Страница:
— Смотри-ка, что это? — приговаривал он, тяжело дыша и отирая пот с лица. — Никак волчата? Или мне это почудилось от кружения? Да нет, трое, да такие пригожие, да такие большие уже! Ах вы мои зверёныши! Откуда вы и куда? Что вы тут делаете? Меня-то нелёгкая занесла, а вы что тут, в этих степях, среди этой проклятой травы? Ну, идите, идите ко мне, не бойтесь! Ах вы дурашливые мои зверики!
Неразумные волчата и в самом деле поддались на его ласки. Виляя хвостиками, игриво прижимаясь к земле, они поползли к человеку, надеясь пуститься с ним наперегонки, но тут из овражка выскочила Акбара. Волчица в мгновение оценила опасность положения. Глухо зарычав, она кинулась к голому человеку, розово освящённому предзакатными лучами степного солнца. Ей ничего не стоило с размаху полоснуть его клыками по горлу или по животу. А человек, совершенно обалдевший при виде яростно набегающей волчицы, присел, в страхе схватившись за голову. Это-то его и спасло. Уже на бегу Акбара почему-то переменила своё намерение. Она перескочила через человека — голого и беззащитного, которого можно было поразить одним ударом, перескочила, успев при этом разглядеть черты его лица и остановившиеся в жутком страхе глаза, почуяв запах его тела, перескочила, развернулась и снова перескочила во второй раз уже в другом направлении, бросилась к волчатам, погнала их прочь, больно кусая за репицы и оттесняя к оврагу, и тут столкнулась с Ташчайнаром, страшно вздыбившим загривок при виде человека, куснула и повернула его, и все они, гурьбой скатившись в овраг, в мгновение ока исчезли…
И тут только тот голый и нелепый тип спохватился, бросился бежать… И долго бежал по степи, не оглядываясь и не переводя дыхания…
То была первая нечаянная встреча Акбары и её семейства с человеком… Но кто мог знать, что предвещала эта встреча…».
«…Облава в Моюнкумах кончилась лишь к вечеру, когда все — и гонимые и гонители — выбились из сил, и в степи стало смеркаться…
А волчица Акбара и её волк Ташчайнар, уцелевшие из всей стаи, трусили впотьмах по степи, пытаясь удалиться как можно дальше от мест облавы. Передвигаться им было трудно — вся шерсть на подбрюшине, в промежностях и почти до крестца промокли от грязи и слякоти. Израненные, избитые ноги горели, как обожжённые, каждое прикосновение к земле причиняло боль. Больше всего им хотелось вернуться в привычное логово, забыться и забыть, что обрушилось на их бедовые головы.
Но и тут им не повезло. Уже на подходе к логову они неожиданно наткнулись на людей. С края родной ложбины, вклинившись в низенькую, ниже колёс, тамарисковую рощицу, возвышалась громада грузовой автомашины. В темноте возле грузовика слышались человеческие голоса. Волки немного постояли и молча повернули в открытую степь. И почему-то именно в этот момент, прорезая тьму, мощно вспыхнули фары. И хотя они светили в противоположную сторону, этого оказалось достаточно. Волки припустили, прихрамывая и прискакивая, и понеслись, куда глаза глядят…».
Мир, на который смотрят Толстой и Айтматов, один — но насколько сильно отличаются этих двух авторов нашего мира описания!
У Толстого волк не трусит, даже когда наталкивается на твёрдую волю обложивших его людей. Толстовские охотники тоже, желая взять волка, даже не подают виду, что боятся — а кто-то, видимо, и не боится.
Но у христианина Айтматова боятся все: люди, волки, сайгаки. Боятся и бегут…
Всё бежит и всё трусит — «гармония» страха, теория стаив действии.
Что интересно, у Айтматова вообще нет ни одного отважного персонажа.
Всякий писатель, сколь бы разнообразной ни казалась его фантазия — во всех своих героях всегда описывает самого себя. У автора внутренне отважного, среди персонажей, кроме одержимых страхом, непременно присутствуют и бесстрашные. А вот у автора-труса все персонажи трусы.
Язычник Толстой отличается от христианина Айтматова не только духовным ростом персонажей произведений, но и поведением читателей. Именно толстовцы были наилучшими бойцами самого сложного периода Войны, нашими спасителями.
В книге «Катарсис-2: Теории стаи» я исследовал психологический портрет тех немногих, кто в 1941-м не драпал, а защищался. Их было немного — один из ста. Мне удалось выяснить и доказать, что герои Великой Отечественной — толстовский тип. Эти люди совмещали в себе как созидательный интеллектуальный потенциал, так и неодолимую тягу к рукомеслу. Особенно яркий пример, который мне удалось обнаружить, — это партизанский отряд из научных сотрудников, химиков одного из институтов Краснодара. Отряд потерял всего 5 человек, а вот немцев и румын вывели из строя 8 000. То есть боевая эффективность этих гражданских лиц в 10 000 раз выше, чем у господ-товарищей офицеров (кстати, товарищи воевали лучше, чем господа). Что удивляться, что военные не дали ходу и этой правде о Войне?
В «Теории стаи» я писал, что эти ошеломляющей результативности бойцы — химики-экспериментаторы. А теперь могу уточнить: по характеру довоенной работы архетипически они именно кузнецы(не ковали и не валды, но уже не смерды).
Не удивительно, что ВолкСталин, умея видеть будущее и предвидя самую страшную в истории человечества Войну, чтобы сохранить от уничтожения русский народ, устроил настоящий культ личности Толстогои его творчества. РусскогоТолстого.
А вот Айтматов совсем из другого лагеря. Айтматова возносила клика Горбачёва-Эльцина. Эти глубоко верующие христиане возносили христианина Айтматова.
Из одной этой противоположности миров и читателей, и персонажей произведений можно предположить, что среди предков Айтматова были палачи собственного народа — палачи, возможно, репрессированные Сталиным. И точно — 1937 год смёл с поста и материального довольства большого при Лейбе Троцком начальника в Киргизии, отца Айтматова.
