Страница:
Мимо прошла группа из трех человек: человек с широкими запястьями, старик-азиат и мужчина средних лет, похожий на ствол цитрусового дерева.
Донлеви не обратил на них никакого внимания. Голоса, звучащие в его мозгу, становились громче.
Он начал третью пачку «Пэлл-Мелл» и направился к автомобилю. Открыл незапертую дверцу, вытащил из-под переднего сиденья какой-то предмет и спрятал под кителем. Слова становились разборчивее: «Убей ради нас!»
Под громкое пение голосов он дважды обошел Фейвезер Холл снаружи и столько же раз изнутри, отмечая двери и считая аудитории.
Главная аудитория находилась на первом этаже. Лекция в ней только что закончилась, и Донлеви вошел в опустевший зал. Здесь был высокий потолок, но совсем не было окон. Донлеви отметил две двери сбоку и две по обеим сторонам классной доски. Т.Б. прошелся по аудитории, считая места. Он насчитал 445 и сел в центре зала слева от прохода.
Через десять минут, когда Донлеви закуривал пятьдесят пятую за сегодняшний день сигарету, появился первый студент. Аудитория постепенно заполнялась. Никто не обращал внимания на Донлеви. Молодое лицо, сигареты, железная оправа и китель делали его одним из них.
Вули показался в дверях минут двадцать спустя. На нем была желтая рубашка с короткими рукавами, расстегнутая у ворота, и двухцветные широкие брюки.
Когда он вошел в одну из дверей рядом с доской, все триста человек стоя приветствовали его. Никто толком не знал, в чем дело, но до них дошел слух, что на вчерашней конференции был посрамлен Ли (Вуди) Вудворд. Любой, кто бы это ни сделал, заслуживал овации.
Вули принял восторги, как должное, словно каждая его лекция начиналась с аплодисментов, и приступил к работе. Донлеви отметил, что Вули — талантливый преподаватель. Лекционный материал он приправлял личными наблюдениями и примерами из собственного опыта, порой — забавным анекдотом. Но через четверть часа Донлеви уже не мог расслышать слова профессора из-за голосов, звучащих в мозгу: «Убей ради нас!»
Он внял этим голосам. Глядя на доктора Вули, он нащупал под кителем какой-то предмет. На его лбу выступили капельки пота. Он сглотнул слюну и вытащил пару черных кожаных перчаток.
«Убей ради нас!» Донлеви взглянул на часы, «Убей ради нас!» Лекция шла двадцать пять минут. Все остальные лекции в «Фэйвезер Холл» тоже должны были начаться «Убей ради нас!» В коридорах не должно быть ни души «Убей ради нас!»
Донлеви встал. К нему обернулось несколько удивленных лиц, но всего лишь на мгновение. Все взгляды устремились на одну из дверей рядом с доской. Воцарилось глубокое молчание. В аудиторию вошел Ли (Вуди) Вудворд, заведующий учебной частью. На фоне всклокоченных светлых волос его лицо было неестественно красным, одежда — измятой, а на ширинке брюк расплывалось темное пятно.
Т.Б. Донлеви не видел его. Он шел по проходу, направляясь к доктору Вули, писавшему что-то на доске, но остановился, услышав вопль аудитории. Мимо него пробежал Ли (Вуди) Вудворд, размахивая револьвером, с криком.
— Ублюдок, ты разрушил мою карьеру!
Вули обернулся на крик. Вудворд поднял револьвер и прицелился.
Увидев оружие в руке Вудворда, Донлеви сунул руку за борт кителя и вытащил средневековую булаву. Булава тяжело опустилась на предплечье Вудворда. Револьвер упал на паркет. Студенты приветствовали Донлеви восторженными криками, но сразу же притихли, как только булава опустилась на голову Вудворда.
Благодарное выражение на лице Вули сменилось ужасом, а мгновение спустя тяжелое орудие с железными шипами превратило лицо профессора в кровавую маску.
От удара справа налево кровь брызнула на пол и стену, от второго удара — слева направо — брызги полетели в сторону двух первых рядов студентов.
Тело профессора все еще находилось в вертикальном положении, когда третий, последний удар рассек голову Вули пополам. На паркет полетели мозг и осколки костей, а булава осталась временной заменой головы покойного Уильяма Уэстхеда Вули.
Т.Б. Донлеви выбежал в ближайшую дверь. Теперь, когда голоса стихли, ом мог заняться делами.
Он вытащил сигарету из третьей пачки, подумав, что надо купить четвертую. Как можно быстрее.
Донлеви не обратил на них никакого внимания. Голоса, звучащие в его мозгу, становились громче.
Он начал третью пачку «Пэлл-Мелл» и направился к автомобилю. Открыл незапертую дверцу, вытащил из-под переднего сиденья какой-то предмет и спрятал под кителем. Слова становились разборчивее: «Убей ради нас!»
Под громкое пение голосов он дважды обошел Фейвезер Холл снаружи и столько же раз изнутри, отмечая двери и считая аудитории.
Главная аудитория находилась на первом этаже. Лекция в ней только что закончилась, и Донлеви вошел в опустевший зал. Здесь был высокий потолок, но совсем не было окон. Донлеви отметил две двери сбоку и две по обеим сторонам классной доски. Т.Б. прошелся по аудитории, считая места. Он насчитал 445 и сел в центре зала слева от прохода.
Через десять минут, когда Донлеви закуривал пятьдесят пятую за сегодняшний день сигарету, появился первый студент. Аудитория постепенно заполнялась. Никто не обращал внимания на Донлеви. Молодое лицо, сигареты, железная оправа и китель делали его одним из них.
Вули показался в дверях минут двадцать спустя. На нем была желтая рубашка с короткими рукавами, расстегнутая у ворота, и двухцветные широкие брюки.
Когда он вошел в одну из дверей рядом с доской, все триста человек стоя приветствовали его. Никто толком не знал, в чем дело, но до них дошел слух, что на вчерашней конференции был посрамлен Ли (Вуди) Вудворд. Любой, кто бы это ни сделал, заслуживал овации.
Вули принял восторги, как должное, словно каждая его лекция начиналась с аплодисментов, и приступил к работе. Донлеви отметил, что Вули — талантливый преподаватель. Лекционный материал он приправлял личными наблюдениями и примерами из собственного опыта, порой — забавным анекдотом. Но через четверть часа Донлеви уже не мог расслышать слова профессора из-за голосов, звучащих в мозгу: «Убей ради нас!»
Он внял этим голосам. Глядя на доктора Вули, он нащупал под кителем какой-то предмет. На его лбу выступили капельки пота. Он сглотнул слюну и вытащил пару черных кожаных перчаток.
