– Разве потом становится легче?
– Немного. Кое к чему привыкаешь. Однако… – Мэриголд отвернулась. – Ужин готов. Горячая еда вас немного взбодрит, а потом немедленно ложитесь спать.
Джемайна не могла сразу после ужина лечь спать как ей хотелось. Она сидела до полуночи, записывая все, что видела и слышала за день, пока глаза не начали слипаться. Девушка не решилась отложить записи, опасаясь, что может упустить что-нибудь важное.
На следующее утро, встав в пять утра, она чувствовала себя совершенно разбитой.
И так каждый день. Сначала она сидела двенадцать часов, согнувшись над шитьем и до крови искалывая пальцы, затем приходила домой и писала, пока не засыпала.
Ее охватывало растущее волнение. Первая статья уже начала складываться у нее в голове. Джемайна чувствовала, что это будет лучший материал из того, что она до сих пор делала. Ради этого стоило рисковать и терпеть муки.
Лестер Гилрой довольно часто заходил в мастерскую и, казалось, не замечал ее. Джемайна также старалась не показываться хозяину на глаза, чтобы не выдать свою ненависть.
Во время коротких перерывов на ленч она ухитрялась обсудить с работницами их положение, и женщины, ничего не подозревая, свободно высказывались обо всем. Они были рады выговориться, и Джемайна выслушивала ужасные истории не только о Гилрое, но и о других владельцах швейных мастерских. В отличие от Мэй Картер мало кто из женщин подолгу задерживался на одном месте. Они постоянно искали новую работу, надеясь на более высокую заработную плату и лучшие условия труда, но редко находили их.
Ради задуманного ею дела Джемайна мужественно терпела страдания. В конце первой недели она определила, что еще одной будет достаточно, чтобы собрать исчерпывающий материал. Но настал тот роковой день, когда Лестер Гилрой узнал ее.
– Ты здесь находишься под фальшивым предлогом, девушка, и я хочу знать об истинной цели твоего пребывания, – проревел хозяин мастерской, жестом приказав Джемайне встать со стула. – А сейчас ты пойдешь со мной!
Глава 22
Эпилог
– Немного. Кое к чему привыкаешь. Однако… – Мэриголд отвернулась. – Ужин готов. Горячая еда вас немного взбодрит, а потом немедленно ложитесь спать.
Джемайна не могла сразу после ужина лечь спать как ей хотелось. Она сидела до полуночи, записывая все, что видела и слышала за день, пока глаза не начали слипаться. Девушка не решилась отложить записи, опасаясь, что может упустить что-нибудь важное.
На следующее утро, встав в пять утра, она чувствовала себя совершенно разбитой.
И так каждый день. Сначала она сидела двенадцать часов, согнувшись над шитьем и до крови искалывая пальцы, затем приходила домой и писала, пока не засыпала.
Ее охватывало растущее волнение. Первая статья уже начала складываться у нее в голове. Джемайна чувствовала, что это будет лучший материал из того, что она до сих пор делала. Ради этого стоило рисковать и терпеть муки.
Лестер Гилрой довольно часто заходил в мастерскую и, казалось, не замечал ее. Джемайна также старалась не показываться хозяину на глаза, чтобы не выдать свою ненависть.
Во время коротких перерывов на ленч она ухитрялась обсудить с работницами их положение, и женщины, ничего не подозревая, свободно высказывались обо всем. Они были рады выговориться, и Джемайна выслушивала ужасные истории не только о Гилрое, но и о других владельцах швейных мастерских. В отличие от Мэй Картер мало кто из женщин подолгу задерживался на одном месте. Они постоянно искали новую работу, надеясь на более высокую заработную плату и лучшие условия труда, но редко находили их.
Ради задуманного ею дела Джемайна мужественно терпела страдания. В конце первой недели она определила, что еще одной будет достаточно, чтобы собрать исчерпывающий материал. Но настал тот роковой день, когда Лестер Гилрой узнал ее.
– Ты здесь находишься под фальшивым предлогом, девушка, и я хочу знать об истинной цели твоего пребывания, – проревел хозяин мастерской, жестом приказав Джемайне встать со стула. – А сейчас ты пойдешь со мной!
Глава 22
Гилрой и Конрой вели Джемайну к лестнице на первый этаж в конце подвала. Первое потрясение прошло, и девушка остро осознала, что ей грозит опасность.
– Куда вы меня ведете? Вы не имеете права! – воскликнула она.
– Это моя мастерская, и я имею право делать здесь все, что захочу, – проговорил Гилрой скрипучим голосом. – А теперь иди вперед и не делай глупостей.
– Не пойду!
Она попыталась повернуть назад, но Гилрой скомандовал:
– Берт!
Тот крепко схватил Джемайну за талию.
– Не суетись, девочка. Пойдем по-хорошему, или я поволоку тебя.
Джемайна бросила отчаянный взгляд в комнату. Все женщины, кроме одной, склонились над своими рабочими столами. Мэй Картер обернулась и наблюдала за ними.
– Мэй! – крикнула Джемайна. – Помоги мне! Конрой потной рукой зажал ей рот и поволок вверх по лестнице. Девушка отчаянно сопротивлялась, но Конрой был гораздо сильнее ее. От него исходил кислый запах немытого тела, вызывающий тошноту, и Джемайна была близка к обмороку, когда они достигли верхней площадки.
Гилрой открыл дверь и посторонился, в то время как Конрой потащил Джемайну вперед. Затем Гилрой закрыл дверь и запер ее на задвижку;
– Веди ее в мой кабинет, Берт.
Конрой провел ее по короткому коридору и втолкнул в небольшую комнату. Потеряв равновесие, она упала, ударившись головой о дальнюю стену, и на мгновение потеряла сознание.
Джемайна пришла в себя, когда ее подняли и поставили на ноги. Конрой усадил девушку на стул с прямой спинкой и крепко держал ее за плечи. Обстановка в комнате была скудной: бюро с выдвижной крышкой и два стула.
Гилрой встал перед ней, широко расставив ноги, с угрожающим видом.
– А теперь, девочка, поговорим. Зачем ты появилась здесь?
– Хотела заработать на жизнь, как и другие.
– Ты держишь меня за дурака? – рявкнул он. – Я вижу, что ты леди, а не швея.
– У меня наступили тяжелые времена. Спросите мистера Конроя. Я хорошо выполняю работу.
– Качество твоей работы не имеет значения. Ты здесь совсем с другой целью. Ты сразу показалась мне знакомой, как только я увидел тебя. Затем вспомнил. Я видел тебя в Филадельфии в шикарной одежде. Этот газетчик, Оуэн Тэзди, ты как-то связана с ним? Вынюхиваешь здесь что-то для него, пытаясь собрать информацию, чтобы напечатать обо мне в газетах?
– Это дело не имеет никакого отношения к мистеру Тэзди, – вызывающе ответила она. – Он не знает, что я… – Спохватившись, она умолкла.
Гилрой неприятно улыбнулся:
– Тогда кто знает, что ты здесь?
– Очень много людей, и если вы попытаетесь причинить мне вред, они…
– Врешь! Какова бы ни была причина твоего появления здесь, никто не знает, что ты находишься у меня. – Он взмахнул рукой и ударил ее по лицу тыльной стороной ладони. Джемайна ощутила вкус крови на губах. Гилрой наклонился поближе. – Говори! Что ты делаешь в моей мастерской?
Джемайна упрямо поджала губы, чувствуя, как кровь стекает на подбородок.
– Отвечай, проклятая девчонка!
Видя, что Джемайна молчит, Гилрой снова занес над ней руку. Джемайна отчаянно рванулась из рук Конроя и обеими руками схватила Гилроя за локоть, вцепившись пальцами в ткань его рубашки. Гилрой со злостью отдернул руку, пытаясь освободиться. Рубашка разорвалась, обнажив его предплечье.
