Страница:
9 октября 1877 года. Где-то на просторах Персии. Бронепоезд
Две тысячи очень плохо вооруженных бойцов исламского фронта создали на железной дороге завал из сожженного локомотива и заняли оборону по сторонам от него.– Товарищ майор, – обратился к командиру бронепоезда совсем юный поручик. – Наблюдатели видят неподвижный локомотив. Он сожжен. К нему прицеплены вагоны. Часть путей перед ним разрушена.
– Противник?
– Да. Есть какое-то движение. Кое-где мелькают непонятные люди.
– Хорошо. Арсений Иванович, – обратился он к своему заместителю. – Дайте холостой выстрел по курсу.
Прогремел холостой выстрел. Впрочем, залегшие повстанцы никак на него не отреагировали, кроме как вжавшись в землю сильнее.
Прошла минута. Две. Три. И майор не выдержал:
– Арсений Иванович, давайте начнем беседу. Пройдитесь шрапнелью по позициям этих странных гостей. На пассажиров поезда они не похожи. Значит – это те, кто его разграбил и сжег.
– Так точно! – козырнул Крупский и направился к внутреннему переговорному устройству.
Спустя двадцать секунд глухо ударила первая короткоствольная 74‑мм полковая пушка. Потом вторая. Третья. Четвертая. А потом по-новой. И так пять раз.
Эффект получился весьма зрелищным. Уже после первых выстрелов залегшие повстанцы занервничали, а к концу пятого десятка – на всем пространстве возле сожженного локомотива уже творились хаос и жуткая паника. Эти дети пустыни никогда не сталкивались со шрапнелью, и первое знакомство оказалось им не по вкусу.
Командир бронепоезда приник к смотровой щели и около минуты наблюдал за тем, как, совершенно деморализованные, повстанцы пытались убежать из зоны обстрела и спрятаться где-нибудь. Внутри бронепоезда застыла тишина – все ожидали развития событий, уж больно странной показалась засада. Да, конечно, бронепоезда тут вряд ли кто-то мог ожидать, но с таким подходом и обычный локомотив не факт, что остановишь.
Майор отстранился от смотровой щели и задумался. Его взгляд медленно плыл по внутреннему помещению. Это был его первый бой. И он ему не нравился. Слишком он был похож на избиение младенцев. Вот он встретился с командиром ближайшей к КП пулеметной башни. В глазах Петра Арнольдовича читался вопрос, позволение на открытие огня по повстанцам. Но Иван Алексеевич отрицательно покачал головой. Губить лишние жизни он не хотел.
И в этот момент в бронепоезд с диким грохотом что-то ударило. Да так, что у всех зазвенело в ушах.
Командир вопросительно взглянул на Арсения Ивановича. Тот кивнул и рванул к внутреннему переговорному устройству.
– БЧ‑3, я Первый. Доложите обстановку.
– Я БЧ‑3. Имеем попадание. Два легкораненых. Броня не пробита.
– Откуда?
– Правый борт. Устаревшая пушка. Откатывают в укрытие.
– Вас понял. Отбой…
– Валерий Иванович, – обратился к командиру бронепоезда Арсений Иванович, но доклад прервался новым попаданием. Таким же оглушительно звенящим. После чего спустя пару секунд завопил зуммер переговорного устройства.
– Да. Первый на проводе.
– Докладывает НП‑7. С контркурса приближается отряд кавалерии. Наблюдаю до семи десятков. Вижу динамитные шашки.
– Вас понял. Отбой.
– Валерий Иванович…
– Всем боевым постам, – перебил его командир бронепоезда. – Огонь на поражение по готовности.
– Есть всем постам!
Спустя несколько секунд где-то с кормы бронепоезда ударил длинной затяжной очередью пулемет. Послышались приглушенные взрывы. Видимо, какие-то пули все-таки задели некоторые динамитные шашки.
Вот ухнуло первое и второе орудие. Заработали короткими очередями то тут, то там пулеметы. Снова что-то с оглушительным звоном ударило в борт бронепоезда. Потом еще раз. И еще. И еще.
Бой продолжался.
