Меррит Абрахам Грэйс. Семь шагов к Сатане

   – Руки вверх! – рявкнул маленький человек. – Верх! Раз-два – и я размажу твои кишки по стене!
   Сатана высоко поднял руки.
   Я бросился вперед. Зажимы расстегнулись так стремительно, что я упал на колени. Просунув руку в щель, я нащупал ствол пистолета. Я схватил его – палач Санчал присел, готовый прыгнуть. Я выстрелил от пола и с точностью, которая доставила мне живейшую радость, прострелил Санчалу голову. Он упал и покатился по ступеням.
   Рабы кефта стояли ошеломленные, в нерешительности, ожидая приказа.
   – Одно движение этих ублюдков – и ты разлетишься на куски, – услышал я голос Гарри. – Быстро говори им!
   И он яростно ткнул пистолетом Сатану в бок.
   Сатана заговорил. Голос, доносившийся с его губ, был похож на звуки кошмара. До сих пор я не люблю вспоминать его. Команда была дана на незнакомом языке, и у меня тут же появилось подозрение, что в ней содержалось нечто большее, чем просто приказ оставаться на месте. Рабы опустили свои петли. И отошли к стенам.
   Я одним прыжком поднялся по лестнице. Ева стояла рядом с Баркером. Она обошла трон Сатаны с одной стороны, я – с другой, и мы встретились.
   Гул в амфитеатре снова усилился. В полутьме люди боролись друг с другом. Бежали по ступеням. По краям светового круга появилось множество фигур.
   Вперед выступил Консардайн.
   Лицо его было смертельно бледным. Глаза горели огнем, не уступавшим огню Сатаны. Руки он протянул вперед, пальцы были согнуты, как когти. Он шел вперед, как ходячая смерть. И глаза его не отрывались от Сатаны.
   – Еще нет, – прошептал Баркер. – Остановите его, капитан.
   – Консардайн! – позвал я. – Стойте!
   Он не обращал внимания. Шел медленно, как во сне, и взгляд по-прежнему не отрывался от Сатаны.
   – Консардайн! – резко крикнул я. – Остановитесь! Я застрелю вас! Я серьезно! Я не хочу вас убивать. Но еще шаг, и я вас застрелю. Клянусь Господом!
   Он остановился.
   – Вы… не убьете… его? Вы… оставите… его… для меня?
   Голос Консардайна звучал тонко и высоко. Говорила сама смерть.
   – Если сможем, – ответил я. – Но постарайтесь удержать остальных. Одно движение против нас, и Сатана умрет. И кое-кто из вас вместе с ним. Нам некогда отличать друзей от врагов.
   Консардайн повернулся и что-то сказал. Все смолкли.
   – Теперь, капитан, – резко сказал Баркер, – суньте ему револьвер и двигайте его сюда. Я собираюсь показать им.
   Я прижал револьвер к телу Сатаны в районе нижних ребер и подтолкнул его к золотому трону. Сатана не сопротивлялся, шел спокойно, почти вяло. Он даже не взглянул на меня. Я смотрел на него, и смутное предчувствие становилось все сильнее. А Сатана смотрел на Консардайна. Лицо его снова стало неподвижным. Но дьявол, несмиренный, смотрел сквозь его глаза. Я подумал, что Сатана именно Консардайна считает архипредателем, который организовал всю западню. Что мы – орудия Консардайна.
   Но почему такая покорность? Даже под угрозой пистолета я от него ожидал другого. И мне казалось, что, кроме смертельной угрозы, во взгляде его было какое-то презрение. Может, у него есть еще скрытый козырь? Беспокойство мое возрастало.
   – Теперь смотрите, все вы. Я покажу, что эта подлая свинья делала с вами.
   Говорил Баркер. Я не решился отвести взгляд от Сатаны, чтобы посмотреть, что он делает. Но в этом не было необходимости. Я знал.
   – Обещал то и это, – продолжалась протяжная речь кокни. – Посылал вас в ад! А сам про себя все время смеялся над вами. Смеялся до смерти. А вы как куча доверчивых детей. Сейчас я вам покажу. Мисс Демерест, сойдите, пожалуйста, вниз, а потом поднимитесь снова.
   Я увидел, как Ева спускается по ступеням.