Конрой снова схватил Джемайну и прижал к спинке стула. Она неотрывно смотрела на обнаженную руку Гилроя, не веря своим глазам. На правом предплечье виднелась татуировка корабля. Неужели? Однако сотни мужчин могли иметь похожую татуировку…
– На что ты уставилась, девчонка? – прорычал Гилрой. – Никогда не видела татуировку? – Он потер руку. – Ты порвала хорошую рубашку!
Джемайна смотрела ему прямо в лицо. По возрасту он мог быть отцом Оуэна. Теперь же, при ближайшем рассмотрении, она обнаружила некоторое сходство между ними. Черты лица этого человека грубые, в них нет обаяния Оуэна, однако нос такой же формы. И полные губы похожи на губы Оуэна…
– Ты хочешь разглядеть мое лицо! – Гилрой наклонился к ней так близко, что она почувствовала его горячее дыхание. – Так смотри внимательнее, чтобы снова узнать его, если у тебя будет шанс. – Он выпрямился. – Будешь говорить, что ты делаешь в моей мастерской?
В какой-то момент Джемайна была готова рассказать правду, однако вовремя поняла: это будет роковой ошибкой, которая может перечеркнуть все, что она уже успела сделать вопреки предупреждениям друзей. Теперь – правда, слишком поздно – она до конца осознала, что Гилрой действительно опасный человек, способный причинить ей вред и даже убить.
– Я уже говорила, – произнесла она слегка дрожащим голосом, несмотря на все усилия держаться спокойно, – я здесь для того, чтобы заработать на жизнь.
Лицо Гилроя исказилось от гнева, и он поднял руку, чтобы снова ударить Джемайну, затем передумал.
Конрой крепко стиснул пальцы на плечах Джемайны и предложил:
– Можно я немного займусь ею, мистер Гилрой? Она сразу заговорит.
Лестер Гилрой на мгновение задумался, потирая пальцами татуировку. Наконец он отрицательно покачал головой:
– Нет. Я знаю, как хорошо она выглядит на самом деле под этой грязной одеждой. Не будем портить красоту. Я хочу посмотреть на нее без одежды, прежде чем покончить с ней. – Его глубоко посаженные глаза загорелись, и он начал жадно разглядывать девушку. Джемайна вздрогнула и съежилась. – Мы запрем ее в кладовой на ночь. Пусть подумает. Может быть, к утру она будет готова рассказать нам правду. А пока, Берт, – Гилрой махнул рукой, – поговори с женщинами внизу. Разузнай, что им известно об этой красотке. Не задавала ли она им всякие вопросы?
– А что сказать им, куда она делась? – спросил Конрой.
– Ничего не говори, – проворчал Гилрой, – это не их дело.
– Но они могут удивиться, если девушка не вернется назад.
– Ладно, скажи, что мы уволили ее, – злобно усмехнулся Гилрой. – Они привыкли к таким случаям.
– Хорошо, мистер Гилрой. Пойдем со мной, девчонка.
Конрой поднял Джемайну со стула и подтолкнул ее, затем крепко схватил за руки и повел в самый конец коридора, где остановился у двери. Конрой отпер ее, приоткрыл и втолкнул Джемайну внутрь. Она услышала лязг ключа, снова запирающего дверь.
Джемайна оглядывала свою маленькую тюрьму с растущим чувством отчаяния. Здесь было только крохотное окошко размером с иллюминатор корабля, расположенное под самым потолком. Стекло давно не мыли, и оно пропускало мало света. Однако Джемайна могла рассмотреть, куда ее поместили. Комната была почти доверху набита тюками с одеждой, так что оставался лишь узкий проход посередине.
Она опять посмотрела на окно. Слишком маленькое, чтобы пролезть сквозь него. Возможно, она могла бы сложить тюки, забраться на них, разбить стекло и позвать на помощь…
Джемайна повернулась, услышав лязг ключа в замке, и сердце ее упало от страха, когда она вспомнила алчный взгляд Гилроя.
В дверном проеме появилось улыбающееся лицо Конроя.
– Думаю, это может понадобиться тебе. – Носком сапога он подтолкнул в комнату горшок. – Здесь все должно быть в полном порядке. – Его взгляд упал на окно. – Не вздумай разбить стекло и звать на помощь. Окно выходит в глухой переулок, и ни одна живая душа не услышит тебя.
Когда он начал закрывать дверь, Джемайна остановила его:
– Подождите!
Он заколебался, молча глядя на нее.
– Если я буду заперта здесь всю ночь, мне нужна еда и вода.
– Неужели? – сказал он с глухим кашлем. – Мистер Гилрой не отдал распоряжений относительно еды и воды, и его не будет до утра. – Конрой хрипло засмеялся. – Спи, девочка. Утром ты расскажешь все, что хочет знать мистер Гилрой, иначе тебе будет хуже.
Он закрыл дверь и повернул ключ в замке.
Джемайна несколько секунд с отчаянием смотрела на дверь. Затем тряхнула головой, отгоняя отчаяние. Хорошо, что ей хоть спать не придется на жестком полу. Она сдвинула несколько тюков и устроила себе постель. Скинула туфли, расстегнула блузку и начала снимать остальную одежду, ища облегчения от жары. Внезапно она остановилась, снова вспомнив алчный взгляд Гилроя. А вдруг он вернется и застанет ее в таком виде? И попытается изнасиловать…
Свет, пробивающийся сквозь грязное окошко, почти угас. Джемайна легла на тюки, пытаясь устроиться поудобнее и заснуть. Однако, как она ни старалась, ей не удавалось отделаться от мыслей о собственной глупости. Подумать только, отдала себя на милость Лестера Гилроя. Теперь нет надежды на спасение. Швеям в мастерской скажут, что ее уволили. Почему бы им не поверить Конрою? Здесь почти каждый день кого-то увольняют за малейшую провинность, и если они больше никогда не увидят ее, их это ничуть не взволнует.
В Филадельфии никто не знает, где она. Конечно, она поступила опрометчиво, никому не сообщив, куда направляется. Тетя Хестер думает, что она послана в Нью-Йорк с заданием от «Гоудиз ледиз бук», и не будет волноваться, пока не пройдет достаточно времени. А Сара Хейл, несомненно, разозлится. И поделом. Она решит, что Джемайна – своевольная девчонка, взявшаяся не за свое дело, и больше ей не поможет.
К тому же, печально размышляла Джемайна, нет никакой надежды, что «Ледиз бук» опубликует ее статьи, независимо от того, насколько блестяще они будут написаны. Она знала это заранее и тем не менее проигнорировала все предупреждения. Даже если ей каким-то чудом удастся сбежать от Гилроя, все ее мучения окажутся напрасными.
А сейчас она здесь, в ловушке, и вскоре понесет наказание за свою глупость.
Когда окончательно стемнело, Джемайна, мучимая жаждой и голодом, наконец уснула беспокойным сном. Ее преследовали кошмары. Она забилась в угол, и кашляющий Конрой подкрадывался к ней с неимоверно большими ножницами, которыми он щелкал, как огромными челюстями.
Затем она оказалась в бесконечном океане, неумолимо преследуемая парусным кораблем. Внезапно корабль превратился в Лестера Гилроя, идущего по воде, подобно великану с огромным, обнаженным телом, покрытым татуировками кораблей, которые двигались при каждом движении мышц. Гилрой рычал и непристойно смеялся, приближаясь к ней гигантскими шагами…
Джемайна проснулась с криком, застрявшим в горле. В окошке забрезжил рассвет. Во рту у нее пересохло, и во всем теле ощущался зуд.
Она продолжала тихо лежать, услышав, как хлопнула дверь, а затем раздались тяжелые шаги, от которых слегка завибрировал пол. Шаги приближались!
Девушка поспешно обулась, застегнула блузку и поднялась на ноги, вызывающе приподняв голову. Дверь открылась, ударившись о стену.
В дверном проеме появился Гилрой. Злобно глядя на нее, он вошел в комнату. Он был один.
– Ну, красотка, как спалось?
– Хорошо, – спокойно ответила она.
