Мак Канн сказал:
- Похоже на правду. Но как же собаки, которые не собаки? Их видел спятивший Лайас.
...На черном жеребце своем
Со сворой призрачной у ног
...Вспомнил я и ответил:
- Ваши догадки не хуже моих, Мак Канн. А что вы собираетесь делать с этими вашими людьми, если Рикори отдаст их в ваше распоряжение? У вас есть план?
Он уселся поудобнее.
- Ну, вот как. Если босс передаст их мне, значит, он сам собирается вернуться. А когда босс принимает решение, он действует быстро. Эти парни, которых я назвал, не боятся ни ада, ни его чертей. Все владеют оружием, но не отбросы какие-нибудь, хорошо выглядят, нормально себя ведут... почти всегда. Теперь вот к чему я веду. Если де Керадель действительно занят тем, о чем мы говорим, рано или поздно произойдет что-нибудь, что даст к нему доступ. Мне кажется, что эти двое нищих, которых он бросил в воду, это ошибка. Он не хочет ничего заметного, ничего подозрительного. Но, может, он и другие ошибки допустит. А мы будем тут как тут.
- Жители Беверли рады видеть меня. Пойду с двумя парнями к Эфу и скажу, что хотел бы попробовать пожить в доме, который они предлагают мне купить. За день-два подтянутся остальные. Приедут порыбачить с Мак Канном на досуге. Будем рыбачить, будем бродить по окрестностям. К тому времени как появится босс, мы все там будем знать. Ну, а уж там он скажет нам, что делать.
Доктор Лоуэлл сказал:
- Мак Канн, все это будет стоить денег. Я не соглашусь, если вы не позволите мне оплатить расходы.
Мак Канн улыбнулся.
- Не беспокойтесь об этом, док. Дом нам ничего не будет стоить. Об этом позаботятся Эф и его друзья. А что касается парней... ну, я тут по поручению босса кое-чем занимался, и у меня много денег. Да и босс за все заплатит. Ну, и еще... - в глазах Мак Канна блеснула алчность, - по тому, что говорили вы и доктор Беннет, в доме де Кераделя может ждать неплохая добыча.
Шокированный Лоуэлл воскликнул:
- Мак Канн!
Я рассмеялся, посмотрел на Мак Канна. И у меня появилась беспокойная мысль, что он, может быть, не такой уж незаинтересованный человек. Кажется прямым и откровенным, его рассказ подкрепляет все наши подозрения, но не слишком ли все кстати? Он и Рикори гангстеры и рэкетиры, они действуют жестоко, нарушая законы.
Я не сомневался, что в основном его рассказ правдив, что он действительно обнаружил деревню, полную страха и слухов. Но, может, это всего лишь слухи в маленькой общине, жители которой негодуют из-за того, что им теперь воспрещен доступ туда, куда они свободно проходили на протяжении многих поколений? Во многих местах Новой Англии соседи посчитают оскорблением, если вы на ночь задернете занавески на окнах. Если ничего плохого не делаете, зачем закрываться от соседей? Может, те же самые соображения лежат в основе беспокойства в Беверли? Все, что может происходить за стеной де Кераделя, нарисовано их воображением. И постепенно слухи будут становиться все более дикими.
Разбойнику нетрудно воспользоваться такой ситуацией; привести с собой банду, поселиться в заброшенном доме по соседству с имением де Кераделя. Потом, под каким-нибудь вымышленным предлогом, а может, и без него, утверждая, что нужно избавить жителей деревни от страха, опираясь на поддержку суеверных жителей, ночью преодолеть стену, ворваться в дом и ограбить его. Охранников можно "устранить", и никто не вмешается. Может, у Мак Канна есть информация о деньгах Ральстона и других.
Может, он уже известил Рикори о такой возможности, и посланная Лоуэллом телеграмма - только для отвода глаз.
Эти мысли промелькнули у меня в одно мгновение. Я сказал:
- Звучит прекрасно. Но нужно, чтобы кто-нибудь находился в самом доме и мог с вами связаться.
Мак Канн категорически ответил:
- Это сделать невозможно.
- Ошибаетесь. Я знаю человека, который может это сделать.
Он улыбнулся.
- Неужели? И кто же это?
- Я.
Лоуэлл склонился вперед, недоверчиво глядя на меня. Билл побледнел, и на лбу у него выступил пот. Мак Канн перестал улыбаться. Он спросил:
- Как вы собираетесь попасть туда?
- Через парадный вход, Мак Канн. В сущности у меня уже есть приглашение от мадемуазель де Керадель. Я его принял. Боюсь, я забыл сказать тебе об этом, Билл.
Билл мрачно ответил:
- Боюсь, что так. Вот зачем тебе нужен был адрес де Кераделя? И вот что ты делал, пока я спал... и вот почему...
Я легко заметил:
- Не имею ни малейшего представления, о чем это ты толкуешь, Билл. Мадемуазель - очень привлекательная женщина. Просто приглашение пришло, когда ты спал, и я его тут же принял. Вот и все.
Он задумчиво сказал:
- И немедленно...
Я торопливо прервал его:
- Ничего подобного, Билл. Забудь об этом. Вот как я оцениваю ситуацию...
Мак Канн прервал меня, глаза его сузились, лицо затвердело.
- Похоже, доктор Карнак, вы знаете эту девчонку де Керадель лучше, чем я думал. И многое другое тоже знаете.
Я весело ответил:
- Очень многое, Мак Канн. И так и останется. Как хотите. Ваша банда будет за стеной. А я внутри. Если хотите сотрудничать со мной, прекрасно. Не хотите, попробую поиграть один. Чего вы опасаетесь?
Он вспыхнул, руки его быстрым движением устремились вниз, к бокам. Он протянул:
- Я ничего не опасаюсь... просто хочу получше знать тех, с кем приходится работать.
Я рассмеялся:
- Можете мне поверить, Мак Канн, я не собираюсь вас предавать. Но больше ничего не скажу.
Билл, по-прежнему в поту, сказал:
- Я тебе это не позволю, Алан.
Я сказал:
- Слушайте. Либо де Керадель и мадемуазель довели до самоубийства Дика и остальных, либо нет. Если они это сделали, то при помощи каких-то темных знаний или гипнотическим внушением. В любом случае никакого доказательства, которое принял бы во внимание суд, нет. Но если де Керадель действительно проводит дьявольский эксперимент, на который намекнул, и если он приманивает, похищает или каким-либо другим образом добывает людей для человеческих жертвоприношений, в таком случае доказательства раздобыть можно и можно обвинить его в убийствах. И соответственно подвесить с петлей на шее. А также, - я поморщился при этой мысли, - и мадемуазель.
Но единственное место, где можно раздобыть доказательства, это Род Айленд. План Мак Канна хорош, но ведь он будет находиться за стеной и у него будет меньше возможностей для наблюдения. Так случилось, что я не только единственный имею доступ внутрь, я еще подготовлен для отправления туда... _ При этом я не смог сдержать обращенной к Биллу сардонической улыбки. - К тому же, Билл, если меня ждет опасность, то я убежден: она меньше, если я приму приглашение мадемуазель, чем если не приму.
