Мерфи Уоррен. На линии огня

   — Возможно, — согласился Римо.
   — Чем могу служить?
   — Я по поводу вчерашнего пожара. Мне надо взглянуть на медальон, который там нашли.
   Каликано кивнул. Затем тяжело поднялся со стула и неуклюже двинулся к большому стеллажу с ячейками. Вытащив длинный серый конверт, проговорил:
   — И чего это вдруг ФБР стало интересоваться пожарами?
   Римо пожал плечами.
   — Кое-что, связанное с налогами. Это оно?
   Каликано открыл конверт с пробитыми в нем отверстиями и пропущенным через них красным шнурком.
   — Да, — ответил он, затем вынул из конверта лист бумаги, еще один конверт — белый, поменьше — и добавил: — Только сначала распишитесь вот тут.
   Римо взял ручку и уже хотел было поставить свою подпись, как вдруг поймал себя на том, что забыл указанную в удостоверении фамилию. Ричард. Ричард... И написал «Ричард Уильямс».
   Не глядя на лист, Каликано положил его на стол и открыл белый конверт. Оттуда ему в руку выпал золотой медальон. Каликано подал его Римо. Римо взял медальон в правую руку, а конверт в левую.
   Осмотрев медальон, подбросил его на ладони. Поднял, посмотрел на свет, будто бы исследуя на предмет выявления микротрещин, затем, кивнув головой, на глазах у Каликано бросил обратно в конверт, провел языком по отвороту, плотно прижал и отдал конверт полицейскому.
   — Все, — сказал он. — Этого мне достаточно. — И развернулся, чтобы уйти.
   Каликано опустил белый конверт обратно в большой и взял со стола лист бумаги, на котором расписался Римо. Но, взглянув на подпись, окликнул его.
   — Эй, Уильямс!
   Римо остановился и обернулся.
   — Чего?
   — По-моему, твоя фамилия Квигли. Так написано в твоем удостоверении, — проговорил полицейский.
   Римо кивнул.
   — Это старое удостоверение, — пояснил он и вышел на улицу, предоставив полицейскому в недоумении чесать за ухом, раздумывая над тем, почему физиономия и подпись этого Уильямса показались ему такими знакомыми. Как будто он когда-то знал этого человека. Но вот-вот должен был начаться бейсбольный матч, и Каликано, включив приемник, тотчас же забыл и о Римо, и о медальоне. Но позже, проснувшись среди ночи, вскочил с искаженным от страха лицом, как человек, которому явилось привидение. Некоторое время посидел неподвижно, прислушиваясь к биению сердца, отдававшемуся в висках, после чего сказал себе, что это просто глупо, что Римо Уильямс умер много лет назад, и дал себе слово больше не злоупотреблять лапшой под густым белым соусом, потому как после этого ему вечно что-нибудь мерещится. И снова улегшись, с улыбкой на губах, уснул.

Глава шестая

   Доктор Смит протянул Чиуну золотой медальон. Они стояли, отделенные друг от друга столом Смита, и руководитель КЮРЕ, хотя и не отличался высоким ростом, все же на целый фут возвышался над старым азиатом.
   — Узнаете это? — спросил Смит.
   Чиун повертел пальцами медальон и быстро засунул его между складками своего желтого кимоно, которое носил в дневное время.
   — Это символ Синанджу, — сказал он.
   — Римо говорит, что вы отдали его Руби, — продолжал Смит.
   — А, Римо. Где он сейчас? — поинтересовался Чиун.
   — Этот медальон нашли на месте пожара. Руби погибла, — сказал Смит.
   — Да, — произнес Чиун с бесстрастным выражением лица, сухим, ничего не выражающим тоном.
   Смит видел это выражение и слышал этот тон уже сотни раз, и тем не менее ему стало как-то не по себе. Он знал, что его самого кое-кто считает бесчувственным. Однако Чиун, если хотел, мог казаться таким хладнокровным и бесчувственным, что Смиту даже не снилось. Кроме того, Смит с настороженностью относился к очевидной неспособности Чиуна понять, что такое КЮРЕ и какие задачи перед ним стоят. Он не сомневался в том, что Чиун понимал гораздо больше, чем могло показаться.
