Увидев ее взгляд, откровенно прошедшийся по его телу, Мартин ощутил неловкость, а когда она привстала, чтобы освободить волосы от заколки, и подсознательным движением чувственно разметала их по плечам, Мартина охватило необъяснимое волнение.
Он снова застонал, терзаемый невероятным желанием, но все-таки чуть отодвинулся, стремясь продлить миг любования ее чудесным телом, а еще – заставляя Джейн испытать ту мучительную боль, которую прежде вызвала в нем сама. Кроме того, было еще одно, что следовало сделать заблаговременно, некую предосторожность, о которой он чуть не забыл.
Но когда она буквально замычала от неудовлетворенного желания и стиснула руками груди, Мартин забыл обо всем. Его пальцы совершили короткое путешествие все ниже, ниже, скользнули по ногам женщины, раздвинули их, отчего ее колени поднялись, а спина судорожно изогнулась дугой. Боже, неужели она хочет сама доставить себе наслаждение – то самое, которое он собирался ей подарить?
С мучительным стоном Мартин упал на Джейн, раздвинув ее руки и вонзив острие своего титанического желания прямо в ее жаркое, влажное лоно, истомившееся в ожидании. Она приняла Мартина одним судорожным усилием, ее ноги обхватили его спину. Мартин почти закричал, когда вошел еще глубже, а ее плоть цепко захватила его в атласную темницу, из которой, почувствовал он с ужасом, ему уже нет возврата.
Совершенно обезумев, он начал частые ритмичные движения, надеясь побыстрее покончить с этим. Ему почему-то казалось, что чем раньше он освободится от бушевавшего в нем гормонального ада, тем скорее вернется к нормальному состоянию.
Джейн старалась помочь ему, и каждый его толчок отдавался в ней новой волной наслаждения. Мартин знал – еще немного, и он кончит, он ощущал это всем своим естеством, как машинист поезда, идущего в туннеле, замечает впереди светлую точку, означающую близкий выход из темного плена. А затем настал момент полного освобождения, и Мартин бессильно упал на подушки, изведав самое прекрасное, горько-сладостное чувство удовлетворения в жизни.
Потому что внезапно понял, что и она испытала оргазм вместе с ним, усилив взаимные агонию и экстаз. Джейн буквально сотрясали спазмы, и Мартин даже был вынужден чуть приподняться над ее распростертым телом, чтобы не закричать от боли. Он попытался было извлечь наружу свой распаленный жезл, но не смог, ибо ее плоть словно оцепенела, а руками Джейн сжала его спину так крепко, как только могла.
Чуть позже его наэлектризованные чувства немного поостыли, уступив место плывущему ощущению физического изнеможения, Мартин упал лицом в разбросанные по покрывалу локоны Джейн, закопался в них и замер, дыша тяжело и прерывисто.
Спустя минуту-другую он попытался поднять голову, но тщетно. Ее руки начали мягко поглаживать его волосы, губы без устали ласкали шею, а из уст Джейн вырвались первые сказанные шепотом соблазнительные слова. Нежные и одновременно обнадеживающие. Сексуально-обнадеживающие.
Никогда в жизни Мартин не встречал ничего подобного.
Прошло еще несколько минут, и он с удивлением обнаружил, что его плоть вновь обрела признаки жизни глубоко в ее лоне. Мартин мог бы поклясться, что это невозможно, однако очень скоро почувствовал твердость, свидетельствующую о готовности опять затеять любовную игру. Только теперь первой скинула с себя оцепенение Джейн. Лежа по-прежнему недвижимо, она сжимала в себе и освобождала его плоть, сжимала и освобождала. Она прошептала ему на ухо, чтобы он ни о чем не беспокоился и дал ей все сделать самой. И сделала – благодарно, благословенно и божественно. На этот раз наслаждение нарастало медленно – как морская зыбь, а не шторм, но пик все равно получился незабываемым, поскольку они опять достигли вершины вместе. Нет, не совсем вместе. Казалось, только его оргазм высек искру в теле Джейн, как будто оно было специально создано для того, чтобы испытывать высшее блаженство лишь в ответ на удовлетворение мужчины.
Мысль о том, что так будет всегда, подвергла Мартина новым танталовым мукам. Уже засыпая в ее объятиях, он подумал о том, что Джейн могла бы стать идеальной любовницей. Идеальной…
Джейн проснулась мгновенно, сразу же ощутив на себе тяжесть мужского тела.
Осознание происшедшего пришло на удивление быстро, и она застонала, понимая, что все случившееся уже не спишешь на какую-то сверхъестественную власть, но только на ее, Джейн, собственную порочную и слабую натуру. Она еще раз поддалась соблазнам плоти, и в конце ее даже не очень заботило, какой она покажется Мартину: лишь бы насладиться немыслимыми радостями в его руках и подарить ему полное и сладостное освобождение, на что Джейн, она уже знала это наверняка, была способна.
Но теперь, когда она немного успокоилась, а гормоны прекратили свои безумства, когда ее страстное желание Мартина по крайней мере временно затихло, Джейн почувствовала приступ отчаянного смущения. Не потому, что она совершила нечто непристойное – Джейн не находила ничего постыдного в сексе, – но потому, что она дарила ласки мужчине, который не только не любил, но даже не испытывал к ней элементарного уважения. Джейн и не жаждала любви, и не верила в нее. Но хотела бы, чтобы ее любовник по меньшей мере хорошо к ней относился.
А о Мартине этого сказать было нельзя. Казалось, он думал примерно так, как и Сэм: что она взяла себе за правило соблазнять своих клиентов.
Почему, ну почему мужчины так быстро скатываются до грязных мыслей о своих подругах? И Боб делал то же самое, подозревая ее в интрижках за каждым углом. Какие же они лицемеры, возможно потому, что у них самих отсутствуют какие-либо моральные устои, как только речь заходит о сексе. После смерти Боба Джейн обнаружила, что он вовсе не был ей верен. И Ник обманывает свою жену. А Мартин…
Джейн даже похолодела от неожиданной мысли: а что, если он лгал ей о своем разрыве с Линдой! А вдруг это просто ход, чтобы побыстрее затащить в постель ее, Джейн? Иначе как объяснить его разрыв с невестой – ради женщины, которую он похотливо желал и только?
Отдаленный звук открываемой двери мгновенно заставил ее забыть об этих мыслях. Она почувствовала, как ее разметанные по покрывалу волосы медленно поднимаются, а руки покрываются гусиной кожей. Кто-то – или что-то – был теперь в доме вместе с ней и Мартином.