   – Секунду. – Она остановилась у основания. – Вот я сижу на троне. Поднимаю рычаг. Но после этого нажимаю вот здесь на сидении. Вот так. Теперь, мисс Демерест, поднимайтесь.
   Ева поднялась, наступая на каждый отпечаток.
   Краем глаза я видел шар. На нем ничего не появилось. Ни одного символа ни на какой половине.
   Ни звука от присутствующих. Ошеломленные, они ждали, что дальше.
   – Никакой разницы, куда наступаешь, – продолжал Баркер. – Не регистрируется. А почему? Когда я нажал на край трона, внизу, там, где механизм, выдвинулась маленькая пластинка. В то же самое время зубцы, которые своими прикосновениями заставляют вспыхивать сигналы, отодвинулись в другую сторону. Когда он хотел, все работало правильно. Механизм всегда был настроен верно, когда на троне никого не было. Но, садясь на свою проклятую черную табуретку, он прятал руки и отсоединял механизм. Целое стадо слонов могло пройти по лестнице, а шар даже не мигнул бы.
   Шум поднялся заново; мужчины и женщины с криками и проклятиями устремились вперед.
   – Назад! – крикнул я. – Держите их, Консардайн!
   – Подождите! – завопил Баркер. – Подождите! Это еще не все, что эта свинья делала с вами!
   Шум стих. Все снова смотрели на Баркера. Консардайн теперь стоял у начала лестницы. Лицо его, если это возможно, еще более побледнело. Глаза смотрели на Сатану из кругов, которые казались нарисованными. Он тяжело дышал. Надо бы Гарри поторопиться. Консардайн долго не сможет сдерживаться. А я не хотел стрелять в него.
   Все это только отчасти занимало мое внимание. Я неожиданно понял, что Сатана прислушивается, прислушивается не к чему-то в храме, а к каким-то звукам издалека. Он хочет, изо всей своей нечестивой воли хочет, чтобы что-то произошло. И я заметил огонек торжества на его мраморном лице.
   – Теперь я вам покажу, – слышался голос Баркера. – Здесь на этом же краю семь маленьких местечек. Резиновые, посажены в камень. Отсоединив контакты ступеней, он кладет пальцы на эти резиновые прокладки. Три из них соединены с контактами так, что сигнал появляется на его половине шара. Остальные четыре вызывают появление сигнала на вашей стороне. Когда вы наступаете на отпечаток, он нажимает кнопку, которая ему нужна. И появляется символ – тот, что ему нужен. Это не вы заставляете появляться сигналы. Он!
   – Минутку! Еще одну минутку! – Баркер явно наслаждался. – Сейчас я сяду в кресло и покажу вам. Покажу, каких дураков он из вас делал.
   – Джим! – в голосе Евы звучала тревога. – Джим! Я только что заметила. Вдоль той стены стояли семь рабов. Теперь их только шесть. Один из них выскользнул!
   В то же мгновение я понял, чего ждет Сатана. Я был прав, когда почувствовал в его приказе рабам что-то большее, чем просто команду не двигаться. Он приказал им при первой же возможности выбраться и поднять тревогу.
   Спустить на непокорных толпу своих бездушных, безжалостных дьяволов, для которых Сатана был богом – он и только он открывал им двери рая!
   Воспользовавшись тем, что все мы следили за разоблачением Сатаны, один из рабов улучил момент. Он сбежал – давно ли?
   Все эти мысли пронеслись в моей голове за долю секунды.
   В то же мгновение ад, который готовился в храме уже давно, разверзся.
   Без предупреждения, быстро, как нападающая змея, рука Сатаны ударила вниз. Он схватил меня за руку. Мой пистолет полетел в сторону, выстрелив в полете. Я слышал крик Евы, резкий возглас Баркера.
   Я увидел, как Консардайн бросился вверх по лестнице прямо к Сатане. Неожиданно весь храм залил яркий свет. Я увидел короткий миг ада, будто остановленный мгновенной выдержкой фотоаппарата. Те, кто следовал за Консардайном, и те, кто оставался верен Сатане, боролись друг с другом.
   Руки Сатаны приготовились схватить меня, поднять и швырнуть навстречу Консардайну. Но я еще быстрее упал, изогнулся и всем весом ударил Сатану по ногам.
   Он пошатнулся. Нога его скользнула по краю помоста. Он сделал шаг-другой вниз, пытаясь сохранить равновесие.
   Консардайн добрался до него.
