Страница:
Михаил Александрович Каришнев-Лубоцкий
Почти кругосветное путешествие
Вместо предисловия
Ну вот, дорогой читатель, мы снова с тобою встретились. И где!.. На светлогорском вокзале! Не прошло и недели после приезда дедушек Уморы и Маришки в город, как они, не сговариваясь, дружно засобирались домой.
– Хватит гостить, – сказал Петр Васильевич, складывая Маришкины пожитки в ее походный чемодан, – пора и честь знать. В Апалихе дел – целой бригаде не переделать! Пока Маришка с Уморой что-нибудь снова не учудили – надо домойвозвращаться.
– Пора, пора! – поддержал его Калина Калиныч. – За хлеб-соль, конечно, спасибо Ивану Иванычу, да хозяйство свое забывать нельзя. Опять же пещера Горыныча меня беспокоит: как там молодежь управляется?
– Хоть подарки давайте купим ребятишкам! – взмолился Гвоздиков, тяжело переживая неминуемую разлуку с друзьями. – Скажете там: от Ивана Ивановича.
– За подарки спасибо, – поблагодарил Калина Калиныч, – а вот вручить их и сами смогли бы.
– Это как? – удивился Гвоздиков.
– А очень просто: езжайте с нами, – предложил глава Муромской Чащи.
Иван Иванович растерялся: приглашение было столь неожиданным, что он не нашелся сразу, что и ответить.
– У меня дочка еще не приехала… Квартира пустая…
– Вот и хорошо, что дочка не приехала, пока ее нет – у нас и погостите.
– А квартира?
– А что делать одному в пустой квартире? – вопросом на вопрос ответил Калина Калиныч.
Гвоздиков хотел рассказать о жуликах, которые могут залезть в пустую квартиру, но не желая порочить светлогорцев в глазах старого лешего, промолчал. Его молчание Петр Васильевич и Калина Калиныч поняли как согласие.
– Маришке так и так в Апалиху ехать, вот и ты с ней езжай за компанию, – весело проговорил Петр Васильевич своему приятелю. – Свежим воздухом подышишь, разомнешься немного.
– Я уже поразмялся… – неуверенно ответил Гвоздиков, вспоминая недавние приключения. – Пожалуй, хватит…
– Теперь-то вам ничего не грозит, – догадавшись об опасениях Ивана Ивановича, сказал Калина Калиныч. – Я надолго лишил Уморушку чародейной силы, так что можете быть спокойны.
– Ну, если так… если таким образом.. – Гвоздиков на минуту представил себе, как вечером он, проводив друзей, вернется в осиротевшую квартиру и несколько дней просидит в ней совершенно один, и сердце его сжалось от тяжелой тоски и печали. – Хорошо… Я согласен… Денька на три-четыре, не больше…
– Ура! – закричала Маришка. – Едем все вместе! – И она, взяв за руку Уморушку, побежала с ней в магазин покупать подарки Шустрику и всем-всем.
А вечером в семнадцать ноль-ноль по московскому времени от первой платформы светлогорского вокзала отошел пассажирский поезд Светлогорск-Карачарово. В плацкартном вагоне № 12 в одном из купе сидела шумная компания: три старичка и две бойкие и веселые девочки. У всех пятерых билеты были куплены до маленькой промежуточной станции «Апалиха».
– Отдыхать, наверное, в деревню едут, – подумала проводница, принеся шумливой ватаге чай, – на травке полежать, под солнышком погреться…
Думали так и сами веселые пассажиры. Увы, они все ошибались: их ждало совсем другое…
– Хватит гостить, – сказал Петр Васильевич, складывая Маришкины пожитки в ее походный чемодан, – пора и честь знать. В Апалихе дел – целой бригаде не переделать! Пока Маришка с Уморой что-нибудь снова не учудили – надо домойвозвращаться.
– Пора, пора! – поддержал его Калина Калиныч. – За хлеб-соль, конечно, спасибо Ивану Иванычу, да хозяйство свое забывать нельзя. Опять же пещера Горыныча меня беспокоит: как там молодежь управляется?
– Хоть подарки давайте купим ребятишкам! – взмолился Гвоздиков, тяжело переживая неминуемую разлуку с друзьями. – Скажете там: от Ивана Ивановича.
– За подарки спасибо, – поблагодарил Калина Калиныч, – а вот вручить их и сами смогли бы.
– Это как? – удивился Гвоздиков.
– А очень просто: езжайте с нами, – предложил глава Муромской Чащи.
Иван Иванович растерялся: приглашение было столь неожиданным, что он не нашелся сразу, что и ответить.
– У меня дочка еще не приехала… Квартира пустая…
– Вот и хорошо, что дочка не приехала, пока ее нет – у нас и погостите.
– А квартира?
– А что делать одному в пустой квартире? – вопросом на вопрос ответил Калина Калиныч.
Гвоздиков хотел рассказать о жуликах, которые могут залезть в пустую квартиру, но не желая порочить светлогорцев в глазах старого лешего, промолчал. Его молчание Петр Васильевич и Калина Калиныч поняли как согласие.
– Маришке так и так в Апалиху ехать, вот и ты с ней езжай за компанию, – весело проговорил Петр Васильевич своему приятелю. – Свежим воздухом подышишь, разомнешься немного.
– Я уже поразмялся… – неуверенно ответил Гвоздиков, вспоминая недавние приключения. – Пожалуй, хватит…
– Теперь-то вам ничего не грозит, – догадавшись об опасениях Ивана Ивановича, сказал Калина Калиныч. – Я надолго лишил Уморушку чародейной силы, так что можете быть спокойны.
– Ну, если так… если таким образом.. – Гвоздиков на минуту представил себе, как вечером он, проводив друзей, вернется в осиротевшую квартиру и несколько дней просидит в ней совершенно один, и сердце его сжалось от тяжелой тоски и печали. – Хорошо… Я согласен… Денька на три-четыре, не больше…
– Ура! – закричала Маришка. – Едем все вместе! – И она, взяв за руку Уморушку, побежала с ней в магазин покупать подарки Шустрику и всем-всем.
А вечером в семнадцать ноль-ноль по московскому времени от первой платформы светлогорского вокзала отошел пассажирский поезд Светлогорск-Карачарово. В плацкартном вагоне № 12 в одном из купе сидела шумная компания: три старичка и две бойкие и веселые девочки. У всех пятерых билеты были куплены до маленькой промежуточной станции «Апалиха».