Джейн замерла.
Странно. До сего момента подозрение, что в доме водятся призраки, ее по-настоящему не пугало. Вероятно, благодаря уверенности, что духи, даже сующие нос не в свое дело, все-таки достаточно дружелюбны.
Но теперь, когда Джейн ловила ухом каждый звук поднимающихся по лестнице ног, ею овладел настоящий ужас. Только услышав, как шаги раздались уже на втором этаже и неотвратимо приблизились к двери спальни, Джейн со всей ясностью осознала, что это не дух, но человек во плоти и крови, который вот-вот откроет дверь и увидит ее – обнаженную, едва скрытую лишь таким же обнаженным телом Мартина.
– Мартин, – яростно прошептала она, отчаянно пытаясь разбудить его и одновременно выбраться из-под придавившего ее мужского тела.
– Что? – глухо отозвался он, медленно подняв голову и с усилием разжав веки.
– Кто-то ходит по дому!
Мартин пробормотал нечто невразумительное и перевернулся на спину, и в этот момент комнаты словно взрезал холодный голос Сэма:
– Я должен был сообразить, почему ты так задержалась. Эндрю сказал мне, где ты находишься и с кем, но когда все мыслимые сроки вышли, я заволновался, как последний дурак. Даже представил себе, что твоя машина сломалась на заброшенной дороге. – Из груди его вырвался до отвращения циничный смешок. – Мне бы следовало догадаться.
10
11
Он снова застонал, терзаемый невероятным желанием, но все-таки чуть отодвинулся, стремясь продлить миг любования ее чудесным телом, а еще – заставляя Джейн испытать ту мучительную боль, которую прежде вызвала в нем сама. Кроме того, было еще одно, что следовало сделать заблаговременно, некую предосторожность, о которой он чуть не забыл.
Но когда она буквально замычала от неудовлетворенного желания и стиснула руками груди, Мартин забыл обо всем. Его пальцы совершили короткое путешествие все ниже, ниже, скользнули по ногам женщины, раздвинули их, отчего ее колени поднялись, а спина судорожно изогнулась дугой. Боже, неужели она хочет сама доставить себе наслаждение – то самое, которое он собирался ей подарить?
С мучительным стоном Мартин упал на Джейн, раздвинув ее руки и вонзив острие своего титанического желания прямо в ее жаркое, влажное лоно, истомившееся в ожидании. Она приняла Мартина одним судорожным усилием, ее ноги обхватили его спину. Мартин почти закричал, когда вошел еще глубже, а ее плоть цепко захватила его в атласную темницу, из которой, почувствовал он с ужасом, ему уже нет возврата.
Совершенно обезумев, он начал частые ритмичные движения, надеясь побыстрее покончить с этим. Ему почему-то казалось, что чем раньше он освободится от бушевавшего в нем гормонального ада, тем скорее вернется к нормальному состоянию.
Джейн старалась помочь ему, и каждый его толчок отдавался в ней новой волной наслаждения. Мартин знал – еще немного, и он кончит, он ощущал это всем своим естеством, как машинист поезда, идущего в туннеле, замечает впереди светлую точку, означающую близкий выход из темного плена. А затем настал момент полного освобождения, и Мартин бессильно упал на подушки, изведав самое прекрасное, горько-сладостное чувство удовлетворения в жизни.
Потому что внезапно понял, что и она испытала оргазм вместе с ним, усилив взаимные агонию и экстаз. Джейн буквально сотрясали спазмы, и Мартин даже был вынужден чуть приподняться над ее распростертым телом, чтобы не закричать от боли. Он попытался было извлечь наружу свой распаленный жезл, но не смог, ибо ее плоть словно оцепенела, а руками Джейн сжала его спину так крепко, как только могла.
Чуть позже его наэлектризованные чувства немного поостыли, уступив место плывущему ощущению физического изнеможения, Мартин упал лицом в разбросанные по покрывалу локоны Джейн, закопался в них и замер, дыша тяжело и прерывисто.
Спустя минуту-другую он попытался поднять голову, но тщетно. Ее руки начали мягко поглаживать его волосы, губы без устали ласкали шею, а из уст Джейн вырвались первые сказанные шепотом соблазнительные слова. Нежные и одновременно обнадеживающие. Сексуально-обнадеживающие.
Никогда в жизни Мартин не встречал ничего подобного.
Прошло еще несколько минут, и он с удивлением обнаружил, что его плоть вновь обрела признаки жизни глубоко в ее лоне. Мартин мог бы поклясться, что это невозможно, однако очень скоро почувствовал твердость, свидетельствующую о готовности опять затеять любовную игру. Только теперь первой скинула с себя оцепенение Джейн. Лежа по-прежнему недвижимо, она сжимала в себе и освобождала его плоть, сжимала и освобождала. Она прошептала ему на ухо, чтобы он ни о чем не беспокоился и дал ей все сделать самой. И сделала – благодарно, благословенно и божественно. На этот раз наслаждение нарастало медленно – как морская зыбь, а не шторм, но пик все равно получился незабываемым, поскольку они опять достигли вершины вместе. Нет, не совсем вместе. Казалось, только его оргазм высек искру в теле Джейн, как будто оно было специально создано для того, чтобы испытывать высшее блаженство лишь в ответ на удовлетворение мужчины.
Мысль о том, что так будет всегда, подвергла Мартина новым танталовым мукам. Уже засыпая в ее объятиях, он подумал о том, что Джейн могла бы стать идеальной любовницей. Идеальной…
Джейн проснулась мгновенно, сразу же ощутив на себе тяжесть мужского тела.
Осознание происшедшего пришло на удивление быстро, и она застонала, понимая, что все случившееся уже не спишешь на какую-то сверхъестественную власть, но только на ее, Джейн, собственную порочную и слабую натуру. Она еще раз поддалась соблазнам плоти, и в конце ее даже не очень заботило, какой она покажется Мартину: лишь бы насладиться немыслимыми радостями в его руках и подарить ему полное и сладостное освобождение, на что Джейн, она уже знала это наверняка, была способна.
Но теперь, когда она немного успокоилась, а гормоны прекратили свои безумства, когда ее страстное желание Мартина по крайней мере временно затихло, Джейн почувствовала приступ отчаянного смущения. Не потому, что она совершила нечто непристойное – Джейн не находила ничего постыдного в сексе, – но потому, что она дарила ласки мужчине, который не только не любил, но даже не испытывал к ней элементарного уважения. Джейн и не жаждала любви, и не верила в нее. Но хотела бы, чтобы ее любовник по меньшей мере хорошо к ней относился.