   Он схватил Сатану за горло. Могучие руки Сатаны обхватили противника. Она оба упали. И, сцепившись, покатились вниз по ступенькам.
   Послышался вой, похожий на вой волчьей стаи. Со всех сторон храма распахнулись панели. Из них устремились толпы рабов кефта.
   – Быстрей, капитан!
   Баркер развернул меня. И показал на золотой трон.
   – За ним! – выдохнул он и побежал.
   Я схватил Еву за руку, и мы побежали за Баркером. Он уже опустился на колени, лихорадочно делая что-то у стены. Что-что щелкнуло, и часть стены отошла. Я увидел отверстие, за которым начиналась узкая лестница.
   – Идите вперед! – сказал Баркер. – Быстрее!
   Ева скользнула в отверстие. Проходя за ней, я сквозь ножки трона в последний раз увидел храм. Он превратился в арену смерти. Сверкали ножи рабов. Кричали люди. Повсюду шла схватка. Консардайна и Сатану я не видел. К нам по лестницам бежала толпа рабов…
   Баркер втолкнул меня в углубление. И спрыгнул за мной, приземлившись почти мне на голову. Стена закрылась.
   – Быстрей, – выдохнул Баркер. – Боже! Теперь он до нас доберется!
   Ступеньки вели в пустую маленькую каменную комнату. Над головами слышался шум борьбы. Ноги дерущихся стучали по потолку, как барабаны.
   – Следите за лестницей. Где ваш пистолет? Вот, возьмите мой, – Баркер сунул автомат мне в руку.
   Он повернулся к стене и стал изучать ее. Я подбежал к тому месту, где в комнате оканчивалась лестница. И слышал, как вверху пытались открыть стену.
   – Готово! – воскликнул Баркер. – Быстрей!
   Одна из плит стены отодвинулась. Мы прошли внутрь. Она закрылась за нами. Я ничего не видел во тьме.
   Мы стояли в одном из длинных, тускло освещенных коридоров, которые, как улей, пронизывали весь дом Сатаны.
   Сверху ясно продолжали доноситься звуки борьбы.
   Потом пять быстрых резких взрывов.
   И неожиданно, как по команде, шум стих.

20

   Внезапно наступившая тишина, мягко говоря, обескураживала. Пять резких звуков напоминали выстрелы из ружья. Но кто стрелял и как можно пятью пулями кончить такую схватку?
   – Они затихли. Что это значит? – прошептала Ева.
   – Кто-то победил, – сказал я.
   – Сатана – ты думаешь, Сатана? – выдохнула она.
   Я не знал, кто победил в схватке – Сатана или Консардайн. Конечно, я отчаянно надеялся, что Консардайн убил Сатану. Но так или иначе, общий итог схватки, по моему мнению, должен быть за рабами кефта. Они вооружены ножами, и они ни о чем не задумываются. Если Консардайн убил Сатану, рабы, вне всякого сомнения, послали его вслед. Но я не сказал Еве этого.
   – Выиграл Сатана или проиграл, власть его кончилась, – сказал я. – Бояться его больше нечего.
   – Конечно, если мы выберемся из этой проклятой дыры неиспуганными, – мрачно заметил Гарри. – Откровенно говоря, я бы скорее слышал звуки большого праздника оттуда, сверху.
   – Что с вами? – спросил я.
   – А праздник бы их отвлек, – ответил он и при этом искоса взглянул на Еву. – Но тут… как бы сказать…
   – Будьте добры, не считайте меня слабой женщиной, Баркер, – ядовито заметила Ева. – Не стоит щадить моих чувств. Что вы хотите сказать?
   – Ну, ладно. Скажу вам прямо. Я понятия не имею, где мы.
   Я свистнул.
   – Но дорогу сюда вы знали?
   – Нет, – ответил он, – не знал. Я действовал наудачу, капитан. Я знал о проходе за троном и о комнате внизу. В ней он прячет золотой трон. Даже однажды заглянул в нее сверху. Я решил, что оттуда должен быть выход. Мне повезло, что я его нашел. Но как выйти отсюда – не знаю.
   – Может, лучше двигаться – куда угодно? – предложила Ева.
   – Конечно, – согласился я. – У нас только один пистолет. В любую минуту могут появиться рабы.