Я подумал, что это истинная правда. Повинуясь призыву Дахут, я, вероятно, навсегда потеряю Элен. Если не повинуюсь - тоже ее потеряю. И мне не нравилась мысль о том, что может при этом случиться с нею и с Биллом. В моем мозгу боролись неверие и абсолютная убежденность в нечестивой власти мадемуазель. И я в одно и то же время и верил, и не верил.
Билл сказал:
- Тебе никогда не удавалось солгать, Алан.
Мак Канн протянул руку.
- Ну, ладно, док. Простите, что не так сказал. Ничего больше можете мне не говорить. И больше говорить не будем, потому что я хочу, чтобы доктор Беннет в этом не участвовал.
Билл горячо сказал:
- Не участвовал? К дьяволу! Я отправлюсь с Мак Канном.
- Я знаю, о чем говорю, - сказал я. - Я буду играть с Мак Канном. И с Рикори, если он появится. А ты в этом не участвуешь, Билл. Я не хочу, чтобы ты даже разговаривал с Рикори. Пусть все объясняет доктор Лоуэлл.
Билл упрямо сказал:
- Я поеду.
- Ты думаешь, тупица, я о тебе забочусь? Об Элен.
Лицо его снова побелело и на лбу выступили капли пота. Он медленно сказал:
- Вот оно что.
- Именно. Подумай об этом как следует. Нечего делать, Билл. Ты исключен.
Я повернулся к доктору Лоуэллу.
- У меня есть причины для того, чтобы говорить так. Надеюсь, вы меня поддержите. Думаю, для вас особой опасности нет. Но для Элен и Билла очень опасно.
Лоуэлл серьезно ответил:
- Я понял, Алан. Я вас не подведу.
Я встал. Посмотрел на Билла и рассмеялся. Сказал:
- У тебя такой вид, будто твой лучший друг только что прошел в маленькую зеленую дверь, из которой никто не возвращается. Ничего подобного, Билл. Я собираюсь навестить очаровательную женщину и ее, может быть, слегка свихнувшегося, но тем не менее гениального отца. Меня ждет очень интересное время. А если папа слишком уж спятит, меня выручит Мак Канн. Если ты мне понадобишься, я с тобой свяжусь. Существуют почта и телефон. Идемте, Мак Канн.
Мы вчетвером спустились в холл.
Я сказал:
- Билл, ничего не говори Элен, пока я с тобой не свяжусь.
И в этот момент открылась дверь и вошла Элен.
Глаза ее широко раскрылись, она выглядела расстроенной и сказала:
- Здравствуй, дорогой. Почему мне не сказали, что ты сегодня придешь? Я бы не уходила.
Она обняла меня за шею и поцеловала. Губы у нее мягкие и теплые, всю ее окружает аромат, не морского цветка, а цветка, растущего на земле.
- Я сам не знал о том, что приду.
- Ну, а сейчас иди обратно. Нам нужно о многом поговорить.
Я хотел побыть с Элен, но именно сегодня мне нельзя было с ней говорить. Я бросил невольный взгляд о помощи на Мак Канна.
Мак Канн понял. Он сказал:
- Простите, мисс Элен, но мы должны немедленно уходить.
Элен взглянула на него.
- Здравствуйте, Мак Канн. Я вас не заметила. А что вы собираетесь делать с этим моим человеком?
- Все, что прикажете, мисс Элен. - Мак Канн улыбался, но мне показалось, что он говорит чистую правду: что бы ни приказала ему Элен, он все бы выполнил.
Билл сказал:
- Алан должен идти, Элен.
Она сняла шляпу и пригладила волосы. Спокойно спросила:
- Дело де Кераделей, Алан?
Я кивнул, и она слегка побледнела. Я сказал:
- Ничего особенно важного, но, честно, я не могу остаться. Увидимся завтра, Элен. Давай встретимся у Маргенса за ленчем. Потом побродим, поужинаем и отправимся на какое-нибудь шоу. Я уже три года не был в театре.
Она одну-две минуты смотрела на меня, потом положила руки мне на плечи.
- Хорошо, Алан. Встретимся в два. Но приходи.
По дороге я поклялся себе, что что бы ни случилось: ад или наводнение, - я приду обязательно. И если Биллу придется несколько часов поразвлекать тень Дахут, что ж, он выдержит. В клубе мы с Мак Канном выпили, и я рассказал ему кое-что еще. Я сказал, что и де Керадель, и его дочь спятили и что меня приглашают потому, что мадемуазель кажется, что несколько тысяч лет назад мы были любовниками. Он молча слушал.
Когда я кончил, он сказал:
- Эти тени, док. Вы думаете, они реальны?
Я ответил:
- Не знаю, как они могут быть реальны. Но те, кто их видит, так считают.
Он кивнул с отсутствующим видом.
- Ну, с ними нужно обращаться, как с реальными. Но как надавить на тень? Впрочем, за их действия отвечают реальные люди. Вот на них надавить всегда можно.
Потом добавил:
- Например, эта девчонка де Керадель. Что вы о ней думаете? Я слышал, она очень красива. Безопасно к ней отправляться?
Я вспыхнул, потом холодно ответил:
- Когда мне понадобится охранник, Мак Канн, я дам вам знать.
Он ответил так же холодно:
- Я ничего не имел в виду. Только... не хочу, чтобы пострадала мисс Элен.
Это меня задело. Я горячо начал:
- Если бы не мисс Элен... - и замолк. Он наклонился ко мне, взгляд его стал менее жестким.
- Я так и думал. Вы боитесь за мисс Элен. Поэтому вы идете. Но, может, вы не тот способ защиты выбрали?
- А вы знаете лучший?
- Почему бы не отдать все мне в руки?
- Я знаю, против кого иду, Мак Канн, - сказал я ему.
Он вздохнул и сдался.
- Ну, ладно, скоро появится босс, а пока надо договориться, как поддерживать связь. Во-первых, у конца стены будет рыбачить лодка. Когда вы отправитесь?
- Когда за мной пошлют.
Он снова вздохнул, торжественно пожал мне руку и ушел. Я лег и уснул. На следующее утро в девять позвонил Билл и сказал, что Рикори телеграфировал необходимые инструкции и сообщил, что вылетает из Генуи в Париж, затем сядет на "Мавританию" и через неделю будет в Нью-Йорке. Позвонил с той же новостью Мак Канн, и мы договорились в полночь встретиться, чтобы обсудить совместные действия.
Я провел прекрасный день с Элен. Встретил ее у Маргенса и сказал:
- Это твой и мой день, дорогая. Ни о чем другом думать не будем. К дьяволу де Кераделей. Это последнее упоминание о них.
Она очаровательно ответила:
- Место рядом с дьяволом вполне им соответствует, дорогой.
