Уоррен Мерфи, Ричард Сэпир
Шок
Глава 1
Орвилл Пибоди смотрел телевизор. Если бы сейчас он соображал нормально, то отметил бы, что любит это занятие так же, как и все. У себя дома, с обычной женой домохозяйкой и четырьмя детьми, в стандартном домике, построенном в лучших фермерских традициях в Западном Макомсете, Орвилл достаточно много времени посвящал телевизору. Когда он был ребенком и жил в другом типовом домишке там же, в Западном Макомсете, он умудрялся регулярно смотреть «Худди-Дудди» и «Час непрофессионала» Теда Мака в перерывах между занятиями в «Достижениях юниоров», «Четырех четверках» и бат-скаутсом. Со временем его вкус изменился в лучшую сторону. Дома он даже смотрел иногда альманах «Театральное мастерство».
Но сейчас Пибоди смотрел не эту передачу. Если бы он чувствовал себя как обычно, то наверняка задумался бы о том, чем была эта «мыльная опера» «Наши дни», отличавшаяся бездарным исполнением ролей подростками и рок-музыкантами, переквалифицировавшимися в артистов. Еще Орвилл задумался бы о значительно удаленном от Макомсета месте, где он в данный момент смотрел фильм.
Его также заинтересовала бы личность двух мужчин в наушниках, сидящих бок о бок с ним и не отрываясь смотрящих каждый в свой безмолвный телевизор. Один слушал алчные крики болельщиков, а другой — игру скрипачей в старом фильме Ласси.
Но с разумом Орвилла Пибоди далеко не все было в порядке. Мозг Пибоди впивался в каждую секунду «Наших дней» с беспрецедентной в истории телекоммуникаций жаждой.
Разум поглощал информацию с огромной интенсивностью, совершенно лишая Пибоди сил. Полученное с мерцающего телеэкрана сообщение было так ясно и чисто, как светящийся самородок, по сравнению со смутными размытыми образами телевизионной постановки.
В этом послании была его судьба. И даже в этот момент Пибоди не интересовался, почему он сидит в темной комнате на тропическом острове, между двумя неподвижными незнакомцами, на протяжении дней, часов, недель, а кожа его при этом успела покрыться густым загаром. У него есть задание. Оно пришло к нему с экрана, поэтому причин для беспокойства не было.
Улыбаясь, как пророк, заглянувший в будущее человечества и убедившийся в его счастливой судьбе, Орвилл поднялся со стула и выключил телевизор. Его соседи никогда не следили за ним. Не обращая внимания на онемевшие от долгого сидения мышцы, он вышел в маленькую прихожую и надел пиджак. Все было на месте: кошелек с сорока двумя долларами, три кредитные карточки, паспорт, фотографии жены и детей и нож. Этот нож отец подарил Орвиллу, когда ему исполнилось десять лет, и с тех пор, где бы он ни был, нож всегда находился при нем. «На случай, если какой-нибудь кривляка приедет в Западный Макомсет со злостными намерениями», — подмигнув, сказал бы он детям.
На улице светило солнце, равномерно распределяя тепло по узким пыльным дорогам маленького острова. Это был хороший день для путешествий. Пибоди прошел две линии до маленького аэропорта, чтобы купить билет в Канаду, в Ньюфаундленд.
— Как вы заплатите, сэр? — спросил клерк за самодельной конторкой.
— У меня кредитная карточка, — улыбаясь, ответил Пибоди. Он автоматически достал карточку из кармана брюк и протянул ее клерку.
— Очень хорошо, мистер Грэй, — сказал служащий. — Ваш паспорт.
Орвилл посмотрел на карточку — она была на имя Джошуа Грэя. Но он же был Орвилл Пибоди, и на всех его документах должно стоять его имя. Очень осторожно он нащупал карман.
Нужно подождать секунду, подумал Орвилл. Все документы он всегда клал только в брючный карман и никуда больше. Его паспорт, однако, оказался в пиджаке, и он нервно сжал в руке карточку с именем Джошуа Грэя. Его пальцы вытащили маленькую книжечку.
— Вот он, — произнес клерк, открывая паспорт с фотографией Пибоди. Ниже стояло имя: «Джошуа Грэй». Орвилл уставился на него, не веря своим глазам. Клерк жестом указал куда-то направо и добавил: — На ваш самолет объявлена посадка, счастливого пути!
Орвилл поблагодарил клерка, взяв странный паспорт и карточку. Как они оказались здесь? И почему он направлялся в Канаду? Пибоди запаниковал, лоб его покрылся испариной, он побледнел.
— С вами все в порядке? — в голосе клерка слышалась озабоченность.
— Да, да. — Пибоди глубоко вздохнул и раздраженно спрятал паспорт в карман. Приступ страха прошел. Орвилл не знал, что побудило его использовать поддельные документы, но он твердо решил во что бы то ни стало ничего не менять. Над ним стояли незримые силы, и не ему было задавать им вопросы. Пибоди направлялся в Сент-Джонс, находящийся в канадской провинции Ньюфаундленд, потому что знал: он должен выполнить пульсирующее в его мозгу задание. Он должен был добраться туда под вымышленным именем, поскольку ему так приказано, а потом уничтожить карточку и паспорт на имя Джошуа и купить билет на другой рейс на свое настоящее имя.
«Интересно, куда меня направят дальше», — думал Орвилл, входя в здание аэропорта Сент-Джонса. Он поискал глазами мужской туалет. Почти машинально Пибоди бросил поддельные документы в сливной бачок, а затем уверенной походкой, ускоряя шаги, направился прямо к кассе.
— Один билет первого класса до Рима, — услышал он собственный голос, доставая паспорт на свое имя из кармана брюк.
В Рим? В Рим!?
«Леди и джентльмены. Сейчас мы совершаем наш конечный перелет в аэропорт Леонардо да Винчи».
Орвилл был растерян. У него не было дел в Риме, так же, как и в Сент-Джонсе или на том веселом тропическом острове, название которого он так и не знал и где он провел целую вечность, с тех пор как покинул свой родной город.
Орвилл Пибоди работал в магазине одежды. Скромно, без отличий закончил местный колледж и женился на дочери друзей родителей. Его дети играли в малой лиге и были членами младшей группы бойскаутов. Иногда, как уже упоминалось, он смотрел альманах «Театральное мастерство».
«Какого черта я здесь?» — думал Орвилл.
Думал, но вслух не произносил. То, что он говорил, было продиктовано дальнейшими указаниями из места о котором он никогда ничего не слышал и не знал.