Складки местности и большое количество небольших каменистых гряд очень способствовали тому, чтобы из них быстро выкатывать на прямую наводку пусть и устаревшие, но пушки. Выкатили. Выстрелили и сразу назад, под уклон. Если повезет.
А рядом то здесь, то там выглядывали повстанцы со своими переделочными винтовками Энфильда и стреляли, пытаясь попасть по смотровым щелям и задеть хоть кого-то. В общем, было чего опасаться.
Спустя час, получив три пробития и сорок шесть попаданий, потеряв ранеными половину экипажа и пятерых убитыми, бронепоезд «Григорий Потемкин» начал сдавать назад, стремясь отступить на безопасную дистанцию. Но из боя не выходил, продолжая отвечать шрапнельными выстрелами и пулеметными очередями.
– Валерий Иванович, – заместитель обратился к раненому командиру, которому вторичным осколком, отколовшимся от брони, выбило глаз. – Валерий Иванович, что делать будем?
– Доложите обстановку, – сквозь зубы произнес майор.
– Все орудия целы. Три пулемета повреждены и вести огонь не могут. Боекомплект – примерно по сорок выстрелов на пушку и по тысяче патронов на пулемет. Бронепоезд имеет повреждения, но некритические. То есть он на ходу.
– Что по личному составу?
– Плохо. Половина лежит с ранениями. Несколько человек убито. Остальные чрезвычайно устали.
– Почему я не слышу очередных артиллерийских выстрелов?
– Судя по всему, им нечем стрелять. Пытались подползти и закидать динамитными шашками, но мы пресекли эту инициативу. Сейчас только постреливают из своих ружей. Впрочем, безрезультатно.
– У них еще есть пушки? – с нажимом повторил вопрос Валерий Иванович.
– Все наблюдаемые орудия противника выведены из строя.
– Хорошо, – усмехнулся командир бронепоезда.
– Прикажете покинуть зону обстрела?
– Ни в коем случае. Какие пулеметы разбиты? Носовые?
– Так точно.
– Их можно заменить?
– Для этого нужно выйти из зоны обстрела. Работы требуют выхода наружу.
– Отходите на пять миль. Выставьте наблюдение. И меняйте. Возьмите для этих целей по одному из кормовых. Потом снова попробуем.
– Есть!
Ремонтные работы затянулись на три часа и не принесли желаемого результата. Удалось восстановить работоспособность только одного фронтального пулемета из трех поврежденных. У остальных оказались слишком повреждены шаровые установки. Впрочем, даже при таком раскладе на пятый час после отхода бронепоезд медленно стал продвигаться вперед. Сопротивления не было. Ни одной живой души. Только трупы и разбитые старые гладкоствольные пушки.
И только спустя еще час Валерий Иванович узнал, что повстанцы ушли быстро и налегке, побросав все тяжелое имущество и добив раненых, дабы те не смогли ничего поведать русским.
Спустя три дня в передовице «Московской правды» вышла статья о беспримерном героизме русских воинов, которые смогли выстоять под ударами превосходящих сил противника. Ведь на поле осталось до двух тысяч убитых повстанцев и двадцать пять разбитых пушек разного калибра. Бронепоезд принял бой и выиграл его. Первый серьезный бой в разгорающейся гражданской войне Персидской державы.
Глава 4
21 декабря 1877 года. Москва. Кремль. Николаевский дворец. Чайная комната для расслабления, отдыха и массажа
Император лежал на массажном столе и предавался задумчивости и воспоминаниям. В конце концов, что еще делать в течение ближайших двух часов?Был конец 1877 года, и Александр, оглядывая внутренним взором мир, с легким, трепетным ужасом понимал то, насколько все изменилось по сравнению с историей, изучаемой в его прошлой жизни. Послезнания в политике и международных отношениях больше не работали и не давали никаких бонусов. Настолько, что приходилось играть самостоятельно, как говорится, «от бедра».
Войны шестидесятых и семидесятых годов, переигранные с грамотным вмешательством русских, так исказили карту мира и Европы, что их стало не узнать. Многие державы канули в Лету, многие народились, многие стали совершенно другими.