   — По-моему, Римо хочет найти тех, кто должен понести за это ответственность, — проговорил Смит.
   — А почему кто-то должен понести за это ответственность? — спросил Чиун.
   — Это был поджог. Римо передал мне кое-какую информацию о том, кто мог быть к этому причастен. Когда я ее ввел в компьютер, оказалось, что это тот самый человек, который первым пострадал от такого рода пожара, после чего они стали происходить один за другим. Солли Мартин. Мы получили фотографию от его родственников, и теперь она у Римо.
   Чиун кивнул. Смиту очень хотелось сесть, но ему было неловко делать это первым.
   — А эти пожары, они что, были устроены с корыстной целью? — поинтересовался Чиун.
   — Да, Мастер, — ответил Смит. — Этот Мартин и какой-то мальчишка... они осуществили серию поджогов в разных местах страны по договору с заинтересованными лицами.
   Его удивило появившееся на сморщенной физиономии Чиуна оживление.
   — Мальчишка?
   — Мы почти ничего о нем не знаем, кроме того, что ему лет тринадцать, четырнадцать. Что его связывает с этим Мартином, нам тоже не известно. Они не родственники. Мы проверили.
   — А эти пожары, они чем-нибудь отличаются от обычных? — спросил Чиун.
   Смит, сузив глаза, посмотрел на Чиуна. Между его бровями еще резче обозначилась складка.
   — Ну, в общем да, — ответил он. — Они необычны тем, что не обнаружено...
   — Ни бензина, ни другого горючего материала, — подхватил Чиун.
   Смит кивнул.
   — А что? — спросил он. — Это имеет какое-то значение?
   — Для меня имеет, — ответил Чиун. — Где сейчас Римо?
   — Я не знаю. Города, в которых прослеживается эта-серия пожаров, идут на запад. Я дал Римо список. Вероятно, он идет по следу. Вам тоже дать?
   Чиун отрицательно мотнул головой.
   — Все названия американских городов звучат для меня одинаково. Все начинается с Нью, Индиан или Сент. Я его так найду.
   Чиун вышел из кабинета. Смит, глядя ему вслед, опустился в кресло. Ему очень хотелось знать, почему тот факт, что к этим пожарам оказался причастен мальчишка, был столь важен.
   Выйдя от Смита, Чиун остановился и, достав из-под кимоно золотой медальон Синанджу, с улыбкой посмотрел на него. Потом несколько раз подбросил на ладони, как бы прикидывая на вес, и снова засунул под одежду.
   И заспешил прочь. Улыбки на его лице уже не было.

Глава седьмая

   Ведя машину, Римо время от времени разворачивал карту, при этом она каждый раз закрывала ему приборный щиток, на который ему нужно было смотреть.
   Следующим пунктом должен был быть Сент-Луис. Римо был в этом уверен. Пожары следовали в строго определенном направлении, от Уайт-Плейнз до Ньюарка, потом один за другим шли города в направлении атлантического побережья, а потом на запад. Подняв глаза, Римо увидел дорожный знак, показывавший, что до Сент-Луиса осталось сорок миль.
   Римо швырнул карту в окно и надавил на газ.
   Прибыв в Сент-Луис, он стал перед вопросом: откуда начинать поиски поджигателей? Может, они сняли квартиру? И поскольку ничего лучшего он придумать не мог, то снял номер в отеле и купил газету, в которой его сразу же привлек заголовок в нижней части страницы.
   КАК Я ПОУМНЕЛ, БЛАГОДАРЯ ПОДЖИГАТЕЛЮ
   Джоу Джерати
   "В салуне Перчки, где мой приятель Уоллес Т.Мак-Гинти засиживается очень долго, он мне сказал, что есть вещи, которые люди не станут делать даже за деньги. В доказательство этому он сказал, что никогда не додумался бы съехать на автобусе, набитом слепыми монашками, в придорожную канаву.
