Михалкова Елена. Комната старинных ключей

   Что ж, если так, значит, не судьба. Тогда он успокоится, решив, что сделал все, что мог.
   Но Красная Шапочка все-таки не ушла. Она решительно прозвонила в колокольчик, и тут уж Доктор не мог удержаться от развлечения. Он сдвинул рычажок – и дракон начал двигаться.
   Но ожидаемого визга не последовало. Девушка молча отпрыгнула в сторону и замерла, широко раскрыв глаза. На лице ее, кроме испуга, отразился какой-то детский восторг.
   «Ей-богу, – подумал удивленный и озадаченный Доктор, – похоже, она не удивилась бы, если бы дракон полетел».
   Больше медлить не стоило. Он распахнул дверь и вышел навстречу Красной Шапочке, гостеприимно улыбаясь:
   – Здравствуйте! Вы, должно быть, Полина?
   В первую минуту Полина так растерялась, что даже не поздоровалась. Вместо приветствия она брякнула:
   – Вы знаете, что у вас дракон живой?
   И тут же по лицу мужчины поняла, что сморозила глупость. По нему проскользнула тень довольной улыбки, которую хозяин постарался скрыть.
   – Живой не живой, но уж точно не мертвый, – отшутился он. – Хотя мне встречались люди, верившие, что я где-то раздобыл настоящего дракона и вмуровал его в дверь.
   Хозяин галантно протянул девушке руку, помогая ей выбраться из кустов, и подвел к дому.
   – Качественная игрушка, – с гордостью заметил он. – С двух шагов не отличить от бронзы.
   Полина осторожно коснулась пальцем драконьей морды и нажала на нее. Морда была мягкая, резиновая.
   «Иллюзия!»
   – Проходите. – Ковальский приоткрыл дверь. – Нам с вами есть о чем поговорить.
   Внутри царил полумрак. После солнечного света Полина на некоторое время ослепла.
   – Прошу сюда…
   Дом с первого взгляда показался девушке заброшенным. Прошло несколько секунд, прежде чем она поняла почему: здесь, как и в саду, царила тишина. Не кричали дети, не лаяла собака. Ничей голос не доносился до них.
   Они свернули в длинный коридор, стены которого украшали картины в тусклых золоченых рамах. Ковер заглушал шаги, и, кроме шуршания их ног, во всем доме не было слышно ни звука.
   Коридор освещали неяркие лампы, расположенные над картинами. Их мощности едва хватало на то, чтобы подчеркнуть сами портреты. Но, может быть, именно из-за этого казалось, что они выполнены в необычайно реалистичной манере.
   На всех портретах – только мужчины. «Похоже, какая-то династия», – решила Полина, поеживаясь от неприятного ощущения: ей чудилось, что люди на картинах смотрят ей вслед. Конечно, во всем виновата игра света, но идти под их пристальными взглядами было неприятно.
   На первой, по виду самой старой картине, изображен был древний старик, сухой и хрупкий, как птичий скелет. Даже богатая темно-синяя мантия не скрывала его крайней худобы. Старик сверлил Полину черными глазами. Рука его лежала на набалдашнике посоха в виде черепа, выточенного из темного, почти черного дерева. На груди старика висел… Сначала девушке показалось – крест, но потом она разглядела, что это ключ. Большой серебряный ключ размером с ладонь, прорисованный не менее тщательно, чем лицо его обладателя.
   На бородке ключа виднелись какие-то символы.
   За стариком следовал почтенный худощавый господин в длинном плаще, за ним – серьезный юноша, почти мальчик. Следом на Полину воззрился с портрета крайне неприятный мужчина с тонким носом и губами, искривленными в злой усмешке. И у всех на груди висели ключи. Но у каждого – свой, непохожий на другие.
   Портреты принадлежали разным эпохам, но во всех лицах проскальзывало неуловимое сходство. «Кто, интересно, все эти люди? – думала Полина, идя за молчаливым хозяином дома. – Хранители библиотеки? Или, может, казны?»
   Следующим, что привлекло ее внимание после картин, были двери. Все – с правой стороны коридора, и все зеленые, но разных оттенков. С возрастающим изумлением Полина шла мимо узкой двери, похожей на створку шкафа, мимо высокой, почти до потолка, двери с вырезанными на ней птицами, мимо маленькой, в половину человеческого роста дверцы с окошечком…
   Да кто здесь живет, в этом загадочном доме?! Карлик? Дети, чьим странным прихотям потакает отец? Художник, черпающий вдохновение в необычных предметах?
   – Пришли, – сообщил хозяин, открывая последнюю зеленую дверь (к облегчению Полины, ничем не примечательную). Он обернулся, и его очки блеснули в слабом свете.
   Полина, затаив дыхание, вошла в комнату, ожидая новых сюрпризов. Но комната соответствовала двери: самая обычная, с большим письменным столом у окна. Шторы были раздвинуты, и она наконец-то смогла как следует рассмотреть хозяина дома.