– Ты готова рассказать, зачем появилась в моей мастерской?
– Я уже все сказала. Когда вы отпустите меня? Мои друзья скоро начнут беспокоиться обо мне.
– Друзья? – насмешливо переспросил он. – Эти женщины, что работают внизу? Это не друзья.
Джемайна посмотрела ему прямо в глаза.
– Мои друзья в Филадельфии.
Гилрой покачал головой, и насмешливая улыбка тронула его губы.
– Если ты говоришь правду и появилась здесь, чтобы заработать на жизнь, то у тебя нет друзей. В противном случае они не позволили бы тебе работать здесь. А если у тебя действительно есть друзья, значит, ты солгала о причине своего появления здесь. – Он угрожающе шагнул к ней. – Я хочу знать правду. Мне надоело возиться с тобой.
– Я сказала правду. Мне нечего скрывать. Вы должны отпустить меня.
– Я сам решу, когда освободить тебя. Но сначала отдам тебя Конрою. Он знает, как заставить людей говорить. – Гилрой задумчиво посмотрел на нее, и в глазах его промелькнул жестокий огонек. – А после того как Конрой поработает с тобой, ты уже не будешь такой хорошенькой. Но прежде чем он попортит твою красоту, я сам займусь тобой. Я не спал полночи, думая о том, что ты находишься здесь одна, красотка.
Не отрывая от нее взгляда, он закрыл дверь и стал приближаться к ней.
Джемайна вся съежилась от страха. Она отступила назад, решив бороться что есть силы.
Гилрой в два шага оказался рядом. Она закричала и снова отступила назад. Ее ноги натолкнулись на тюки ткани, которые она использовала в качестве постели, и Джемайна упала на них спиной. При падении ее юбка задралась кверху, и девушка поспешно одернула ее.
– Зачем прикрываться, красотка? Сейчас я все увижу.
Джемайна лихорадочно искала возможность убежать от него. Дверь! Он закрыл ее, но не запер. Надо ухитриться проскользнуть мимо него…
Глядя между его широко расставленными ногами, Джемайна увидела, что дверь медленно открылась. Наверное, Конрой!
Вдруг Гилрой, крякнув от боли, обернулся. Девушка едва не задохнулась от радости – это был Оуэн со своей тростью, которую он все еще держал поднятой. Не отрывая взгляда от Гилроя, Оуэн спросил:
– Как ты, Джемайна?
Внезапно ослабев от волнения, она села, прижавшись спиной к стене.
– Слава Богу, все в порядке, ты вовремя появился.
Гилрой резко выдохнул:
– Я знаю тебя! Ты – проклятый газетчик, запятнавший мое имя!
– Я написал о тебе правду, но едва ли запятнал твое имя. Это невозможно сделать.
– Так вот почему эта девчонка здесь. Вы работаете вместе!
– Верно, Гилрой. И за то, что ты сделал с ней, я собираюсь отлупить тебя, негодяй!
Джемайна испуганно переводила взгляд с одного мужчины на другого, все более убеждаясь, что это отец и сын. Возможно, кто-то и не заметил бы сходства, но Джемайна отчетливо видела его. Скуластое лицо Гилроя, мягкая линия рта, эти черты явно похожи.
Гилрой отступил на шаг, сверкая глазами.
– Предупреждаю тебя! Не прикасайся ко мне!
– О, я не хочу пачкать свои руки о таких, как ты, Гилрой. Я намерен использовать вот это. – И Оуэн потряс тростью.
Гилрой слегка наклонился, сунув правую ладонь в сапог. Когда он выпрямился, в его руке сверкнул нож.
– Вот как! – Оуэн тихо присвистнул. – Наконец-то показалось ядовитое жало змеи.
Он нажал кнопку на рукоятке трости, и на конце появилось узкое лезвие.
Едва дыша, Джемайна наблюдала, как мужчины осторожно кружат возле друг друга, подобно фехтовальщикам, сошедшимся в смертельной дуэли.
Было ясно, что Гилрой хорошо владеет ножом. Он делал опасные выпады, а Оуэн двигался с грацией танцора. Каждый раз, когда нож проскакивал мимо, он смеялся Гилрою в лицо, пока тот не пришел в бешенство.
В конце концов Гилрой с ревом бросился на Оуэна, метя ножом ему в живот. Джемайна вскрикнула от ужаса. В последнее мгновение Оуэн отскочил в сторону, и нападавший пролетел мимо, врезавшись в стену под окном. Он мгновенно повернулся и встретился лицом к лицу с Оуэном, который оказался уже рядом с ним. Слегка покачиваясь, Гилрой отчаянно размахивал ножом, чтобы отразить нападение Оуэна. Тот взмахнул тростью и полоснул Гилроя по запястью, отчего нож выпал из его руки.
– Ну, теперь, приятель, у тебя нет твоего жала, – проговорил Оуэн с язвительным смехом. Он приставил свою трость с наконечником к горлу Гилроя. – Если ты веришь в Бога, Гилрой, то тебе лучше обратиться к нему с молитвой, потому что я собираюсь проткнуть тебя.
– Нет! – воскликнула Джемайна. Она встала между ними, ухватившись за трость.
Оуэн нахмурился.
– Прочь с дороги, Джемайна.
– Нет, Оуэн, не убивай его. Он… – Она уже была готова сказать, что Гилрой его отец, но вовремя остановилась. Если Оуэн узнает об этом, трудно представить, как он поведет себя.
– Не понимаю, – в замешательстве. произнес Оуэн. – Если бы я не пришел сюда, он мог бы убить тебя. И ты хочешь, чтобы я отпустил его?
– Бог с ним, – мрачно сказала она. – Я собрала необходимый материал, и когда все узнают, какой он негодяй, это будет достаточным наказанием для него.
Пыл Оуэна немного охладел.
– Как скажешь, дорогая, – пожал он плечами. – Это твое дело. – Все еще держа кончик трости с ножом у горла Гилроя, Оуэн протянул Джемайне руку и начал пятиться вместе с ней к выходу из комнаты. – Мы уходим, Гилрой. Оставайся пока здесь. Если ты надеешься на своего помощника, то должен разочаровать тебя. – Оуэн мрачно усмехнулся. – Я уже пообщался с ним, и он решил немного отдохнуть.
Гилрой смотрел на них в бессильной злобе, пока молодые люди выходили из комнаты. Закрыв дверь, Оуэн обнаружил ключ в замке. Смеясь, он повернул его.
– Пусть посидит здесь. – Оуэн взял Джемайну под руку. – Идем скорее!
Когда они шли по коридору, Джемайна воскликнула:
– Как я рада, что ты появился здесь, Оуэн! Мне всегда казалось, что я могу сама позаботиться о себе, но этот человек – просто чудовище!
– Я предупреждал тебя относительно него, не так ли? – проворчал Оуэн. – Ноты никогда не слушаешь меня.
– Ты был прав, я поступила очень глупо, – смиренно молвила Джемайна, затем оживилась: – Но я все-таки собрала нужный материал, Оуэн. Достаточный, чтобы заставить Гилроя свернуть свои дела. Как ты узнал, что я нахожусь здесь?
– Женщина внизу сообщила, что тебя вчера увлеки наверх. Остальные молчали и даже не взглянули на меня, но та все рассказала.
– Должно быть, Мэй Картер.
Они стали спускаться вниз. Джемайна увидела Конроя, неподвижно лежащего на полу.
Внизу Джемайна направилась к столу Мэй, в то время как все швеи продолжали усердно работать, склонившись над своими рабочими столами, будто ничего не случилось. Мэй услышала приближающиеся шаги, прервала работу и подняла голову.
Она широко улыбнулась:
– Ну, мистер Тэзди, вижу, вы нашли ее.
– Спасибо, Мэй, – пылко сказала Джемайна. – Возможно, ты спасла мне жизнь.
– Когда вчера ты не вернулась, я хотела сначала сообщить в полицию о твоем исчезновении, но потом поверила Конрою, что тебя уволили, поскольку здесь это часто случается.