«Убей ради нас!» Донлеви взглянул на часы, «Убей ради нас!» Лекция шла двадцать пять минут. Все остальные лекции в «Фэйвезер Холл» тоже должны были начаться «Убей ради нас!» В коридорах не должно быть ни души «Убей ради нас!»
Донлеви встал. К нему обернулось несколько удивленных лиц, но всего лишь на мгновение. Все взгляды устремились на одну из дверей рядом с доской. Воцарилось глубокое молчание. В аудиторию вошел Ли (Вуди) Вудворд, заведующий учебной частью. На фоне всклокоченных светлых волос его лицо было неестественно красным, одежда — измятой, а на ширинке брюк расплывалось темное пятно.
Т.Б. Донлеви не видел его. Он шел по проходу, направляясь к доктору Вули, писавшему что-то на доске, но остановился, услышав вопль аудитории. Мимо него пробежал Ли (Вуди) Вудворд, размахивая револьвером, с криком.
— Ублюдок, ты разрушил мою карьеру!
Вули обернулся на крик. Вудворд поднял револьвер и прицелился.
Увидев оружие в руке Вудворда, Донлеви сунул руку за борт кителя и вытащил средневековую булаву. Булава тяжело опустилась на предплечье Вудворда. Револьвер упал на паркет. Студенты приветствовали Донлеви восторженными криками, но сразу же притихли, как только булава опустилась на голову Вудворда.
Благодарное выражение на лице Вули сменилось ужасом, а мгновение спустя тяжелое орудие с железными шипами превратило лицо профессора в кровавую маску.
От удара справа налево кровь брызнула на пол и стену, от второго удара — слева направо — брызги полетели в сторону двух первых рядов студентов.
Тело профессора все еще находилось в вертикальном положении, когда третий, последний удар рассек голову Вули пополам. На паркет полетели мозг и осколки костей, а булава осталась временной заменой головы покойного Уильяма Уэстхеда Вули.
Т.Б. Донлеви выбежал в ближайшую дверь. Теперь, когда голоса стихли, ом мог заняться делами.
Он вытащил сигарету из третьей пачки, подумав, что надо купить четвертую. Как можно быстрее.
Глава тринадцатая
— Ладно, — сказал Римо. — Мы будем охранять его. Ради нашего будущего дома. Но не потому, что это так важно. Профессор придумал видео для показа мультиков. Ну и что?
— Это действительно важное дело, — сказал Смит, сжимая руль автомобиля.
— Да уж! — проворчал Римо. — Такое же важное как остальная ерунда, которой вы заставляете нас заниматься.
— Не хочу делать вид, что хорошо разбираюсь в подобных штуках, — сказал Смит, — но могу смело утверждать, что изобретение профессора незаменимая вещь для следственных органов. Умный следователь с ним всегда сможет получить любую нужную ему информацию. Его можно использовать и в разведке. Все это лишь начало. Кроме того, «Сновизор» — прекрасный наркотик. Те, кто использует обычные наркотики, устремляются в неизведанное. Но с этой штукой человек всегда знает, где он окажется и что он будет делать. Представьте себе двести миллионов людей, неподвижно сидящих перед «Сновизорами». Эдакие зомби.
Римо ничего не ответил. Он думал о том, как, должно быть, неплохо жить в большом деревянном доме окруженном зелеными лужайками и старыми кряжистыми деревьями.
И вот он уже лежит на своей собственной лужайке, держа в руке желудь. К желудю украдкой подбирается белочка. Она вопросительно поглядывает то на Римо, то на желудь. Она не боится Римо. Она делает несколько прыжков по направлению к лакомству и застывает на месте. До руки Римо остается не больше пяти дюймов. Римо легко мог бы ее схватить и разрубить пополам или размозжить ей голову. Но он не сделает этого. На своей лужайке, со своей белкой! Здесь нет места насилию. Здесь нет ни государственных тайн, ни шпионов, ни сумасшедших, ни ученых, ни убийц. Ни мафии, ни правительства ни Смита.
Римо протянул белочке желудь, и она взяла его.
Кто-то окликнул его.
— Римо!
Римо обернулся на голос, и белочка убежала с добычей. В дверях дома стояла Она.
Она была прекрасна.
Римо не видел, во что она одета. Он не знал, какого цвета ее глаза и волосы.
Он знал лишь, что она прекрасна.
Она спустилась по ступенькам, произнося его имя.
— Римо. Римо. Римо.
Римо вскочил и побежал ей навстречу.
— Римо!
У нее было лицо Смита, его седые волосы. Выражение лица такое, словно она надкусила лимон. Она была в сером костюме с белой рубашкой.
— Когда у меня будет свой дом, напомните мне никогда не приглашать вас в гости, — сказал Римо.
— С тобой все в порядке? — спросил Смит.
— Да. Кому может понадобиться «Сновизор»?
— "Сновизор" — это зло, — вставил Чиун.
— Не мешай, — огрызнулся на него Римо.
— Это зло, — повторил Чиун. — Сны не должны подчиняться воле человека.
— Какой ты умный, — заметил Римо. — Наверно ты поумнел, смотря «мыльные оперы».
— Днем я медитирую, глядя «мыльные оперы». Читая прекрасные стихи, я живу в реальности.
— И я тоже, — сказал Римо. — Смит, мне очень нужен дом. Я буду охранять вашего профессора Вули и его изобретение от нежелательных людей. Я...
— Послушай, — начал Чиун, — мы ведь партнеры. А ты говоришь только, о своих намерениях. Что же буду делать я?
Не успел Римо сказать, что Чиун наверняка найдет новый повод для брюзжания, как беседу прервал душераздирающий вопль.
Они обернулись.
Вопль издало множество голосов. Он плыл над землей, словно облако. Через секунду рядом с ними шлепнулась на землю студентка.
Римо поймал девушку, прежде чем она стукнулась лицом об асфальт автостоянки. Она упала прямо в его объятья. Он осторожно перевернул ее на спину. Девушка смотрела на него невидящими глазами и тихо стонала.
— Что произошло? — спросил Римо.
Девушка смотрела куда-то сквозь него.
— Кровь, — простонала она, — всюду кровь... Я услышала звук ударов... Потом мне в лицо брызнула кровь... Я пыталась ее стереть... Бедный доктор Вули.
Она снова застонала. Римо положил ее на землю и сказал Смиту:
— Подождите. Пойду посмотрю, что там случилось.
И он исчез за деревьями. Где-то там, впереди были слышны громкие крики.
Чиун взял девушку на руки, дотронулся до шеи и потер ей затылок.
— Сейчас она обо всем забудет, — сказал Чиун, взглянув на Смита.
Выбежав из чащи, Римо миновал группу потрясенных студентов и нашел дверь, ведущую в главную аудиторию Фэйвезер Холл.