   На что я ему ответил, что утверждать этот факт он может до тех пор, пока его не возьмет за горло финансовое управление коммунального хозяйства. Окинув взглядом салун, я сказал, что уверен в том, что можно кого угодно заставить делать что угодно, кроме как размножаться в разумных пределах.
   Уоллес Мак-Гинти почему-то принял это на свой счет. Он предложил, чтобы разрешить наш спор, обратиться с этим вопросом к первому, кто войдет в салун. Проигравший ставит выпивку. Шансы наши были равны, и, поскольку, в случае моей удачи, Уоллесу Т.Мак-Гинти пришлось бы покупать выпивку впервые с тех пор, как Гарри С.Труман ради спасения демократии превратил в пепел японцев, я согласился.
   Первым, кто появился в дверях, оказался Арнольд «Безспичкин», который постоянно околачивается у Перчки, когда был освобожден от своего основного занятия по превращению предприятий неудачливых бизнесменов при помощи бензина и огня в площадки для новых застроек.
   Прозвище свой Арнольд получил после своей первой попытки совершить поджог. Придя в назначенное место, он обнаружил, что забыл взять спички, и попытался извлечь огонь посредством замыкания электрических проводов, после чего сначала в бессознательном состоянии попал в больницу, а затем в тюрьму. Теперь он спички не забывает.
   — Значит, вас интересует, есть ли такие вещи, которые человек не станет делать за деньги? — переспросил он.
   — Совершенно верно, — подтвердил Уоллес Т.Мак-Гинти.
   — Конечно есть, — сказал Арнольд Безспичкин.
   — Ставь выпивку, — сказал мне Уоллес Т.Мак-Гинти.
   — Одну минуту, — сказал я и спросил Арнольда: — А что же, к примеру, ты не стал бы делать за деньги? Неужели ты хоть раз отказался сделать что-либо за наличные? Сомневаюсь, что ты скажешь «да».
   — Да, — сказал Арнольд и принялся рассказывать нам об одном нашем общем знакомом, который делал свой бизнес на скачках, но, на свою беду, приобрел слишком широкую известность, особенно среди полицейских из отдела по надзору за игорным бизнесом, которые иногда выполняли свои обязанности, отдыхая от собирания взяток.
   Дело в том, что нашего общего приятеля взяли в седьмой раз, и ему предстояло на всю жизнь распрощаться с доходным промыслом и перебиваться с хлеба на воду. И вот он приходит к Арнольду Безспичкину с предложением, поскольку, как он сказал, Арнольд единственный, кто может его спасти. Ему пришла в голову чудесная мысль, что все обойдется, если только исчезнут заведенные на него дела. Все свои несчастья он приписывал протоколам о задержании.
   — Чем же я могу тебе помочь? — спросил Арнольд.
   — Тысячу долларов даю, — сказал наш общий знакомый.
   — Что я должен буду сделать? — спросил Арнольд.
   — Спалить мои протоколы, — отвечал наш общий знакомый.
   — А где они находятся? — спросил Арнольд.
   — В полицейском участке, — отвечал наш общий знакомый.
   — Постой-ка, — говорит ему Арнольд. — Это что ж выходит: ты хочешь, чтобы я за тысячу баксов спалил полицейский участок?
   — Совершенно верно, — отвечает наш общий знакомый. — Можешь выбрать время, когда на дежурстве будет поменьше народу, чтобы было как можно меньше жертв.
   Арнольд посмотрел сначала на меня, потом на моего приятеля Уоллеса Т.Мак-Гинти.
   — Так вот, ребята, — сказал он. — Я этого делать не стану.
   Возразить мне на это было нечего, и я заказал выпить Уоллесу Т.Мак-Гинти, а заодно и Арнольду, полагая тем самым начало тому, что вполне совпадало с его программой на этот день.
   Арнольд Безспичкин — как Дракула — работает по ночам, а потому, когда солнце перекатилось через крышу салуна на другую сторону, он двинулся к выходу, наполнив свое брюхо выпивкой за мой счет, за которую, как я надеялся, он должен был рассчитаться.