Германская империя – безусловный материковый лидер старого мира, у Александра получился довольно слабым, даже несмотря на то что территориальные приобретения, вызванные разделом Франции, вышли более вкусными. Но вот то напряжение, та цена, которую за это пришлось заплатить, вышла совершенно непомерной. Фактически игра завершилась успехом на пределе возможностей. Да что и говорить, одних потерь в живой силе, в виде раненых и убитых, за три войны (с Данией, Австрией и Францией) менее чем за десять лет оказалось почти столько же, сколько Германская империя оставила на фронтах Первой мировой войны. Меньше, конечно, но не существенно. А учитывая, что ее военная машина и степень мобилизации общества в указанных обстоятельствах были значительно ниже, чем во время Первой мировой войны, причина, по которой ее пупок не развязался от натуги, оставалась совершенно непонятной, практически голой мистикой.
Аналогичный удар Германская империя получила по промышленности и экономике в целом, которая к концу 1877 года находилась в крайне сложном положении. Само собой, не без помощи Александра, который переманивал самых толковых специалистов и администраторов работать в Россию, не брезгуя даже просто обычными рукастыми и головастыми рабочими высокой квалификации. Да и рыночные механизмы весьма либеральной экономики, установленные в 1872 году первым Императором Германской империи Фридрихом I, позволяли русским специалистам резвиться на биржах и очень серьезно портить жизнь наиболее адекватным производствам Германии своими спекуляциями, что время от времени приводило даже к банкротствам и распродажам имущества с молотка.
Берлин был уже не тот. Да, он контролировал больше земель, но его возможности оказались ощутимо ниже тех, что имелись у него в реальности, знакомой Александру по учебникам истории из его прошлой жизни.
Франция вообще оказалась разделена между Германской, Испанской и Российской империями, Британским, Ирландским и Окситанским королевствами, Швейцарской конфедерацией и Итальянской диктатурой. Растерзали, разорвали на куски и ограбили настолько, насколько было только возможно. Александр даже экспонаты музеев вывозил в Россию большими грузовыми судами. О банках или какой-либо серьезной промышленности бывшей Французской империи можно было вообще позабыть. Банки канули в Лету с большей частью своего персонала, сгорев в огне открытых грабежей, а фабрики и заводы встали, вскоре полностью лишившись оборудования, которое победители демонтировали и утащили к себе практически полностью. Ограбление Франции было тотальным. Лютым и беспощадным – каждый из участников раздела боялся, что скоро придется вернуть свой кусок пирога, поэтому пытался выжать из него максимум.
Повезло разве что французским колониям, которые разделили между собой преимущественно Москва и Мадрид.
Мадрид… о да! Альберт Ротшильд, сбежавший из горящей Вены при помощи Александра, стал фактическим руководителем этой Испании и его другом, превратив ее за десятилетие из затхлого королевства в слабенькую, но империю. Разгром Португалии в союзе с Россией. Участие в погроме Второй французской империи. Успех в ряде колониальных операций. Вот неполный перечень тех военных и политических успехов, которых удалось добиться этой умирающей стране. Даже более того – Испанская империя стала строить современный океанский флот, да не курам на смех, а серьезно, чем вызывала опасения в Лондоне и Риме.
Соединенных Штатов Америки не было. Вообще. Вместо них развились четыре государства: Североамериканские Соединенные Штаты (федерация), Конфедерация Штатов Америки, Конфедерация индейцев Америки и Унитарная Республика Калифорния, захватившая все западное побережье. Понятно, что такое политическое положение дел вряд ли способствовало могуществу региона, а разруха в духе «девяностых», «утечка мозгов» и капиталов в Россию окончательно ставили жирную точку в перспективах развития этого горячего региона. Особенно старались индейцы, которые были готовы наброситься на любого, кто усомнится в их праве на жизнь в своем суверенном государстве.
Впрочем, их северные соседи – канадцы, тоже «пошли под нож», оказавшись поделенными между Москвой, выкупившей львиную долю акций компании Гудзонова залива, и Лондоном.
