Оповещенный, что прибыл блаженный, царский азнаур Гавриил встал и пошел навстречу, поклонился радостно, приложился с вожделением к рукам святого, повел с честью к себе и ублаготворял его много дней. Представил он блаженному Григорию четырех сыновей, прекрасных и во всем подобных отцу их Гавриилу, Патрика, Гуарама, Аршушу и Абуласада со словами: "Божий святой, благослови сих, возложив на них святые руки! Как благословил Израиль детей Иосифа, так благослови всех детей наших вместе с нами, родителями их!" При виде сильной веры супругов и детей святой поднялся, полный слез радости, воздел руки к небесам и сказал: "Господи, ты исполнял на деле слова от века святых твоих, когда ими благословлялись верующие в тебя, ныне также воззри ты на молитву мою, твоего убогого раба, и молитвами всех святых твоих благослови родителей с детьми и детей с родителями, сих благоверных и славословящих святое имя твое, как благословил ты дом праведного Ноя, патриарха Авраама и всех творивших твою волю. То же вечное благословение утверди среди них и обильно даруй им земные блага в долгоденствии и нескончаемые блага небесные и помилуй нас. Аминь”. Осенил он всех крестом и сел. Тогда Гавриил сказал святому: "Христос да утвердит на деле сказанное твоими устами, преподобный отец, и да сподобит нас также господь ревностно служить твоей святости во исполнение на нас апостольского слова: "Ваш избыток в [восполнение} их недостатка, и их избыток в
   [восполнение] вашего недостатка". Ныне у нас материальное благо, а у вас – духовное благо, и вот сочетаем их друг с другом: вы сделайте нас соучастниками святых молитв ваших в сей жизни и по смерти, удостойте наши кости погребения вместе с вашими костями и установите в вашем монастыре моление о нас на веки, а мы клянемся вам своею жизнью и жизнью детей, что берем на себя из рода в род попечение о вас и вашем монастыре до скончания веков. Кроме того, отыщите, святой отец, хорошее монастырское место для поселения женщин, чтобы между нами был такой завет: если из моего потомства вступит в монашество мужчина, местопребывание его да будет в Хандзте, если же в монашество из моего рода вступит женщина, пусть поселятся в том месте, тобою благословенном, которое выберешь ты, и как для преставившихся мужчин устанавливаю Хандзту, так усыпальница почивших женщин да будет во вновь имеющем быть построенным монастыре!
   "
   Блаженный отец Григорий принялся усердно за поиски и нашел хорошее место близ Гунатле: осенил он его крестом, и построили там женский монастырь, называемый теперь Гунатлийскою обителью. Священника для совершения служб в этой обители блаженный Григорий по просьбе Гавриила назначил из Хандзты. Посему то согласно обету в Хандзте по сей день совершается моление о Дапанчулах.
   X. В свою очередь славный азнаур Гавриил напутствовал отца Григория со многими благами, дал ему строителей на цементе и всякий материал для постройки церкви из камня на извести. Так то вернулся отец Григорий в свою обитель, и ученики его обрадовались, воздали благодарение Христу и помолились о попечителях. Блаженный же Григорий сравнял место для церкви и, приступая к ее постройке, со слезами произнес следующую молитву:
   "Христе боже, домостроительство твоего воплощения божественно явил ты своим созданиям, и со страхом служили твоему царствию пророки предсказыванием, апостолы проповедыванием, мученики истинным исповеданием, преподобные святые, вселенские соборы и отцы пустынники постоянным прославлением твоего святого имени. И это четырехстороннее божественное собрание всех святых, обступающее кругом наподобие непоколебимой ограды, стало крепостью твоих церквей.
   Ибо ты, сама премудрость, построила себе дом святости для моления верующих народов и святую церковь нарекла своим телом, в честь твоего святого имени и во имя твоих святых построила непоколебимо и утвердила святые церкви. И назвала ты всех святых церковью для того, чтобы по смерти их взамен твоя паства, истинные христиане, видела крепость и гордость в церквах, пока ни придешь ты опять во славе со святыми.
