Уоррен Мерфи, Ричард Сапир
Заговор на Нуич-стрит
Глава первая
Что они со мной сделают, ведь не убьют же?
Бригада Джимми Маккуэйда с ног валилась от усталости. Он понял, что ребята ни часа больше не выдержат. Все, хватит, решил он, пусть профсоюзное начальство хоть на коленях перед ним ползает. Так продолжаться не может, даже если сам президент Международного профсоюза связистов пригрозит увольнением или пообещает удвоить или утроить сверхурочные, как неделю назад, на Пасху.
Ребята засыпали на ходу. Полчаса назад один из них, опытный работник, занимаясь монтажом наружной линии, так все перепутал, как не смог бы и ученик. А только что другой, тоже рабочий со стажем, монтируя оборудование телефонной станции, упал без чувств.
– Так, всем кончать работу! – распорядился Джимми Маккуэйд, руководитель двести восемьдесят третьего отделения Международного профсоюза связистов в Чикаго, штат Иллинойс. – Отправляйтесь по домам, ложитесь спать, и чтобы я никого из вас два дня здесь не видел. Покойникам сверхурочные ни к чему.
Поднялись головы. Молодой парень, стоя на коленях, продолжал работать.
– Расходимся по домам. Отдыхать. Эй, кто-нибудь, встряхните его, – устало произнес Джимми Маккуэйд.
Седовласый рабочий с перекинутыми через плечо кусками телефонного провода хлопнул парня по спине.
– Хватит, отдохни!
Тот поднял затуманенные усталостью глаза.
– Ага. Отдохну… Наконец-то! Я уже забыл, что это такое, отдыхать. – Он притулился на ящике с инструментами и блаженно захрапел.
– Оставьте его, не будите, – скомандовал Джимми Маккуэйд.
– Давно пора поспать, – сказал другой монтажник и, перешагивая через лежащие вокруг балки и мешки с цементом, направился к стоящему в сторонке ведру, которое они использовали как парашу. Канализация была смонтирована, но в такой спешке и такими малыми силами, что туалетами нельзя было пользоваться. Отделочники еще не закончили работу, а штукатурка местами уже отваливалась. Чтобы устранить брак, менеджер пригласил плотников, и они принялись заделывать дыры в штукатурке какими-то щитами. Отделочники выразили недовольство, и тогда – это Джимми Маккуэйду было доподлинно известно – им стали платить деньги за вынужденный простой. Так же, как платят наборщикам, если газетные объявления поступают в типографию от заказчика рекламы уже в готовом виде.
Разница заключалась в том, что в контрактах отделочников такой оплаты не предусматривалось. Ну да Бог с ними, с отделочниками. Джимми Маккуэйд был монтажником-связистом уже двадцать четыре года, считался отличным работником, хорошим бригадиром, патриотом своего профсоюза. Бригадиры крайне редко становились руководителями отделений профсоюза, но коллеги доверяли Маккуэйду, он пользовался таким авторитетом, что устав двести восемьдесят третьего отделения специально был изменен таким образом, чтобы Джимми мог совмещать обе должности.
Голосование было единогласным. Чтобы никто не увидел слез на глазах растроганного до глубины души Джимми Маккуэйда, он поспешил тогда уйти из зала. Все шло отлично. До нынешнего контракта.
Все профсоюзы, участвующие в реализации проекта, не очень-то охотно пошли на него, что было странно, если учесть размах, с которым осуществлялось финансирование. Кое-кто из электриков только на полученные здесь деньги построил себе второй дом. Все дело было в сверхурочных. Какой-то богатый псих решил построить десятиэтажный дом за два месяца.
Но если бы только это! Система телефонной связи строящегося здания удовлетворила бы даже командование стратегической авиации США. Джимми был знаком кое с кем из работавших на том военном объекте: их так проверяли, прежде чем допустить к работе, словно посылали добыть у русских чертежи водородной бомбы.
На этот раз проверяли и Джимми Маккуэйда. Ему бы сразу догадаться, что что-то здесь нечисто. Но откуда было знать, что вместо обычной работы бригадира и профсоюзного активиста ему придется стать чем-то вроде надсмотрщика и заставлять бригаду вкалывать по шестнадцать часов в сутки две недели подряд? Начальство распорядилось так:
– Неважно, закончены ли другие работы. Им нужны телефоны, и они их получат. Телефонная связь должна заработать к семнадцатому апреля. И меня не волнует, чего это будет стоить. К семнадцатому апреля!
Ладно, это начальство – телефонная компания – от них всего можно ожидать. Но профсоюз-то оказался еще похлеще! Все началось с проверки.
Джимми Маккуэйд сперва не понял, что это проверка. Его вдруг вызвал в штаб-квартиру в Вашингтоне сам вице-президент профсоюза. С компенсацией расходов на дорогу и вынужденного простоя. Маккуэйд решил, что речь, должно быть, пойдет о профсоюзной работе в масштабе страны.
– Вы, наверное, хотите узнать, для чего мы вас пригласили, – начал разговор вице-президент, сидящий за таким же в точности столом, как и у вице-президента телефонной компании, только у того окна кабинета выходили на озеро Мичиган, а здесь – на монумент Вашингтона.
– Нет, – пошутил Джимми, – я думал, что мы во что-нибудь сыграем, в гольф, например, и приятно проведем время.
– Хе-хе-хе, – засмеялся вице-президент абсолютно невеселым смехом. – Маккуэйд, вы хороший член профсоюза?
– Я руковожу отделением.
– Вы любите свой союз?
– По-моему, да.
– Если бы вам пришлось защищать интересы профсоюза и это грозило бы тюрьмой, вы бы не отступили?
– Если бы что-то угрожало союзу?
– Да.
Джимми Маккуэйд подумал и ответил:
– Я бы стоял до конца.
– Как вы считаете, имеет ли кто-нибудь право вмешиваться в профсоюзные дела?
– Нет, если союз действует в рамках закона.
– А считаете ли вы возможным сообщать кому-то вне союза о наших делах?
– Конечно нет, черт возьми!
– Даже если это полиция или что-то в этом роде?
– Даже тогда.
– Вы настоящий патриот союза. О вас хорошо отзываются и в профсоюзе, и в компании. Мы начинаем один проект, очень важный для всех патриотов союза. Я не вправе рассказывать вам, почему он так важен. Учтите, мы не заинтересованы в его рекламе.
Маккуэйд кивнул.