А о Мартине этого сказать было нельзя. Казалось, он думал примерно так, как и Сэм: что она взяла себе за правило соблазнять своих клиентов.
Почему, ну почему мужчины так быстро скатываются до грязных мыслей о своих подругах? И Боб делал то же самое, подозревая ее в интрижках за каждым углом. Какие же они лицемеры, возможно потому, что у них самих отсутствуют какие-либо моральные устои, как только речь заходит о сексе. После смерти Боба Джейн обнаружила, что он вовсе не был ей верен. И Ник обманывает свою жену. А Мартин…
Джейн даже похолодела от неожиданной мысли: а что, если он лгал ей о своем разрыве с Линдой! А вдруг это просто ход, чтобы побыстрее затащить в постель ее, Джейн? Иначе как объяснить его разрыв с невестой – ради женщины, которую он похотливо желал и только?
Отдаленный звук открываемой двери мгновенно заставил ее забыть об этих мыслях. Она почувствовала, как ее разметанные по покрывалу волосы медленно поднимаются, а руки покрываются гусиной кожей. Кто-то – или что-то – был теперь в доме вместе с ней и Мартином.
Джейн замерла.
Странно. До сего момента подозрение, что в доме водятся призраки, ее по-настоящему не пугало. Вероятно, благодаря уверенности, что духи, даже сующие нос не в свое дело, все-таки достаточно дружелюбны.
Но теперь, когда Джейн ловила ухом каждый звук поднимающихся по лестнице ног, ею овладел настоящий ужас. Только услышав, как шаги раздались уже на втором этаже и неотвратимо приблизились к двери спальни, Джейн со всей ясностью осознала, что это не дух, но человек во плоти и крови, который вот-вот откроет дверь и увидит ее – обнаженную, едва скрытую лишь таким же обнаженным телом Мартина.
– Мартин, – яростно прошептала она, отчаянно пытаясь разбудить его и одновременно выбраться из-под придавившего ее мужского тела.
– Что? – глухо отозвался он, медленно подняв голову и с усилием разжав веки.
– Кто-то ходит по дому!
Мартин пробормотал нечто невразумительное и перевернулся на спину, и в этот момент комнаты словно взрезал холодный голос Сэма:
– Я должен был сообразить, почему ты так задержалась. Эндрю сказал мне, где ты находишься и с кем, но когда все мыслимые сроки вышли, я заволновался, как последний дурак. Даже представил себе, что твоя машина сломалась на заброшенной дороге. – Из груди его вырвался до отвращения циничный смешок. – Мне бы следовало догадаться.
10
– Послушай, тебе не стоило оставлять их здесь, кто-нибудь наткнется, – продолжил Сэм, вертя на указательном пальце белые трусики Джейн. – Нет, я-то не шокирован, я-то всегда отлично понимал, как ты ведешь дела, золотце. Но в ком я не уверен, так это в Майкле – он, по-моему, еще не раскусил тебя и вряд ли будет в восторге, услышав о твоих дневных деловых свиданиях. Как человек гордый, он, полагаю, абсолютно уверен в своих подругах. Благоразумие, дорогая, – вот о чем всегда следует помнить, ведя подобные игры.
Джейн только застонала. Нет, все происшедшее к ней ни имело никакого отношения. Кошмар какой-то!
Внезапно, проследив за скользким взглядом Сэма, буквально пожирающим ее наготу, она схватила край покрывала и закуталась в него по шею. Мартин, свесивший ноги с постели в первый же момент, как услышал голос Сэма, обернулся и смерил Джейн гневным взглядом, щеки его начал заливать румянец.
– Кто это, черт побери? Что за Майкл?
– Он… он…
– Он ее босс. Разве она не рассказала вам о Майкле? – Раскатистый смех Сэма звучал просто оскорбительно. – Да, не думаю, чтобы рассказала. Образцовым примером честности и верности Джейн никогда не стать. Сколько головной боли она доставила своему мужу перед тем, как он умер. Бедняга, в последний год жизни он сильно закладывал, и немудрено – после того, что она выделывала за его спиной.
– Ложь! – закричала Джейн. – Мартин, он лжет. Он постоянно меня преследует – только за то, что я отказалась пойти с ним. В этом все дело. Он просто грязный, отвратительный ублюдок!
Мартин молча отвернулся и начал надевать джинсы. Его молчание было красноречивее всяких слов: он не верил ей. Ни на мгновение.
Сэм опять засмеялся.
– Кончай, Джейн. Этот человек знает, кто ты. И все время знал. Я предупреждал его в прошлый понедельник, еще когда он тебя в глаза не видел, но, судя по всему, он не внял моим словам. Я не критикую вас за это, дорогой мой. Она ведь лакомый кусочек, наша Джейн, верно? Бог знает, как Майкл в свои пятьдесят сумеет удержать эту крошку в постели, возможно, он много фантазирует на сей счет, поэтому я не скажу ему, что она вполне на уровне с другими. Конечно, за эту услугу и я попрошу что-нибудь взамен. Может быть, сладкая Джейн как-нибудь поможет мне сохранить молчание, у нее в запасе столько занятных приемчиков. – Сэм продолжал глумиться и останавливаться не собирался. – Или, если вы желаете один пользоваться ею, могу я рассчитывать на скромное финансовое вознаграждение?
Как только Джейн осознала всю низость затеянного Сэмом, голова ее пошла кругом. Он наболтал Мартину о ее аморальности, о ее неразборчивости в связях еще в прошлый понедельник. Еще до того, как они встретились?
Тогда все понятно. Понятно поведение Мартина в тот злосчастный день. Его резкие смены настроения. И его скорая оценка того эпизода в библиотеке: конечно, он подумал, что с ее стороны это не что иное, как вынужденный сексуальный «заход»!
И хотя ее гнев в основном был направлен на Сэма, распространявшего столь ужасную ложь, досталось и Мартину. Слишком быстро он поверил! Слишком быстро, чтобы воспользоваться этим и доставить себе сексуальное развлечение практически безо всяких усилий. А его утверждение, что он порвал с невестой, скорее всего очередная ложь.
Мартин поднялся, застегнул молнию на джинсах и пряжку на поясе.
– Единственным вознаграждением, которое вы от меня точно получите, дорогой мой, – отчеканил он, – будет мой кулак, им я заткну вашу грязную пасть.
Неожиданная помощь со стороны изумила Джейн. Возможно, она была не права, и он не поверил Сэму, и сейчас встанет на ее защиту. Надежда снова затеплилась в сердце, заставив его немного успокоиться.
