Страница:
Таким образом, подавляющее большинство собравшихся на розыгрыш уйдет с пустыми руками и разбитыми надеждами. К сожалению, дядя Шерман был прав и в том, что богачи редко покупали лоте; рейные билеты. Обычно это делали те, кому лотереи вообще были не по карману.
Шерман Моррисон вернулся с заседания своего комитета мрачнее тучи.
– Они ознакомились с твоим материалом, но, несмотря на собранные тобой факты, я не сумел получить достаточно голосов в поддержку законопроекта о запрете лотерей в целом. Чертовы недоумки!
– Значит, мы с тобой только зря потеряли время, – разочарованно сказал Морган.
– И все же я хочу, чтобы ты пришел завтра на заседание. Они хотя бы согласились тебя выслушать.
Морган всплеснул руками.
– Дядя Шерман, что я им скажу нового? Все там, в моих записях.
Но в конце концов, Морган согласился дать свидетельские показания. Он обнаружил, что мнения членов комитета разделились в примерном соотношении сорок к шестидесяти, большинство было против позиции Моррисона. Для того чтобы комиссия могла представить законопроект на рассмотрение в легислатуру, дяде надо было набрать большинство голосов.
Как и следовало ожидать, задававшие вопросы были настроены по-разному – кто-то враждебно, кто-то дружественно. Дядя сидел на удивление довольный, вопросов не задавал, лишь молча попыхивал сигарой, пряча лицо за завесой табачного дыма.
Самым враждебным и самым настойчивым был Полный, напыщенный джентльмен, сенатор штата по фамилии Корриган. Он подверг сомнению рассказ Моргана о лишениях неудачливых игроков в лотерею, назвав это преувеличением.
– Знаете, мистер Кейн, – заявил он, – я сам ирландец, как многие из тех, о ком вы рассказываете в своем докладе. Мои родители приехали из Ирландии лет тридцать назад. Мне самому пришлось много работать. К тому высокому посту, который я занимаю сейчас, я пробился своим горбом. А ирландцы в большинстве своем – народ никчемный. Основные их занятия в жизни – это проституция, пьянство и азартные игры. Отберите у них лотерею, они будут играть во что-нибудь другое, только и всего. Вы не согласны с такой оценкой?
Морган пожал плечами. Его разозлила надменность этого человека.
– Не знаю, сенатор. Я не сужу о людях по их национальности, – сказал он. – Мне дали работу, и я ее выполнил. А вы теперь можете делать любые выводы. В конце концов, – он чуть улыбнулся, – как вы сами сказали, это люди одной с вами крови, так что вам виднее.
Корриган ощетинился.
– Послушайте, молодой человек, не надо мне дерзить! Я вовсе не говорил такого...
Мужчина, сидевший справа от Корригана, один из сторонников Моргана и его дяди, засмеялся.
– А мне кажется, как раз это вы и говорили, Корриган. В Библии сказано: «Не судите, да не судимы будете».
Корриган метнул на своего коллегу сердитый взгляд.
– Не надо мне цитировать Библию, Бартлет! Я христианин побольше вашего.
Бартлет оставил без внимания это замечание и обратился к Моргану:
– Ближе к делу, мистер Кейн. Вы сказали нам, что много раз наблюдали, как люди разорялись, покупая лотерейные билеты, так?
Морган кивнул:
– Да, таких случаев было очень много...
– Пять долларов – это разорение? – фыркнул Корриган.
– Для многих на Эри и пять долларов – крупная сумма, которую не так-то просто найти, – бесстрастно ответил Морган. – А в результате назойливости наиболее бессовестных продавцов покупают обычно не по одному билету в год. Вчера я гулял по улицам Харрисберга. Вы, джентльмены, представляете себе, сколько сотен, а может, и тысяч людей потратили деньги на дорогу сюда, чтобы только принять участие в розыгрыше? И все они надеются на главный приз.
– Это их трудности, – проворчал Корриган. – Многие приехали сюда из штата Нью-Йорк. Почему мы должны беспокоиться о людях не из нашего штата? Меня, например, они нисколько не волнуют.
Наступила короткая пауза, потом слово взял Шерман Моррисон. «Странно, почему дядя выбрал именно этот момент?» – удивился Морган.
– Кстати, – мягко начал Моррисон, – сегодня утром я услышал кое-что интересное для вас, сэр. И для всех вас, джентльмены.
Корриган с тревогой взглянул на него.
– И что же вы услышали?
– «Юнион кэнел», общегосударственный канал, – это проект Пенсильвании, вы согласны? И его состояние должно волновать всех нас, верно?
– И что же? Лотереи, которые проводит компания «Юнион кэнел лоттери», как раз и имеют целью получить деньги на строительство общегосударственного канала. На мой взгляд, компания прекрасно справляется с этой задачей. Мы все это знаем, так что вы хотите, Моррисон?
– Я слышал, что лотерейная компания получила в прошлом году около миллиона долларов, а на нужды общегосударственного канала выделено всего около шестидесяти тысяч. Значит, девятьсот сорок тысяч долларов просто исчезли. Разумеется, какие-то деньги пошли на призы, но это не такая большая сумма. Куда, как вы думаете, делось остальное?
Сидевшие за столом джентльмены заерзали в креслах и удивленно загудели. Лицо Корригана налилось краской.
– Где вы взяли эту информацию, Моррисон? – спросил он.
– Из секретного источника, – быстро ответил Шерман Моррисон. – Пока я не могу его открыть.
– Опять секретный источник? Сколько же можно? Это просто сплетни! – усмехнулся Корриган. – Очередная наглая ложь, попытка дискредитировать компанию «Юнион кэнел лоттери». Ничего не выйдет, Моррисон! Уже не раз хотели это сделать, но все безуспешно. Не выйдет и теперь.
Моррисон покачал головой.
– Я слышал все эти сплетни, мы все их слышали. И я всегда подозревал, что в них есть большая доля истины. Но то, что я сказал сейчас, – сущая правда. Пока я не могу ничего доказать, но скоро докажу, будьте уверены!
Корриган стукнул кулаком по столу и встал.
– Ну так вот, до тех пор пока вы не представите мне веских доказательств, я не буду голосовать за ваш чертов законопроект! – с этими словами он вышел из кабинета и хлопнул дверью.
– Это действительно так, Шерман? – спросил сенатор Бартлет. – Или вы просто хотели позлить Корригана?
– Моей информации можно верить. У меня есть источник внутри самой «Юнион кэнел лоттери». Эта компания заранее объявила, что сможет выделить на канал не больше шестидесяти тысяч долларов. Точную цифру мы узнаем в ближайшие дни после розыгрыша, когда подойдет время финансового отчета.