– Подберите бригаду из пятнадцати человек – патриотов профсоюза, хороших работников, людей, умеющих держать язык за зубами. Работы больше, чем на пятнадцать человек, но придется обойтись этим минимумом и закончить все в срок. Лишние люди нам не нужны. Я бы и сам занялся подбором кадров, но нет времени. Повторяю: приглашайте только тех, кто много работает и мало болтает. Сверхурочных будет сколько угодно.
Вице-президент достал из ящика стола два конверта и протянул Джимми тот, что потолще.
– Это вам. Я, например, убежден, что ни к чему хвастаться своими доходами. Советую и вам поступать так же. Работа предстоит сложная, и любая мелкая неприятность в начале может перерасти в большую проблему. Второй конверт – потоньше – для вашей бригады. Деньги в открытую не раздавайте, поговорите с каждым отдельно, в сторонке.
Вице-президент протянул Маккуэйду второй конверт.
– Мне понадобится две недели, чтобы подобрать бригаду, – сказал Джимми Маккуэйд.
Вице-президент взглянул на часы.
– Ваш самолет вылетает из аэропорта имени Даллеса через сорок минут. Начинайте звонки прямо из аэропорта. Можете звонить и с борта самолета.
– Но с самолетов коммерческих линий звонить ведь нельзя…
– Пусть это вас меньше всего беспокоит. Поверьте, пилоты выполнят любое ваше желание, даже предоставят в ваше распоряжение стюардессу, если только пожелаете, Работу начнете сегодня вечером. Объект – на окраине Чикаго. Нуич-стрит. Странное название… Это новая улица, вернее – подъездная дорога для бульдозеров и другой техники.
Вице-президент встал и протянул Маккуэйду руку.
– Желаю удачи. Мы на вас рассчитываем. Когда закончите, этим конвертом дело не ограничится. Постойте, что вы делаете?!
Маккуэйд озадаченно посмотрел на него.
– Не вздумайте выходить отсюда с конвертами в руке, спрячьте их в карман!
– Ага, – пробормотал Маккуэйд. – Но я ведь сейчас занят на другой стройке, и компания…
– Все улажено. Идите, а то опоздаете на самолет.
В такси по дороге в аэропорт Джимми Маккуэйд поинтересовался содержимым конвертов. Ему предназначалось три с половиной тысячи долларов, рабочим – полторы тысячи. Первой реакцией Маккуэйда было отдать рабочим свой конверт, но за время пути им овладели сомнения, и, подъезжая к аэропорту, он решил вернуться к первоначальному варианту.
Сидя в салоне первого класса, Джимми попросил что-нибудь выпить. Обращаться к стюардессе с просьбой позвонить он не собирался, чтобы не выглядеть в ее глазах полным идиотом. Но не успел он осушить бокал, как подошел один из пилотов.
– Мистер Маккуэйд?
– Да.
– Что же вы сидите? Мы уже установили связь с наземной телефонной линией.
– А… Да, – отвечал Джимми Маккуэйд. – Я только хотел допить виски.
– Вы представляете, сколько стоит такой контакт? Целое состояние! Возьмите виски с собой.
– В кабину пилотов?!
– Да. Пойдемте. Нет, постойте, вы, пожалуй, правы…
– Конечно, на этот счет есть правило Федерального авиационного управления.
– Хорошо, не будем зря волновать пассажиров. Стюардесса отнесет ваш бокал.
В два часа ночи ничего не понимающая, только что собранная бригада Джимми Маккуэйда прибыла на Нуич-стрит. На залитой светом прожекторов стройплощадке возвышался лишь стальной остов будущего здания.
Джимми разыскал менеджера. Тот, на ходу прихлебывая горячий кофе, кричал что-то крановщику.
– Ни черта не видно! – орал в ответ крановщик. – Как я могу правильно установить эту штуку, если я крыши-то не вижу?!
– Сейчас поставим прожектор! – надрывался менеджер. – Прожектор! – Он обернулся к Маккуэйду. – Вам что нужно?
– Мы должны провести телефонные сети и установить оборудование. Но по-моему, мы прибыли месяца на четыре раньше времени.
– Нет, вы опоздали.
– Вы хотите, чтобы мы тянули внутреннюю связь сквозь бетон?
– Займитесь тем, что можно монтировать уже сейчас. Чертежи у вас есть. Начните с внешних линий.
– Но большая часть моих людей – специалисты по внутренним работам.
– Ничего страшного, пусть поработают снаружи.
– Вы, мне кажется, не больно много знаете о работе связистов-монтажников.
– Я знаю одно: вы должны закончить к семнадцатому апреля.
Пришлось обратиться к руководству профсоюза. Местное начальство переадресовало Маккуэйда к уже знакомому вице-президенту, а тот коротко объяснил Джимми, что деньги потому и платят, что работа непростая.
Две недели спустя один из монтажников пригрозил уходом. Из Вашингтона моментально пришли деньги. Когда об этом узнали остальные, они тоже пригрозили уйти. В результате деньги получили все. Потом один из парней все же бросил работу. Пытаясь вернуть его, Маккуэйд бежал за ним по Нуич-стрит, превратившейся к тому времени в широкую асфальтированную магистраль. Бесполезно, тот не хотел ничего слушать. Пришлось опять звонить вице-президенту и узнавать, как заменить выбывшего.
– Как его имя? – поинтересовался вице-президент.
– Джонни Делано, – ответил Джимми.
Замену так и не прислали, а ушедший не вернулся.
А когда опытный рабочий ошибся, словно ученик, а другой потерял сознание от переутомления, Джимми Маккуэйд решил, что хватит. Молоденький монтер так и остался спать на ящике для инструментов, а остальные погрузились в новенькие лифты, надеясь, что хотя бы они действуют. Джимми Маккуэйд ушел со стройплощадки вместе со всеми.
Он вернулся домой, к жене, успевшей соскучиться по его телу. Супруга страстно обняла Джимми, быстренько отправила детей спать и помогла мужу раздеться. Приняв душ, она надушилась особыми духами, которые больше всего нравились мужу. Но, войдя в спальню, она обнаружила, что супруг спит мертвым сном. Ничего. Она знала, как его пробудить. Слегка куснув его за ухо, она пробежала пальцами по его животу, остановившись в районе пупка. В ответ супруг захрапел еще громче. Больше она от него так ничего и не добилась. Тогда миссис Маккуэйд вылила на физиономию мужа стакан воды. Совершенно случайно, конечно. Супруг не просыпался.
В три часа ночи в дверь позвонили. Миссис Маккуэйд толкнула мужа в бок. Он не просыпался. Она накинула халат и, проклиная мужнину работу, пошла открывать.
На пороге стояли двое, предъявившие удостоверения агентов ФБР.