– Ой-ли, – протянул Сэм. – Не думаю, что вы так и сделаете, мистер Бенфорд. Заслуженный королевский адвокат никогда не потеряет голову настолько, чтобы совершать неспровоцированное нападение. Так ведь и адвокатскую лицензию недолго потерять. Нет, я почти уверен: вы заплатите, если желаете тихо замять эту историю.
– Я не заплачу вам ни единого цента, вы, дерьмо на палочке. Что касается моей лицензии… Советую слегка снизить патетический тон, если вас заботит собственная безопасность. Или забыли, что шантаж – тоже преступление? У меня достаточно связей в полицейском управлении, поэтому предупреждаю: поберегитесь! И я гроша медного не дам за того, кому вы расскажете об увиденном. Мне нечего стесняться наших отношений с Джейн.
– Даже перед невестой? – поинтересовался Сэм.
– У меня нет невесты, – отрезал Мартин, и надежда в душе Джейн воспарила к небесам.
– Я слышал обратное.
– Тогда вас ввели в заблуждение. Вероятно, не только по этому поводу.
Сэм рассмеялся.
– Боже, теперь я все понял. Тем не менее вы не первый мужчина, который совершенно потерял голову от прелестной миссис Эйкерс. Эти огромные невинные глаза, дарящие вам взгляды, которые так хорошо могут убеждать… Но всякий раз, когда вы начнете думать о ней, как о святой невинности, вспомните, где я нашел это, – произнес он, по-прежнему вращая на пальце трусики Джейн. – Позвольте мне заверить вас, наша Джейн быстро освобождается от них – и для любого желающего. С этими словами он зашвырнул трусики далеко в комнату, и они случайно повисли на свинке кровати, как вящее доказательство царившего на ней разврата. – Удачи вам, партнеры. Вам она понадобится. – С этими словами Сэм развернулся на каблуках и вышел. Пока эхо доносило его удалявшиеся шаги, Мартин не проронил ни звука. После того как внизу хлопнула входная дверь, он вздрогнул, а затем медленно натянул через голову майку. А когда вдали затих и шум мотора, он повернулся лицом к несчастной Джейн, по-прежнему остававшейся в постели. Даже неожиданная защита со стороны Мартина не избавила от стыда, который она испытала, когда Сэм вошел в комнату. А об ужасе, ожидавшем ее на работе, не хотелось и думать.
– Когда ты в последний раз спала со своим боссом? – это был первый вопрос Мартина, адресованный ей.
Джейн глухо застонала и закрыла глаза; надежда, которую она собирала по крохам, умерла быстро и безвозвратно. Мартин так и не поверил ей. Он заслонил ее от глумления Сэма просто потому, что сам не желал выглядеть круглым идиотом. Фактически он защищал собственную честь – не ее.
– Я задал вопрос, черт побери! – повторил он холодным жестким голосом. – И хочу услышать ответ! Сейчас же!
Ее глаза были по-прежнему широко раскрыты, но теперь в них светилась ярость. Боб также часто устраивал ей подобные допросы, и в той же манере. Ею быстро овладели гнев и твердое желание никогда более не позволять поступать с собой так ни одному мужчине.
– Не смените ли вы тон, Мартин Бенфорд? – Джейн бросилась в контратаку со всей страстью, на какую была способна. – Я не обязана отвечать на ваши вопросы. С кем я спала и когда – не ваше дело.
– Я думаю иначе, – резко произнес он. – Скажи мне хотя бы, ты спала с Майклом на прошлой неделе?
– А ты с Линдой? – отпарировала Джейн.
Когда краска вины выступила на его щеках, Джейн показалось, что она сейчас разрыдается от пронзившей ее острой боли. Вместо этого она буквально взорвалась:
– Ты лицемерный ублюдок! Как ты посмел судить меня? Как ты посмел?
– Черт побери, я пытался забыть тебя.
Но Джейн уже была глуха к доводам рассудка. Гнев ослепил ее, а в душе зрела ненасытная потребность отомстить всему мужскому полу. На губах Джейн уже плясали отвратительные слова, которые не возьмешь обратно, как ни пытайся.
– И всего-то? – съязвила она. – Ну, а я тогда пыталась забыть тебя – каждый раз, когда навещала Майкла. Ты, должно быть, просто засел в моих мозгах, ибо я вынуждена была оставаться почти каждую ночь в офисе. Ты не пробовал заниматься этим на письменном столе, дорогой? С точки зрения женщины, это не Бог весть какой комфорт, но мужчинам почему-то нравится. Сказать по чести, я предпочитаю на полу, но у Майкла артрит, и он…
Рука Мартина уже была занесена над ее лицом и остановлена на полпути, остановленная только ужасом, отразившимся в ее глазах.
– О, давай же! – поддразнила его Джейн, хотя тело ее сотрясалось от страха. – Ударь меня! Когда мужчины не могут добиться своего иным образом, им остается только это.
Сомнений не было, его лицо перекосила самая настоящая ярость, что вообще-то плохо согласовывалось с привычным обликом Мартина Бенфорда. И в глубине души Джейн начала сомневаться, уж не в ней ли кроется причина того, что мужчины быстро превращаются в диких животных. Как бы то ни было, ни в понимании, тем более в прощении Мартина она сейчас не нуждалась.
Пусть катится вон. Это было ясно, как никогда. Его сексуальная власть над нею слишком сильна, и Джейн не желала повторить уже пройденный некогда путь. Даже если бы он вдруг упал перед ней на колени, все равно она больше не позволит ему касаться себя.
– Джейн, – на этот раз простонал он. – Прости, я…
– Не трать время на извинения, – отрезала Джейн с ледяным спокойствием. – Я не желаю их слышать.
Видно было, что его ошеломили и ее слова, и изменившееся поведение.
– Я никогда не бью женщин, – запротестовал Мартин.
– Только шлюх, – уточнила она сухо.
– Даже шлюх – никогда!
Улыбка Джейн не сулила ему ничего утешительного.
– Как это мило. Позволь мне не поверить. И, пожалуйста, уходи.
Он колебался, лицо его еще более вытянулось, и Джейн внезапно почувствовала, как сердце ее рвется к нему, что одновременно и ужаснуло и сбило ее с толку. Боже всемогущий, просто необходимо, чтобы он покинул дом. И немедленно!