В самолете Пибоди разговорился с отлично выглядевшим блондином, сидящим справа от него.
— «Испанские ступени»? — переспросил блондин с изящным британским акцентом. — Не пропустите это прекрасное зрелище. Ранний восемнадцатый век, знаете ли. Величественная архитектура. Конечно, там уже почти все разрушено, но все же! Там проводят какие-то сборища. Наверно, это дело рук «левых». Ох уж эти «левые»! По-моему, кучка возмутителей спокойствия и больше ничего, — продолжал он.
— Кучка возмутителей спокойствия? — повторил Орвилл, изумившись.
— Осмелюсь предположить, вы будете в восторге, — оживленно произнес англичанин. — Это станет самым незабываемым событием в вашем путешествии.
— Кучка возмутителей спокойствия, — монотонно пробормотал Пибоди.
Само по себе неприятно было находиться в незнакомой стране без багажа, без друзей и без всякой причины. Но быть ввергнутым в самую гущу враждебно настроенной городской демонстрации, окруженным своего рода свободолюбивыми лунатиками... Он выбрался на улицу, мечтая сбежать домой в Западный Макомсет.
Орвилл остановился и сильно зажмурился: «Господи, какой же я идиот!» Он чуть не рассмеялся. Конечно, его не оставят одного на произвол судьбы. Все снова стало на свои места. Пибоди получил недостающее указание. Поддельные документы, поездка в Ньюфаундленд, перелет в Рим, «Испанские ступени» — сейчас все стало абсолютно ясно, так же как и первое задание, полученное из «Наших дней» в темной комнате.
Он был здесь не для того, чтобы наблюдать за оратором, ему нужна толпа. Теперь он знал, что в толпе окажется человек, имя которого Франко Абродани. Откуда Орвилл знал этого человека и его имя? Он не мог припомнить, был ли знаком с ним вообще. Но мозг Пибоди работал независимо от него, с удовольствием предвкушая развязку. У Орвилла участилось сердцебиение, над верхней губой заблестели капельки пота.
Возможно, этот мужчина, Абродани, окажется другом! Может быть, он так же, как и Пибоди, был частью какой-то миссии?
Пибоди мечтал об итальянской вилле, прекрасном столе со спагетти, красным вином и, может быть, с телефоном — тогда он смог бы позвонить жене!
Легкое постукивание в голове Орвилла перешло в непрекращающийся звон. Он с трудом дышал. Абродани здесь... рядом... вот он!
Орвилл увидел это лицо, он мог дотронуться до него рукой. Он испытывал двойственное ощущение: с одной стороны, лицо этого человека было совершенно незнакомо ему, с другой стороны, он узнал его так же, как узнал бы любого из своего родного города.
— Франко! — прокричал Орвилл. Мужчина лет тридцати, одетый в куртку военного образца, перевел взгляд с оратора на ступени и посмотрел на улыбающегося американца с подозрением. Пибоди протянул руку для приветствия: — Ей-богу, дружище, я так рад тебя видеть!
Абродани проворчал что-то и отстранился.
— Нет, в самом деле, поверь мне, дружище! Я только не понимаю, что здесь происходит. Подожди-ка секунду. Я покажу тебе что-то.
Опустив одну руку на плечо Абродани, Орвилл полез в карман пиджака.
— У меня тут кое-что... Слушай, я так рад тебя видеть. Вот оно. Посмотри. Ну, что я говорил! — Смеясь и подмигивая, держа Абродани за плечо, Орвилл Пибоди перерезал ему горло ножом, который он носил с собой всегда и везде с десяти лет.
Франко Абродани, по подозрению подпольный лидер итальянской «Красной бригады», Ханс Бофшел — главарь Стессен-Холфидской банды в Берлине и Мирамир Квануза из «арабских бригад» примерно в 3.45 дня были убиты в различных частях света на глазах сотен свидетелей.
Убийцы также мертвы, Убийца Кванузы опознан как Эрик Грут — клерк звукозаписывающей студии Амстердама, убийца Бофшела — как Паскуаль Сороизо, аргентинский фермер, убийца Абродани — как Орвилл Пибоди, продавец из Западного Макомсета, американского города в штате Огайо.
Ни один из них не принадлежал к политическим партиям. И Грут и Сороизо, по результатам вскрытия, умерли от цианистого калия, который приняли сами, Пибоди был избит до полусмерти обозленной толпой, свидетелями убийства Абродани. Он скончался по дороге в больницу Святого Петра в Риме.
Со слов доктора машины «скорой помощи», его последним словом было «Абрахас».
Во избежание возможных недоразумений между Германией, Италией, Аргентиной, Нидерландами и США из-за несомненной связи между этими точно спланированными убийствами, государственный департамент США постановил, что сам президент примет участие в контроле над расследованием.
Департамент отказался прокомментировать последнее слово «Абрахас» американского убийцы".
Бросив газету на письменный стол красного дерева, заваленный прессой со всего света, женщина засмеялась. Во всех газетах на первой странице было помещено сообщение о трех убийствах с фотографиями покушавшихся.
Она была одна в комнате. Солнечный свет пробивался через оконное стекло и пронизывал темно-каштановые пряди волос, обрамлявшие ее лицо. Это было красивое лицо, волевое и изысканное, подпорченное, правда, длинным шрамом, диагонально опускавшимся по щеке от виска. Но он не задевал глаз и рта, так что черты лица не были искажены, и оно невольно привлекало к себе внимание своим выражением.
По манере женщины держаться было ясно, что она знает об этом.
— Работает, — произнесла она, зажигая сигарету. Замечание это было адресовано камере, расположенной в углу под самым потолком. Та тихо жужжала, сфокусировавшись на газете, только что брошенной женщиной.
— Да, — глубокий и хорошо поставленный голос прозвучал сразу из нескольких динамиков. Голос был ненавязчив, и, когда он звучал, казалось, что его обладатель сидит за столом.
— Отлично, Цирцея, это настоящий успех.
— Особенно последнее слово американца «Абрахас», — мягко повторила женщина, глубоко затянувшись сигаретой и выпуская клуб дыма.
Тональность голоса из динамиков изменилась:
— Но это только начало. Нам еще многое нужно сделать. Настоящая работа начнется на конференции. Я надеюсь, все готово к ее проведению?
— Почти, — ответила Цирцея. — У нас были некоторые трудности. Не могли выяснить местонахождение одного делегата. Но теперь все в порядке. Он прибудет сегодня.
