Страница:
– Хорошо, я все поняла. Обещаю, что не буду ездить на автомобиле без твоего разрешения, – неожиданно согласилась Рита, хотя по ее виду было заметно, каких усилий ей стоит произнести эти слова.
– Оставь этот трагический тон. Я хочу лишь, чтобы ты вела себя как достойная супруга управляющего одного из самых престижных банков города, – твердо сказал он. – А сейчас ты напоминаешь упрямого ребенка, больше всего на свете увлеченного опасными игрушками.
Ее карие глаза вновь сердито сверкнули.
– Вряд ли автомобиль можно назвать игрушкой. Это мое самое любимое занятие, ничуть не хуже твоего гольфа. Что мне еще делать, если я не смогу заниматься машиной? Чистить кастрюли? Целыми днями стирать одежду и наводить порядок в доме?
– Никто от тебя это не требует. У нас достаточно денег, и тебе не нужно мыть посуду и полы, готовить еду или стирать одежду. Для этого в доме есть слуги. Такие занятия не достойны моей супруги, – строго заметил Мэдокс.
– Между прочим, миссис Давс любит заниматься хозяйством, – возмущенно парировала его жена. – Она всегда сама готовит обеды и ужины. И никто ее за это не упрекает.
– Конечно, потому что это ее развлекает. Она сама не раз тебе об этом говорила. К тому же самую грязную работу на кухне выполняет ее служанка Кэтрин. Что же касается твоего свободного времени… А почему бы тебе не завести подруг? Ты могла бы ходить в гости и посещать вместе с ними модные магазины, – все тем же суровым тоном предложил Уильям.
Рита почувствовала почти ненависть к супругу.
– Я постараюсь исправиться, мистер Мэдокс! – сказала она надменно и изогнулась в старательном реверансе. Лицо ее стало красным от гнева. – Я – понятливая девочка и буду вести себя как благовоспитанная жена банковского служащего с дипломом Кембриджского университета. Я не стану раздражать окружающих шумом автомобильного двигателя, и буду ездить только на дамском велосипеде. А теперь мне следует сменить одежду на более чистую, и посему не могли бы вы удалиться из моей комнаты?
Мэдокс не успел ответить на эту решительную речь, как разъяренная супруга решительно вытолкала его за двери своей спальни и с шумом захлопнула их за его спиной.
Уильям смотрел на закрытые двери со смешанными чувствами, самым сильным из которых было удивление. Темперамент у Риты оказался неожиданно столь бурным и непредсказуемым, что он внезапно пожалел, что его сердце принадлежит Лилиане. Если быть честным, то он не имел ничего против того, чтобы она забавлялась со своим автомобилем. Он всего лишь хотел защитить ее от безрассудных поступков. Рита должна приспособиться к новому образу жизни. Его жизни. Это вовсе не нанесет урон ее достоинству. Разве что совсем немножко. Боже, но как она была сейчас хороша и в своей растерянности, и в своем гневе…
Уильям вдруг подавил в себе острое желание вернуться в спальню жены. И не только для того, чтобы продолжить спор. Интересно, будет ли она столь страстной в постели?
Глава 4
– Оставь этот трагический тон. Я хочу лишь, чтобы ты вела себя как достойная супруга управляющего одного из самых престижных банков города, – твердо сказал он. – А сейчас ты напоминаешь упрямого ребенка, больше всего на свете увлеченного опасными игрушками.
Ее карие глаза вновь сердито сверкнули.
– Вряд ли автомобиль можно назвать игрушкой. Это мое самое любимое занятие, ничуть не хуже твоего гольфа. Что мне еще делать, если я не смогу заниматься машиной? Чистить кастрюли? Целыми днями стирать одежду и наводить порядок в доме?
– Никто от тебя это не требует. У нас достаточно денег, и тебе не нужно мыть посуду и полы, готовить еду или стирать одежду. Для этого в доме есть слуги. Такие занятия не достойны моей супруги, – строго заметил Мэдокс.
– Между прочим, миссис Давс любит заниматься хозяйством, – возмущенно парировала его жена. – Она всегда сама готовит обеды и ужины. И никто ее за это не упрекает.
– Конечно, потому что это ее развлекает. Она сама не раз тебе об этом говорила. К тому же самую грязную работу на кухне выполняет ее служанка Кэтрин. Что же касается твоего свободного времени… А почему бы тебе не завести подруг? Ты могла бы ходить в гости и посещать вместе с ними модные магазины, – все тем же суровым тоном предложил Уильям.
Рита почувствовала почти ненависть к супругу.
– Я постараюсь исправиться, мистер Мэдокс! – сказала она надменно и изогнулась в старательном реверансе. Лицо ее стало красным от гнева. – Я – понятливая девочка и буду вести себя как благовоспитанная жена банковского служащего с дипломом Кембриджского университета. Я не стану раздражать окружающих шумом автомобильного двигателя, и буду ездить только на дамском велосипеде. А теперь мне следует сменить одежду на более чистую, и посему не могли бы вы удалиться из моей комнаты?
Мэдокс не успел ответить на эту решительную речь, как разъяренная супруга решительно вытолкала его за двери своей спальни и с шумом захлопнула их за его спиной.
Уильям смотрел на закрытые двери со смешанными чувствами, самым сильным из которых было удивление. Темперамент у Риты оказался неожиданно столь бурным и непредсказуемым, что он внезапно пожалел, что его сердце принадлежит Лилиане. Если быть честным, то он не имел ничего против того, чтобы она забавлялась со своим автомобилем. Он всего лишь хотел защитить ее от безрассудных поступков. Рита должна приспособиться к новому образу жизни. Его жизни. Это вовсе не нанесет урон ее достоинству. Разве что совсем немножко. Боже, но как она была сейчас хороша и в своей растерянности, и в своем гневе…
Уильям вдруг подавил в себе острое желание вернуться в спальню жены. И не только для того, чтобы продолжить спор. Интересно, будет ли она столь страстной в постели?
Глава 4
После бессонной ночи Рита решила доказать мужу, что она – не пугливая овечка и очень легко может стать такой же светской дамой, как его обожаемая Лилиана. Но обычные посещения балов и небольших светских раутов для этого не годились. Необходимо было заинтересовать собой общество и заслужить его уважение.