– Вероятно, тебя тоже уволят из-за меня. Мэй пожала плечами:
– Не беспокойся об этом, дорогая Ида. Я уже говорила, что являюсь лучшей швеей на Хестер-стрит и всегда найду себе работу.
– Должна признаться тебе, Мэй. Меня зовут не Ида Морган. Я Джемайна Бенедикт и работаю в журнале «Гоудиз ледиз бук». Цель моего пребывания здесь – получше узнать те ужасные условия, в которых вам всем приходится работать. Я хочу написать об этом несколько статей, поэтому решила испытать все лично на себе, чтобы быть убедительной. Когда статьи будут опубликованы, уверена, условия изменятся к лучшему во всех швейных мастерских.
Мэй смотрела на нее скептически:
– Не думаю, дорогая. Об этом писали и раньше.
– Наверняка предыдущие статьи не были такими острыми, как те, что я собираюсь написать.
– Ладно, как бы там ни было, мы все высоко ценим твое стремление. – Мэй лукаво взглянула на нее. – Ты ни на минуту не обманула* меня. Я сразу поняла, что ты не настоящая швея. Таким шитьем ты никогда не заработала бы себе на жизнь.
Джемайна засмеялась, затем наклонилась и поцеловала женщину в щеку.
– Рада была познакомиться, Мэй. А сейчас мы должны идти, но я постараюсь еще раз увидеться с тобой.
Выйдя за дверь, Оуэн мрачно заметил:
– Джемайна, ты неисправимая оптимистка! Когда-нибудь ветряная мельница рухнет тебе на голову. В этот раз ты была очень близка к этому.
– Да, но она все-таки не рухнула. Оуэн, я собрала потрясающий материал об этом грязном бизнесе! – воскликнула она. – Ты будешь гордиться мной!
Джемайна быстро оглянулась и поняла, что их никто не видит. Она обняла Оуэна и горячо прижалась к нему.
– Я люблю тебя, дорогой, и рада видеть тебя! – Она прижалась губами к его губам. Он страстно ответил на ее поцелуй. Они стояли обнявшись несколько минут. Затем Оуэн слегка отстранился.
– Едва ли это подходящее время и место. В любую минуту мистер Гилрой может вырваться из этой комнаты. Помни, мы до конца не вырвали ядовитое жало змеи, лишь на время притупили ее зубы. Он может застрелить нас обоих, если обнаружит здесь.
– Не посмеет после того, что случилось.
– Даже если узнает, что ты собираешься написать о нем? Лучше не спорь, дорогая. Он может рассвирепеть. Не стоит испытывать судьбу.
Обняв Джемайну, Оуэн подтолкнул ее к верхней ступеньке, и они оказались на улице.
– Может быть, нам сразу пойти на вокзал…
– Нет! Я должна забрать свои записи в меблированных комнатах и попрощаться с Мэриголд Тайлер. С ее помощью мне удалось провернуть все это.
Когда они шли по оживленной улице, Джемайна поинтересовалась:
– Как же все-таки ты нашел меня?
– Это было нетрудно. Вернувшись домой два дня назад, я решил навестить тебя. Твоя тетушка сообщила, что тебя направили в Нью-Йорк с заданием от «Ледиз бук». Мне показалось это подозрительным, и я нанес визит Саре. Она рассказала о последней встрече с тобой и о том, как ты старалась убедить ее разрешить напечатать статьи о работницах швейных мастерских. Я вспомнил наш разговор о Лестере Гилрое. Затем сел в поезд и прошлой ночью прибыл в Нью-Йорк, а рано утром был уже в мастерской Гилроя. Сначала пришлось поговорить с надсмотрщиком, потом Мэй Картер рассказала, как они обошлись с тобой вчера. Я услышал крик и бросился к тебе на помощь. Остальное ты знаешь.
– Наверное, Сара очень зла на меня?
– Да, она недовольна тобой, можешь не сомневаться, – насмешливо ответил Оуэн. – Сара считает, что ты поступила безответственно и не заслуживаешь ее доверия.
Джемайна вздохнула.
– Конечно, она права. – Затем воскликнула: – Но я должна была сделать это, Оуэн! Мне жаль, что она считает мое поведение безответственным. Сара хорошо относится ко мне, и я не хотела причинять ей неприятности. Однако, как журналистка, я чувствую ответственность перед такими людьми, как Мэриголд Тайлер, и другими работницами и готова сделать для них все, что в моих силах.
Оуэн искоса посмотрел на Джемайну.
– Неужели ты думаешь, что Луис Гоуди согласится опубликовать твои статьи?
– Нет, – удрученно сказала она. – Сидя взаперти прошлой ночью, я много думала и поняла, что он никогда не пойдет на это.
– В таком случае получается, что все твои мучения были напрасными.
– Не совсем так. Я все-таки надеюсь опубликовать статьи где-нибудь в другом месте.
– Оптимистка! Где, скажи на милость?
– Я думала и об этом тоже, – медленно произнесла Джемайна. – Надеюсь, ты поможешь мне. Ты должен поговорить с редактором «Леджер»…
Оуэн резко остановился и посмотрел на девушку.
– «Леджер»? Джемайна, ты действительно непредсказуема!
Они стояли на тротуаре, по которому туда-сюда сновали прохожие.
– Почему бы нет? Я неплохо пишу, Оуэн. Ты сам говорил. И Сара считает, что подобный материал годится для газеты. Ведь «Леджер» печатала о положении работниц несколько лет назад.
Оуэн долго молчал, продолжая смотреть на Джемайну.
– Подозреваю, ты не отстанешь от меня, пока я не соглашусь.
– Разумеется, я не намерена отказываться от своей цели. Если ты не поможешь мне, я обращусь в другие газеты, возможно, здесь, в Нью-Йорке. Не исключено, что к Хорасу Грили, о котором ты говорил мне. – Джемайна лукаво улыбнулась. – Представляю, как будет чувствовать себя твой редактор, когда мистер Грили опубликует мои статьи и они вызовут широкий отклик в обществе.
Оуэн запрокинул голову и громко расхохотался.
– Ты веришь, что они будут настолько злободневные.
– Конечно, – уверенно заявила Джемайна.
– Хорошо. – Он взмахнул руками. – Постараюсь ради тебя, Джемайна. Надо будет подкинуть Томасу такую идею. Мне известно, что он ненавидит Лестера Гилроя и ему подобных.
Они снова пошли, и Оуэн взял Джемайну за руку. Девушка ликовала. Возможно, еще не все потеряно! Неожиданно Оуэн сказал:
– Сара не стала рассказывать Луису Гоуди о твоем вероломстве. Она любит тебя, Джемайна, ей нравится, как ты пишешь, и, думаю, Сара хотела дать мне попять, что ты можешь продолжить свою работу в журнале, если захочешь.
– Очень мило с ее стороны. Сара – хороший человек.
– Ну и что ты решила? – Он посмотрел на нее. – Вернешься в «Ледиз бук»?
– Подумаю об этом. Если бы только они начали публиковать еще что-то, кроме приятных и легких вещиц!
– Этого никогда не будет, Джемайна.
– Мне нравится работать в «Бук», и скорее всего я вернусь. И когда же газеты станут принимать на работу женщин-журналисток! – сокрушенно добавила она.
– Раньше я мог бы ответить – никогда, но теперь, узнав тебя, моя дорогая, не стал бы делать столь категоричных заявлений.
– Хорошо, если бы мы оба работали в одной газете, – размечталась девушка. – Мы могли бы делать одно дело.
Оуэн обнял ее за плечи и притянул к себе.
– Да, это было бы прекрасно, Джемайна. Кто знает, возможно, в будущем так и будет.
Они подошли к меблированным комнатам. Поднявшись на третий этаж, Оуэн поморщился:
– Ужасное место! Как только ты могла жить здесь?
– Я решила, что должна жить в той же обстановке, что и работницы швейных мастерских. Иначе как бы я могла понять их истинное положение?