   У двери он остановился и улыбнулся, ослепив меня своим единственным зубом.
   — Ты никогда не добьешься успеха в этой профессии, — сказал он.
   — Это почему же? — спросил я.
   — Потому что ты не умеешь правильно задавать вопросы, — отвечал Арнольд.
   — А какой вопрос я задал тебе неправильно? — поинтересовался я.
   — Ты меня спросил, возьмусь ли я за деньги спалить полицейский участок.
   — Ну да, — сказал я. — А ты сказал, что не возьмешься.
   — Точно, — сказал Арнольд и снова повернулся к двери. Потом снова обернулся и добавил: — Просто я сделаю это бесплатно.
   И теперь я, когда беру у кого-нибудь интервью, всегда об этом помню и никогда не задаю легких вопросов. Пусть за свой счет угощают другие."

* * *

   Римо однажды прочел заметку, затем отыскал бар «У Перчки» в телефонном справочнике, а услужливый полисмен растолковал ему, как попасть на Ла-Дукс-стрит.
   Подъехав к бару, Римо увидал стоявший там фургон телевизионщиков. У входа выстроилась очередь, и молодой парень в испанском кожаном пиджаке и сшитых на заказ джинсах отпихивал людей от двери.
   Римо двинулся к нему.
   — Извини, приятель, — сказал парень. — Бар откроется через два часа.
   — А в чем дело? — поинтересовался Римо.
   — Рекламу снимают.
   — Хорошо, — сказал Римо и сделал вид, что уходит. Парень отвернулся, чтобы отогнать кого-то еще, и Римо, следивший за глазами парня и дождавшись, когда тот повернется настолько, что не сможет видеть его боковым зрением, шмыгнул у того за спиной в дверь салуна.
   — Извини, туда пока нельзя, — сказал парень какому-то мужчине, одетому в клетчатый пиджак и синие джинсы фирмы «Фармер Браун».
   — А почему же ты только что пропустил того малого? — спросил мужчина.
   — Какого малого?
   — А того, худого.
   — Отойди. Я его тоже выгоню, — ответил парень.
   — Дубина.
   — Приходите через пару часов, — сказал парень.
   Деревянный пол старого заведения был сплошь устлан толстыми электрическими кабелями, и освещение было как вечером на стадионе.
   Возле стойки стоял мужчина. Это был крупный, толстый человек, одетый в костюм, который выглядел так, будто владелец получил его по почте в бумажном пакете. Римо узнал Джоуи Джерати, портрет которого был помещен в газете рядом со статьей.
   Позади Джерати стояли мужчина и женщина — модели, тщательно наряженные под посетителей. За стойкой стоял бармен, выглядевший вполне реально, наверное, потому, что у него был мокрый передник.
   Римо сел за столик и стал наблюдать. Возле камеры стоял режиссер и выслушивал сетования Джерати.
   — Когда же мы, в конце концов, закончим? — спрашивал Джерати.
   — Сразу, как только вы правильно произнесете текст.
   — Если я еще хоть раз глотну эту дрянь, меня вырвет.
   — Не надо пить. Только прикоснитесь губами. А теперь, давайте попробуем еще разок.
   Режиссер кивнул оператору, и Джерати повернулся к бармену.
   Стоявшие рядом с ним двое, громко заговорили. На музыкальном автомате заиграла пластинка. Джерати начал говорить бармену о том, какие хорошие люди мусульмане-шииты и как спокойно было бы жить в этом мире, если бы он находился в руках этих добрых и чутких людей.
   Режиссер подождал, когда звукооператор повернется и кивнет ему головой, давая понять, что запись звука установлена на нужном уровне, и скомандовал:
   — Приготовились!
   Римо видел, как Джерати ссутулился от напряжения. Затем он повернулся к режиссеру и пожаловался:
   — Костюм жмет. И зачем только понадобилось на меня его надевать?
   — Потому что он создает необходимый образ человека из толпы.