— Который?
— Эксперт по компьютерной части, — произнесла женщина, щурясь от солнца. — Некто Смит. Харолд Смит из Нью-Йорка.
Но сейчас Пибоди смотрел не эту передачу. Если бы он чувствовал себя как обычно, то наверняка задумался бы о том, чем была эта «мыльная опера» «Наши дни», отличавшаяся бездарным исполнением ролей подростками и рок-музыкантами, переквалифицировавшимися в артистов. Еще Орвилл задумался бы о значительно удаленном от Макомсета месте, где он в данный момент смотрел фильм.
Его также заинтересовала бы личность двух мужчин в наушниках, сидящих бок о бок с ним и не отрываясь смотрящих каждый в свой безмолвный телевизор. Один слушал алчные крики болельщиков, а другой — игру скрипачей в старом фильме Ласси.
Но с разумом Орвилла Пибоди далеко не все было в порядке. Мозг Пибоди впивался в каждую секунду «Наших дней» с беспрецедентной в истории телекоммуникаций жаждой.
Разум поглощал информацию с огромной интенсивностью, совершенно лишая Пибоди сил. Полученное с мерцающего телеэкрана сообщение было так ясно и чисто, как светящийся самородок, по сравнению со смутными размытыми образами телевизионной постановки.
В этом послании была его судьба. И даже в этот момент Пибоди не интересовался, почему он сидит в темной комнате на тропическом острове, между двумя неподвижными незнакомцами, на протяжении дней, часов, недель, а кожа его при этом успела покрыться густым загаром. У него есть задание. Оно пришло к нему с экрана, поэтому причин для беспокойства не было.
Улыбаясь, как пророк, заглянувший в будущее человечества и убедившийся в его счастливой судьбе, Орвилл поднялся со стула и выключил телевизор. Его соседи никогда не следили за ним. Не обращая внимания на онемевшие от долгого сидения мышцы, он вышел в маленькую прихожую и надел пиджак. Все было на месте: кошелек с сорока двумя долларами, три кредитные карточки, паспорт, фотографии жены и детей и нож. Этот нож отец подарил Орвиллу, когда ему исполнилось десять лет, и с тех пор, где бы он ни был, нож всегда находился при нем. «На случай, если какой-нибудь кривляка приедет в Западный Макомсет со злостными намерениями», — подмигнув, сказал бы он детям.
На улице светило солнце, равномерно распределяя тепло по узким пыльным дорогам маленького острова. Это был хороший день для путешествий. Пибоди прошел две линии до маленького аэропорта, чтобы купить билет в Канаду, в Ньюфаундленд.
— Как вы заплатите, сэр? — спросил клерк за самодельной конторкой.
— У меня кредитная карточка, — улыбаясь, ответил Пибоди. Он автоматически достал карточку из кармана брюк и протянул ее клерку.
— Очень хорошо, мистер Грэй, — сказал служащий. — Ваш паспорт.
Орвилл посмотрел на карточку — она была на имя Джошуа Грэя. Но он же был Орвилл Пибоди, и на всех его документах должно стоять его имя. Очень осторожно он нащупал карман.
Нужно подождать секунду, подумал Орвилл. Все документы он всегда клал только в брючный карман и никуда больше. Его паспорт, однако, оказался в пиджаке, и он нервно сжал в руке карточку с именем Джошуа Грэя. Его пальцы вытащили маленькую книжечку.
— Вот он, — произнес клерк, открывая паспорт с фотографией Пибоди. Ниже стояло имя: «Джошуа Грэй». Орвилл уставился на него, не веря своим глазам. Клерк жестом указал куда-то направо и добавил: — На ваш самолет объявлена посадка, счастливого пути!
Орвилл поблагодарил клерка, взяв странный паспорт и карточку. Как они оказались здесь? И почему он направлялся в Канаду? Пибоди запаниковал, лоб его покрылся испариной, он побледнел.
— С вами все в порядке? — в голосе клерка слышалась озабоченность.
— Да, да. — Пибоди глубоко вздохнул и раздраженно спрятал паспорт в карман. Приступ страха прошел. Орвилл не знал, что побудило его использовать поддельные документы, но он твердо решил во что бы то ни стало ничего не менять. Над ним стояли незримые силы, и не ему было задавать им вопросы. Пибоди направлялся в Сент-Джонс, находящийся в канадской провинции Ньюфаундленд, потому что знал: он должен выполнить пульсирующее в его мозгу задание. Он должен был добраться туда под вымышленным именем, поскольку ему так приказано, а потом уничтожить карточку и паспорт на имя Джошуа и купить билет на другой рейс на свое настоящее имя.
«Интересно, куда меня направят дальше», — думал Орвилл, входя в здание аэропорта Сент-Джонса. Он поискал глазами мужской туалет. Почти машинально Пибоди бросил поддельные документы в сливной бачок, а затем уверенной походкой, ускоряя шаги, направился прямо к кассе.
— Один билет первого класса до Рима, — услышал он собственный голос, доставая паспорт на свое имя из кармана брюк.
В Рим? В Рим!?
«Леди и джентльмены. Сейчас мы совершаем наш конечный перелет в аэропорт Леонардо да Винчи».
Орвилл был растерян. У него не было дел в Риме, так же, как и в Сент-Джонсе или на том веселом тропическом острове, название которого он так и не знал и где он провел целую вечность, с тех пор как покинул свой родной город.
Орвилл Пибоди работал в магазине одежды. Скромно, без отличий закончил местный колледж и женился на дочери друзей родителей. Его дети играли в малой лиге и были членами младшей группы бойскаутов. Иногда, как уже упоминалось, он смотрел альманах «Театральное мастерство».
«Какого черта я здесь?» — думал Орвилл.
Думал, но вслух не произносил. То, что он говорил, было продиктовано дальнейшими указаниями из места о котором он никогда ничего не слышал и не знал.
В самолете Пибоди разговорился с отлично выглядевшим блондином, сидящим справа от него.
— «Испанские ступени»? — переспросил блондин с изящным британским акцентом. — Не пропустите это прекрасное зрелище. Ранний восемнадцатый век, знаете ли. Величественная архитектура. Конечно, там уже почти все разрушено, но все же! Там проводят какие-то сборища. Наверно, это дело рук «левых». Ох уж эти «левые»! По-моему, кучка возмутителей спокойствия и больше ничего, — продолжал он.
— Кучка возмутителей спокойствия? — повторил Орвилл, изумившись.