– Нам необходимо побеседовать с вашим мужем. Извините, что беспокоим вас в такое время, но дело крайне важное.
– Я не могу его разбудить, – сказала миссис Маккуэйд.
– Дело очень важное и срочное.
– Есть много срочных и важных дел. Я не то что не хочу его разбудить, а просто не в состоянии это сделать.
– Что-то случилось?
– Он смертельно устал. Уже почти два месяца, как он работает практически без сна и отдыха.
– Об этом мы и хотели с ним поговорить.
Миссис Маккуэйд выглянула за дверь, дабы убедиться, что не видит никто из соседей. Сообразив, что в три часа ночи это маловероятно, она впустила агентов в дом.
– Его не разбудить, – еще раз повторила она агентам, ожидающим у двери спальни.
Миссис Маккуэйд потрясла мужа за плечо.
– Что? – пробормотал он, открывая глаза.
– А, проснулся, – сказала миссис Маккуэйд. – Там пришли из ФБР. Они хотят поговорить о сверхурочных.
– Пусть работают на внешних линиях, если внутри еще не все готово.
– Это ФБР.
– Ну спроси у кого-нибудь поопытнее. Делай, что можешь. Можешь заказать любые детали, если нужно.
– Пришли из ФБР, чтобы на всю жизнь засадить тебя в тюрьму.
– Ага, хорошо… Давайте, – пробормотал Джимми Маккуэйд и вновь погрузился в блаженный сон.
– Вот видите, – сказала миссис Маккуэйд со странным чувством облегчения.
– Попробуйте еще раз, – попросил один из агентов.
Миссис Маккуэйд схватила мужа за плечи и начала трясти.
– Ладно, ладно. Начнем работу, – сказал Джимми Маккуэйд, спуская ноги с кровати. Заметив двух мужчин без инструментов в руках и оглядевшись, Джимми наконец сообразил, что он не на стройплощадке.
– Так я дома?! Привет, дорогая! А что здесь делают эти двое?
– Мы из ФБР, мистер Маккуэйд. Нам нужно с вами поговорить.
– О, – сказал Джимми Маккуэйд, – конечно.
Жена сварила ему большую чашку кофе. Разговаривали на кухне.
– Интересные вещи происходят на вашей новой работе, не так ли?
– Работа есть работа.
– Нам кажется, что это нечто большее, чем просто работа. Вы нам поможете?
– Конечно, я добропорядочный гражданин. Но я еще и член своего профсоюза…
– Джонни Делано тоже был членом профсоюза?
– Да.
– Он был его патриотом?
– Да.
– Он им оставался, когда бросил работу?
– Да. Ему это оказалось не под силу, но профсоюз ему дорог.
Один из агентов понимающе кивнул и положил на мраморную крышку кухонного столика какую-то фотографию.
Джимми Маккуэйд взглянул на нее.
– Ну и что? Это фото какой-то кучки грязи.
– Ее имя – Джонни Делано, – сказал фэбээровец.
– О, нет, – простонал Маккуэйд, всмотревшись в фото.
– Его удалось опознать по единственному сохранившемуся пальцу. Все зубы были раздроблены. Часто удается провести идентификацию тела по карточкам стоматологов. Но у Делано все зубы были разбиты, буквально стерты в порошок, а тело – как бы раздавлено и растворено одновременно. Криминалисты до сих пор не могут объяснить, что же с ним произошло. И мы тоже не знаем, что с ним сделали. Уцелел только один палец. Видите, торчит какая-то штука? Это палец.
– Ладно, ладно, перестаньте! Хватит. Я понял. Что вы от меня хотите? И уберите эту фотографию!
– Поверьте, мы никоим образом не собираемся вредить профсоюзному движению. Дело в том, что сейчас ваш союз содействует чему-то, что может отрицательно сказаться на его членах. Нас не интересуют внутренние дела профсоюзов, но появились доказательства того, что ваш союз и другие – Международное братство водителей, Ассоциация летчиков, Содружество железнодорожных рабочих и Международная ассоциация портовых грузчиков – строят планы, противоречащие интересам нации, причем задуманное бумерангом ударит и по самим профсоюзам.
– Мне и в голову не придет вредить своей стране, – с негодованием ответил Маккуэйд.
Так они беседовали до рассвета. Он согласился принять в бригаду двоих – его собеседников, агентов ФБР.
– Это опасно, – предупредил Джимми Маккуэйд.
– Да, похоже на то.
– Договорились. Я никому никогда не желал зла и всегда считал, что профсоюзное движение призвано защищать рабочего человека.
– Мы тоже так думаем. Но в данном случае…
– На работу выходим завтра.
– На работу выходим сегодня.
– Но мои люди устали.
– Мы-то не настаиваем, командовать будут другие, вот увидите. Позвоните нам по этому номеру, когда соберете бригаду. И не забудьте, что двоих придется на время отстранить от работы.
Агенты оказались правы. В одиннадцатом часу утра в дверь Маккуэйда позвонил сам вице-президент Международного профсоюза связистов.
– Какого дьявола?! Что вы себе позволяете?
– Мои люди с ног валятся от усталости.
– Значит вы набрали слабаков! Ничего, войдут в форму.
– Они потеряли форму на этой работе.
– Вот что, если желаете себе добра, быстро собирайте всех!
И Джимми Маккуэйду пришлось подчиниться, поскольку он прекрасно понимал, что имел в виду вице-президент. На этот раз в бригаде появились двое новичков, которые почти и не работали, а весь день прошатались по стройплощадке. В ящике для инструментов у этих новичков была спрятана кинокамера с телеобъективом. Несмотря на то, что в бригаде фактически не хватало двоих, работа продвигалась нормально. В двенадцать часов Джимми Маккуэйд разделил бригаду на две смены. Первая была отпущена на восемь часов домой, а вторая продолжила работу. Два новичка, полдня бродивших по стройке и заводивших разговоры с каждым встречным, попали в первую смену.
Последний раз Маккуэйд видел их входящими в лифт.
Восемь часов спустя, когда Джимми собирался закончить работу и отправиться домой, к нему подошел менеджер.
– Пойдемте со мной.
Они вошли в лифт, которым рабочим пользоваться не разрешалось. Менеджер поочередно нажал несколько кнопок, и Джимми подумал, что на других этажах в лифт сядет еще кто-то. Но кабина, не останавливаясь, пошла вниз и спустилась этажа на три ниже подвального уровня. Маккуэйду отчего-то вдруг стало не по себе.
– Послушайте, мы свое дело сделаем, не беспокойтесь.
– Хорошо, Маккуэйд, я в этом не сомневаюсь.
– Я ведь хороший работник и лучший бригадир во всей телефонной компании.