– Если вы, конечно, не изменили своего решения и мы не отправимся сейчас же в офис, где вы подпишете все бумаги, – добавила Джейн с кисло-сладкой улыбкой. – Майкл, должно быть, на месте. Думаю, он будет рад, так как относился к продаже этого дома как к совершенно безнадежной затее. Да, между прочим, Сэм был не прав. Майкл прекрасно осведомлен о том, как я провожу днем деловые свидания. Знание о том, чем я занимаюсь с другими мужчинами, его особенно возбуждает.
На лице Мартина не осталось ни кровинки, и Джейн подумала, что ее сейчас стошнит. Была ли это своего рода месть или инстинкт самосохранения, но она испугалась, что больше не выдержит. К счастью, мучения ее прекратил сам Мартин: бросив на нее последний долгий взгляд, он резко повернулся и вышел из комнаты.
Джейн чуть не закричала, чтобы он вернулся, что она все наврала, что он единственный мужчина на свете, совсем не такой, как ее муж, что ни с кем ей не было так хорошо в постели, как с Мартином, что это было незабываемо… Но мысль о том, что он никогда ей не поверит, заставила Джейн промолчать. Все было разрушено. Она не смогла бы – не должна – продолжать спать с мужчиной, который считал ее шлюхой. Все-таки у нее тоже есть гордость.
Однако каждый звук удалявшихся шагов отдавался в Джейн, как разрыв снаряда, исторгая из ее губ только сдавленные стоны. К тому времени, как Мартин вышел на улицу и уехал, Джейн уже осознала, что потеряла его, и стылая пустота заполнила ее тело и душу. Будущее казалось непереносимым… непереносимо одиноким и разбитым, как ни посмотри. Она более не желала возвращаться на старое место работы и даже в дом, где жила до сих пор. Где однажды обрела пусть недолгое, но счастье – быть самой собой. Сейчас же, в своем одиночестве, она чувствовала себя жалкой.
Джейн захотелось выплакаться, но странное дело, слез как не бывало. Она обнаружила, что уставилась невидящим взглядом в бездонную пустоту и века проносятся мимо, не задевая сознания. Наконец она поняла, что нужно двигаться. Словно робот, Джейн села, спустив ноги на пол. Затем, обмотавшись покрывалом, как римской тогой, встала и медленно проследовала к открытой двери спальни. Она не соображала, что делает и что собирается делать – может быть, для начала следовало собрать разбросанную по комнате одежду и привести себя в порядок. Но, продолжая свой путь в коридоре на втором этаже, Джейн невольно бросила взгляд на другую дверь.
И вздрогнула. А почему открыта дверь в детскую? Кто ее открыл?
От неожиданной догадки Джейн улыбнулась: старая миссис О'Брайен снова пробует на ней свои потусторонние штучки.
Заинтригованная, но без малейшего страха, Джейн вошла в комнату, гадая, что ее там ожидает. Что-то же ожидает, она была в том уверена.
В комнате царил сумрак, тяжелые темные тучи закрыли солнце, обычно щедро освещавшее комнату. Однако все жуткое, мрачное нагнеталось теперь за пределами дома, под чернильным небом, и Джейн спокойно уселась в кресло у окна, наблюдая за собиравшейся грозой. Послышался отдаленный раскат, и Джейн была благодарна, что с детства не отличалась излишней впечатлительностью.
После грома наступила тишина – и в комнате, и за ее стенами. Ветра совсем не было. Все замерло и заволокло туманом, лишь слабый холодок пополз по ногам Джейн.
Она заставила себя не нервничать. Поданный свыше знак был ясен, он предупреждал, что бояться нечего.
– Ну, старуха, – произнесла Джейн примирительно, – чего же ты хочешь? Скажи мне, ради всего святого!
То, что ответа не последовало, совсем не удивило Джейн, но ощущение присутствия кого-то в комнате не покидало, а, наоборот, вселяло чувство уверенности, столь не похожее на ее прежние страхи.
– Ты довольна мной, не правда ли? – спросила Джейн в пустоту. – Но почему, скажи же, ради Бога? Я осквернила твою прекрасную постель, использовала ее для своего собственного порочного удовольствия и, вероятно, получила сполна то, чего заслуживала. Я не люблю этого мужчину. Это была просто похоть, вот и все. Я слабая, дурная девчонка. Я всегда была такой, как только дело доходило до секса…
Теперь слезы лились по ее щекам ручьем. И вдруг в тишине, изредка нарушаемой лишь жалобными всхлипами Джейн, послышался какой-то посторонний звук, мерное поскрипывание, от которого у Джейн зашевелились волосы. Она резко повернула голову…
Крохотная колыбелька медленно покачивалась на проржавевших опорах.
Глаза Джейн расширились, потому что дверь была плотно закрыта и в комнату не проникало и дуновения ветерка с лестницы. Мартин закрыл входную дверь, когда уходил. И ни одно из окон также никто не открывал.
Да… то был знак.
Окончательно уверившись в том, что получила весть свыше, Джейн сделала глубокий вздох.
Мартин, может быть, и не вернется, но он оставил ей маленькую часть себя самого. Оставил младенца. Прекрасного здорового малыша.
У Джейн перехватило дыхание, когда она сообразила, чего хотела от нее, – ребенка, который жил бы в этой комнате, приготовленной для него старой миссис О'Брайен за долгие-долгие годы.
– Хорошо, – прошептала Джейн, чувствуя, как сердце ее захлестывает водопадом эмоций. – Я сделаю все, как ты хочешь. Я куплю этот дом и заживу в нем со своим ребенком. Даю тебе слово, старуха. А теперь убирайся в свой ад или рай, твоя воля свершится.
Джейн только застонала. Нет, все происшедшее к ней ни имело никакого отношения. Кошмар какой-то!
Внезапно, проследив за скользким взглядом Сэма, буквально пожирающим ее наготу, она схватила край покрывала и закуталась в него по шею. Мартин, свесивший ноги с постели в первый же момент, как услышал голос Сэма, обернулся и смерил Джейн гневным взглядом, щеки его начал заливать румянец.
– Кто это, черт побери? Что за Майкл?
– Он… он…
– Он ее босс. Разве она не рассказала вам о Майкле? – Раскатистый смех Сэма звучал просто оскорбительно. – Да, не думаю, чтобы рассказала. Образцовым примером честности и верности Джейн никогда не стать. Сколько головной боли она доставила своему мужу перед тем, как он умер. Бедняга, в последний год жизни он сильно закладывал, и немудрено – после того, что она выделывала за его спиной.
– Ложь! – закричала Джейн. – Мартин, он лжет. Он постоянно меня преследует – только за то, что я отказалась пойти с ним. В этом все дело. Он просто грязный, отвратительный ублюдок!