Бартлет усмехнулся.
– Если так, значит, там занимаются крупным мошенничеством, и возмущенная общественность расшевелит членов нашего комитета, заставив их наконец принять меры. – Он оглядел сидевших за столом. – Вы согласны со мной, джентльмены?
Морган переводил взгляд с одного лица на другое. Теперь он ясно мог отличить тех, кто стоял на стороне его дяди, от тех, кто был против. Судя по мрачным лицам противников, Бартлет, похоже, не ошибся: дни компании «Юнион кэнел лоттери» были сочтены.
Моррисон постучал по столу костяшками пальцев.
– Думаю, на сегодня все. Если больше никто не желает выступить, предлагаю считать заседание закрытым.
Члены комитета встали и вышли из кабинета, оставив Моргана наедине с Шерманом Моррисоном.
Дядя посмотрел на Моргана с самодовольной улыбкой.
– Что ж, кажется, наша взяла, племянник! – сказал он. – Так что можешь ехать в любое время, не дожидаясь завтрашнего розыгрыша. Если, конечно, – добавил он с надеждой, – ты не передумал и не хочешь поступить ко мне на службу.
– Я, наверное, все-таки останусь на розыгрыш, дядя Шерман. Мне хочется подловить одного типа. Он непременно приедет на розыгрыш.
Морган рассчитывал встретить на розыгрыше Тэйта Броули, поэтому пришел вооруженный. Но, увидев, сколько народу набилось в дом правительства, он распростился с надеждой найти Броули. Толпа вытекала из здания на улицу. Морган начал медленно протискиваться к входу, расталкивая недовольно ворчавших людей.
Когда он наконец вошел в здание, розыгрыш только начался. У барабана стояли два представителя компании «Юнион кэнел лоттери». Один крутил барабан. Когда барабан останавливался, второй запускал в него руку, вытаскивал корешок билета и громко оглашал номер. Третий мужчина, стоявший на пороге, передавал номера людям на улице. Каждый раз, когда объявляли номер, счастливый победитель издавал радостный возглас, остальные разочарованно вопили и ругались.
Морган пробирался вперед, ища глазами Броули. Он знал, что десять главных призов будут разыгрываться в конце – чтобы накалить обстановку и предупредить возможные беспорядки. И наверняка в тот момент, когда будет извлечен последний корешок выигрышного билета, люди с барабаном незаметно ускользнут из здания, дабы избежать стычек с толпой. Морган подозревал, что мужчина, оглашавший номера, сам подложит в барабан корешки, номера которых совпадут с номерами билетов его сообщников в толпе, – точно так же, как шулер-картежник в нужный момент вынимает из рукава туза.
Когда Морган протолкался к широкой парадной лестнице, разыгрывался последний приз. И тут он увидел Тэйта Броули. Брокер стоял на третьей снизу ступеньке с лотерейным билетом в руке. Морган готов был спорить на последний доллар, что номер его билета совпадет с номером последнего выигрышного корешка. Он протолкался к Броули и встал на ступеньку ниже, но пока решил не открывать брокеру свое присутствие. А сам Броули был настолько поглощен действиями мужчины у барабана, что больше ни на кого не обращал внимания. Морган достал револьвер, прикрыв его полой пальто.
Человек вытащил из барабана корешок и огласил номер. Броули взмахнул своим билетом и открыл было рот, чтобы крикнуть.
– Я не советую тебе кричать, Броули, – сказал Морган ему на ухо. – Мы оба знаем, что твой выигрыш нечестный.
Броули застыл с открытым ртом.
– Кейн? – он начал оборачиваться.
Морган поднялся на ступеньку и встал рядом с брокером, ткнув ему в бок дуло револьвера.
– Не оборачивайся и не выкрикивай свой номер.
– Негодяй! – выдавил Броули задушенным шепотом. – Я все про тебя знаю. Я видел ранец, который ты потерял, и читал твои записи. Все это время ты работал против меня и компании.
– Да, это так, – мягко сказал Морган. – Мне известно все о лотерейных махинациях. Если ты сейчас выкрикнешь номер своего билета, я объявлю всем присутствующим, что ты брокер компании «Юнион кэнел лоттери» и что розыгрыш главных призов проводился нечестно. Как ты думаешь, что сделают с тобой эти люди? Я скажу тебе... Они разорвут тебя на части.
– Когда я прочитал бумаги из того ранца, я поклялся убить тебя, Кейн.
Морган засмеялся.
– Ну, положим, в данный момент тебе это трудно сделать, верно? Сейчас, Броули, мы с тобой выйдем на улицу, а там выбирай сам...
Моргана перебил стоявший на площадке мужчина. Он опять объявил номер, на этот раз в голосе его слышались нотки разочарования.
– Здесь есть человек с таким номером? – На мгновение в здании воцарилась тишина, как будто вся толпа разом затаила дыхание. Представитель лотерейной компании нервно засмеялся. – Что ж, похоже, победителя нет. По правилам мы должны держать у себя корешок выигрышного билета до тех пор, пока его не востребуют...
В толпе зароптали.
– Так не пойдет! – зашумело сразу несколько голосов. – Если его нет, тяните другой номер!
Человек на лестничной площадке поднял руки, призывая к тишине. Крики постепенно смолкли, и Морган опять заговорил Броули на ухо:
– Как я уже сказал, у тебя есть выбор. Или я веду тебя в полицию и тебя привлекают к суду за мошенничество, или мы с тобой идем к сенатору штата Моррисону, и ты даешь свидетельские показания о махинациях своей компании. Я уверен, что, если ты скажешь правду, он освободит тебя от судебной ответственности.
– Нет, Кейн, пошел ты к черту! Я не сделаю этого!
В этот момент опять заговорил организатор лотереи, и Морган не успел ответить.
– Прошу прощения, но по правилам нашей лотереи победитель, не явившийся на розыгрыш, должен быть извещен о том, что его билет выигрышный. Так будет справедливо...
– Нет, это нечестно! – закричали в толпе. – Тяните другой номер! Дайте нам всем шанс!
Женщина, стоявшая недалеко от Моргана, вдруг заголосила:
– Я потеряла все, все до последнего!
Она принялась рвать на себе волосы, мотая головой из стороны в сторону. Морган видел ее безумные глаза.
Толпа зашумела. Люди, крича и ругаясь, кинулись по лестнице на штурм барабана. Завязались драки.
Вдруг прогремел выстрел. Морган посмотрел вниз и направо. Какой-то мужчина потрясал револьвером. Стоявшие рядом люди в ужасе расступились, и в образовавшемся свободном пространстве Морган увидел другого мужчину, который лежал на полу. Из раны на его груди текла кровь. Человек с револьвером дико огляделся, потом вдруг приставил револьвер к виску, нажал на спусковой крючок и упал на пол рядом с первым трупом.