– Это нам известно. Поэтому вас и выбрали.
У Маккуэйда слегка отлегло от сердца, он улыбнулся. Лифт наконец остановился, и они очутились в громадном зале, одну из стен которого целиком занимала рельефная карта США высотой в два этажа. Скалистые горы выдавались на ней, словно хребет аллигатора.
– Ух ты! – вырвалось у Джимми.
– Недурно, а?
– Да, – ответил Джимми. – Вот только…
– Что?
Джимми ткнул пальцем в нижнюю часть грандиозной карты, где сияла надпись, составленная из латунных букв, каждая – высотой с письменный стол.
– Что это за Международная транспортная ассоциация?
– Это профсоюз.
– Я о таком не слышал.
– Он начнет действовать после семнадцатого апреля. Это будет самый большой профсоюз в мире.
– Интересно будет взглянуть.
– Это тебе вряд ли удастся, Маккуэйд. Дело в том, что через десять минут от тебя останется лужица.
Министр труда и директор ФБР закончили докладывать президенту. В Овальном кабинете Белого дома они были втроем.
Министр труда – полный лысеющий человек, с виду похожий на профессора – первым нарушил молчание.
– По-моему, в США в принципе невозможно существование профсоюза, объединяющего все виды транспорта.
Директор ФБР молчал. Он только пошуршал лежащими перед ним бумагами и придвинулся ближе к столу.
Министр труда продолжал:
– Я придерживаюсь такого мнения потому, что водители, пилоты, грузчики в портах и железнодорожники имеют мало общих интересов. Другими словами, они работают на разных хозяев. Больше того, руководители каждого из этих профсоюзов жизненно заинтересованы в своих сферах влияния. Не могу себе представить, что они добровольно лишат себя свободы действий. И оплата труда их работников весьма различна. Пилоты, например, получают в среднем в три раза больше остальных. Члены профсоюзов на это не пойдут. Мне хорошо знакомы, в частности, водители грузовиков. Они весьма независимы, и даже вышли из состава Американской федерации профсоюзов.
– Разве их оттуда не выкинули? – спросил директор ФБР.
Президент поднял ладонь.
– Пусть министр закончит.
– Формально – их исключили из федерации, а по сути дела – они сами вышли из нее. Под угрозой исключения им пытались навязать условия. Последовал отказ, и остальное было формальностью. Это очень независимая порода. Никому не удастся заставить Международное братство водителей войти в состав другого профсоюза. Никому и никогда.
Президент опустил глаза, а затем посмотрел на министра. В комнате было прохладно: термостат поддерживал температуру по вкусу хозяина. Термостат перенастраивали раз в четыре года. Иногда – в восемь лет.
– А что вы скажете, если за всем этим стоят именно водители? – спросил президент.
– Не может быть. Я лично знаком с президентом профсоюза водителей. Никто, даже мы с вами, не заставит его заключить соглашение, которое ограничит его свободу действий.
– А если его не переизберут на предстоящем съезде?
– Переизберут, не сомневайтесь. Он сейчас на коне.
– Если он, как вы выражаетесь, на коне, то как же получилось, что место проведения съезда неожиданно перенесли в Чикаго? Апрель в Чикаго – не самое удачное время.
– Такое случается, ничего особенного, – ответил министр труда.
– Нам доподлинно известно, что ваш знакомый – президент профсоюза водителей – выбрал Майами. Но своего не добился. Говорили о Лас-Вегасе, но на встрече руководства в конце концов остановились на Чикаго. Теперь предположим, что суперпрофсоюз все же будет создан. К чему это может привести?
– О, Господи, – отвечал министр труда, – не раздумывая скажу, что это будет ужасно. Произойдет катастрофа. А если поразмыслить, то можно сказать: вероятно, произойдет нечто еще более страшное, чем катастрофа. Жизнь страны будет практически парализована. Нехватка продовольствия, энергетический кризис… Резко сократятся резервные капиталы банков – средства пойдут на то, чтобы хоть как-то вывести бизнес из застоя. Наступит депрессия, вызванная снижением объема производства, инфляцией и отсутствием продовольствия. Подобный эффект можно получить, если перекрыть кровеносные сосуды живого существа и остановить кровообращение. Если все транспортные профсоюзы выступят единым фронтом – страна превратится в район стихийного бедствия.
– Как вы думаете, контролируя такой суперсоюз, можно ли дать его членам все, что они захотят?
– Естественно. Это все равно, что приставить пистолет к виску каждого американца. Но, если такое произойдет, вмешается конгресс и…
– И примет такое законодательство, что профсоюзному движению наступит конец, не так ли, господин министр?
– Да, сэр.
– То есть в любом случае создается крайне нежелательная ситуация?
– Настолько же нежелательная, насколько в принципе невероятная, – сказал министр труда.
Президент кивнул директору ФБР.
– Не так уж она невероятна, господин министр. Существуют тесные финансовые связи между лидерами союзов пилотов, грузчиков и железнодорожников, и с диссидентами из профсоюза водителей, недовольными существующим положением. Об этом мы впервые узнали пару месяцев назад. Именно эти диссиденты из профсоюза водителей настаивали на переносе съезда в Чикаго и в конце концов добились своего. Более того, именно они в рекордный срок построили на окраине Чикаго большое десятиэтажное здание, не посчитавшись с астрономическими затратами, вызванными спешкой. Источник финансирования нам неизвестен. Непонятно, как им удалось провернуть такое дело без сучка и задоринки, но то, что удалось – это факт. Начато расследование, и хотя у нас нет доказательств, можно предположить, что два наших пропавших агента убиты, убиты именно на этой стройке. Тела найти не удалось, и мы пока не знаем, где их искать, хотя имеются определенные предположения, не подтвержденные, правда, фактическими доказательствами.
– Тогда проблема отпадает сама собой, – сказал министр труда. – Никакой суперпрофсоюз не сможет пережить убийство двух агентов ФБР. Все руководство пойдет под суд, и остаток жизни создателей этого вашего суперсоюза пройдет в тюрьме в Ливенворте.
– Для этого необходимо получить неопровержимые улики, мы ведь живем в правовом государстве, господин министр.
– Так-так, – произнес министр. – Как вы знаете, джентльмены, в пятницу я должен выступать на закрытии этого съезда. Теперь, наверное, это дело следует отменить? Мне сообщили, что будут присутствовать представители других профсоюзов транспортников, но я и предположить не мог, к чему все клонится.
– Готовьте свое выступление, – сказал президент, – будто ничего не произошло и вы ничего не слышали. О нашей встрече не должен знать никто, А вас, господин директор, я попрошу на время прекратить расследование и отозвать ваших людей.