При Горбачёве в СССР истерию поклонения Айтматову нагнетали усиленно. Помните, как это было: ну уж если киргиз уверовал в христианство, а не в веру предков — то, точно, всему населению России надлежит креститься в веру от семитов. Понятно, что в этой нагнетаемой кампании использовали не только Айтматова, но и других христиан. Но истерию начали именно с Айтматова. Классического христианина — клеветника и на волков, и на Сталина, и на Прародину, и на предков, и на Деву.
« Тру с» и « стра х» — слова однокоренные. Корень — СТР. СТР — « структура», «гармония» и, наоборот, «де структивность».
Самоназвание на человека влияет. Фамилия — один из частных случаев самоназвания. Имя — тоже. Очевидно, что и название народа тоже на него влияет.
А ещё влияет название веры.
Например, «христианин». ХРСТ. Переставьте буквы корня и получите «страх». А раз так, то самоназвание «христианин» непременно ведёт или к тому, что человек весь в страхе (Айтматов и другие христиане), труслив и, как следствие, легко управляем, или наоборот, он неугодник, лишен страха перед временем, пространством и волком — и, как сейчас увидим, именно волком.
Это очень важно. Трус будет исходить о волке лживыми фантазмами — например такими, какими исходят христиане поголовно. Эта ложь вовсе не проигрыш в информационной войне. Тем более ещё лет сто назад.
Повторение — мать учения. Каждый корень (слово) имеет, по меньшей мере, два значения — противоположных. Одно — с Ворги, другое — низменное, из царства страхов. Если каким-то образом уничтожить у корня значение с Ворги, то тем самым оставшееся значение становится инструментом утончённого скрытого воздействия.
Забегая вперёд, ХРСТ означает и «страх» и, наоборот, «дух волка». Если привить аборигенам ложное представление о волке и заставить это население пользоваться самоназванием от ХРСТ, то оно превратится в легко управляемое быдло, которое ещё и кичиться будет своей податливостью.
Упражнение для зятя главного раввина не Бог весть какой сложности. Один из приёмов порабощения аборигенов. И не самый утончённый. Есть и более утончённые. Но это не тема этой книги.
Высказывалась мысль, что настоящие главраввины те, которые всегда в тени, вовсе не евреи, а потомки древнеегипетских жрецов. А евреи, дескать, суть дворня, наиболее легко управляемая часть населения. Эта мысль небезосновательна. Есть в её пользу аргументы, которые прежде в печати не высказывались, — но и это не тема этой книги. Скорее всего, не моей.
Обратите внимание на то, что делают цивилизаторы с русскими! Цивилизаторов совершенно не волнует, что аборигены вообще ничего не знают о Евангелии.
Действительно, христианин это тот, которому оказалось не по силам дочитать Евангелие до конца. Чтобы убедиться в этом, надлежит самому несколько раз прочесть Евангелие до конца, желательно пару раз переписать и переписанное осмыслить. Если вы высказываете суждение о том, изучили ли попы Евангелие, не изучив прежде Евангелие сами, то вы попадаете в известное положение: мужик сказал, а я, дура, поверила . Любая ваша фраза — «попы читали» или «попы не читали» — на самом деле означает: мужик сказал, а я, дура, поверила .
Итак, цивилизаторы не настаивают на знании. Но настаивают на том, чтобы все называли себя христианами. Одновременно, заметьте, всё топят во лжи. Отсюда мы и получаем свидетельство истории, что христиане на поле боя более трусоваты, чем реликтовые русские. (Начиная с панического бегства христианской части дружины Святослава, кончая современными примерами и не только Русско-японской войны). И литература христиан — исповедь трусов. Айтматов пример этой главы. Упомянуты Шекспир, Есенин — список, вообще говоря, бесконечен. Достоевский со своими ужасами во главе этого списка.
У нас не мыслящие, но верующие, боятся вспомнить, кто нам ввёл христианство. Дегенераты Горбачёв-Эльцин не первопроходцы. Наберитесь мужества и вспомните: при Брежневе принять христианство нас уговаривали «Голос Америки» и «Свободная Европа». Как вы думаете, для достижения какой цели они это делали?
Что удивляться, что Волкв преддверии Великой Войны освободил русский народ от позорного самоназвания? Без этого мы бы не победили. И из той ямы, в которую нас загнали карлики и дегенераты, носители позорного самоназвания не выберутся никогда.
Ну, а теперь выполним несложное упражнение. «Страх» на Ворге имеет своё значение — противоположное трусости. Восстановить это значение легко. Восстановим. СТР — это обозначение четвёртой высшей стихии красoты Девы, «структура». Х — «яркое явление», «вершина».
Итак, что же есть «вершина СТР»? Кто дарует высшую инициацию на Ворге? Да вся эта книга о том, что предки наши-то и пытались передать своим потомкам, что высшая инициация даруется «духом волка»!
Порядок букв в корне значения не имеет. Хри ст-ос — это «дух волка», «главный координатор»!
А разве не то же самое я утверждал в предыдущем варианте этой книги, вышедшей под названием «Стратегемы инициации гения в древнерусских культах»? То и говорил, что в Евангелиях, которые суть фальсификация Протоевангелия, всё-таки отчётливо угадывается, что Христос являл собой волка-координатора. СТРХ добровольнойсмертью на кресте (символе красoты Девы) напомнил людям истину о волке Прародины, хранителе Гипербореи, который готов ценой своей жизни даровать всякому человеку вершину неугодничества.
Понятие от корня СТРХ на Ворге противоположно трусости. И действительно, что не могут отрицать даже волконенавистники, так это отсутствие всякого страха у волка при приближении смерти. Те, которые после первого неудачного попадания в волка вынуждены были его добивать, вспоминают одно и то же: когда охотник целится в раненого волка, чтобы добить, он оборачивается и смотрит в глаза охотнику очень спокойно, ясным взором, в котором нет ни страха, ни ненависти. Ни страха, ни ненависти — это взгляд добровольно Распятого.
Пень
Так что же, всё-таки, необоснованные репрессии?