Как я сказал, день был прекрасный, и задолго до его конца я понял, как сильно влюблен в Элен. Всякий раз как мысль о мадемуазель выползала из темного угла сознания, куда я ее затолкал, я заталкивал ее обратно, испытывая укол ненависти, как боль от жала. В половине одиннадцатого я попрощался с Элен у дверей Лоуэлла. Я спросил:
- Как насчет завтра?
- Очень хорошо. Если сможешь.
- А почему это я не смогу?
- День кончился, Алан. Ты не избавишься от Дахут так легко. - Я попытался ответить, она меня остановила. - Ты не знаешь, как я тебя люблю. Пообещай... если я тебе понадоблюсь... приходи ко мне... в любое время... и в любой... форме.
Я схватил ее за руки.
- В любой форме? Что ты этим хочешь сказать?
Они потянула мою голову вниз, прижалась губами - свирепо, нежно и страстно в одно и то же время. Открыла дверь, на мгновение повернулась.
Закрыла дверь. Я сел в такси и поехал в клуб, ругая мадемуазель более всесторонне, чем я это делал со времен Иса - если я тогда это делал. Мак Канн еще не появился, но меня ждала телеграмма. Я прочел:
Завтра в полдень у причала Ларчмонт-клуба вас будет ждать яхта. Она называется "Бриттис". Там я вас встречу. Искренне надеюсь, вы придете готовый остаться навсегда.
Ну, вот. Я не пропустил ни названия яхты, ни насмешки в этом "остаться навсегда". Элен - реальность, а Дахут - тень. Но я понял, что тень тоже становится подлинной реальностью. С печалью в сердце, с мрачным предчувствием, с сожалением об Элен, с которой я, возможно, распрощался навсегда, с жгучей ненавистью к этой женщине, которая так полупрезрительно призывает меня, - со всем этим я понимал, что ничего не остается делать, как повиноваться.
14. ЗА СТЕНОЙ ДЕ КЕРАДЕЛЯ
Когда я паковал саквояж, появился Мак Канн. Он удивленно посмотрел на меня.
- Вы куда-то отправляетесь, док?
В неожиданном порыве откровения я протянул ему телеграмму мадемуазель. Он молча прочел ее, поднял голову.
- Только что пришло? А мне показалось, вы говорили доктору Беннету, что приглашение у вас уже есть.
- Это, - терпеливо пояснил я, - только подтверждение предварительной договоренности, устанавливает время, которое не было установлено раньше. Можете сами увидеть, если прочтете внимательнее. - Я начал паковать второй саквояж. Мак Канн перечел телеграмму, некоторое время молча смотрел на меня, потом сказал:
- За доком Беннетом ходила одна из этих теней, верно?
Я резко повернулся к нему.
- Почему вы так думаете?
Он продолжал, как будто не слышал меня:
- А потом ее не стало, когда вы были с ним.
- Мак Канн, - сказал я, - вы сошли с ума. Почему вы так думаете?
Он вздохнул и ответил:
- Когда вы с ним спорили о том, чтобы ехать к де Кераделю, я удивился. Но когда увидел телеграмму, больше не удивлялся. Получил ответ.
- Ну и хорошо, - сказал я и продолжал паковаться. - И каков же ответ?
- Вы что-то отдали за тень доктора Беннета.
Я посмотрел на него и рассмеялся.
- У вас отличные идеи, Мак Канн. Что же я мог отдать, и кому, и зачем?
Мак Канн снова вздохнул и показал пальцем имя мадемуазель.
- С ней, - потом показал слова "остаться навсегда" и сказал: - И вы отдали это за тень.
- Мак Канн, - сказал я и подошел к нему. - Он действительно считал, что его преследует тень. Но только потому, что он слишком много думал об этом странном деле. И у него такая же идея о том, почему он освободился от... наваждения, что и у вас. Я хочу, чтобы вы пообещали ничего не говорить ему о своих подозрениях. И особенно не говорить мисс Элен. И если кто-нибудь из них заговорит с вами об этом, постарайтесь их разубедить. И у меня есть основания просить об этом, поверьте. Обещаете?
Он спросил:
- Мисс Элен еще ничего об этом не знает?
- Нет, если ей не сказал доктор Беннет после нашего ухода, - ответил я. Я с беспокойством подумал об этом и проклял свою глупость: почему я его не предупредил?
Он немного подумал, потом сказал:
- Хорошо, док. Но боссу я должен буду рассказать.
Я рассмеялся и ответил:
- Хорошо, Мак Канн. К тому времени игра будет кончена. Останутся посмертные процедуры.
Он резко спросил:
- Что вы этим хотите сказать?
- Ничего, - ответил я. И продолжал паковаться. Правда в том, что я и сам не знал, что хотел сказать.
Он сказал:
- Вы там будете завтра к вечеру. Я с ребятами задолго до темноты остановлюсь у старого козла. Вероятно, до следующего дня мы не пойдем в тот дом, о котором я вам рассказывал. У вас есть план, как нам связываться?
- Я думал об этом. - Я перестал укладывать вещи и сел на кровать. Не знаю, насколько тщательно за мной будут следить, будет ли у меня свобода передвижения. Ситуация... необычная и сложная. Очевидно, ни письмам, ни телеграммам я не могу довериться. Я могу приехать в деревню, но это не значит, что смогу связаться с вами, потому что, наверно, буду не один. Даже если вы будете там, весьма глупо было бы узнать вас и заговорить. А де Керадели не глупцы, Мак Канн, и они сразу поймут, в чем дело. Пока я не окажусь по другую сторону стены, могу предложить только одно.
- Вы так говорите, будто приговорены к пожизненному, - улыбнулся он.
- Нужно рассчитывать на худшее. Тогда не придется разочаровываться. Если поступит телеграмма - запишите, Мак Канн, - доктору Беннету: "Все в порядке. Не забудь переслать почту", как можно быстрее перебирайтесь через стену, как можно быстрее к дому - и огонь из всех калибров. Понятно, Мак Канн?
- Хорошо, - согласился он. - У меня тоже есть одна-две аналогичные мысли. Когда попадете туда, вам никто не помешает писать. Прекрасно. Пишите. Найдите возможность выбраться в "Беверли Хаус", я вам о нем рассказывал. Войдите. Кто бы с вами ни был, найдите возможность бросить письмо на пол или куда-нибудь. Никому не передавайте. После вашего ухода перевернут весь дом, но найдут. И я его получу.
- Дальше. У северного конца стены все время будут рыбачить парни. Если идти от дома, это слева. Там скала. Можете взобраться на нее и осмотреть окрестности. Вы ведь за стеной, и вам не помешают. Напишете другую записку, положите в маленькую бутылочку, побросаете в море камни и среди них бутылочку. А парни именно этого и будут ждать.
- Хорошо, - сказал я и налил ему. - Теперь только ждите телеграмму для Беннета и приводите своих мирмидонцев.
- Кого, кого? - переспросил Мак Канн.
- Ваших одаренных парней с пушками и лимонками.