Он стоял перед классной доской, глядя на огромную лужу крови и распростертое на полу обезглавленное тело.
Он сразу же узнал профессора Вули; на труп Ли (Вуди) Вудворда Римо даже не обратил внимания.
Ручейки крови уже достигли дверей и стекали в углубление между доской и первым рядом кресел.
На небольшом полуострове Римо увидел пару ботинок. Из ботинок торчали ноги, принадлежавшие юноше, который неподвижно сидел в кресле, являя собой наглядный пример кататонического ступора. Он смотрел прямо перед собой, касаясь пальцами рук пятен крови на своем лице.
Вокруг лужи стали собираться преподаватели и студенты из других аудиторий. Они стояли, глядя на трупы Вули и Вудворда. Кого-то вырвало. Некоторые пробирались в первые ряды, чтобы рассмотреть, в чем дело. Затем все разом заговорили.
— Кто-нибудь вызвал полицию?
— Да. Нет Не знаю.
— Кто это сделал?
— Какой-то сумасшедший. Вудворд хотел застрелить старика Вули, а этот псих булавой снес им обоим головы.
— А кто он?
— Не знаю. В кителе, очки в железной оправе. Выглядит как все.
Римо стал пробираться к выходу. Одного вырвало, и он героически боролся с новым приступом тошноты. Другой успокаивал истерически всхлипывающую девушку, хотя сам был готов убежать.
Все это не снилось. Студенты, видевшие ужасную картину, никогда не забудут ее. Им не понадобится «Сновизор», чтобы пережить страшную фантазию. Они видели ее наяву собственными глазами.
Римо снова пробрался сквозь чащу. Чиун со Смитом все еще сидели на корточках рядом с девушкой.
Опередив Смита, Римо выпалил:
— Смити, Вули убит.
— Кто это сделал?
— Не знаю, но я найду его. Дом мне пока не понадобится. — Римо кивнул в сторону девушки. — Как она?
— С ней все в порядке, — сказал Чиун.
— Тогда оставьте ее и пойдем. Нам надо работать. Пока, Смитти!
Кто-то барабанил в дверь. Обычно она никому не открывала, когда Вули не было дома, но сейчас стучали громко и настойчиво...
Она медленно подошла к двери, помня, что надо быть чрезвычайно осторожной.
— Кто там?
— Лин Форт, — ответили из-за двери. — Убили твоего отца.
Это был какой-то студент.
— Боже! — вскрикнула Лин Форт и отшатнулась назад, в комнату. Она сделала глубокий вдох и вернулась в прихожую.
— Как это произошло? — спокойно спросила она восемнадцатилетнего парнишку с лицом, похожим на пиццу из-за юношеских угрей.
— Его убил какой-то маньяк. Прямо в Фэйвезер Холл, — начал студент, но запнулся, увидев выражение лица Лин Форт.
— Спасибо, — сказала она и захлопнула дверь.
Значит, они добрались до него. Вся эта ненасытная публика с обещаниями и угрозами. Они убили Уильяма Уэстхеда Вули, потому что боялись его гениальности и хотели заставить его замолчать.
Но тут они просчитались.
Она сунула руку в карман джинсов, вытащила клочок бумаги и сняла телефонную трубку.
— Да, мистер Маселло. Он убит. Да, я знаю, где это. Я сейчас же приеду. Конечно, я привезу «Сновизор».
Лин Форт повесила трубку и выбежала из дома навстречу безопасности. Скоро она будет на яхте друга отца, дона Сальваторе Маселло.
— Это действительно важное дело, — сказал Смит, сжимая руль автомобиля.
— Да уж! — проворчал Римо. — Такое же важное как остальная ерунда, которой вы заставляете нас заниматься.
— Не хочу делать вид, что хорошо разбираюсь в подобных штуках, — сказал Смит, — но могу смело утверждать, что изобретение профессора незаменимая вещь для следственных органов. Умный следователь с ним всегда сможет получить любую нужную ему информацию. Его можно использовать и в разведке. Все это лишь начало. Кроме того, «Сновизор» — прекрасный наркотик. Те, кто использует обычные наркотики, устремляются в неизведанное. Но с этой штукой человек всегда знает, где он окажется и что он будет делать. Представьте себе двести миллионов людей, неподвижно сидящих перед «Сновизорами». Эдакие зомби.
Римо ничего не ответил. Он думал о том, как, должно быть, неплохо жить в большом деревянном доме окруженном зелеными лужайками и старыми кряжистыми деревьями.
И вот он уже лежит на своей собственной лужайке, держа в руке желудь. К желудю украдкой подбирается белочка. Она вопросительно поглядывает то на Римо, то на желудь. Она не боится Римо. Она делает несколько прыжков по направлению к лакомству и застывает на месте. До руки Римо остается не больше пяти дюймов. Римо легко мог бы ее схватить и разрубить пополам или размозжить ей голову. Но он не сделает этого. На своей лужайке, со своей белкой! Здесь нет места насилию. Здесь нет ни государственных тайн, ни шпионов, ни сумасшедших, ни ученых, ни убийц. Ни мафии, ни правительства ни Смита.
Римо протянул белочке желудь, и она взяла его.
Кто-то окликнул его.
— Римо!
Римо обернулся на голос, и белочка убежала с добычей. В дверях дома стояла Она.
Она была прекрасна.
Римо не видел, во что она одета. Он не знал, какого цвета ее глаза и волосы.
Он знал лишь, что она прекрасна.
Она спустилась по ступенькам, произнося его имя.
— Римо. Римо. Римо.
Римо вскочил и побежал ей навстречу.
— Римо!
У нее было лицо Смита, его седые волосы. Выражение лица такое, словно она надкусила лимон. Она была в сером костюме с белой рубашкой.
— Когда у меня будет свой дом, напомните мне никогда не приглашать вас в гости, — сказал Римо.
— С тобой все в порядке? — спросил Смит.
— Да. Кому может понадобиться «Сновизор»?
— "Сновизор" — это зло, — вставил Чиун.
— Не мешай, — огрызнулся на него Римо.
— Это зло, — повторил Чиун. — Сны не должны подчиняться воле человека.
— Какой ты умный, — заметил Римо. — Наверно ты поумнел, смотря «мыльные оперы».
— Днем я медитирую, глядя «мыльные оперы». Читая прекрасные стихи, я живу в реальности.
— И я тоже, — сказал Римо. — Смит, мне очень нужен дом. Я буду охранять вашего профессора Вули и его изобретение от нежелательных людей. Я...
— Послушай, — начал Чиун, — мы ведь партнеры. А ты говоришь только, о своих намерениях. Что же буду делать я?