Действительные мотивы неприязни к Волку
Неразумные волчата и в самом деле поддались на его ласки. Виляя хвостиками, игриво прижимаясь к земле, они поползли к человеку, надеясь пуститься с ним наперегонки, но тут из овражка выскочила Акбара. Волчица в мгновение оценила опасность положения. Глухо зарычав, она кинулась к голому человеку, розово освящённому предзакатными лучами степного солнца. Ей ничего не стоило с размаху полоснуть его клыками по горлу или по животу. А человек, совершенно обалдевший при виде яростно набегающей волчицы, присел, в страхе схватившись за голову. Это-то его и спасло. Уже на бегу Акбара почему-то переменила своё намерение. Она перескочила через человека — голого и беззащитного, которого можно было поразить одним ударом, перескочила, успев при этом разглядеть черты его лица и остановившиеся в жутком страхе глаза, почуяв запах его тела, перескочила, развернулась и снова перескочила во второй раз уже в другом направлении, бросилась к волчатам, погнала их прочь, больно кусая за репицы и оттесняя к оврагу, и тут столкнулась с Ташчайнаром, страшно вздыбившим загривок при виде человека, куснула и повернула его, и все они, гурьбой скатившись в овраг, в мгновение ока исчезли…
И тут только тот голый и нелепый тип спохватился, бросился бежать… И долго бежал по степи, не оглядываясь и не переводя дыхания…
То была первая нечаянная встреча Акбары и её семейства с человеком… Но кто мог знать, что предвещала эта встреча…».
«…Облава в Моюнкумах кончилась лишь к вечеру, когда все — и гонимые и гонители — выбились из сил, и в степи стало смеркаться…
А волчица Акбара и её волк Ташчайнар, уцелевшие из всей стаи, трусили впотьмах по степи, пытаясь удалиться как можно дальше от мест облавы. Передвигаться им было трудно — вся шерсть на подбрюшине, в промежностях и почти до крестца промокли от грязи и слякоти. Израненные, избитые ноги горели, как обожжённые, каждое прикосновение к земле причиняло боль. Больше всего им хотелось вернуться в привычное логово, забыться и забыть, что обрушилось на их бедовые головы.
Но и тут им не повезло. Уже на подходе к логову они неожиданно наткнулись на людей. С края родной ложбины, вклинившись в низенькую, ниже колёс, тамарисковую рощицу, возвышалась громада грузовой автомашины. В темноте возле грузовика слышались человеческие голоса. Волки немного постояли и молча повернули в открытую степь. И почему-то именно в этот момент, прорезая тьму, мощно вспыхнули фары. И хотя они светили в противоположную сторону, этого оказалось достаточно. Волки припустили, прихрамывая и прискакивая, и понеслись, куда глаза глядят…».
Мир, на который смотрят Толстой и Айтматов, один — но насколько сильно отличаются этих двух авторов нашего мира описания!
У Толстого волк не трусит, даже когда наталкивается на твёрдую волю обложивших его людей. Толстовские охотники тоже, желая взять волка, даже не подают виду, что боятся — а кто-то, видимо, и не боится.
Но у христианина Айтматова боятся все: люди, волки, сайгаки. Боятся и бегут…
Всё бежит и всё трусит — «гармония» страха, теория стаив действии.
Что интересно, у Айтматова вообще нет ни одного отважного персонажа.
Всякий писатель, сколь бы разнообразной ни казалась его фантазия — во всех своих героях всегда описывает самого себя. У автора внутренне отважного, среди персонажей, кроме одержимых страхом, непременно присутствуют и бесстрашные. А вот у автора-труса все персонажи трусы.
Язычник Толстой отличается от христианина Айтматова не только духовным ростом персонажей произведений, но и поведением читателей. Именно толстовцы были наилучшими бойцами самого сложного периода Войны, нашими спасителями.
В книге «Катарсис-2: Теории стаи» я исследовал психологический портрет тех немногих, кто в 1941-м не драпал, а защищался. Их было немного — один из ста. Мне удалось выяснить и доказать, что герои Великой Отечественной — толстовский тип. Эти люди совмещали в себе как созидательный интеллектуальный потенциал, так и неодолимую тягу к рукомеслу. Особенно яркий пример, который мне удалось обнаружить, — это партизанский отряд из научных сотрудников, химиков одного из институтов Краснодара. Отряд потерял всего 5 человек, а вот немцев и румын вывели из строя 8 000. То есть боевая эффективность этих гражданских лиц в 10 000 раз выше, чем у господ-товарищей офицеров (кстати, товарищи воевали лучше, чем господа). Что удивляться, что военные не дали ходу и этой правде о Войне?
В «Теории стаи» я писал, что эти ошеломляющей результативности бойцы — химики-экспериментаторы. А теперь могу уточнить: по характеру довоенной работы архетипически они именно кузнецы(не ковали и не валды, но уже не смерды).
Не удивительно, что ВолкСталин, умея видеть будущее и предвидя самую страшную в истории человечества Войну, чтобы сохранить от уничтожения русский народ, устроил настоящий культ личности Толстогои его творчества. РусскогоТолстого.
А вот Айтматов совсем из другого лагеря. Айтматова возносила клика Горбачёва-Эльцина. Эти глубоко верующие христиане возносили христианина Айтматова.
Из одной этой противоположности миров и читателей, и персонажей произведений можно предположить, что среди предков Айтматова были палачи собственного народа — палачи, возможно, репрессированные Сталиным. И точно — 1937 год смёл с поста и материального довольства большого при Лейбе Троцком начальника в Киргизии, отца Айтматова.
При Горбачёве в СССР истерию поклонения Айтматову нагнетали усиленно. Помните, как это было: ну уж если киргиз уверовал в христианство, а не в веру предков — то, точно, всему населению России надлежит креститься в веру от семитов. Понятно, что в этой нагнетаемой кампании использовали не только Айтматова, но и других христиан. Но истерию начали именно с Айтматова. Классического христианина — клеветника и на волков, и на Сталина, и на Прародину, и на предков, и на Деву.
« Тру с» и « стра х» — слова однокоренные. Корень — СТР. СТР — « структура», «гармония» и, наоборот, «де структивность».
Самоназвание на человека влияет. Фамилия — один из частных случаев самоназвания. Имя — тоже. Очевидно, что и название народа тоже на него влияет.
А ещё влияет название веры.
Например, «христианин». ХРСТ. Переставьте буквы корня и получите «страх». А раз так, то самоназвание «христианин» непременно ведёт или к тому, что человек весь в страхе (Айтматов и другие христиане), труслив и, как следствие, легко управляем, или наоборот, он неугодник, лишен страха перед временем, пространством и волком — и, как сейчас увидим, именно волком.