Морган отвлекся, и Броули воспользовался моментом. Оттолкнув Моргана, он пустился бежать и вскоре скрылся в толпе. Морган потерял равновесие, а когда выпрямился, Броули был уже у дверей.
Весь первый этаж вокруг лестницы превратился в сумасшедший дом. Люди орали, визжали, дрались и царапались.
Морган бросился за Тэйтом Броули, хоть и понимал, что догонять его бесполезно. Ему пришлось прокладывать себе путь к дверям кулаками. Он злился на собственную глупость и раздавал удары направо и налево, пробиваясь к выходу.
На площади перед зданием царила такая же суматоха. Люди кричали, дрались, бегали взад-вперед. Морган встал на ступеньки и огляделся, но Броули нигде не было. Он заметил, что люди как-то странно смотрят на него и шарахаются в стороны. Тут до него дошло, что он не убрал револьвер. Морган сунул оружие за пояс и бесцельно побрел сквозь толпу. Теперь уже точно бесполезно искать Тэйта Броули. После того, что здесь сегодня произошло, компания «Юнион кэнел лоттери» обречена. Броули наверняка тоже понял это и поспешит убраться из Харрисберга. Скорее всего, мошенник вернется на Эри, где легко найдет себе работу брокера в какой-нибудь другой лотерейной компании.
Морган вернулся в гостиницу. Дядя уже ждал его в холле. Они пошли в бар и там, за бутылкой виски, Морган рассказал Моррисону, что произошло в доме правительства.
Моррисон уже слышал о случившемся и был согласен с мнением Моргана.
– Да, это конец «Юнион кэнел лоттери», – сказал он. – Мало того, что большая часть денег, собранных компанией за последний год, ушла в неизвестном направлении, так еще сегодняшний инцидент. Этого будет достаточно, чтобы мой комитет представил в легислатуру законопроект о запрете лотерей в штате Пенсильвания. Думаю, не пройдет и месяца, как закон вступит в силу. Спасибо, племянник, ты отлично поработал.
Морган пожал плечами.
– Мне кажется, все устроилось бы и без меня.
– Кто знает? – Дядя достал сигару, макнул ее в коньяк и закурил. – Собранный тобой материал помог мне склонить чашу весов в мою пользу. – Он выпустил дым и внимательно посмотрел на Моргана. – Так какие у тебя планы?
– Кое-что есть. – Морган кивнул. – Спасибо за то, что ты предложил мне работу, дядя Шерман, но это не для меня. И на Эри мне теперь тоже делать нечего. – Он невольно подумал о Кэт. – Скорее всего, как я уже говорил, поеду на запад, куда-нибудь за Миссисипи, а может, и дальше.
– Сейчас зима, Морган. Может, не стоит ехать так далеко на запад? Там холодно.
– Наверное, я перезимую в Новом Орлеане. Я еще никогда там не был. А весной отправлюсь на северо-запад.
Глава 16
Шерман Моррисон вернулся с заседания своего комитета мрачнее тучи.
– Они ознакомились с твоим материалом, но, несмотря на собранные тобой факты, я не сумел получить достаточно голосов в поддержку законопроекта о запрете лотерей в целом. Чертовы недоумки!
– Значит, мы с тобой только зря потеряли время, – разочарованно сказал Морган.
– И все же я хочу, чтобы ты пришел завтра на заседание. Они хотя бы согласились тебя выслушать.
Морган всплеснул руками.
– Дядя Шерман, что я им скажу нового? Все там, в моих записях.
Но в конце концов, Морган согласился дать свидетельские показания. Он обнаружил, что мнения членов комитета разделились в примерном соотношении сорок к шестидесяти, большинство было против позиции Моррисона. Для того чтобы комиссия могла представить законопроект на рассмотрение в легислатуру, дяде надо было набрать большинство голосов.
Как и следовало ожидать, задававшие вопросы были настроены по-разному – кто-то враждебно, кто-то дружественно. Дядя сидел на удивление довольный, вопросов не задавал, лишь молча попыхивал сигарой, пряча лицо за завесой табачного дыма.
Самым враждебным и самым настойчивым был Полный, напыщенный джентльмен, сенатор штата по фамилии Корриган. Он подверг сомнению рассказ Моргана о лишениях неудачливых игроков в лотерею, назвав это преувеличением.
– Знаете, мистер Кейн, – заявил он, – я сам ирландец, как многие из тех, о ком вы рассказываете в своем докладе. Мои родители приехали из Ирландии лет тридцать назад. Мне самому пришлось много работать. К тому высокому посту, который я занимаю сейчас, я пробился своим горбом. А ирландцы в большинстве своем – народ никчемный. Основные их занятия в жизни – это проституция, пьянство и азартные игры. Отберите у них лотерею, они будут играть во что-нибудь другое, только и всего. Вы не согласны с такой оценкой?
Морган пожал плечами. Его разозлила надменность этого человека.
– Не знаю, сенатор. Я не сужу о людях по их национальности, – сказал он. – Мне дали работу, и я ее выполнил. А вы теперь можете делать любые выводы. В конце концов, – он чуть улыбнулся, – как вы сами сказали, это люди одной с вами крови, так что вам виднее.
Корриган ощетинился.
– Послушайте, молодой человек, не надо мне дерзить! Я вовсе не говорил такого...
Мужчина, сидевший справа от Корригана, один из сторонников Моргана и его дяди, засмеялся.
– А мне кажется, как раз это вы и говорили, Корриган. В Библии сказано: «Не судите, да не судимы будете».
Корриган метнул на своего коллегу сердитый взгляд.
– Не надо мне цитировать Библию, Бартлет! Я христианин побольше вашего.
Бартлет оставил без внимания это замечание и обратился к Моргану:
– Ближе к делу, мистер Кейн. Вы сказали нам, что много раз наблюдали, как люди разорялись, покупая лотерейные билеты, так?
Морган кивнул:
– Да, таких случаев было очень много...
– Пять долларов – это разорение? – фыркнул Корриган.
– Для многих на Эри и пять долларов – крупная сумма, которую не так-то просто найти, – бесстрастно ответил Морган. – А в результате назойливости наиболее бессовестных продавцов покупают обычно не по одному билету в год. Вчера я гулял по улицам Харрисберга. Вы, джентльмены, представляете себе, сколько сотен, а может, и тысяч людей потратили деньги на дорогу сюда, чтобы только принять участие в розыгрыше? И все они надеются на главный приз.
– Это их трудности, – проворчал Корриган. – Многие приехали сюда из штата Нью-Йорк. Почему мы должны беспокоиться о людях не из нашего штата? Меня, например, они нисколько не волнуют.