Первым шагом на пути к ее цели стал визит к миссис Летби. С Элизабет – женой крупного фабриканта Брюса Летби Рита познакомилась в прошлом году на рождественском городском балу. Несмотря на то, что Теодор Лоумер не был богат, очень многие ценили его за легкий характер, своеобразный склад ума и редкую честность, к тому же дедушка находился в отдаленном родстве с графским домом Уорвиков. Видимо, поэтому внучку старого Лоумера с удовольствием приглашали на городские балы, поскольку девушка была весьма грациозна и одета с тонким шиком и уместной ее положению роскошью. Ее необычные туалеты были предметом зависти многих светских дам. И только одна из них знала, что роскошные платья Риты – творение ее умелых ручек.
Элизабет, известная в городе модница, не могла оставить без внимания необычный покрой платьев Риты и обратилась к девушке с просьбой познакомить ее с умельцем, создавшим эти платья. Узнав, что Рита сама придумала и сшила свои наряды, Элизабет пришла в восторг и предложила девушке стать ее личной портнихой. По ее просьбе Рита сотворила для нее несколько оригинальных платьев.
Вот почему сейчас девушка решила обратиться за помощью к Элизабет. Чтобы стать достойной спутницей своего супруга, прежде всего, необходимо заручиться поддержкой жены одного из самых влиятельных людей Норриджа.
Когда Рита передала свою визитку лакею, ее проводили в маленькую гостиную и предложили кофе с аппетитными маленькими пирожными. Спустя некоторое время к гостье спустилась и сама миссис Летби. Было заметно, что она лишь недавно проснулась, поскольку, не церемонясь с новоявленной миссис Мэдокс, Элизабет даже не потрудилась надеть домашнее платье и попросту устроилась на диване в дорогом шелковом халате с роскошными кружевами.
– Моя дорогая, это так мило, что ты решила зайти ко мне, – протянула Элизабет, лениво улыбаясь. – Я уже собралась сама послать за тобой. Необходимо, чтобы ты сшила для меня что-нибудь совершенно особенное к балу во дворце губернатора и еще парочку для зимнего сезона. Видишь, как много времени я даю тебе – больше двух месяцев.
– Думаю, что я сумею выполнить твою просьбу за такое короткое время, – ответила Рита с таким достоинством, что Элизабет уже более внимательно взглянула на девушку:
– Прости, я совсем забыла, что ты теперь замужняя дама и не нуждаешься в деньгах. Твой статус повысился, и шитье для тебя скорее что-то вроде хобби, а потому ты вправе требовать самую высокую цену за использование твоего свободного времени. Что я могу сделать для тебя в ответ на твою услугу?
Рита нервно потеребила пуговицу на манжете.
– Мне необходимо стать своей в обществе, – резко выдохнула она.
Элизабет небрежно оперлась на локоть и, приподняв бровь, поинтересовалась:
– Моя дорогая, это звучит как-то слишком надрывно. Могу я узнать причину, по которой ты приняла такое внезапное решение?
– Хочу, чтобы мой… супруг гордился мною, – запнувшись, ответила Рита.
– Это похвально! – Элизабет задумчиво принялась разглядывать юную миссис Мэдокс. – Пожалуй, это будет занятно – стать твоей покровительницей. Честно говоря, нашему обществу давно не хватает свежей струи. Все уже порядком надоели друг другу… Значит так, прежде всего ты должна как можно чаще появляться в людных местах, где собираются нужные люди. Сейчас проводятся модные аукционы для сбора пожертвований в пользу раненых и бедных. Там всегда нуждаются в добровольцах. Ты сможешь, например, печь печенье и пироги, – она покровительственно улыбнулась. – Положись на меня. Я обещаю, что у тебя все получится.
– Спасибо.
Элизабет томно обмахнулась китайским веером:
– Не за что. Мы, женщины, должны держаться вместе. Не забудь только о платьях.
Миссис Мэри Давс души не чаяла в Рите. Она с удовольствием помогала девушке организовывать чаепития у них в доме, начищая перед этим до ослепительного блеска фамильную серебряную посуду.
– Должна признаться, миссис Рита, – сказала однажды женщина, – я в восторге оттого, что могу настолько близко видеть таких роскошных дам. Представить только! Миссис Летби прямо здесь, в нашем доме! Вы знаете, говорят, что ее муж на короткой ноге с Ротшильдами.
– Мы знакомы с Элизабет около года, – объяснила Рита. – Она – очень милая женщина, но раньше я вряд ли могла стать ее приятельницей.
– Но теперь все изменилось. Вы вошли в их круг. Ведь ваш муж – довольно состоятельный человек, занимает высокое положение и, главное – принадлежит к хорошей фамилии.
Для Риты стало откровением, насколько высок в обществе статус Уильяма. Она, конечно, знала, что Мэдокс не испытывает нужды в деньгах, но он никогда не обсуждал с ней финансовые проблемы и не рассказывал о своей семье.
– Именно поэтому я и общаюсь с этими дамами – чтобы Уильяму не было стыдно за меня.
– Моя дорогая, – мягко сказала миссис Мэри. – Вы напрасно беспокоитесь. Никто и никогда не будет стыдиться такой трудолюбивой, доброй и милой особы, как вы.
Рита покраснела. Миссис Давс помогала ей чувствовать себя в этом доме нужной и желанной. Как хорошо, что эта добрая женщина не видела, в каком облике Рита предстала перед коллегами Мэдокса. Вряд ли она смогла бы простить ей столь неприличный вид, а также то, что юная миссис Мэдокс самостоятельно промчалась по улицам Норриджа на автомобиле.
– Вы такая добрая, миссис Мэри. Я рада, что познакомилась с вами. Не знаю, чтобы я делала без вашей помощи и заботы.
– Спасибо, миссис Рита. Кстати, моя помощь не так уже велика. Вы – отличная хозяйка, и мистеру Мэдоксу очень повезло с вами. Где вы научились так хорошо готовить?
– Служанка моего дяди, Дороти, была прекрасным поваром, – объяснила смущенная Рита.
С приближением зимы Рите пришлось на время оставить благотворительные дела. На этом настояла Элизабет, которая посчитала, что миссис Мэдокс успела себя зарекомендовать в обществе с лучшей стороны и теперь может заняться обещанными платьями для зимних балов. Теперь Рита, не отрываясь, сидела в своей комнате за швейной машинкой, чтобы успеть выполнить заказ в срок. Супруга она видела по-прежнему мало, но в данной ситуации ее это вполне устраивало.
Но однажды, вернувшись, домой раньше обычного, Уильям увидел, что дверь в комнату Риты приоткрыта, и решил зайти поговорить с женой. Представшая перед ним картина поразила его – на небольшом столике возле окна стояла швейная машинка, а находящийся поблизости комод был заполнен кусками ткани, кружевами, булавками, нитками и пуговицами.