   – Предлагаю идти направо, – сказал Гарри. – Мы где-то вблизи от личных помещений Сатаны. Это я знаю. Оставьте пистолет у себя, капитан.
   Мы осторожно пошли вдоль коридора. Баркер осматривал стены, качал головой и что-то бормотал. Что-то продолжало удивлять меня с той самой минуты, как Ева вышла из темного амфитеатра и встала рядом со мной у лестницы. Можно попробовать выяснить и сейчас.
   – Гарри, – спросил я, – как вы сделали, что отпечатки появлялись только на одной половине шара? Что помешало Сатане, как обычно, манипулировать с черного трона? Он очень старался. Вы пробрались обратно в храм после нашего ухода?
   – Я это сделал до того, как мы ушли, капитан, – он улыбнулся. – Вы ведь заметили, как я рылся в механизме?
   – Я думал, вы его настраиваете.
   – Я так и делал, – он улыбнулся еще шире. – Устанавливал так, чтобы все следы отражались на счастливой половине поля. Так, чтобы приспособление в его троне не действовало. Я думал, может, следующая встреча в храме будет с вами. Боялся только, что он заметит отсутствие шума. Слава Богу, не заметил. Слишком вышел из себя.
   – Гарри, – я взял маленького человека за плечи, – вы сполна отплатили мне за то, что я для вас сделал.
   – Ну, ну, подождите, пока выберемся…
   Он смолк.
   – Что это? – прошептал он.
   Послышался взрыв еще громче тех, что были в храме. И он был ближе к нам. Пол коридора дрогнул. Затем послышался еще один взрыв.
   – Бомбы! – воскликнул Баркер.
   Третий взрыв – еще ближе.
   – Черт возьми! Пора убираться отсюда! – Баркер принялся обнюхивать стены, как терьер. Неожиданно он хмыкнул и остановился.
   – Нашел что-то, – сказал он. – Теперь тише. Стойте за мной, я взгляну.
   Он нажал на стену. Отошла панель, открыв один из маленьких лифтов. Он облегченно перевел дыхание. Мы втиснулись в лифт.
   – Вниз или вверх? – он закрыл панель за нами.
   – А вы как считаете?
   – Ну, храм на уровне земли. Мы как раз под ним. Если пойдем вниз, окажемся где-то возле загонов рабов. Если вверх – нужно миновать храм. Если сможем миновать его, не останавливаясь, там вряд ли будет больше рабов, чем здесь, капитан.
   – Вверх, – решительно сказала Ева.
   – Значит, вверх, – повторил я.
   Лифт медленно начал подниматься. Послышался еще один взрыв, громче предыдущих. Стены лифта задрожали. Где-то падала штукатурка.
   – Все ближе и ближе, – сказала Ева.
   – Если проберемся в комнаты Сатаны, поищем его личный туннель, – Баркер остановил лифт. – Он где-то поблизости. Это наш лучший шанс, капитан. Если повезет, будем в безопасности на берегу.
   – Готов поклясться, что сейчас уже все в доме знают, что происходит, и пытаются выбраться. Мы могли бы уйти на катере.
   – Пахнет гарью, – сказала Ева.
   – Еще как, – Баркер послал лифт вверх на максимальной скорости.
   Перед нами в стене появилась щель. Оттуда вырвалось облако дыма.
   Неожиданно Баркер остановил лифт. Он осторожно отодвинул панель. Выглянул, затем кивнул нам. Мы вышли в маленькую комнату, отделанную тусклым черным камнем. С одной стороны бронзовая дверь. Очевидно, прихожая. Но куда она ведет?
   Стоя в ней и не решаясь двинуться дальше, мы услышали еще два взрыва, один сразу вслед за другим. Казалось, они произошли на том же этаже. Снизу донесся треск, как от падающей стены. Лифт, из которого мы только что вышли, полетел с грохотом вниз. Из открытой панели повалил густой дым.
   – Боже! Все проклятое место в огне! – Баркер захлопнул панель и, побледнев, посмотрел на нас.
   И неожиданно я подумал о Кобхеме.
   Кобхем, с его джентльменскими бомбами, которые должны были разворотить днище «Астарты». Сатана сказал, что Кобхем скрывается вблизи лаборатории. Во время нападения рабов на храм он мог воспользоваться возможностью и сбежать. Путь ему был открыт, он пошел прямо в лабораторию и теперь в безумной мстительности разбрасывает приготовленные бомбы.