Наступила короткая пауза, потом слово взял Шерман Моррисон. «Странно, почему дядя выбрал именно этот момент?» – удивился Морган.
– Кстати, – мягко начал Моррисон, – сегодня утром я услышал кое-что интересное для вас, сэр. И для всех вас, джентльмены.
Корриган с тревогой взглянул на него.
– И что же вы услышали?
– «Юнион кэнел», общегосударственный канал, – это проект Пенсильвании, вы согласны? И его состояние должно волновать всех нас, верно?
– И что же? Лотереи, которые проводит компания «Юнион кэнел лоттери», как раз и имеют целью получить деньги на строительство общегосударственного канала. На мой взгляд, компания прекрасно справляется с этой задачей. Мы все это знаем, так что вы хотите, Моррисон?
– Я слышал, что лотерейная компания получила в прошлом году около миллиона долларов, а на нужды общегосударственного канала выделено всего около шестидесяти тысяч. Значит, девятьсот сорок тысяч долларов просто исчезли. Разумеется, какие-то деньги пошли на призы, но это не такая большая сумма. Куда, как вы думаете, делось остальное?
Сидевшие за столом джентльмены заерзали в креслах и удивленно загудели. Лицо Корригана налилось краской.
– Где вы взяли эту информацию, Моррисон? – спросил он.
– Из секретного источника, – быстро ответил Шерман Моррисон. – Пока я не могу его открыть.
– Опять секретный источник? Сколько же можно? Это просто сплетни! – усмехнулся Корриган. – Очередная наглая ложь, попытка дискредитировать компанию «Юнион кэнел лоттери». Ничего не выйдет, Моррисон! Уже не раз хотели это сделать, но все безуспешно. Не выйдет и теперь.
Моррисон покачал головой.
– Я слышал все эти сплетни, мы все их слышали. И я всегда подозревал, что в них есть большая доля истины. Но то, что я сказал сейчас, – сущая правда. Пока я не могу ничего доказать, но скоро докажу, будьте уверены!
Корриган стукнул кулаком по столу и встал.
– Ну так вот, до тех пор пока вы не представите мне веских доказательств, я не буду голосовать за ваш чертов законопроект! – с этими словами он вышел из кабинета и хлопнул дверью.
– Это действительно так, Шерман? – спросил сенатор Бартлет. – Или вы просто хотели позлить Корригана?
– Моей информации можно верить. У меня есть источник внутри самой «Юнион кэнел лоттери». Эта компания заранее объявила, что сможет выделить на канал не больше шестидесяти тысяч долларов. Точную цифру мы узнаем в ближайшие дни после розыгрыша, когда подойдет время финансового отчета.
Бартлет усмехнулся.
– Если так, значит, там занимаются крупным мошенничеством, и возмущенная общественность расшевелит членов нашего комитета, заставив их наконец принять меры. – Он оглядел сидевших за столом. – Вы согласны со мной, джентльмены?
Морган переводил взгляд с одного лица на другое. Теперь он ясно мог отличить тех, кто стоял на стороне его дяди, от тех, кто был против. Судя по мрачным лицам противников, Бартлет, похоже, не ошибся: дни компании «Юнион кэнел лоттери» были сочтены.
Моррисон постучал по столу костяшками пальцев.
– Думаю, на сегодня все. Если больше никто не желает выступить, предлагаю считать заседание закрытым.
Члены комитета встали и вышли из кабинета, оставив Моргана наедине с Шерманом Моррисоном.
Дядя посмотрел на Моргана с самодовольной улыбкой.
– Что ж, кажется, наша взяла, племянник! – сказал он. – Так что можешь ехать в любое время, не дожидаясь завтрашнего розыгрыша. Если, конечно, – добавил он с надеждой, – ты не передумал и не хочешь поступить ко мне на службу.
– Я, наверное, все-таки останусь на розыгрыш, дядя Шерман. Мне хочется подловить одного типа. Он непременно приедет на розыгрыш.
Морган рассчитывал встретить на розыгрыше Тэйта Броули, поэтому пришел вооруженный. Но, увидев, сколько народу набилось в дом правительства, он распростился с надеждой найти Броули. Толпа вытекала из здания на улицу. Морган начал медленно протискиваться к входу, расталкивая недовольно ворчавших людей.
Когда он наконец вошел в здание, розыгрыш только начался. У барабана стояли два представителя компании «Юнион кэнел лоттери». Один крутил барабан. Когда барабан останавливался, второй запускал в него руку, вытаскивал корешок билета и громко оглашал номер. Третий мужчина, стоявший на пороге, передавал номера людям на улице. Каждый раз, когда объявляли номер, счастливый победитель издавал радостный возглас, остальные разочарованно вопили и ругались.
Морган пробирался вперед, ища глазами Броули. Он знал, что десять главных призов будут разыгрываться в конце – чтобы накалить обстановку и предупредить возможные беспорядки. И наверняка в тот момент, когда будет извлечен последний корешок выигрышного билета, люди с барабаном незаметно ускользнут из здания, дабы избежать стычек с толпой. Морган подозревал, что мужчина, оглашавший номера, сам подложит в барабан корешки, номера которых совпадут с номерами билетов его сообщников в толпе, – точно так же, как шулер-картежник в нужный момент вынимает из рукава туза.
Когда Морган протолкался к широкой парадной лестнице, разыгрывался последний приз. И тут он увидел Тэйта Броули. Брокер стоял на третьей снизу ступеньке с лотерейным билетом в руке. Морган готов был спорить на последний доллар, что номер его билета совпадет с номером последнего выигрышного корешка. Он протолкался к Броули и встал на ступеньку ниже, но пока решил не открывать брокеру свое присутствие. А сам Броули был настолько поглощен действиями мужчины у барабана, что больше ни на кого не обращал внимания. Морган достал револьвер, прикрыв его полой пальто.
Человек вытащил из барабана корешок и огласил номер. Броули взмахнул своим билетом и открыл было рот, чтобы крикнуть.
– Я не советую тебе кричать, Броули, – сказал Морган ему на ухо. – Мы оба знаем, что твой выигрыш нечестный.
Броули застыл с открытым ртом.
– Кейн? – он начал оборачиваться.
Морган поднялся на ступеньку и встал рядом с брокером, ткнув ему в бок дуло револьвера.
– Не оборачивайся и не выкрикивай свой номер.
– Негодяй! – выдавил Броули задушенным шепотом. – Я все про тебя знаю. Я видел ранец, который ты потерял, и читал твои записи. Все это время ты работал против меня и компании.