– О боже, что ты делаешь? – строго спросил он.
Но Рита вовсе не собиралась признаваться мужу в том, что решила иметь свой собственный доход, помимо тех денег, которые Мэдокс выделял ей на ведение хозяйства.
– Я шью себе платье, – спокойно ответила она.
Глаза Уильяма опасно сузились.
– Ты опять забыла, что живешь сейчас совсем в ином мире, девочка, – как можно спокойнее сказал он. – И не должна носить одежду, сшитую своими руками. Немедленно собирайся и поезжай в магазин. Ты можешь покупать все, что захочешь. Я оплачу счета.
– Но я люблю шить сама.
Его взгляд упал на старенькое домашнее платье, в которое облачилась Рита для удобства работы.
– Я вижу твое мастерство, – улыбнулся он насмешливо. – Только, полагаю, в подобной одежде неуместно даже гостей принимать, не то, что выходить в город или появляться на светском приеме. Прости, но твоего умения вряд ли хватит, чтобы произвести на людей хотя бы самое скромное впечатление. Моя жена должна одеваться не хуже всех прочих дам.
Рита задохнулась от гнева. Она шьет туалеты самой заядлой моднице, а он смеет говорить так насмешливо о ее таланте.
– О чем ты говоришь? Какие приемы? – холодно спросила она. – Ты ведь ни разу не выводил меня в свет. Хотя прошло больше месяца с тех пор, как мы поженились.
Уильям нахмурился.
– Это было так давно?
– Кажется, что еще дольше, – ответила она, отбросив назад выбившуюся прядь темных волос. – Если ты не возражаешь, я продолжу свою работу. Уверена, и у тебя есть какие-нибудь важные дела. Возможно, обед с коллегами?
Мэдокс присел в кресло и задумался. Он только сейчас сообразил, что совершенно не интересовался, чем занимается его жена. Ему, правда, рассказывали, что она одно время принимала участие в благотворительных акциях, но последнее время Риты совсем не видно на кухне, где она еще неделю назад вместе с миссис Давс выпекала уйму печенья и пирогов для раненых солдат и офицеров. Быть может, Рита стала проводить время в магазинах, выбирая покупки? Мэдокс окинул внимательным взглядом комнату жены, отметил, что она чистая и опрятная, но не заметил никаких изменений на туалетном столике. Да и новых туалетов у жены не наблюдалось.
– Почему ты так странно рассматриваешь меня и мою комнату? Неужели соскучился по обществу своей невоспитанной жены? – нервно поинтересовалась Рита, которой не терпелось вернуться к работе.
– Мне сказали, что тебя последнее время не видно на общественных мероприятиях. Полагаю, не следует бросать вызов обществу пренебрежением к принятым на себя обязанностям. Тебе необходимо почаще посещать женские собрания и всякие благотворительные ярмарки.
– А зачем? – спросила она, поднимая на него свои медовые глаза. – Ты боишься, что кто-нибудь заметит мое отсутствие и подумает, что ты убил меня и похоронил мое тело в саду?
Уголки его рта судорожно дернулись от ее сарказма.
– Не знаю. Надо поинтересоваться у знакомых – не пришла ли кому в голову столь идиотская мысль.
– Честно говоря, я немного устала от этих бесконечных аукционов и базаров. Во всяком случае, меня вполне устраивает моя нынешняя жизнь, – как можно спокойнее произнесла девушка, чувствуя, как в груди предательски дрожит сердце.
Все эти дни она старалась не думать о супруге, пытаясь загнать как можно дальше свое прежнее чувство. Но все было напрасно, и эта проклятая влюбленность сейчас нахлынула с такой силой, что стало больно дышать. Этот мерзавец так хорош собой… Но она не могла позволить, чтобы Уильям заметил ее волнение.
– Ты, наверно, скучаешь одна? Тебе, возможно, не хватает красивых платьев? Балов и светских приемов? – неожиданно миролюбиво поинтересовался Мэдокс.
– У меня никогда не было дорогих платьев, и я лишь пару раз посещала балы. Почему я должна без них скучать?
Да, это действительно так. Рита никогда не имела дорогих вещей. Ее дедушка не мог себе позволить это. Но сейчас она стала женой состоятельного человека. Почему же не извлекла из этого выгоду? Лилиана поступила бы по-другому. После свадьбы с Бронстоном она в первую же неделю сделала столько покупок, что в Норридже об этом до сих пор вспоминают.
– Обязательно купи себе новое платье, – сказал Мэдокс. – В следующую субботу у Бронстонов состоится ужин, и мы приглашены. Леопольд считает, что ты уже оправилась от утраты своего дяди и привыкла к своему замужеству. Он хочет представить нас обоих новому инвестору. Очень важному.
– При чем здесь я?
– Ты – жена управляющего банка, – стал объяснять Рите супруг. – Глава инвестиционной фирмы, приглашенный в гости к Бронстонам, невероятно богат, и мы должны произвести на него хорошее впечатление, чтобы у него возникло желание заключить с нами сделку. Именно инвесторы делают нас платежеспособными.
– Я поняла, но не хочу идти к Бронстонам.
Уильям судорожно вдохнул воздух.
– Я же сказал тебе, что мы должны быть обязательно. Если же ты опасаешься моей встречи с женой Бронстона, то могу поклясться, что не поддерживаю отношений с Лилианой!
– Мне не улыбается весь вечер наблюдать, как ты мучаешься, глядя на нее.
Его глаза загорелись от злости.
– Лучше проводить вечер здесь, любуясь, как ты мучаешься, глядя на меня? – ледяным тоном произнес Мэдокс.
Рита, отшвырнув в сторону шитье, резко встала. Ее потемневшие глаза метали молнии:
– С чего это ты взял, что я мучаюсь, глядя на тебя! У меня нет и не может быть никаких страданий по такому самонадеянному болвану…
– А вот у меня есть на этот счет другое мнение. Может, проверим? – И Мэдокс решительно привлек девушку к себе.
Рита опомниться не успела, как оказалась прижата к мужу, а его руки крепко стиснули ее плечи. Девушка хотела вырваться, но непослушное тело само прильнуло к мужской груди. Сердце забилось так сильно, что она не смогла вымолвить ни слова!
– Отпусти, – задыхаясь, с трудом вымолвила она. – Мне трудно дышать…
– Расслабься.
– Корсет… сдавил очень сильно… – жалобно прошептала Рита.