- Хорошее название. Парням оно понравится. Ну-ка скажите еще раз.
Я сказал и добавил:
- И не забудьте сказать об этом доктору Беннету.
- Значит вы с ним до отъезда разговаривать не будете?
- Нет. И с мисс Элен тоже.
Он немного подумал, потом спросил:
- Вы вооружены, док?
Я показал ему свой 32 калибр. Он покачал головой.
- Вот этот лучше, док.
Полез под мышку и отстегнул кобуру. В ней был маленький пистолет с коротким стволом.
- 38 калибр, - сказал он. - Только броня выдержит. Держите свой прежний, а этот носите под мышкой. Носите всегда, днем и ночью. И прячьте. В кармане кобуры запасные заряды.
Я сказал:
- Спасибо, Мак, - и бросил его на кровать.
- Нет, надевайте и носите. К нему нужно привыкнуть.
- Хорошо, - сказал я. И послушался.
Он неторопливо выпил еще, сказал мягко:
- Конечно, есть прямой и легкий выход. Вам всего лишь нужно, когда сядете за стол с де Кераделем и его девчонкой, достать пушку и прикончить их. Я со своими парнями вас прикрою.
- Не знаю, Мак, - вздохнул я. - Честно, не знаю.
Он тоже вздохнул и встал.
- Вы слишком любопытны, док. Ну, что ж, действуйте по-своему...
У дверей он повернулся.
- Вы бы понравились боссу. Босс любит крепких парней.
И вышел. Я чувствовал себя посвященным в рыцари.
Написал короткую записку Биллу. Просто говорил, что когда принимаешь решение, отступать нельзя, нужно действовать, и поэтому с утра я буду в хозяйстве мадемуазель. Я ничего не написал о телеграмме: пусть думает, что это исключительно мое решение. Написал, что у Мак Канна есть для него важное сообщение, и если и когда он получит телеграмму от меня, это будет означать начало решительных действий.
И еще написал короткое письмо Элен...
На следующее утро я вышел из клуба рано - прежде чем доставили мои письма. Доехал на такси до Ларчмонта; незадолго до полудня был на пристани; там мне сказали, что меня ждет лодка с "Бриттис". Я нашел лодку. В ней оказались три человека, бретонцы или баски, трудно сказать. Странные люди, неподвижные лица, зрачки глаз необычно расширены, кожа желтовато-болезненная. Один из них взглянул на меня и лишенным выражения тоном спросил по-французски:
- Сир де Карнак?
Я нетерпеливо ответил:
- Доктор Карнак. - И сел на корме.
Он обернулся к остальным двоим.
- Сир де Карнак. Пошли.
Мы проплыли сквозь стаи мальков и направились к стройной серой яхте. Я спросил:
- Это "Бриттис"?"
Рулевой кивнул. Прекрасный корабль, около ста пятидесяти футов в длину, шхуна, созданная и оснащенная для быстрого движения. Мак Канн усомнился в ее океанских способностях. Напрасно.
Мадемуазель стояла у верха трапа. Вспоминая, как я с ней расстался в последний раз, я испытывал некоторое замешательство. Я заранее подумал об этом и решил держаться как ни в чем не бывало - если она позволит. Способ, которым я спасся, сбежал из ее спальни, был вовсе не романтичным. Но я надеялся, что ее способности, адские или любые другие, не помогли ей восстановить картину моего бегства. Поэтому, поднявшись по трапу, я с в идиотским весельем заявил:
- Здравствуйте, Дахут. Вы прекрасно выглядите.
И это правда. Ничего от Дахут из древнего Иса, ничего от королевы теней, ничего от ведьмы. На ней щегольской белый спортивный костюм, и бледные золотые волосы не создают никакого ореола вокруг головы. Напротив, на голове у нее мудреная маленькая зеленая вязаная шляпка. Большие фиолетовые глаза смотрят ясно, и в них нет ни следа светло-лиловых адских искорок. Внешне просто исключительно красивая женщина, и не более опасна, чем любая другая красавица.
Но я знал, что это не так, и что-то говорило мне, что нужно удвоить бдительность.
Она рассмеялась и протянула мне руку:
- Добро пожаловать, Алан.
С легкой загадочной улыбкой взглянула на два мои саквояжа и провела вниз, в роскошную небольшую каюту. Сказала самым обычным тоном:
- Я подожду вас на палубе. Не задерживайтесь. Ленч готов.
Яхта уже двинулась. Я взглянул в иллюминатор и удивился тому, как мы далеко от берега. "Бриттис" даже быстроходнее, чем я считал. Через несколько минут я поднялся на палубу и присоединился к мадемуазель. Она разговаривала с капитаном, которого представила мне под добрым старым бретонским именем Браз, а меня ему как "сира де Карнака". Капитан был плотнее остальных членов экипажа, но с тем же неподвижным лицом и странно расширенными зрачками. Я видел, как эти зрачки вдруг сузились, в глазах блеснуло такое выражение, будто он припоминает...
Я знал, что это не просто неподвижность, отсутствие выражения. Это уход. Сознание этого человека жило в собственном мире, он действовал и отвечал на внешние раздражения почти исключительно инстинктивно. По какой-то причине его истинное сознание выглянуло наружу на мгновение под воздействием древнего имени.
Остальные члены экипажа тоже в таком странном состоянии?
Я сказал:
- Капитан Браз, я предпочел бы, чтобы меня называли доктор Карнак, а не сир де Карнак.
Я внимательно смотрел на него. Он не ответил, лицо его осталось невыразительным, глаза широко раскрытыми и пустыми. Он меня как будто и не слышал. Мадемуазель сказала:
- Владыка Карнака совершит с нами много путешествий.
Он поклонился и поцеловал мне руку; ответил таким же лишенным выражения голосом, как и человек в лодке:
- Владыка Карнака оказывает мне великую честь.
Он поклонился мадемуазель и ушел. Я смотрел ему вслед, и по спине побежал холодок. Как будто говорил автомат, автомат из плоти и крови, который видит меня не таким, каким я есть, а таким, как ему приказано видеть.
Мадемуазель с откровенной насмешкой смотрела на меня. Я равнодушно заметил:
- У вас на корабле превосходная дисциплина, Дахут.
Она опять рассмеялась.
- Превосходная, Алан. Начнем ленч.
Ленч тоже оказался превосходным. Даже слишком. Двое слуг были похожи на остальных членов экипажа, и прислуживали нам они на коленях. Мадемуазель оказалась прекрасной хозяйкой. Мы говорили о том, о сем... и постепенно я забывал о том, кто она такая. только к концу еды то, о чем мы оба думали, проявилось.
Я сказал, почти про себя:
- Здесь встречаются феодальное и современное.
Она спокойно ответила:
- Как и во мне. Но вы слишком консервативны, говоря о феодальных временах, Алан. Мои слуги уходят гораздо дальше. Как и я тоже.
Я ничего не ответил. Она подняла бокал с вином, поворачивая его, чтобы в нем заблестели искорки света, и добавила так же спокойно:
- Похоже на правду. Но как же собаки, которые не собаки? Их видел спятивший Лайас.