– Да, это так, – мягко сказал Морган. – Мне известно все о лотерейных махинациях. Если ты сейчас выкрикнешь номер своего билета, я объявлю всем присутствующим, что ты брокер компании «Юнион кэнел лоттери» и что розыгрыш главных призов проводился нечестно. Как ты думаешь, что сделают с тобой эти люди? Я скажу тебе... Они разорвут тебя на части.
– Когда я прочитал бумаги из того ранца, я поклялся убить тебя, Кейн.
Морган засмеялся.
– Ну, положим, в данный момент тебе это трудно сделать, верно? Сейчас, Броули, мы с тобой выйдем на улицу, а там выбирай сам...
Моргана перебил стоявший на площадке мужчина. Он опять объявил номер, на этот раз в голосе его слышались нотки разочарования.
– Здесь есть человек с таким номером? – На мгновение в здании воцарилась тишина, как будто вся толпа разом затаила дыхание. Представитель лотерейной компании нервно засмеялся. – Что ж, похоже, победителя нет. По правилам мы должны держать у себя корешок выигрышного билета до тех пор, пока его не востребуют...
В толпе зароптали.
– Так не пойдет! – зашумело сразу несколько голосов. – Если его нет, тяните другой номер!
Человек на лестничной площадке поднял руки, призывая к тишине. Крики постепенно смолкли, и Морган опять заговорил Броули на ухо:
– Как я уже сказал, у тебя есть выбор. Или я веду тебя в полицию и тебя привлекают к суду за мошенничество, или мы с тобой идем к сенатору штата Моррисону, и ты даешь свидетельские показания о махинациях своей компании. Я уверен, что, если ты скажешь правду, он освободит тебя от судебной ответственности.
– Нет, Кейн, пошел ты к черту! Я не сделаю этого!
В этот момент опять заговорил организатор лотереи, и Морган не успел ответить.
– Прошу прощения, но по правилам нашей лотереи победитель, не явившийся на розыгрыш, должен быть извещен о том, что его билет выигрышный. Так будет справедливо...
– Нет, это нечестно! – закричали в толпе. – Тяните другой номер! Дайте нам всем шанс!
Женщина, стоявшая недалеко от Моргана, вдруг заголосила:
– Я потеряла все, все до последнего!
Она принялась рвать на себе волосы, мотая головой из стороны в сторону. Морган видел ее безумные глаза.
Толпа зашумела. Люди, крича и ругаясь, кинулись по лестнице на штурм барабана. Завязались драки.
Вдруг прогремел выстрел. Морган посмотрел вниз и направо. Какой-то мужчина потрясал револьвером. Стоявшие рядом люди в ужасе расступились, и в образовавшемся свободном пространстве Морган увидел другого мужчину, который лежал на полу. Из раны на его груди текла кровь. Человек с револьвером дико огляделся, потом вдруг приставил револьвер к виску, нажал на спусковой крючок и упал на пол рядом с первым трупом.
Морган отвлекся, и Броули воспользовался моментом. Оттолкнув Моргана, он пустился бежать и вскоре скрылся в толпе. Морган потерял равновесие, а когда выпрямился, Броули был уже у дверей.
Весь первый этаж вокруг лестницы превратился в сумасшедший дом. Люди орали, визжали, дрались и царапались.
Морган бросился за Тэйтом Броули, хоть и понимал, что догонять его бесполезно. Ему пришлось прокладывать себе путь к дверям кулаками. Он злился на собственную глупость и раздавал удары направо и налево, пробиваясь к выходу.
На площади перед зданием царила такая же суматоха. Люди кричали, дрались, бегали взад-вперед. Морган встал на ступеньки и огляделся, но Броули нигде не было. Он заметил, что люди как-то странно смотрят на него и шарахаются в стороны. Тут до него дошло, что он не убрал револьвер. Морган сунул оружие за пояс и бесцельно побрел сквозь толпу. Теперь уже точно бесполезно искать Тэйта Броули. После того, что здесь сегодня произошло, компания «Юнион кэнел лоттери» обречена. Броули наверняка тоже понял это и поспешит убраться из Харрисберга. Скорее всего, мошенник вернется на Эри, где легко найдет себе работу брокера в какой-нибудь другой лотерейной компании.
Морган вернулся в гостиницу. Дядя уже ждал его в холле. Они пошли в бар и там, за бутылкой виски, Морган рассказал Моррисону, что произошло в доме правительства.
Моррисон уже слышал о случившемся и был согласен с мнением Моргана.
– Да, это конец «Юнион кэнел лоттери», – сказал он. – Мало того, что большая часть денег, собранных компанией за последний год, ушла в неизвестном направлении, так еще сегодняшний инцидент. Этого будет достаточно, чтобы мой комитет представил в легислатуру законопроект о запрете лотерей в штате Пенсильвания. Думаю, не пройдет и месяца, как закон вступит в силу. Спасибо, племянник, ты отлично поработал.
Морган пожал плечами.
– Мне кажется, все устроилось бы и без меня.
– Кто знает? – Дядя достал сигару, макнул ее в коньяк и закурил. – Собранный тобой материал помог мне склонить чашу весов в мою пользу. – Он выпустил дым и внимательно посмотрел на Моргана. – Так какие у тебя планы?
– Кое-что есть. – Морган кивнул. – Спасибо за то, что ты предложил мне работу, дядя Шерман, но это не для меня. И на Эри мне теперь тоже делать нечего. – Он невольно подумал о Кэт. – Скорее всего, как я уже говорил, поеду на запад, куда-нибудь за Миссисипи, а может, и дальше.
– Сейчас зима, Морган. Может, не стоит ехать так далеко на запад? Там холодно.
– Наверное, я перезимую в Новом Орлеане. Я еще никогда там не был. А весной отправлюсь на северо-запад.
Глава 16
Эта зима была для Кэт долгой и страшной. Все деньги сгорели вместе с баржей, Мик получил серьезные травмы. У него был перелом руки, а после удара по голове – сотрясение мозга. Рука заживала медленно, несколько дней он пролежал в коме, и Кэт была уверена, что отец выжил только благодаря врачебным способностям Энтони.
Они жили в бедной гостинице Олбани недалеко от «Парацельса». Кэт один-два раза в неделю водила Мика на прием к доктору Мэйсону. Энтони хотел, чтобы они перебрались к нему на судно, но гордость не позволяла Кэт согласиться на это. Сначала Мик лежал на борту плавучей клиники и, только немного окрепнув, покинул ее, но и он твердо отказывался от великодушного приглашения Энтони.
Кэт пошла работать официанткой в трактир рядом с гостиницей. Это была унизительная работа.