Таким образом, Северная Америка вместо земли обетованной, в которой сбываются все мечты, представляла в этой реальности озлобленный клубок противоречий и взаимных обид, поверх которого лежали интересы American Investment Bank, созданного Александром с целью выкачивания ресурсов из региона. Финансовые пирамиды, аферы, провокации, рейдерские захваты хоть сколь-либо успешных предприятий… Северная Америка образца конца 1877 года очень сильно походила на территорию бывшего Советского Союза после его разгрома в 1991 году, только в чрезвычайно утрированной форме.
Италия на фоне всех остальных европейских государств очень серьезно отличалась. Во‑первых, она была диктатурой, а не монархией. Во‑вторых, там развивался зародившийся на полвека раньше фашизм. И в‑третьих, она оказалась единственной страной в Европе, которая смогла не только не потерять свою экономику в том вихре, что закрутился усилиями Александра в шестидесятых, но и значительно ее укрепить. Фактически Италия к концу 1877 года оказалась единственным современным промышленным центром Европы… дико, конечно, но тем и удивительнее. Правда вот с колониями у нее не сложилось. Совсем.
Великобритания понесла свое первое серьезное поражение от туземцев – сикхов, взращенных в московских военных училищах и академиях, из-за чего потеряла половину Индии. Второе ей нанесли эфиопы, опять-таки под чутким руководством из Москвы. Удары сыпались на голову Туманного Альбиона один за другим. Впрочем, успехи тоже имелись. Например, Лондон смог приобрести приличную долю материковой Франции. Впрочем, и тут ему пришлось умыться кровью – французы сумели утопить в боях почти все броненосцы англичан, большую часть их боевых парусников и добрую половину гражданского флота, превратив Великобританию из Владычицы морей в обычную страну, обладающую просто хорошим флотом. И это не считая того, что кроме утопленных судов к 1876 году полностью погибла в боях вся кадровая армия и львиная доля моряков как военного, так и гражданского флота. Армейские казармы и корабельные кубрики наводнили практически ничему не обученные новички и дилетанты. Да и финансовые потери, вызванные беспорядками в Индии, потерей рынков сбыта в Южной Америки, Южной Африке, Эфиопии, Египте, Ближнем Востоке и Малой Азии, очень сильно сказались на промышленности и бюджете этой великой державы. Конечно, никто ее не выгонял из клуба мировых лидеров, но она уступила первое место настоящему лидеру – Российской империи, причем с очень серьезным отрывом.
О да… Россия за двадцать один год ударной деятельности Александра преобразилась до неузнаваемости.
Победа над Австрийской империей в коалиционном союзе с Пруссией и Италией дала Москве (да, да, именно Москве, ибо столицу Александр перенес туда сразу после восшествия на престол) не только Галицию, Буковину и Закарпатскую Русь, но и герцогство Пользен, которым Берлин расплатился с Россией за участие в военной кампании. Само собой, не сразу, а поняв, что никаких шансов самостоятельно разгромить подготовившуюся к войне Австрийскую империю не имел. Разгром Османской империи привел к присоединению большей ее части, получению контроля над черноморскими проливами и созданию ряда хорошо контролируемых протекторатов. Захват большей части Ближнего Востока и фактическая оккупация Персии давали просто колоссальные геополитические бонусы, в том числе и контроль за одним из самых лучших нефтяных месторождений в мире. Создание гигантской, но практически не контролируемой колонии, занимающей почти всю Южную Африку, порождало новые просторы для переселенцев, ведь черный континент в те годы был очень плохо заселен даже аборигенами. Выкуп Синайского полуострова у Египта, включая зону будущего Суэцкого канала, давал шанс в будущем получить контроль над всем морским евроазиатским трафиком. Присоединение Туниса, Марселя, Кипра, Крита и кучи греческих островов, которые до 1871 года находились под контролем Османской империи, дополняли общую картину изменения средиземноморской геополитики, выводя во многих ее вопросах Россию на ведущее место. Подчинение Гавайского королевства и оккупация части Никарагуа и сооружение там эрзацверсии трансатлантического канала выводило Москву на совершенно иной уровень контроля Тихого океана.