   Я тронул бронзовую дверь. Она не закрыта. Держа пистолет наготове, я медленно открыл ее.
   Мы были в одном конце той удивительной анфилады, той сокровищницы красоты, которую Сатана создал для себя. То волшебное место, которое произвело на меня такое впечатление, что я ушел оттуда, раздумывая, не отказаться ли от Евы и не отдать себя полностью в руки Сатаны. В тихой комнате стоял дым. Он затянул гобелены, бесценные картины, резьбу из дерева и камня. Мы пересекли эту комнату и заглянули в следующую, гораздо большую.
   Из-за дыма, совсем близко, послышался еще один взрыв.
   Сквозь дым, спотыкаясь, шел Сатана!
   При виде его мы втроем прижались друг к другу. Во рту у меня пересохло, и я почувствовал, как пот смочил корни волос. Это не было страхом. Нечто большее, чем страх.
   Потому что Сатана, спотыкавшийся нам навстречу, был слеп!
   Глаза его больше не были голубыми, алмазно-твердыми и алмазно-яркими. Тусклые и серые, они напоминали неполированные агаты. Мертвые глаза. Как будто пламя выжгло их. Вокруг них и на них была красная краска, как маска.
   Сатана был без плаща. На его распухшей шее виднелись следы пальцев. Пальцы Консардайна.
   Одна его рука свисала. Другой он прижимал к груди маленькую статуэтку слоновой кости – Эрота. Из всех прекрасных вещей, ради которых он строил свои планы, грабил и убивал, эта статуэтка, я думаю, была любимой; вещь, в которой он находил чистейший, совершеннейший дух красоты, которую, как бы ни был низок Сатана, он хорошо знал и которой поклонялся.
   Он спотыкался, поворачивая голову из стороны в сторону, как слепой зверь. Слезы непрерывно текли из невидящих глаз и блестели на щеках.
   Сквозь завесу дыма следом за ним крался Кобхем.
   Через его левое плечо висела сумка. Ее распирало изнутри; Кобхем сунул в нее руку и вытащил круглый предмет, размером с апельсин, отсвечивавший тусклым металлическим блеском.
   Кобхем смеялся так же непрерывно, как Сатана плакал.
   Кобхем остановился.
   – Сатана! – позвал он. – Остановись! Пора отдохнуть, дорогой хозяин.
   Спотыкающаяся фигура продолжала двигаться; насмешка в голосе Кобхема исчезла, он стал угрожающим.
   – Стой, собака! Стой, когда я приказываю! Хочешь получить бомбу за пазуху?
   Сатана остановился, дрожа, крепче сжимая статуэтку.
   – Повернись, Сатана, – насмехался Кобхем. – Неужели, хозяин, ты откажешь мне в свете твоих глаз?
   И Сатана повернулся.
   Кобхем увидел нас.
   Рука с бомбой взлетела вверх.
   – Уолтер! – крикнула Ева и заслонила меня, расставив руки. – Уолтер! Не нужно!
   Я не пытался стрелять. Честно говоря, я даже не подумал об этом. Меня еще не оставило оцепенение, которое охватило при виде Сатаны. Быстрая реакция Евы спасла нас вернее пули.
   Кобхем опустил руку. Сатана не оборачивался. Я сомневаюсь, что он слышал. Он не чувствовал ничего, кроме своей боли и голоса мучителя, да и ему, подумал я, он повиновался, только чтобы спасти от уничтожения статуэтку.
   – Ева! – Безумие отчасти спало с лица Кобхема. – Кто с вами? Подойдите ближе.
   Мы придвинулись к нему.
   – Киркхем? И маленький Гарри. Стойте на месте. Поднимите руки – оба. Я вам обязан, Киркхем. Но я вам не верю. Ева, куда вы идете?
   – Мы пытаемся убежать, Уолтер, – мягко сказала она. – Идемте с нами.
   – Идти с вами? С вами! – Безумие вновь охватывало его. – Не могу. Здесь только часть меня. Остальное в комнате, полной зеркал. Часть меня в каждом зеркале. Я не могу уйти без них.
   Он помолчал, очевидно, размышляя. Дым становился гуще. Сатана стоял неподвижно.