Мартин молча отвернулся и начал надевать джинсы. Его молчание было красноречивее всяких слов: он не верил ей. Ни на мгновение.
Сэм опять засмеялся.
– Кончай, Джейн. Этот человек знает, кто ты. И все время знал. Я предупреждал его в прошлый понедельник, еще когда он тебя в глаза не видел, но, судя по всему, он не внял моим словам. Я не критикую вас за это, дорогой мой. Она ведь лакомый кусочек, наша Джейн, верно? Бог знает, как Майкл в свои пятьдесят сумеет удержать эту крошку в постели, возможно, он много фантазирует на сей счет, поэтому я не скажу ему, что она вполне на уровне с другими. Конечно, за эту услугу и я попрошу что-нибудь взамен. Может быть, сладкая Джейн как-нибудь поможет мне сохранить молчание, у нее в запасе столько занятных приемчиков. – Сэм продолжал глумиться и останавливаться не собирался. – Или, если вы желаете один пользоваться ею, могу я рассчитывать на скромное финансовое вознаграждение?
Как только Джейн осознала всю низость затеянного Сэмом, голова ее пошла кругом. Он наболтал Мартину о ее аморальности, о ее неразборчивости в связях еще в прошлый понедельник. Еще до того, как они встретились?
Тогда все понятно. Понятно поведение Мартина в тот злосчастный день. Его резкие смены настроения. И его скорая оценка того эпизода в библиотеке: конечно, он подумал, что с ее стороны это не что иное, как вынужденный сексуальный «заход»!
И хотя ее гнев в основном был направлен на Сэма, распространявшего столь ужасную ложь, досталось и Мартину. Слишком быстро он поверил! Слишком быстро, чтобы воспользоваться этим и доставить себе сексуальное развлечение практически безо всяких усилий. А его утверждение, что он порвал с невестой, скорее всего очередная ложь.
Мартин поднялся, застегнул молнию на джинсах и пряжку на поясе.
– Единственным вознаграждением, которое вы от меня точно получите, дорогой мой, – отчеканил он, – будет мой кулак, им я заткну вашу грязную пасть.
Неожиданная помощь со стороны изумила Джейн. Возможно, она была не права, и он не поверил Сэму, и сейчас встанет на ее защиту. Надежда снова затеплилась в сердце, заставив его немного успокоиться.
– Ой-ли, – протянул Сэм. – Не думаю, что вы так и сделаете, мистер Бенфорд. Заслуженный королевский адвокат никогда не потеряет голову настолько, чтобы совершать неспровоцированное нападение. Так ведь и адвокатскую лицензию недолго потерять. Нет, я почти уверен: вы заплатите, если желаете тихо замять эту историю.
– Я не заплачу вам ни единого цента, вы, дерьмо на палочке. Что касается моей лицензии… Советую слегка снизить патетический тон, если вас заботит собственная безопасность. Или забыли, что шантаж – тоже преступление? У меня достаточно связей в полицейском управлении, поэтому предупреждаю: поберегитесь! И я гроша медного не дам за того, кому вы расскажете об увиденном. Мне нечего стесняться наших отношений с Джейн.
– Даже перед невестой? – поинтересовался Сэм.
– У меня нет невесты, – отрезал Мартин, и надежда в душе Джейн воспарила к небесам.
– Я слышал обратное.
– Тогда вас ввели в заблуждение. Вероятно, не только по этому поводу.
Сэм рассмеялся.
– Боже, теперь я все понял. Тем не менее вы не первый мужчина, который совершенно потерял голову от прелестной миссис Эйкерс. Эти огромные невинные глаза, дарящие вам взгляды, которые так хорошо могут убеждать… Но всякий раз, когда вы начнете думать о ней, как о святой невинности, вспомните, где я нашел это, – произнес он, по-прежнему вращая на пальце трусики Джейн. – Позвольте мне заверить вас, наша Джейн быстро освобождается от них – и для любого желающего. С этими словами он зашвырнул трусики далеко в комнату, и они случайно повисли на свинке кровати, как вящее доказательство царившего на ней разврата. – Удачи вам, партнеры. Вам она понадобится. – С этими словами Сэм развернулся на каблуках и вышел. Пока эхо доносило его удалявшиеся шаги, Мартин не проронил ни звука. После того как внизу хлопнула входная дверь, он вздрогнул, а затем медленно натянул через голову майку. А когда вдали затих и шум мотора, он повернулся лицом к несчастной Джейн, по-прежнему остававшейся в постели. Даже неожиданная защита со стороны Мартина не избавила от стыда, который она испытала, когда Сэм вошел в комнату. А об ужасе, ожидавшем ее на работе, не хотелось и думать.
– Когда ты в последний раз спала со своим боссом? – это был первый вопрос Мартина, адресованный ей.
Джейн глухо застонала и закрыла глаза; надежда, которую она собирала по крохам, умерла быстро и безвозвратно. Мартин так и не поверил ей. Он заслонил ее от глумления Сэма просто потому, что сам не желал выглядеть круглым идиотом. Фактически он защищал собственную честь – не ее.
– Я задал вопрос, черт побери! – повторил он холодным жестким голосом. – И хочу услышать ответ! Сейчас же!
Ее глаза были по-прежнему широко раскрыты, но теперь в них светилась ярость. Боб также часто устраивал ей подобные допросы, и в той же манере. Ею быстро овладели гнев и твердое желание никогда более не позволять поступать с собой так ни одному мужчине.
– Не смените ли вы тон, Мартин Бенфорд? – Джейн бросилась в контратаку со всей страстью, на какую была способна. – Я не обязана отвечать на ваши вопросы. С кем я спала и когда – не ваше дело.
– Я думаю иначе, – резко произнес он. – Скажи мне хотя бы, ты спала с Майклом на прошлой неделе?
– А ты с Линдой? – отпарировала Джейн.
Когда краска вины выступила на его щеках, Джейн показалось, что она сейчас разрыдается от пронзившей ее острой боли. Вместо этого она буквально взорвалась:
– Ты лицемерный ублюдок! Как ты посмел судить меня? Как ты посмел?
– Черт побери, я пытался забыть тебя.
Но Джейн уже была глуха к доводам рассудка. Гнев ослепил ее, а в душе зрела ненасытная потребность отомстить всему мужскому полу. На губах Джейн уже плясали отвратительные слова, которые не возьмешь обратно, как ни пытайся.