У двери в комнату Мэриголд Джемайна придержала Оуэна:
– Мэриголд сейчас нет дома, но я хочу познакомить тебя кое с кем.
Она постучалась. Через минуту внутри послышался топот бегущих ног, и дверь широко распахнулась. При виде Джемайны Роберт и Молли вскрикнули от восторга и бросились к ней. Джемайна присела на корточки и обняла детей.
Глядя через их головы на Оуэна, она сказала:
– Это дети Мэриголд. Не правда ли, они прелестны? – Взгляд ее сделался пытливым. – А как ты смотришь на то, чтобы завести детей, Оуэн?
– Куда вы меня ведете? Вы не имеете права! – воскликнула она.
– Это моя мастерская, и я имею право делать здесь все, что захочу, – проговорил Гилрой скрипучим голосом. – А теперь иди вперед и не делай глупостей.
– Не пойду!
Она попыталась повернуть назад, но Гилрой скомандовал:
– Берт!
Тот крепко схватил Джемайну за талию.
– Не суетись, девочка. Пойдем по-хорошему, или я поволоку тебя.
Джемайна бросила отчаянный взгляд в комнату. Все женщины, кроме одной, склонились над своими рабочими столами. Мэй Картер обернулась и наблюдала за ними.
– Мэй! – крикнула Джемайна. – Помоги мне! Конрой потной рукой зажал ей рот и поволок вверх по лестнице. Девушка отчаянно сопротивлялась, но Конрой был гораздо сильнее ее. От него исходил кислый запах немытого тела, вызывающий тошноту, и Джемайна была близка к обмороку, когда они достигли верхней площадки.
Гилрой открыл дверь и посторонился, в то время как Конрой потащил Джемайну вперед. Затем Гилрой закрыл дверь и запер ее на задвижку;
– Веди ее в мой кабинет, Берт.
Конрой провел ее по короткому коридору и втолкнул в небольшую комнату. Потеряв равновесие, она упала, ударившись головой о дальнюю стену, и на мгновение потеряла сознание.
Джемайна пришла в себя, когда ее подняли и поставили на ноги. Конрой усадил девушку на стул с прямой спинкой и крепко держал ее за плечи. Обстановка в комнате была скудной: бюро с выдвижной крышкой и два стула.
Гилрой встал перед ней, широко расставив ноги, с угрожающим видом.
– А теперь, девочка, поговорим. Зачем ты появилась здесь?
– Хотела заработать на жизнь, как и другие.
– Ты держишь меня за дурака? – рявкнул он. – Я вижу, что ты леди, а не швея.
– У меня наступили тяжелые времена. Спросите мистера Конроя. Я хорошо выполняю работу.
– Качество твоей работы не имеет значения. Ты здесь совсем с другой целью. Ты сразу показалась мне знакомой, как только я увидел тебя. Затем вспомнил. Я видел тебя в Филадельфии в шикарной одежде. Этот газетчик, Оуэн Тэзди, ты как-то связана с ним? Вынюхиваешь здесь что-то для него, пытаясь собрать информацию, чтобы напечатать обо мне в газетах?
– Это дело не имеет никакого отношения к мистеру Тэзди, – вызывающе ответила она. – Он не знает, что я… – Спохватившись, она умолкла.
Гилрой неприятно улыбнулся:
– Тогда кто знает, что ты здесь?
– Очень много людей, и если вы попытаетесь причинить мне вред, они…
– Врешь! Какова бы ни была причина твоего появления здесь, никто не знает, что ты находишься у меня. – Он взмахнул рукой и ударил ее по лицу тыльной стороной ладони. Джемайна ощутила вкус крови на губах. Гилрой наклонился поближе. – Говори! Что ты делаешь в моей мастерской?
Джемайна упрямо поджала губы, чувствуя, как кровь стекает на подбородок.
– Отвечай, проклятая девчонка!
Видя, что Джемайна молчит, Гилрой снова занес над ней руку. Джемайна отчаянно рванулась из рук Конроя и обеими руками схватила Гилроя за локоть, вцепившись пальцами в ткань его рубашки. Гилрой со злостью отдернул руку, пытаясь освободиться. Рубашка разорвалась, обнажив его предплечье.
Конрой снова схватил Джемайну и прижал к спинке стула. Она неотрывно смотрела на обнаженную руку Гилроя, не веря своим глазам. На правом предплечье виднелась татуировка корабля. Неужели? Однако сотни мужчин могли иметь похожую татуировку…
– На что ты уставилась, девчонка? – прорычал Гилрой. – Никогда не видела татуировку? – Он потер руку. – Ты порвала хорошую рубашку!
Джемайна смотрела ему прямо в лицо. По возрасту он мог быть отцом Оуэна. Теперь же, при ближайшем рассмотрении, она обнаружила некоторое сходство между ними. Черты лица этого человека грубые, в них нет обаяния Оуэна, однако нос такой же формы. И полные губы похожи на губы Оуэна…
– Ты хочешь разглядеть мое лицо! – Гилрой наклонился к ней так близко, что она почувствовала его горячее дыхание. – Так смотри внимательнее, чтобы снова узнать его, если у тебя будет шанс. – Он выпрямился. – Будешь говорить, что ты делаешь в моей мастерской?
В какой-то момент Джемайна была готова рассказать правду, однако вовремя поняла: это будет роковой ошибкой, которая может перечеркнуть все, что она уже успела сделать вопреки предупреждениям друзей. Теперь – правда, слишком поздно – она до конца осознала, что Гилрой действительно опасный человек, способный причинить ей вред и даже убить.
– Я уже говорила, – произнесла она слегка дрожащим голосом, несмотря на все усилия держаться спокойно, – я здесь для того, чтобы заработать на жизнь.
Лицо Гилроя исказилось от гнева, и он поднял руку, чтобы снова ударить Джемайну, затем передумал.
Конрой крепко стиснул пальцы на плечах Джемайны и предложил:
– Можно я немного займусь ею, мистер Гилрой? Она сразу заговорит.
Лестер Гилрой на мгновение задумался, потирая пальцами татуировку. Наконец он отрицательно покачал головой:
– Нет. Я знаю, как хорошо она выглядит на самом деле под этой грязной одеждой. Не будем портить красоту. Я хочу посмотреть на нее без одежды, прежде чем покончить с ней. – Его глубоко посаженные глаза загорелись, и он начал жадно разглядывать девушку. Джемайна вздрогнула и съежилась. – Мы запрем ее в кладовой на ночь. Пусть подумает. Может быть, к утру она будет готова рассказать нам правду. А пока, Берт, – Гилрой махнул рукой, – поговори с женщинами внизу. Разузнай, что им известно об этой красотке. Не задавала ли она им всякие вопросы?
– А что сказать им, куда она делась? – спросил Конрой.
– Ничего не говори, – проворчал Гилрой, – это не их дело.
– Но они могут удивиться, если девушка не вернется назад.
– Ладно, скажи, что мы уволили ее, – злобно усмехнулся Гилрой. – Они привыкли к таким случаям.
– Хорошо, мистер Гилрой. Пойдем со мной, девчонка.
Конрой поднял Джемайну со стула и подтолкнул ее, затем крепко схватил за руки и повел в самый конец коридора, где остановился у двери. Конрой отпер ее, приоткрыл и втолкнул Джемайну внутрь. Она услышала лязг ключа, снова запирающего дверь.
Джемайна оглядывала свою маленькую тюрьму с растущим чувством отчаяния. Здесь было только крохотное окошко размером с иллюминатор корабля, расположенное под самым потолком. Стекло давно не мыли, и оно пропускало мало света. Однако Джемайна могла рассмотреть, куда ее поместили. Комната была почти доверху набита тюками с одеждой, так что оставался лишь узкий проход посередине.
Она опять посмотрела на окно. Слишком маленькое, чтобы пролезть сквозь него. Возможно, она могла бы сложить тюки, забраться на них, разбить стекло и позвать на помощь…
Джемайна повернулась, услышав лязг ключа в замке, и сердце ее упало от страха, когда она вспомнила алчный взгляд Гилроя.
