Мэй Сандра. Ты – лучший

 
   Джон уверенно вел машину по едва приметной тропе. Старый джип потряхивало и подбрасывало на неровной дороге, но Морин это совершенно не мешало. Она с восторгом рассматривала открывшийся перед ней живописный пейзаж. Яркие птицы с бесстрашным любопытством скакали по ветвям, повсюду бушевали невозможной яркости цветы, откуда-то из чащи доносились странные и страшноватые звуки, очень напоминавшие рычание. И зелень. Изумрудная, сочная, мясистая, почти хищная зелень травы, блестящих широких листьев, гибких молодых лиан. Воздух был горячим, благоухающим и влажным, его можно было пить, словно душистый мате, к которому Морин пристрастилась в этих прекрасных краях.
   – Как же здесь красиво! Прямо рай на земле.
   – Любуетесь? Валяйте, любуйтесь, пока время есть. Дома его у вас не будет.
   – Кто рано встает, тому Бог подает. Слушайте, и вы здесь выросли? Это же замечательно! Вы должны себя ощущать Властелином Леса.
   Джон с подозрением покосился на опасную пассажирку. Пусть даже не пытается охмурить его! Он холоден, как айсберг.
   – Я не столь романтичен. Да и сельва не терпит романтиков. Здесь нужно трудиться, чтобы выжить. Сюда я приезжаю не отдыхать, а работать. На всякие глупости времени нет.
   – По-вашему, я что имела в виду? Властелин Леса – вовсе не сексуально озабоченный мачо, норовящий изнасиловать любую особь женского полу. Все-таки у вас была психотравма, мой суровый босс…
   – Вас когда-нибудь… насиловали?
   Джон сам не знал, как у него вырвался этот вопрос. Наверное, потому, что он в этот момент опять вспомнил Боско и его руки, суетливо лапающие Морин О’Лири. Боско вполне был способен на изнасилование.
   – Нет, этого ужаса в моей жизни, слава богу, не было. Меня бережет мой ангел-хранитель. Я ведь католичка. Кроме того, у меня есть отец, который меня обожает, и младший братик… у которого телосложение, как у морского пехотинца. И у него черный пояс по карате.
   – А у вас, надо полагать, полно медалей по баскетболу?
   – Ох, зачем я вам сказала!
   – Что ж, даже у прекраснейшей из женщин должны быть слабые места.
   – Вы на самом деле так думаете?
   Морин было приятно слышать такое от Джона Карлайла. Честное слово. Ей много раз делали комплименты, но почему-то именно в устах Джона Карлайла комплимент хотелось считать правдой.
   Джон заерзал на сиденье, и джип начал выписывать разухабистые петли.
   – Послушайте, мисс О’Лири…
   – Морин. Просто Морин.
   – Да, Морин… Я не собираюсь услаждать ваш слух славословиями. Полагаю, у вас и без меня полно воздыхателей. Я же, напротив, не собираюсь слепо восхищаться вами, но буду следить за каждым вашим шагом. Одну битву вы выиграли, но это еще не победа в целой войне.
   – А почему нам нужно воевать? Война – это тупик. Я предпочитаю мирное сосуществование и сотрудничество.
   – Отлично! Если вы и в самом деле хотите сотрудничать, выбросите из головы всякие попытки охмурить мужскую половину приглашенных.
   – Ой, босс, вы прямо какой-то маньяк! Я и не думала ни о чем подобном… Боже мой, это и есть ваше ранчо? Какая красота! И дом – он ведь огромен! О, а вот и молодые ранчеро бегут к нам навстречу.
   – Мисс О’Лири!
   – Морин. Просто Морин.
   Рикардо, молодой парень, помогавший обычно на конюшне, залился темным румянцем при виде гостьи, потупил огненный взор и страстным шепотом приветствовал собственные сапоги.
   – С приездом, сеньорита! С возвращением, сеньор Джон.
   После этого он с явным облегчением уселся за руль джипа и отогнал его в гараж. Морин проводила его внимательным и любопытным взглядом и констатировала:
   – Он очень смущен.
   – Ничего удивительного. Рикардо всю жизнь провел в сельве. Он никогда не видел таких женщин.
   – Каких таких?
   – Белых. Рыжих. Высоких. Красивых. Эффектных. Хватит?
   – Говорите, говорите еще! Подумать только, всего час назад я была последней дрянью, а сейчас мои котировки так выросли! Белая! Рыжая! Красивая! Стало быть, вы изменили свое мнение обо мне? Что ж, тогда вам следует извиниться.
   – Я извинюсь, когда буду знать настоящую правду, вы сами обещали рассказать. Пока я знаю лишь то, что застал вас с Боско.
   – Вы сейчас похожи на ярого пуританина.
   – А ваше мнение меня совершенно не волнует, мисс… Морин. Пока я верю собственным глазам, а они видели… ладно, не будем уточнять. Кстати, в доме было полно народу. Вы могли бы закричать. Могли попросить о помощи меня, если уж на то пошло. Я бы с удовольствием врезал Боско.