   — Черта с два! Другие вон ходят в костюмах от Пьера Кардена. А я чем хуже?
   — Те, кто ходят в костюмах от Кардена, не пьют пиво «Банко», — парировал режиссер.
   — Да его вообще никто не пьет, — сказал Джерати.
   — Ну, ладно. Давайте заканчивать съемку и убираться отсюда.
   Джерати снова повернулся к стойке и начал говорить бармену о жесточайшей дискриминации испаноязычного населения в Сент-Луисе. Вид у бармена был скучный.
   Режиссер подождал, когда звукооператор подаст сигнал, и скомандовал:
   — Начали!
   Джерати медленно отвернулся от бармена и посмотрел в камеру с таким удивлением, будто не знал, откуда она тут взялась.
   — Привет, — сказал он. — Я Джоуи Джерати. — Сделав паузу, он посмотрел на режиссера. — А когда я получу чек? Мой агент сказал, что мне необходимо удостовериться в том, что мне выдадут чек.
   — Он здесь, у меня, — сказал режиссер. — Так сделаем мы, наконец, эту чертову съемку?!
   — Ну, ладно, — сказал Джерати.
   Они приготовились, и, когда режиссер скомандовал:
   «Пошел!». Джерати снова с притворным испугом посмотрел в камеру и снова проговорил:
   — Привет. Я Джоуи Джерати, но я не актер, я журналист. Я с друзьями нахожусь в баре «У Перчки».
   Он махнул рукой, указывая через плечо на двух исполнителей, стоявших у него за спиной, которые заученно улыбались в камеру, делая вид, будто слушают Джерати.
   — Я устроил эту съемку, потому что мне заплатили. А еще для того, чтобы вы больше узнали о пиве.
   Псевдоклиенты, как им полагалось по сценарию, засмеялись. Бармен попытался изобразить улыбку, и Римо заметил, что у того недостает двух передних зубов.
   — Итак, скажу вам прямо, — продолжал Джерати, глядя в камеру, — как я всегда это делал.
   Он поднял стакан и обмакнул губы в пиво. Римо видел, что они плотно сжаты. Джерати протянул руку и взял со стойки банку.
   — Пиво «Банко» — хорошее пиво. Вот что я вам скажу. — Он посмотрел через плечо режиссера на девушку, которая держала карточку с репликами. — Это пиво на весь вечер. Это пиво для друзей. Так что, если вы проводите весь вечер с друзьями, пейте пиво «Банко». Скажите «Банко» — и вы выиграете!
   Бармен засмеялся; то же сделали и двое псевдоклиентов, когда Джерати повернулся к стойке и снова поднес стакан с пивом к своим плотно сжатым губам.
   — Все! — крикнул режиссер. — Конец!
   — Слава Богу! — отозвался Джерати и выплеснул пиво через стоику. — Терпеть не могу это пойло. Моча лошадиная.
   И махнул рукой бармену.
   — Перчки, налей, как всегда!
   Перчки плеснул на донышко коньячного бокала бренди «Курвуазье» и поставил бокал перед Джерати. Тот поболтал в бокале бренди, понюхал и сказал:
   — Хвала Иисусу, что человеку есть еще что выпить!
   Сделав маленький глоток, он крикнул режиссеру:
   — Не забудьте про чек!
   И, обращаясь к бармену:
   — Перчки, я сделаю тебя знаменитостью.
   — Ты сделаешь меня банкротом, — отозвался Перчки.
   — Мои статьи сделают тебя знаменитостью.
   — Знаменитость такого не потерпит, Джоуи. Ты притащил сюда людей, которые ничего не купили. Они просто проторчали тут, пялясь на киношников. Ты что, не мог привести мне полтора десятка таких, кто пьет пиво?
   — Единственное место, где можно сразу найти полтора десятка таких, кто пьет пиво, — это тюрьма, — отвечал Джерати. — К тому же те, кто пьет пиво, потеют: Я пошел переодеваться.