Бригада Джимми Маккуэйда с ног валилась от усталости. Он понял, что ребята ни часа больше не выдержат. Все, хватит, решил он, пусть профсоюзное начальство хоть на коленях перед ним ползает. Так продолжаться не может, даже если сам президент Международного профсоюза связистов пригрозит увольнением или пообещает удвоить или утроить сверхурочные, как неделю назад, на Пасху.
Ребята засыпали на ходу. Полчаса назад один из них, опытный работник, занимаясь монтажом наружной линии, так все перепутал, как не смог бы и ученик. А только что другой, тоже рабочий со стажем, монтируя оборудование телефонной станции, упал без чувств.
– Так, всем кончать работу! – распорядился Джимми Маккуэйд, руководитель двести восемьдесят третьего отделения Международного профсоюза связистов в Чикаго, штат Иллинойс. – Отправляйтесь по домам, ложитесь спать, и чтобы я никого из вас два дня здесь не видел. Покойникам сверхурочные ни к чему.
Поднялись головы. Молодой парень, стоя на коленях, продолжал работать.
– Расходимся по домам. Отдыхать. Эй, кто-нибудь, встряхните его, – устало произнес Джимми Маккуэйд.
Седовласый рабочий с перекинутыми через плечо кусками телефонного провода хлопнул парня по спине.
– Хватит, отдохни!
Тот поднял затуманенные усталостью глаза.
– Ага. Отдохну… Наконец-то! Я уже забыл, что это такое, отдыхать. – Он притулился на ящике с инструментами и блаженно захрапел.
– Оставьте его, не будите, – скомандовал Джимми Маккуэйд.
– Давно пора поспать, – сказал другой монтажник и, перешагивая через лежащие вокруг балки и мешки с цементом, направился к стоящему в сторонке ведру, которое они использовали как парашу. Канализация была смонтирована, но в такой спешке и такими малыми силами, что туалетами нельзя было пользоваться. Отделочники еще не закончили работу, а штукатурка местами уже отваливалась. Чтобы устранить брак, менеджер пригласил плотников, и они принялись заделывать дыры в штукатурке какими-то щитами. Отделочники выразили недовольство, и тогда – это Джимми Маккуэйду было доподлинно известно – им стали платить деньги за вынужденный простой. Так же, как платят наборщикам, если газетные объявления поступают в типографию от заказчика рекламы уже в готовом виде.
Разница заключалась в том, что в контрактах отделочников такой оплаты не предусматривалось. Ну да Бог с ними, с отделочниками. Джимми Маккуэйд был монтажником-связистом уже двадцать четыре года, считался отличным работником, хорошим бригадиром, патриотом своего профсоюза. Бригадиры крайне редко становились руководителями отделений профсоюза, но коллеги доверяли Маккуэйду, он пользовался таким авторитетом, что устав двести восемьдесят третьего отделения специально был изменен таким образом, чтобы Джимми мог совмещать обе должности.
Голосование было единогласным. Чтобы никто не увидел слез на глазах растроганного до глубины души Джимми Маккуэйда, он поспешил тогда уйти из зала. Все шло отлично. До нынешнего контракта.
Все профсоюзы, участвующие в реализации проекта, не очень-то охотно пошли на него, что было странно, если учесть размах, с которым осуществлялось финансирование. Кое-кто из электриков только на полученные здесь деньги построил себе второй дом. Все дело было в сверхурочных. Какой-то богатый псих решил построить десятиэтажный дом за два месяца.
Но если бы только это! Система телефонной связи строящегося здания удовлетворила бы даже командование стратегической авиации США. Джимми был знаком кое с кем из работавших на том военном объекте: их так проверяли, прежде чем допустить к работе, словно посылали добыть у русских чертежи водородной бомбы.
На этот раз проверяли и Джимми Маккуэйда. Ему бы сразу догадаться, что что-то здесь нечисто. Но откуда было знать, что вместо обычной работы бригадира и профсоюзного активиста ему придется стать чем-то вроде надсмотрщика и заставлять бригаду вкалывать по шестнадцать часов в сутки две недели подряд? Начальство распорядилось так:
– Неважно, закончены ли другие работы. Им нужны телефоны, и они их получат. Телефонная связь должна заработать к семнадцатому апреля. И меня не волнует, чего это будет стоить. К семнадцатому апреля!
Ладно, это начальство – телефонная компания – от них всего можно ожидать. Но профсоюз-то оказался еще похлеще! Все началось с проверки.
Джимми Маккуэйд сперва не понял, что это проверка. Его вдруг вызвал в штаб-квартиру в Вашингтоне сам вице-президент профсоюза. С компенсацией расходов на дорогу и вынужденного простоя. Маккуэйд решил, что речь, должно быть, пойдет о профсоюзной работе в масштабе страны.
– Вы, наверное, хотите узнать, для чего мы вас пригласили, – начал разговор вице-президент, сидящий за таким же в точности столом, как и у вице-президента телефонной компании, только у того окна кабинета выходили на озеро Мичиган, а здесь – на монумент Вашингтона.
– Нет, – пошутил Джимми, – я думал, что мы во что-нибудь сыграем, в гольф, например, и приятно проведем время.
– Хе-хе-хе, – засмеялся вице-президент абсолютно невеселым смехом. – Маккуэйд, вы хороший член профсоюза?
– Я руковожу отделением.
– Вы любите свой союз?
– По-моему, да.
– Если бы вам пришлось защищать интересы профсоюза и это грозило бы тюрьмой, вы бы не отступили?
– Если бы что-то угрожало союзу?
– Да.
Джимми Маккуэйд подумал и ответил:
– Я бы стоял до конца.
– Как вы считаете, имеет ли кто-нибудь право вмешиваться в профсоюзные дела?
– Нет, если союз действует в рамках закона.
– А считаете ли вы возможным сообщать кому-то вне союза о наших делах?
– Конечно нет, черт возьми!
– Даже если это полиция или что-то в этом роде?
– Даже тогда.
– Вы настоящий патриот союза. О вас хорошо отзываются и в профсоюзе, и в компании. Мы начинаем один проект, очень важный для всех патриотов союза. Я не вправе рассказывать вам, почему он так важен. Учтите, мы не заинтересованы в его рекламе.
Маккуэйд кивнул.
– Подберите бригаду из пятнадцати человек – патриотов профсоюза, хороших работников, людей, умеющих держать язык за зубами. Работы больше, чем на пятнадцать человек, но придется обойтись этим минимумом и закончить все в срок. Лишние люди нам не нужны. Я бы и сам занялся подбором кадров, но нет времени. Повторяю: приглашайте только тех, кто много работает и мало болтает. Сверхурочных будет сколько угодно.