— Осмелюсь предположить, вы будете в восторге, — оживленно произнес англичанин. — Это станет самым незабываемым событием в вашем путешествии.
— Кучка возмутителей спокойствия, — монотонно пробормотал Пибоди.
* * *
«Сборище» было в полном разгаре. Рассерженные молодые люди: парни и девушки, сидевшие рядом, рьяно аплодировали, когда оратор выкрикивал что-нибудь невразумительное. Пибоди стоял на древних ступенях, возвышаясь над толпой. Несколько минут он безучастно смотрел на оратора. Из-за того, что все говорили и кричали на языке ему незнакомом, Орвилл почувствовал себя неуютно. Он ощущал давление немытых тел и сильные толчки со всех сторон.Само по себе неприятно было находиться в незнакомой стране без багажа, без друзей и без всякой причины. Но быть ввергнутым в самую гущу враждебно настроенной городской демонстрации, окруженным своего рода свободолюбивыми лунатиками... Он выбрался на улицу, мечтая сбежать домой в Западный Макомсет.
Орвилл остановился и сильно зажмурился: «Господи, какой же я идиот!» Он чуть не рассмеялся. Конечно, его не оставят одного на произвол судьбы. Все снова стало на свои места. Пибоди получил недостающее указание. Поддельные документы, поездка в Ньюфаундленд, перелет в Рим, «Испанские ступени» — сейчас все стало абсолютно ясно, так же как и первое задание, полученное из «Наших дней» в темной комнате.
Он был здесь не для того, чтобы наблюдать за оратором, ему нужна толпа. Теперь он знал, что в толпе окажется человек, имя которого Франко Абродани. Откуда Орвилл знал этого человека и его имя? Он не мог припомнить, был ли знаком с ним вообще. Но мозг Пибоди работал независимо от него, с удовольствием предвкушая развязку. У Орвилла участилось сердцебиение, над верхней губой заблестели капельки пота.
Возможно, этот мужчина, Абродани, окажется другом! Может быть, он так же, как и Пибоди, был частью какой-то миссии?
Пибоди мечтал об итальянской вилле, прекрасном столе со спагетти, красным вином и, может быть, с телефоном — тогда он смог бы позвонить жене!
Легкое постукивание в голове Орвилла перешло в непрекращающийся звон. Он с трудом дышал. Абродани здесь... рядом... вот он!
Орвилл увидел это лицо, он мог дотронуться до него рукой. Он испытывал двойственное ощущение: с одной стороны, лицо этого человека было совершенно незнакомо ему, с другой стороны, он узнал его так же, как узнал бы любого из своего родного города.
— Франко! — прокричал Орвилл. Мужчина лет тридцати, одетый в куртку военного образца, перевел взгляд с оратора на ступени и посмотрел на улыбающегося американца с подозрением. Пибоди протянул руку для приветствия: — Ей-богу, дружище, я так рад тебя видеть!
Абродани проворчал что-то и отстранился.
— Нет, в самом деле, поверь мне, дружище! Я только не понимаю, что здесь происходит. Подожди-ка секунду. Я покажу тебе что-то.
Опустив одну руку на плечо Абродани, Орвилл полез в карман пиджака.
— У меня тут кое-что... Слушай, я так рад тебя видеть. Вот оно. Посмотри. Ну, что я говорил! — Смеясь и подмигивая, держа Абродани за плечо, Орвилл Пибоди перерезал ему горло ножом, который он носил с собой всегда и везде с десяти лет.
* * *
"Из-за трех таинственных и жестоких убийств международных террористов усилилась напряженность в дипломатических кругах.Франко Абродани, по подозрению подпольный лидер итальянской «Красной бригады», Ханс Бофшел — главарь Стессен-Холфидской банды в Берлине и Мирамир Квануза из «арабских бригад» примерно в 3.45 дня были убиты в различных частях света на глазах сотен свидетелей.
Убийцы также мертвы, Убийца Кванузы опознан как Эрик Грут — клерк звукозаписывающей студии Амстердама, убийца Бофшела — как Паскуаль Сороизо, аргентинский фермер, убийца Абродани — как Орвилл Пибоди, продавец из Западного Макомсета, американского города в штате Огайо.
Ни один из них не принадлежал к политическим партиям. И Грут и Сороизо, по результатам вскрытия, умерли от цианистого калия, который приняли сами, Пибоди был избит до полусмерти обозленной толпой, свидетелями убийства Абродани. Он скончался по дороге в больницу Святого Петра в Риме.
Со слов доктора машины «скорой помощи», его последним словом было «Абрахас».
Во избежание возможных недоразумений между Германией, Италией, Аргентиной, Нидерландами и США из-за несомненной связи между этими точно спланированными убийствами, государственный департамент США постановил, что сам президент примет участие в контроле над расследованием.
Департамент отказался прокомментировать последнее слово «Абрахас» американского убийцы".
Бросив газету на письменный стол красного дерева, заваленный прессой со всего света, женщина засмеялась. Во всех газетах на первой странице было помещено сообщение о трех убийствах с фотографиями покушавшихся.
Она была одна в комнате. Солнечный свет пробивался через оконное стекло и пронизывал темно-каштановые пряди волос, обрамлявшие ее лицо. Это было красивое лицо, волевое и изысканное, подпорченное, правда, длинным шрамом, диагонально опускавшимся по щеке от виска. Но он не задевал глаз и рта, так что черты лица не были искажены, и оно невольно привлекало к себе внимание своим выражением.
По манере женщины держаться было ясно, что она знает об этом.
— Работает, — произнесла она, зажигая сигарету. Замечание это было адресовано камере, расположенной в углу под самым потолком. Та тихо жужжала, сфокусировавшись на газете, только что брошенной женщиной.
— Да, — глубокий и хорошо поставленный голос прозвучал сразу из нескольких динамиков. Голос был ненавязчив, и, когда он звучал, казалось, что его обладатель сидит за столом.
— Отлично, Цирцея, это настоящий успех.
— Особенно последнее слово американца «Абрахас», — мягко повторила женщина, глубоко затянувшись сигаретой и выпуская клуб дыма.
Тональность голоса из динамиков изменилась:
— Но это только начало. Нам еще многое нужно сделать. Настоящая работа начнется на конференции. Я надеюсь, все готово к ее проведению?
— Почти, — ответила Цирцея. — У нас были некоторые трудности. Не могли выяснить местонахождение одного делегата. Но теперь все в порядке. Он прибудет сегодня.