...На черном жеребце своем
Со сворой призрачной у ног
...Вспомнил я и ответил:
- Ваши догадки не хуже моих, Мак Канн. А что вы собираетесь делать с этими вашими людьми, если Рикори отдаст их в ваше распоряжение? У вас есть план?
Он уселся поудобнее.
- Ну, вот как. Если босс передаст их мне, значит, он сам собирается вернуться. А когда босс принимает решение, он действует быстро. Эти парни, которых я назвал, не боятся ни ада, ни его чертей. Все владеют оружием, но не отбросы какие-нибудь, хорошо выглядят, нормально себя ведут... почти всегда. Теперь вот к чему я веду. Если де Керадель действительно занят тем, о чем мы говорим, рано или поздно произойдет что-нибудь, что даст к нему доступ. Мне кажется, что эти двое нищих, которых он бросил в воду, это ошибка. Он не хочет ничего заметного, ничего подозрительного. Но, может, он и другие ошибки допустит. А мы будем тут как тут.
- Жители Беверли рады видеть меня. Пойду с двумя парнями к Эфу и скажу, что хотел бы попробовать пожить в доме, который они предлагают мне купить. За день-два подтянутся остальные. Приедут порыбачить с Мак Канном на досуге. Будем рыбачить, будем бродить по окрестностям. К тому времени как появится босс, мы все там будем знать. Ну, а уж там он скажет нам, что делать.
Доктор Лоуэлл сказал:
- Мак Канн, все это будет стоить денег. Я не соглашусь, если вы не позволите мне оплатить расходы.
Мак Канн улыбнулся.
- Не беспокойтесь об этом, док. Дом нам ничего не будет стоить. Об этом позаботятся Эф и его друзья. А что касается парней... ну, я тут по поручению босса кое-чем занимался, и у меня много денег. Да и босс за все заплатит. Ну, и еще... - в глазах Мак Канна блеснула алчность, - по тому, что говорили вы и доктор Беннет, в доме де Кераделя может ждать неплохая добыча.
Шокированный Лоуэлл воскликнул:
- Мак Канн!
Я рассмеялся, посмотрел на Мак Канна. И у меня появилась беспокойная мысль, что он, может быть, не такой уж незаинтересованный человек. Кажется прямым и откровенным, его рассказ подкрепляет все наши подозрения, но не слишком ли все кстати? Он и Рикори гангстеры и рэкетиры, они действуют жестоко, нарушая законы.
Я не сомневался, что в основном его рассказ правдив, что он действительно обнаружил деревню, полную страха и слухов. Но, может, это всего лишь слухи в маленькой общине, жители которой негодуют из-за того, что им теперь воспрещен доступ туда, куда они свободно проходили на протяжении многих поколений? Во многих местах Новой Англии соседи посчитают оскорблением, если вы на ночь задернете занавески на окнах. Если ничего плохого не делаете, зачем закрываться от соседей? Может, те же самые соображения лежат в основе беспокойства в Беверли? Все, что может происходить за стеной де Кераделя, нарисовано их воображением. И постепенно слухи будут становиться все более дикими.
Разбойнику нетрудно воспользоваться такой ситуацией; привести с собой банду, поселиться в заброшенном доме по соседству с имением де Кераделя. Потом, под каким-нибудь вымышленным предлогом, а может, и без него, утверждая, что нужно избавить жителей деревни от страха, опираясь на поддержку суеверных жителей, ночью преодолеть стену, ворваться в дом и ограбить его. Охранников можно "устранить", и никто не вмешается. Может, у Мак Канна есть информация о деньгах Ральстона и других.
Может, он уже известил Рикори о такой возможности, и посланная Лоуэллом телеграмма - только для отвода глаз.
Эти мысли промелькнули у меня в одно мгновение. Я сказал:
- Звучит прекрасно. Но нужно, чтобы кто-нибудь находился в самом доме и мог с вами связаться.
Мак Канн категорически ответил:
- Это сделать невозможно.
- Ошибаетесь. Я знаю человека, который может это сделать.
Он улыбнулся.
- Неужели? И кто же это?
- Я.
Лоуэлл склонился вперед, недоверчиво глядя на меня. Билл побледнел, и на лбу у него выступил пот. Мак Канн перестал улыбаться. Он спросил:
- Как вы собираетесь попасть туда?
- Через парадный вход, Мак Канн. В сущности у меня уже есть приглашение от мадемуазель де Керадель. Я его принял. Боюсь, я забыл сказать тебе об этом, Билл.
Билл мрачно ответил:
- Боюсь, что так. Вот зачем тебе нужен был адрес де Кераделя? И вот что ты делал, пока я спал... и вот почему...
Я легко заметил:
- Не имею ни малейшего представления, о чем это ты толкуешь, Билл. Мадемуазель - очень привлекательная женщина. Просто приглашение пришло, когда ты спал, и я его тут же принял. Вот и все.
Он задумчиво сказал:
- И немедленно...
Я торопливо прервал его:
- Ничего подобного, Билл. Забудь об этом. Вот как я оцениваю ситуацию...
Мак Канн прервал меня, глаза его сузились, лицо затвердело.
- Похоже, доктор Карнак, вы знаете эту девчонку де Керадель лучше, чем я думал. И многое другое тоже знаете.
Я весело ответил:
- Очень многое, Мак Канн. И так и останется. Как хотите. Ваша банда будет за стеной. А я внутри. Если хотите сотрудничать со мной, прекрасно. Не хотите, попробую поиграть один. Чего вы опасаетесь?
Он вспыхнул, руки его быстрым движением устремились вниз, к бокам. Он протянул:
- Я ничего не опасаюсь... просто хочу получше знать тех, с кем приходится работать.
Я рассмеялся:
- Можете мне поверить, Мак Канн, я не собираюсь вас предавать. Но больше ничего не скажу.
Билл, по-прежнему в поту, сказал:
- Я тебе это не позволю, Алан.
Я сказал:
- Слушайте. Либо де Керадель и мадемуазель довели до самоубийства Дика и остальных, либо нет. Если они это сделали, то при помощи каких-то темных знаний или гипнотическим внушением. В любом случае никакого доказательства, которое принял бы во внимание суд, нет. Но если де Керадель действительно проводит дьявольский эксперимент, на который намекнул, и если он приманивает, похищает или каким-либо другим образом добывает людей для человеческих жертвоприношений, в таком случае доказательства раздобыть можно и можно обвинить его в убийствах. И соответственно подвесить с петлей на шее. А также, - я поморщился при этой мысли, - и мадемуазель.
Но единственное место, где можно раздобыть доказательства, это Род Айленд. План Мак Канна хорош, но ведь он будет находиться за стеной и у него будет меньше возможностей для наблюдения. Так случилось, что я не только единственный имею доступ внутрь, я еще подготовлен для отправления туда... _ При этом я не смог сдержать обращенной к Биллу сардонической улыбки. - К тому же, Билл, если меня ждет опасность, то я убежден: она меньше, если я приму приглашение мадемуазель, чем если не приму.