   – Разделенная личность, – сказал Кобхем. – Сатана это сделал. Но он продержал меня там недостаточно долго. Я убежал. Если бы остался там немного дольше, весь ушел бы в зеркала. В них, и сквозь них, и прочь. А так, – продолжал Кобхем с ужасающей безличной серьезностью, – эксперимент остался незавершенным. Но я не могу уйти и оставить эти кусочки себя. Понимаете, Ева?
   – Осторожно, Ева. Не возражай ему, – прошептал я.
   Он услышал.
   – Заткнитесь, Киркхем. Я разговариваю с Евой, – злобно сказал он.
   – Мы можем вам помочь, Уолтер, – спокойно сказала Ева. – Идемте с нами…
   – Я пошел в храм, – прервал он, говоря совершенно спокойно, его пораженный мозг перешел на другую тему, – и взял с собой свои бомбы. Бросил несколько. Я использовал сонный газ. Консардайн лежал у основания лестницы. Спина его была сломана. Сатана как раз поднимался с него. Он закрыл рот и нос и побежал. Несколько брызг моего средства в глаза, я его прихватил с собой. Вот и все. Он пошел сюда, как крыса в нору. Он слеп теперь…
   Настроение его изменилось. Он громко, безумно расхохотался.
   – Идти с вами? Оставить его? После всего, что он мне сделал? Нет, нет, Ева. Нет – ради всех ангелов на небе. Мы еще погуляем, Сатана и я. И пойдем вместе. И все маленькие куски меня в его проклятых зеркалах пойдут с нами. Долгое, долгое путешествие. Но я сделал так, чтобы начало было быстрым!
   – Кобхем, – сказал я, – я хочу спасти Еву. Туннель на берег. Как его найти? Или путь туда закрыт?
   – Я велел вам заткнуться, Киркхем, – огрызнулся он. – Все привыкли повиноваться Сатане. Теперь Сатана повинуется мне. Все теперь повинуются мне. Вы ослушались. Подойдите к стене, Киркхем.
   Я подошел к стене. Делать было нечего.
   – Хотите знать, как пройти в туннель? – спросил он, когда я дошел до стены и повернулся. – Идите в прихожую. Через правую стену – слушайте меня, Гарри, – он бросил на меня злобный взгляд. – Шестая панель слева по коридору. Оттуда в другой коридор. По пандусу вниз до конца. Оттуда через последнюю панель направо. Там начинается туннель. Все с этим. А теперь, Киркхем, посмотрим, пойдете ли вы с ними. Ловите. – Он поднял руку и бросил в меня бомбу.
   Казалось, она летит так медленно. У меня хватило времени подумать, что будет со мной, если я ее не поймаю, или уроню, или поймаю слишком резко. Мне везло. Ничего подобного я не сделал.
   – Хорошо, вы идете, – улыбнулся Кобхем. – Держите на случай встречи с рабами. Я думаю, храм я от них очистил. Газовые бомбы, Киркхем, газовые бомбы. Все они там спят и во сне пируют.
   И он опять захохотал.
   – Убирайтесь! – неожиданно рявкнул он.
   Мы прошли обратно в прихожую. Глядеть в лицо друг другу мы не смели. Выходя, я оглянулся. Кобхем смотрел нам вслед.
   Сатана не пошевелился.
   Мы прошли в дверь и закрыли ее.
   До прихожей мы шли как могли быстро. Она была полна дымом и походила на печь. Первый коридор тоже оказался задымленным. Второй – значительно чище. Когда мы дошли до его конца, Баркер не сразу справился с панелью. В конце концов она открылась как дверь.
   Перед нами был не вход в туннель, как я ожидал, а пустая каменная комната примерно в двадцать квадратных футов. Против нас находилась тяжелая стальная дверь за решеткой. По обе стороны двери стояли едоки кефта. Мощные мужчины, вооруженные петлями и ножами. Вдобавок у них были карабины – первое огнестрельное оружие, которое я видел у рабов.
   Бомба Кобхема была у меня в кармане. В первое мгновение я думал использовать ее. Здравый смысл подсказал мне, что крыша может обрушиться на нас и уж во всяком случае вход в туннель будет завален. Я опустил руку на рукоять пистолета. Рабы держали нас под прицелом своих ружей. Не стреляли они, я думаю, только потому, что узнали Баркера.
   – Привет! Привет! Что это с вами? – Баркер сделал к ним шаг.