   Морин мрачно пробормотала:
   – Я же сказала, все произошло слишком быстро. Он в одно мгновение повалил меня на ту проклятую кушетку…
   – Вы не настолько хрупки, моя дорогая!
   – За дорогую спасибо, а что до моих габаритов – ну знаю, знаю я! Большая девочка, что ж делать. Я честно худею раз в месяц. Сижу на одной минералке, хожу в тренажерный зал. Не помогает.
   Джон неожиданно выпалил:
   – А зачем? Вы же действительно красивы! Пожалуй, если выбирать между вами и супермоделью…
   Морин зарделась и затрепыхала ресницами так нахально, что Джон только махнул в отчаянии рукой и размашисто зашагал к дому.
   На пороге их встретила Алисия, помощница Каседас, миловидная девчушка лет восемнадцати. Морин знала о ней только со слов Мерседес и порадовалась тому, что слова эти соответствовали действительности: Алисия оказалась совершенно очаровательным и непосредственным существом. Она с неприкрытым восторгом уставилась на Морин и воскликнула:
   – Мерседес ничуть не преувеличила. Вы потрясающая!
   Морин улыбнулась и тут же подумала, что если бы эти слова произнес Джон, с той же страстью и искренней симпатией, она была бы куда счастливее.
   – Спасибо, вы очень добры.
   – Каседас сейчас выйдет. Она борется с веяниями моды. Перемерила кучу платьев и близка к обмороку. Мерседес сообщила, что у вас отличный вкус.
   Джон немедленно вновь уставился на мини-юбку, и Морин хмыкнула.
   – Вы очень добры, Алисия, могу только повторить это. Некоторые гораздо более скептично настроены на сей счет.
   – А я просто уверена, что вы будете великолепны абсолютно во всем.
   Джон подал голос.
   – Может быть, пригласим мисс О’Лири в дом?
   – О, конечно. Простите, я такая бестолковая. Все смешалось в моей голове из-за этого приема. Мы ведь тут живем очень тихо и уединенно, мисс О’Лири…
   – Просто Морин. Пожалуйста.
   – Хорошо. Да, так вот я и говорю, обычно у нас тихо и спокойно, никаких приемов, гостей, нарядов.
   – Алисита, детка, удели мне немного своего внимания. Что-нибудь произошло за то время, пока я встречал мисс… Морин?
   – Прости, Джон. Я совсем забыла. Звонил ветеринар, он подъедет после трех, заодно привезет почту.
   – Отлично. Что-нибудь еще?
   – Тюра звонила. Она прилетает в пятницу, прямо с корабля на бал. Надеется, что сможет остаться на уик-энд. Как я понимаю, она сама себя пригласила.
   В голосе девушки прозвучала плохо скрытая неприязнь, Морин это заметила и немедленно поинтересовалась:
   – А кто у нас Тюра?
   Она была уверена, что это и есть предполагаемая подруга мистера Карлайла, но голос Джона прозвучал более чем холодно:
   – Друг семьи. Сейчас извините меня, у меня много дел. Увидимся попозже. Алисита все вам покажет и расскажет. Багаж сейчас привезут. Освобожусь я не раньше вечера, но вы в хороших руках. До встречи.
   Морин едва удержалась, чтобы не послать ему воздушный поцелуй на прощание. Это было бы слишком. Суровый немногословный ранчеро, привыкший отдавать приказы и выслушивать отчеты об их исполнении, не может адекватно воспринимать невинные шутки.
 
   Хозяйка дома, Каседас, оказалась самым милым и самым несчастным созданием на свете. Она покорила сердце Морин с первых секунд знакомства, воскликнув с искренним облегчением:
   – Ох, слава богу, вы здесь и вы так прекрасны! Если бы вы знали, как я рада! Мерседес – прелесть, но, честно говоря, я ее побаиваюсь. Рядом с ней я всегда вспоминаю, что во мне всего полтора метра росту, предки мои были индейцами, а сама я родилась в глухой деревушке в сердце сельвы. Комплекс неполноценности в чистом виде. Но с вами мы поладим.
   – Наверняка. Хотя бы потому, что во мне почти два метра, и я тоже родилась в глухой деревушке, только под Дублином, а предки мои были ирландцами, что еще хуже, чем индейцы.
   Они обе рассмеялись и чокнулись высокими бокалами с ледяным лимонадом. После этого маленькая черноволосая женщина посерьезнела.
   – Нам с вами предстоит испытание, особенно вам, потому что я-то без зазрения совести спрячусь за вашу спину.
   – Думаете, я могу наделать ошибок?
   – Морин, милая, конечно нет. Ошибки – это моя прерогатива. В вас чувствуется класс. Стиль. Шик. У вас смеющиеся глаза, а значит, бесстрашное сердце. Потом, я всегда боялась красавиц, всю свою жизнь, а вот вас совсем не боюсь. Вы – хороший человек, и все у вас получится.