Уильям слегка расслабил руки, но его пальцы принялись нежно поглаживать ворот ее муслиновой блузки, именно там, где начиналось нежное женское тело. Легкое, дразнящее прикосновение заставило девушку замереть от наслаждения. Мэдокс внимательно смотрел ей в лицо, изучая его в то время, когда руки продолжали искушающе ласкать ее шею.
– Тебе нравится? – спросил он, и его голос внезапно сделался глухим и хриплым.
Девушка чувствовала, что ноги едва держат ее, и нет сил сопротивляться этой сладкой пытке… Но последние кайли гордости, все еще бурлящие в душе, заставили ее упереться в мужскую грудь ладонями, пытаясь освободиться из душных объятий. Уильям мгновенно почувствовал ее внутреннюю борьбу и осторожно коснулся губами горячего лба Риты:
– Не упрямься, малышка… Я – твой муж… – прошептал он бархатным голосом. – Расслабься… Ты даже не догадываешься, какое огромное удовольствие тебя ожидает… Я постараюсь быть осторожным, чтобы не испугать тебя…
Руки Риты дрожали… Она отчаянно пыталась собраться с силами, чтобы оттолкнуть мужа. Гордость кричала, что это пошло – отвечать на ласки человека, который любит другую. Нельзя, ни в коем случае нельзя соглашаться на это даже в обмен на обещанные удовольствия… Но нет, у нее уже не было гордости… Она страстно желала этих прикосновений и не могла противиться им. Пусть он еще ласкает ее и сжимает в своих объятиях…
Мэдокс понял ее смятение. Теперь он уже окончательно убедился в том, что Рита мучается от неразделенной любви к нему, и с огорчением понимал, что не может ответить на ее чувство. Но ему нравилось наблюдать, как его ласки сводят с ума дрожащую от пробуждающейся страсти девушку. Его возбуждал трепет юного тела и неумелые попытки Риты противиться еще неизведанным ощущениям. Это заставляло его продолжать свои ласки, хотя он понимал, какие муки доставляют девушке его прикосновения. Он наслаждался открывшейся ему прекрасной картиной внутренней борьбы этой неукрощенной кошечки и потому стремился увлечь ее еще дальше на пути к наслаждениям.
В тишине комнаты было слышно оглушительное мерное тиканье часов на стене, откуда-то издалека раздавалось ржание лошади, грохот колес повозки… Но еще громче стучало сердце Риты. И это хорошо было слышно мужчине, держащему ее в уверенных объятиях.
Смущение невинной девушки, ее дрожь, робость и, одновременно, пылкая жажда любви ошеломили Уильяма. Лилиана была настолько опытна, что его ласки лишь заставляли ее мурлыкать, как прирученную к хозяйским рукам кошку. Но Рита оказалась совершенно другой. Ему не нужно было задавать никаких вопросов, чтобы узнать, что она никогда не позволяла другому мужчине не только прикасаться к ней, но даже целовать ее. Он прочел это признание в ее умоляющих о пощаде глазах, и это открытие невероятно понравилось ему. Уильям с любопытством наблюдал за движением дрожащих ресниц и слегка припухших от желания губ. Ему нравилось ощущать, как ее тело трепещет от малейшей его ласки. Девушка определенно получала наслаждение от его прикосновений, но была слишком застенчива, чтобы признаться в этом.
Его губы нежно прикоснулись к вискам, а руки в это мгновение ласково обвели полушария девичьей груди. Рита испуганно отпрянула, но он с силой удержал ее. С трудом, приоткрыв глаза, девушка встретилась взглядом с Уильямом и обожглась о пылающий в нем огонь желания. А мужские руки уже уверенно скользнули к пуговицам на воротничке ее платья и стали неспешно расстегивать их. Теперь Рита боялась даже пошевелиться, настолько у нее кружилась голова от желания дальнейших ласк… Зачем противиться его рукам, если тело само просит быть послушной желаниям мужа… Пока она размышляла, теплые сильные руки Уильяма успели оголить нежные девичьи плечи, а сам он прильнул в жадном поцелуе к тонкой шее…
Мэдокс почувствовал, как остановилось на миг ее дыхание, и принялся ласкать девушку с еще большей страстью, осторожно обняв ладонями обнаженные изящные грудки. Как же легко малышке удалось зажечь его… Дрожащие руки девушки внезапно сжали его запястья, из последних сил пытаясь остановить его.
– О, ты… не должен! – неистово прошептала Рита, пытаясь освободиться от его рук.
– Милая, ты ведь моя жена, – выдохнул ей в лицо Мэдокс. Его руки стали еще более требовательными и ласковыми… губы вновь коснулись лба, висков, кончика носа… вот они опустились еще ниже и дразняще остановились у краешка губ. – В этом нет ничего дурного… – он осторожно прикоснулся к ее губам. – Вот так, сладкая моя девочка… – прошептал он и внезапно поцеловал с такой страстью, что у девушки даже дыхание перехватило.
Рита дрожала всем телом, испытывая сладкую боль от сильного, настойчивого поцелуя. Ей показалось, что она стала частью этого мужчины, ведь его руки так по-хозяйски уверенно лежали на ее обнаженной груди. В голове билось одно желание – чтобы этому не было конца… Она стонала от наслаждения и уже сама обвила руками его шею…
Неожиданно Мэдокс присел на стол и потянул девушку на себя. Его свободная рука скользнула ниже талии и привлекла ее бедра еще ближе. Рита ощутила странный прилив тепла внизу живота и одновременно с этим ощутила совершенно потрясающее удовольствие. Голова девушки закружилась, а ноги задрожали. Она не смогла сдержать себя и издала сладкий протяжный стон…
Уильям, радостно заглянул в ее округлившиеся, ошеломленные глаза. Казалось, девушка забыла обо всем, кроме одного желания любви. Едва сдерживая себя, она сама льнула к нему. Мэдокс чувствовал, как она вся дрожит, готовая потерять сознание.
– Милая… девочка моя… иди же ко мне… – задыхаясь, прошептал он. Страсть к ней переполняла его, заставляя жадно ласкать девушку, словно опытную женщину. Он совсем забыл о том, она делает лишь первые шаги в познании любовных игр…
Рита не могла понять, что происходит с ее супругом. Он издавал совершенно непонятные возгласы и телодвижения, а руки, сжимающие ее тело, уже пугали и даже причиняли боль.
– Что-то не так? – неуверенно прошептала она.