В дверном проеме появилось улыбающееся лицо Конроя.
– Думаю, это может понадобиться тебе. – Носком сапога он подтолкнул в комнату горшок. – Здесь все должно быть в полном порядке. – Его взгляд упал на окно. – Не вздумай разбить стекло и звать на помощь. Окно выходит в глухой переулок, и ни одна живая душа не услышит тебя.
Когда он начал закрывать дверь, Джемайна остановила его:
– Подождите!
Он заколебался, молча глядя на нее.
– Если я буду заперта здесь всю ночь, мне нужна еда и вода.
– Неужели? – сказал он с глухим кашлем. – Мистер Гилрой не отдал распоряжений относительно еды и воды, и его не будет до утра. – Конрой хрипло засмеялся. – Спи, девочка. Утром ты расскажешь все, что хочет знать мистер Гилрой, иначе тебе будет хуже.
Он закрыл дверь и повернул ключ в замке.
Джемайна несколько секунд с отчаянием смотрела на дверь. Затем тряхнула головой, отгоняя отчаяние. Хорошо, что ей хоть спать не придется на жестком полу. Она сдвинула несколько тюков и устроила себе постель. Скинула туфли, расстегнула блузку и начала снимать остальную одежду, ища облегчения от жары. Внезапно она остановилась, снова вспомнив алчный взгляд Гилроя. А вдруг он вернется и застанет ее в таком виде? И попытается изнасиловать…
Свет, пробивающийся сквозь грязное окошко, почти угас. Джемайна легла на тюки, пытаясь устроиться поудобнее и заснуть. Однако, как она ни старалась, ей не удавалось отделаться от мыслей о собственной глупости. Подумать только, отдала себя на милость Лестера Гилроя. Теперь нет надежды на спасение. Швеям в мастерской скажут, что ее уволили. Почему бы им не поверить Конрою? Здесь почти каждый день кого-то увольняют за малейшую провинность, и если они больше никогда не увидят ее, их это ничуть не взволнует.
В Филадельфии никто не знает, где она. Конечно, она поступила опрометчиво, никому не сообщив, куда направляется. Тетя Хестер думает, что она послана в Нью-Йорк с заданием от «Гоудиз ледиз бук», и не будет волноваться, пока не пройдет достаточно времени. А Сара Хейл, несомненно, разозлится. И поделом. Она решит, что Джемайна – своевольная девчонка, взявшаяся не за свое дело, и больше ей не поможет.
К тому же, печально размышляла Джемайна, нет никакой надежды, что «Ледиз бук» опубликует ее статьи, независимо от того, насколько блестяще они будут написаны. Она знала это заранее и тем не менее проигнорировала все предупреждения. Даже если ей каким-то чудом удастся сбежать от Гилроя, все ее мучения окажутся напрасными.
А сейчас она здесь, в ловушке, и вскоре понесет наказание за свою глупость.
Когда окончательно стемнело, Джемайна, мучимая жаждой и голодом, наконец уснула беспокойным сном. Ее преследовали кошмары. Она забилась в угол, и кашляющий Конрой подкрадывался к ней с неимоверно большими ножницами, которыми он щелкал, как огромными челюстями.
Затем она оказалась в бесконечном океане, неумолимо преследуемая парусным кораблем. Внезапно корабль превратился в Лестера Гилроя, идущего по воде, подобно великану с огромным, обнаженным телом, покрытым татуировками кораблей, которые двигались при каждом движении мышц. Гилрой рычал и непристойно смеялся, приближаясь к ней гигантскими шагами…
Джемайна проснулась с криком, застрявшим в горле. В окошке забрезжил рассвет. Во рту у нее пересохло, и во всем теле ощущался зуд.
Она продолжала тихо лежать, услышав, как хлопнула дверь, а затем раздались тяжелые шаги, от которых слегка завибрировал пол. Шаги приближались!
Девушка поспешно обулась, застегнула блузку и поднялась на ноги, вызывающе приподняв голову. Дверь открылась, ударившись о стену.
В дверном проеме появился Гилрой. Злобно глядя на нее, он вошел в комнату. Он был один.
– Ну, красотка, как спалось?
– Хорошо, – спокойно ответила она.
– Ты готова рассказать, зачем появилась в моей мастерской?
– Я уже все сказала. Когда вы отпустите меня? Мои друзья скоро начнут беспокоиться обо мне.
– Друзья? – насмешливо переспросил он. – Эти женщины, что работают внизу? Это не друзья.
Джемайна посмотрела ему прямо в глаза.
– Мои друзья в Филадельфии.
Гилрой покачал головой, и насмешливая улыбка тронула его губы.
– Если ты говоришь правду и появилась здесь, чтобы заработать на жизнь, то у тебя нет друзей. В противном случае они не позволили бы тебе работать здесь. А если у тебя действительно есть друзья, значит, ты солгала о причине своего появления здесь. – Он угрожающе шагнул к ней. – Я хочу знать правду. Мне надоело возиться с тобой.
– Я сказала правду. Мне нечего скрывать. Вы должны отпустить меня.
– Я сам решу, когда освободить тебя. Но сначала отдам тебя Конрою. Он знает, как заставить людей говорить. – Гилрой задумчиво посмотрел на нее, и в глазах его промелькнул жестокий огонек. – А после того как Конрой поработает с тобой, ты уже не будешь такой хорошенькой. Но прежде чем он попортит твою красоту, я сам займусь тобой. Я не спал полночи, думая о том, что ты находишься здесь одна, красотка.
Не отрывая от нее взгляда, он закрыл дверь и стал приближаться к ней.
Джемайна вся съежилась от страха. Она отступила назад, решив бороться что есть силы.
Гилрой в два шага оказался рядом. Она закричала и снова отступила назад. Ее ноги натолкнулись на тюки ткани, которые она использовала в качестве постели, и Джемайна упала на них спиной. При падении ее юбка задралась кверху, и девушка поспешно одернула ее.
– Зачем прикрываться, красотка? Сейчас я все увижу.
Джемайна лихорадочно искала возможность убежать от него. Дверь! Он закрыл ее, но не запер. Надо ухитриться проскользнуть мимо него…
Глядя между его широко расставленными ногами, Джемайна увидела, что дверь медленно открылась. Наверное, Конрой!
Вдруг Гилрой, крякнув от боли, обернулся. Девушка едва не задохнулась от радости – это был Оуэн со своей тростью, которую он все еще держал поднятой. Не отрывая взгляда от Гилроя, Оуэн спросил:
– Как ты, Джемайна?
Внезапно ослабев от волнения, она села, прижавшись спиной к стене.
– Слава Богу, все в порядке, ты вовремя появился.
Гилрой резко выдохнул:
– Я знаю тебя! Ты – проклятый газетчик, запятнавший мое имя!
– Я написал о тебе правду, но едва ли запятнал твое имя. Это невозможно сделать.
– Так вот почему эта девчонка здесь. Вы работаете вместе!
– Верно, Гилрой. И за то, что ты сделал с ней, я собираюсь отлупить тебя, негодяй!
Джемайна испуганно переводила взгляд с одного мужчины на другого, все более убеждаясь, что это отец и сын. Возможно, кто-то и не заметил бы сходства, но Джемайна отчетливо видела его. Скуластое лицо Гилроя, мягкая линия рта, эти черты явно похожи.
Гилрой отступил на шаг, сверкая глазами.
– Предупреждаю тебя! Не прикасайся ко мне!
– О, я не хочу пачкать свои руки о таких, как ты, Гилрой. Я намерен использовать вот это. – И Оуэн потряс тростью.
Гилрой слегка наклонился, сунув правую ладонь в сапог. Когда он выпрямился, в его руке сверкнул нож.
– Вот как! – Оуэн тихо присвистнул. – Наконец-то показалось ядовитое жало змеи.
Он нажал кнопку на рукоятке трости, и на конце появилось узкое лезвие.