   Если бы Полину попросили одним-единственным словом охарактеризовать нового знакомца, она без всяких сомнений сказала бы: значительность.
   Анжей Ковальский был худ и невысок. Длинный нос с горбинкой, яркие, как у ворона, черные глаза, впалые щеки с румянцем цвета пыльной розы. Движения стремительные, но без капли суетливости. Одет щегольски и старомодно: темно-синий бархатный пиджак, черные брюки со стрелками, белоснежная сорочка, лакированные туфли. А из кармана пиджака выглядывает ярко-алый шелковый платок.
   «Словно кровь выплеснулась», – подумала Полина. Что-то было в Анжее от вампира, но вампира сытого, довольного и пока не опасного.
   – Прошу вас, раздевайтесь.
   Полина несмело сняла пальто и привычным движением одернула рукава кофты. Она всегда закрывала толстые неизящные запястья. И вообще старалась замаскировать себя, спрятать под большим количеством одежды.
   Кофта с широкими рукавами выполняла свою задачу: скрывала фигуру Полины уютными шерстяными складками. В ней девушка чувствовала себя как в коконе, надежно укрывающем от внешнего мира. Она – закуклившаяся гусеница. Некоторые могут подумать, что внутри бабочка, но сама Полина слишком хорошо знала, кто она такая. Один раз ей почти удалось обмануться, но потом все вернулось на свои места.
   Полина села в кресло, стараясь занимать как можно меньше места, и положила руки на колени, словно послушная ученица. Подумала – и поправила очки. При ее минус двух можно было обойтись и без них, но тогда она бы выглядела совсем уж желторотым птенцом.
   Тем временем хозяин сбросил пиджак и опустился за письменный стол. Его шею обвивала тонкая серебряная цепочка, прятавшаяся под рубашкой. Полина заметила на ладони правой руки необычный шрам – в форме звезды. «Похоже, они все здесь со шрамами…»
   – Итак, вы – экономка, – задумчиво сказал Анжей. – И зовут вас Полина. А дальше?
   – Полина Аверина. Но я не совсем экономка. В смысле, никогда этим не занималась.
   – А чем вы занимались?
   – Продавала компьютеры, – честно сказала Полина. – Я менеджер, и неплохой.
   – И что же заставило вас сменить специальность?
   – Кризис. – Полина решила не вдаваться в подробности. – Я… попала под сокращение.
   Пауза была совсем небольшой, но Ковальский вскинул на девушку глаза. Выдержать его взгляд оказалось непросто.
   – Под сокращение… – протянул хозяин.
   – Под сокращение, – твердо проговорила Полина, решив до последнего стоять на своем.
   – Да, сейчас это со многими случается, – понимающе кивнул Анжей.
   Слава богу, он не собирался выводить ее на чистую воду. Но Полину охватила откуда-то взявшаяся уверенность, что он прекрасно знает: она соврала.
   – Вы замужем?
   – Нет.
   – Живете с родителями?
   – Одна. Я снимаю квартиру.
   «Такую квартиру, в которую не хотела бы возвращаться».
   – И ищете работу экономки с проживанием?
   – Я ищу любую работу, – прямо сказала Полина. – Но ваше объявление показалось мне особенно привлекательным.
   – Отчего же?
   Анжей откинулся на стуле, рука его сама потянулась к цепочке. Полина дала бы палец на отсечение, что на ней висит ключ.
   – Вы не требуете опыта работы и рекомендаций, – несмело призналась она. – У меня их нет – значит, я вам подхожу.
   – А как насчет всего остального? Вы процитировали только часть моего объявления.
   Полина задумалась.
   – Я полагаю, – после паузы ответила она, подбирая слова, – что умею управлять домом. У меня был такой опыт. Мне это нравилось. Конечно, все зависит от ваших требований, но мне очень хотелось бы попробовать. Я люблю животных, умею находить общий язык с людьми и надежно храню чужие секреты, если вы это подразумеваете под лояльностью к работодателю.
   – Именно это, – подтвердил Ковальский, прищурившись. – Что ж… Теперь ваша очередь спрашивать.
   – Сколько человек живет в доме?
   – Постоянно – двое: я и мой помощник. Еще есть приходящая повариха и садовник. У него совершенно непроизносимое имя, и мы зовем его Армен. А с Василием вы уже знакомы, он встречал вас на станции.
   – Ах, да! – спохватилась Полина. – Я забыла вас поблагодарить! Большое спасибо. У вас потрясающая машина.
   – Да, она с характером, – согласился хозяин. – Поверьте, в наше время уже не делают таких автомобилей. А говоря шире – вообще вещей. Все становится обезличенным, унифицируется, спускается с конвейера тысячами, чтобы через пять-десять лет на другом конвейере ехать обратно, уже в утиль. Поэтому я так привязан к старым вещам. А вы – что вы думаете о них?
   Полина помолчала. Можно было отшутиться, но она решила ответить серьезно.