Не успел Римо сказать, что Чиун наверняка найдет новый повод для брюзжания, как беседу прервал душераздирающий вопль.
Они обернулись.
Вопль издало множество голосов. Он плыл над землей, словно облако. Через секунду рядом с ними шлепнулась на землю студентка.
Римо поймал девушку, прежде чем она стукнулась лицом об асфальт автостоянки. Она упала прямо в его объятья. Он осторожно перевернул ее на спину. Девушка смотрела на него невидящими глазами и тихо стонала.
— Что произошло? — спросил Римо.
Девушка смотрела куда-то сквозь него.
— Кровь, — простонала она, — всюду кровь... Я услышала звук ударов... Потом мне в лицо брызнула кровь... Я пыталась ее стереть... Бедный доктор Вули.
Она снова застонала. Римо положил ее на землю и сказал Смиту:
— Подождите. Пойду посмотрю, что там случилось.
И он исчез за деревьями. Где-то там, впереди были слышны громкие крики.
Чиун взял девушку на руки, дотронулся до шеи и потер ей затылок.
— Сейчас она обо всем забудет, — сказал Чиун, взглянув на Смита.
Выбежав из чащи, Римо миновал группу потрясенных студентов и нашел дверь, ведущую в главную аудиторию Фэйвезер Холл.
Он стоял перед классной доской, глядя на огромную лужу крови и распростертое на полу обезглавленное тело.
Он сразу же узнал профессора Вули; на труп Ли (Вуди) Вудворда Римо даже не обратил внимания.
Ручейки крови уже достигли дверей и стекали в углубление между доской и первым рядом кресел.
На небольшом полуострове Римо увидел пару ботинок. Из ботинок торчали ноги, принадлежавшие юноше, который неподвижно сидел в кресле, являя собой наглядный пример кататонического ступора. Он смотрел прямо перед собой, касаясь пальцами рук пятен крови на своем лице.
Вокруг лужи стали собираться преподаватели и студенты из других аудиторий. Они стояли, глядя на трупы Вули и Вудворда. Кого-то вырвало. Некоторые пробирались в первые ряды, чтобы рассмотреть, в чем дело. Затем все разом заговорили.
— Кто-нибудь вызвал полицию?
— Да. Нет Не знаю.
— Кто это сделал?
— Какой-то сумасшедший. Вудворд хотел застрелить старика Вули, а этот псих булавой снес им обоим головы.
— А кто он?
— Не знаю. В кителе, очки в железной оправе. Выглядит как все.
Римо стал пробираться к выходу. Одного вырвало, и он героически боролся с новым приступом тошноты. Другой успокаивал истерически всхлипывающую девушку, хотя сам был готов убежать.
Все это не снилось. Студенты, видевшие ужасную картину, никогда не забудут ее. Им не понадобится «Сновизор», чтобы пережить страшную фантазию. Они видели ее наяву собственными глазами.
Римо снова пробрался сквозь чащу. Чиун со Смитом все еще сидели на корточках рядом с девушкой.
Опередив Смита, Римо выпалил:
— Смити, Вули убит.
— Кто это сделал?
— Не знаю, но я найду его. Дом мне пока не понадобится. — Римо кивнул в сторону девушки. — Как она?
— С ней все в порядке, — сказал Чиун.
— Тогда оставьте ее и пойдем. Нам надо работать. Пока, Смитти!
* * *
Лин Форт почувствовала, что к привычным звукам примешиваются какие-то новые вибрации. Она сняла стереонаушники и прислушалась.Кто-то барабанил в дверь. Обычно она никому не открывала, когда Вули не было дома, но сейчас стучали громко и настойчиво...
Она медленно подошла к двери, помня, что надо быть чрезвычайно осторожной.
— Кто там?
— Лин Форт, — ответили из-за двери. — Убили твоего отца.
Это был какой-то студент.
— Боже! — вскрикнула Лин Форт и отшатнулась назад, в комнату. Она сделала глубокий вдох и вернулась в прихожую.
— Как это произошло? — спокойно спросила она восемнадцатилетнего парнишку с лицом, похожим на пиццу из-за юношеских угрей.
— Его убил какой-то маньяк. Прямо в Фэйвезер Холл, — начал студент, но запнулся, увидев выражение лица Лин Форт.
— Спасибо, — сказала она и захлопнула дверь.
Значит, они добрались до него. Вся эта ненасытная публика с обещаниями и угрозами. Они убили Уильяма Уэстхеда Вули, потому что боялись его гениальности и хотели заставить его замолчать.
Но тут они просчитались.
Она сунула руку в карман джинсов, вытащила клочок бумаги и сняла телефонную трубку.
— Да, мистер Маселло. Он убит. Да, я знаю, где это. Я сейчас же приеду. Конечно, я привезу «Сновизор».
Лин Форт повесила трубку и выбежала из дома навстречу безопасности. Скоро она будет на яхте друга отца, дона Сальваторе Маселло.
Глава четырнадцатая
Римо и Чиун летели к дому профессора Вули, как на крыльях.
— Сначала мы убедимся, что с его дочкой все в порядке, — говорил Римо, — а потом попытаемся заполучить «Сновизор». Мне потребуется твоя помощь.
— Какая? — удивился Чиун.
— Она с Востока.
— Она из Вьетнама, — поправил Чиун. — А я тебе уже говорил, что я думаю о вьетнамцах.
— Но она, по-моему, доверяет только тебе.
— Почему? Только потому, что мы похожи?
— Все азиаты похожи друг на друга... — нерешительно сказал Римо.
— А вы, бледнолицые, тоже все на одно лицо, и я бы не стал доверять никому из вас, — обиделся Чиун.
— Ну, пожалуйста, Чиун, не ради меня, а хотя бы ради Америки...
— А что Америка сделала для меня? — спросил Чиун.
— Спрашивай не о том, что эта страна сделала для тебя, а о том, что сделал для нее ты.
— Ты сам это придумал? — удивился Чиун.
— Не я, а президент Кеннеди.
— А где он сейчас?
— Я не хочу больше с тобой разговаривать, — разозлился Римо, — как-нибудь сам управлюсь. Раньше я всегда работал в одиночку.
— Прекрасно, — согласился Чиун. — А то мне уже пора.
— Куда?
— Уже почти час дня. Скоро начнется сериал «Тучи сгущаются».
— Счастливо! — крикнул Римо, вбегая в дом профессора. Чиун следовал за ним по пятам.
Римо побежал по дому разыскивать Лин Форт, а Чиун принялся осматривать телевизор, в котором зияла дыра, напоминавшая о вчерашних событиях. Закончив осмотр, Чиун пришел к выводу, что починить его невозможно.
— Она исчезла, — вернувшись, сообщил Римо.