Я подумал, что это истинная правда. Повинуясь призыву Дахут, я, вероятно, навсегда потеряю Элен. Если не повинуюсь - тоже ее потеряю. И мне не нравилась мысль о том, что может при этом случиться с нею и с Биллом. В моем мозгу боролись неверие и абсолютная убежденность в нечестивой власти мадемуазель. И я в одно и то же время и верил, и не верил.
Билл сказал:
- Тебе никогда не удавалось солгать, Алан.
Мак Канн протянул руку.
- Ну, ладно, док. Простите, что не так сказал. Ничего больше можете мне не говорить. И больше говорить не будем, потому что я хочу, чтобы доктор Беннет в этом не участвовал.
Билл горячо сказал:
- Не участвовал? К дьяволу! Я отправлюсь с Мак Канном.
- Я знаю, о чем говорю, - сказал я. - Я буду играть с Мак Канном. И с Рикори, если он появится. А ты в этом не участвуешь, Билл. Я не хочу, чтобы ты даже разговаривал с Рикори. Пусть все объясняет доктор Лоуэлл.
Билл упрямо сказал:
- Я поеду.
- Ты думаешь, тупица, я о тебе забочусь? Об Элен.
Лицо его снова побелело и на лбу выступили капли пота. Он медленно сказал:
- Вот оно что.
- Именно. Подумай об этом как следует. Нечего делать, Билл. Ты исключен.
Я повернулся к доктору Лоуэллу.
- У меня есть причины для того, чтобы говорить так. Надеюсь, вы меня поддержите. Думаю, для вас особой опасности нет. Но для Элен и Билла очень опасно.
Лоуэлл серьезно ответил:
- Я понял, Алан. Я вас не подведу.
Я встал. Посмотрел на Билла и рассмеялся. Сказал:
- У тебя такой вид, будто твой лучший друг только что прошел в маленькую зеленую дверь, из которой никто не возвращается. Ничего подобного, Билл. Я собираюсь навестить очаровательную женщину и ее, может быть, слегка свихнувшегося, но тем не менее гениального отца. Меня ждет очень интересное время. А если папа слишком уж спятит, меня выручит Мак Канн. Если ты мне понадобишься, я с тобой свяжусь. Существуют почта и телефон. Идемте, Мак Канн.
Мы вчетвером спустились в холл.
Я сказал:
- Билл, ничего не говори Элен, пока я с тобой не свяжусь.
И в этот момент открылась дверь и вошла Элен.
Глаза ее широко раскрылись, она выглядела расстроенной и сказала:
- Здравствуй, дорогой. Почему мне не сказали, что ты сегодня придешь? Я бы не уходила.
Она обняла меня за шею и поцеловала. Губы у нее мягкие и теплые, всю ее окружает аромат, не морского цветка, а цветка, растущего на земле.
- Я сам не знал о том, что приду.
- Ну, а сейчас иди обратно. Нам нужно о многом поговорить.
Я хотел побыть с Элен, но именно сегодня мне нельзя было с ней говорить. Я бросил невольный взгляд о помощи на Мак Канна.
Мак Канн понял. Он сказал:
- Простите, мисс Элен, но мы должны немедленно уходить.
Элен взглянула на него.
- Здравствуйте, Мак Канн. Я вас не заметила. А что вы собираетесь делать с этим моим человеком?
- Все, что прикажете, мисс Элен. - Мак Канн улыбался, но мне показалось, что он говорит чистую правду: что бы ни приказала ему Элен, он все бы выполнил.
Билл сказал:
- Алан должен идти, Элен.
Она сняла шляпу и пригладила волосы. Спокойно спросила:
- Дело де Кераделей, Алан?
Я кивнул, и она слегка побледнела. Я сказал:
- Ничего особенно важного, но, честно, я не могу остаться. Увидимся завтра, Элен. Давай встретимся у Маргенса за ленчем. Потом побродим, поужинаем и отправимся на какое-нибудь шоу. Я уже три года не был в театре.
Она одну-две минуты смотрела на меня, потом положила руки мне на плечи.
- Хорошо, Алан. Встретимся в два. Но приходи.
По дороге я поклялся себе, что что бы ни случилось: ад или наводнение, - я приду обязательно. И если Биллу придется несколько часов поразвлекать тень Дахут, что ж, он выдержит. В клубе мы с Мак Канном выпили, и я рассказал ему кое-что еще. Я сказал, что и де Керадель, и его дочь спятили и что меня приглашают потому, что мадемуазель кажется, что несколько тысяч лет назад мы были любовниками. Он молча слушал.
Когда я кончил, он сказал:
- Эти тени, док. Вы думаете, они реальны?
Я ответил:
- Не знаю, как они могут быть реальны. Но те, кто их видит, так считают.
Он кивнул с отсутствующим видом.
- Ну, с ними нужно обращаться, как с реальными. Но как надавить на тень? Впрочем, за их действия отвечают реальные люди. Вот на них надавить всегда можно.
Потом добавил:
- Например, эта девчонка де Керадель. Что вы о ней думаете? Я слышал, она очень красива. Безопасно к ней отправляться?
Я вспыхнул, потом холодно ответил:
- Когда мне понадобится охранник, Мак Канн, я дам вам знать.
Он ответил так же холодно:
- Я ничего не имел в виду. Только... не хочу, чтобы пострадала мисс Элен.
Это меня задело. Я горячо начал:
- Если бы не мисс Элен... - и замолк. Он наклонился ко мне, взгляд его стал менее жестким.
- Я так и думал. Вы боитесь за мисс Элен. Поэтому вы идете. Но, может, вы не тот способ защиты выбрали?
- А вы знаете лучший?
- Почему бы не отдать все мне в руки?
- Я знаю, против кого иду, Мак Канн, - сказал я ему.
Он вздохнул и сдался.
- Ну, ладно, скоро появится босс, а пока надо договориться, как поддерживать связь. Во-первых, у конца стены будет рыбачить лодка. Когда вы отправитесь?
- Когда за мной пошлют.
Он снова вздохнул, торжественно пожал мне руку и ушел. Я лег и уснул. На следующее утро в девять позвонил Билл и сказал, что Рикори телеграфировал необходимые инструкции и сообщил, что вылетает из Генуи в Париж, затем сядет на "Мавританию" и через неделю будет в Нью-Йорке. Позвонил с той же новостью Мак Канн, и мы договорились в полночь встретиться, чтобы обсудить совместные действия.
Я провел прекрасный день с Элен. Встретил ее у Маргенса и сказал:
- Это твой и мой день, дорогая. Ни о чем другом думать не будем. К дьяволу де Кераделей. Это последнее упоминание о них.
Она очаровательно ответила:
- Место рядом с дьяволом вполне им соответствует, дорогой.