— Который?
— Эксперт по компьютерной части, — произнесла женщина, щурясь от солнца. — Некто Смит. Харолд Смит из Нью-Йорка.
Глава 2
Его звали Римо. Он перепрыгнул с одного горящего здания на другое, а языки пламени тем временем плясали на его спине, достигая рубашки.
Дома эти были многоквартирными, сдаваемыми в аренду монолитами с осыпающейся со стен штукатуркой, и находились в Южном Бронксе. На улице валялся тлеющий мусор, дико визжали крысы и напуганные дети. Римо попал на крышу второго здания, он опрокинулся на спину, чтобы погасить огонь, затем вскочил и, не разбегаясь, перемахнул на крышу стоявшего рядом третьего горящего дома. Молодой человек чувствовал смрад от горящих матрасов вперемешку со зловонием тлеющей изоляции в черных колоннах, окружавших его, он также ощущал запах собственных обгоревших волос и человеческого мяса.
Большинство жителей успели вытащить свои вещи наружу, и теперь их скромные пожитки лежали на улице, Счастливчики проведут ночь в больнице. Не пострадавшим останется ночь с бандитскими шайками, насильниками, убийцами. Поджигателю было очевидно, что множество людей переживает сейчас ужасные часы. В отдалении завывала сирена полицейской машины, зажатой в безнадежной дорожной пробке. К тому времени, как прибыли пожарники и полиция, пожар уже вышел из-под контроля.
Римо услышал какой-то звук, едва различимый из-за гула пламени. Он как раз достиг края крыши третьего дома, и шум, создаваемый пострадавшими жильцами и зеваками, стоящими внизу, мешал ему сосредоточиться.
Он напряг слух. Римо длительное время, порой даже вопреки своей воле, обучался у одного корейца секретам необычайной физической подготовки, и самое первое, чему он научился, была способность контролировать свои чувства и ощущения.
Это случилось более десяти лет назад, когда Римо был молодым полицейским. Его обвинили в преступлении, которого он не совершал, и приговорили к смерти на электрическом стуле. Стул оказался неисправен. Все это было подстроено секретной правительственной организацией, созданной для войны с преступниками их же собственными методами — борьбой без правил. «Кюре» действовала в обход Конституции США, но с целью защитить этот документ.
В составе «Кюре» не было военных. О ней знали только президент США и доктор Харолд Смит — директор организации — мужчина средних лет в очках, который руководил операцией из банка наиболее мощных в мире секретных компьютеров. И это Смит отдал Римо, в котором едва теплилась жизнь, в руки корейского мастера Чиуна, чтобы тот сделал из него самую эффективную машину для убийств, которая когда-либо существовала. Смит превратил мертвеца в мастера убийств.
От того мертвого полицейского не осталось ничего, кроме внешности. Худощавое тело, необычное из-за очень тонких костей, темные волосы, глаза, которые некоторые женщины называли жестокими, рот, который другие женщины называли добрым.
Остальное было продуктом более чем десятилетней тренировки и работы.
Прежний Римо боялся огня с первобытным, неразумным ужасом, свойственным человеческой породе. Новый Римо — Римо на крыше горящего дома — ничего не боялся.
Будучи мертвецом, он был частью живого мира.
Он прислушался. Звук был слабым, но различимым. Это оказался слабый голос, зовущий снизу, из-под крыши, покрытой толем.
— Есть здесь кто-нибудь? — звал он.
Римо подождал секунду. Голос был похож на мяуканье маленького испуганного котенка. Внутри был ребенок. Сердце бывшего полицейского бешено колотилось. Его движения были инстинктивными, Римо подполз к краю крыши, ухватился за один из кирпичей. Дом был уже черен от копоти, и дым устремился наверх, взбираясь по зданию, как двигающаяся тень. Он перестал дышать, набрав в легкие немного воздуха, и начал барабанить по кирпичу. Пальцы двигались так быстро, что вскоре потеряли очертания и слились в одну бесформенную массу. Высокий звук, похожий на свист, вырвался из-за стены, и кирпич раскололся. По форме он напоминал клин с острыми краями.
— Кто-нибудь, помогите, пожалуйста!
Римо находился на козырьке крыши. Он определял место, откуда исходил голос. Молодой человек сконцентрировался на небольшой территории, сфокусировал тело и разум, держа кирпичный клин в правой руке.
Затем, взвесив свое орудие и чувствуя его центр тяжести, он изо всей силы вонзил клин в покрытую толем поверхность с треском, сотрясшим воздух.
Кирпич легко прошел через грубый толь, и под ним подались деревянные перекрытия. Римо сильно ударил ногой по образовавшейся трещине. Затем он сполз вниз по разрушенным балкам, как по паутине, за плачущим ребенком.
Его не было внутри. Римо знал, что здание вот-вот рухнет. Пламя не достигло еще верхнего этажа, но жара проникала наверх и пожар высосал весь кислород, который здесь был. Дым, валивший из каждой щели в комнате, повис в воздухе тяжелым туманом. Наконец-то Римо заметил то, что искал. В углу лежал узел старого тряпья.
— Помогите, — проскулил опять ребенок.
— Не волнуйся, дорогой, — мягко сказал Римо, направляясь к узлу. — Сейчас я заберу тебя отсюда. — Он протянул руки и поднял дрожащего ребенка. — Ты спасен, — прошептал Римо. — Ты в безопасности.
— В большей безопасности, чем ты, — голос внутри тряпья стал скрипучим и издевательским, в тот же самый момент из грязной одежды вылезла рука. Римо заметил сверкающий металл загнутого ножа. Он застыл, ошеломленный, не в силах осмыслить сложившуюся ситуацию. Потом подался назад, ощутив лезвие ножа на шее.
В этот же момент Римо ударил ногой по руке нападавшего, затем левой рукой схватил его шею. Это был смертельный прием, как и все автоматические движения бывшего полицейского. Глаза убийцы закатились, и он сполз на пол к ногам Римо. Все было кончено за долю секунды.
Римо стоял и ждал. В комнате был кто-то еще — и не оборачиваясь, он знал это. Он ощущал пространство. В темной и тихой комнате Римо чувствовал себя как рыба в воде, и он знал, что еще три вооруженных человека находятся здесь, в непосредственной близости от него. Не было слышно ни единого звука, кроме их дыхания. Римо ждал. Он был уверен, что они нападут, так же как был уверен, что будет готов дать им отпор. Ему вдруг захотелось посмотреть на человека, которого он только что убил. Тот был очень молод. Жидкая поросль на его щеках, вероятно, была первой. Под хлопчатобумажной курткой с хромовыми запонками и множеством эмблем Римо заметил несколько спрятанных коробков спичек. Куртка и вся комната отвратительно пахли керосином.