Это очень важно. Трус будет исходить о волке лживыми фантазмами — например такими, какими исходят христиане поголовно. Эта ложь вовсе не проигрыш в информационной войне. Тем более ещё лет сто назад.
Повторение — мать учения. Каждый корень (слово) имеет, по меньшей мере, два значения — противоположных. Одно — с Ворги, другое — низменное, из царства страхов. Если каким-то образом уничтожить у корня значение с Ворги, то тем самым оставшееся значение становится инструментом утончённого скрытого воздействия.
Забегая вперёд, ХРСТ означает и «страх» и, наоборот, «дух волка». Если привить аборигенам ложное представление о волке и заставить это население пользоваться самоназванием от ХРСТ, то оно превратится в легко управляемое быдло, которое ещё и кичиться будет своей податливостью.
Упражнение для зятя главного раввина не Бог весть какой сложности. Один из приёмов порабощения аборигенов. И не самый утончённый. Есть и более утончённые. Но это не тема этой книги.
Высказывалась мысль, что настоящие главраввины те, которые всегда в тени, вовсе не евреи, а потомки древнеегипетских жрецов. А евреи, дескать, суть дворня, наиболее легко управляемая часть населения. Эта мысль небезосновательна. Есть в её пользу аргументы, которые прежде в печати не высказывались, — но и это не тема этой книги. Скорее всего, не моей.
Обратите внимание на то, что делают цивилизаторы с русскими! Цивилизаторов совершенно не волнует, что аборигены вообще ничего не знают о Евангелии.
Действительно, христианин это тот, которому оказалось не по силам дочитать Евангелие до конца. Чтобы убедиться в этом, надлежит самому несколько раз прочесть Евангелие до конца, желательно пару раз переписать и переписанное осмыслить. Если вы высказываете суждение о том, изучили ли попы Евангелие, не изучив прежде Евангелие сами, то вы попадаете в известное положение: мужик сказал, а я, дура, поверила . Любая ваша фраза — «попы читали» или «попы не читали» — на самом деле означает: мужик сказал, а я, дура, поверила .
Итак, цивилизаторы не настаивают на знании. Но настаивают на том, чтобы все называли себя христианами. Одновременно, заметьте, всё топят во лжи. Отсюда мы и получаем свидетельство истории, что христиане на поле боя более трусоваты, чем реликтовые русские. (Начиная с панического бегства христианской части дружины Святослава, кончая современными примерами и не только Русско-японской войны). И литература христиан — исповедь трусов. Айтматов пример этой главы. Упомянуты Шекспир, Есенин — список, вообще говоря, бесконечен. Достоевский со своими ужасами во главе этого списка.
У нас не мыслящие, но верующие, боятся вспомнить, кто нам ввёл христианство. Дегенераты Горбачёв-Эльцин не первопроходцы. Наберитесь мужества и вспомните: при Брежневе принять христианство нас уговаривали «Голос Америки» и «Свободная Европа». Как вы думаете, для достижения какой цели они это делали?
Что удивляться, что Волкв преддверии Великой Войны освободил русский народ от позорного самоназвания? Без этого мы бы не победили. И из той ямы, в которую нас загнали карлики и дегенераты, носители позорного самоназвания не выберутся никогда.
Ну, а теперь выполним несложное упражнение. «Страх» на Ворге имеет своё значение — противоположное трусости. Восстановить это значение легко. Восстановим. СТР — это обозначение четвёртой высшей стихии красoты Девы, «структура». Х — «яркое явление», «вершина».
Итак, что же есть «вершина СТР»? Кто дарует высшую инициацию на Ворге? Да вся эта книга о том, что предки наши-то и пытались передать своим потомкам, что высшая инициация даруется «духом волка»!
Порядок букв в корне значения не имеет. Хри ст-ос — это «дух волка», «главный координатор»!
А разве не то же самое я утверждал в предыдущем варианте этой книги, вышедшей под названием «Стратегемы инициации гения в древнерусских культах»? То и говорил, что в Евангелиях, которые суть фальсификация Протоевангелия, всё-таки отчётливо угадывается, что Христос являл собой волка-координатора. СТРХ добровольнойсмертью на кресте (символе красoты Девы) напомнил людям истину о волке Прародины, хранителе Гипербореи, который готов ценой своей жизни даровать всякому человеку вершину неугодничества.
Понятие от корня СТРХ на Ворге противоположно трусости. И действительно, что не могут отрицать даже волконенавистники, так это отсутствие всякого страха у волка при приближении смерти. Те, которые после первого неудачного попадания в волка вынуждены были его добивать, вспоминают одно и то же: когда охотник целится в раненого волка, чтобы добить, он оборачивается и смотрит в глаза охотнику очень спокойно, ясным взором, в котором нет ни страха, ни ненависти. Ни страха, ни ненависти — это взгляд добровольно Распятого.
Пень
Меня замаяли вопросом: и как Вас-то до сих пор не грохнули?
Четыре трупа из четырёх, но сами-то живы?
Вот и до волков добрались. Да ещё двумя ступенями раньше должен был с вами «несчастный случай» случиться?
Да, есть некоторые, удивляющие меня, моменты, которые я пока не в состоянии объяснить. Например, странно, каким это образом получилось, что Сталина ссылали в такие расчудесные места (в инициатическом смысле расчудесные), и что ещё более удивительно, в нужном порядке. Как на заказ — прямой путь к высшей инициации.
Напрашивается предположение, что в высший «инквизиционный трибунал» внедрился волхв, который и отслеживал места и порядок ссылок Сталина. Наш человек в самом гнусном из мест.
Термин «инквизиционный трибунал» уместен. Вернее, именно он и уместен. Ведь Сталина в тюрьмах избивали именно инквизиторы — в жандармы отбирали непременно глубоко верующих христиан. И не только потому, что они среди аборигенов лучше других управляемы — состояние ненависти им естественно.