– Ты не понимаешь? – он поднял на нее свои огромные потемневшие глаза. – Или же не хочешь понимать, как я хочу тебя…
Задыхаясь от сердцебиения, Рита полулежала на нем, ошеломленная этим признанием, испуганная его ласками и очарованная его прикосновениями. Она уже хотела спросить у него, что делает неправильно, но в этот момент раздался громкий стук в дверь.
Мэдокс дернулся, словно его ударили. Его руки мгновенно разжались и выпустили девушку. Он осторожно отодвинулся от Риты и странной неуверенной походкой направился к двери.
– Да? – спросил Уильям непривычным глухим голосом.
– О… мистер Мэдокс… Я не слышала, как вы вошли… – миссис Давс даже за дверью почувствовала сердитый тон его голоса. – Я лишь хотела сказать, что уже накрыла стол для ужина. Сегодня я испекла вишневый пирог специально для вашей супруги. Она его очень любит.
Уильям помолчал, затем решительно сказал:
– Мы вполне можем поужинать здесь.
– Нет! – испуганно воскликнула девушка. – Спасибо, миссис Мэри. Мы скоро спустимся.
За дверью послышались шаги удаляющейся хозяйки. Мэдокс устало облокотился о притолоку головой, пытаясь успокоить невероятно сильное желание, какое давно не испытывал со времен своей юности. Малышка так и не поняла, что с ним происходит, а он не решился ей все честно объяснить. Все должно произойти без глупых, ненужных слов, да и разве можно найти эти самые слова…
Повернувшись, Мэдокс взглянул на свою супругу. Оказывается, Рита уже успела привести себя в порядок и, скромно приподняв край юбки, поправляла чулки. Она делала это так изящно и искусительно, что Уильям понял, что еще пара минут, и он не сможет справиться с собой.
Что же это происходит? Ему показалось, что он первый раз видит эту девушку. Разве можно было подумать еще вчера, что эта милая малютка сумеет оказать на него такое воздействие?
Возможно, во всем виноваты всепоглощающая преданность и трогательная невинность его юной супруги. Точнее, именно то, что она еще не стала его супругой по-настоящему. А нежная страсть в этих медовых ласковых глазах раздула его желание до таких потрясающих размеров. Оказывается, быть любимым удивительно трогательно и восхитительно…
И тут же перед глазами выплыло из памяти огорченное лицо Лилианы. Уильям мгновенно пришел в себя. «Как я мог забыть о ней… Это всего лишь глупая случайность…» – сказал он себе, разозлившись на себя самого и эту дурацкую покорность Риты.
Увидев рассерженное лицо мужа, девушка резко отвернулась, не в силах справиться с пылающим внутри жаром и страдая от унижения.
– Не смотри на меня так, словно я – распутная женщина и пытаюсь тебя совратить! Я не просила тебя лапать меня своими жадными руками. И… я не нуждаюсь в твоей жалости! Я вовсе не схожу с ума от твоих поцелуев и никогда не буду просить их! Лучше сам держись от меня подальше!
Первым шагом на пути к ее цели стал визит к миссис Летби. С Элизабет – женой крупного фабриканта Брюса Летби Рита познакомилась в прошлом году на рождественском городском балу. Несмотря на то, что Теодор Лоумер не был богат, очень многие ценили его за легкий характер, своеобразный склад ума и редкую честность, к тому же дедушка находился в отдаленном родстве с графским домом Уорвиков. Видимо, поэтому внучку старого Лоумера с удовольствием приглашали на городские балы, поскольку девушка была весьма грациозна и одета с тонким шиком и уместной ее положению роскошью. Ее необычные туалеты были предметом зависти многих светских дам. И только одна из них знала, что роскошные платья Риты – творение ее умелых ручек.
Элизабет, известная в городе модница, не могла оставить без внимания необычный покрой платьев Риты и обратилась к девушке с просьбой познакомить ее с умельцем, создавшим эти платья. Узнав, что Рита сама придумала и сшила свои наряды, Элизабет пришла в восторг и предложила девушке стать ее личной портнихой. По ее просьбе Рита сотворила для нее несколько оригинальных платьев.
Вот почему сейчас девушка решила обратиться за помощью к Элизабет. Чтобы стать достойной спутницей своего супруга, прежде всего, необходимо заручиться поддержкой жены одного из самых влиятельных людей Норриджа.
Когда Рита передала свою визитку лакею, ее проводили в маленькую гостиную и предложили кофе с аппетитными маленькими пирожными. Спустя некоторое время к гостье спустилась и сама миссис Летби. Было заметно, что она лишь недавно проснулась, поскольку, не церемонясь с новоявленной миссис Мэдокс, Элизабет даже не потрудилась надеть домашнее платье и попросту устроилась на диване в дорогом шелковом халате с роскошными кружевами.
– Моя дорогая, это так мило, что ты решила зайти ко мне, – протянула Элизабет, лениво улыбаясь. – Я уже собралась сама послать за тобой. Необходимо, чтобы ты сшила для меня что-нибудь совершенно особенное к балу во дворце губернатора и еще парочку для зимнего сезона. Видишь, как много времени я даю тебе – больше двух месяцев.
– Думаю, что я сумею выполнить твою просьбу за такое короткое время, – ответила Рита с таким достоинством, что Элизабет уже более внимательно взглянула на девушку:
– Прости, я совсем забыла, что ты теперь замужняя дама и не нуждаешься в деньгах. Твой статус повысился, и шитье для тебя скорее что-то вроде хобби, а потому ты вправе требовать самую высокую цену за использование твоего свободного времени. Что я могу сделать для тебя в ответ на твою услугу?
Рита нервно потеребила пуговицу на манжете.
– Мне необходимо стать своей в обществе, – резко выдохнула она.
Элизабет небрежно оперлась на локоть и, приподняв бровь, поинтересовалась:
– Моя дорогая, это звучит как-то слишком надрывно. Могу я узнать причину, по которой ты приняла такое внезапное решение?
– Хочу, чтобы мой… супруг гордился мною, – запнувшись, ответила Рита.
– Это похвально! – Элизабет задумчиво принялась разглядывать юную миссис Мэдокс. – Пожалуй, это будет занятно – стать твоей покровительницей. Честно говоря, нашему обществу давно не хватает свежей струи. Все уже порядком надоели друг другу… Значит так, прежде всего ты должна как можно чаще появляться в людных местах, где собираются нужные люди. Сейчас проводятся модные аукционы для сбора пожертвований в пользу раненых и бедных. Там всегда нуждаются в добровольцах. Ты сможешь, например, печь печенье и пироги, – она покровительственно улыбнулась. – Положись на меня. Я обещаю, что у тебя все получится.