   Господи, благослови ныне сие место, где должна утвердиться твоя церковь милостью твоею и ходатайством твоих святых, чтобы сподобился я, убогий, закончить ее постройкою в честь твоего имени и в честь непобедимой веры твоего великомученика грозного крестом Георгия, доблестного и блистательно прославленного среди твоих мучеников, которых плоть рассекалась мечом, но вера не сокрушалась. Доблестью оказавшись превыше их всех, святой Георгий христиан, издавна потрясенных ужасом перед нечестивыми, научил могучей доблести, претерпев с радостью многообразные муки, и прославился, победоносный, на небесах и на земле. Потому то со святыми ангелами возрадовались его подвигам блаженные мученики, так как Христос даровал ему, а теперь мощам и имени его, победу над всеми врагами, и заступничество его защищает нас всех, прославляющих его, присно и во веки".
   И осенил он крестом место святой церкви; начали строить, и так во благе завершилась постройкою старая церковь Хандзты с помощью Христа, заступничеством святого Георгия, молитвами блаженного отца Григория и материальным попечением славного Гавриила, мтавара, и всех верующих. В то время во всех святых пустынях святые отцы начали строить монастыри и святые церкви, и таким образом размножились служители святой троицы, непрестанно славословящие.
   XI. Что касается вожделенной и украшенной знамениями матери Февронии, то она прибыла из Самцхе и поселилась в Мере. Не было предела достойной жизни и духовному водительству ее. В святой божественной любви блаженные сии божьи люди, мать Феврония и отец Григорий, были единомышленны и дружны. Священник Мере был из Хандзты.
   После этого эрисмтавар Гавриил сообщил куропалату царю Ашоту о достоинстве вожделенного отца Григория, о скитальнической его жизни и строении им монастыря в невозделанной пустыне, о добродетелях его учеников, от которых и узнал о знатности родителей святого. Узнав все это, благочестивый куропалат Ашот немедленно написал послание собственноручно и тотчас же отправил к отцу Григорию одного прекрасного человека из приближенных и одного из слуг Гавриила. Прочитав пригласительное письмо куропалата, вежливо написанное, а также от людей осведомившись обо всем, отец Григорий тотчас отправился к властителю. Когда он достиг дворца, его встретили сыновья куропалата, а когда он подошел к дворцовой двери, тогда встал куропалат и пошел навстречу блаженному отцу Григорию, и они приветствовали друг друга с большим смирением и сели. Куропалат сказал: "Божье благословение да почесть на всех нас через твои уста, о, святой! " И он сказал:
   "Да благословят вас всех уста Христовы и всех святых, ибо воистину правдиво сказанное – "Где почет власти, там подобие божества", так как бог вас, властителей, уполномочил управлять страною, почему мы и постигаем, что твоим царствованием бог благотворит нам.
   И как касательно Авраама говорит господь: "Авраам хотел видеть свет мой, увидел и возрадовался", так подобно Аврааму, и я, убогий, хотел увидеть вас и поклониться вам. И ныне полон я радости и молитву возношу в качестве подношения.
   Христос с избытком величия да сохранит во славе и радости твою царственность и даст тебе в наследие вместе с достойными сынами вечную славу наравне с небесными властями".
   Тогда куропалат сказал отцу Григорию: "Царям Израиля бог от времени до времени посылал пророков как гордость их и ограду закона на помощь верующим и в обличение неверных; точно также в наши дни бог явил тебя как гордость христиан и для того, чтобы постоянно пекся ты перед Христом и его святыми о нас твоими святыми молитвами". Он же сказал ему: "Властитель, сын пророка Давида и господа помазанника, нареченный ими, Христос бог да даст тебе в наследие царствие свое, а также добродетели, И посему доложу вам следующее: да не отнимется власть у твоих детей и их потомства в этих странах до скончания веков; напротив, да будут они крепки более незыблемых скал и вечных гор, и да прославятся они вовеки! " Вслед за этим посланный произнес хвалу Хандзты: "Хороша та пустынь яркостью солнца и умеренностью воздуха во всех отношениях. В ней прекрасный, холодный и приятный родник, обильно вытекающий. Дубравы многочисленны до бессчетности.
   Найдется еще кое-что для утешения, насколько в силах дать его пустыня, но полей для посевов и земли для косьбы нет вовсе, да их и нельзя иметь на зубчатых острых вершинах гор Гадо". Услышав это, славный куропалат пожертвовал хорошие места и в числе их местность Шатберди в качестве пахотной дачи. Тогда три славные сына куропалата, Адарнерсе, Баграт и Гуарам, щедро пожертвовали каждый в отдельности потребное, в чем только нуждался монастырь.