— Телевизор испорчен, — констатировал Чиун. — И все из-за тебя. Если бы я тебя не защищал, этого не случилось бы. Телевизор был бы цел.
Он заводился все больше и больше.
— Сочувствую, — произнес Римо.
— Ты черствый человек, Римо. Просто бессердечный.
— Как ты можешь печалиться о каком-то телевизоре? Бедная девочка, вероятно попала в лапы к этому психу, который убил ее отца. Я должен разыскать ее.
— Иди по следу, — посоветовал Чиун. — У всех вьетнамцев специфический запах.
Чиун вышел на крыльцо и с грустью присел на верхнюю ступеньку, глядя, как Римо бежит по сочной траве кампуса.
Прошло уже восемь часов, как Артур Грассьоне не получал от своих людей никакой информации. Он не знал, удалось ли им найти «Сновизор» и устранить изобретателя.
В конце концов он послал Эдварда Леонга посмотреть, что случилось. Леонг вернулся с рассказом о находке в мусорных баках за домом профессора.
Скуластое желтое лицо Леонга было грустным.
— На них было страшно смотреть, — сказал он, и от этого известия по спине Грассьоне побежали мурашки.
— Как их убили?
— Один застрелен из собственного револьвера. Ему разнесло весь череп. А другой выглядит так, словно умер от страха.
— Опять то же самое, — задумчиво произнес Грассьоне.
— Что то же самое? — спросил Винс Марино, глядя из окна второго этажа вниз, на дорогу.
— Точно так погибли многие наши люди. В разных городах, по всей стране. Именно таким образом. Либо застрелились, либо умерли от страха. Полагаю, что у нас есть сильный противник.
Он поднял глаза и заметил на губах Эдварда Леонга слабую улыбку.
— Что ты ухмыляешься, проклятый урод?
— Ничего, сэр.
— Советую лучше сказать, в чем дело.
Леонг набрал в легкие побольше воздуха и тихо произнес:
— Я предупреждал вас, все люди смертны.
— Заткнись. Не хочу слушать твои дерьмовые сентенции, — сказал Грассьоне. — Надо было оставить тебя там, на ярмарке, среди дураков, а не брать с собой.
Он встал и, оттеснив Марино, посмотрел в окно. Внизу по кампусу бежал худой темноволосый человек. Даже на расстоянии Грассьоне мог различить широкие запястья. Человек показался ему знакомым. Кажется, они где-то встречались. Но, прежде чем он вспомнил, где именно, раздался телефонный звонок.
На проводе был дон Сальваторе Маселло.
— Ваших рук дело то, что произошло сегодня в Фэйвезер Холл? — спросил он.
— А что случилось?
— Профессор Вули убит. После того, как он согласился на наши условия.
— Убит? — удивился Грассьоне. — Я ничего не знал об этом. Кто его убил?
— Не знаю. Мне сказали, что убийство было зверским. Поэтому я и подумал на ваших людей.
Намек был таким тонким, что Грассьоне его не заметил.
— Я решил никого не посылать к Вули, пока не получу от вас вестей. А где изобретение?
— Я говорил с дочкой профессора. Она должна сейчас привезти его мне. Так что все в порядке.
— Хорошо. Все идет, как надо, — бодро сказал Грассьоне, хотя особой радости он не ощущал.
— Вот именно.
И Маселло повесил трубку, даже не попрощавшись.
Грассьоне рванулся к дверям.
— Пошли, Винс. И ты, желтомордый. Есть дело.
— Какое дело? — спросил Марино.
— Мы едем домой к Вули. Если девчонка еще там, надо забрать устройство. А потом займемся доном Сальваторе Маселло.
К каждому студенту Эджвудского университета, носившему военный китель и очки в железной оправе, в комнату заходил темноволосый парень с широкими запястьями, тыкал словно отлитым из железа указательным пальцем в плечо и спрашивал:
— Ты убил Вули?
Никто из них не убивал профессора. Боль в плече была такой сильной, что если бы от них потребовали, они признались бы и в убийстве эрцгерцога Фердинанда в Сараево.
Но боль проходила также быстро, как и началась. Парень с широкими запястьями молниеносно выбегал из комнаты.
Не добившись никаких результатов, Римо был готов вернуться в дом Вули, где его ждал Чиун, как вдруг заметил человека, бегающего по тротуару взад-вперед и заламывающего в отчаянии руки.
— Боже мой! — стонал человек. — Боже мой! Что о нас подумают? У нас никто больше не захочет учиться. Что нам делать?
Норман Беливе посмотрел на небеса, словно требуя немедленного ответа от Господа Бога.
— Перестань валять дурака, — сказал ему Римо.
Беливе отложил разбирательство с небесами на неопределенный срок и взглянул на Римо.
— Я ищу человека в военном кителе и в очках с железной оправой. Молодого человека. Вы не видели его?
— Я видел десятка два таких. Их здесь полно! Такие-то и делают нас посмешищем. Их ничуть не волнует серьезность процесса обучения.
— Но я не думаю, что он студент, — сказал Римо.
— Погодите. Утром я видел одного. Он спросил, как пройти к моему дому, где находится Патти Шиа. Он не мог быть студентом, так как не знал, где я живу.
— Логично. А где вы живете?
— Там, — Норман Беливе махнул рукой. — Вы ведь не студент, нет?
— Не студент.
И Римо оставил Беливе в одиночестве беспокоиться о присутствии посторонних на территории университета.
Дверь дома была открыта, и Римо вошел внутрь. Спальня была заперта, и когда Римо дернул дверную ручку, до него донесся женский голос.
— Ты пришел, чтобы убить меня?
— Что?
— Входи, я ждала тебя.
Патти Шиа открыла дверь и предстала перед Римо. На ней не было ничего, кроме черного кожаного купальника с низким вырезом и шнуровкой на груди. Ноги казались длиннее, так как на бедрах купальник был открыт чуть ли не до талии.
— Кто ты?
— Где он? — вопросом на вопрос ответил Римо.
— У тебя такой грозный вид, как будто я в чем-то провинилась.
Она ушла вглубь комнаты и плюхнулась на кушетку, где были разложены широкие кожаные пояса, наручники и веревки. Она легонько стегнула себя по левому запястью кожаным кнутиком, словно приглашая Римо.
— Ну? И ты не накажешь меня?
Римо оглядел комнату которая напоминала музей садо-мазохизма. Повсюду валялись кандалы и наручники. Из полуоткрытого шкафа наполовину вываливались чулки и другие предметы туалета. На ручке дверцы висели шелковые галстуки. На туалетном столике были разбросаны птичьи перья и красные резиновые мячики. Римо подумал, что днище ванны и сиденье унитаза в ванной комнате, наверно, утыканы железными шипами.