Едва дыша, Джемайна наблюдала, как мужчины осторожно кружат возле друг друга, подобно фехтовальщикам, сошедшимся в смертельной дуэли.
Было ясно, что Гилрой хорошо владеет ножом. Он делал опасные выпады, а Оуэн двигался с грацией танцора. Каждый раз, когда нож проскакивал мимо, он смеялся Гилрою в лицо, пока тот не пришел в бешенство.
В конце концов Гилрой с ревом бросился на Оуэна, метя ножом ему в живот. Джемайна вскрикнула от ужаса. В последнее мгновение Оуэн отскочил в сторону, и нападавший пролетел мимо, врезавшись в стену под окном. Он мгновенно повернулся и встретился лицом к лицу с Оуэном, который оказался уже рядом с ним. Слегка покачиваясь, Гилрой отчаянно размахивал ножом, чтобы отразить нападение Оуэна. Тот взмахнул тростью и полоснул Гилроя по запястью, отчего нож выпал из его руки.
– Ну, теперь, приятель, у тебя нет твоего жала, – проговорил Оуэн с язвительным смехом. Он приставил свою трость с наконечником к горлу Гилроя. – Если ты веришь в Бога, Гилрой, то тебе лучше обратиться к нему с молитвой, потому что я собираюсь проткнуть тебя.
– Нет! – воскликнула Джемайна. Она встала между ними, ухватившись за трость.
Оуэн нахмурился.
– Прочь с дороги, Джемайна.
– Нет, Оуэн, не убивай его. Он… – Она уже была готова сказать, что Гилрой его отец, но вовремя остановилась. Если Оуэн узнает об этом, трудно представить, как он поведет себя.
– Не понимаю, – в замешательстве. произнес Оуэн. – Если бы я не пришел сюда, он мог бы убить тебя. И ты хочешь, чтобы я отпустил его?
– Бог с ним, – мрачно сказала она. – Я собрала необходимый материал, и когда все узнают, какой он негодяй, это будет достаточным наказанием для него.
Пыл Оуэна немного охладел.
– Как скажешь, дорогая, – пожал он плечами. – Это твое дело. – Все еще держа кончик трости с ножом у горла Гилроя, Оуэн протянул Джемайне руку и начал пятиться вместе с ней к выходу из комнаты. – Мы уходим, Гилрой. Оставайся пока здесь. Если ты надеешься на своего помощника, то должен разочаровать тебя. – Оуэн мрачно усмехнулся. – Я уже пообщался с ним, и он решил немного отдохнуть.
Гилрой смотрел на них в бессильной злобе, пока молодые люди выходили из комнаты. Закрыв дверь, Оуэн обнаружил ключ в замке. Смеясь, он повернул его.
– Пусть посидит здесь. – Оуэн взял Джемайну под руку. – Идем скорее!
Когда они шли по коридору, Джемайна воскликнула:
– Как я рада, что ты появился здесь, Оуэн! Мне всегда казалось, что я могу сама позаботиться о себе, но этот человек – просто чудовище!
– Я предупреждал тебя относительно него, не так ли? – проворчал Оуэн. – Ноты никогда не слушаешь меня.
– Ты был прав, я поступила очень глупо, – смиренно молвила Джемайна, затем оживилась: – Но я все-таки собрала нужный материал, Оуэн. Достаточный, чтобы заставить Гилроя свернуть свои дела. Как ты узнал, что я нахожусь здесь?
– Женщина внизу сообщила, что тебя вчера увлеки наверх. Остальные молчали и даже не взглянули на меня, но та все рассказала.
– Должно быть, Мэй Картер.
Они стали спускаться вниз. Джемайна увидела Конроя, неподвижно лежащего на полу.
Внизу Джемайна направилась к столу Мэй, в то время как все швеи продолжали усердно работать, склонившись над своими рабочими столами, будто ничего не случилось. Мэй услышала приближающиеся шаги, прервала работу и подняла голову.
Она широко улыбнулась:
– Ну, мистер Тэзди, вижу, вы нашли ее.
– Спасибо, Мэй, – пылко сказала Джемайна. – Возможно, ты спасла мне жизнь.
– Когда вчера ты не вернулась, я хотела сначала сообщить в полицию о твоем исчезновении, но потом поверила Конрою, что тебя уволили, поскольку здесь это часто случается.
– Вероятно, тебя тоже уволят из-за меня. Мэй пожала плечами:
– Не беспокойся об этом, дорогая Ида. Я уже говорила, что являюсь лучшей швеей на Хестер-стрит и всегда найду себе работу.
– Должна признаться тебе, Мэй. Меня зовут не Ида Морган. Я Джемайна Бенедикт и работаю в журнале «Гоудиз ледиз бук». Цель моего пребывания здесь – получше узнать те ужасные условия, в которых вам всем приходится работать. Я хочу написать об этом несколько статей, поэтому решила испытать все лично на себе, чтобы быть убедительной. Когда статьи будут опубликованы, уверена, условия изменятся к лучшему во всех швейных мастерских.
Мэй смотрела на нее скептически:
– Не думаю, дорогая. Об этом писали и раньше.
– Наверняка предыдущие статьи не были такими острыми, как те, что я собираюсь написать.
– Ладно, как бы там ни было, мы все высоко ценим твое стремление. – Мэй лукаво взглянула на нее. – Ты ни на минуту не обманула* меня. Я сразу поняла, что ты не настоящая швея. Таким шитьем ты никогда не заработала бы себе на жизнь.
Джемайна засмеялась, затем наклонилась и поцеловала женщину в щеку.
– Рада была познакомиться, Мэй. А сейчас мы должны идти, но я постараюсь еще раз увидеться с тобой.
Выйдя за дверь, Оуэн мрачно заметил:
– Джемайна, ты неисправимая оптимистка! Когда-нибудь ветряная мельница рухнет тебе на голову. В этот раз ты была очень близка к этому.
– Да, но она все-таки не рухнула. Оуэн, я собрала потрясающий материал об этом грязном бизнесе! – воскликнула она. – Ты будешь гордиться мной!
Джемайна быстро оглянулась и поняла, что их никто не видит. Она обняла Оуэна и горячо прижалась к нему.
– Я люблю тебя, дорогой, и рада видеть тебя! – Она прижалась губами к его губам. Он страстно ответил на ее поцелуй. Они стояли обнявшись несколько минут. Затем Оуэн слегка отстранился.
– Едва ли это подходящее время и место. В любую минуту мистер Гилрой может вырваться из этой комнаты. Помни, мы до конца не вырвали ядовитое жало змеи, лишь на время притупили ее зубы. Он может застрелить нас обоих, если обнаружит здесь.
– Не посмеет после того, что случилось.
– Даже если узнает, что ты собираешься написать о нем? Лучше не спорь, дорогая. Он может рассвирепеть. Не стоит испытывать судьбу.
Обняв Джемайну, Оуэн подтолкнул ее к верхней ступеньке, и они оказались на улице.
– Может быть, нам сразу пойти на вокзал…
– Нет! Я должна забрать свои записи в меблированных комнатах и попрощаться с Мэриголд Тайлер. С ее помощью мне удалось провернуть все это.
Когда они шли по оживленной улице, Джемайна поинтересовалась:
– Как же все-таки ты нашел меня?
– Это было нетрудно. Вернувшись домой два дня назад, я решил навестить тебя. Твоя тетушка сообщила, что тебя направили в Нью-Йорк с заданием от «Ледиз бук». Мне показалось это подозрительным, и я нанес визит Саре. Она рассказала о последней встрече с тобой и о том, как ты старалась убедить ее разрешить напечатать статьи о работницах швейных мастерских. Я вспомнил наш разговор о Лестере Гилрое. Затем сел в поезд и прошлой ночью прибыл в Нью-Йорк, а рано утром был уже в мастерской Гилроя. Сначала пришлось поговорить с надсмотрщиком, потом Мэй Картер рассказала, как они обошлись с тобой вчера. Я услышал крик и бросился к тебе на помощь. Остальное ты знаешь.