А вот Сталин, пройдя через христианские застенки, не мстил, но как волк-Христос, палачей простил. Что до закрытия церквей в 20-е, так люди сами попам давали под зад. У нас сейчас историю преподают христиане — то есть однобоко и лживо. Как-то умалчивают, что была у нас революция 1905 года, что утопили её в крови, что в крови топили полки, на знамёнах которых было вышито то изображение, которое цивилизаторы приучают называть ликом Христа. Вешали, расстреливали и не забывали грабить полки из авангарда христианства, самые глубоко верующие — казаки из южных губерний. Те самые, которые потом к Гитлеру переходили в каратели. А революция 1917 года состоялась потому, что внуки тех, чьи деды кровь проливали на Бородинском поле, вдруг увидели, что с приходом Николая II всё в России стало стремительно переходить в руки Бурбулисов, Эльциных и, конечно, Абрамовичей, а главное, естественное следствие — удушающая атмосфера нравственного разложения.
Сталин, пройдя через христианские застенки, палачей простил — но людей оскорбляли символы палачей русского народа. Вот и давали попам под зад.
Что до того, почему меня за правду ещё не грохнули, то, быть может, на уровне пророчеств существует некий запрет на ликвидацию всякого, причастного к главраввинским семьям. Дескать, если у кого поднялась рука на зятя, то и основной линии рода недолго портить воздух осталось. Очень может быть, что есть пророчество, мне неизвестное, запрещающее убивать зятя. Все пророчества намеренно двусмысленны — их можно понять и так, и эдак.
Поживём, увидим. Если случится со мной «несчастный случай», как с Константином Васильевым или Глебом Лебедевым, значит, нет такого запрета.
Но что говорить обо мне. Чем дольше живу, тем менее сам себе интересен, глядишь, скоро из поля собственного зрения и вовсе исчезну. А интересно то, что наши цивилизаторы прекрасно знают, на каком уровне идёт рубка, знают, что вершина противостояния — волк. Отсюда всякие Высоцкие, с их чудотворным вознесением в совесть русской нации, и Айтматовы, с их воспарением в сан богословов, и истребление соколов.
Сдаётся мне, что порабощение нас не могло не начаться именно с осмысления «духа волка». Только вот в какой форме была та первая «красная шапочка», самая из них первая?
Из общих соображенийследует, что эта «красная шапочка» должна быть священным предметом язычников-нововеров, тех, у которых Ивана Купала 6 июля и богов не сосчитать.
Священным предметом?
Святое святых?
Ни малейших пока доказательств, но перед внутренним взором при постановке этого вопроса возникает столбик Велеса.
Как бы вместо него не столбик с резьбой от человеческой руки должен быть, а нечто иное, без участия руки человека. Скажем, святыня предков, а важских пастухов и по сей день — пень.
Ну да посмотрим.
Как бы то ни было, но вызволение из-под ярма цивилизаторов, по любому, начнётся с того же места — со ступени, наиболее приближенной к волку. «Предваряющая ступень» — это П, а «изначальное» — это Н. «Пень» получается. А что это — уж для самостоятельного изучения. Что это за кувырок над «ПН-всем», в результате чего человек становится совершенен подобно далёкому предку? Ну, ладно. Надо же оставить хоть что-то, что бы было границей разделения между имитаторами и теми, кто на самом деле познает слово.
Да, вот уж загадка: что это за соединение пня и возвращения волхвов, которые выйти должны из валдая?
Четыре трупа из четырёх, но сами-то живы?
Вот и до волков добрались. Да ещё двумя ступенями раньше должен был с вами «несчастный случай» случиться?
Да, есть некоторые, удивляющие меня, моменты, которые я пока не в состоянии объяснить. Например, странно, каким это образом получилось, что Сталина ссылали в такие расчудесные места (в инициатическом смысле расчудесные), и что ещё более удивительно, в нужном порядке. Как на заказ — прямой путь к высшей инициации.
Напрашивается предположение, что в высший «инквизиционный трибунал» внедрился волхв, который и отслеживал места и порядок ссылок Сталина. Наш человек в самом гнусном из мест.
Термин «инквизиционный трибунал» уместен. Вернее, именно он и уместен. Ведь Сталина в тюрьмах избивали именно инквизиторы — в жандармы отбирали непременно глубоко верующих христиан. И не только потому, что они среди аборигенов лучше других управляемы — состояние ненависти им естественно.
А вот Сталин, пройдя через христианские застенки, не мстил, но как волк-Христос, палачей простил. Что до закрытия церквей в 20-е, так люди сами попам давали под зад. У нас сейчас историю преподают христиане — то есть однобоко и лживо. Как-то умалчивают, что была у нас революция 1905 года, что утопили её в крови, что в крови топили полки, на знамёнах которых было вышито то изображение, которое цивилизаторы приучают называть ликом Христа. Вешали, расстреливали и не забывали грабить полки из авангарда христианства, самые глубоко верующие — казаки из южных губерний. Те самые, которые потом к Гитлеру переходили в каратели. А революция 1917 года состоялась потому, что внуки тех, чьи деды кровь проливали на Бородинском поле, вдруг увидели, что с приходом Николая II всё в России стало стремительно переходить в руки Бурбулисов, Эльциных и, конечно, Абрамовичей, а главное, естественное следствие — удушающая атмосфера нравственного разложения.
Сталин, пройдя через христианские застенки, палачей простил — но людей оскорбляли символы палачей русского народа. Вот и давали попам под зад.
Что до того, почему меня за правду ещё не грохнули, то, быть может, на уровне пророчеств существует некий запрет на ликвидацию всякого, причастного к главраввинским семьям. Дескать, если у кого поднялась рука на зятя, то и основной линии рода недолго портить воздух осталось. Очень может быть, что есть пророчество, мне неизвестное, запрещающее убивать зятя. Все пророчества намеренно двусмысленны — их можно понять и так, и эдак.
Поживём, увидим. Если случится со мной «несчастный случай», как с Константином Васильевым или Глебом Лебедевым, значит, нет такого запрета.
Но что говорить обо мне. Чем дольше живу, тем менее сам себе интересен, глядишь, скоро из поля собственного зрения и вовсе исчезну. А интересно то, что наши цивилизаторы прекрасно знают, на каком уровне идёт рубка, знают, что вершина противостояния — волк. Отсюда всякие Высоцкие, с их чудотворным вознесением в совесть русской нации, и Айтматовы, с их воспарением в сан богословов, и истребление соколов.