– И всего-то? – съязвила она. – Ну, а я тогда пыталась забыть тебя – каждый раз, когда навещала Майкла. Ты, должно быть, просто засел в моих мозгах, ибо я вынуждена была оставаться почти каждую ночь в офисе. Ты не пробовал заниматься этим на письменном столе, дорогой? С точки зрения женщины, это не Бог весть какой комфорт, но мужчинам почему-то нравится. Сказать по чести, я предпочитаю на полу, но у Майкла артрит, и он…
Рука Мартина уже была занесена над ее лицом и остановлена на полпути, остановленная только ужасом, отразившимся в ее глазах.
– О, давай же! – поддразнила его Джейн, хотя тело ее сотрясалось от страха. – Ударь меня! Когда мужчины не могут добиться своего иным образом, им остается только это.
Сомнений не было, его лицо перекосила самая настоящая ярость, что вообще-то плохо согласовывалось с привычным обликом Мартина Бенфорда. И в глубине души Джейн начала сомневаться, уж не в ней ли кроется причина того, что мужчины быстро превращаются в диких животных. Как бы то ни было, ни в понимании, тем более в прощении Мартина она сейчас не нуждалась.
Пусть катится вон. Это было ясно, как никогда. Его сексуальная власть над нею слишком сильна, и Джейн не желала повторить уже пройденный некогда путь. Даже если бы он вдруг упал перед ней на колени, все равно она больше не позволит ему касаться себя.
– Джейн, – на этот раз простонал он. – Прости, я…
– Не трать время на извинения, – отрезала Джейн с ледяным спокойствием. – Я не желаю их слышать.
Видно было, что его ошеломили и ее слова, и изменившееся поведение.
– Я никогда не бью женщин, – запротестовал Мартин.
– Только шлюх, – уточнила она сухо.
– Даже шлюх – никогда!
Улыбка Джейн не сулила ему ничего утешительного.
– Как это мило. Позволь мне не поверить. И, пожалуйста, уходи.
Он колебался, лицо его еще более вытянулось, и Джейн внезапно почувствовала, как сердце ее рвется к нему, что одновременно и ужаснуло и сбило ее с толку. Боже всемогущий, просто необходимо, чтобы он покинул дом. И немедленно!
– Если вы, конечно, не изменили своего решения и мы не отправимся сейчас же в офис, где вы подпишете все бумаги, – добавила Джейн с кисло-сладкой улыбкой. – Майкл, должно быть, на месте. Думаю, он будет рад, так как относился к продаже этого дома как к совершенно безнадежной затее. Да, между прочим, Сэм был не прав. Майкл прекрасно осведомлен о том, как я провожу днем деловые свидания. Знание о том, чем я занимаюсь с другими мужчинами, его особенно возбуждает.
На лице Мартина не осталось ни кровинки, и Джейн подумала, что ее сейчас стошнит. Была ли это своего рода месть или инстинкт самосохранения, но она испугалась, что больше не выдержит. К счастью, мучения ее прекратил сам Мартин: бросив на нее последний долгий взгляд, он резко повернулся и вышел из комнаты.
Джейн чуть не закричала, чтобы он вернулся, что она все наврала, что он единственный мужчина на свете, совсем не такой, как ее муж, что ни с кем ей не было так хорошо в постели, как с Мартином, что это было незабываемо… Но мысль о том, что он никогда ей не поверит, заставила Джейн промолчать. Все было разрушено. Она не смогла бы – не должна – продолжать спать с мужчиной, который считал ее шлюхой. Все-таки у нее тоже есть гордость.
Однако каждый звук удалявшихся шагов отдавался в Джейн, как разрыв снаряда, исторгая из ее губ только сдавленные стоны. К тому времени, как Мартин вышел на улицу и уехал, Джейн уже осознала, что потеряла его, и стылая пустота заполнила ее тело и душу. Будущее казалось непереносимым… непереносимо одиноким и разбитым, как ни посмотри. Она более не желала возвращаться на старое место работы и даже в дом, где жила до сих пор. Где однажды обрела пусть недолгое, но счастье – быть самой собой. Сейчас же, в своем одиночестве, она чувствовала себя жалкой.
Джейн захотелось выплакаться, но странное дело, слез как не бывало. Она обнаружила, что уставилась невидящим взглядом в бездонную пустоту и века проносятся мимо, не задевая сознания. Наконец она поняла, что нужно двигаться. Словно робот, Джейн села, спустив ноги на пол. Затем, обмотавшись покрывалом, как римской тогой, встала и медленно проследовала к открытой двери спальни. Она не соображала, что делает и что собирается делать – может быть, для начала следовало собрать разбросанную по комнате одежду и привести себя в порядок. Но, продолжая свой путь в коридоре на втором этаже, Джейн невольно бросила взгляд на другую дверь.
И вздрогнула. А почему открыта дверь в детскую? Кто ее открыл?
От неожиданной догадки Джейн улыбнулась: старая миссис О'Брайен снова пробует на ней свои потусторонние штучки.
Заинтригованная, но без малейшего страха, Джейн вошла в комнату, гадая, что ее там ожидает. Что-то же ожидает, она была в том уверена.
В комнате царил сумрак, тяжелые темные тучи закрыли солнце, обычно щедро освещавшее комнату. Однако все жуткое, мрачное нагнеталось теперь за пределами дома, под чернильным небом, и Джейн спокойно уселась в кресло у окна, наблюдая за собиравшейся грозой. Послышался отдаленный раскат, и Джейн была благодарна, что с детства не отличалась излишней впечатлительностью.
После грома наступила тишина – и в комнате, и за ее стенами. Ветра совсем не было. Все замерло и заволокло туманом, лишь слабый холодок пополз по ногам Джейн.
Она заставила себя не нервничать. Поданный свыше знак был ясен, он предупреждал, что бояться нечего.
– Ну, старуха, – произнесла Джейн примирительно, – чего же ты хочешь? Скажи мне, ради всего святого!
То, что ответа не последовало, совсем не удивило Джейн, но ощущение присутствия кого-то в комнате не покидало, а, наоборот, вселяло чувство уверенности, столь не похожее на ее прежние страхи.
– Ты довольна мной, не правда ли? – спросила Джейн в пустоту. – Но почему, скажи же, ради Бога? Я осквернила твою прекрасную постель, использовала ее для своего собственного порочного удовольствия и, вероятно, получила сполна то, чего заслуживала. Я не люблю этого мужчину. Это была просто похоть, вот и все. Я слабая, дурная девчонка. Я всегда была такой, как только дело доходило до секса…
Теперь слезы лились по ее щекам ручьем. И вдруг в тишине, изредка нарушаемой лишь жалобными всхлипами Джейн, послышался какой-то посторонний звук, мерное поскрипывание, от которого у Джейн зашевелились волосы. Она резко повернула голову…
Крохотная колыбелька медленно покачивалась на проржавевших опорах.