Портовые хулиганы не давали ей проходу. По их мнению, все официантки были женщинами легкого поведения. Однако, проработав там пару недель, Кэт проявила характер и доказала, что может дать отпор. Ее зауважали и не только оставили свои домогательства, но даже защищали, если зашедший в трактир новый человек начинал к ней приставать.
И все же это была тяжелая, черная работа, да и посетители пивной были людьми далеко не первого сорта. Даже когда мужчины оставили ее в покое, Кэт чувствовала на себе их похотливые взгляды. Они наверняка мысленно раздевали ее и представляли в постели, когда она шла по залу со своим деревянным подносом.
Вторая официантка, Эми, была вульгарной женщиной. Она кокетничала со всеми подряд, и Кэт знала, что она частенько встречается с мужчинами после закрытия трактира. Эми смотрела на Кэт с презрением и отпускала в ее адрес язвительные замечания. Вскоре их взаимная неприязнь дошла до того, что они перестали разговаривать друг с другом и общались только, когда было надо по работе.
В середине зимы Мик был еще слаб. Он почти не выходил на улицу и не знал, где работает его дочь. Но Энтони знал. В свободное время он заходил в трактир и сидел там часами за одной кружкой пива, присматривая за Кэт. Мэйсон боялся, как бы с ней не случилось чего-нибудь плохого. Когда мог, он провожал ее домой или на свою плавучую клинику, где им удавалось выкроить время для занятий любовью. Это случалось нечасто: Кэт сильно уставала к вечеру, да и Энтони, бывало, работал с раннего утра и до полуночи.
Однажды после интимной встречи он сказал:
– Я не могу больше смотреть, как ты там работаешь, Кэт!
– У меня нет выбора, Энтони, – устало ответила она. – Я пыталась найти другую работу, но все места заняты. Ты же знаешь, как трудно женщине куда-то устроиться. Мне еще повезло, что взяли в трактир. Во всяком случае, моего заработка хватает, чтобы оплачивать номер и питание. Вот жаль только, что я не могу заплатить тебе за лечение.
Энтони досадливо отмахнулся.
– Я уже говорил тебе – забудь об этом! Я не буду волноваться, даже если ты никогда мне не заплатишь.
– Зато я буду волноваться!
Он схватил ее за руку.
– Кэт, я думал, у нас другие отношения.
Она отдернула руку.
– Ты хочешь сказать, что я сплю с тобой, и такая оплата тебя устраивает?
– Кэт... – Энтони вздохнул. – Иногда ты бываешь несносна. Ты прекрасно понимаешь, что я вовсе не это имел в виду. Я знаю тебя и не сомневаюсь, что ты выплатишь мне все до последнего цента, но в этом нет срочной необходимости. Сейчас я неплохо зарабатываю, так что когда вы опять встанете на ноги...
– Этого может не случиться никогда... – мрачно изрекла Кэт. – Я не представляю, где мы с Миком возьмем деньги на покупку новой баржи. Даже когда он совсем выздоровеет, мы не сможем столько заработать.
– И все-таки ты уходишь от темы, и я подозреваю, что нарочно, – сухо сказал Энтони. – Мы говорили о твоей работе в трактире. Там тебе не место.
– Еще раз повторяю: у меня нет выбора.
– Кэт... – Он задумчиво посмотрел на нее. – Где та решительная и бесстрашная Кэтрин Карнахэн, с которой я когда-то был знаком? Ты что-то совсем сникла, это на тебя не похоже.
– Знаю... – Она провела рукой по глазам. – Я не всегда такая. В иные дни я верю, что мы обязательно починим нашу «Кошечку», но бывает и так, как сейчас. Наверное, все из-за этой проклятой зимы. Как ужасно зимой – никакой жизни. Земля – без зелени, канал – без воды... Может, когда опять наступит весна, я буду веселее смотреть на мир.
– Я хочу тебе кое-что предложить и хочу, чтобы ты как следует подумала над моим предложением. Я бы сказал и раньше, но, зная твою непомерную гордость, боялся, что ты примешь мои слова в штыки. Но пойми – я предлагаю это тебе вовсе не из милости.
Кэт подозрительно сощурилась.
– Предлагаешь что?
– Работу. Я хочу, чтобы ты работала у меня медсестрой.
– Медсестрой? – Кэт округлила глаза. – Ты же знаешь, что у меня нет медицинского образования.
– Мне очень нужен помощник, а что касается образования, то про это я уже говорил: на медсестер у нас не учат. Я сам научу тебя всему, что нужно. Тогда ночью, когда я оперировал ногу тому парню, я наблюдал за тобой и понял, что из тебя получится хорошая медсестра.
– Почему же ты раньше молчал?
– По двум причинам. Одну я тебе уже назвал: я боялся, что ты примешь мое предложение за милостыню. Вторая причина проста: у меня не было возможности платить медсестре. Но сейчас дела пошли, у меня появились деньги. К тому же, как это всегда бывает, зимой работы больше – грипп, воспаление легких и прочие болезни. Господи, не хочу даже думать о том, что будет, если разразится эпидемия гриппа. Здесь не хватает опытных врачей. Ну так что, Кэт, ты согласна?
Кэт все еще сомневалась. Она догадывалась, что Мэйсон предложил ей работу из жалости, но была и другая, более веская причина для отказа.
– Мне кажется, Энтони, что, работая у тебя, я подорву твою репутацию. На Эри трудно сохранить что-либо в секрете, и наверняка многие знают о наших с тобой отношениях. Пойдут разговоры, и ты можешь остаться без пациентов.
Энтони со смехом похлопал ее по руке.
– Обычно не мужчина, а женщина волнуется за свою репутацию.
– Ты врач, это другое. А за себя я не волнуюсь. Я всегда жила как хотела и делала что хотела.
– Ну, раз ты за себя не волнуешься, то мне и подавно все равно, что подумают обо мне люди.
– Но тебе не должно быть все равно. Нет, я не хочу повредить твоей практике, ты с таким трудом ее наладил.
– Но, Кэт...
– Шшш, Энтони. – Кэт накрыла его рот ладонью. – Давай оставим эту тему. А теперь люби меня!
Она убрала руку и требовательно поцеловала его.
Два вечера спустя в трактир зашел новый посетитель и сел в дальней кабинке спиной к ней. Обойдя с подносом кабинку, Кэт заглянула в лицо мужчине и узнала его.
– Ты? – охнула она и отпрянула.
– Вот, услышал, что ты здесь работаешь, милочка, – сказал Саймон Мэфис, скалясь во весь рот. – И решил зайти проведать. Кэт Карнахэн – девочка на побегушках в портовом трактире! Что ж, я вижу, ты в конце концов упала до нашего уровня.
– Это ты подстроил погром нашей баржи, я знаю! Мой отец чуть не умер из-за тебя!