– Отдыхать, наверное, в деревню едут, – подумала проводница, принеся шумливой ватаге чай, – на травке полежать, под солнышком погреться…
Думали так и сами веселые пассажиры. Увы, они все ошибались: их ждало совсем другое…
Глава первая
Недолго прогостили Маришка и Иван Иванович в Апалихе всего-то один вечерок да короткую летнюю ночь. А наутро, проснувшись, засобирались скорей в Муромскую Чащу.
– Мы там недолго пробудем: денька три или четыре, – утешала Маришка пригорюнившихся деда и бабушку. – Пещеру Горынычу поможем расчистить, Шустрика повидаем – и к вам вернемся!
– Да виданное ли это дело – в пещеру к трехголовой змеище лазить! – вздыхала бабушка, глядя, как внучка укладывает свой чемодан. – Чай, она огнем пыхает, спалить может!
– Не спалит: мы с Горынычем друзья неразлучные, – успокаивала ее Маришка. – Да и нет его сейчас, в Москве он, наукой занимается.
Маришкин дедушка тоже хотел было попробовать отговорить внучку и приятеля от поездки в Муромскую Чащу. Но, подумав, только махнул рукой: «Ладно… Пусть едут… Негоже от доброго дела отлынивать».
Бабушка только и ахнула: «Петр Васильевич! Опомнись! Что говоришь-то?! Чай, там нечистики!»
– Знаю… Видались… Как видишь, не слопали меня. И их не тронут. И, как о деле, окончательно решенном, дед Маришки сказал: – Пять дней вам даем, Иван Иваныч. Чтоб к понедельнику были тут. Договорились?
– Договорились! – улыбнулся Гвоздиков, довольный хорошим окончанием тяжелого разговора.
За околицу провожать путешественников вышло все семейство Королевых: сам Петр Васильевич, его жена и, конечно, их верный пес Дружок. Не пошел к лесу один только петух Саша. Но и он, торопливо взлетев на забор, бодрым голосом прокукарекал на прощанье: «В добрый путь, Маришка! Скорей возвращайся!»
Маришка оглянулась, помахала свободной рукой любимому петуху и снова зашагала по апалихинской улице туда, где совсем уже неподалеку синел долгожданный лес.
– Мы там недолго пробудем: денька три или четыре, – утешала Маришка пригорюнившихся деда и бабушку. – Пещеру Горынычу поможем расчистить, Шустрика повидаем – и к вам вернемся!
– Да виданное ли это дело – в пещеру к трехголовой змеище лазить! – вздыхала бабушка, глядя, как внучка укладывает свой чемодан. – Чай, она огнем пыхает, спалить может!
– Не спалит: мы с Горынычем друзья неразлучные, – успокаивала ее Маришка. – Да и нет его сейчас, в Москве он, наукой занимается.
Маришкин дедушка тоже хотел было попробовать отговорить внучку и приятеля от поездки в Муромскую Чащу. Но, подумав, только махнул рукой: «Ладно… Пусть едут… Негоже от доброго дела отлынивать».
Бабушка только и ахнула: «Петр Васильевич! Опомнись! Что говоришь-то?! Чай, там нечистики!»
– Знаю… Видались… Как видишь, не слопали меня. И их не тронут. И, как о деле, окончательно решенном, дед Маришки сказал: – Пять дней вам даем, Иван Иваныч. Чтоб к понедельнику были тут. Договорились?
– Договорились! – улыбнулся Гвоздиков, довольный хорошим окончанием тяжелого разговора.
За околицу провожать путешественников вышло все семейство Королевых: сам Петр Васильевич, его жена и, конечно, их верный пес Дружок. Не пошел к лесу один только петух Саша. Но и он, торопливо взлетев на забор, бодрым голосом прокукарекал на прощанье: «В добрый путь, Маришка! Скорей возвращайся!»
Маришка оглянулась, помахала свободной рукой любимому петуху и снова зашагала по апалихинской улице туда, где совсем уже неподалеку синел долгожданный лес.
Глава вторая
Как и было условлено раньше с Калиной Калинычем, ровно в десять часов утра за Маришкой и Гвоздиковым прилетела в новенькой ступе Баба Яга. Увидев, что пассажиры заявились на посадку с чемоданом и увесистой сумкой, набитой до отказа всевозможной снедью, она не на шутку разворчалась. Но потом все-таки сменила гнев на милость и, радушно указав на ступу, пригласила гостей:
– Так и быть, садитесь, любезные! А поклажу придется в руках держать: у меня багажных отделений не предусмотрено!
Гвоздиков и Маришка забрались в ступу, тщетно пытаясь сжаться в комочки и занять как можно меньше пространства, чемодан и сумку они свесили за борт летательного аппарата.
– Можем взлетать? – поинтересовалась Баба Яга, глядя при этом почему-то на Дружка, который лежал с прижатыми к затылку ушами за кустом боярышника, робко наблюдая за приготовлениями к отлету.
Дружок что-то сдавленно гавкнул в ответ, смущенно чихнул и ткнулся носом в траву.
– Значит, можно, – проговорила Баба Яга и громко скомандовала остальным провожающим: – Геть в сторону! Зашибет!
После чего взмахнула помелом, и ступа с тремя летунами взметнулась ввысь.
– До свиданья, бабушка! До свиданья, дедушка! До свиданья, Дружок! – донесся откуда-то изподнебесья звонкий голосок Маришки и быстро рассеялся по лесу, слившись с птичьим гомоном и свистом.
Дружок запоздало выскочил из кустов, громко залаял, но пассажиры в ступе и отважная летчица его не услышали: они были уже далеко-далеко отсюда.
– Так и быть, садитесь, любезные! А поклажу придется в руках держать: у меня багажных отделений не предусмотрено!
Гвоздиков и Маришка забрались в ступу, тщетно пытаясь сжаться в комочки и занять как можно меньше пространства, чемодан и сумку они свесили за борт летательного аппарата.
– Можем взлетать? – поинтересовалась Баба Яга, глядя при этом почему-то на Дружка, который лежал с прижатыми к затылку ушами за кустом боярышника, робко наблюдая за приготовлениями к отлету.
Дружок что-то сдавленно гавкнул в ответ, смущенно чихнул и ткнулся носом в траву.
– Значит, можно, – проговорила Баба Яга и громко скомандовала остальным провожающим: – Геть в сторону! Зашибет!
После чего взмахнула помелом, и ступа с тремя летунами взметнулась ввысь.
– До свиданья, бабушка! До свиданья, дедушка! До свиданья, Дружок! – донесся откуда-то изподнебесья звонкий голосок Маришки и быстро рассеялся по лесу, слившись с птичьим гомоном и свистом.
Дружок запоздало выскочил из кустов, громко залаял, но пассажиры в ступе и отважная летчица его не услышали: они были уже далеко-далеко отсюда.
Глава третья
Ох и огорчились Иван Иванович Гвоздиков, Маришка и Уморушка, когда узнали, что работы по расчистке пещеры Змея Горыныча близятся к концу! Им так хотелось внести свой вклад (а Иван Иванович даже какую-то лепту) в общее дело, что они чуть было не обиделись на своих друзей за то, что те их не подождали. Хорошо хоть Шустрику удалось немного успокоить рассерженных гостей и разгневанную сестренку.
– Всем еще работы хватит! – сказал он свалившимся, как снег на голову, Гвоздикову и его спутницам. – Самая дальняя часть пещеры не расчищена, возле пещеры мусора много, то, что вытащили, закопать надо… Дня на три еще дел!
– Вот и хорошо, – миролюбиво кивнул головой Иван Иванович, – у нас как раз пять дней в запасе: и поработаем, и отдохнем.
– Чур, я копать буду! – заявил тогда Уморушка. – Страсть как в земле рыться люблю!
– А мы с Иваном Ивановичем на носилках мусор стаскивать станем, – согласилась Маришка. – У нас с вами настоящая бригада получится!
– «Бригада Ух», – добавил Гвоздиков. И улыбнулся: – «„Бригада Ух“ – работает до двух». А после двух часов дня – обед и отдых.
– А у нас будет «Бригада Ах», – сказал Шустрик и показал на себя и своего лучшего друга водяного Бульбульчика. – Мы с ним в пещере работаем, у нас «Бригада Ах». – И он объяснил: – «Бригада Ах – работает впотьмах».
– А у нас какая бригада будет? – спросила сестренка Бульбульчика крошечная Росиночка. – Нас еще вон сколько народу осталось! – И она показала на толпившихся неподалеку других юных обитателей Муромской Чащи.
– Всем дело найдется, – заверил ее Шустрик, – это новичкам рабочее место найти было нужно, а вы народ бывалый, третью неделю здесь трудитесь, сами, что делать, знаете! – и он, подмигнув сестренке левым глазом, направился к пещере Горыныча. За ним потянулись и остальные.
– Всем еще работы хватит! – сказал он свалившимся, как снег на голову, Гвоздикову и его спутницам. – Самая дальняя часть пещеры не расчищена, возле пещеры мусора много, то, что вытащили, закопать надо… Дня на три еще дел!
– Вот и хорошо, – миролюбиво кивнул головой Иван Иванович, – у нас как раз пять дней в запасе: и поработаем, и отдохнем.
– Чур, я копать буду! – заявил тогда Уморушка. – Страсть как в земле рыться люблю!
– А мы с Иваном Ивановичем на носилках мусор стаскивать станем, – согласилась Маришка. – У нас с вами настоящая бригада получится!
– «Бригада Ух», – добавил Гвоздиков. И улыбнулся: – «„Бригада Ух“ – работает до двух». А после двух часов дня – обед и отдых.
– А у нас будет «Бригада Ах», – сказал Шустрик и показал на себя и своего лучшего друга водяного Бульбульчика. – Мы с ним в пещере работаем, у нас «Бригада Ах». – И он объяснил: – «Бригада Ах – работает впотьмах».
– А у нас какая бригада будет? – спросила сестренка Бульбульчика крошечная Росиночка. – Нас еще вон сколько народу осталось! – И она показала на толпившихся неподалеку других юных обитателей Муромской Чащи.
– Всем дело найдется, – заверил ее Шустрик, – это новичкам рабочее место найти было нужно, а вы народ бывалый, третью неделю здесь трудитесь, сами, что делать, знаете! – и он, подмигнув сестренке левым глазом, направился к пещере Горыныча. За ним потянулись и остальные.
Глава четвертая
Шустрик нашел потайную пещеру, когда все работы были почти закончены. Обметая мягким веничком стены и своды в самом глухом углу жилища Горыныча, он нечаянно сковырнул кусок сухой глины и обнаружил за ним пустое пространство. Тогда любопытный лешачонок нарочно отколол еще один кусочек глины и расширил дыру. Прильнув к ней левым глазом, он увидел еще большую темноту и мрак, чем в самой Горынычевой пещере, но догадался, что там скрывается ЧТО-ТО ИНТЕРЕСНОЕ…
– Наверное, это ход в другую пещеру, – сообразил смышленый лешачонок, – только не понятно, почему он замазан глиной…
Шустрик хотел было расковырять таинственный лаз пошире и сейчас же проверить, что за ним скрывается, но передумал: «Лучше потом еще раз приду. А то сбегутся все любопытные, только пещеру развалят…».
Он поднял с пола куски отколотой глины, поплевал на них и ловко приставил на прежнее место. Потом взял веник, берестяной совок и выбрался из пещеры наружу, где находились все его друзья и товарищи.
– Вроде бы все, раскопки закончены, – сказал он приятелям и торжественно высыпал из совка в вырытую ямку последний мусор. – Закапывай! – скомандовал он весело сестренке и вытер руки о мягкую траву.
– А полы мыть в пещере? – спросила крошечная Росиночка, удивленно тараща и без того пучеглазые глазки. – Братик Бульбуль даром сюда ведро тащил?!
Но Шустрик только поморщился:
– Нечего сырость тут разводить! Горыныч в сухости и в тепле спать любит.
– Ну и неси ведро сам обратно! – обиделась Росиночка. – А то колдовать все норовят, а тяжести таскать, так все братику достается!
– Понесу-понесу, – успокоил ее Шустрик, – если хочешь, с тобой вместе домой доставлю.
– Вот здорово! – обрадовалась Росиночка, забыв мгновенно про обиду, нанесенную ей Шустриком. Она подпрыгнула и весело плюхнулась в ведро, наполненное речной водой.
– Ныряй и ты, – великодушно предложил Шустрик своему другу Бульбульчику.
Но тот категорически отказался.
– Что я – маленький, что ли! – сказал он укоризненно приятелю. – Это Роська пусть в ведрах путешествует, а я сам до реки доберусь.
– И я не маленькая! – высунулась из ведра его сестренка. – Меня все лягушки боятся!
– От смеха они лопнуть боятся, вот и не связываются с тобой! – сказал Шустрик и, подняв довольно тяжелое ведро, зашагал домой докладывать деду Калине о завершении работ по очистке пещеры.
– Наверное, это ход в другую пещеру, – сообразил смышленый лешачонок, – только не понятно, почему он замазан глиной…
Шустрик хотел было расковырять таинственный лаз пошире и сейчас же проверить, что за ним скрывается, но передумал: «Лучше потом еще раз приду. А то сбегутся все любопытные, только пещеру развалят…».
Он поднял с пола куски отколотой глины, поплевал на них и ловко приставил на прежнее место. Потом взял веник, берестяной совок и выбрался из пещеры наружу, где находились все его друзья и товарищи.
– Вроде бы все, раскопки закончены, – сказал он приятелям и торжественно высыпал из совка в вырытую ямку последний мусор. – Закапывай! – скомандовал он весело сестренке и вытер руки о мягкую траву.
– А полы мыть в пещере? – спросила крошечная Росиночка, удивленно тараща и без того пучеглазые глазки. – Братик Бульбуль даром сюда ведро тащил?!
Но Шустрик только поморщился:
– Нечего сырость тут разводить! Горыныч в сухости и в тепле спать любит.
– Ну и неси ведро сам обратно! – обиделась Росиночка. – А то колдовать все норовят, а тяжести таскать, так все братику достается!
– Понесу-понесу, – успокоил ее Шустрик, – если хочешь, с тобой вместе домой доставлю.
– Вот здорово! – обрадовалась Росиночка, забыв мгновенно про обиду, нанесенную ей Шустриком. Она подпрыгнула и весело плюхнулась в ведро, наполненное речной водой.
– Ныряй и ты, – великодушно предложил Шустрик своему другу Бульбульчику.
Но тот категорически отказался.
– Что я – маленький, что ли! – сказал он укоризненно приятелю. – Это Роська пусть в ведрах путешествует, а я сам до реки доберусь.
– И я не маленькая! – высунулась из ведра его сестренка. – Меня все лягушки боятся!
– От смеха они лопнуть боятся, вот и не связываются с тобой! – сказал Шустрик и, подняв довольно тяжелое ведро, зашагал домой докладывать деду Калине о завершении работ по очистке пещеры.
Глава пятая
А вечером, когда Маришка и Иван Иванович легли уже было спать в своем уютном и просторном шалаше, как к ним вдруг заявилась Уморушка и свистящим от волнения шепотом вызвала подружку наружу, чтобы сообщить ей «важную-преважную новость».
Ворча на неугомонную лесовичку, Маришка выбралась из шалаша и сердито спросила:
– Ну? Что еще за новость ты припасла на ночь глядя?.
– У-У!.. – протянула Уморушка, загадочно закатывая глаза под верхние веки. – Такая новость!.. Ты еще такого и не слыхивала!
– Снова тайна? – заинтересовалась Маришка. – Или пустяк какой-нибудь?
– Стану я по пустякам людей будить! Конечно, тайна! – и Уморушка, склоняясь к самому уху подружки, горячо зашептала: – Только я спать собралась, слышу – к Шустрику Бульбульчик пришел. Ну, пришел и пришел. А Шустрик ему говорит: «У меня тайна есть! Только тебе и скажу!» А Бульбульчик спрашивает: «А Уморушка знает про нее?» А Шустрик говорит: «Этой проныре…». То есть он говорит: «Я сестренке, конечно, скажу, только она сейчас спит. Я ей потом скажу». А Бульбульчик спрашивает: «Какая тайна?» Тогда Шустрик подкрался на цыпочках к моей кровати посмотреть, сплю я или не сплю, а я как всхрапну, он и отошел поскорей к Бульбулю.
– Может быть, он с тобой тоже поделиться тайной захотел? Заодно с Бульбулем? – спросила Маришка, сама в душе сомневаясь такому предположению.
Но Уморушка только хмыкнула что-то невразумительное в ответ и снова горячо зашептала на ухо подруге:
– Отошел он к Бульбулю и говорит: «Поклянись, что никому не расскажешь о том, что я тебе расскажу!» Бульбуль говорит: «Клянусь! Век мне реки и озера не видать!» Тогда Шустрик склонился к нему, как я сейчас к тебе, и зашептал: «В пещере Горыныча еще одна пещера есть!.. А там клад замурованный находится!.. Сам видал! Сундук кованый в стене, одному его тяжело наружу вытаскивать, так я тебя хочу позвать. Пойдешь?» – «Пойду, – говорит Бульбульчик, – а когда?» – «На рассвете». Тут братик мой опять к постели подошел, а я опять как всхрапну!.. Он и успокоился. А я, Мариш, наоборот: весь покой после его слов потеряла…
Уморушка закончила свой рассказ и тяжело вздохнула.
– А я, думаешь, не потеряла? – сказала Маришка, взволнованная услышанной новостью действительно не меньше самой Уморушки. – Шустрик и Бульбульчик вдвоем клад найдут, а мы с тобой ни при чем останемся!
– Надо его вчетвером найти, – предложила Уморушка, – отправимся следом за Шустриком и Бульбульчиком, а потом следом и в пещеру залезем. Куда они в ней денутся? Улетучатся? Так с сундуком тяжеловато будет улетучиваться.
– Правильно, – поддержала ее Маришка, – только находить клад впятером придется, куда мы Ивана Ивановича денем?
Уморушка почесала пятерней в затылке и после недолгого раздумья согласилась:
– Хорошо, возьмем с собой Гвоздикова. Всегда он с нами был, пусть и тут с нами прогуляется.
Уморушка сделала вдруг серьезное-пресерьезное лицо и снова горячо зашептала Маришке:
– Только смотри, ничего ему заранее про клад не говори! Так, мол, на прогулку просто идем, проверить, не надо ли еще чего Змею Горынычу сделать.
– Понимаю, – кивнула головой Маришка, – сюрприз для Ивана Ивановича приготовим!
– Во-во: сюрприз! Он их страсть как любит! – И Уморушка, попрощавшись с Маришкой до рассвета, побежала к себе домой.
Ворча на неугомонную лесовичку, Маришка выбралась из шалаша и сердито спросила:
– Ну? Что еще за новость ты припасла на ночь глядя?.
– У-У!.. – протянула Уморушка, загадочно закатывая глаза под верхние веки. – Такая новость!.. Ты еще такого и не слыхивала!
– Снова тайна? – заинтересовалась Маришка. – Или пустяк какой-нибудь?
– Стану я по пустякам людей будить! Конечно, тайна! – и Уморушка, склоняясь к самому уху подружки, горячо зашептала: – Только я спать собралась, слышу – к Шустрику Бульбульчик пришел. Ну, пришел и пришел. А Шустрик ему говорит: «У меня тайна есть! Только тебе и скажу!» А Бульбульчик спрашивает: «А Уморушка знает про нее?» А Шустрик говорит: «Этой проныре…». То есть он говорит: «Я сестренке, конечно, скажу, только она сейчас спит. Я ей потом скажу». А Бульбульчик спрашивает: «Какая тайна?» Тогда Шустрик подкрался на цыпочках к моей кровати посмотреть, сплю я или не сплю, а я как всхрапну, он и отошел поскорей к Бульбулю.
– Может быть, он с тобой тоже поделиться тайной захотел? Заодно с Бульбулем? – спросила Маришка, сама в душе сомневаясь такому предположению.
Но Уморушка только хмыкнула что-то невразумительное в ответ и снова горячо зашептала на ухо подруге:
– Отошел он к Бульбулю и говорит: «Поклянись, что никому не расскажешь о том, что я тебе расскажу!» Бульбуль говорит: «Клянусь! Век мне реки и озера не видать!» Тогда Шустрик склонился к нему, как я сейчас к тебе, и зашептал: «В пещере Горыныча еще одна пещера есть!.. А там клад замурованный находится!.. Сам видал! Сундук кованый в стене, одному его тяжело наружу вытаскивать, так я тебя хочу позвать. Пойдешь?» – «Пойду, – говорит Бульбульчик, – а когда?» – «На рассвете». Тут братик мой опять к постели подошел, а я опять как всхрапну!.. Он и успокоился. А я, Мариш, наоборот: весь покой после его слов потеряла…
Уморушка закончила свой рассказ и тяжело вздохнула.
– А я, думаешь, не потеряла? – сказала Маришка, взволнованная услышанной новостью действительно не меньше самой Уморушки. – Шустрик и Бульбульчик вдвоем клад найдут, а мы с тобой ни при чем останемся!
– Надо его вчетвером найти, – предложила Уморушка, – отправимся следом за Шустриком и Бульбульчиком, а потом следом и в пещеру залезем. Куда они в ней денутся? Улетучатся? Так с сундуком тяжеловато будет улетучиваться.
– Правильно, – поддержала ее Маришка, – только находить клад впятером придется, куда мы Ивана Ивановича денем?
Уморушка почесала пятерней в затылке и после недолгого раздумья согласилась:
– Хорошо, возьмем с собой Гвоздикова. Всегда он с нами был, пусть и тут с нами прогуляется.
Уморушка сделала вдруг серьезное-пресерьезное лицо и снова горячо зашептала Маришке:
– Только смотри, ничего ему заранее про клад не говори! Так, мол, на прогулку просто идем, проверить, не надо ли еще чего Змею Горынычу сделать.
– Понимаю, – кивнула головой Маришка, – сюрприз для Ивана Ивановича приготовим!
– Во-во: сюрприз! Он их страсть как любит! – И Уморушка, попрощавшись с Маришкой до рассвета, побежала к себе домой.
Глава шестая
Быстро разобрав потайной лаз, Шустрик и Бульбульчик проникли из одной пещеры в другую.
– Темнотища здесь какая… – протянул Бульбульчик испуганным голосом, когда оказался в кромешном мраке. – Надо бы светлячков с собою взять или хотя бы гнилушек…
– Ничего, сейчас привыкнешь, – успокоил его Шустрик, – сюда все-таки свет немного доходит, причем с двух сторон.
Друзья сделали несколько шагов в глубь таинственной пещеры и остановились возле какого-то углубления с правой стороны.
– Здесь он… – прошептал Шустрик, шаря в загадочной нише, – здесь наш сундучок…
Бульбульчик тоже протянул трясущуюся руку в углубление и вскоре нащупал жесткие бока и крышку обитого железом сундука.
– Хватай его за ручку! Тащи наружу! – скомандовал радостно Шустрик и первым вцепился в драгоценную находку, готовый чуть ли не бегом спешить с ней на волю.
– Подожди, давай хоть заглянем в него, может быть, и тащить-то не стоит, – предложил рассудительный Бульбульчик. И пожаловался другу: – Я и так упарился – сил нет, того и гляди испарюсь!
– Воды нужно было с собой взять! – упрекнул его Шустрик. – Предупреждал ведь: трудновато будет!
Бульбульчик пропустил этот упрек мимо ушей и стал открывать крышку. На их счастье сундук не был заперт на замок, и крышка легко открылась. Друзья запустили вовнутрь сундука руки, надеясь обнаружить там груды серебра и злата, о которых они слыхали только понаслышке. Но с удивлением почувствовали, что пальцы их погрузились во что-то мягкое.
– Тряпки какие-то… Сапог с колючкой… Шапочка… – прошептал огорченно Шустрик и прекратил копаться в сундуке.
Бульбульчик, порывшись чуть-чуть подольше, тоже вскоре прекратил это занятие.
– Барахло одно там лежит, – проворчал он сердито, – нужно нам было за ним сюда тащиться! Одну только вещь и нашел толковую: ореховую палочку. Хоть погрызу ее, раз воды нет…
И он принялся хрустеть в темноте найденной ароматной веточкой без сучков и листьев, но со свежей, почему-то, корой.
Может быть, он так и сжевал бы ее всю в глубокой задумчивости, если бы вдруг не охнул испуганно секунд через пять или десять:
– Ой, мамоньки!.. Чудище какое-то сюда шагает!.. Многоножка!..
После чего машинально сунул недогрызенную палочку в карман штанов.
Шустрик тоже прислушался и тоже вздрогнул: он явственно различил чьи-то бесстрашно топающие по горынычевой пещере шаги.
– Лаз мы с тобой не закрыли!.. – снова прошептал перепуганный Бульбульчик. – Сейчас ОНО сюда заявится и нас съест!..
– Не съест – подавится… – хмуро пробурчал Шустрик, однако понял, что дела их плохи. Он напряг свой лешачий острый слух и попробовал отгадать, чьи это шаги. Но толстые стены пещеры, извилистые ее переходы искажали звук, и Шустрик вскоре прекратил свои безнадежные попытки что-либо узнать.
Оставалось одно – исчезнуть отсюда. И чем скорее, тем лучше. Тем более, что клад уже потерял свою первоначальную ценность.
– Нужно улетучиваться, – предложил он единственно верный выход из создавшегося положения своему приятелю, – ты сможешь улетучиться?
– Нет! – отчаянно замотал головой в темноте несчастный мальчишка-водяной. – Растечься по глади озерной – могу, к водорослям улиткой прильнуть – всегда пожалуйста, а улетучиться… нет, не в силах…
Шустрик поскрябал нос и принял спасительное решение: схватив Бульбульчика покрепче, он улетучился вместе с ним. И вовремя: в потайную пещеру вскоре ввалились таинственные пришельцы.
– Темнотища здесь какая… – протянул Бульбульчик испуганным голосом, когда оказался в кромешном мраке. – Надо бы светлячков с собою взять или хотя бы гнилушек…
– Ничего, сейчас привыкнешь, – успокоил его Шустрик, – сюда все-таки свет немного доходит, причем с двух сторон.
Друзья сделали несколько шагов в глубь таинственной пещеры и остановились возле какого-то углубления с правой стороны.
– Здесь он… – прошептал Шустрик, шаря в загадочной нише, – здесь наш сундучок…
Бульбульчик тоже протянул трясущуюся руку в углубление и вскоре нащупал жесткие бока и крышку обитого железом сундука.
– Хватай его за ручку! Тащи наружу! – скомандовал радостно Шустрик и первым вцепился в драгоценную находку, готовый чуть ли не бегом спешить с ней на волю.
– Подожди, давай хоть заглянем в него, может быть, и тащить-то не стоит, – предложил рассудительный Бульбульчик. И пожаловался другу: – Я и так упарился – сил нет, того и гляди испарюсь!
– Воды нужно было с собой взять! – упрекнул его Шустрик. – Предупреждал ведь: трудновато будет!
Бульбульчик пропустил этот упрек мимо ушей и стал открывать крышку. На их счастье сундук не был заперт на замок, и крышка легко открылась. Друзья запустили вовнутрь сундука руки, надеясь обнаружить там груды серебра и злата, о которых они слыхали только понаслышке. Но с удивлением почувствовали, что пальцы их погрузились во что-то мягкое.
– Тряпки какие-то… Сапог с колючкой… Шапочка… – прошептал огорченно Шустрик и прекратил копаться в сундуке.
Бульбульчик, порывшись чуть-чуть подольше, тоже вскоре прекратил это занятие.
– Барахло одно там лежит, – проворчал он сердито, – нужно нам было за ним сюда тащиться! Одну только вещь и нашел толковую: ореховую палочку. Хоть погрызу ее, раз воды нет…
И он принялся хрустеть в темноте найденной ароматной веточкой без сучков и листьев, но со свежей, почему-то, корой.
Может быть, он так и сжевал бы ее всю в глубокой задумчивости, если бы вдруг не охнул испуганно секунд через пять или десять:
– Ой, мамоньки!.. Чудище какое-то сюда шагает!.. Многоножка!..
После чего машинально сунул недогрызенную палочку в карман штанов.
Шустрик тоже прислушался и тоже вздрогнул: он явственно различил чьи-то бесстрашно топающие по горынычевой пещере шаги.
– Лаз мы с тобой не закрыли!.. – снова прошептал перепуганный Бульбульчик. – Сейчас ОНО сюда заявится и нас съест!..
– Не съест – подавится… – хмуро пробурчал Шустрик, однако понял, что дела их плохи. Он напряг свой лешачий острый слух и попробовал отгадать, чьи это шаги. Но толстые стены пещеры, извилистые ее переходы искажали звук, и Шустрик вскоре прекратил свои безнадежные попытки что-либо узнать.
Оставалось одно – исчезнуть отсюда. И чем скорее, тем лучше. Тем более, что клад уже потерял свою первоначальную ценность.
– Нужно улетучиваться, – предложил он единственно верный выход из создавшегося положения своему приятелю, – ты сможешь улетучиться?
– Нет! – отчаянно замотал головой в темноте несчастный мальчишка-водяной. – Растечься по глади озерной – могу, к водорослям улиткой прильнуть – всегда пожалуйста, а улетучиться… нет, не в силах…
Шустрик поскрябал нос и принял спасительное решение: схватив Бульбульчика покрепче, он улетучился вместе с ним. И вовремя: в потайную пещеру вскоре ввалились таинственные пришельцы.
Глава седьмая
Читатель, конечно, давно уже догадался, что это были никакие не чудовища и не многоножки, а наши старые знакомые Маришка, Уморушка и Иван Иванович. Пройдя пещеру Змея Горыныча до самого ее глухого угла, они уткнулись в разобранный лаз и захотели, разумеется, узнать, что же там такое находится. Первой попыталась юркнуть в потайную пещеру Уморушка, но Гвоздиков успел ухватить ее за шиворот.
– Сначала я обследую таинственную нору, а уж затем вы, – сказал он и бесстрашно сунул голову в черный проем. – Кажется, это пещера, – доложил он через две-три секунды, – но здесь такая темнота, что ничего не видно.
Гвоздиков постоял немного в нерешительности, а затем отчаянно шагнул в потайную пещеру. Шмыгнули за ним, не дожидаясь приглашения, и Маришка с Уморушкой.
– Жаль, что батарейки совсем сели, – посетовал Гвоздиков, шаря в темноте руками по каменистым стенам, – фонарик сейчас нам очень бы пригодился.
– Ничего, – успокоила его Уморушка, – скоро глаза привыкнут, – что-нибудь да увидим.
– А я уже, кажется, вижу, – сказала Маришка. – Луч света откуда-то изнутри пещеры идет.
– Точно! – обрадовалась Уморушка. – Наверное, там запасной выход!
– Или главный вход, – поправил ее Гвоздиков. – Еще неизвестно, чья это пещера…
Столь важный вопрос нужно было получше обсудить, но в это время путешественники наткнулись на нишу с кованым сундуком и вмиг позабыли о всех проблемах!
– Клад! – обрадовалась Маришка. – Наконец-то мы нашли клад!
– Сундук – это еще не клад, – остудил ее мудрый учитель, – клад – это то, что бывает в сундуке.
– Пустых сундуков в пещерах не закапывают! – убежденно заявила Уморушка. – Наверняка в нем злата-серебра целая куча понапихана!
Гвоздиков взялся за ручку и попробовал приподнять сундук. Сундук оказался довольно легким.
– Похоже на то, что злата-серебра в нем нет, друзья мои, – вздохнул Иван Иванович с невольной грустью. – Иначе мы не сдвинули бы его с места.
Маришка подняла крышку и запустила в сундук руку.
– Какие-то вещи…
– Нужно на свет его вынести! – предложила Уморушка. – Там и рассмотрим хорошенько.
– Дельный совет, – согласился Гвоздиков. И скомандовал: – Беритесь с того края вдвоем, а я с этого бока сундук ухвачу!
Кряхтя, кладоискатели вытащили таинственную находку из ниши и стали спорить, куда теперь с ней идти: Иван Иванович предлагал двигаться знакомым маршрутом через потайной лаз и пещеру Горыныча, Маришка и Уморушка хотели же идти кратчайшим путем – туда, где светился чуть заметный лучик. После недолгих споров Гвоздиков сдался, и процессия двинулась по непроторенному пути. И вскоре, не дойдя чуть-чуть до заветного входа-выхода, они вдруг разом рухнули куда-то вниз и покатились по гладкому и скользкому желобу, все ускоряя и ускоряя и без того стремительный лет.
– Сначала я обследую таинственную нору, а уж затем вы, – сказал он и бесстрашно сунул голову в черный проем. – Кажется, это пещера, – доложил он через две-три секунды, – но здесь такая темнота, что ничего не видно.
Гвоздиков постоял немного в нерешительности, а затем отчаянно шагнул в потайную пещеру. Шмыгнули за ним, не дожидаясь приглашения, и Маришка с Уморушкой.
– Жаль, что батарейки совсем сели, – посетовал Гвоздиков, шаря в темноте руками по каменистым стенам, – фонарик сейчас нам очень бы пригодился.
– Ничего, – успокоила его Уморушка, – скоро глаза привыкнут, – что-нибудь да увидим.
– А я уже, кажется, вижу, – сказала Маришка. – Луч света откуда-то изнутри пещеры идет.
– Точно! – обрадовалась Уморушка. – Наверное, там запасной выход!
– Или главный вход, – поправил ее Гвоздиков. – Еще неизвестно, чья это пещера…
Столь важный вопрос нужно было получше обсудить, но в это время путешественники наткнулись на нишу с кованым сундуком и вмиг позабыли о всех проблемах!
– Клад! – обрадовалась Маришка. – Наконец-то мы нашли клад!
– Сундук – это еще не клад, – остудил ее мудрый учитель, – клад – это то, что бывает в сундуке.
– Пустых сундуков в пещерах не закапывают! – убежденно заявила Уморушка. – Наверняка в нем злата-серебра целая куча понапихана!
Гвоздиков взялся за ручку и попробовал приподнять сундук. Сундук оказался довольно легким.
– Похоже на то, что злата-серебра в нем нет, друзья мои, – вздохнул Иван Иванович с невольной грустью. – Иначе мы не сдвинули бы его с места.
Маришка подняла крышку и запустила в сундук руку.
– Какие-то вещи…
– Нужно на свет его вынести! – предложила Уморушка. – Там и рассмотрим хорошенько.
– Дельный совет, – согласился Гвоздиков. И скомандовал: – Беритесь с того края вдвоем, а я с этого бока сундук ухвачу!
Кряхтя, кладоискатели вытащили таинственную находку из ниши и стали спорить, куда теперь с ней идти: Иван Иванович предлагал двигаться знакомым маршрутом через потайной лаз и пещеру Горыныча, Маришка и Уморушка хотели же идти кратчайшим путем – туда, где светился чуть заметный лучик. После недолгих споров Гвоздиков сдался, и процессия двинулась по непроторенному пути. И вскоре, не дойдя чуть-чуть до заветного входа-выхода, они вдруг разом рухнули куда-то вниз и покатились по гладкому и скользкому желобу, все ускоряя и ускоряя и без того стремительный лет.
Глава восьмая
Странный и коварный желоб, в который угодили наши друзья, выходил с противоположной стороны на лужайку, заросшую густой травой. Поэтому приземление и сундука, и Уморушки, и Маришки с Иваном Ивановичем оказалось на редкость мягким. Вылетев из желоба, они поплюхались один за другим на спасительный травяной ковер и отделались только легким испугом.
– Где это мы? – спросила удивленно Маришка, поднимаясь с колен и оглядываясь по сторонам. – Какой-то лес… Куда мы попали?
– Кажется, в новую историю… – кряхтя произнес Иван Иванович, тоже вставая с четверенек.
– И ни в какую ни историю, а в Муромскую Чащу! – тут же опровергла Уморушка его слова. Но, покрутив головой туда-сюда, она уже не была так сильно уверена в своей правоте. – Во чудеса: не то Муромская Чаща, не то не Муромская Чаща… Все кругом какое-то не такое: деревья, кусты, тропки… Во дожили – свой лес не узнаю!
– Оно и неудивительно, – вздохнул почему-то Гвоздиков, – город отрывает сельского жителя от его корней.
– Ну, я-то не сельский житель, – гордо заявила Уморушка, – я – лесной житель! меня не очень-то вырвешь.
Она снова закрутила головой по сторонам и через минуту радостно вскрикнула:
– Точно – Муромская Чаща! Вон и Плакучие Ивы виднеются, значит, там Журавлиное Озеро!
Прикрыв сундук валежником, Иван иванович, Уморушка и Маришка быстрым шагом направились к озеру. Каково же было удивление Уморушки, когда она вместо огромной густой ивы Плаксы увидела тонкий и жалкий прутик, торчащий из земли у самой воды!
– Плакса, это ты, что ли? – робко спросила Уморушка, склоняясь к прутику.
– Уа… Уа… – кивнул прутик. И вдруг жалобно пискнул: – Не ння!.. Не ння!..
– Чего «не ння»? – удивилась Уморушка.
– Ляля бай-бай!.. Не ння!.. Уди-уди!.. – запищал прутик еще пронзительней. – Ляля нака, дядя кака!
Услышав последнее заявление юной капризули, Уморушка строго поправила ее: «Дядя нака, ляля кака!» – после чего отошла от заревевшей Плаксы к своим друзьям и сказала:
– Идемте отсюда. От этой ревы-коровы мы ничего не добьемся. Одно ясно – мы в Муромской Чаще.
– Но, кажется, в другую эпоху… – добавила тихо Маришка.
А Гвоздиков по старой учительской привычке подвел итог:
– И как вернуться в прежнюю – мы с вами пока не знаем. С чем вас и поздравляю, мои юные друзья!
– Где это мы? – спросила удивленно Маришка, поднимаясь с колен и оглядываясь по сторонам. – Какой-то лес… Куда мы попали?
– Кажется, в новую историю… – кряхтя произнес Иван Иванович, тоже вставая с четверенек.
– И ни в какую ни историю, а в Муромскую Чащу! – тут же опровергла Уморушка его слова. Но, покрутив головой туда-сюда, она уже не была так сильно уверена в своей правоте. – Во чудеса: не то Муромская Чаща, не то не Муромская Чаща… Все кругом какое-то не такое: деревья, кусты, тропки… Во дожили – свой лес не узнаю!
– Оно и неудивительно, – вздохнул почему-то Гвоздиков, – город отрывает сельского жителя от его корней.
– Ну, я-то не сельский житель, – гордо заявила Уморушка, – я – лесной житель! меня не очень-то вырвешь.
Она снова закрутила головой по сторонам и через минуту радостно вскрикнула:
– Точно – Муромская Чаща! Вон и Плакучие Ивы виднеются, значит, там Журавлиное Озеро!
Прикрыв сундук валежником, Иван иванович, Уморушка и Маришка быстрым шагом направились к озеру. Каково же было удивление Уморушки, когда она вместо огромной густой ивы Плаксы увидела тонкий и жалкий прутик, торчащий из земли у самой воды!
– Плакса, это ты, что ли? – робко спросила Уморушка, склоняясь к прутику.
– Уа… Уа… – кивнул прутик. И вдруг жалобно пискнул: – Не ння!.. Не ння!..
– Чего «не ння»? – удивилась Уморушка.
– Ляля бай-бай!.. Не ння!.. Уди-уди!.. – запищал прутик еще пронзительней. – Ляля нака, дядя кака!
Услышав последнее заявление юной капризули, Уморушка строго поправила ее: «Дядя нака, ляля кака!» – после чего отошла от заревевшей Плаксы к своим друзьям и сказала:
– Идемте отсюда. От этой ревы-коровы мы ничего не добьемся. Одно ясно – мы в Муромской Чаще.
– Но, кажется, в другую эпоху… – добавила тихо Маришка.
А Гвоздиков по старой учительской привычке подвел итог:
– И как вернуться в прежнюю – мы с вами пока не знаем. С чем вас и поздравляю, мои юные друзья!
Глава девятая
Сделав несколько неудачных попыток вскарабкаться в коварный желоб, наши герои оставили эту бесполезную затею.
– Без колдовства туда не залезть, – со знанием дела сказала Уморушка. – Будто намазали чем-то или заговорили…
И она, отойдя подальше в сторону от заманчивого, но не доступного лаза в пещеру, предложила:
– Побродим по Чаще, глядишь, и встретим кого. Тогда и домой вернуться помогут. А сейчас… – она не договорила и только грустно и безнадежно махнула рукой.
Маришка и Гвоздиков охотно согласились с ее предложением, однако прогулку по Муромской Чаще решили сделать чуть-чуть попозже.
– Сейчас, друзья мои, – сказал Иван Иванович, берясь за тяжелую крышку таинственного сундука, – нужно ознакомиться с содержимым вашей находки. Вдруг там есть нечто такое, что поможет нам выбраться из этой сложной ситуации?
– Брулианты там, золото… – буркнула Уморушка сердито. – От брулиантов нам никакого толку нет.
– А мы посмотрим…
Иван Иванович откинул крышку и вместе со своими подопечными склонился над сундуком. То, что они увидели, поначалу вызвало у них даже легкое разочарование, если не досаду.
– Уу… – протянула недовольно Маришка, еще надеясь найти внутри сундука груду алмазов и аметистов. – Какие-то вещи старые… Рухлядь…
– Драгоценностей нет, это верно, – сказал Иван Иванович, перебирая содержимое сундука. – А вот предметы старины имеются, хотя стоимость их пока не известна.
Гвоздиков вынул из сундука вещи и разложил их аккуратно на траве, после чего на всякий случай сделал в своей записной книжке такую запись:
«В пещере Змея Горыныча найден сундук кованый. В нем имеется:
а) ковер ручной работы;
б) пара сапог со шпорами;
в) скатерть тканая, тоже ручной работы;
г) бутыль из темно-зеленого стекла необычной формы (объем 0,3 л) с этикеткой и с какой-то жидкостью внутри;
д) шерстяная шапочка светло-коричневого цвета».
Пока Гвоздиков старательно переписывал в записную книжку найденные вещи, его подопечные решили получше их рассмотреть.
– Чур, я первая шапку примерю! – сказала Маришка и быстро нахлобучила шапочку себе на голову. – Ну как? – спросила она у подружки еще через секунду.
– Без колдовства туда не залезть, – со знанием дела сказала Уморушка. – Будто намазали чем-то или заговорили…
И она, отойдя подальше в сторону от заманчивого, но не доступного лаза в пещеру, предложила:
– Побродим по Чаще, глядишь, и встретим кого. Тогда и домой вернуться помогут. А сейчас… – она не договорила и только грустно и безнадежно махнула рукой.
Маришка и Гвоздиков охотно согласились с ее предложением, однако прогулку по Муромской Чаще решили сделать чуть-чуть попозже.
– Сейчас, друзья мои, – сказал Иван Иванович, берясь за тяжелую крышку таинственного сундука, – нужно ознакомиться с содержимым вашей находки. Вдруг там есть нечто такое, что поможет нам выбраться из этой сложной ситуации?
– Брулианты там, золото… – буркнула Уморушка сердито. – От брулиантов нам никакого толку нет.
– А мы посмотрим…
Иван Иванович откинул крышку и вместе со своими подопечными склонился над сундуком. То, что они увидели, поначалу вызвало у них даже легкое разочарование, если не досаду.
– Уу… – протянула недовольно Маришка, еще надеясь найти внутри сундука груду алмазов и аметистов. – Какие-то вещи старые… Рухлядь…
– Драгоценностей нет, это верно, – сказал Иван Иванович, перебирая содержимое сундука. – А вот предметы старины имеются, хотя стоимость их пока не известна.
Гвоздиков вынул из сундука вещи и разложил их аккуратно на траве, после чего на всякий случай сделал в своей записной книжке такую запись:
«В пещере Змея Горыныча найден сундук кованый. В нем имеется:
а) ковер ручной работы;
б) пара сапог со шпорами;
в) скатерть тканая, тоже ручной работы;
г) бутыль из темно-зеленого стекла необычной формы (объем 0,3 л) с этикеткой и с какой-то жидкостью внутри;
д) шерстяная шапочка светло-коричневого цвета».
Пока Гвоздиков старательно переписывал в записную книжку найденные вещи, его подопечные решили получше их рассмотреть.
– Чур, я первая шапку примерю! – сказала Маришка и быстро нахлобучила шапочку себе на голову. – Ну как? – спросила она у подружки еще через секунду.