Сдаётся мне, что порабощение нас не могло не начаться именно с осмысления «духа волка». Только вот в какой форме была та первая «красная шапочка», самая из них первая?
Из общих соображенийследует, что эта «красная шапочка» должна быть священным предметом язычников-нововеров, тех, у которых Ивана Купала 6 июля и богов не сосчитать.
Священным предметом?
Святое святых?
Ни малейших пока доказательств, но перед внутренним взором при постановке этого вопроса возникает столбик Велеса.
Как бы вместо него не столбик с резьбой от человеческой руки должен быть, а нечто иное, без участия руки человека. Скажем, святыня предков, а важских пастухов и по сей день — пень.
Ну да посмотрим.
Как бы то ни было, но вызволение из-под ярма цивилизаторов, по любому, начнётся с того же места — со ступени, наиболее приближенной к волку. «Предваряющая ступень» — это П, а «изначальное» — это Н. «Пень» получается. А что это — уж для самостоятельного изучения. Что это за кувырок над «ПН-всем», в результате чего человек становится совершенен подобно далёкому предку? Ну, ладно. Надо же оставить хоть что-то, что бы было границей разделения между имитаторами и теми, кто на самом деле познает слово.
Да, вот уж загадка: что это за соединение пня и возвращения волхвов, которые выйти должны из валдая?
Так что же, всё-таки, необоснованные репрессии?
Вспомним уничтоженных соколов, волков и экологическую катастрофу на всей территории России, которую устроил русским Хрущ. Если читателю по росту понимать, что Хрущ — сатанист или, скорее, марионетка сатанистов, то можно идти дальше.
Сатанизм никогда до конца не склонял головы, даже при Сталине, тем более он чувствовал себя «нормально» и после Хруща. Высоцкого при Брежневе нам втирали под корку из окон каждой многоэтажки для быдла. При марионетке Горбачёв-Эльцин экологическую катастрофу нам повторили.
Ну, а теперь вспомните, откуда у населения мнение, что все репрессии необоснованные? Населению об этом рассказали СМИ — воспевавшие и Хруща и Горбачёв-Эльцина, то есть тех, при ком и было внезапно обнаружено, что в лагерях сидели репрессированные необоснованно.
Мне могут возразить, что сатанист — это Хрущ, а Горбачёв — типичная проститня. Тонкости не важны. Оба они, по любому, марионетки.
Историческая наша наука, если что успешно и доказала, так только то, что она совершенно свободно, с архивными документами в руках, может доказать совершенно противоположные вещи. Ельцин, писали, — Илья Муромец, теперь, говорят, — урод. Сталин, писали, — гений, под бомбами не ложился; теперь нам внушают, что чуть ли не под кроватью прятался, когда за стеной раздавались шаги кошки.
По поводу тех, кто вынужден был начать обучаться созидательным профессиям в лагерях, бытует два мнения, противоположных — сатаниста Хруща, отца сына-эмигранта, и, с другой стороны, созидателя-волхва Сталина, отца четырёх отважных сыновей, три из которых воевали на фронтах.
К кому прислушаетесь? С кем согласитесь?
Понятно, прислушиваются к тому, кто духовно ближе.
Основания для логического мышления, конечно, есть. Для меня вполне достаточно того, что репрессированные отнюдь не отождествляли себя с населением России — и проявилось это и в том, что они не желали идти на фронт. Что это так, можно выяснить на Севере. Вокруг лагерей русские шли добровольцами, а из лагерей — нет. Не сидели бы в лагере, можете быть уверены, воровали бы на складах, были бы при штабах парикмахерами и служили бы немцам.
Не отождествляли себя с русскими…
Если сталинское выражение «враги народа» вам не нравится, то можете использовать по отношению к ним другое выражение — «друзья народа». Полезно уточнить какого. Не русского — это точно.
Не сомневаюсь, мне возразят историки-демократы, с архивными документами в руках, что при 160 миллионах населения в лагерях сидело 300 миллионов, а добровольцами на фронт ушли 600 миллионов. 600 миллионов! Следовательно, в лагерях сидела, как и пишут историки и СМИсители за деньги, совесть нации.
Смешного тут только то, что электорат поверит — в конце концов, электорат же верует в слова Солженицына, что из 160 миллионов Сталин расстрелял 40 миллионов, то есть всех до одного взрослых мужчин, да и детей прихватил. Веруют!
Ну, как же, возразят мне, сейчас молодёжь вся повторяет о Сталине формулы, надиктованные им с телевидения и предписанные обязательной школьной программой. Получается, все они предатели?
Все — не все, но я имею право быть не верующим, а думающим.
В Институте российской истории РАН я изучал события лета 1941-го. Всё отчётливо: в начале войны, если не брать Северо-Западный фронт периода штаба на горе Русалка, дристунами и предателями себя показали 99 % армейцев и мобилизованных. Почти как в Европе. В Европе было ещё хуже.
От того, что с начала Войны прошло 65 лет, духовный состав населения нисколько не изменился. Это к вопросу о школьниках, которых трясёт от ненависти при имени «Сталин».
А вспомните, удержало ли население исконную веру своих великих предков? Где она, Святая Русь? Почему мы всё в удавке христианства?
В общем, куда ни глянь — глазами думающего, конечно, — картина одна: дегенератов больше, чем личностей.
Не стоит печалиться: Сталин работал с точно таким же материалом — и победил врага и более многочисленного. И страной мы до Революции под руководством христиан (презревших веру отцов) были, сравнительно с той же Германией и её союзниками, технически более отставшей. И прибалты со многими украинцами нас предали напрямую, и от азиатов толку на фронтах поначалу не было никакого — а всё равно победили. Победили!
Значит, можем сделать это и ещё один раз, и вообще сколько угодно раз.
Надо немногое: нужен гений, надо, чтобы его не убили ребёнком…
Когда появились паровозы, имел хождение такой анекдот.
Лектор объясняет устройство паровоза.
— Всё поняли?
— Всё!
— Вопросы есть?
— А куда лошадь запрягать?..
Вот так и я, читаешь где-нибудь лекцию о Сталине, волхвах, ведении.