Вице-президент достал из ящика стола два конверта и протянул Джимми тот, что потолще.
– Это вам. Я, например, убежден, что ни к чему хвастаться своими доходами. Советую и вам поступать так же. Работа предстоит сложная, и любая мелкая неприятность в начале может перерасти в большую проблему. Второй конверт – потоньше – для вашей бригады. Деньги в открытую не раздавайте, поговорите с каждым отдельно, в сторонке.
Вице-президент протянул Маккуэйду второй конверт.
– Мне понадобится две недели, чтобы подобрать бригаду, – сказал Джимми Маккуэйд.
Вице-президент взглянул на часы.
– Ваш самолет вылетает из аэропорта имени Даллеса через сорок минут. Начинайте звонки прямо из аэропорта. Можете звонить и с борта самолета.
– Но с самолетов коммерческих линий звонить ведь нельзя…
– Пусть это вас меньше всего беспокоит. Поверьте, пилоты выполнят любое ваше желание, даже предоставят в ваше распоряжение стюардессу, если только пожелаете, Работу начнете сегодня вечером. Объект – на окраине Чикаго. Нуич-стрит. Странное название… Это новая улица, вернее – подъездная дорога для бульдозеров и другой техники.
Вице-президент встал и протянул Маккуэйду руку.
– Желаю удачи. Мы на вас рассчитываем. Когда закончите, этим конвертом дело не ограничится. Постойте, что вы делаете?!
Маккуэйд озадаченно посмотрел на него.
– Не вздумайте выходить отсюда с конвертами в руке, спрячьте их в карман!
– Ага, – пробормотал Маккуэйд. – Но я ведь сейчас занят на другой стройке, и компания…
– Все улажено. Идите, а то опоздаете на самолет.
В такси по дороге в аэропорт Джимми Маккуэйд поинтересовался содержимым конвертов. Ему предназначалось три с половиной тысячи долларов, рабочим – полторы тысячи. Первой реакцией Маккуэйда было отдать рабочим свой конверт, но за время пути им овладели сомнения, и, подъезжая к аэропорту, он решил вернуться к первоначальному варианту.
Сидя в салоне первого класса, Джимми попросил что-нибудь выпить. Обращаться к стюардессе с просьбой позвонить он не собирался, чтобы не выглядеть в ее глазах полным идиотом. Но не успел он осушить бокал, как подошел один из пилотов.
– Мистер Маккуэйд?
– Да.
– Что же вы сидите? Мы уже установили связь с наземной телефонной линией.
– А… Да, – отвечал Джимми Маккуэйд. – Я только хотел допить виски.
– Вы представляете, сколько стоит такой контакт? Целое состояние! Возьмите виски с собой.
– В кабину пилотов?!
– Да. Пойдемте. Нет, постойте, вы, пожалуй, правы…
– Конечно, на этот счет есть правило Федерального авиационного управления.
– Хорошо, не будем зря волновать пассажиров. Стюардесса отнесет ваш бокал.
В два часа ночи ничего не понимающая, только что собранная бригада Джимми Маккуэйда прибыла на Нуич-стрит. На залитой светом прожекторов стройплощадке возвышался лишь стальной остов будущего здания.
Джимми разыскал менеджера. Тот, на ходу прихлебывая горячий кофе, кричал что-то крановщику.
– Ни черта не видно! – орал в ответ крановщик. – Как я могу правильно установить эту штуку, если я крыши-то не вижу?!
– Сейчас поставим прожектор! – надрывался менеджер. – Прожектор! – Он обернулся к Маккуэйду. – Вам что нужно?
– Мы должны провести телефонные сети и установить оборудование. Но по-моему, мы прибыли месяца на четыре раньше времени.
– Нет, вы опоздали.
– Вы хотите, чтобы мы тянули внутреннюю связь сквозь бетон?
– Займитесь тем, что можно монтировать уже сейчас. Чертежи у вас есть. Начните с внешних линий.
– Но большая часть моих людей – специалисты по внутренним работам.
– Ничего страшного, пусть поработают снаружи.
– Вы, мне кажется, не больно много знаете о работе связистов-монтажников.
– Я знаю одно: вы должны закончить к семнадцатому апреля.
Пришлось обратиться к руководству профсоюза. Местное начальство переадресовало Маккуэйда к уже знакомому вице-президенту, а тот коротко объяснил Джимми, что деньги потому и платят, что работа непростая.
Две недели спустя один из монтажников пригрозил уходом. Из Вашингтона моментально пришли деньги. Когда об этом узнали остальные, они тоже пригрозили уйти. В результате деньги получили все. Потом один из парней все же бросил работу. Пытаясь вернуть его, Маккуэйд бежал за ним по Нуич-стрит, превратившейся к тому времени в широкую асфальтированную магистраль. Бесполезно, тот не хотел ничего слушать. Пришлось опять звонить вице-президенту и узнавать, как заменить выбывшего.
– Как его имя? – поинтересовался вице-президент.
– Джонни Делано, – ответил Джимми.
Замену так и не прислали, а ушедший не вернулся.
А когда опытный рабочий ошибся, словно ученик, а другой потерял сознание от переутомления, Джимми Маккуэйд решил, что хватит. Молоденький монтер так и остался спать на ящике для инструментов, а остальные погрузились в новенькие лифты, надеясь, что хотя бы они действуют. Джимми Маккуэйд ушел со стройплощадки вместе со всеми.
Он вернулся домой, к жене, успевшей соскучиться по его телу. Супруга страстно обняла Джимми, быстренько отправила детей спать и помогла мужу раздеться. Приняв душ, она надушилась особыми духами, которые больше всего нравились мужу. Но, войдя в спальню, она обнаружила, что супруг спит мертвым сном. Ничего. Она знала, как его пробудить. Слегка куснув его за ухо, она пробежала пальцами по его животу, остановившись в районе пупка. В ответ супруг захрапел еще громче. Больше она от него так ничего и не добилась. Тогда миссис Маккуэйд вылила на физиономию мужа стакан воды. Совершенно случайно, конечно. Супруг не просыпался.
В три часа ночи в дверь позвонили. Миссис Маккуэйд толкнула мужа в бок. Он не просыпался. Она накинула халат и, проклиная мужнину работу, пошла открывать.
На пороге стояли двое, предъявившие удостоверения агентов ФБР.
– Нам необходимо побеседовать с вашим мужем. Извините, что беспокоим вас в такое время, но дело крайне важное.