   Приняв земли и дав благословение куропалату и его сыновьям, блаженный Григорий, полный многочисленных благих плодов, прибыл сюда в Хандзту, свой монастырь, и радостно оповестил братию о всех успехах милостью Христа и заступничеством святого Георгия. Они же радовались, молились о пожертвовавших с верою и благодарили благодетеля Христа.
   XII. И как телесно умножалось, так духовно росло число святых мужей. В самом деле прибыли в то время из Картли отец Епифаний и священник Матой и из Самцхе великий Зенон. Епифаний и Матой еще прежде были друзьями сего святого и в Хандзту пришли, привлеченные его именем.
   Что же касается Зенона, он был сын некоего выдающегося человека в Самцхе, взрощен был в богочестии и вел себя свято, так как божий страх пребывал в нем, и он желал постричься в монахи по обету братства постников. Скончавшись, родители оставили свое имущество Зенону и его сестре, жившей дома вместе с ним. Зенон раздумывал оставить стяжания отца и матери сестре в ее распоряжение и самому стать монахом на чужбине. Пока Зенон размышлял об этом, некий недобрый муж соблазнил его сестру при содействии дьявола, и, [отправившись] в Шавшети, они ехали всю ночь. Узнав об этом, он облачился один в доспехи, сел на коня и погнался, но, проехав большое пространство, мысленно сказал: "Я – именитый витязь, а за кем я гонюсь, тот без всякой чести. Если я догоню его и убью, это будет соблазном для моей души, если же ни с чем вернусь домой к себе, это будет позором для меня. Нет, лучше я исполню сейчас перед господом обет быть монахом”.
   Блаженный вступил в ряды мучеников, так как отречение от стяжаний уподобляется пролитию собственной крови. Осенил он свою плоть крестом, направился по божественному пути и прибыл в Мере к матери Февронии, так как он происходил из ее дома. Божьею волею там находился отец Григорий. Мать Феврония вручила невинного агнца святому, пастырю доброму, который привел его сюда в Хандзту, поселил в месте злачном божьей милости и взростил на водах, где покоится святой дух.
   Блаженный Зенон сей достиг старости и до кончины не удалялся из Хандзты: воистину духовный сын, подобный отцу, добрый ученик, заменяющий учителя, блаженный, сокровищница добродетелей, святой чин монашества, ограда кларджетских пустынь, гонитель злых духов, ибо при жизни самого и при жизни его учителя дьявол не дерзал соблазнять кого-либо в этих святых местах.
   Сей доблестный по преставлении своем наш – перед господом вечный заступник наравне с товарищами, подобными ему, каковы ученики отца Григория, достойные чудотворцы, столь же непоколебимые столпы терпения, как незыблемо утверждены устои неба.
   В самом деле до прихода доброго пастыря Григория немногочисленные овцы Христа, гонимые невидимыми зверями, были рассеяны по одной или по две в ширь пустынь, но с приходом святого Григория овцы стали храбры, звери те, т.е. дьяволы, бежали, и весь божественный чин пришел в порядок.
   Отец же Григорий говорил с собою: "Как отцы моего монастыря добродетелями выше монахов сего времени, так и церковный чин надлежит установить в моей церкви божественный, стоящий выше суда мудрецов”. Поэтому он решил отправиться в сокровищницу Христа, второй Иерусалим, т.е. в Константинополь, чтобы посетить все замечательные святые места Греции и помолиться. В то время он встретил [букв. нашел] друга своего, шедшего в Иерусалим, и поручил ему списать устав монастыря Сабацмиды и прислать. Затем назначил попечителей своей братии, покинул ее с миром и обещал вскоре вернуться назад.
   С собою взял он Савву, двоюродного брата [букв.: сына сестры матери], да еще одного ученика, направился в Грецию, прибыл в Константинополь, поклонился древу жизни и всем святым мощам, обошел радостно все святые богомолья, ибо он знал много языков и учился многому в благочестии. Иное зрелище было для него учителем добра, а иное -предостережением от зла. Таким образом сердце его наполнилось богатством незапечатанного нового закона, и, возрадованные духом благодати, они направились в свое местопребывание.