А напротив сидит «мешок с навозом» и в конце спрашивает:
— Ну, так а как же со сталинскими необоснованными репрессиями?
Догадайтесь, этот мешок с навозом христианин или русский?
Сатанизм никогда до конца не склонял головы, даже при Сталине, тем более он чувствовал себя «нормально» и после Хруща. Высоцкого при Брежневе нам втирали под корку из окон каждой многоэтажки для быдла. При марионетке Горбачёв-Эльцин экологическую катастрофу нам повторили.
Ну, а теперь вспомните, откуда у населения мнение, что все репрессии необоснованные? Населению об этом рассказали СМИ — воспевавшие и Хруща и Горбачёв-Эльцина, то есть тех, при ком и было внезапно обнаружено, что в лагерях сидели репрессированные необоснованно.
Мне могут возразить, что сатанист — это Хрущ, а Горбачёв — типичная проститня. Тонкости не важны. Оба они, по любому, марионетки.
Историческая наша наука, если что успешно и доказала, так только то, что она совершенно свободно, с архивными документами в руках, может доказать совершенно противоположные вещи. Ельцин, писали, — Илья Муромец, теперь, говорят, — урод. Сталин, писали, — гений, под бомбами не ложился; теперь нам внушают, что чуть ли не под кроватью прятался, когда за стеной раздавались шаги кошки.
По поводу тех, кто вынужден был начать обучаться созидательным профессиям в лагерях, бытует два мнения, противоположных — сатаниста Хруща, отца сына-эмигранта, и, с другой стороны, созидателя-волхва Сталина, отца четырёх отважных сыновей, три из которых воевали на фронтах.
К кому прислушаетесь? С кем согласитесь?
Понятно, прислушиваются к тому, кто духовно ближе.
Основания для логического мышления, конечно, есть. Для меня вполне достаточно того, что репрессированные отнюдь не отождествляли себя с населением России — и проявилось это и в том, что они не желали идти на фронт. Что это так, можно выяснить на Севере. Вокруг лагерей русские шли добровольцами, а из лагерей — нет. Не сидели бы в лагере, можете быть уверены, воровали бы на складах, были бы при штабах парикмахерами и служили бы немцам.
Не отождествляли себя с русскими…
Если сталинское выражение «враги народа» вам не нравится, то можете использовать по отношению к ним другое выражение — «друзья народа». Полезно уточнить какого. Не русского — это точно.
Не сомневаюсь, мне возразят историки-демократы, с архивными документами в руках, что при 160 миллионах населения в лагерях сидело 300 миллионов, а добровольцами на фронт ушли 600 миллионов. 600 миллионов! Следовательно, в лагерях сидела, как и пишут историки и СМИсители за деньги, совесть нации.
Смешного тут только то, что электорат поверит — в конце концов, электорат же верует в слова Солженицына, что из 160 миллионов Сталин расстрелял 40 миллионов, то есть всех до одного взрослых мужчин, да и детей прихватил. Веруют!
Ну, как же, возразят мне, сейчас молодёжь вся повторяет о Сталине формулы, надиктованные им с телевидения и предписанные обязательной школьной программой. Получается, все они предатели?
Все — не все, но я имею право быть не верующим, а думающим.
В Институте российской истории РАН я изучал события лета 1941-го. Всё отчётливо: в начале войны, если не брать Северо-Западный фронт периода штаба на горе Русалка, дристунами и предателями себя показали 99 % армейцев и мобилизованных. Почти как в Европе. В Европе было ещё хуже.
От того, что с начала Войны прошло 65 лет, духовный состав населения нисколько не изменился. Это к вопросу о школьниках, которых трясёт от ненависти при имени «Сталин».
А вспомните, удержало ли население исконную веру своих великих предков? Где она, Святая Русь? Почему мы всё в удавке христианства?
В общем, куда ни глянь — глазами думающего, конечно, — картина одна: дегенератов больше, чем личностей.
Не стоит печалиться: Сталин работал с точно таким же материалом — и победил врага и более многочисленного. И страной мы до Революции под руководством христиан (презревших веру отцов) были, сравнительно с той же Германией и её союзниками, технически более отставшей. И прибалты со многими украинцами нас предали напрямую, и от азиатов толку на фронтах поначалу не было никакого — а всё равно победили. Победили!
Значит, можем сделать это и ещё один раз, и вообще сколько угодно раз.
Надо немногое: нужен гений, надо, чтобы его не убили ребёнком…
Когда появились паровозы, имел хождение такой анекдот.
Лектор объясняет устройство паровоза.
— Всё поняли?
— Всё!
— Вопросы есть?
— А куда лошадь запрягать?..
Вот так и я, читаешь где-нибудь лекцию о Сталине, волхвах, ведении.
А напротив сидит «мешок с навозом» и в конце спрашивает:
— Ну, так а как же со сталинскими необоснованными репрессиями?
Догадайтесь, этот мешок с навозом христианин или русский?
Действительные мотивы неприязни к Волку
Свои действительные мотивы люди скрывают.
Всегда.
Следует учитывать: завираются люди всегда так, что сами собственному вранью начинают верить.
Пример. В советское время все члены Союза писателей рассказывали своим любовницам, любовникам и знакомым, что как писатели они вовсе не блёклые, не бездари, как то может показаться от чтения опубликованных их текстов, — просто из их творчества публикуют якобы только самое блёклое, плоское, бездарное.
Дескать, самые ценные мысли цензура вырезает.
Тотально.
Тоталитарный, дескать, режим.
Система, дескать, плохая, а вот они сами — гении.
Но вот пришла Перестройка, и был период в несколько лет, когда публиковали всё подряд — потому что народ скупал всё подряд, впрок.
Цензуры не было, контроль зарубежного капитала в книгоиздании только набирал обороты.
Ну, и где же гениальные мысли в гениальных книгах?
Почему их нет?
Тут-то и выяснилось, что членов у Союза Писателей было много, не было только у них гениальных мыслей.
Блёклые в советское время книги выпускались не потому, что цензура все мощные мысли вырезала — нечего было вырезать. А все эти полуистеричные обличения цензуры — всего лишь игра. Хорошая мина при плохой игре. Правоборцы, однако.