– Наверное, Сара очень зла на меня?
– Да, она недовольна тобой, можешь не сомневаться, – насмешливо ответил Оуэн. – Сара считает, что ты поступила безответственно и не заслуживаешь ее доверия.
Джемайна вздохнула.
– Конечно, она права. – Затем воскликнула: – Но я должна была сделать это, Оуэн! Мне жаль, что она считает мое поведение безответственным. Сара хорошо относится ко мне, и я не хотела причинять ей неприятности. Однако, как журналистка, я чувствую ответственность перед такими людьми, как Мэриголд Тайлер, и другими работницами и готова сделать для них все, что в моих силах.
Оуэн искоса посмотрел на Джемайну.
– Неужели ты думаешь, что Луис Гоуди согласится опубликовать твои статьи?
– Нет, – удрученно сказала она. – Сидя взаперти прошлой ночью, я много думала и поняла, что он никогда не пойдет на это.
– В таком случае получается, что все твои мучения были напрасными.
– Не совсем так. Я все-таки надеюсь опубликовать статьи где-нибудь в другом месте.
– Оптимистка! Где, скажи на милость?
– Я думала и об этом тоже, – медленно произнесла Джемайна. – Надеюсь, ты поможешь мне. Ты должен поговорить с редактором «Леджер»…
Оуэн резко остановился и посмотрел на девушку.
– «Леджер»? Джемайна, ты действительно непредсказуема!
Они стояли на тротуаре, по которому туда-сюда сновали прохожие.
– Почему бы нет? Я неплохо пишу, Оуэн. Ты сам говорил. И Сара считает, что подобный материал годится для газеты. Ведь «Леджер» печатала о положении работниц несколько лет назад.
Оуэн долго молчал, продолжая смотреть на Джемайну.
– Подозреваю, ты не отстанешь от меня, пока я не соглашусь.
– Разумеется, я не намерена отказываться от своей цели. Если ты не поможешь мне, я обращусь в другие газеты, возможно, здесь, в Нью-Йорке. Не исключено, что к Хорасу Грили, о котором ты говорил мне. – Джемайна лукаво улыбнулась. – Представляю, как будет чувствовать себя твой редактор, когда мистер Грили опубликует мои статьи и они вызовут широкий отклик в обществе.
Оуэн запрокинул голову и громко расхохотался.
– Ты веришь, что они будут настолько злободневные.
– Конечно, – уверенно заявила Джемайна.
– Хорошо. – Он взмахнул руками. – Постараюсь ради тебя, Джемайна. Надо будет подкинуть Томасу такую идею. Мне известно, что он ненавидит Лестера Гилроя и ему подобных.
Они снова пошли, и Оуэн взял Джемайну за руку. Девушка ликовала. Возможно, еще не все потеряно! Неожиданно Оуэн сказал:
– Сара не стала рассказывать Луису Гоуди о твоем вероломстве. Она любит тебя, Джемайна, ей нравится, как ты пишешь, и, думаю, Сара хотела дать мне попять, что ты можешь продолжить свою работу в журнале, если захочешь.
– Очень мило с ее стороны. Сара – хороший человек.
– Ну и что ты решила? – Он посмотрел на нее. – Вернешься в «Ледиз бук»?
– Подумаю об этом. Если бы только они начали публиковать еще что-то, кроме приятных и легких вещиц!
– Этого никогда не будет, Джемайна.
– Мне нравится работать в «Бук», и скорее всего я вернусь. И когда же газеты станут принимать на работу женщин-журналисток! – сокрушенно добавила она.
– Раньше я мог бы ответить – никогда, но теперь, узнав тебя, моя дорогая, не стал бы делать столь категоричных заявлений.
– Хорошо, если бы мы оба работали в одной газете, – размечталась девушка. – Мы могли бы делать одно дело.
Оуэн обнял ее за плечи и притянул к себе.
– Да, это было бы прекрасно, Джемайна. Кто знает, возможно, в будущем так и будет.
Они подошли к меблированным комнатам. Поднявшись на третий этаж, Оуэн поморщился:
– Ужасное место! Как только ты могла жить здесь?
– Я решила, что должна жить в той же обстановке, что и работницы швейных мастерских. Иначе как бы я могла понять их истинное положение?
У двери в комнату Мэриголд Джемайна придержала Оуэна:
– Мэриголд сейчас нет дома, но я хочу познакомить тебя кое с кем.
Она постучалась. Через минуту внутри послышался топот бегущих ног, и дверь широко распахнулась. При виде Джемайны Роберт и Молли вскрикнули от восторга и бросились к ней. Джемайна присела на корточки и обняла детей.
Глядя через их головы на Оуэна, она сказала:
– Это дети Мэриголд. Не правда ли, они прелестны? – Взгляд ее сделался пытливым. – А как ты смотришь на то, чтобы завести детей, Оуэн?
Эпилог
Проработав пятьдесят лет редактором, Сара Джозефа Хейл уволилась в 1877 году и через два года умерла в возрасте девяноста лет. Луис Гоуди скончался через год.
Лестер Гилрой вынужден был свернуть свои дела, и причиной тому послужила серия острых публикаций в газете «Филадельфия леджер». Будучи осужденным за нарушение прав человека, он провел пять лет в тюрьме.
Мэриголд Тайлер с помощью Джемайны стала первой женщиной-мастером в швейной мастерской и впоследствии вышла замуж за торговца фруктами. Ее сын Роберт пошел по стопам отчима, а дочь Молли в конце концов стала известной писательницей, создав множество романов для женщин.
Уоррен Баррикон и его жена Элис переехали в небольшой городок на территории Нью-Мексико, где Уоррен с успехом создал свою газету, а его жена начала постепенно поправляться.
В газете «Филадельфия леджер» в 1851 году появилась заметка:
Пользуясь случаем, «Филадельфия леджер» рада поздравить мистера и миссис Оуэн Тэзди с рождением двойни, мальчика и девочки, вчера в семь часов вечера.
Постоянные читатели газеты знают Оуэна Тэзди по его популярным статьям и по книге «Золотые прииски Калифорнии». Читателям также известна и миссис Тэзди, печатающаяся под именем Джемайна Бенедикт, по ее остросоциальным материалам, раскрывающим несправедливость, царящую в швейной промышленности. Тэзди также известны своими воскресными зваными вечерами, где собираются литературные светила нашего города. Все сотрудники газеты «Филадельфия леджер» и многочисленные поклонники Тэзди желают счастья и успехов молодой семье.
Лестер Гилрой вынужден был свернуть свои дела, и причиной тому послужила серия острых публикаций в газете «Филадельфия леджер». Будучи осужденным за нарушение прав человека, он провел пять лет в тюрьме.
Мэриголд Тайлер с помощью Джемайны стала первой женщиной-мастером в швейной мастерской и впоследствии вышла замуж за торговца фруктами. Ее сын Роберт пошел по стопам отчима, а дочь Молли в конце концов стала известной писательницей, создав множество романов для женщин.
Уоррен Баррикон и его жена Элис переехали в небольшой городок на территории Нью-Мексико, где Уоррен с успехом создал свою газету, а его жена начала постепенно поправляться.
В газете «Филадельфия леджер» в 1851 году появилась заметка:
Пользуясь случаем, «Филадельфия леджер» рада поздравить мистера и миссис Оуэн Тэзди с рождением двойни, мальчика и девочки, вчера в семь часов вечера.
Постоянные читатели газеты знают Оуэна Тэзди по его популярным статьям и по книге «Золотые прииски Калифорнии». Читателям также известна и миссис Тэзди, печатающаяся под именем Джемайна Бенедикт, по ее остросоциальным материалам, раскрывающим несправедливость, царящую в швейной промышленности. Тэзди также известны своими воскресными зваными вечерами, где собираются литературные светила нашего города. Все сотрудники газеты «Филадельфия леджер» и многочисленные поклонники Тэзди желают счастья и успехов молодой семье.