   XIII. И когда они прибыли в Тао, услышали от местных людей, что куропалат Ашот убит, и вместо него властвуют его сыновья. Тогда они залились горькими слезами из-за падения богочестивого властителя и, заплаканные, молились о преставившемся царе. Блаженный же Григорий благодарил бога и говорил, оплакивая: "О, могущественный и славный царь мой, крепость церквей и ограда христиан, откуда ждать мне тебя, с востока или запада, с севера или юга? Ибо ты владычествовал над всеми племенами, и как ты, войною покорявший властителей, чудный, славный, богочестивый властитель, отдался в презренные руки нечестивых и негодных людей, которые подобно Иуде стали твоими убийцами, убийцами своего господина, для умерщвления нас, убогих молитвословцев твоих во веки?" После этого они молились о сыновьях его, прославленных властителях, чтобы господь сохранил их, добрых богочестивцев, во славе и в долгоденствии.
   XIV. Когда они прибыли в окрестности Ишхани, блаженному Григорию и достойному Савве от бога открылась прежняя слава Ишхани, святые церкви в селе при нем, и было им возвещено, что Ишхани опять обновится рукою Сабана. Указан был им и путь, чтобы дойти туда, так как место то было недоступно для людей того времени.
   Когда они добрались в Ишхани, очень были обрадованы обретением славного места, так как в нем имелось и духовное, и телесное утешение. Савва тотчас задумал остаться там, но блаженный Григорий сказал ему: "Брат, сначала повидаем наших братьев, пребывающих в Хандзте, и потом ты опять прибудешь в это святое место волею божьею и молитвами их". Отправившись оттуда, они прибыли к сыновьям куропалата и дали им молитвенное благословение, утешая их в смерти отца.
   XV. Таким образом они прибыли в Хандзту, свой монастырь, принесши с собою мощи святых, святые иконы и иные благословения во множестве.
   Застали они братьев в живых и в мире, всех в безмятежной радости, полных божественной любви, и возрадовались, ибо благодать спасителя опять собрала вместе творцов его воли.
   Спустя несколько времени Григорий отпустил Савву в Ишхани, дав ему двух учеников, а сам управлял духовною жизнью Хандзты согласно воле господа.
   XVI. К этому времени из Иерусалима подоспел человек, который преподнес ему устав монастыря Сабацмиды и письмо. Блаженный Григорий в то время положил устав своей церкви и монастыря, мудро определенный, знамением озаренный и составленный с выбором изо всех святых мест, как сокровищница неисчерпаемых благ.
   XVII. Ныне от тех духовных правил мы держимся немногого, как если бы кто черпнул каплю воды из моря. В самом деле жизнь блаженных тогда была такова: в праведности они постоянно обличали себя, имея корень любви, непоколебимое терпение со смирением и кротостью, пост, огражденный молитвою, в правой вере утвержденную чистоту сердца, правдивость языка и безукоризненно полное воздержание во всем. В святой церкви за молитвою не происходило у них беседы друг с другом; напротив, они стояли со страхом, точно, на небе перед богом.
   Когда они пели псалмы, до окончания аллилуи певчие не дерзали расправить колена за медленным молитвословием, ибо не было у них обыкновения торопливо произносить какие-бы то ни было песнопения; молитва их была тихая и протяжная. К стене никто кроме старцев не прислонялся, спать же и без стеснения садиться в церкви они вовсе себе не позволяли. Насаждены были в них иные еще подобные добродетели во множестве, о каждой из которых нет теперь речи, так как время у нас ограничено, а мысль торопится, [к тому же] чтобы не утруждать чрезмерно слух слушателей, в этой книге не выписан весь устав, а [приведен] лишь по примеру [букв.: по слову] из каждой части [дабы знать], каков был до сих пор устав Хандзты и каков он теперь. Так – При всех всенощных бдениях моление от сумерок до рассвета, а за день до всенощного бдения во все дневные часы моление, литургия во время девятого часа и добавление эктений. Во время всякой литургии перед трисвятой песнью [букв.: "Святый боже"] эктения "О свышнем мире”, а на воскресных литургиях шесть раз "Святый боже”. При службе [у] жертвенника не допускалось служение в облачении с бахромою или в шкуре.
   О всех преставившихся совершали службу в третий день, седьмицу, сорокоуст и год со дня преставления, в какой бы день они ни пришлись, и службу этих дней не засчитывали в двести дней, постановленных для погребенных в Хандзте. Разделение паксимада установлено искони. С наступлением месяца ноября [букв.: месяца праздника святого Георгия] пост молочным до праздника святого Георгия.