Вот неполный перечень территориальных приобретений, совершенных усилиями Александра. А ведь он умудрился «сыграть партию», а то и не одну, в Китае, Японии, Средней Азии, Южной Америке, Швеции, Ирландии, Дании и так далее. Мир ужаснулся от совершенно непомерной и беспринципной активности нашего героя. И это не считая поистине колоссальных преобразований внутри государства, которые по масштабам мало чем уступали революции. Чего стоит, например, фактический разгром дворянства в 1867 году, когда он подавил попытку государственного переворота такими жестокими методами, что львиная доля поместного и высшего дворянства просто прекратила свое физическое существование. Или создание советской системы экономики с разделением денежных оборотов и корпоративной схемой организации производства? Ведь именно этот шаг позволил ему начать ударно проводить индустриализацию, сооружая не только новые заводы, но и учебные заведения, сельскохозяйственные заготовительные предприятия и многое другое.
Мир изменился настолько, что его было уже не узнать. Все перевернулось. Российская Императорская Красная Армия[9] пугала Европу своим могуществом и совершенством вооружения. Отечественная экономика развивалась совершенно колоссальными темпами. А тысячи и десятки тысяч километров прекрасных железных и шоссированных дорог, разрастаясь, скрепляли тело Империи. Шло ударное заселение Сибири, Дальнего Востока, Северной Америки, Южной Африки. Медицинская и гигиеническая революции запустили процесс мощного демографического взрыва, порождающего неиссякаемые потоки переселенцев в новые земли…
Александр очнулся от неги своих воспоминаний. Прекрасная тайская массажистка закончила процедуры и откланивалась, изящно изгибаясь своим стройным и соблазнительным телом. Впереди же его ждало чаепитие под спокойную и умиротворяющую китайскую традиционную струнную музыку, совмещенную с партией его любимой игры в го[10], ради которой он держал при дворе несколько выдающихся игроков на государственном обеспечении.
Глава 5
5 марта 1878 года. Российская империя. Опытный завод № 17
Старший инженер опытного завода № 17 Федор Абрамович Блинов[11] уже третий час пререкался со своими коллегами. Больше всего в жизни он не любил подобные производственные совещания и особенно такие, при которых требовалось утвердить итоговый проект, что позже начнут реализовывать в металле.Ругань стояла такая, что он на какое-то время закрыл глаза, стараясь отвлечься и подумать. Но, как назло, ничего в голову не шло. Кроме боли, пульсирующей в висках со все нарастающей силой.
– Хватит! – закричал Федор Абрамович, перебивая всех. – Хватит, – уже спокойнее повторил он. – Мы здесь собрались, чтобы не бороды рвать друг другу, а делом заниматься…
– Так, а мы…
– Молчать! – взревел Блинов, затыкая несообразительного товарища. – Вы все знаете, что Его Императорское Величество объявил конкурс и высочайше соизволил доверить участие в нем нам. Всего два опытных производства вкупе с конструкторскими бюро при них привлечены к этому ответственному делу, о важности которого вы все хорошо уже поняли по тому количеству сотрудников Имперской контр-разведки, которые прибыли на наше предприятие. Где-то там трудится коллектив нашего оппонента в этом непростом деле – этого немца Карла Бенца. Вы хотите ему проиграть? Вы хотите ему и всему миру показать, что русские инженеры хуже других?
– Нет, ну что вы такое…
– Молчать! – снова Блинов резко пресек попытку продолжить «несанкционированный митинг» в его кабинете. Это было на него не похоже, но нервы Федора Абрамовича уже просто не выдерживали. Он не мог больше терпеть. – Сейчас мы находимся на грани того, чтобы сорвать план работ. Ничем страшным нам это не грозит. Кроме того, что этот Карл сможет нас опередить. Вы все отлично понимаете, что дело, порученное нам, далеко от простоты и фривольности, а потому терять каждую минуту нам просто преступно. Вы меня все хорошо поняли? – Блинов раздраженно выждал минуту, теребя в руках карандаш. – Отлично. А теперь приступим к делу с пониманием того, что мы делаем.
Через несколько недель в Николаевском дворце инженеры представляли императору отчет.