— Ну как, смешно, малыш? — рассеянно хмыкнул Римо в сторону трупа.
— Смотри. У нас ружье, — послышался сзади хвастливый голос.
Римо медленно повернулся и с облегчением заметил, что остальные были старше мертвого парня.
Один из них, держащий пистолет, явный лидер, начал медленно приближаться, скалясь и размахивая оружием с бравадой дилетанта. Он был уродлив и мускулист, возникало ощущение, что гримаса на его лице возникла тридцать лет назад, да так и осталась без изменения. Оружием в его руке был пистолет «беретта» двадцать второго калибра. Судя по виду оружия, отметил Римо, его владелец хорошо ухаживал за ним.
— Мы услышали шум на крыше, — сказал бандит, в улыбке показав неполный набор плохих зубов. — Ты воображаешь себя мистером примерным горожанином или еще кем-то?
— Что-то в этом духе, — ответил Римо.
— У меня есть новости для тебя, мистер примерный горожанин. Этот пожар — наших рук дело.
— Да ну? Я бы никогда не догадался.
— Этот пожар — месть за обездоленных, — флегматично вставил другой бандит.
— Да, никто не будет больше жить в таких трущобах, — добавил третий.
На улице пожарники и «скорая помощь» стягивались к горящим зданиям, их сирены звучали внизу протяжным воем и сливались со стонами раненых жителей.
— Молодцы, хорошо сделали, — произнес Римо. — Теперь все могут жить на улице.
— Большое дело, — хмыкнул главарь. — Эти дома должны были сгореть много лет назад. Мы хорошо сделали, что подожгли их. — На его хмуром лице появилось некое подобие улыбки. — И еще, мы перестали сомневаться. Правильно, ребята?
— Верно, — согласились двое позади него. Дым пробивался внутрь через трещину в стене и уходил через дырку, проделанную Римо в крыше.
— Эй, парни, послушайте! — начал было он.
— Это ты слушай, кусок дерьма! — крикнул главарь.
Римо отвел глаза.
— Ваша взяла, парни. Но знайте, что крыша не выдержит. — Он опять посмотрел на часть потолка позади бандитов, где дым поднимался вверх тонкой черной струйкой.
Бандит улыбнулся:
— Старый трюк, приятель. Здесь ничего не горит.
— Я повторяю, крыша не выдержит, пламя появится позже.
— Откуда ты знаешь? — спросил один, стоявший у стены.
— Я чувствую вибрацию балок, — ответил Римо.
— Очень смешно. Ты меня за дурака принимаешь?
Римо пожал плечами:
— Я бы не взял тебя на работу и в общественный туалет.
— Заткнись! — крикнул главарь. — Теперь слушай, слушай внимательно, — напряженно прошептал он. — Копы внизу хотят навесить на кого-нибудь этот пожар. Но это будем не мы, не так ли?
— Боже упаси, — воскликнул Римо. — Тогда вы не сможете опять устроить пожар.
— Ты врубился?
— Крыша сейчас упадет, — напомнил им Римо.
— Все пытаешься быть примерным горожанином.
— Ну, ребята, вы собираетесь испытывать судьбу?
— Да, — прогнусавил один из бандитов, засунув указательный палец в нос. — Это наш шанс избежать тюрьмы. — Все трое дико захохотали.
— И вот что мы сделаем, — сказал главарь. — Во-первых, поднимемся на крышу.
— Через тридцать секунд крыши не станет.
— На соседнюю крышу, идиот. Л для тебя у меня есть канистра керосина.
— Используй ее сам, — пробурчал Римо.
— Уникальное средство от пота и гримас. Сейчас Джулио убьет тебя.
Джулио достал из-за спины бейсбольную биту, омерзительно скалясь.
— После этого мы вставим канистру с керосином тебе в руки и выкинем тебя наружу. Один мертвый поджигатель для свиней.
— О, — изумился Римо. — Я думал, вы поручите мне что-нибудь посложнее.
— Встань здесь, — сказал главарь, толкая Римо к дыре в потолке. — Я пойду первым, затем ты, остроумный, только без шуток, Джулио будет стоять позади тебя.
— Джулио не сделает этого, — сказал Римо и покачал головой.
— Мы используем этот шанс, — упрямо повторил главарь бандитов, выбираясь на крышу.
Тремя секундами позже первая секция крыши обвалилась.
Главарь неуклюже дополз до края крыши, слыша стоны попавших в западню, умирающих под балками людей. Он остановился там на мгновение, пытаясь решить, вызволять ли остальных или спасаться самому, и склонился ко второму.
— Все равно все погибли, — бормотал он, перепрыгивая на крышу соседнего здания. Пожарные внизу были слишком заняты, чтобы проследить за ним. Он мог спуститься вниз и затеряться в толпе погорельцев. Никто не сможет поймать его. А тела на верхнем этаже дадут объяснение тому, кто виновник пожара.
Сработало! Главарь немного успокоился и опустился на колени на крыше, рядом с канистрой керосина. Осталось всего несколько шагов до спасения.
— Привет! Как поживают твои друзья? — послышался голос из дымящихся обломков позади него. Это был худощавый «примерный горожанин». Одной рукой он держался за край крыши, другой тащил что-то.
— Как тебе удалось выбраться? — не веря своим глазам, спросил главарь.
— Я умею летать. У меня прекрасное, удивительное тело, — ответил Римо со все еще занятыми руками. — Благодаря двенадцатиминутным упражнениям через день.
— К-как насчет?.. — Главарь стал потихоньку отодвигаться. — Они живы?
— Нет, они мертвы, — констатировал Римо, вытаскивая что-то из-под обломков. Это были трупы двух поджигателей со сломанными конечностями, связанные вместе.
— Свеженькие мертвецы, — подтвердил Римо. — Догадайся, кто следующий.
Главарь взвизгнул. Трясясь от страха, он бросился к куче мусора, ища путь к исчезновению. Но худощавый «примерный горожанин» пересек крышу одним легким прыжком и оказался возле бандита. Главарь отскочил назад, стиснув зубы. Из кармана он достал маленький темный предмет. Лязгнув, показалось блеснувшее в лунном свете лезвие, которое было направлено на Римо.