   Равным образом большим тщанием и благим воздержанием блюли церковно посты рождества Христова и святых апостолов, С наступления ноября до начала великого поста в заутрени в каждую субботу четыре "канона" [кафизмы]; в великий пост до недели ваий в каждую заутреню четыре "канона", а также четыре чтения. О страстной седьмице был подробный устав. С пасхи до нового воскресенья "канона"
   ["Ко господу всегда] скорбети [ми]" не произносили; в повечерие произносили "Всегда призвати ми" [букв.: "На зов мой"], воскресные прокимены, чин утрени и по одному "канону" до нового воскресенья. При поминовении же душ после пасхи за утренею произносили "Блаженны [непорочны]" и песнопения, как это все написано в церковном уставе, в памятнике обо всем этом. Так исполняли все отцы в мое время.
   XVIII. В первые дни блаженного отца нашего Григория правила для его учеников были весьма суровы: в их кельях находились маленькие кровати, невзрачная постель и по кувшинчику для воды, иного же утешения для плоти не было у них вовсе ни по части съестного, ни по части питья. Жили они тем, что ели за общею трапезою, и многие из них вина не пили вовсе, да и те, которые употребляли его, принимали малость. В кельях их не было камина [букв.: дымовника], так как огонь не разводился, ни свечки не зажигали ночью; ночью происходило пение псалмов, а днем чтение книг и моление постоянно, как говорит Давид: "Днем поведал господь милости свои; а ночью пение свое".
   Блаженный же отец Григорий сам великий пост проводил, довольствуясь сырою капустою в малом количестве, а сугубое питание во все дни, его было: раз в день ел хлеб скудно и принимал опять теки по весу немного воды, вина же он с детства отнюдь не пил. Впрочем единый бог знает о многочисленных добродетелях самого и его учеников.
   XIX. От начала добрые друзья блаженного Григория Феодор и Христофор питали в сердце божественную ревность к построению монастыря. Однако они не открыли отцу Григорию своего намерения, и так отправились тайком в Абхазию; за ними последовал и кое-кто из братии.
   Прибыв в Самцхе, божьею волею они взяли себе в ученики сына великого Миреана, азнаура, по имени Арсения, прозванного достойно Арсением великим, впоследствии католикоса Грузии, неувядаемый венец мцхетской церкви. Тогда отрок был мал, около шести лет, и рос в доме отца. Божии люди согласно с намерением Миреана облачили отрока в монашескую одежду и, поклявшись десницею Миреану, сказали: "Учитель наш Григорий – настоятель Хандзты, и если богу угодно, этот будет его учеником вместе с нами, где только мы будем". И они отправились в Абхазию, царь же Абхазии Димитрий почтил их великою почестью и поселил на хорошем месте.
   XX. Узнав об уходе Феодора и Христофора, блаженный Григорий очень огорчился и взял с собою четырех братьев: добрый пастырь отправился искать избранных агнцев.
   Прибыв в края Картли, волею божьею при поисках своих братьев обрел отрока Ефрема, достойного юношу: в достоинстве видели его, как он достиг полной возмужалости со святостью, в святости стал ацкурским чудотворным епископом, в епископстве дошел до доброй старости, скончался чудесно, и святые его мощи пожалованы были Самцхе для озарения. Этого Ефрема, достойного перед богом, блаженный Григорий взял себе в ученики и изволил ему сказать так: "Когда вернусь из Абхазии, я возьму тебя с собою в Хандзту", и сам направился в Абхазию. Когда он прибыл к властителю, последний встал, пошел навстречу и смиренно приветствовал, так как его объял ужас от благодати его святости и от славы его лица, ибо божьею милостью образ сего блаженного был прославлен, точно лицо пророка Моисея.
   После обмена приветствий царь и блаженный Григорий сели. Святой продолжительно молился о нем и украсил его многочисленными благословениями. Царь сказал: "Благословен бог, который привел сюда тебя, святой отец! Но осведомь меня, что за причина, утрудившая тебя приходом сюда". Блаженный отец сказал ему: "О, богочестивый и славный царь, прибыли к тебе святые отцы, мои братья, и ныне находятся в этом царстве. Мой приход – из-за них. Пусть твое властительство велит им явиться к нам". Но царю тяжело было, что искали их, и он сказал: "Не приходили сюда такие монахи, о каких изволит говорить твоя святость". Тогда блаженный отец Григорий рассердился за речь на царя и сказал эму: "Царь, не подвергай меня страданию!