   И он решительно двинулся к туалету. Съемочная группа, собрав оборудование, двинулась к выходу. Римо направился к стойке. Проходя мимо двух исполнителей, участвовавших в этой съемке, он услыхал, как женщина сказала:
   — Этот Джерати просто свинья!
   Римо стал у стойки и, когда появился бармен, заказал пиво.
   — Так это и есть Джоуи Джерати? — спросил он.
   Перчки кивнул.
   — Частый клиент?
   — Не-а. Я его тут сроду не видел, и вдруг он стал писать про мой бар. Он его в телефонном справочнике нашел. Написал раз, потом еще, я пригласил его зайти. К счастью, заходил он не часто, я об этом ничуть не жалею.
   — Почему так?
   — Потому что ко мне сюда ходит рабочий люд. И если он будет ошиваться тут в своих модных французских костюмах и лакированных штиблетах да хлебать бренди, — да еще, прости, Господи, из бокала, — да начнет болтать про произвол полиции, гражданские права и все такое прочее, мои добрые клиенты в один прекрасный день засунут его в плевательницу.
   — А что за люди, о которых он пишет? — спросил Римо. — Кто такой этот Арнольд Безспичкин?
   — Да он все это сочиняет! Но я вот что скажу. Некоторым нравится такая трепотня, вы в любой день можете найти подобную статейку. У меня здесь таких ребят целая дюжина отирается. Сразу видно, что все прогорели на торговле рубашками. Сидят тут и зыркают по сторонам: ждут, что к ним подойдет этот самый поджигатель и предложит свои услуги. А выпить закажут кот наплакал.
   — Ну, и к кому-нибудь подходил такой поджигатель?
   — Не знаю, — ответил Перчки. — Иногда наведываются ребята в полосатых костюмчиках. Но это не постоянные клиенты. И тут бывают такие разговоры, о которых я и знать не хочу.
   В бар вернулся Джоуи Джерати, одетый в легкий серый, слегка приталенный клетчатый пиджак и брюки прямого покроя из такого же материала. Лацканы его пиджака тютелька в тютельку соответствовали тому, что рекомендовал как последний крик моды сезона «Джентльменский ежеквартальник». Галстук его имел внизу ширину два дюйма, в отличие от трехдюймовых, какие носили на прошлой неделе.
   Взглянув на Римо, он спросил:
   — Что вы думаете по поводу распространения влияния ислама?
   — Ничего плохого, — ответил Римо, — пока это не сделает цветных чересчур наглыми.
   Джерати посмотрел на свой бокал.
   — Этого и следовало ожидать. В таком месте.
   — А что вы об этом думаете? — спросил Римо.
   — Я думаю, что за ним наше будущее, — ответил Джерати.
   — И все мы попадем прямиком в пятнадцатый век, — заметил Римо.
   — Нельзя судить, какой характер приобретет движение после революции, когда революция стоит только на полпути.
   — Если люди поедают друг друга, то можно не сомневаться в том, что они не станут вегетарианцами.
   — Вы расист, — сказал Джерати и сделал маленький глоток.
   — Отнюдь нет, — ответил Римо. — Просто я предпочитаю иметь возможность отличать одного жулика от другого. А если все начнут звать друг друга Мустафа, я запутаюсь.
   — Расист, — сказал Джерати.
   — А кто из нас не такой?
   — Верно. Все мы такие. Как вас зовут?
   — Римо.
   — Фамилию не надо. Я не люблю фамилий.
   — А как насчет Арнольда Безспичкина? — спросил Римо. — У него есть фамилия?
   Джерати, казалось, насторожился.
   — Естественно. А кому это нужно?
   — Да я просто поинтересовался. Он сюда заходит?
   — Естественно, — ответил Джерати.
   — Познакомьте меня с ним.
   — Ну, если он придет. И если я буду здесь. Но я сейчас ухожу, а его пока что-то нет.
   И Римо понял, что бармен был прав. Этот Арнольд Безспичкин — всего лишь плод фантазии Джерати.