– Ваше Императорское Величество, – Блинов с парой помощников представляли готовый проект малого пулеметного танка на закрытом совещании, где присутствовали только они, Александр и Карл Бенц – старший инженер опытного завода № 18, занимавшийся разработкой легкого бронеавтомобиля для аналогичной ниши. – Мы решили использовать рядный, карбюраторный двигатель, работающий на бензине.
– Вы же сами стремились поставить туда паровой двигатель высокого давления. Что не так?
– Он очень хрупкий. Мы провели небольшие эксперименты и пришли к выводу, что подобные силовые агрегаты не стоит ставить на аппараты, которые будут испытывать сильные удары. У нас в половине опытов паровик глох после удара платформы в дерево. Даже тогда, когда дерево ломалось. Причем двигатель не просто так прекращал работать, а получал ряд дефектов в самой тонкой и уязвимой его зоне – парогенераторе.
– Бензиновый двигатель у вас готов хотя бы в опытном прототипе?
– Да. Сейчас мы работаем с седьмой версией, проводя его испытания, – кивнул головой Блинов.
– И как успехи? – вклинился Бенц.
– Мы воспользовались материалами покойного инженера Найденова, так любезно нам предоставленными, и смогли добиться весьма ощутимых успехов. – Карл обернулся к Императору, и тот кивнул ему в ответ.
– Да, Карл, ты получил их копию. Федор, продолжай.
– Так вот. Двигатель вышел – просто загляденье. Мы взяли за основу двигатель НД‑15, который планировали ставить в опытный грузовой автомобиль, и стали его доводить до ума. Конструкция, на наш взгляд, оказалась очень смелой, поэтому мы решили не замахиваться на подобные вершины.
– Федор Абрамович, – снова не выдержал Карл Бенц, плясавший от такого же двигателя, – не томи. – Блинов улыбнулся, разгладил усы и продолжил:
– Рабочий объем… – Александр слушал и с легким раздражением переводил заявленные характеристики в привычные меры. Получалось, рядный восьмицилиндровый двигатель, имея рабочий объем в семь литров, выдавал пятьдесят лошадей. Не бог весь какие параметры, но при массе около пятисот килограммов он был лучшим двигателем из тех, о которых слышал Император в этой истории. Конечно, была еще подделка Карла, но у того именно двигатель стал главной проблемой конструкции – он никак не мог добиться стабильной работы даже в пределах часа, потому что стремился завершить идею инженера Найденова. Но никак не получалось. Важным преимуществом, которое давал двигатель Блинова, была низкая степень сжатия, позволявшая его эксплуатировать на бензине любого качества, – …таким образом, я могу сказать, что двигатель, безусловно, удался. Осталось его только доработать и подготовить к серийному производству.
– Что же вы тогда его дорабатываете? – съязвил Карл.
– Он очень чувствителен к загрязнению. Кроме того, мы не можем никак обойтись без опорных подшипников коленчатого вала. Применение баббитовых вкладышей приводит к ощутимому росту расхода топлива и очень сильно увеличивает расход масла. Да и вообще – биений и вибраций становится больше. Но они ведь только на опытном предприятии производятся и отпускаются с огромными проблемами даже для наших нужд.
– Ничего страшного, – улыбнулся Александр. – Когда вы доведете двигатель до ума, подшипники будут. Особенно на этом вопросе акцентироваться не стоит.
– Вы уверены? – переспросил Блинов.
– Совершенно точно. Мною уже подписано распоряжение о начале строительства Можайского подшипникового завода № 1. Быстро построить его не получится, но, думаю, года через два вы сможете рассчитывать на поставки серийной продукции. – Александр глянул на Блинова и улыбнулся, видя, как засветилось его лицо. Впрочем, Карл тоже переполнялся едва сдерживаемой радостью. Судя по всему, проблема подшипников у него стояла не менее остро.
Три часа шло это совещание, которое после небольшого обеда сменилось новым, на котором отчитывался уже Карл Бенц. Слушать обоих инженеров было одно удовольствие. Саша ни на минуту не пожалел, что решил устроить это соревнование и дать возможность опытным предприятиям почувствовать вкус борьбы.