— О'кей, — сказал бандит хрипло, судорожно улыбаясь. — Попробуй достать меня! — Он кружил вокруг Римо, стараясь ударить его.
Дома эти были многоквартирными, сдаваемыми в аренду монолитами с осыпающейся со стен штукатуркой, и находились в Южном Бронксе. На улице валялся тлеющий мусор, дико визжали крысы и напуганные дети. Римо попал на крышу второго здания, он опрокинулся на спину, чтобы погасить огонь, затем вскочил и, не разбегаясь, перемахнул на крышу стоявшего рядом третьего горящего дома. Молодой человек чувствовал смрад от горящих матрасов вперемешку со зловонием тлеющей изоляции в черных колоннах, окружавших его, он также ощущал запах собственных обгоревших волос и человеческого мяса.
Большинство жителей успели вытащить свои вещи наружу, и теперь их скромные пожитки лежали на улице, Счастливчики проведут ночь в больнице. Не пострадавшим останется ночь с бандитскими шайками, насильниками, убийцами. Поджигателю было очевидно, что множество людей переживает сейчас ужасные часы. В отдалении завывала сирена полицейской машины, зажатой в безнадежной дорожной пробке. К тому времени, как прибыли пожарники и полиция, пожар уже вышел из-под контроля.
Римо услышал какой-то звук, едва различимый из-за гула пламени. Он как раз достиг края крыши третьего дома, и шум, создаваемый пострадавшими жильцами и зеваками, стоящими внизу, мешал ему сосредоточиться.
Он напряг слух. Римо длительное время, порой даже вопреки своей воле, обучался у одного корейца секретам необычайной физической подготовки, и самое первое, чему он научился, была способность контролировать свои чувства и ощущения.
Это случилось более десяти лет назад, когда Римо был молодым полицейским. Его обвинили в преступлении, которого он не совершал, и приговорили к смерти на электрическом стуле. Стул оказался неисправен. Все это было подстроено секретной правительственной организацией, созданной для войны с преступниками их же собственными методами — борьбой без правил. «Кюре» действовала в обход Конституции США, но с целью защитить этот документ.
В составе «Кюре» не было военных. О ней знали только президент США и доктор Харолд Смит — директор организации — мужчина средних лет в очках, который руководил операцией из банка наиболее мощных в мире секретных компьютеров. И это Смит отдал Римо, в котором едва теплилась жизнь, в руки корейского мастера Чиуна, чтобы тот сделал из него самую эффективную машину для убийств, которая когда-либо существовала. Смит превратил мертвеца в мастера убийств.
От того мертвого полицейского не осталось ничего, кроме внешности. Худощавое тело, необычное из-за очень тонких костей, темные волосы, глаза, которые некоторые женщины называли жестокими, рот, который другие женщины называли добрым.
Остальное было продуктом более чем десятилетней тренировки и работы.
Прежний Римо боялся огня с первобытным, неразумным ужасом, свойственным человеческой породе. Новый Римо — Римо на крыше горящего дома — ничего не боялся.
Будучи мертвецом, он был частью живого мира.
Он прислушался. Звук был слабым, но различимым. Это оказался слабый голос, зовущий снизу, из-под крыши, покрытой толем.
— Есть здесь кто-нибудь? — звал он.
Римо подождал секунду. Голос был похож на мяуканье маленького испуганного котенка. Внутри был ребенок. Сердце бывшего полицейского бешено колотилось. Его движения были инстинктивными, Римо подполз к краю крыши, ухватился за один из кирпичей. Дом был уже черен от копоти, и дым устремился наверх, взбираясь по зданию, как двигающаяся тень. Он перестал дышать, набрав в легкие немного воздуха, и начал барабанить по кирпичу. Пальцы двигались так быстро, что вскоре потеряли очертания и слились в одну бесформенную массу. Высокий звук, похожий на свист, вырвался из-за стены, и кирпич раскололся. По форме он напоминал клин с острыми краями.
— Кто-нибудь, помогите, пожалуйста!
Римо находился на козырьке крыши. Он определял место, откуда исходил голос. Молодой человек сконцентрировался на небольшой территории, сфокусировал тело и разум, держа кирпичный клин в правой руке.
Затем, взвесив свое орудие и чувствуя его центр тяжести, он изо всей силы вонзил клин в покрытую толем поверхность с треском, сотрясшим воздух.
Кирпич легко прошел через грубый толь, и под ним подались деревянные перекрытия. Римо сильно ударил ногой по образовавшейся трещине. Затем он сполз вниз по разрушенным балкам, как по паутине, за плачущим ребенком.
Его не было внутри. Римо знал, что здание вот-вот рухнет. Пламя не достигло еще верхнего этажа, но жара проникала наверх и пожар высосал весь кислород, который здесь был. Дым, валивший из каждой щели в комнате, повис в воздухе тяжелым туманом. Наконец-то Римо заметил то, что искал. В углу лежал узел старого тряпья.
— Помогите, — проскулил опять ребенок.
— Не волнуйся, дорогой, — мягко сказал Римо, направляясь к узлу. — Сейчас я заберу тебя отсюда. — Он протянул руки и поднял дрожащего ребенка. — Ты спасен, — прошептал Римо. — Ты в безопасности.
— В большей безопасности, чем ты, — голос внутри тряпья стал скрипучим и издевательским, в тот же самый момент из грязной одежды вылезла рука. Римо заметил сверкающий металл загнутого ножа. Он застыл, ошеломленный, не в силах осмыслить сложившуюся ситуацию. Потом подался назад, ощутив лезвие ножа на шее.
В этот же момент Римо ударил ногой по руке нападавшего, затем левой рукой схватил его шею. Это был смертельный прием, как и все автоматические движения бывшего полицейского. Глаза убийцы закатились, и он сполз на пол к ногам Римо. Все было кончено за долю секунды.
Римо стоял и ждал. В комнате был кто-то еще — и не оборачиваясь, он знал это. Он ощущал пространство. В темной и тихой комнате Римо чувствовал себя как рыба в воде, и он знал, что еще три вооруженных человека находятся здесь, в непосредственной близости от него. Не было слышно ни единого звука, кроме их дыхания. Римо ждал. Он был уверен, что они нападут, так же как был уверен, что будет готов дать им отпор. Ему вдруг захотелось посмотреть на человека, которого он только что убил. Тот был очень молод. Жидкая поросль на его щеках, вероятно, была первой. Под хлопчатобумажной курткой с хромовыми запонками и множеством эмблем Римо заметил несколько спрятанных коробков спичек. Куртка и вся комната отвратительно пахли керосином.