   – Что вы здесь делаете? – спросил один из рабов, и из-за его слабого акцента я подумал, что он был русским до того, как стал… тем, чем стал.
   – Приказ Сатаны, – резко сказал Гарри и указал на ружья. – Опустите их.
   Раб, который спрашивал, что-то сказал другому на незнакомом языке, которым пользовался Сатана. Тот кивнул. Они опустили карабины, но держали их наготове.
   – Пропуск? – спросил раб.
   – Он у вас, капитан – Баркер быстро повернул ко мне голову, потом снова к рабам. – Нет, не у вас. У меня…
   Я догадался по его глазам, что он хотел сказать. Рука моя лежала на рукояти. Я с бедра выстрелил во второго раба. Тот схватился за грудь и упал.
   В то же мгновение Баркер бросился в ноги первого раба. Тот упал. Прежде чем он мог встать, я прострелил ему голову.
   У меня не было угрызений совести по поводу этого убийства. Едоки кефта никогда не казались мне людьми. Во время войны я по гораздо меньшим поводам убивал куда лучших людей. Баркер обыскал упавшего раба. Он встал со связкой ключей и подбежал к двери. Менее чем через минуту он отвел прутья решетки и открыл дверь. Перед нами лежал туннель, длинный, выложенный камнем и тускло освещенный.
   – Нужно торопиться, – сказал Баркер, закрывая за нами тяжелую дверь. – Мне не нравится то, что он сказал о быстром начале путешествия. Я думаю, он собирается взорвать лабораторию. А там достаточно взрывчатки, чтобы взорвать весь ад.
   Мы побежали по туннелю. Примерно через тысячу футов нам встретилась еще одна стена. Она закрывала путь, превращая туннель в тупик.
   Баркер лихорадочно ощупывал ее дюйм за дюймом немеющими пальцами. Неожиданно стена скользнула в сторону, как на катках. Мы прошли в отверстие и побежали дальше.
   Свет мигнул и погас. Мы остановились в полной темноте. Земля задрожала под ногами. Затем послышался глухой звук, похожий на голос проснувшегося вулкана. Я обнял Еву. Пол туннеля раскачивался. Слышался грохот падающих камней.
   – Боже! Сатана уходит! – голос Баркера звучал истерически резко.
   Да, это так. Сатана – ушел. И Кобхем тоже. И все остальные, живые и мертвые, в замке – они тоже ушли. И все сокровища Сатаны, вся красота, которую он собирал, – все ушло. Сожжено и разбито в ужасном взрыве. Неповторимые сокровища, прекрасные предметы, без которых мир всегда будет беднее – уничтожены навсегда. Стерты с лица земли!
   Я ощутил болезненную пустоту. Как будто сами кости стали пустыми. Я чувствовал сожаление и ужас, словно присутствовал при огромном жертвоприношении.
   Ева обхватила меня за шею. Я слышал ее рыдания. Отбросив расслабляющие мысли, я крепко прижал ее к себе, утешая.
   Камни перестали падать. Мы двинулись дальше, выбирая путь среди камней при свете фонаря Баркера. Туннель был сильно поврежден. Если я и молился, то о том, чтобы нам не завалило выход. В таком случае мы умрем, как крысы.
   Но повреждения уменьшались по мере того, как мы удалялись от взрыва, хотя время от времени мы продолжали слышать звуки падения камней сзади. Наконец мы пришли к грубо обработанной скале, которая закрывала туннель и должна была служить его концом.
   Тут Баркер трудился долго, и я с ним, и оба изо всех сил, прежде чем нашли способ открыть ее. Наконец, когда фонарик уже почти не светил, скала опустилась. Мы вдохнули холодный свежий воздух. Поблизости слышался шелест волн. Еще минута, и мы стояли на скале, на которой я видел Сатану, глядящего на волны залива.
   Мы увидели огни «Херувима». Яхта ближе подошла к берегу. Ее прожектор осветил пристань, затем дорогу, ведущую к большому дому.
   Мы спустились со скалы и по берегу направились к причалу.
   Справа от нас небо светилось, пульсируя. Силуэты деревьев выделялись на фоне огня, как на японской гравюре.
   Погребальный костер Сатаны.
   Мы добрались до причала. Прожектор осветил нас. Мы смело шли вперед. Баркер сел в лодку, стоявшую у причала. На яхте, по-видимому, решили, что мы направляемся к ним. Они продолжали освещать нас прожектором.