– А ты что, видела меня там, милочка? Нет, не видела. – Саймон самодовольно откинулся на спинку стула. – Так что ничего не докажешь!
– Может, и не докажу, но я не сомневаюсь, что это твоих рук дело, Мэфис. Чьих же еще? Ты самый жалкий человек на свете!
Лицо Мэфиса перекосилось от гнева.
– Не смей так со мной разговаривать, мисс Карнахэн! Я этого не терплю!
Кэт молча развернулась и хотела отойти.
– Постой! – Саймон схватил ее за руку. – Я пришел сюда выпить бутылку рома. Ну-ка, обслужи меня!
Она попыталась выдернуть руку, но не смогла.
– Неси сам! Таких, как ты, я не обслуживаю.
– Ты кто, официантка или нет? – Опять ухмыляясь, он начал выворачивать ей руку. Кэт пришлось согнуться. – Или ты принесешь мне бутылку, или встанешь сейчас на колени. Вот здорово будет: леди Карнахэн на коленях перед Саймоном Мэфисом!
Он давил все сильнее, и Кэт поняла, что действительно скоро окажется на коленях у его ног. В приступе ярости она дернулась изо всех сил и вырвала руку, но не убежала, а схватила обеими руками деревянный поднос и ударила краем Мэфиса по руке. Великан взвыл от боли. Кэт начала осыпать ударами его голову, стуча подносом по макушке. Зажатый в кабинке, Мэфис мог только защищаться, заслоняя руками лицо и голову.
Шум уже привлек внимание, и сквозь пелену гнева Кэт слышала смех и улюлюканье.
– Что с тобой, король Эри? Как ты позволяешь какой-то щуплой девчонке дубасить себя?
– Посмотрите-ка на самого сильного мужчину Эри!
– Эй, Саймон, тебе нужна помощь?
Тут подскочила Эми. Она попыталась вырвать у Кэт поднос.
– Ты что же делаешь, а? – прошипела она. – Нельзя обижать такого денежного клиента!
– Оставь меня в покое, черт возьми! – сердито бросила Кэт. – Ты не знаешь, сколько гадостей сделал мне этот человек.
Вдруг Кэт почувствовала на своем плече сильную мужскую руку. Обернувшись, она увидела Прюдома, хозяина трактира. Это был по-медвежьи крупный мужчина. Всегда добродушный, сейчас он стоял, красный от злости.
– Эми права. Ты что это себе позволяешь, девочка? Саймон Мэфис – мой клиент, а ты моя официантка. Никому из официанток не позволено обижать клиентов.
Кэт осела под его тяжелой рукой. Гнев ее начал проходить.
– Пустите меня к этой суке! – ревел Мэфис из кабинки. – Осрамить меня перед моими приятелями! Да я ее так проучу – век помнить будет!
Прюдом встал между ними.
– Нет, Саймон, здесь ты ее не тронешь. Извиняюсь за ее поведение, но я не потерплю драки в моем трактире. С этой минуты она уволена. Придется тебе довольствоваться этим.
Но Мэфис не успокоился.
Они жили в бедной гостинице Олбани недалеко от «Парацельса». Кэт один-два раза в неделю водила Мика на прием к доктору Мэйсону. Энтони хотел, чтобы они перебрались к нему на судно, но гордость не позволяла Кэт согласиться на это. Сначала Мик лежал на борту плавучей клиники и, только немного окрепнув, покинул ее, но и он твердо отказывался от великодушного приглашения Энтони.
Кэт пошла работать официанткой в трактир рядом с гостиницей. Это была унизительная работа.
Портовые хулиганы не давали ей проходу. По их мнению, все официантки были женщинами легкого поведения. Однако, проработав там пару недель, Кэт проявила характер и доказала, что может дать отпор. Ее зауважали и не только оставили свои домогательства, но даже защищали, если зашедший в трактир новый человек начинал к ней приставать.
И все же это была тяжелая, черная работа, да и посетители пивной были людьми далеко не первого сорта. Даже когда мужчины оставили ее в покое, Кэт чувствовала на себе их похотливые взгляды. Они наверняка мысленно раздевали ее и представляли в постели, когда она шла по залу со своим деревянным подносом.
Вторая официантка, Эми, была вульгарной женщиной. Она кокетничала со всеми подряд, и Кэт знала, что она частенько встречается с мужчинами после закрытия трактира. Эми смотрела на Кэт с презрением и отпускала в ее адрес язвительные замечания. Вскоре их взаимная неприязнь дошла до того, что они перестали разговаривать друг с другом и общались только, когда было надо по работе.
В середине зимы Мик был еще слаб. Он почти не выходил на улицу и не знал, где работает его дочь. Но Энтони знал. В свободное время он заходил в трактир и сидел там часами за одной кружкой пива, присматривая за Кэт. Мэйсон боялся, как бы с ней не случилось чего-нибудь плохого. Когда мог, он провожал ее домой или на свою плавучую клинику, где им удавалось выкроить время для занятий любовью. Это случалось нечасто: Кэт сильно уставала к вечеру, да и Энтони, бывало, работал с раннего утра и до полуночи.
Однажды после интимной встречи он сказал:
– Я не могу больше смотреть, как ты там работаешь, Кэт!
– У меня нет выбора, Энтони, – устало ответила она. – Я пыталась найти другую работу, но все места заняты. Ты же знаешь, как трудно женщине куда-то устроиться. Мне еще повезло, что взяли в трактир. Во всяком случае, моего заработка хватает, чтобы оплачивать номер и питание. Вот жаль только, что я не могу заплатить тебе за лечение.
Энтони досадливо отмахнулся.
– Я уже говорил тебе – забудь об этом! Я не буду волноваться, даже если ты никогда мне не заплатишь.
– Зато я буду волноваться!
Он схватил ее за руку.
– Кэт, я думал, у нас другие отношения.
Она отдернула руку.
– Ты хочешь сказать, что я сплю с тобой, и такая оплата тебя устраивает?
– Кэт... – Энтони вздохнул. – Иногда ты бываешь несносна. Ты прекрасно понимаешь, что я вовсе не это имел в виду. Я знаю тебя и не сомневаюсь, что ты выплатишь мне все до последнего цента, но в этом нет срочной необходимости. Сейчас я неплохо зарабатываю, так что когда вы опять встанете на ноги...
– Этого может не случиться никогда... – мрачно изрекла Кэт. – Я не представляю, где мы с Миком возьмем деньги на покупку новой баржи. Даже когда он совсем выздоровеет, мы не сможем столько заработать.
– И все-таки ты уходишь от темы, и я подозреваю, что нарочно, – сухо сказал Энтони. – Мы говорили о твоей работе в трактире. Там тебе не место.