— Ну как, смешно, малыш? — рассеянно хмыкнул Римо в сторону трупа.
— Смотри. У нас ружье, — послышался сзади хвастливый голос.
Римо медленно повернулся и с облегчением заметил, что остальные были старше мертвого парня.
Один из них, держащий пистолет, явный лидер, начал медленно приближаться, скалясь и размахивая оружием с бравадой дилетанта. Он был уродлив и мускулист, возникало ощущение, что гримаса на его лице возникла тридцать лет назад, да так и осталась без изменения. Оружием в его руке был пистолет «беретта» двадцать второго калибра. Судя по виду оружия, отметил Римо, его владелец хорошо ухаживал за ним.
— Мы услышали шум на крыше, — сказал бандит, в улыбке показав неполный набор плохих зубов. — Ты воображаешь себя мистером примерным горожанином или еще кем-то?
— Что-то в этом духе, — ответил Римо.
— У меня есть новости для тебя, мистер примерный горожанин. Этот пожар — наших рук дело.
— Да ну? Я бы никогда не догадался.
— Этот пожар — месть за обездоленных, — флегматично вставил другой бандит.
— Да, никто не будет больше жить в таких трущобах, — добавил третий.
На улице пожарники и «скорая помощь» стягивались к горящим зданиям, их сирены звучали внизу протяжным воем и сливались со стонами раненых жителей.
— Молодцы, хорошо сделали, — произнес Римо. — Теперь все могут жить на улице.
— Большое дело, — хмыкнул главарь. — Эти дома должны были сгореть много лет назад. Мы хорошо сделали, что подожгли их. — На его хмуром лице появилось некое подобие улыбки. — И еще, мы перестали сомневаться. Правильно, ребята?
— Верно, — согласились двое позади него. Дым пробивался внутрь через трещину в стене и уходил через дырку, проделанную Римо в крыше.
— Эй, парни, послушайте! — начал было он.
— Это ты слушай, кусок дерьма! — крикнул главарь.
Римо отвел глаза.
— Ваша взяла, парни. Но знайте, что крыша не выдержит. — Он опять посмотрел на часть потолка позади бандитов, где дым поднимался вверх тонкой черной струйкой.
Бандит улыбнулся:
— Старый трюк, приятель. Здесь ничего не горит.
— Я повторяю, крыша не выдержит, пламя появится позже.
— Откуда ты знаешь? — спросил один, стоявший у стены.
— Я чувствую вибрацию балок, — ответил Римо.
— Очень смешно. Ты меня за дурака принимаешь?
Римо пожал плечами:
— Я бы не взял тебя на работу и в общественный туалет.
— Заткнись! — крикнул главарь. — Теперь слушай, слушай внимательно, — напряженно прошептал он. — Копы внизу хотят навесить на кого-нибудь этот пожар. Но это будем не мы, не так ли?
— Боже упаси, — воскликнул Римо. — Тогда вы не сможете опять устроить пожар.
— Ты врубился?
— Крыша сейчас упадет, — напомнил им Римо.
— Все пытаешься быть примерным горожанином.
— Ну, ребята, вы собираетесь испытывать судьбу?
— Да, — прогнусавил один из бандитов, засунув указательный палец в нос. — Это наш шанс избежать тюрьмы. — Все трое дико захохотали.
— И вот что мы сделаем, — сказал главарь. — Во-первых, поднимемся на крышу.
— Через тридцать секунд крыши не станет.
— На соседнюю крышу, идиот. Л для тебя у меня есть канистра керосина.
— Используй ее сам, — пробурчал Римо.
— Уникальное средство от пота и гримас. Сейчас Джулио убьет тебя.
Джулио достал из-за спины бейсбольную биту, омерзительно скалясь.
— После этого мы вставим канистру с керосином тебе в руки и выкинем тебя наружу. Один мертвый поджигатель для свиней.
— О, — изумился Римо. — Я думал, вы поручите мне что-нибудь посложнее.
— Встань здесь, — сказал главарь, толкая Римо к дыре в потолке. — Я пойду первым, затем ты, остроумный, только без шуток, Джулио будет стоять позади тебя.
— Джулио не сделает этого, — сказал Римо и покачал головой.
— Мы используем этот шанс, — упрямо повторил главарь бандитов, выбираясь на крышу.
Тремя секундами позже первая секция крыши обвалилась.
Главарь неуклюже дополз до края крыши, слыша стоны попавших в западню, умирающих под балками людей. Он остановился там на мгновение, пытаясь решить, вызволять ли остальных или спасаться самому, и склонился ко второму.
— Все равно все погибли, — бормотал он, перепрыгивая на крышу соседнего здания. Пожарные внизу были слишком заняты, чтобы проследить за ним. Он мог спуститься вниз и затеряться в толпе погорельцев. Никто не сможет поймать его. А тела на верхнем этаже дадут объяснение тому, кто виновник пожара.
Сработало! Главарь немного успокоился и опустился на колени на крыше, рядом с канистрой керосина. Осталось всего несколько шагов до спасения.
— Привет! Как поживают твои друзья? — послышался голос из дымящихся обломков позади него. Это был худощавый «примерный горожанин». Одной рукой он держался за край крыши, другой тащил что-то.
— Как тебе удалось выбраться? — не веря своим глазам, спросил главарь.
— Я умею летать. У меня прекрасное, удивительное тело, — ответил Римо со все еще занятыми руками. — Благодаря двенадцатиминутным упражнениям через день.
— К-как насчет?.. — Главарь стал потихоньку отодвигаться. — Они живы?
— Нет, они мертвы, — констатировал Римо, вытаскивая что-то из-под обломков. Это были трупы двух поджигателей со сломанными конечностями, связанные вместе.
— Свеженькие мертвецы, — подтвердил Римо. — Догадайся, кто следующий.
Главарь взвизгнул. Трясясь от страха, он бросился к куче мусора, ища путь к исчезновению. Но худощавый «примерный горожанин» пересек крышу одним легким прыжком и оказался возле бандита. Главарь отскочил назад, стиснув зубы. Из кармана он достал маленький темный предмет. Лязгнув, показалось блеснувшее в лунном свете лезвие, которое было направлено на Римо.
— О'кей, — сказал бандит хрипло, судорожно улыбаясь. — Попробуй достать меня! — Он кружил вокруг Римо, стараясь ударить его.