— Я ищу одного человека, — сказал Римо. — В кителе и очках с железной оправой.
— Я ничего тебе не скажу. Потому что не хочу. Но ты можешь допросить меня.
Она бросилась ничком на кушетку, закрыв глаза и уткнувшись лицом в сгиб правой руки. Левая рука Патти безвольно свесилась вниз, длинные ноги вытянулись вдоль кушетки. Ее тело было беззащитно перед злой волей незнакомца.
— Слушай, ты извращенка, — сказал Римо. — У меня нет времени играть в игрушки. Поэтому выкладывай где он? Тот кто был здесь с тобой утром?
Патти Шиа приоткрыла один глаз и покосилась на Римо. Она поняла, что он не шутит.
— Эй, — сказала она и села, — ты ведь не тронешь меня, правда? — Она встряхнула головой, и ее груди подпрыгнули. — Ты ищешь Т.Б.? Все эти вещи для него. Он так развлекается со мной после работы.
— Ну и где же он?
— Сейчас придет. Но почему мы обязаны его дожидаться? Начнем без него.
— Прости, не могу. Клубничка не для меня.
— Пожалуйста.
— Нет.
— Очень тебя прошу.
Римо покачал головой.
— Так я и знала. Чего-то не хватает, правда?
Она открыла дверцу чулана. Предчувствия Римо оправдались. Изнутри чулан был утыкан, острыми шипами. Патти наклонилась, выставив попку, и принялась вытаскивать из чулана хлысты.
— Скажи, что тебе нужно! — крикнула она, выкидывая на пол кнуты и цепи.
— Ничего, кроме собственных рук, — ответил Римо, оборачиваясь на звук открывающейся двери.
В дом вошел Т.Б. Донлеви в военном кителе, залитом кровью, в очках, стекла которых, как и его лицо, были в бурых пятнах.
Патти последовала за Римо в гостиную.
— Кто ты? — спросил его Донлеви.
— Это... — Патти посмотрела на Римо. — Как, ты сказал, тебя зовут?
— Я не называл своего имени.
— А это один из тридцати пяти великих киллеров мира, — представила Патти Т.Б.
— Тридцати трех, — поправил ей Донлеви.
— Меня зовут Римо. Есть только один человек на свете искуснее меня в нашем деле. Считай, что ты уже покойник.
— Погоди, парень, — произнес Донлеви, ощутив под ложечкой пустоту. В голове у него вновь зазвучали голоса. Только теперь они говорили что-то другое. Но что?
Римо обернулся к Патти.
— Телевизионщики наняли его убрать Вули, чтобы «Сновизор» не оставил их без работы, верно?
— Верно, — ответила Патти. — А теперь мы втроем можем кое-чем заняться.
— Слишком поздно, — сказал Римо. — Вы опоздали.
Донлеви наконец разобрал слова, звучащие в его мозгу. На этот раз это было «Иди к нам!»
— Я покидаю вас, — тихо сказал Донлеви, стараясь не заглушать поющие голоса.
Он вытащил из кармана гранату и дернул чеку.
— Прощайте. Надеюсь, вы мне не помешаете.
Донлеви держал гранату перед собой, словно финку.
«Иди к нам! Иди к нам!» — голоса уже кричали, поднимая невообразимый шум. В голове Донлеви словно стучали молотки.
— Хватит! — заорал он. — Довольно!
Он бросил гранату к ногам Римо и рванулся к выходу. Но в дверях уже стоял этот темноволосый человек с широкими запястьями, который втащил Т.Б. Донлеви, как ребенка, обратно в гостиную, не обращая внимание на сопротивление. Донлеви почувствовал, что ему открывают рот и ощутил на языке вкус металла.
Римо затолкал гранату в рот Донлеви. Т.Б. попытался закричать, но голоса заглушили его крик: «Иди к нам! Иди к нам!»
— Ну-ка, поцелуй свою крошку! — сказал Римо, прижимая к его лицу лицо Патти Шиа с твердыми похолодевшими губами. Не отпуская, он держал их голова к голове.
«Иди к нам!» — надрывался хор голосов.
Раздался взрыв.
Донлеви снесло полголовы. Осколки полетели в лицо Патти Шиа и вниз, разнося туловище Донлеви на куски.
Римо весьма предусмотрительно отскочил назад за секунду до взрыва.
Но он не предвидел одного. Огонь, пожиравший тело Донлеви, добрался до пластиковых мин у него на ремне, и мгновение спустя они взорвались с оглушительным грохотом, отбросив ничего не подозревающего Римо к противоположной стене.
«У меня никогда не будет своего дома, — перед тем, как погрузиться в темноту, подумал Римо. — Вот так-то, дорогуша».
— Сначала мы убедимся, что с его дочкой все в порядке, — говорил Римо, — а потом попытаемся заполучить «Сновизор». Мне потребуется твоя помощь.
— Какая? — удивился Чиун.
— Она с Востока.
— Она из Вьетнама, — поправил Чиун. — А я тебе уже говорил, что я думаю о вьетнамцах.
— Но она, по-моему, доверяет только тебе.
— Почему? Только потому, что мы похожи?
— Все азиаты похожи друг на друга... — нерешительно сказал Римо.
— А вы, бледнолицые, тоже все на одно лицо, и я бы не стал доверять никому из вас, — обиделся Чиун.
— Ну, пожалуйста, Чиун, не ради меня, а хотя бы ради Америки...
— А что Америка сделала для меня? — спросил Чиун.
— Спрашивай не о том, что эта страна сделала для тебя, а о том, что сделал для нее ты.
— Ты сам это придумал? — удивился Чиун.
— Не я, а президент Кеннеди.
— А где он сейчас?
— Я не хочу больше с тобой разговаривать, — разозлился Римо, — как-нибудь сам управлюсь. Раньше я всегда работал в одиночку.
— Прекрасно, — согласился Чиун. — А то мне уже пора.
— Куда?
— Уже почти час дня. Скоро начнется сериал «Тучи сгущаются».
— Счастливо! — крикнул Римо, вбегая в дом профессора. Чиун следовал за ним по пятам.
Римо побежал по дому разыскивать Лин Форт, а Чиун принялся осматривать телевизор, в котором зияла дыра, напоминавшая о вчерашних событиях. Закончив осмотр, Чиун пришел к выводу, что починить его невозможно.
— Она исчезла, — вернувшись, сообщил Римо.
— Телевизор испорчен, — констатировал Чиун. — И все из-за тебя. Если бы я тебя не защищал, этого не случилось бы. Телевизор был бы цел.
Он заводился все больше и больше.
— Сочувствую, — произнес Римо.
— Ты черствый человек, Римо. Просто бессердечный.