   Мотор лодки заработал. Я помог Еве спуститься в нее, потом прыгнул следом. Баркер запустил мотор на первую скорость, а потом и на полную. Лодка рванулась вперед.
   Луны не было. На воде туман. Огонь погребального костра Сатаны бросал зловещий отсвет на медленные волны.
   Баркер направился к яхте. Неожиданно он резко свернул влево и прочь от «Херувима». Мы услышали крики с палубы. Туман сгустился. Луч прожектора скоро исчез из вида. Он потерял нас и повернул опять к причалу.
   Баркер направил лодку к берегу Коннектикута. Он передал мне руль, а сам занялся мотором. Ева прижалась ко мне. Я обхватил ее рукой и привлек еще ближе. Ее голова опустилась мне на плечо.
   Мысли мои вернулись к горящему замку. Что там произошло? Может быть, звук взрыва и огонь привлекли зрителей, добровольцев-пожарных из соседних деревень, полицию? Вряд ли. Место такое уединенное, к нему так трудно добраться. Но завтра, конечно, придут. Что обнаружат? Как воспримут найденное? И сколько человек спаслось?
   А те, кто остался в доме Сатаны? Те, кто погиб от рук рабов и от бомб Кобхема? Среди них были люди, занимавшие высокое положение. Как скажется их исчезновение? Газеты долго будут этим заниматься.
   И Сатана! В конечном счете – шулер. Преданный в конце концов им же крапленой картой. Если бы он играл свою игру в семь отпечатков честно, он был бы непобедим. Но он не захотел, власть его основывалась на лжи. А власть не может быть крепче, чем то, на чем она основана.

 
   Ложь Сатаны предала его.
   Шулер – да, но и много, много больше…
   Будет ли нас преследовать месть, хотя он и погиб?
   Что ж, придется рискнуть.
   Я отбросил печальные мысли и решительно повернул от прошлого к будущему.

 
   – Ева, – прошептал я, – все, что я имею, это те шестьдесят шесть долларов и девяносто пять центов, которые у меня были, когда я впервые тебя встретил.
   – Ну и что? – спросила Ева, удобнее устраиваясь у меня в руках.
   – Не хватит для медового месяца, – сказал я. – Конечно, есть десять тысяч, что я получил за дело в музее. Я не могу их взять. Придется передать музею. От «анонимного дарителя».
   – Конечно, – равнодушно сказала Ева. – О, Джим, дорогой, как хорошо быть свободной!
   Баркер продвинулся вперед и взял у меня руль. Я обнял Еву обеими руками. Далеко впереди светились огни какого-то коннектикутского города. Они пробуждали болезненные воспоминания. Я вздохнул.
   – Все сокровища – погибли! – Я застонал. – Почему мне не хватило ума схватить корону или скипетр с золотого трона? У меня была возможность.
   – Вот корона, капитан, – сказал Баркер.
   Он порылся в кармане. Вытащил корону и положил Еве на колени. Драгоценности сверкнули. Мы смотрели на них, потом на Баркера, потом снова на них – не веря своим глазам.
   – Корона погнулась немного, – весело продолжал Баркер. – Пришлось согнуть, чтобы сунуть в карман. Взял и скипетр, но он выскользнул. А подобрать времени не было. Впрочем, подобрал несколько других красивых вещиц.
   И он высыпал две пригоршни колец, ожерелий и необработанных жемчужин на корону. Мы смотрели, лишившись речи.
   – Разделите пополам, если вы с мисс Евой остаетесь вместе, – сказал Гарри. – Надеюсь, они не поддельные.
   – Гарри! – прошептала Ева, почти не дыша. Она наклонилась и поцеловала его.
   Он замигал и отвернулся к рулю.
   – Напоминает мне о Мегги! – печально прошептал он.
   Я почувствовал что-то круглое и твердое в кармане. Бомба Кобхема! С легким покалыванием под корнями волос я осторожно опустил ее в воду.
   Огни берега приближались. Я собрал драгоценности с колен Евы и сунул их Баркеру в карман.
   Потом прижал Еву и повернул ее лицом к себе.
   – Совсем как мы с Мегги! – хрипло прошептал Гарри.
   Я прижал губы к ее губам. Жизнь показалась такой сладкой.
   Но губы Евы слаще.