Глаза Джейн расширились, потому что дверь была плотно закрыта и в комнату не проникало и дуновения ветерка с лестницы. Мартин закрыл входную дверь, когда уходил. И ни одно из окон также никто не открывал.
Да… то был знак.
Окончательно уверившись в том, что получила весть свыше, Джейн сделала глубокий вздох.
Мартин, может быть, и не вернется, но он оставил ей маленькую часть себя самого. Оставил младенца. Прекрасного здорового малыша.
У Джейн перехватило дыхание, когда она сообразила, чего хотела от нее, – ребенка, который жил бы в этой комнате, приготовленной для него старой миссис О'Брайен за долгие-долгие годы.
– Хорошо, – прошептала Джейн, чувствуя, как сердце ее захлестывает водопадом эмоций. – Я сделаю все, как ты хочешь. Я куплю этот дом и заживу в нем со своим ребенком. Даю тебе слово, старуха. А теперь убирайся в свой ад или рай, твоя воля свершится.
11
– Что же это может быть? – отворив дверь Джейн, София прямо задрожала при виде изящно упакованного рождественского подарка. – Думаю, что-то из белья, – растягивая слова, пропела она.
– Ради Бога, да открой же, – нетерпеливо потребовал Ник.
– Я тебя избаловала, – ответила София. – Ты же знаешь, я обожаю отгадывать, что за подарки мне принесли. Это ночная сорочка, верно?
– Мимо, – улыбнулась Джейн.
– Нет, не могу… Я не выдержу. – С этими словами София содрала оберточную бумагу и, задохнувшись от восторга, вытянула на руках два небольших матерчатых предмета. – Ник, ты только погляди, это купальник и пляжное полотенце! Джейн, это потрясающе! Мне они так нравятся!
– И как раз по фигуре! – намекнула ей Джейн. В последний месяц София серьезно взялась за себя и каждый день выезжала за город на велосипеде. Сегодня она выглядела подтянуто, свежо, потрясающе.
– Ух, мам, – вторгся в разговор Питер. – Папа тебя в таком одну на пляж не отпустит. Прекрасный подарок, тетя Джейн. Маме сейчас нужно было именно что-то в этом роде.
Краем глаза Джейн видела, что Ник поглядывает на новый купальник жены с осторожностью.
– Не слишком ли высок вырез на бедрах, ты не находишь? – проворчал он, чтобы что-то сказать.
– У Софии прекрасные ноги, – заметила Джейн. – Но это еще не все подарки. Вот, смотрите. – И она подняла руку с зажатым в ней большим коричневым конвертом.
– Что это? – попыталась определить София, помяв конверт пальцами.
– Если у тебя обычное зрение, а не рентгеновский луч, ни за что не угадаешь, – продолжала интриговать сестру Джейн.
Когда наконец София вскрыла конверт и вытащила оттуда билет на семидневный тихоокеанский круиз до Новой Зеландии и обратно, она сначала закричала от радости, а затем уставилась на младшую сестру:
– Нет, Джейн, это слишком. Ты не можешь… Это же чертовски дорого. Да и потом – разве ты не угрохала все свои деньги на тот большой старый дом?
– Вовсе нет. Мой дорогой босс уговорил продавца уступить мне его всего за двести тысяч с небольшим, так что я смогла свой собственный продать дороже! Этот размен мне даже принес кое-какие денежки, плюс комиссионные за оба дома.
Самое удивительное, что все произошло действительно так просто и удачно, как она рассказала. В то ужасное воскресенье она явилась к Майклу и выдала ему открытым текстом, что случилось между ней, Мартином и Сэмом. Это было нелегкое решение, но иного в сложившейся ситуации Джейн и представить себе не могла. Она знала твердо: теперь она больше работать вместе с Сэмом не станет.
– Ради Бога, да открой же, – нетерпеливо потребовал Ник.
– Я тебя избаловала, – ответила София. – Ты же знаешь, я обожаю отгадывать, что за подарки мне принесли. Это ночная сорочка, верно?
– Мимо, – улыбнулась Джейн.
– Нет, не могу… Я не выдержу. – С этими словами София содрала оберточную бумагу и, задохнувшись от восторга, вытянула на руках два небольших матерчатых предмета. – Ник, ты только погляди, это купальник и пляжное полотенце! Джейн, это потрясающе! Мне они так нравятся!
– И как раз по фигуре! – намекнула ей Джейн. В последний месяц София серьезно взялась за себя и каждый день выезжала за город на велосипеде. Сегодня она выглядела подтянуто, свежо, потрясающе.
– Ух, мам, – вторгся в разговор Питер. – Папа тебя в таком одну на пляж не отпустит. Прекрасный подарок, тетя Джейн. Маме сейчас нужно было именно что-то в этом роде.
Краем глаза Джейн видела, что Ник поглядывает на новый купальник жены с осторожностью.
– Не слишком ли высок вырез на бедрах, ты не находишь? – проворчал он, чтобы что-то сказать.
– У Софии прекрасные ноги, – заметила Джейн. – Но это еще не все подарки. Вот, смотрите. – И она подняла руку с зажатым в ней большим коричневым конвертом.
– Что это? – попыталась определить София, помяв конверт пальцами.
– Если у тебя обычное зрение, а не рентгеновский луч, ни за что не угадаешь, – продолжала интриговать сестру Джейн.
Когда наконец София вскрыла конверт и вытащила оттуда билет на семидневный тихоокеанский круиз до Новой Зеландии и обратно, она сначала закричала от радости, а затем уставилась на младшую сестру:
– Нет, Джейн, это слишком. Ты не можешь… Это же чертовски дорого. Да и потом – разве ты не угрохала все свои деньги на тот большой старый дом?
– Вовсе нет. Мой дорогой босс уговорил продавца уступить мне его всего за двести тысяч с небольшим, так что я смогла свой собственный продать дороже! Этот размен мне даже принес кое-какие денежки, плюс комиссионные за оба дома.
Самое удивительное, что все произошло действительно так просто и удачно, как она рассказала. В то ужасное воскресенье она явилась к Майклу и выдала ему открытым текстом, что случилось между ней, Мартином и Сэмом. Это было нелегкое решение, но иного в сложившейся ситуации Джейн и представить себе не могла. Она знала твердо: теперь она больше работать вместе с Сэмом не станет.