— Как ты можешь печалиться о каком-то телевизоре? Бедная девочка, вероятно попала в лапы к этому психу, который убил ее отца. Я должен разыскать ее.
— Иди по следу, — посоветовал Чиун. — У всех вьетнамцев специфический запах.
Чиун вышел на крыльцо и с грустью присел на верхнюю ступеньку, глядя, как Римо бежит по сочной траве кампуса.
Прошло уже восемь часов, как Артур Грассьоне не получал от своих людей никакой информации. Он не знал, удалось ли им найти «Сновизор» и устранить изобретателя.
В конце концов он послал Эдварда Леонга посмотреть, что случилось. Леонг вернулся с рассказом о находке в мусорных баках за домом профессора.
Скуластое желтое лицо Леонга было грустным.
— На них было страшно смотреть, — сказал он, и от этого известия по спине Грассьоне побежали мурашки.
— Как их убили?
— Один застрелен из собственного револьвера. Ему разнесло весь череп. А другой выглядит так, словно умер от страха.
— Опять то же самое, — задумчиво произнес Грассьоне.
— Что то же самое? — спросил Винс Марино, глядя из окна второго этажа вниз, на дорогу.
— Точно так погибли многие наши люди. В разных городах, по всей стране. Именно таким образом. Либо застрелились, либо умерли от страха. Полагаю, что у нас есть сильный противник.
Он поднял глаза и заметил на губах Эдварда Леонга слабую улыбку.
— Что ты ухмыляешься, проклятый урод?
— Ничего, сэр.
— Советую лучше сказать, в чем дело.
Леонг набрал в легкие побольше воздуха и тихо произнес:
— Я предупреждал вас, все люди смертны.
— Заткнись. Не хочу слушать твои дерьмовые сентенции, — сказал Грассьоне. — Надо было оставить тебя там, на ярмарке, среди дураков, а не брать с собой.
Он встал и, оттеснив Марино, посмотрел в окно. Внизу по кампусу бежал худой темноволосый человек. Даже на расстоянии Грассьоне мог различить широкие запястья. Человек показался ему знакомым. Кажется, они где-то встречались. Но, прежде чем он вспомнил, где именно, раздался телефонный звонок.
На проводе был дон Сальваторе Маселло.
— Ваших рук дело то, что произошло сегодня в Фэйвезер Холл? — спросил он.
— А что случилось?
— Профессор Вули убит. После того, как он согласился на наши условия.
— Убит? — удивился Грассьоне. — Я ничего не знал об этом. Кто его убил?
— Не знаю. Мне сказали, что убийство было зверским. Поэтому я и подумал на ваших людей.
Намек был таким тонким, что Грассьоне его не заметил.
— Я решил никого не посылать к Вули, пока не получу от вас вестей. А где изобретение?
— Я говорил с дочкой профессора. Она должна сейчас привезти его мне. Так что все в порядке.
— Хорошо. Все идет, как надо, — бодро сказал Грассьоне, хотя особой радости он не ощущал.
— Вот именно.
И Маселло повесил трубку, даже не попрощавшись.
Грассьоне рванулся к дверям.
— Пошли, Винс. И ты, желтомордый. Есть дело.
— Какое дело? — спросил Марино.
— Мы едем домой к Вули. Если девчонка еще там, надо забрать устройство. А потом займемся доном Сальваторе Маселло.
К каждому студенту Эджвудского университета, носившему военный китель и очки в железной оправе, в комнату заходил темноволосый парень с широкими запястьями, тыкал словно отлитым из железа указательным пальцем в плечо и спрашивал:
— Ты убил Вули?
Никто из них не убивал профессора. Боль в плече была такой сильной, что если бы от них потребовали, они признались бы и в убийстве эрцгерцога Фердинанда в Сараево.
Но боль проходила также быстро, как и началась. Парень с широкими запястьями молниеносно выбегал из комнаты.
Не добившись никаких результатов, Римо был готов вернуться в дом Вули, где его ждал Чиун, как вдруг заметил человека, бегающего по тротуару взад-вперед и заламывающего в отчаянии руки.
— Боже мой! — стонал человек. — Боже мой! Что о нас подумают? У нас никто больше не захочет учиться. Что нам делать?
Норман Беливе посмотрел на небеса, словно требуя немедленного ответа от Господа Бога.
— Перестань валять дурака, — сказал ему Римо.
Беливе отложил разбирательство с небесами на неопределенный срок и взглянул на Римо.
— Я ищу человека в военном кителе и в очках с железной оправой. Молодого человека. Вы не видели его?
— Я видел десятка два таких. Их здесь полно! Такие-то и делают нас посмешищем. Их ничуть не волнует серьезность процесса обучения.
— Но я не думаю, что он студент, — сказал Римо.
— Погодите. Утром я видел одного. Он спросил, как пройти к моему дому, где находится Патти Шиа. Он не мог быть студентом, так как не знал, где я живу.
— Логично. А где вы живете?
— Там, — Норман Беливе махнул рукой. — Вы ведь не студент, нет?
— Не студент.
И Римо оставил Беливе в одиночестве беспокоиться о присутствии посторонних на территории университета.
Дверь дома была открыта, и Римо вошел внутрь. Спальня была заперта, и когда Римо дернул дверную ручку, до него донесся женский голос.
— Ты пришел, чтобы убить меня?
— Что?
— Входи, я ждала тебя.
Патти Шиа открыла дверь и предстала перед Римо. На ней не было ничего, кроме черного кожаного купальника с низким вырезом и шнуровкой на груди. Ноги казались длиннее, так как на бедрах купальник был открыт чуть ли не до талии.
— Кто ты?
— Где он? — вопросом на вопрос ответил Римо.
— У тебя такой грозный вид, как будто я в чем-то провинилась.
Она ушла вглубь комнаты и плюхнулась на кушетку, где были разложены широкие кожаные пояса, наручники и веревки. Она легонько стегнула себя по левому запястью кожаным кнутиком, словно приглашая Римо.
— Ну? И ты не накажешь меня?
Римо оглядел комнату которая напоминала музей садо-мазохизма. Повсюду валялись кандалы и наручники. Из полуоткрытого шкафа наполовину вываливались чулки и другие предметы туалета. На ручке дверцы висели шелковые галстуки. На туалетном столике были разбросаны птичьи перья и красные резиновые мячики. Римо подумал, что днище ванны и сиденье унитаза в ванной комнате, наверно, утыканы железными шипами.
— Я ищу одного человека, — сказал Римо. — В кителе и очках с железной оправой.
— Я ничего тебе не скажу. Потому что не хочу. Но ты можешь допросить меня.