– Спасибо.
Элизабет томно обмахнулась китайским веером:
– Не за что. Мы, женщины, должны держаться вместе. Не забудь только о платьях.
* * *
Теперь у Риты почти не было свободного времени. Целые дни напролет она была занята выпечкой пирожных на продажу, сортировкой одежды и безделушек, предназначенных для благотворительного базара, и упаковкой посылок для армий, расквартированных в Африке, Индии и Китае. Она чувствовала себя обязанной делать это, ведь именно так должна поступать жена Уильяма Мэдокса. Пусть даже фиктивная, но все-таки жена.Миссис Мэри Давс души не чаяла в Рите. Она с удовольствием помогала девушке организовывать чаепития у них в доме, начищая перед этим до ослепительного блеска фамильную серебряную посуду.
– Должна признаться, миссис Рита, – сказала однажды женщина, – я в восторге оттого, что могу настолько близко видеть таких роскошных дам. Представить только! Миссис Летби прямо здесь, в нашем доме! Вы знаете, говорят, что ее муж на короткой ноге с Ротшильдами.
– Мы знакомы с Элизабет около года, – объяснила Рита. – Она – очень милая женщина, но раньше я вряд ли могла стать ее приятельницей.
– Но теперь все изменилось. Вы вошли в их круг. Ведь ваш муж – довольно состоятельный человек, занимает высокое положение и, главное – принадлежит к хорошей фамилии.
Для Риты стало откровением, насколько высок в обществе статус Уильяма. Она, конечно, знала, что Мэдокс не испытывает нужды в деньгах, но он никогда не обсуждал с ней финансовые проблемы и не рассказывал о своей семье.
– Именно поэтому я и общаюсь с этими дамами – чтобы Уильяму не было стыдно за меня.
– Моя дорогая, – мягко сказала миссис Мэри. – Вы напрасно беспокоитесь. Никто и никогда не будет стыдиться такой трудолюбивой, доброй и милой особы, как вы.
Рита покраснела. Миссис Давс помогала ей чувствовать себя в этом доме нужной и желанной. Как хорошо, что эта добрая женщина не видела, в каком облике Рита предстала перед коллегами Мэдокса. Вряд ли она смогла бы простить ей столь неприличный вид, а также то, что юная миссис Мэдокс самостоятельно промчалась по улицам Норриджа на автомобиле.
– Вы такая добрая, миссис Мэри. Я рада, что познакомилась с вами. Не знаю, чтобы я делала без вашей помощи и заботы.
– Спасибо, миссис Рита. Кстати, моя помощь не так уже велика. Вы – отличная хозяйка, и мистеру Мэдоксу очень повезло с вами. Где вы научились так хорошо готовить?
– Служанка моего дяди, Дороти, была прекрасным поваром, – объяснила смущенная Рита.
С приближением зимы Рите пришлось на время оставить благотворительные дела. На этом настояла Элизабет, которая посчитала, что миссис Мэдокс успела себя зарекомендовать в обществе с лучшей стороны и теперь может заняться обещанными платьями для зимних балов. Теперь Рита, не отрываясь, сидела в своей комнате за швейной машинкой, чтобы успеть выполнить заказ в срок. Супруга она видела по-прежнему мало, но в данной ситуации ее это вполне устраивало.
Но однажды, вернувшись, домой раньше обычного, Уильям увидел, что дверь в комнату Риты приоткрыта, и решил зайти поговорить с женой. Представшая перед ним картина поразила его – на небольшом столике возле окна стояла швейная машинка, а находящийся поблизости комод был заполнен кусками ткани, кружевами, булавками, нитками и пуговицами.
– О боже, что ты делаешь? – строго спросил он.
Но Рита вовсе не собиралась признаваться мужу в том, что решила иметь свой собственный доход, помимо тех денег, которые Мэдокс выделял ей на ведение хозяйства.
– Я шью себе платье, – спокойно ответила она.
Глаза Уильяма опасно сузились.
– Ты опять забыла, что живешь сейчас совсем в ином мире, девочка, – как можно спокойнее сказал он. – И не должна носить одежду, сшитую своими руками. Немедленно собирайся и поезжай в магазин. Ты можешь покупать все, что захочешь. Я оплачу счета.
– Но я люблю шить сама.
Его взгляд упал на старенькое домашнее платье, в которое облачилась Рита для удобства работы.
– Я вижу твое мастерство, – улыбнулся он насмешливо. – Только, полагаю, в подобной одежде неуместно даже гостей принимать, не то, что выходить в город или появляться на светском приеме. Прости, но твоего умения вряд ли хватит, чтобы произвести на людей хотя бы самое скромное впечатление. Моя жена должна одеваться не хуже всех прочих дам.
Рита задохнулась от гнева. Она шьет туалеты самой заядлой моднице, а он смеет говорить так насмешливо о ее таланте.
– О чем ты говоришь? Какие приемы? – холодно спросила она. – Ты ведь ни разу не выводил меня в свет. Хотя прошло больше месяца с тех пор, как мы поженились.
Уильям нахмурился.
– Это было так давно?
– Кажется, что еще дольше, – ответила она, отбросив назад выбившуюся прядь темных волос. – Если ты не возражаешь, я продолжу свою работу. Уверена, и у тебя есть какие-нибудь важные дела. Возможно, обед с коллегами?
Мэдокс присел в кресло и задумался. Он только сейчас сообразил, что совершенно не интересовался, чем занимается его жена. Ему, правда, рассказывали, что она одно время принимала участие в благотворительных акциях, но последнее время Риты совсем не видно на кухне, где она еще неделю назад вместе с миссис Давс выпекала уйму печенья и пирогов для раненых солдат и офицеров. Быть может, Рита стала проводить время в магазинах, выбирая покупки? Мэдокс окинул внимательным взглядом комнату жены, отметил, что она чистая и опрятная, но не заметил никаких изменений на туалетном столике. Да и новых туалетов у жены не наблюдалось.
– Почему ты так странно рассматриваешь меня и мою комнату? Неужели соскучился по обществу своей невоспитанной жены? – нервно поинтересовалась Рита, которой не терпелось вернуться к работе.
– Мне сказали, что тебя последнее время не видно на общественных мероприятиях. Полагаю, не следует бросать вызов обществу пренебрежением к принятым на себя обязанностям. Тебе необходимо почаще посещать женские собрания и всякие благотворительные ярмарки.