   Дай мне моих братьев, прибывших сюда к тебе". И так как от правдивого обличения святого у царя не было возможности что-либо сказать, он велел привести тех братьев. Увидев отца Григория, они припали к его ногам со слезами, но святой поднял их, обласкал с любовью и благодарил Христа за обретение их. И так как братья по природе ожидали святого, их также радовала встреча. Царь сказал блаженному Григорию: "Святой отец, вот исполнилось то, к чему стремилась твоя воля. Да исполнит господь и желание моего сердца, ибо в душу мою запала мысль построить монастырь впервые, так соизволь осмотрим различные местности Абхазии, и где пожелает твоя святость, на том месте построим мы монастырь".
   Они обошли места, представлявшиеся удобными для постройки монастыря, но не понравились они святому, и он сказал царю: “ В этой стране нет ни земли, ни воды, чтобы можно было строить монастырь, ибо талант монаха – пост, а на такой земле нельзя поститься от [злокачественных] испарений в убийственный зной". Царь очень огорчился по этому поводу и сказал им: "Несправедливо не уделять ваших благ этой стране".
   XXI. Тогда отец Григорий построил монастырь соответственно вере царя и назвал его Убэ, а настоятелем его поставил некоего Илариона, прибывшего из Иерусалима, старца, заслуживавшего доверия: он следовал из Хандзты за Феодором и Христофором, и у него были хорошие книги. Отец Григорий также оставил книги, бывшие с ним.
   Властитель же исполнился радости от построения монастыря, сделал много пожертвований на его постройку, подарил отцу Григорию и его друзьям десять тысяч драм и наполнил их всяким добром.
   XXII. Когда они собирались сюда в путь, царь Димитрий тщательно расспросил отца Григория о характере кларджетских пустынь, чтобы он осведомил его в каждой черте святых мест. Отец Григорий сказал ему: "Богочестивый царь, если даже чересчур буду многоречив, все равно моему уму не удастся поведать тебе все прелести тех пустынь, почему в них и возник чин монашества, который еще более расцветет и преуспеет в грядущие времена. Однако сообщу малое от многого так – Край с теми пустынями однороден по природе и благорастворён в отношении солнца и воздуха: ни сильная жара, не опаляет края, ни чрезмерный холод не беспокоит его обитателей, и край по чину пребывает в пределах своей природы без сырости и без зноя, постоянно залитый лучами солнца и без грязи, почему, когда бы люди ни ходили, никогда к пяте их ног не пристает грязь.
   В крае сколько угодно прекрасной воды и дров на песчаной почве произрастают бесчисленные леса и из нее же бьют в обилии вкусные воды. Богом даровано ему природное веселие; нет в нем дорог, и недоступен он никак для ведущих мирскую жизнь, ибо обиталище их находится на высоких горах Гадо: с одной стороны оно опоясано этими горами, а с другой его обступает, точно непоколебимая ограда, собрание обтекающих горы великих вод Шавшети.
   Таким образом они ограждены со всех сторон горами, ущельями и водами, текущими по страшно обрывистым местам. И нет у тех монастырей ни лугов, чтобы косить, ни пашен, чтобы орать, а что касается провизии, она доставляется с большим трудом на спинах ослов. Только ценою страданий и беспокойств насаждены ими немногие виноградники и также фруктовые сады, злаки же полевые родятся в несметном обилии.
   Со всем этим сердца их свободны от страха перед потрясениями, которые вызывают неверующие, нехристи, и перед всякою смутою во время вражды властителей. И так совершенно спокойно пребывают они в великом мире и славят Христа.
   Бог действительно сотворил те местности в самом начале мироздания для последних времен в двух целях – в качестве местопребывания монахов и молельни о всех христианах. Божье провидение установило такой обычай, чтобы монастыри в этих святых местах строились руками убогих, совершенно свободных от мирских соблазнов: хотя властители и пекутся о святых пустынях, но призвать по имени к созиданию святых монастырей Христос сподобил убогих, а верующим царям бог дал власть строить церкви в епископских резиденциях, городах и селах и поставил их начальниками над всем народом [букв. воинством] с тем, чтобы они праведно судили его, облачившись в блестящие одежды, однако не погружаясь мыслями в видимую материю, а постигая благие века, ибо божественная премудрость внушила всем людям богочестивое почитание каждого чина по многообразным их одеяниям, но верные и истинные монахи не находятся ни под чьею властью на земле с тех пор, как они отстранились от мирских утех по своей воле и выбрали в удел себе печалование в местах плача подобно первым святым отцам, которые, находясь в великой нищете, построили святые пустыни помимо воли земных царей с помощью всемогущего бога.