Она бросилась ничком на кушетку, закрыв глаза и уткнувшись лицом в сгиб правой руки. Левая рука Патти безвольно свесилась вниз, длинные ноги вытянулись вдоль кушетки. Ее тело было беззащитно перед злой волей незнакомца.
— Слушай, ты извращенка, — сказал Римо. — У меня нет времени играть в игрушки. Поэтому выкладывай где он? Тот кто был здесь с тобой утром?
Патти Шиа приоткрыла один глаз и покосилась на Римо. Она поняла, что он не шутит.
— Эй, — сказала она и села, — ты ведь не тронешь меня, правда? — Она встряхнула головой, и ее груди подпрыгнули. — Ты ищешь Т.Б.? Все эти вещи для него. Он так развлекается со мной после работы.
— Ну и где же он?
— Сейчас придет. Но почему мы обязаны его дожидаться? Начнем без него.
— Прости, не могу. Клубничка не для меня.
— Пожалуйста.
— Нет.
— Очень тебя прошу.
Римо покачал головой.
— Так я и знала. Чего-то не хватает, правда?
Она открыла дверцу чулана. Предчувствия Римо оправдались. Изнутри чулан был утыкан, острыми шипами. Патти наклонилась, выставив попку, и принялась вытаскивать из чулана хлысты.
— Скажи, что тебе нужно! — крикнула она, выкидывая на пол кнуты и цепи.
— Ничего, кроме собственных рук, — ответил Римо, оборачиваясь на звук открывающейся двери.
В дом вошел Т.Б. Донлеви в военном кителе, залитом кровью, в очках, стекла которых, как и его лицо, были в бурых пятнах.
Патти последовала за Римо в гостиную.
— Кто ты? — спросил его Донлеви.
— Это... — Патти посмотрела на Римо. — Как, ты сказал, тебя зовут?
— Я не называл своего имени.
— А это один из тридцати пяти великих киллеров мира, — представила Патти Т.Б.
— Тридцати трех, — поправил ей Донлеви.
— Меня зовут Римо. Есть только один человек на свете искуснее меня в нашем деле. Считай, что ты уже покойник.
— Погоди, парень, — произнес Донлеви, ощутив под ложечкой пустоту. В голове у него вновь зазвучали голоса. Только теперь они говорили что-то другое. Но что?
Римо обернулся к Патти.
— Телевизионщики наняли его убрать Вули, чтобы «Сновизор» не оставил их без работы, верно?
— Верно, — ответила Патти. — А теперь мы втроем можем кое-чем заняться.
— Слишком поздно, — сказал Римо. — Вы опоздали.
Донлеви наконец разобрал слова, звучащие в его мозгу. На этот раз это было «Иди к нам!»
— Я покидаю вас, — тихо сказал Донлеви, стараясь не заглушать поющие голоса.
Он вытащил из кармана гранату и дернул чеку.
— Прощайте. Надеюсь, вы мне не помешаете.
Донлеви держал гранату перед собой, словно финку.
«Иди к нам! Иди к нам!» — голоса уже кричали, поднимая невообразимый шум. В голове Донлеви словно стучали молотки.
— Хватит! — заорал он. — Довольно!
Он бросил гранату к ногам Римо и рванулся к выходу. Но в дверях уже стоял этот темноволосый человек с широкими запястьями, который втащил Т.Б. Донлеви, как ребенка, обратно в гостиную, не обращая внимание на сопротивление. Донлеви почувствовал, что ему открывают рот и ощутил на языке вкус металла.
Римо затолкал гранату в рот Донлеви. Т.Б. попытался закричать, но голоса заглушили его крик: «Иди к нам! Иди к нам!»
— Ну-ка, поцелуй свою крошку! — сказал Римо, прижимая к его лицу лицо Патти Шиа с твердыми похолодевшими губами. Не отпуская, он держал их голова к голове.
«Иди к нам!» — надрывался хор голосов.
Раздался взрыв.
Донлеви снесло полголовы. Осколки полетели в лицо Патти Шиа и вниз, разнося туловище Донлеви на куски.
Римо весьма предусмотрительно отскочил назад за секунду до взрыва.
Но он не предвидел одного. Огонь, пожиравший тело Донлеви, добрался до пластиковых мин у него на ремне, и мгновение спустя они взорвались с оглушительным грохотом, отбросив ничего не подозревающего Римо к противоположной стене.
«У меня никогда не будет своего дома, — перед тем, как погрузиться в темноту, подумал Римо. — Вот так-то, дорогуша».
Глава пятнадцатая
Когда подкатил черный лимузин, Чиун все еще сидел на крыльце дома доктора Вули, размышляя о вероломстве американцев, которые не могли предоставить человеку телевизор, который в данный момент крайне необходим ему.
В этой дикой стране на каждом углу торчали почтовые ящики, но разве можно доверить бумаге что-нибудь важное? На каждом шагу натыкаешься на телефонные будки, но разве с американцами можно о чем-нибудь говорить?
Когда же дело доходит до действительно важных вещей, попробуй найди в этой стране телевизор...
Даже Мастер Синанджу был бессилен перед лицом подобной глупости. Но не есть ли глупость неотъемлемое свойство рода человеческого? Если бы она не являлась вечной и непобедимой, история человечества не представляла бы собой цепь ошибок и заблуждений.
Чиун увидел, как из лимузина вылезли рослый детина и тщедушный азиат и направились к профессорскому дому. Азиат оказался китайцем, и Мастер Синанджу плюнул в цветочную клумбу. Чиун обязательно расскажет об этом Римо. В пространство, окружающее Чиуна, вторгся китаец; мастер Синанджу не мог разыскать телевизор; интересно, куда запропастился Римо? Наверно, развлекается где-нибудь... Когда Римо вернется, надо ему обо всем рассказать.
В этой дикой стране на каждом углу торчали почтовые ящики, но разве можно доверить бумаге что-нибудь важное? На каждом шагу натыкаешься на телефонные будки, но разве с американцами можно о чем-нибудь говорить?
Когда же дело доходит до действительно важных вещей, попробуй найди в этой стране телевизор...
Даже Мастер Синанджу был бессилен перед лицом подобной глупости. Но не есть ли глупость неотъемлемое свойство рода человеческого? Если бы она не являлась вечной и непобедимой, история человечества не представляла бы собой цепь ошибок и заблуждений.
Чиун увидел, как из лимузина вылезли рослый детина и тщедушный азиат и направились к профессорскому дому. Азиат оказался китайцем, и Мастер Синанджу плюнул в цветочную клумбу. Чиун обязательно расскажет об этом Римо. В пространство, окружающее Чиуна, вторгся китаец; мастер Синанджу не мог разыскать телевизор; интересно, куда запропастился Римо? Наверно, развлекается где-нибудь... Когда Римо вернется, надо ему обо всем рассказать.