– А зачем? – спросила она, поднимая на него свои медовые глаза. – Ты боишься, что кто-нибудь заметит мое отсутствие и подумает, что ты убил меня и похоронил мое тело в саду?
Уголки его рта судорожно дернулись от ее сарказма.
– Не знаю. Надо поинтересоваться у знакомых – не пришла ли кому в голову столь идиотская мысль.
– Честно говоря, я немного устала от этих бесконечных аукционов и базаров. Во всяком случае, меня вполне устраивает моя нынешняя жизнь, – как можно спокойнее произнесла девушка, чувствуя, как в груди предательски дрожит сердце.
Все эти дни она старалась не думать о супруге, пытаясь загнать как можно дальше свое прежнее чувство. Но все было напрасно, и эта проклятая влюбленность сейчас нахлынула с такой силой, что стало больно дышать. Этот мерзавец так хорош собой… Но она не могла позволить, чтобы Уильям заметил ее волнение.
– Ты, наверно, скучаешь одна? Тебе, возможно, не хватает красивых платьев? Балов и светских приемов? – неожиданно миролюбиво поинтересовался Мэдокс.
– У меня никогда не было дорогих платьев, и я лишь пару раз посещала балы. Почему я должна без них скучать?
Да, это действительно так. Рита никогда не имела дорогих вещей. Ее дедушка не мог себе позволить это. Но сейчас она стала женой состоятельного человека. Почему же не извлекла из этого выгоду? Лилиана поступила бы по-другому. После свадьбы с Бронстоном она в первую же неделю сделала столько покупок, что в Норридже об этом до сих пор вспоминают.
– Обязательно купи себе новое платье, – сказал Мэдокс. – В следующую субботу у Бронстонов состоится ужин, и мы приглашены. Леопольд считает, что ты уже оправилась от утраты своего дяди и привыкла к своему замужеству. Он хочет представить нас обоих новому инвестору. Очень важному.
– При чем здесь я?
– Ты – жена управляющего банка, – стал объяснять Рите супруг. – Глава инвестиционной фирмы, приглашенный в гости к Бронстонам, невероятно богат, и мы должны произвести на него хорошее впечатление, чтобы у него возникло желание заключить с нами сделку. Именно инвесторы делают нас платежеспособными.
– Я поняла, но не хочу идти к Бронстонам.
Уильям судорожно вдохнул воздух.
– Я же сказал тебе, что мы должны быть обязательно. Если же ты опасаешься моей встречи с женой Бронстона, то могу поклясться, что не поддерживаю отношений с Лилианой!
– Мне не улыбается весь вечер наблюдать, как ты мучаешься, глядя на нее.
Его глаза загорелись от злости.
– Лучше проводить вечер здесь, любуясь, как ты мучаешься, глядя на меня? – ледяным тоном произнес Мэдокс.
Рита, отшвырнув в сторону шитье, резко встала. Ее потемневшие глаза метали молнии:
– С чего это ты взял, что я мучаюсь, глядя на тебя! У меня нет и не может быть никаких страданий по такому самонадеянному болвану…
– А вот у меня есть на этот счет другое мнение. Может, проверим? – И Мэдокс решительно привлек девушку к себе.
Рита опомниться не успела, как оказалась прижата к мужу, а его руки крепко стиснули ее плечи. Девушка хотела вырваться, но непослушное тело само прильнуло к мужской груди. Сердце забилось так сильно, что она не смогла вымолвить ни слова!
– Отпусти, – задыхаясь, с трудом вымолвила она. – Мне трудно дышать…
– Расслабься.
– Корсет… сдавил очень сильно… – жалобно прошептала Рита.
Уильям слегка расслабил руки, но его пальцы принялись нежно поглаживать ворот ее муслиновой блузки, именно там, где начиналось нежное женское тело. Легкое, дразнящее прикосновение заставило девушку замереть от наслаждения. Мэдокс внимательно смотрел ей в лицо, изучая его в то время, когда руки продолжали искушающе ласкать ее шею.
– Тебе нравится? – спросил он, и его голос внезапно сделался глухим и хриплым.
Девушка чувствовала, что ноги едва держат ее, и нет сил сопротивляться этой сладкой пытке… Но последние кайли гордости, все еще бурлящие в душе, заставили ее упереться в мужскую грудь ладонями, пытаясь освободиться из душных объятий. Уильям мгновенно почувствовал ее внутреннюю борьбу и осторожно коснулся губами горячего лба Риты:
– Не упрямься, малышка… Я – твой муж… – прошептал он бархатным голосом. – Расслабься… Ты даже не догадываешься, какое огромное удовольствие тебя ожидает… Я постараюсь быть осторожным, чтобы не испугать тебя…
Руки Риты дрожали… Она отчаянно пыталась собраться с силами, чтобы оттолкнуть мужа. Гордость кричала, что это пошло – отвечать на ласки человека, который любит другую. Нельзя, ни в коем случае нельзя соглашаться на это даже в обмен на обещанные удовольствия… Но нет, у нее уже не было гордости… Она страстно желала этих прикосновений и не могла противиться им. Пусть он еще ласкает ее и сжимает в своих объятиях…
Мэдокс понял ее смятение. Теперь он уже окончательно убедился в том, что Рита мучается от неразделенной любви к нему, и с огорчением понимал, что не может ответить на ее чувство. Но ему нравилось наблюдать, как его ласки сводят с ума дрожащую от пробуждающейся страсти девушку. Его возбуждал трепет юного тела и неумелые попытки Риты противиться еще неизведанным ощущениям. Это заставляло его продолжать свои ласки, хотя он понимал, какие муки доставляют девушке его прикосновения. Он наслаждался открывшейся ему прекрасной картиной внутренней борьбы этой неукрощенной кошечки и потому стремился увлечь ее еще дальше на пути к наслаждениям.
В тишине комнаты было слышно оглушительное мерное тиканье часов на стене, откуда-то издалека раздавалось ржание лошади, грохот колес повозки… Но еще громче стучало сердце Риты. И это хорошо было слышно мужчине, держащему ее в уверенных объятиях.
Смущение невинной девушки, ее дрожь, робость и, одновременно, пылкая жажда любви ошеломили Уильяма. Лилиана была настолько опытна, что его ласки лишь заставляли ее мурлыкать, как прирученную к хозяйским рукам кошку. Но Рита оказалась совершенно другой. Ему не нужно было задавать никаких вопросов, чтобы узнать, что она никогда не позволяла другому мужчине не только прикасаться к ней, но даже целовать ее. Он прочел это признание в ее умоляющих о пощаде глазах, и это открытие невероятно понравилось ему. Уильям с любопытством наблюдал за движением дрожащих ресниц и слегка припухших от желания губ. Ему нравилось ощущать, как ее тело трепещет от малейшей его ласки. Девушка определенно получала наслаждение от его прикосновений, но была слишком застенчива, чтобы признаться в этом.