   Оставив пять долларов на чай, Римо поставил пиво на столик. Бармен сказал правду. В течение получаса, несмотря на то, что еще не настал полдень, бар заполнили какие-то нервные люди, которые, заказав себе виски «Чивас» со льдом и не притрагиваясь к напитку, сидели и глазели друг на друга да бросали взгляды на дверь, когда та открывалась. Добрая половина из них была в париках, да и остальным это нисколько бы не помешало. И Римо подумал, что, видимо, между падением розничных цен и потерей волосяного покрова существует какая-то зависимость. Вероятно, каждый месяц, получив счета, по которым предстояло платить, они сильно скребли свои затылки.
   В бар вошел мужчина. Волосы у него были свои, но костюм выглядел так, будто его взяли напрокат. Человек окинул взглядом сидящих за столиками.
   Те тотчас же, что тебе проститутки в гонолулском борделе, устремили на него полные томительного ожидания взгляды.
   Римо встал и подошел к нему.
   — Нам нужно поговорить, — тихо произнес Римо.
   — Чего ради?
   — Потому что, если ты откажешься, я тебе шары выколю, — сказал Римо и, взяв парня за правый локоть двумя пальцами, сжал.
   — У-у-у! Ну, если так надо...
   — Идем.
   Они сели за столик, и Римо отпустил его локоть. Парень запустил руку в свою темную шевелюру и спросил:
   — Что тебе нужно?
   — Для начала внесем в дело ясность, — сказал Римо. — Во-первых, я не легавый. Во-вторых, как я понял, тебе кое-что известно о пожарах по заказу. И в третьих, я хочу, чтобы ты мне об этом рассказал.
   — А с какой стати?
   — Мне кажется, мы только что обо всем договорились, — ответил Римо. — Или ты хочешь, чтобы тебе напомнил об этом твои локоть?
   — Хорошо. Что тебя интересует?
   — Во-первых, как идут дела? — спросил Римо.
   — Паршиво, — ответил парень. — Правда статейка Джерати вызвала интерес у многих, кому надо что-то спалить. Вон они все сидят.
   — Так. А почему дела идут плохо?
   — По той же причине, что и у них. Слишком большая конкуренция. Они не могут продать рубашек, сколько хотят, а ты не можешь устроить столько пожаров.
   — Мне нужен один парень, его зовут Солли. Фамилия Мартин, но он мог назвать другую.
   Римо посмотрел прямо в полузакрытые глаза собеседника.
   — Солли? Не знаю никакого Солли.
   — Он не здешний. С ним еще мальчишка.
   Физиономия парня выразила оживление.
   — Мальчишка? Точно!
   — Ты их знаешь?
   — Нет, но я о них слыхал. Они как раз тут сейчас промышляют. Слыхал, слыхал! Из-за них-то дела и пошли плохо. Всех клиентов отбили.
   — Где их можно найти? — спросил Римо.
   — Этого я не знаю.
   Римо перевел взгляд на свой нетронутый стакан с пивом. Затем достал спички, зажег одну и подпалил ею остальные. Коробок вспыхнул. Римо накрыл его ладонью и, зажав в кулаке, погасил.
   — Я надеялся, от тебя будет больше толку, — с искренним сожалением проговорил он и бросил обугленный коробок на стол.
   — Честно говорю, мистер. Я не знаю. Я только слышал о них. Они только вчера появились в городе и уже ухитрились найти клиентов.
   Римо сделал жест, указывая на присутствующих.
   — Мне кажется, они этих ребят еще не знают.
   — Я узнал о них по тайным каналам. Солли и Спарки. Они где-то здесь.
   — Как мне их найти?
   — Не знаю.
   — А ты подумай. Я отблагодарю.
   — Да? Это как же?
   — Оставлю целым твой локоть, — ответил Римо.
   — Все ясно. Могу назвать одного человека.
   — Кто он?
   — Джон Барлин.
   — Кто он такой?
   — Владелец универмага «Барлин спортс эмпориум» на Квимби-стрит. Я узнал, что ему нужно устроить пожар. Но когда собрался ему позвонить, ребята сказали, что уже поздно, что он уже договорился с этим Солли. Чертовы гастролеры!