– Еще раз повторяю: у меня нет выбора.
– Кэт... – Он задумчиво посмотрел на нее. – Где та решительная и бесстрашная Кэтрин Карнахэн, с которой я когда-то был знаком? Ты что-то совсем сникла, это на тебя не похоже.
– Знаю... – Она провела рукой по глазам. – Я не всегда такая. В иные дни я верю, что мы обязательно починим нашу «Кошечку», но бывает и так, как сейчас. Наверное, все из-за этой проклятой зимы. Как ужасно зимой – никакой жизни. Земля – без зелени, канал – без воды... Может, когда опять наступит весна, я буду веселее смотреть на мир.
– Я хочу тебе кое-что предложить и хочу, чтобы ты как следует подумала над моим предложением. Я бы сказал и раньше, но, зная твою непомерную гордость, боялся, что ты примешь мои слова в штыки. Но пойми – я предлагаю это тебе вовсе не из милости.
Кэт подозрительно сощурилась.
– Предлагаешь что?
– Работу. Я хочу, чтобы ты работала у меня медсестрой.
– Медсестрой? – Кэт округлила глаза. – Ты же знаешь, что у меня нет медицинского образования.
– Мне очень нужен помощник, а что касается образования, то про это я уже говорил: на медсестер у нас не учат. Я сам научу тебя всему, что нужно. Тогда ночью, когда я оперировал ногу тому парню, я наблюдал за тобой и понял, что из тебя получится хорошая медсестра.
– Почему же ты раньше молчал?
– По двум причинам. Одну я тебе уже назвал: я боялся, что ты примешь мое предложение за милостыню. Вторая причина проста: у меня не было возможности платить медсестре. Но сейчас дела пошли, у меня появились деньги. К тому же, как это всегда бывает, зимой работы больше – грипп, воспаление легких и прочие болезни. Господи, не хочу даже думать о том, что будет, если разразится эпидемия гриппа. Здесь не хватает опытных врачей. Ну так что, Кэт, ты согласна?
Кэт все еще сомневалась. Она догадывалась, что Мэйсон предложил ей работу из жалости, но была и другая, более веская причина для отказа.
– Мне кажется, Энтони, что, работая у тебя, я подорву твою репутацию. На Эри трудно сохранить что-либо в секрете, и наверняка многие знают о наших с тобой отношениях. Пойдут разговоры, и ты можешь остаться без пациентов.
Энтони со смехом похлопал ее по руке.
– Обычно не мужчина, а женщина волнуется за свою репутацию.
– Ты врач, это другое. А за себя я не волнуюсь. Я всегда жила как хотела и делала что хотела.
– Ну, раз ты за себя не волнуешься, то мне и подавно все равно, что подумают обо мне люди.
– Но тебе не должно быть все равно. Нет, я не хочу повредить твоей практике, ты с таким трудом ее наладил.
– Но, Кэт...
– Шшш, Энтони. – Кэт накрыла его рот ладонью. – Давай оставим эту тему. А теперь люби меня!
Она убрала руку и требовательно поцеловала его.
Два вечера спустя в трактир зашел новый посетитель и сел в дальней кабинке спиной к ней. Обойдя с подносом кабинку, Кэт заглянула в лицо мужчине и узнала его.
– Ты? – охнула она и отпрянула.
– Вот, услышал, что ты здесь работаешь, милочка, – сказал Саймон Мэфис, скалясь во весь рот. – И решил зайти проведать. Кэт Карнахэн – девочка на побегушках в портовом трактире! Что ж, я вижу, ты в конце концов упала до нашего уровня.
– Это ты подстроил погром нашей баржи, я знаю! Мой отец чуть не умер из-за тебя!
– А ты что, видела меня там, милочка? Нет, не видела. – Саймон самодовольно откинулся на спинку стула. – Так что ничего не докажешь!
– Может, и не докажу, но я не сомневаюсь, что это твоих рук дело, Мэфис. Чьих же еще? Ты самый жалкий человек на свете!
Лицо Мэфиса перекосилось от гнева.
– Не смей так со мной разговаривать, мисс Карнахэн! Я этого не терплю!
Кэт молча развернулась и хотела отойти.
– Постой! – Саймон схватил ее за руку. – Я пришел сюда выпить бутылку рома. Ну-ка, обслужи меня!
Она попыталась выдернуть руку, но не смогла.
– Неси сам! Таких, как ты, я не обслуживаю.
– Ты кто, официантка или нет? – Опять ухмыляясь, он начал выворачивать ей руку. Кэт пришлось согнуться. – Или ты принесешь мне бутылку, или встанешь сейчас на колени. Вот здорово будет: леди Карнахэн на коленях перед Саймоном Мэфисом!
Он давил все сильнее, и Кэт поняла, что действительно скоро окажется на коленях у его ног. В приступе ярости она дернулась изо всех сил и вырвала руку, но не убежала, а схватила обеими руками деревянный поднос и ударила краем Мэфиса по руке. Великан взвыл от боли. Кэт начала осыпать ударами его голову, стуча подносом по макушке. Зажатый в кабинке, Мэфис мог только защищаться, заслоняя руками лицо и голову.
Шум уже привлек внимание, и сквозь пелену гнева Кэт слышала смех и улюлюканье.
– Что с тобой, король Эри? Как ты позволяешь какой-то щуплой девчонке дубасить себя?
– Посмотрите-ка на самого сильного мужчину Эри!
– Эй, Саймон, тебе нужна помощь?
Тут подскочила Эми. Она попыталась вырвать у Кэт поднос.
– Ты что же делаешь, а? – прошипела она. – Нельзя обижать такого денежного клиента!
– Оставь меня в покое, черт возьми! – сердито бросила Кэт. – Ты не знаешь, сколько гадостей сделал мне этот человек.
Вдруг Кэт почувствовала на своем плече сильную мужскую руку. Обернувшись, она увидела Прюдома, хозяина трактира. Это был по-медвежьи крупный мужчина. Всегда добродушный, сейчас он стоял, красный от злости.
– Эми права. Ты что это себе позволяешь, девочка? Саймон Мэфис – мой клиент, а ты моя официантка. Никому из официанток не позволено обижать клиентов.
Кэт осела под его тяжелой рукой. Гнев ее начал проходить.
– Пустите меня к этой суке! – ревел Мэфис из кабинки. – Осрамить меня перед моими приятелями! Да я ее так проучу – век помнить будет!
Прюдом встал между ними.
– Нет, Саймон, здесь ты ее не тронешь. Извиняюсь за ее поведение, но я не потерплю драки в моем трактире. С этой минуты она уволена. Придется тебе довольствоваться этим.
Но Мэфис не успокоился.