Как я сказал, день был прекрасный, и задолго до его конца я понял, как сильно влюблен в Элен. Всякий раз как мысль о мадемуазель выползала из темного угла сознания, куда я ее затолкал, я заталкивал ее обратно, испытывая укол ненависти, как боль от жала. В половине одиннадцатого я попрощался с Элен у дверей Лоуэлла. Я спросил:
- Как насчет завтра?
- Очень хорошо. Если сможешь.
- А почему это я не смогу?
- День кончился, Алан. Ты не избавишься от Дахут так легко. - Я попытался ответить, она меня остановила. - Ты не знаешь, как я тебя люблю. Пообещай... если я тебе понадоблюсь... приходи ко мне... в любое время... и в любой... форме.
Я схватил ее за руки.
- В любой форме? Что ты этим хочешь сказать?
Они потянула мою голову вниз, прижалась губами - свирепо, нежно и страстно в одно и то же время. Открыла дверь, на мгновение повернулась.
Закрыла дверь. Я сел в такси и поехал в клуб, ругая мадемуазель более всесторонне, чем я это делал со времен Иса - если я тогда это делал. Мак Канн еще не появился, но меня ждала телеграмма. Я прочел:
Завтра в полдень у причала Ларчмонт-клуба вас будет ждать яхта. Она называется "Бриттис". Там я вас встречу. Искренне надеюсь, вы придете готовый остаться навсегда.
Ну, вот. Я не пропустил ни названия яхты, ни насмешки в этом "остаться навсегда". Элен - реальность, а Дахут - тень. Но я понял, что тень тоже становится подлинной реальностью. С печалью в сердце, с мрачным предчувствием, с сожалением об Элен, с которой я, возможно, распрощался навсегда, с жгучей ненавистью к этой женщине, которая так полупрезрительно призывает меня, - со всем этим я понимал, что ничего не остается делать, как повиноваться.
14. ЗА СТЕНОЙ ДЕ КЕРАДЕЛЯ
Когда я паковал саквояж, появился Мак Канн. Он удивленно посмотрел на меня.
- Вы куда-то отправляетесь, док?
В неожиданном порыве откровения я протянул ему телеграмму мадемуазель. Он молча прочел ее, поднял голову.
- Только что пришло? А мне показалось, вы говорили доктору Беннету, что приглашение у вас уже есть.
- Это, - терпеливо пояснил я, - только подтверждение предварительной договоренности, устанавливает время, которое не было установлено раньше. Можете сами увидеть, если прочтете внимательнее. - Я начал паковать второй саквояж. Мак Канн перечел телеграмму, некоторое время молча смотрел на меня, потом сказал:
- За доком Беннетом ходила одна из этих теней, верно?
Я резко повернулся к нему.
- Почему вы так думаете?
Он продолжал, как будто не слышал меня:
- А потом ее не стало, когда вы были с ним.
- Мак Канн, - сказал я, - вы сошли с ума. Почему вы так думаете?
Он вздохнул и ответил:
- Когда вы с ним спорили о том, чтобы ехать к де Кераделю, я удивился. Но когда увидел телеграмму, больше не удивлялся. Получил ответ.
- Ну и хорошо, - сказал я и продолжал паковаться. - И каков же ответ?
- Вы что-то отдали за тень доктора Беннета.
Я посмотрел на него и рассмеялся.
- У вас отличные идеи, Мак Канн. Что же я мог отдать, и кому, и зачем?
Мак Канн снова вздохнул и показал пальцем имя мадемуазель.
- С ней, - потом показал слова "остаться навсегда" и сказал: - И вы отдали это за тень.
- Мак Канн, - сказал я и подошел к нему. - Он действительно считал, что его преследует тень. Но только потому, что он слишком много думал об этом странном деле. И у него такая же идея о том, почему он освободился от... наваждения, что и у вас. Я хочу, чтобы вы пообещали ничего не говорить ему о своих подозрениях. И особенно не говорить мисс Элен. И если кто-нибудь из них заговорит с вами об этом, постарайтесь их разубедить. И у меня есть основания просить об этом, поверьте. Обещаете?
Он спросил:
- Мисс Элен еще ничего об этом не знает?
- Нет, если ей не сказал доктор Беннет после нашего ухода, - ответил я. Я с беспокойством подумал об этом и проклял свою глупость: почему я его не предупредил?
Он немного подумал, потом сказал:
- Хорошо, док. Но боссу я должен буду рассказать.
Я рассмеялся и ответил:
- Хорошо, Мак Канн. К тому времени игра будет кончена. Останутся посмертные процедуры.
Он резко спросил:
- Что вы этим хотите сказать?
- Ничего, - ответил я. И продолжал паковаться. Правда в том, что я и сам не знал, что хотел сказать.
Он сказал:
- Вы там будете завтра к вечеру. Я с ребятами задолго до темноты остановлюсь у старого козла. Вероятно, до следующего дня мы не пойдем в тот дом, о котором я вам рассказывал. У вас есть план, как нам связываться?
- Я думал об этом. - Я перестал укладывать вещи и сел на кровать. Не знаю, насколько тщательно за мной будут следить, будет ли у меня свобода передвижения. Ситуация... необычная и сложная. Очевидно, ни письмам, ни телеграммам я не могу довериться. Я могу приехать в деревню, но это не значит, что смогу связаться с вами, потому что, наверно, буду не один. Даже если вы будете там, весьма глупо было бы узнать вас и заговорить. А де Керадели не глупцы, Мак Канн, и они сразу поймут, в чем дело. Пока я не окажусь по другую сторону стены, могу предложить только одно.
- Вы так говорите, будто приговорены к пожизненному, - улыбнулся он.
- Нужно рассчитывать на худшее. Тогда не придется разочаровываться. Если поступит телеграмма - запишите, Мак Канн, - доктору Беннету: "Все в порядке. Не забудь переслать почту", как можно быстрее перебирайтесь через стену, как можно быстрее к дому - и огонь из всех калибров. Понятно, Мак Канн?
- Хорошо, - согласился он. - У меня тоже есть одна-две аналогичные мысли. Когда попадете туда, вам никто не помешает писать. Прекрасно. Пишите. Найдите возможность выбраться в "Беверли Хаус", я вам о нем рассказывал. Войдите. Кто бы с вами ни был, найдите возможность бросить письмо на пол или куда-нибудь. Никому не передавайте. После вашего ухода перевернут весь дом, но найдут. И я его получу.
- Дальше. У северного конца стены все время будут рыбачить парни. Если идти от дома, это слева. Там скала. Можете взобраться на нее и осмотреть окрестности. Вы ведь за стеной, и вам не помешают. Напишете другую записку, положите в маленькую бутылочку, побросаете в море камни и среди них бутылочку. А парни именно этого и будут ждать.
- Хорошо, - сказал я и налил ему. - Теперь только ждите телеграмму для Беннета и приводите своих мирмидонцев.
- Кого, кого? - переспросил Мак Канн.
- Ваших одаренных парней с пушками и лимонками.