Его губы нежно прикоснулись к вискам, а руки в это мгновение ласково обвели полушария девичьей груди. Рита испуганно отпрянула, но он с силой удержал ее. С трудом, приоткрыв глаза, девушка встретилась взглядом с Уильямом и обожглась о пылающий в нем огонь желания. А мужские руки уже уверенно скользнули к пуговицам на воротничке ее платья и стали неспешно расстегивать их. Теперь Рита боялась даже пошевелиться, настолько у нее кружилась голова от желания дальнейших ласк… Зачем противиться его рукам, если тело само просит быть послушной желаниям мужа… Пока она размышляла, теплые сильные руки Уильяма успели оголить нежные девичьи плечи, а сам он прильнул в жадном поцелуе к тонкой шее…
Мэдокс почувствовал, как остановилось на миг ее дыхание, и принялся ласкать девушку с еще большей страстью, осторожно обняв ладонями обнаженные изящные грудки. Как же легко малышке удалось зажечь его… Дрожащие руки девушки внезапно сжали его запястья, из последних сил пытаясь остановить его.
– О, ты… не должен! – неистово прошептала Рита, пытаясь освободиться от его рук.
– Милая, ты ведь моя жена, – выдохнул ей в лицо Мэдокс. Его руки стали еще более требовательными и ласковыми… губы вновь коснулись лба, висков, кончика носа… вот они опустились еще ниже и дразняще остановились у краешка губ. – В этом нет ничего дурного… – он осторожно прикоснулся к ее губам. – Вот так, сладкая моя девочка… – прошептал он и внезапно поцеловал с такой страстью, что у девушки даже дыхание перехватило.
Рита дрожала всем телом, испытывая сладкую боль от сильного, настойчивого поцелуя. Ей показалось, что она стала частью этого мужчины, ведь его руки так по-хозяйски уверенно лежали на ее обнаженной груди. В голове билось одно желание – чтобы этому не было конца… Она стонала от наслаждения и уже сама обвила руками его шею…
Неожиданно Мэдокс присел на стол и потянул девушку на себя. Его свободная рука скользнула ниже талии и привлекла ее бедра еще ближе. Рита ощутила странный прилив тепла внизу живота и одновременно с этим ощутила совершенно потрясающее удовольствие. Голова девушки закружилась, а ноги задрожали. Она не смогла сдержать себя и издала сладкий протяжный стон…
Уильям, радостно заглянул в ее округлившиеся, ошеломленные глаза. Казалось, девушка забыла обо всем, кроме одного желания любви. Едва сдерживая себя, она сама льнула к нему. Мэдокс чувствовал, как она вся дрожит, готовая потерять сознание.
– Милая… девочка моя… иди же ко мне… – задыхаясь, прошептал он. Страсть к ней переполняла его, заставляя жадно ласкать девушку, словно опытную женщину. Он совсем забыл о том, она делает лишь первые шаги в познании любовных игр…
Рита не могла понять, что происходит с ее супругом. Он издавал совершенно непонятные возгласы и телодвижения, а руки, сжимающие ее тело, уже пугали и даже причиняли боль.
– Что-то не так? – неуверенно прошептала она.
– Ты не понимаешь? – он поднял на нее свои огромные потемневшие глаза. – Или же не хочешь понимать, как я хочу тебя…
Задыхаясь от сердцебиения, Рита полулежала на нем, ошеломленная этим признанием, испуганная его ласками и очарованная его прикосновениями. Она уже хотела спросить у него, что делает неправильно, но в этот момент раздался громкий стук в дверь.
Мэдокс дернулся, словно его ударили. Его руки мгновенно разжались и выпустили девушку. Он осторожно отодвинулся от Риты и странной неуверенной походкой направился к двери.
– Да? – спросил Уильям непривычным глухим голосом.
– О… мистер Мэдокс… Я не слышала, как вы вошли… – миссис Давс даже за дверью почувствовала сердитый тон его голоса. – Я лишь хотела сказать, что уже накрыла стол для ужина. Сегодня я испекла вишневый пирог специально для вашей супруги. Она его очень любит.
Уильям помолчал, затем решительно сказал:
– Мы вполне можем поужинать здесь.
– Нет! – испуганно воскликнула девушка. – Спасибо, миссис Мэри. Мы скоро спустимся.
За дверью послышались шаги удаляющейся хозяйки. Мэдокс устало облокотился о притолоку головой, пытаясь успокоить невероятно сильное желание, какое давно не испытывал со времен своей юности. Малышка так и не поняла, что с ним происходит, а он не решился ей все честно объяснить. Все должно произойти без глупых, ненужных слов, да и разве можно найти эти самые слова…
Повернувшись, Мэдокс взглянул на свою супругу. Оказывается, Рита уже успела привести себя в порядок и, скромно приподняв край юбки, поправляла чулки. Она делала это так изящно и искусительно, что Уильям понял, что еще пара минут, и он не сможет справиться с собой.
Что же это происходит? Ему показалось, что он первый раз видит эту девушку. Разве можно было подумать еще вчера, что эта милая малютка сумеет оказать на него такое воздействие?
Возможно, во всем виноваты всепоглощающая преданность и трогательная невинность его юной супруги. Точнее, именно то, что она еще не стала его супругой по-настоящему. А нежная страсть в этих медовых ласковых глазах раздула его желание до таких потрясающих размеров. Оказывается, быть любимым удивительно трогательно и восхитительно…
И тут же перед глазами выплыло из памяти огорченное лицо Лилианы. Уильям мгновенно пришел в себя. «Как я мог забыть о ней… Это всего лишь глупая случайность…» – сказал он себе, разозлившись на себя самого и эту дурацкую покорность Риты.
Увидев рассерженное лицо мужа, девушка резко отвернулась, не в силах справиться с пылающим внутри жаром и страдая от унижения.
– Не смотри на меня так, словно я – распутная женщина и пытаюсь тебя совратить! Я не просила тебя лапать меня своими жадными руками. И… я не нуждаюсь в твоей жалости! Я вовсе не схожу с ума от твоих поцелуев и никогда не буду просить их! Лучше сам держись от меня подальше!