На этом вранье паразитировал не только Союз Писателей, но и прожорливый Союз Журналистов, тут как тут и колонны кино— и теледеятелей…
Враньё и комедия.
Маска.
Охаивание Сталина тоже из той же маски.
Гению помешать не может ничто. Сталин родился в условиях хуже некуда. Мать — уборщица, презираемая шлюха, отец неизвестен. Номинальный папаша Виссарион, когда Сосо было 8 лет, ушёл в Тифлис и исчез. Сына бил. Бил без любви — чужой как-никак. Денег — нет, связей — нет.
Однако мальчишка стал не просто начитаннейшим человеком планеты и не только поэтом класса Пушкина, не только Победителем в величайшей Войне в истории человечества — но главное, Предречённым, который вернул Предкам уважение, вернул пламя огня и Минуту Молчания в ночь с 8-е на 9-е мая.
Я пишу — и весь трясусь. Только что вернулся из Нарымского сельсовета, разговаривал там с некоторыми начальничками — они все из потомков сосланных при Сталине кулаков. 9 мая, как они сами того не скрывают, в их душе ровным счётом ничего не шелохнется. Да, отца мобилизовали, деться было никуда, вот и пошёл, погиб — и кушали, как следствие, не так жирно, как хотелось бы. И — никаких у этих антиподов Сталина возвышенных чувств.
Я вот им сказал, что для меня 9 мая самый особенный из всех особенных, горло в Минуту Молчания перехватывает аж до судорог — каждый год так. И не у меня одного так, но и у молодёжи, у некоторых из которых воевали уже даже не деды, а прадеды и, казалось бы, всякое чувство должно раствориться.
Рассказал я это потомкам раскулаченных — а они меня не поняли. Не то чтобы открыто посмеялись — а так, как бырассмеялись.
Вот меня и трясёт. До сих пор.
На одном языке говорим, а — разные.
Ненавидят эти «не шелохнется» Сталина не потому, что корову у их деда отняли. А потому Сталина ненавидят, что у него ещё ребёнком перехватывало горло при сосредоточении на теме предков-героев. Чужды им те, кто оставил след на воде.
Вот этим, собственно, и отличается мир гениального Сталина и мир бездарного кулацкого отродья из Нарыма, и ублюдков вообще.
Если у человека перед пламенем огня Победы в Минуту Молчания не перехватывает горло, если в пламени его подсознание не различает весть о чистоте волка, если в кресе он не угадывает способ посоветоваться с Прапредком — то он не родился для вечности, для гениальности, для счастья на Ворге…
Всегда.
Следует учитывать: завираются люди всегда так, что сами собственному вранью начинают верить.
Пример. В советское время все члены Союза писателей рассказывали своим любовницам, любовникам и знакомым, что как писатели они вовсе не блёклые, не бездари, как то может показаться от чтения опубликованных их текстов, — просто из их творчества публикуют якобы только самое блёклое, плоское, бездарное.
Дескать, самые ценные мысли цензура вырезает.
Тотально.
Тоталитарный, дескать, режим.
Система, дескать, плохая, а вот они сами — гении.
Но вот пришла Перестройка, и был период в несколько лет, когда публиковали всё подряд — потому что народ скупал всё подряд, впрок.
Цензуры не было, контроль зарубежного капитала в книгоиздании только набирал обороты.
Ну, и где же гениальные мысли в гениальных книгах?
Почему их нет?
Тут-то и выяснилось, что членов у Союза Писателей было много, не было только у них гениальных мыслей.
Блёклые в советское время книги выпускались не потому, что цензура все мощные мысли вырезала — нечего было вырезать. А все эти полуистеричные обличения цензуры — всего лишь игра. Хорошая мина при плохой игре. Правоборцы, однако.
На этом вранье паразитировал не только Союз Писателей, но и прожорливый Союз Журналистов, тут как тут и колонны кино— и теледеятелей…
Враньё и комедия.
Маска.
Охаивание Сталина тоже из той же маски.
Гению помешать не может ничто. Сталин родился в условиях хуже некуда. Мать — уборщица, презираемая шлюха, отец неизвестен. Номинальный папаша Виссарион, когда Сосо было 8 лет, ушёл в Тифлис и исчез. Сына бил. Бил без любви — чужой как-никак. Денег — нет, связей — нет.
Однако мальчишка стал не просто начитаннейшим человеком планеты и не только поэтом класса Пушкина, не только Победителем в величайшей Войне в истории человечества — но главное, Предречённым, который вернул Предкам уважение, вернул пламя огня и Минуту Молчания в ночь с 8-е на 9-е мая.
Я пишу — и весь трясусь. Только что вернулся из Нарымского сельсовета, разговаривал там с некоторыми начальничками — они все из потомков сосланных при Сталине кулаков. 9 мая, как они сами того не скрывают, в их душе ровным счётом ничего не шелохнется. Да, отца мобилизовали, деться было никуда, вот и пошёл, погиб — и кушали, как следствие, не так жирно, как хотелось бы. И — никаких у этих антиподов Сталина возвышенных чувств.
Я вот им сказал, что для меня 9 мая самый особенный из всех особенных, горло в Минуту Молчания перехватывает аж до судорог — каждый год так. И не у меня одного так, но и у молодёжи, у некоторых из которых воевали уже даже не деды, а прадеды и, казалось бы, всякое чувство должно раствориться.
Рассказал я это потомкам раскулаченных — а они меня не поняли. Не то чтобы открыто посмеялись — а так, как бырассмеялись.
Вот меня и трясёт. До сих пор.
На одном языке говорим, а — разные.
Ненавидят эти «не шелохнется» Сталина не потому, что корову у их деда отняли. А потому Сталина ненавидят, что у него ещё ребёнком перехватывало горло при сосредоточении на теме предков-героев. Чужды им те, кто оставил след на воде.
Вот этим, собственно, и отличается мир гениального Сталина и мир бездарного кулацкого отродья из Нарыма, и ублюдков вообще.
Если у человека перед пламенем огня Победы в Минуту Молчания не перехватывает горло, если в пламени его подсознание не различает весть о чистоте волка, если в кресе он не угадывает способ посоветоваться с Прапредком — то он не родился для вечности, для гениальности, для счастья на Ворге…