- Хорошее название. Парням оно понравится. Ну-ка скажите еще раз.
Я сказал и добавил:
- И не забудьте сказать об этом доктору Беннету.
- Значит вы с ним до отъезда разговаривать не будете?
- Нет. И с мисс Элен тоже.
Он немного подумал, потом спросил:
- Вы вооружены, док?
Я показал ему свой 32 калибр. Он покачал головой.
- Вот этот лучше, док.
Полез под мышку и отстегнул кобуру. В ней был маленький пистолет с коротким стволом.
- 38 калибр, - сказал он. - Только броня выдержит. Держите свой прежний, а этот носите под мышкой. Носите всегда, днем и ночью. И прячьте. В кармане кобуры запасные заряды.
Я сказал:
- Спасибо, Мак, - и бросил его на кровать.
- Нет, надевайте и носите. К нему нужно привыкнуть.
- Хорошо, - сказал я. И послушался.
Он неторопливо выпил еще, сказал мягко:
- Конечно, есть прямой и легкий выход. Вам всего лишь нужно, когда сядете за стол с де Кераделем и его девчонкой, достать пушку и прикончить их. Я со своими парнями вас прикрою.
- Не знаю, Мак, - вздохнул я. - Честно, не знаю.
Он тоже вздохнул и встал.
- Вы слишком любопытны, док. Ну, что ж, действуйте по-своему...
У дверей он повернулся.
- Вы бы понравились боссу. Босс любит крепких парней.
И вышел. Я чувствовал себя посвященным в рыцари.
Написал короткую записку Биллу. Просто говорил, что когда принимаешь решение, отступать нельзя, нужно действовать, и поэтому с утра я буду в хозяйстве мадемуазель. Я ничего не написал о телеграмме: пусть думает, что это исключительно мое решение. Написал, что у Мак Канна есть для него важное сообщение, и если и когда он получит телеграмму от меня, это будет означать начало решительных действий.
И еще написал короткое письмо Элен...
На следующее утро я вышел из клуба рано - прежде чем доставили мои письма. Доехал на такси до Ларчмонта; незадолго до полудня был на пристани; там мне сказали, что меня ждет лодка с "Бриттис". Я нашел лодку. В ней оказались три человека, бретонцы или баски, трудно сказать. Странные люди, неподвижные лица, зрачки глаз необычно расширены, кожа желтовато-болезненная. Один из них взглянул на меня и лишенным выражения тоном спросил по-французски:
- Сир де Карнак?
Я нетерпеливо ответил:
- Доктор Карнак. - И сел на корме.
Он обернулся к остальным двоим.
- Сир де Карнак. Пошли.
Мы проплыли сквозь стаи мальков и направились к стройной серой яхте. Я спросил:
- Это "Бриттис"?"
Рулевой кивнул. Прекрасный корабль, около ста пятидесяти футов в длину, шхуна, созданная и оснащенная для быстрого движения. Мак Канн усомнился в ее океанских способностях. Напрасно.
Мадемуазель стояла у верха трапа. Вспоминая, как я с ней расстался в последний раз, я испытывал некоторое замешательство. Я заранее подумал об этом и решил держаться как ни в чем не бывало - если она позволит. Способ, которым я спасся, сбежал из ее спальни, был вовсе не романтичным. Но я надеялся, что ее способности, адские или любые другие, не помогли ей восстановить картину моего бегства. Поэтому, поднявшись по трапу, я с в идиотским весельем заявил:
- Здравствуйте, Дахут. Вы прекрасно выглядите.
И это правда. Ничего от Дахут из древнего Иса, ничего от королевы теней, ничего от ведьмы. На ней щегольской белый спортивный костюм, и бледные золотые волосы не создают никакого ореола вокруг головы. Напротив, на голове у нее мудреная маленькая зеленая вязаная шляпка. Большие фиолетовые глаза смотрят ясно, и в них нет ни следа светло-лиловых адских искорок. Внешне просто исключительно красивая женщина, и не более опасна, чем любая другая красавица.
Но я знал, что это не так, и что-то говорило мне, что нужно удвоить бдительность.
Она рассмеялась и протянула мне руку:
- Добро пожаловать, Алан.
С легкой загадочной улыбкой взглянула на два мои саквояжа и провела вниз, в роскошную небольшую каюту. Сказала самым обычным тоном:
- Я подожду вас на палубе. Не задерживайтесь. Ленч готов.
Яхта уже двинулась. Я взглянул в иллюминатор и удивился тому, как мы далеко от берега. "Бриттис" даже быстроходнее, чем я считал. Через несколько минут я поднялся на палубу и присоединился к мадемуазель. Она разговаривала с капитаном, которого представила мне под добрым старым бретонским именем Браз, а меня ему как "сира де Карнака". Капитан был плотнее остальных членов экипажа, но с тем же неподвижным лицом и странно расширенными зрачками. Я видел, как эти зрачки вдруг сузились, в глазах блеснуло такое выражение, будто он припоминает...
Я знал, что это не просто неподвижность, отсутствие выражения. Это уход. Сознание этого человека жило в собственном мире, он действовал и отвечал на внешние раздражения почти исключительно инстинктивно. По какой-то причине его истинное сознание выглянуло наружу на мгновение под воздействием древнего имени.
Остальные члены экипажа тоже в таком странном состоянии?
Я сказал:
- Капитан Браз, я предпочел бы, чтобы меня называли доктор Карнак, а не сир де Карнак.
Я внимательно смотрел на него. Он не ответил, лицо его осталось невыразительным, глаза широко раскрытыми и пустыми. Он меня как будто и не слышал. Мадемуазель сказала:
- Владыка Карнака совершит с нами много путешествий.
Он поклонился и поцеловал мне руку; ответил таким же лишенным выражения голосом, как и человек в лодке:
- Владыка Карнака оказывает мне великую честь.
Он поклонился мадемуазель и ушел. Я смотрел ему вслед, и по спине побежал холодок. Как будто говорил автомат, автомат из плоти и крови, который видит меня не таким, каким я есть, а таким, как ему приказано видеть.
Мадемуазель с откровенной насмешкой смотрела на меня. Я равнодушно заметил:
- У вас на корабле превосходная дисциплина, Дахут.
Она опять рассмеялась.
- Превосходная, Алан. Начнем ленч.
Ленч тоже оказался превосходным. Даже слишком. Двое слуг были похожи на остальных членов экипажа, и прислуживали нам они на коленях. Мадемуазель оказалась прекрасной хозяйкой. Мы говорили о том, о сем... и постепенно я забывал о том, кто она такая. только к концу еды то, о чем мы оба думали, проявилось.
Я сказал, почти про себя:
- Здесь встречаются феодальное и современное.
Она спокойно ответила:
- Как и во мне. Но вы слишком консервативны, говоря о феодальных временах, Алан. Мои слуги уходят гораздо дальше. Как и я тоже.
Я ничего не ответил. Она подняла бокал с вином, поворачивая его, чтобы в нем заблестели искорки света, и добавила так же спокойно: