Страница:
Михаил Козырев
Елена Батурина: как жена бывшего мэра Москвы заработала миллиарды
Введение
Временами это было даже смешно.
За полчаса до выхода я набирал телефонный номер. К моему дому подъезжал и спокойно курил у подъезда здоровенный «боец» из какого-то ЧОПа. Я выходил. Садился за руль своей слегка побитой Nexia. Боец садился рядом на переднее сидение. И где-то с час, пока мы через пробки продирались на улицу Докукина, в родную редакцию, я вел с «бойцами» (они менялись через день) долгие беседы. Например, о том, что Range Rover Discovery-3 – неудобная машина. Один мой знакомый утверждает, что у него от «табуреточной» посадки в этом автомобиле разболелась спина. А белобрысый «боец» (долговязый парень, отслуживший свои два года в каком-то десантно-штурмовом батальоне) в ответ говорил, что Disco-3 – это тачка его мечты. Или о том, как устроено журналистское ремесло. Я уверен, что лекции, которые я прочитал на эту тему, стоя в пробке на Алтуфьевском шоссе, не вредно было бы послушать и студентам журфака МГУ.
Но к исходу первой недели мне это уже до смерти надоело. В сопровождении охранника я возил свою дочку в бассейн. И надо было видеть лица местной «охраны» и нашего тренера. Но мне, повторюсь, это все быстро надоело. Я написал генеральному директору заявление, и охрану сняли. Хотя «война» Forbes и Елены Батуриной была в самом разгаре.
Началось все в октябре 2006 г. Я сидел за своим компьютером и стучал по клавишам, рожая очередную заметку, когда ко мне подошел наш главный редактор Максим Кашулинский с вопросом – могу ли я съездить по-быстрому в Германию?
Я был, естественно, готов. Дальше выяснилось, что Елена Батурина, жена мэра Юрия Лужкова, хозяйка «Интеко» и владелица состояния в $2,4 млрд (по оценке Forbes на весну 2006 г.), готова дать нашему журналу интервью. Но (и это действительно странное условие!) готова дать его исключительно в Мюнхене, исключительно на строительной выставке ExpoReal, прямо на стенде компании «Интеко». Вообще-то про девелоперов в журнале пишет моя коллега Мария Абакумова, но она как раз меняла свой загранпаспорт и не могла полететь. Выбор начальства пал на меня.
Журнал Forbes в России издает немецкая медиакорпорация Axel Springer. У немцев с семьей американских миллиардеров Форбс, которым принадлежит журнал, заключено лицензионное соглашение. В Германии Axel Springer – это даже не знаю с чем сравнить. Наверное, как «Медиа Мост» Владимира Гусинского середины «лихих 90-х». У них есть таблоиды, выходящие миллионными тиражами, влиятельные деловые газеты, телеканалы и прочее. Но даже Axel Springer не удалось за три дня, а нужно было уложиться именно в это время, организовать для меня шенгенскую визу в немецком посольстве. Зато получилось в итальянском. На разбитом аэробусе Alitalia (поверьте, это действительно хуже «Аэрофлота») я долетел до Милана. А оттуда – на каком-то винтовом «кукурузнике» – в Мюнхен. С утра пораньше 23 октября я уже был на месте.
New Munich Trade Fair Centre – это что-то вроде нашего ВДНХ – ВВЦ. Выставка RealExpo занимала несколько корпусов. Стенды участников с виду были уже готовы. Но чувствовалась какая-то нездоровая нервная суета, как это обычно бывает перед открытием. Наибольший градус этой нервозности я обнаружил у стенда «Интеко». Какой-то мужик в приличного вида костюме, без галстука, в рубашке с воротом, расстегнутым на три пуговицы, и с цепочкой из белого золота в палец толщиной на шее стоял перед стендом и натурально орал на двух, судя по бейджикам, «интековцев». Те робко оправдывались, но матюги на них сыпались градом. Похоже, со стендом действительно что-то было не так, но что конкретно – я не стал дослушивать. Мне стало неловко, и я пошел бродить по залам. Когда вернулся, стенд уже инспектировала сама Елена Батурина.
На этот раз никаких разносов не было. Но сказать, что лица работавших на стенде сотрудников «Интеко» были напряжены, это значит ничего не сказать. «Не хотел бы я работать в такой компании», – подумал я еще про себя.
В это время на выставку прибыл Юрий Лужков. В сопровождении свиты он быстрым шагом обошел российскую экспозицию. Подошел к стенду «Интеко», задержался. Дал пару коротких указаний из серии «это переставить, а это перевесить». А дальше вместе с Еленой Батуриной отправился на официальное открытие.
Глядя на все это, я думал о двух вещах.
Во-первых, ну елки-палки, если Лужков даже на стенде у «Интеко» что-то поправляет, то как можно поверить, что он не в курсе более серьезных вопросов бизнеса своей жены? О чем они могут разговаривать, когда остаются одни? О лошадях и гольфе?
А второе – я поставил себя на место немцев, баварского «инвестора» или начальника управления зарубежных клиентов какого-нибудь Deutsche Bank.
Вот он пришел на выставку посмотреть на народ, перекинуться парой слов с коллегами-конкурентами, заодно посмотреть, кто есть кто. Да хоть бы и заглянуть в «русскую зону», что там у этих русских творится и кто на этот раз приехал показать свои макеты из неровно выпиленного пенопласта.
И вот он видит небольшого роста лысого человека, который с начальственным видом осматривает стенды российских участников. Потом останавливается у одного из них, дает пару ценных советов. Тут знакомые немца, конечно же, ему говорят, что крепыш – это мэр Москвы. А остановился он у стенда компании «Интеко», которая принадлежит его жене, Елене Батуриной.
Потом наш немец лицезреет обоих, и Лужкова, и Батурину, на официальном мероприятии. Лужков стоит в группе официальных лиц. Батурина – чуть в стороне, к ней постоянно подходит кто-то из сотрудников «Интеко». Она дает им короткие распоряжения, те куда-то убегают или принимаются звонить по сотовым телефонам. Иными словами, оба – и Лужков, и Батурина – работают.
И в это время баварский премьер отдельно приветствует московскую чету. Лужков произносит ответную речь. Наш немец, конечно же, слышал о нравах в России, о коррупции и вертикали власти. И он, конечно, сразу смекнет, имеет ли «Интеко» особый, благоприятный режим ведения бизнеса в Москве или нет.
«Но так же нельзя. Нельзя так цинично и откровенно», – примерно так я думал тогда. Так же думаю и сейчас. Нельзя жене заниматься большим бизнесом в городе, где муж занимает должность мэра. Особенно девелоперским и строительным бизнесом, где все завязано на распоряжениях и решениях городских властей.
В конце концов, это просто неприлично. Не говоря уж о том, что ведь «все все понимают».
Батурина потратила час своего времени, чтобы ответить на мои вопросы в Мюнхене. Потом я еще раз ездил к ней в ее офис в Москве, что-то уточнял. Батурина отвечала по делу, четко, но коротко. Подбить хозяйку «Интеко» на какие-то развернутые рассуждения было невозможно. Она производила впечатление человека хваткого, упрямого и в целом неглупого. Но отделаться от своего первого восприятия всей этой ситуации – «ну нельзя же так откровенно и цинично» – я не мог. Видимо, это отношение проявилось в статье. И, видимо, именно оно, а не какие-то добытые нами подробности бизнеса «Интеко», вызвало у Батуриной (и, наверное, Лужкова) зуд раздражения.
Их представители раздобыли гранки со статьей до ее публикации. Они давили на редакцию и издателя российского Forbes. Тираж журнала со статьей о Батуриной едва не был уничтожен и спасен в последнюю минуту благодаря вмешательству американцев. «Наши» немцы, которые здесь, в Москве, управляли бизнесом Axel Springer, были на взводе. Мне сразу же дали охрану.
По итогам публикации Батурина подала на нас в суд. И выиграла его, докопавшись до каких-то филологических тонкостей. Когда ко мне обратился один мой хороший знакомый с предложением «поворошить прошлое» и написать про Батурину книжку, я некоторое время сомневался. Но потом вспомнил те свои мюнхенские ощущения и решил, что да, это надо сделать. Ситуация выглядит действительно просто неприлично.
А когда я уже дописывал последние главки, случилось то, о чем вы наверняка знаете, – президент Дмитрий Медведев уволил Юрия Лужкова с формулировкой по «утрате доверия».
То, как была обставлена отставка Лужкова, ни у одного порядочного человека не вызвать протеста не может.
Федеральные телеканалы вмиг «прозрели» и обнаружили, что рядом, в Москве, вырос целый криминальный «спрут». Мэр здесь вороватый и неэффективный. Пчел он любит больше, чем своих страдающих от гари горожан. Жена-то у него, оказывается, бизнесом занимается и процвела благодаря негласной поддержке мужа. А уж что произошло со старой Москвой при Лужкове… Смотреть все это было просто невозможно. Я и не смотрел.
При этом наша статья про Батурину вновь стала очень востребованна. Чуть ли не каждый день обложку декабрьского номера Forbes за 2006 г. показывал в своих «расследованиях» то один, то другой телеканал. Какие-то люди с НТВ все хотели подъехать к нам в редакцию, снять, как мы работаем. «Полистать», как они говорили, с авторами «тот самый» номер журнала. Но никто из нас, участвовавших в том, четырехлетней давности скандале, гнобить Лужкова и Батурину сегодня по указке г-на Громова, заместителя администрации Владимира Путина, не согласился. Не скажу за остальных, но мне это показалось просто неприличным.
«Джинса» (то есть опубликованный в СМИ материал, написанный не потому, что редакции это интересно, а потому, что его заказал и оплатил внешний заказчик) не перестает быть «джинсой», если ее заказывают госструктуры. Но дальше встал вопрос – а уместно ли сегодня писать о бизнесе Батуриной? Ведь иначе, как прощальный «плевок в спину» это оценено не будет. Найдется немало людей, которые скажут – ну что ж, парню заплатили, он и написал. Мол, сейчас же все «Лужка» «мочат». А теперь вот еще и книжка появилась.
Я не скажу, что думал над этим долго. Мне кажется, журналист вообще не должен размышлять, уместна или не уместна сегодня его история и на чью мельницу он льет воду. Если ему есть что рассказать важного и интересного людям, он должен это делать. В этом его работа.
Время и обстоятельства могут меняться. Однако кое-какие вещи меняться не должны. И если «большее зло» в силу каких-то причин взъелось на «меньшее», это не повод говорить, что черное – это белое. А бизнес «Интеко» – прозрачная, выросшая исключительно благодаря предпринимательскому таланту Елены Батуриной корпорация.
Люди должны знать реальную цену 20-летнего правления Лужкова в Москве. Хотя бы для того, чтобы новый столичный мэр не засиделся в своем кресле на столь длительный срок.
За полчаса до выхода я набирал телефонный номер. К моему дому подъезжал и спокойно курил у подъезда здоровенный «боец» из какого-то ЧОПа. Я выходил. Садился за руль своей слегка побитой Nexia. Боец садился рядом на переднее сидение. И где-то с час, пока мы через пробки продирались на улицу Докукина, в родную редакцию, я вел с «бойцами» (они менялись через день) долгие беседы. Например, о том, что Range Rover Discovery-3 – неудобная машина. Один мой знакомый утверждает, что у него от «табуреточной» посадки в этом автомобиле разболелась спина. А белобрысый «боец» (долговязый парень, отслуживший свои два года в каком-то десантно-штурмовом батальоне) в ответ говорил, что Disco-3 – это тачка его мечты. Или о том, как устроено журналистское ремесло. Я уверен, что лекции, которые я прочитал на эту тему, стоя в пробке на Алтуфьевском шоссе, не вредно было бы послушать и студентам журфака МГУ.
Но к исходу первой недели мне это уже до смерти надоело. В сопровождении охранника я возил свою дочку в бассейн. И надо было видеть лица местной «охраны» и нашего тренера. Но мне, повторюсь, это все быстро надоело. Я написал генеральному директору заявление, и охрану сняли. Хотя «война» Forbes и Елены Батуриной была в самом разгаре.
Началось все в октябре 2006 г. Я сидел за своим компьютером и стучал по клавишам, рожая очередную заметку, когда ко мне подошел наш главный редактор Максим Кашулинский с вопросом – могу ли я съездить по-быстрому в Германию?
Я был, естественно, готов. Дальше выяснилось, что Елена Батурина, жена мэра Юрия Лужкова, хозяйка «Интеко» и владелица состояния в $2,4 млрд (по оценке Forbes на весну 2006 г.), готова дать нашему журналу интервью. Но (и это действительно странное условие!) готова дать его исключительно в Мюнхене, исключительно на строительной выставке ExpoReal, прямо на стенде компании «Интеко». Вообще-то про девелоперов в журнале пишет моя коллега Мария Абакумова, но она как раз меняла свой загранпаспорт и не могла полететь. Выбор начальства пал на меня.
Журнал Forbes в России издает немецкая медиакорпорация Axel Springer. У немцев с семьей американских миллиардеров Форбс, которым принадлежит журнал, заключено лицензионное соглашение. В Германии Axel Springer – это даже не знаю с чем сравнить. Наверное, как «Медиа Мост» Владимира Гусинского середины «лихих 90-х». У них есть таблоиды, выходящие миллионными тиражами, влиятельные деловые газеты, телеканалы и прочее. Но даже Axel Springer не удалось за три дня, а нужно было уложиться именно в это время, организовать для меня шенгенскую визу в немецком посольстве. Зато получилось в итальянском. На разбитом аэробусе Alitalia (поверьте, это действительно хуже «Аэрофлота») я долетел до Милана. А оттуда – на каком-то винтовом «кукурузнике» – в Мюнхен. С утра пораньше 23 октября я уже был на месте.
New Munich Trade Fair Centre – это что-то вроде нашего ВДНХ – ВВЦ. Выставка RealExpo занимала несколько корпусов. Стенды участников с виду были уже готовы. Но чувствовалась какая-то нездоровая нервная суета, как это обычно бывает перед открытием. Наибольший градус этой нервозности я обнаружил у стенда «Интеко». Какой-то мужик в приличного вида костюме, без галстука, в рубашке с воротом, расстегнутым на три пуговицы, и с цепочкой из белого золота в палец толщиной на шее стоял перед стендом и натурально орал на двух, судя по бейджикам, «интековцев». Те робко оправдывались, но матюги на них сыпались градом. Похоже, со стендом действительно что-то было не так, но что конкретно – я не стал дослушивать. Мне стало неловко, и я пошел бродить по залам. Когда вернулся, стенд уже инспектировала сама Елена Батурина.
На этот раз никаких разносов не было. Но сказать, что лица работавших на стенде сотрудников «Интеко» были напряжены, это значит ничего не сказать. «Не хотел бы я работать в такой компании», – подумал я еще про себя.
В это время на выставку прибыл Юрий Лужков. В сопровождении свиты он быстрым шагом обошел российскую экспозицию. Подошел к стенду «Интеко», задержался. Дал пару коротких указаний из серии «это переставить, а это перевесить». А дальше вместе с Еленой Батуриной отправился на официальное открытие.
Глядя на все это, я думал о двух вещах.
Во-первых, ну елки-палки, если Лужков даже на стенде у «Интеко» что-то поправляет, то как можно поверить, что он не в курсе более серьезных вопросов бизнеса своей жены? О чем они могут разговаривать, когда остаются одни? О лошадях и гольфе?
А второе – я поставил себя на место немцев, баварского «инвестора» или начальника управления зарубежных клиентов какого-нибудь Deutsche Bank.
Вот он пришел на выставку посмотреть на народ, перекинуться парой слов с коллегами-конкурентами, заодно посмотреть, кто есть кто. Да хоть бы и заглянуть в «русскую зону», что там у этих русских творится и кто на этот раз приехал показать свои макеты из неровно выпиленного пенопласта.
И вот он видит небольшого роста лысого человека, который с начальственным видом осматривает стенды российских участников. Потом останавливается у одного из них, дает пару ценных советов. Тут знакомые немца, конечно же, ему говорят, что крепыш – это мэр Москвы. А остановился он у стенда компании «Интеко», которая принадлежит его жене, Елене Батуриной.
Потом наш немец лицезреет обоих, и Лужкова, и Батурину, на официальном мероприятии. Лужков стоит в группе официальных лиц. Батурина – чуть в стороне, к ней постоянно подходит кто-то из сотрудников «Интеко». Она дает им короткие распоряжения, те куда-то убегают или принимаются звонить по сотовым телефонам. Иными словами, оба – и Лужков, и Батурина – работают.
И в это время баварский премьер отдельно приветствует московскую чету. Лужков произносит ответную речь. Наш немец, конечно же, слышал о нравах в России, о коррупции и вертикали власти. И он, конечно, сразу смекнет, имеет ли «Интеко» особый, благоприятный режим ведения бизнеса в Москве или нет.
«Но так же нельзя. Нельзя так цинично и откровенно», – примерно так я думал тогда. Так же думаю и сейчас. Нельзя жене заниматься большим бизнесом в городе, где муж занимает должность мэра. Особенно девелоперским и строительным бизнесом, где все завязано на распоряжениях и решениях городских властей.
В конце концов, это просто неприлично. Не говоря уж о том, что ведь «все все понимают».
Батурина потратила час своего времени, чтобы ответить на мои вопросы в Мюнхене. Потом я еще раз ездил к ней в ее офис в Москве, что-то уточнял. Батурина отвечала по делу, четко, но коротко. Подбить хозяйку «Интеко» на какие-то развернутые рассуждения было невозможно. Она производила впечатление человека хваткого, упрямого и в целом неглупого. Но отделаться от своего первого восприятия всей этой ситуации – «ну нельзя же так откровенно и цинично» – я не мог. Видимо, это отношение проявилось в статье. И, видимо, именно оно, а не какие-то добытые нами подробности бизнеса «Интеко», вызвало у Батуриной (и, наверное, Лужкова) зуд раздражения.
Их представители раздобыли гранки со статьей до ее публикации. Они давили на редакцию и издателя российского Forbes. Тираж журнала со статьей о Батуриной едва не был уничтожен и спасен в последнюю минуту благодаря вмешательству американцев. «Наши» немцы, которые здесь, в Москве, управляли бизнесом Axel Springer, были на взводе. Мне сразу же дали охрану.
По итогам публикации Батурина подала на нас в суд. И выиграла его, докопавшись до каких-то филологических тонкостей. Когда ко мне обратился один мой хороший знакомый с предложением «поворошить прошлое» и написать про Батурину книжку, я некоторое время сомневался. Но потом вспомнил те свои мюнхенские ощущения и решил, что да, это надо сделать. Ситуация выглядит действительно просто неприлично.
А когда я уже дописывал последние главки, случилось то, о чем вы наверняка знаете, – президент Дмитрий Медведев уволил Юрия Лужкова с формулировкой по «утрате доверия».
То, как была обставлена отставка Лужкова, ни у одного порядочного человека не вызвать протеста не может.
Федеральные телеканалы вмиг «прозрели» и обнаружили, что рядом, в Москве, вырос целый криминальный «спрут». Мэр здесь вороватый и неэффективный. Пчел он любит больше, чем своих страдающих от гари горожан. Жена-то у него, оказывается, бизнесом занимается и процвела благодаря негласной поддержке мужа. А уж что произошло со старой Москвой при Лужкове… Смотреть все это было просто невозможно. Я и не смотрел.
При этом наша статья про Батурину вновь стала очень востребованна. Чуть ли не каждый день обложку декабрьского номера Forbes за 2006 г. показывал в своих «расследованиях» то один, то другой телеканал. Какие-то люди с НТВ все хотели подъехать к нам в редакцию, снять, как мы работаем. «Полистать», как они говорили, с авторами «тот самый» номер журнала. Но никто из нас, участвовавших в том, четырехлетней давности скандале, гнобить Лужкова и Батурину сегодня по указке г-на Громова, заместителя администрации Владимира Путина, не согласился. Не скажу за остальных, но мне это показалось просто неприличным.
«Джинса» (то есть опубликованный в СМИ материал, написанный не потому, что редакции это интересно, а потому, что его заказал и оплатил внешний заказчик) не перестает быть «джинсой», если ее заказывают госструктуры. Но дальше встал вопрос – а уместно ли сегодня писать о бизнесе Батуриной? Ведь иначе, как прощальный «плевок в спину» это оценено не будет. Найдется немало людей, которые скажут – ну что ж, парню заплатили, он и написал. Мол, сейчас же все «Лужка» «мочат». А теперь вот еще и книжка появилась.
Я не скажу, что думал над этим долго. Мне кажется, журналист вообще не должен размышлять, уместна или не уместна сегодня его история и на чью мельницу он льет воду. Если ему есть что рассказать важного и интересного людям, он должен это делать. В этом его работа.
Время и обстоятельства могут меняться. Однако кое-какие вещи меняться не должны. И если «большее зло» в силу каких-то причин взъелось на «меньшее», это не повод говорить, что черное – это белое. А бизнес «Интеко» – прозрачная, выросшая исключительно благодаря предпринимательскому таланту Елены Батуриной корпорация.
Люди должны знать реальную цену 20-летнего правления Лужкова в Москве. Хотя бы для того, чтобы новый столичный мэр не засиделся в своем кресле на столь длительный срок.
Глава I
Юность Батуриной. Знакомство с Лужковым
Кто такая Елена Батурина? Откуда взялась и в какой среде выросла?
В своих интервью Батурина не любит откровенничать на эти темы (как впрочем, и в целом – не любит откровенничать). Но у Елены Батуриной есть старший брат, Виктор. Четыре года назад, в 2006 г., сестра выкинула его из бизнеса. Освободившись от «текучки», Виктор Батурин написал книгу. Вернее сказать, написал в соавторстве. Соавторами стали вождь ЛДПР Владимир Жириновский и его однопартиец Сергей Абельцев. Произведение под названием «Chantera pas!» описывает всемирную историю и историю России, сводя ее к взаимодействию двух социальных групп – людей дельных и работящих, с одной стороны, и их антиподов, так называемой «шантрапы» – с другой.
Не возьмусь комментировать содержание этого «труда», скажу лишь, что оно, мягко говоря, спорно. Но меня заинтересовали многочисленные «лирические отступления» о прошлом и настоящем семьи Батуриных, которыми Виктор Батурин оснастил свое историософское повествование. До меня книжка дошла в варианте одной из предпечатных версий. Я связался с Виктором Батуриным, спросил, можно ли использовать изложенную в книге информацию. Он буркнул что-то вроде «можете пользоваться, там нет никаких секретов». Не знаю, как насчет «секретов», но кое-что о семье Батуриных из книги становится понятно.
В своих интервью Батурина не любит откровенничать на эти темы (как впрочем, и в целом – не любит откровенничать). Но у Елены Батуриной есть старший брат, Виктор. Четыре года назад, в 2006 г., сестра выкинула его из бизнеса. Освободившись от «текучки», Виктор Батурин написал книгу. Вернее сказать, написал в соавторстве. Соавторами стали вождь ЛДПР Владимир Жириновский и его однопартиец Сергей Абельцев. Произведение под названием «Chantera pas!» описывает всемирную историю и историю России, сводя ее к взаимодействию двух социальных групп – людей дельных и работящих, с одной стороны, и их антиподов, так называемой «шантрапы» – с другой.
Не возьмусь комментировать содержание этого «труда», скажу лишь, что оно, мягко говоря, спорно. Но меня заинтересовали многочисленные «лирические отступления» о прошлом и настоящем семьи Батуриных, которыми Виктор Батурин оснастил свое историософское повествование. До меня книжка дошла в варианте одной из предпечатных версий. Я связался с Виктором Батуриным, спросил, можно ли использовать изложенную в книге информацию. Он буркнул что-то вроде «можете пользоваться, там нет никаких секретов». Не знаю, как насчет «секретов», но кое-что о семье Батуриных из книги становится понятно.
1
Итак, начнем с самого начала. Если верить Виктору Батурину, то его (и Елены Батуриной) дед по отцовской линии родился в селе Катино Рязанской губернии, в крестьянской семье. У Егора Батурина и его жены Елены было девять детей. Старший сын, 1915 года рождения, стал одним из первых комсомольцев, а затем и коммунистов в селе. Участвовал в раскулачиваниях, организовывал местный колхоз, боролся с религией. Как-то раз, согласно семейному преданию, Батурин-активист даже ворвался в родительскую избу и принялся рубить иконы. Мать в ответ выплеснула на сына чугунок горячих щей. Тот, сильно ошпаренный, развернулся и вышел из избы, яростно хлопнув дверью. Как это часто бывало с «активистами», в 1939 г. дядя Елены Батуриной был арестован. Его судили, признали «врагом народа» и отправили на 15 лет в лагеря на севере Республики Коми.
Николаю, младшему из братьев и будущему отцу Елены Батуриной, было тогда 12 лет. В селе на семью «врага народа» стали поглядывать косо. Батурины, опасаясь дальнейших преследований, перебрались в Москву. Там дед Елены Батуриной устроился работать на железную дорогу.
В 1944 г. отца Батуриной призвали в армию. Но война уже шла к концу, на фронт он не попал, а был откомандирован на восстановление угольных предприятий Тульской области. Из «военных шахтеров» Николай Батурин демобилизовался в 1951 г. Устроился работать на московский завод «Фрезер». Женился, закончил станкоинструментальный техникум, стал мастером на участке трубного оборудования. Дела шли неплохо. В 1963 г. Батуриным, до того ютившимся в комнате коммуналки, дали целую двухкомнатную квартиру на Сормовской улице. В ней и выросла Елена Батурина.
Всего у Николая Батурина и его жены было трое детей – два сына и дочь. Однако старший сын, Геннадий, умер в раннем возрасте от воспаления легких. Елена, младший ребенок, росла вместе со средним сыном Виктором. Виктор был на шесть лет старше. Достатка в семье не было. Например, когда Витя пошел в первый класс, белой праздничной рубашки мать достать не смогла. Пришлось шить самой – из пеленок дочери.
В своих интервью Елена Батурина каждый раз вспоминает, что семья жила бедновато. Ей самой, как младшей, приходилось спать в одной комнате вместе с родителями.
К тому времени, как дети подросли, Николай Батурин тяжело заболел – что-то связанное с позвоночником. Виктор отучился в школе восемь лет, после чего по настоянию отца поступил в техникум. Тот хотел, чтобы сын получил профессию до того, как пойти служить в армию. Семья не должна была остаться без кормильца.
Николаю, младшему из братьев и будущему отцу Елены Батуриной, было тогда 12 лет. В селе на семью «врага народа» стали поглядывать косо. Батурины, опасаясь дальнейших преследований, перебрались в Москву. Там дед Елены Батуриной устроился работать на железную дорогу.
В 1944 г. отца Батуриной призвали в армию. Но война уже шла к концу, на фронт он не попал, а был откомандирован на восстановление угольных предприятий Тульской области. Из «военных шахтеров» Николай Батурин демобилизовался в 1951 г. Устроился работать на московский завод «Фрезер». Женился, закончил станкоинструментальный техникум, стал мастером на участке трубного оборудования. Дела шли неплохо. В 1963 г. Батуриным, до того ютившимся в комнате коммуналки, дали целую двухкомнатную квартиру на Сормовской улице. В ней и выросла Елена Батурина.
Всего у Николая Батурина и его жены было трое детей – два сына и дочь. Однако старший сын, Геннадий, умер в раннем возрасте от воспаления легких. Елена, младший ребенок, росла вместе со средним сыном Виктором. Виктор был на шесть лет старше. Достатка в семье не было. Например, когда Витя пошел в первый класс, белой праздничной рубашки мать достать не смогла. Пришлось шить самой – из пеленок дочери.
В своих интервью Елена Батурина каждый раз вспоминает, что семья жила бедновато. Ей самой, как младшей, приходилось спать в одной комнате вместе с родителями.
К тому времени, как дети подросли, Николай Батурин тяжело заболел – что-то связанное с позвоночником. Виктор отучился в школе восемь лет, после чего по настоянию отца поступил в техникум. Тот хотел, чтобы сын получил профессию до того, как пойти служить в армию. Семья не должна была остаться без кормильца.
2
Про Елену Батурину с ее собственных слов известно, что в школе она часто болела. Врачи говорили, что у нее слабые легкие, поэтому она никогда не курила. В школе она, в отличие от брата, доучилась до 10-го класса. Успехами Батурина не блистала. После школы она пошла работать на завод, где работали мать и отец. Однако оставаться на «Фрезере» Елена вовсе не собиралась.
«Когда я окончила 10 классов, то просто места себе не находила – все время думала, куда поступить. Ведь стоило мне хоть немного ошибиться – и уже ничего не исправить, не догнать тех, кто уйдет вперед лет на пять-шесть, а я буду плестись в хвосте», – позже говорила она.
Резюме? В отличие от, допустим, миллиардера Михаила Прохорова, Елена Батурина не происходит из семьи, вхожей в советскую элиту. Но безродной сиротой, как Роман Абрамович, она тоже не была. Батурина выросла в обычной рабочей семье. И отец, и мать Батуриной не имели высшего образования. Нравы в семействе были простые, я бы даже сказал, суровые. Это чувствуется в интервью Виктора и Елены Батуриных. Я имею в виду их настоящие, а не «писанные» интервью.
«Я не интеллигентный человек, я простой парень из рабочей заводской семьи», – заявил как-то Виктор Батурин. «У меня отец говорил: говори человеку три года, что он свинья, он захрюкает», – это уже Елена Батурина в интервью в октябре 2010 г. журналу The New Times.
Но вот, на мой взгляд, лучшая цитата из Батуриных на этот счет. Она принадлежит Виктору: «У нас в семье не приняты поцелуйчики, обниманцы. Я, например, матери просто так не звоню. Если ей надо – она сама позвонит, сиди и жди. Мы с сестрой не были приучены проявлять родственные чувства, тем более на людях».
В общем, подготовить (мотивировать) дочь к тому, чтобы поступить сразу после школы в престижный вуз – наиболее распространенное начало хорошей карьеры во времена позднего СССР, – родители не смогли. Но упрямство, упорство, похоже, привить сумели.
У девочки, выросшей в пролетарском районе Выхино, сформировалось умение идти к поставленной цели. Именно оно и, похоже, унаследованные от предыдущего поколения деловая хватка и крестьянская хитрость сделали Батурину не просто женой мэра, но и самой богатой женщиной России.
«Когда я окончила 10 классов, то просто места себе не находила – все время думала, куда поступить. Ведь стоило мне хоть немного ошибиться – и уже ничего не исправить, не догнать тех, кто уйдет вперед лет на пять-шесть, а я буду плестись в хвосте», – позже говорила она.
Резюме? В отличие от, допустим, миллиардера Михаила Прохорова, Елена Батурина не происходит из семьи, вхожей в советскую элиту. Но безродной сиротой, как Роман Абрамович, она тоже не была. Батурина выросла в обычной рабочей семье. И отец, и мать Батуриной не имели высшего образования. Нравы в семействе были простые, я бы даже сказал, суровые. Это чувствуется в интервью Виктора и Елены Батуриных. Я имею в виду их настоящие, а не «писанные» интервью.
«Я не интеллигентный человек, я простой парень из рабочей заводской семьи», – заявил как-то Виктор Батурин. «У меня отец говорил: говори человеку три года, что он свинья, он захрюкает», – это уже Елена Батурина в интервью в октябре 2010 г. журналу The New Times.
Но вот, на мой взгляд, лучшая цитата из Батуриных на этот счет. Она принадлежит Виктору: «У нас в семье не приняты поцелуйчики, обниманцы. Я, например, матери просто так не звоню. Если ей надо – она сама позвонит, сиди и жди. Мы с сестрой не были приучены проявлять родственные чувства, тем более на людях».
В общем, подготовить (мотивировать) дочь к тому, чтобы поступить сразу после школы в престижный вуз – наиболее распространенное начало хорошей карьеры во времена позднего СССР, – родители не смогли. Но упрямство, упорство, похоже, привить сумели.
У девочки, выросшей в пролетарском районе Выхино, сформировалось умение идти к поставленной цели. Именно оно и, похоже, унаследованные от предыдущего поколения деловая хватка и крестьянская хитрость сделали Батурину не просто женой мэра, но и самой богатой женщиной России.
3
«„Батура“ в переводе со старославянского означает упрямец. Вот и я достаточно упертый человек», – так в одном из интервью говорила о себе Батурина.
После школы упрямство Батуриной было очень нужно. Пройти ей удалось лишь на вечернее отделение Института управления имени Серго Орджоникидзе. На дневное у Батуриной поступить не получилось. А чтобы иметь возможность учиться на вечернем, ей, по советским нормам, требовалось работать. И она пошла на тот самый завод «Фрезер», где трудились отец и мать. Так продолжалось полтора года. Затем Батурина с завода ушла.
Свой поступок в разное время она объясняла по-разному. «Вскоре я бросила завод, потому что для меня было невыносимо рано вставать. Я по натуре сова, и просыпаться рано для меня трагедия», – рассказала Батурина в своем интервью 2005 г.
Тремя годами раньше 2002 г. те же обстоятельства Елена Батурина описывала по-другому: «Я жутко трудно уходила с завода. Меня вызвали к директору, и он прочел лекцию про то, как аморально прерывать династию, поскольку у меня на этом заводе работали все: дядьки, тетки, братья, сестры. Но мне деваться было некуда – поскольку училась в экономическом вузе, должна работать по специальности. И я ушла в Институт экономических проблем комплексного развития народного хозяйства города Москвы. Ушла я с жутким понижением. На оклад в 190 руб.».
Но, как бы то ни было, переход на работу в институт сыграл ключевую роль в дальнейшей судьбе Елены Батуриной. И дело не только в том, что Батуриной удалось устроиться на работу во вполне «теплое местечко». Учреждение, где она теперь работала, было головным по разработке программ развития городского хозяйства: где и какие размещать производства, как их обеспечить трудовыми ресурсами и т. п. Ну а меньшую по сравнению с заводской зарплату (если, конечно, верить рассказу Батуриной о том, что ей сразу после школы на заводе платили 145 руб.) с лихвой компенсировали перспективы на будущее.
Рассуждая по-житейски: какого мужа она могла себе найти в заводскому цеху? Другое дело – одно из ведущих научно-исследовательских заведений в столичном городском хозяйстве. Шанс не замедлил представиться. И Батурина его не упустила.
В 1987 г. затеянная Михаилом Горбачевым перестройка докатилась до института, где работала Батурина. Весной того года Совмин СССР принял несколько постановлений, разрешивших частное предпринимательство в стране. Тогда же решением Мосгорисполкома был создан специальный орган с длинным названием «Комиссия по индивидуальной трудовой и кооперативной деятельности».
Председателем комиссии был назначен Юрий Лужков, на тот момент заместитель председателя Мосгорисполкома. А для обеспечения текущей деятельности комиссии была создана специальная рабочая группа в составе двух сотрудников подчиненного московским властям института народного хозяйства. Одним из них и стала Елена Батурина. Летом 1987 г. Лужков и Батурина познакомились.
Будущему мэру Москвы был 51 год. Карьеру Лужков сделал на нефтехимических предприятиях. Своим бывшим подчиненным Лужков запомнился неуемной энергией. На одном из предприятий, которым руководил Лужков, за будущим столичным мэром закрепилась кличка «дуче». И не только за внешнее сходство. В 1986 г. Лужков работал начальником управления по науке и технике в Министерстве химической промышленности СССР. Оттуда его и «выдернул» Борис Ельцин. Только что назначенный первым секретарем столичного горкома КПСС, Ельцин искал «свежие» кадры для московских структур. Лужков получил должность заместителя председателя Мосгорисполкома и одновременно – председателя Московского городского агропромышленного комитета, где курировал обеспечение продовольствием населения Москвы. Ну и уж заодно, в качестве, общественной нагрузки, Лужкову была поручена комиссия по кооперативам.
Ко времени знакомства с Батуриной, первая жена Лужкова, Марина, еще была жива, но тяжело болела. Она умерла в 1989 г. от рака печени. У вдовца остались двое детей – Михаил и Александр.
«Нет, это не была любовь с первого взгляда, мы довольно долго работали вместе и даже особенно не обсуждали наши чувства. Но на уровне подсознания я всегда знала, что буду его женой», – позже вспоминала Елена Батурина о своем «романе» с Юрием Лужковым.
С родителями будущей жены Юрий Лужков познакомился примерно за неделю до свадьбы. Когда он в первый раз пришел в гости к Батуриным, произошел эпизод, описанный позже Виктором Батуриным, старшим братом Елены Батуриной.
Отец Батуриной, Николай Егорович, предложил будущему зятю сыграть в шахматы. Лужков согласился. Как пишет Виктор Батурин, Лужков начал партию агрессивно, было видно, что отца будущей жены он за серьезного противника не держит. Но очень скоро Лужков оказался в трудном положении, стал подолгу задумываться над каждым ходом. Вскоре Батурин-старший, решив не мучить гостя, предложил Лужкову ничью, тот с радостью согласился.
Когда Елена Батурина с женихом ушли, Виктор Батурин спросил у отца: «Зачем ты предложил ничью, у тебя была практически выигрышная позиция?» Тот в ответ лишь усмехнулся и ничего не ответил.
«Теперь я, конечно, понимаю, что моей сестре было 29 лет и отец был рад, что она заводит семью», – пишет Батурин.
После школы упрямство Батуриной было очень нужно. Пройти ей удалось лишь на вечернее отделение Института управления имени Серго Орджоникидзе. На дневное у Батуриной поступить не получилось. А чтобы иметь возможность учиться на вечернем, ей, по советским нормам, требовалось работать. И она пошла на тот самый завод «Фрезер», где трудились отец и мать. Так продолжалось полтора года. Затем Батурина с завода ушла.
Свой поступок в разное время она объясняла по-разному. «Вскоре я бросила завод, потому что для меня было невыносимо рано вставать. Я по натуре сова, и просыпаться рано для меня трагедия», – рассказала Батурина в своем интервью 2005 г.
Тремя годами раньше 2002 г. те же обстоятельства Елена Батурина описывала по-другому: «Я жутко трудно уходила с завода. Меня вызвали к директору, и он прочел лекцию про то, как аморально прерывать династию, поскольку у меня на этом заводе работали все: дядьки, тетки, братья, сестры. Но мне деваться было некуда – поскольку училась в экономическом вузе, должна работать по специальности. И я ушла в Институт экономических проблем комплексного развития народного хозяйства города Москвы. Ушла я с жутким понижением. На оклад в 190 руб.».
Но, как бы то ни было, переход на работу в институт сыграл ключевую роль в дальнейшей судьбе Елены Батуриной. И дело не только в том, что Батуриной удалось устроиться на работу во вполне «теплое местечко». Учреждение, где она теперь работала, было головным по разработке программ развития городского хозяйства: где и какие размещать производства, как их обеспечить трудовыми ресурсами и т. п. Ну а меньшую по сравнению с заводской зарплату (если, конечно, верить рассказу Батуриной о том, что ей сразу после школы на заводе платили 145 руб.) с лихвой компенсировали перспективы на будущее.
Рассуждая по-житейски: какого мужа она могла себе найти в заводскому цеху? Другое дело – одно из ведущих научно-исследовательских заведений в столичном городском хозяйстве. Шанс не замедлил представиться. И Батурина его не упустила.
В 1987 г. затеянная Михаилом Горбачевым перестройка докатилась до института, где работала Батурина. Весной того года Совмин СССР принял несколько постановлений, разрешивших частное предпринимательство в стране. Тогда же решением Мосгорисполкома был создан специальный орган с длинным названием «Комиссия по индивидуальной трудовой и кооперативной деятельности».
Председателем комиссии был назначен Юрий Лужков, на тот момент заместитель председателя Мосгорисполкома. А для обеспечения текущей деятельности комиссии была создана специальная рабочая группа в составе двух сотрудников подчиненного московским властям института народного хозяйства. Одним из них и стала Елена Батурина. Летом 1987 г. Лужков и Батурина познакомились.
Будущему мэру Москвы был 51 год. Карьеру Лужков сделал на нефтехимических предприятиях. Своим бывшим подчиненным Лужков запомнился неуемной энергией. На одном из предприятий, которым руководил Лужков, за будущим столичным мэром закрепилась кличка «дуче». И не только за внешнее сходство. В 1986 г. Лужков работал начальником управления по науке и технике в Министерстве химической промышленности СССР. Оттуда его и «выдернул» Борис Ельцин. Только что назначенный первым секретарем столичного горкома КПСС, Ельцин искал «свежие» кадры для московских структур. Лужков получил должность заместителя председателя Мосгорисполкома и одновременно – председателя Московского городского агропромышленного комитета, где курировал обеспечение продовольствием населения Москвы. Ну и уж заодно, в качестве, общественной нагрузки, Лужкову была поручена комиссия по кооперативам.
Ко времени знакомства с Батуриной, первая жена Лужкова, Марина, еще была жива, но тяжело болела. Она умерла в 1989 г. от рака печени. У вдовца остались двое детей – Михаил и Александр.
«Нет, это не была любовь с первого взгляда, мы довольно долго работали вместе и даже особенно не обсуждали наши чувства. Но на уровне подсознания я всегда знала, что буду его женой», – позже вспоминала Елена Батурина о своем «романе» с Юрием Лужковым.
С родителями будущей жены Юрий Лужков познакомился примерно за неделю до свадьбы. Когда он в первый раз пришел в гости к Батуриным, произошел эпизод, описанный позже Виктором Батуриным, старшим братом Елены Батуриной.