– Я не могу его разбудить, – сказала миссис Маккуэйд.
– Дело очень важное и срочное.
– Есть много срочных и важных дел. Я не то что не хочу его разбудить, а просто не в состоянии это сделать.
– Что-то случилось?
– Он смертельно устал. Уже почти два месяца, как он работает практически без сна и отдыха.
– Об этом мы и хотели с ним поговорить.
Миссис Маккуэйд выглянула за дверь, дабы убедиться, что не видит никто из соседей. Сообразив, что в три часа ночи это маловероятно, она впустила агентов в дом.
– Его не разбудить, – еще раз повторила она агентам, ожидающим у двери спальни.
Миссис Маккуэйд потрясла мужа за плечо.
– Что? – пробормотал он, открывая глаза.
– А, проснулся, – сказала миссис Маккуэйд. – Там пришли из ФБР. Они хотят поговорить о сверхурочных.
– Пусть работают на внешних линиях, если внутри еще не все готово.
– Это ФБР.
– Ну спроси у кого-нибудь поопытнее. Делай, что можешь. Можешь заказать любые детали, если нужно.
– Пришли из ФБР, чтобы на всю жизнь засадить тебя в тюрьму.
– Ага, хорошо… Давайте, – пробормотал Джимми Маккуэйд и вновь погрузился в блаженный сон.
– Вот видите, – сказала миссис Маккуэйд со странным чувством облегчения.
– Попробуйте еще раз, – попросил один из агентов.
Миссис Маккуэйд схватила мужа за плечи и начала трясти.
– Ладно, ладно. Начнем работу, – сказал Джимми Маккуэйд, спуская ноги с кровати. Заметив двух мужчин без инструментов в руках и оглядевшись, Джимми наконец сообразил, что он не на стройплощадке.
– Так я дома?! Привет, дорогая! А что здесь делают эти двое?
– Мы из ФБР, мистер Маккуэйд. Нам нужно с вами поговорить.
– О, – сказал Джимми Маккуэйд, – конечно.
Жена сварила ему большую чашку кофе. Разговаривали на кухне.
– Интересные вещи происходят на вашей новой работе, не так ли?
– Работа есть работа.
– Нам кажется, что это нечто большее, чем просто работа. Вы нам поможете?
– Конечно, я добропорядочный гражданин. Но я еще и член своего профсоюза…
– Джонни Делано тоже был членом профсоюза?
– Да.
– Он был его патриотом?
– Да.
– Он им оставался, когда бросил работу?
– Да. Ему это оказалось не под силу, но профсоюз ему дорог.
Один из агентов понимающе кивнул и положил на мраморную крышку кухонного столика какую-то фотографию.
Джимми Маккуэйд взглянул на нее.
– Ну и что? Это фото какой-то кучки грязи.
– Ее имя – Джонни Делано, – сказал фэбээровец.
– О, нет, – простонал Маккуэйд, всмотревшись в фото.
– Его удалось опознать по единственному сохранившемуся пальцу. Все зубы были раздроблены. Часто удается провести идентификацию тела по карточкам стоматологов. Но у Делано все зубы были разбиты, буквально стерты в порошок, а тело – как бы раздавлено и растворено одновременно. Криминалисты до сих пор не могут объяснить, что же с ним произошло. И мы тоже не знаем, что с ним сделали. Уцелел только один палец. Видите, торчит какая-то штука? Это палец.
– Ладно, ладно, перестаньте! Хватит. Я понял. Что вы от меня хотите? И уберите эту фотографию!
– Поверьте, мы никоим образом не собираемся вредить профсоюзному движению. Дело в том, что сейчас ваш союз содействует чему-то, что может отрицательно сказаться на его членах. Нас не интересуют внутренние дела профсоюзов, но появились доказательства того, что ваш союз и другие – Международное братство водителей, Ассоциация летчиков, Содружество железнодорожных рабочих и Международная ассоциация портовых грузчиков – строят планы, противоречащие интересам нации, причем задуманное бумерангом ударит и по самим профсоюзам.
– Мне и в голову не придет вредить своей стране, – с негодованием ответил Маккуэйд.
Так они беседовали до рассвета. Он согласился принять в бригаду двоих – его собеседников, агентов ФБР.
– Это опасно, – предупредил Джимми Маккуэйд.
– Да, похоже на то.
– Договорились. Я никому никогда не желал зла и всегда считал, что профсоюзное движение призвано защищать рабочего человека.
– Мы тоже так думаем. Но в данном случае…
– На работу выходим завтра.
– На работу выходим сегодня.
– Но мои люди устали.
– Мы-то не настаиваем, командовать будут другие, вот увидите. Позвоните нам по этому номеру, когда соберете бригаду. И не забудьте, что двоих придется на время отстранить от работы.
Агенты оказались правы. В одиннадцатом часу утра в дверь Маккуэйда позвонил сам вице-президент Международного профсоюза связистов.
– Какого дьявола?! Что вы себе позволяете?
– Мои люди с ног валятся от усталости.
– Значит вы набрали слабаков! Ничего, войдут в форму.
– Они потеряли форму на этой работе.
– Вот что, если желаете себе добра, быстро собирайте всех!
И Джимми Маккуэйду пришлось подчиниться, поскольку он прекрасно понимал, что имел в виду вице-президент. На этот раз в бригаде появились двое новичков, которые почти и не работали, а весь день прошатались по стройплощадке. В ящике для инструментов у этих новичков была спрятана кинокамера с телеобъективом. Несмотря на то, что в бригаде фактически не хватало двоих, работа продвигалась нормально. В двенадцать часов Джимми Маккуэйд разделил бригаду на две смены. Первая была отпущена на восемь часов домой, а вторая продолжила работу. Два новичка, полдня бродивших по стройке и заводивших разговоры с каждым встречным, попали в первую смену.
Последний раз Маккуэйд видел их входящими в лифт.
Восемь часов спустя, когда Джимми собирался закончить работу и отправиться домой, к нему подошел менеджер.
– Пойдемте со мной.
Они вошли в лифт, которым рабочим пользоваться не разрешалось. Менеджер поочередно нажал несколько кнопок, и Джимми подумал, что на других этажах в лифт сядет еще кто-то. Но кабина, не останавливаясь, пошла вниз и спустилась этажа на три ниже подвального уровня. Маккуэйду отчего-то вдруг стало не по себе.
– Послушайте, мы свое дело сделаем, не беспокойтесь.
– Хорошо, Маккуэйд, я в этом не сомневаюсь.
– Я ведь хороший работник и лучший бригадир во всей телефонной компании.
– Это нам известно. Поэтому вас и выбрали.