Отец Батуриной, Николай Егорович, предложил будущему зятю сыграть в шахматы. Лужков согласился. Как пишет Виктор Батурин, Лужков начал партию агрессивно, было видно, что отца будущей жены он за серьезного противника не держит. Но очень скоро Лужков оказался в трудном положении, стал подолгу задумываться над каждым ходом. Вскоре Батурин-старший, решив не мучить гостя, предложил Лужкову ничью, тот с радостью согласился.
Когда Елена Батурина с женихом ушли, Виктор Батурин спросил у отца: «Зачем ты предложил ничью, у тебя была практически выигрышная позиция?» Тот в ответ лишь усмехнулся и ничего не ответил.
«Теперь я, конечно, понимаю, что моей сестре было 29 лет и отец был рад, что она заводит семью», – пишет Батурин.
4
Вскоре Юрий Лужков и Елена Батурина поженились. У них родились две девочки – Алена (1992 г.) и Ольга (1994 г.). Однако менять фамилию Батурина не захотела. «Я уже тогда серьезно занималась бизнесом – мое имя было уже известным. Смена фамилии создала бы мне определенные технические трудности», – вспоминала потом Батурина.
О каком бизнесе идет речь? В 1991 г. Елена Батурина на паях с братом Виктором зарегистрировала кооператив «Интеко».
Работая в комиссии по кооперативам, Батурина и сама прониклась духом предпринимательства. «Комсомоленку» Михаилу Ходорковскому, как позже говорила сама Батурина, она помогала организовывать первые студенческие кооперативы. Она была знакома со всеми видными предпринимателями из числа первых легальных «советских» бизнесменов – Артемом Тарасовым, Владимиром Гусинским и прочими.
Иными словами, она была в самой гуще начинавшегося кооперативного движения, имела представление обо всех ходах-выходах.
«Глупо было сидеть у воды и не напиться», – резюмирует Виктор Батурин, имея в виду причины создания кооператива «Интеко».
Чем именно занимался кооператив «Интеко» в первый год после своего создания, до сих пор точно не известно. Неоднократно изложенная официальная версия, Еленой Батуриной, гласит, что разработкой программного обеспечения. Но что конкретно делал «Интеко»?
Вот что пишет об этом Виктор Батурин в своих воспоминаниях:
Но наиболее детальное описание запуска бизнеса «Интеко» содержится в книге Виктора Батурина.
Утро 19 августа 1991 г., когда миллионы советских граждан узнали о ГКЧП, Виктор Батурин встретил в Риге, у ворот штаба Прибалтийского военного округа. За день до этого он приехал из Москвы и успел оплатить счета на списываемую военную технику – автомобили, электростанции, прицепы и прочее; 19-го числа он должен был получить накладные, чтобы ехать в части и забирать купленное имущество. Техника хоть и списывалась, но на самом деле была практически новой – она стояла на базах хранения и не использовалась. Часть ее Минобороны решило продать. Об этой возможности Батурин узнал от своего знакомого в штабе округа, остальное было делом несложным.
О каком бизнесе идет речь? В 1991 г. Елена Батурина на паях с братом Виктором зарегистрировала кооператив «Интеко».
Работая в комиссии по кооперативам, Батурина и сама прониклась духом предпринимательства. «Комсомоленку» Михаилу Ходорковскому, как позже говорила сама Батурина, она помогала организовывать первые студенческие кооперативы. Она была знакома со всеми видными предпринимателями из числа первых легальных «советских» бизнесменов – Артемом Тарасовым, Владимиром Гусинским и прочими.
Иными словами, она была в самой гуще начинавшегося кооперативного движения, имела представление обо всех ходах-выходах.
«Глупо было сидеть у воды и не напиться», – резюмирует Виктор Батурин, имея в виду причины создания кооператива «Интеко».
Чем именно занимался кооператив «Интеко» в первый год после своего создания, до сих пор точно не известно. Неоднократно изложенная официальная версия, Еленой Батуриной, гласит, что разработкой программного обеспечения. Но что конкретно делал «Интеко»?
Вот что пишет об этом Виктор Батурин в своих воспоминаниях:
«…Как делались первые „большие“ деньги? Конечно, не на пирожках и ресторанах! Могу рассказать то, что знаю из личного опыта. Например, на всех советских предприятиях, особенно оборонных, были так называемые фонд технического перевооружения и фонд новой техники. У этих фондов была одна особенность – деньги надо было потратить в течение года, иначе они пропадали. Если ты не полный идиот и у тебя есть знакомые на каком-нибудь предприятии, то звонишь своему знакомому и спрашиваешь: „Сколько у тебя денег неиспользованных по фондам?“ Он, например, отвечает: „Сто тысяч рублей“. Ты его спрашиваешь, какие работы запланированы на эту сумму, оформляешь договор на кооператив, выполняешь работу. По договору от предприятия к кооперативу поступают безналичные деньги. Они кооперативом обналичивались в банке, и на наличные покупались компьютеры. Разница в ценах („нал“ – „безнал“) была колоссальная!»Еще в интервью «Ведомостям» Виктор Батурин описал свою крымскую одиссею: «Я поехал в Крым и сделал там в двух колхозах компьютерные классы, тогда как раз мода была на информатику. Говорят, до сих пор они работают. Помню, заработал на этом 150 или 160 тыс. руб. В двух чемоданах их оттуда вез. Вот так все и начиналось. Налогов тогда не было, кроме подоходных, да и законов не было». Это был 1990-й или начало 1991 г.
Но наиболее детальное описание запуска бизнеса «Интеко» содержится в книге Виктора Батурина.
Утро 19 августа 1991 г., когда миллионы советских граждан узнали о ГКЧП, Виктор Батурин встретил в Риге, у ворот штаба Прибалтийского военного округа. За день до этого он приехал из Москвы и успел оплатить счета на списываемую военную технику – автомобили, электростанции, прицепы и прочее; 19-го числа он должен был получить накладные, чтобы ехать в части и забирать купленное имущество. Техника хоть и списывалась, но на самом деле была практически новой – она стояла на базах хранения и не использовалась. Часть ее Минобороны решило продать. Об этой возможности Батурин узнал от своего знакомого в штабе округа, остальное было делом несложным.