У Маккуэйда слегка отлегло от сердца, он улыбнулся. Лифт наконец остановился, и они очутились в громадном зале, одну из стен которого целиком занимала рельефная карта США высотой в два этажа. Скалистые горы выдавались на ней, словно хребет аллигатора.
– Ух ты! – вырвалось у Джимми.
– Недурно, а?
– Да, – ответил Джимми. – Вот только…
– Что?
Джимми ткнул пальцем в нижнюю часть грандиозной карты, где сияла надпись, составленная из латунных букв, каждая – высотой с письменный стол.
– Что это за Международная транспортная ассоциация?
– Это профсоюз.
– Я о таком не слышал.
– Он начнет действовать после семнадцатого апреля. Это будет самый большой профсоюз в мире.
– Интересно будет взглянуть.
– Это тебе вряд ли удастся, Маккуэйд. Дело в том, что через десять минут от тебя останется лужица.
Министр труда и директор ФБР закончили докладывать президенту. В Овальном кабинете Белого дома они были втроем.
Министр труда – полный лысеющий человек, с виду похожий на профессора – первым нарушил молчание.
– По-моему, в США в принципе невозможно существование профсоюза, объединяющего все виды транспорта.
Директор ФБР молчал. Он только пошуршал лежащими перед ним бумагами и придвинулся ближе к столу.
Министр труда продолжал:
– Я придерживаюсь такого мнения потому, что водители, пилоты, грузчики в портах и железнодорожники имеют мало общих интересов. Другими словами, они работают на разных хозяев. Больше того, руководители каждого из этих профсоюзов жизненно заинтересованы в своих сферах влияния. Не могу себе представить, что они добровольно лишат себя свободы действий. И оплата труда их работников весьма различна. Пилоты, например, получают в среднем в три раза больше остальных. Члены профсоюзов на это не пойдут. Мне хорошо знакомы, в частности, водители грузовиков. Они весьма независимы, и даже вышли из состава Американской федерации профсоюзов.
– Разве их оттуда не выкинули? – спросил директор ФБР.
Президент поднял ладонь.
– Пусть министр закончит.
– Формально – их исключили из федерации, а по сути дела – они сами вышли из нее. Под угрозой исключения им пытались навязать условия. Последовал отказ, и остальное было формальностью. Это очень независимая порода. Никому не удастся заставить Международное братство водителей войти в состав другого профсоюза. Никому и никогда.
Президент опустил глаза, а затем посмотрел на министра. В комнате было прохладно: термостат поддерживал температуру по вкусу хозяина. Термостат перенастраивали раз в четыре года. Иногда – в восемь лет.
– А что вы скажете, если за всем этим стоят именно водители? – спросил президент.
– Не может быть. Я лично знаком с президентом профсоюза водителей. Никто, даже мы с вами, не заставит его заключить соглашение, которое ограничит его свободу действий.
– А если его не переизберут на предстоящем съезде?
– Переизберут, не сомневайтесь. Он сейчас на коне.
– Если он, как вы выражаетесь, на коне, то как же получилось, что место проведения съезда неожиданно перенесли в Чикаго? Апрель в Чикаго – не самое удачное время.
– Такое случается, ничего особенного, – ответил министр труда.
– Нам доподлинно известно, что ваш знакомый – президент профсоюза водителей – выбрал Майами. Но своего не добился. Говорили о Лас-Вегасе, но на встрече руководства в конце концов остановились на Чикаго. Теперь предположим, что суперпрофсоюз все же будет создан. К чему это может привести?
– О, Господи, – отвечал министр труда, – не раздумывая скажу, что это будет ужасно. Произойдет катастрофа. А если поразмыслить, то можно сказать: вероятно, произойдет нечто еще более страшное, чем катастрофа. Жизнь страны будет практически парализована. Нехватка продовольствия, энергетический кризис… Резко сократятся резервные капиталы банков – средства пойдут на то, чтобы хоть как-то вывести бизнес из застоя. Наступит депрессия, вызванная снижением объема производства, инфляцией и отсутствием продовольствия. Подобный эффект можно получить, если перекрыть кровеносные сосуды живого существа и остановить кровообращение. Если все транспортные профсоюзы выступят единым фронтом – страна превратится в район стихийного бедствия.
– Как вы думаете, контролируя такой суперсоюз, можно ли дать его членам все, что они захотят?
– Естественно. Это все равно, что приставить пистолет к виску каждого американца. Но, если такое произойдет, вмешается конгресс и…
– И примет такое законодательство, что профсоюзному движению наступит конец, не так ли, господин министр?
– Да, сэр.
– То есть в любом случае создается крайне нежелательная ситуация?
– Настолько же нежелательная, насколько в принципе невероятная, – сказал министр труда.
Президент кивнул директору ФБР.
– Не так уж она невероятна, господин министр. Существуют тесные финансовые связи между лидерами союзов пилотов, грузчиков и железнодорожников, и с диссидентами из профсоюза водителей, недовольными существующим положением. Об этом мы впервые узнали пару месяцев назад. Именно эти диссиденты из профсоюза водителей настаивали на переносе съезда в Чикаго и в конце концов добились своего. Более того, именно они в рекордный срок построили на окраине Чикаго большое десятиэтажное здание, не посчитавшись с астрономическими затратами, вызванными спешкой. Источник финансирования нам неизвестен. Непонятно, как им удалось провернуть такое дело без сучка и задоринки, но то, что удалось – это факт. Начато расследование, и хотя у нас нет доказательств, можно предположить, что два наших пропавших агента убиты, убиты именно на этой стройке. Тела найти не удалось, и мы пока не знаем, где их искать, хотя имеются определенные предположения, не подтвержденные, правда, фактическими доказательствами.
– Тогда проблема отпадает сама собой, – сказал министр труда. – Никакой суперпрофсоюз не сможет пережить убийство двух агентов ФБР. Все руководство пойдет под суд, и остаток жизни создателей этого вашего суперсоюза пройдет в тюрьме в Ливенворте.
– Для этого необходимо получить неопровержимые улики, мы ведь живем в правовом государстве, господин министр.
– Так-так, – произнес министр. – Как вы знаете, джентльмены, в пятницу я должен выступать на закрытии этого съезда. Теперь, наверное, это дело следует отменить? Мне сообщили, что будут присутствовать представители других профсоюзов транспортников, но я и предположить не мог, к чему все клонится.
– Готовьте свое выступление, – сказал президент, – будто ничего не произошло и вы ничего не слышали. О нашей встрече не должен знать никто, А вас, господин директор, я попрошу на время прекратить расследование и отозвать ваших людей.