   – Я их побаиваюсь. Не всех, конечно… Некоторых.
   Собеседник понимающе кивнул:
   – Так и должно быть. Значит, вы немного понимаете в этом. Нынче люди с таким опрометчивым восторгом относятся к тому, что называют «винтаж», что мне иногда становится страшно за них. Они не понимают, с чем имеют дело. Не осознают, каким могуществом, какой силой могут обладать вещи, особенно – хорошо пожившие, впитавшие вкус времени. Ведь характер прежних владельцев неизбежно накладывает на них свой отпечаток.
   Анжей достал из ящика письменного стола трубку, кисет, разложил перед собой и начал неторопливо набивать ее табаком. По комнате разнесся горьковатый запах.
   – У меня была перламутровая шкатулка… Прелестная вещица, самое начало семнадцатого века. Я купил ее на аукционе и не сомневался, что сделал хорошее приобретение. Она предназначалась для запонок – их у меня великое множество. Но я так и не смог использовать ее. Крышка у шкатулки была с острым краем, и всякий раз, когда я брал ее в руки, мне казалось, что она пытается меня укусить. Несколько раз я нешуточно ранил пальцы. А когда дело дошло до содранного ногтя, заинтересовался всерьез.
   Потребовалось время, чтобы выяснить, кто владел этой недоброй вещицей. Как только я узнал, что следы ведут в Венгрию, у меня почти не осталось сомнений. И я оказался прав. Эржебет Батори, венгерская графиня – вот чья собственность попала в мои руки. Вы знаете, наверное, чем знаменита Эржебет?
   Полина покачала головой.
   – Ну как же, – огорчился Анжей. – Батори убивала девушек, своих служанок. Считала, что их кровь поможет вернуть ей молодость. Количество ее жертв точно неизвестно. Говорят о трехстах, но, думаю, это преувеличение. Дело даже не в жертвах, а в том, что графиня была крайне жестока. Вы не представляете, на какие ухищрения она шла, чтобы получить как можно больше крови из каждой бедняжки, попадавшей к ней в руки.
   Он отложил трубку в сторону и потер след на пальце.
   – До меня шкатулка принадлежала частному музею, а тот выставил ее на продажу. Уверен, это один из тех предметов, которыми графиня пользовалась постоянно. Она любила роскошь. Представьте, как эта вещица капля за каплей впитывала в себя флюиды, исходившие от графини. Как она насыщалась ее ненавистью! Подумайте о том, какова была сила этой злобы, если за столько лет из крошечной шкатулки не выветрилась жажда крови. Впрочем, время частенько идет не на пользу вещам. Я имею в виду, что некоторые из них только закаляют свою злость в его горниле.
   Он замолчал. Полина тоже молчала, не зная, как реагировать на монолог хозяина. Ей было не по себе от всего услышанного.
   Наконец она решилась вернуться к прежней теме.
   – Вы сказали, в доме постоянно проживает два человека. Но ведь еще бывают гости?
   – О, очень часто! – воскликнул Анжей. – В этом-то и сложность! Ко мне приезжают клиенты, и некоторые остаются на несколько дней. На это время дом превращается в гостиницу. Я ищу женщину, которая сможет быть хозяйкой моего маленького отеля. Женщину сметливую, деловитую, хозяйственную и деликатную. Умеющую хранить секреты. А секретов, поверьте, в этом доме много…
   Что-то зловещее прозвучало в последнем предупреждении. Но Полина не успела обдумать слова хозяина – он пояснил:
   – Видите ли, я помогаю людям. В каком-то смысле меня можно назвать врачевателем. Психотерапевтом, быть может… Ко мне часто приходят пациенты с большими проблемами, и волей-неволей вы будете посвящены в некоторые из них.
   – Я буду помогать вам вести прием? – ужаснулась Полина.
   Анжей от души расхохотался.
   – Боже мой, милая девочка, ну, конечно же, нет! Но представьте: вы будете видеть разных людей, в том числе очень известных. Каждый день слышать их разговоры за столом, наблюдать за ними. Тайной должен быть сам факт, что эти персоны обращаются ко мне. Поэтому я требую от вас молчания, деликатности и умения быть невидимкой.
   «Он как будто уже решил взять меня на работу, – подумала Полина. – Но ведь мы ни о чем толком не поговорили…»
   – Я предлагаю вам комнату на втором этаже, – продолжал Анжей. – Предыдущих экономок она вполне устраивала. В вашем распоряжении будет машина, а Василий всегда придет на помощь, если потребуется. Я плачу в месяц… – Он назвал сумму, и Полина широко раскрыла глаза. – Но желаю, чтобы вы были здесь неотлучно, семь дней в неделю. Два выходных в месяц и три дня отдыха на новогодние праздники. Вам походит?
   Он надел очки и вопросительно посмотрел на Полину.
   – Но вы… Вы ничего не знаете обо мне, – пробормотала она.
   – Вы мне это уже говорили сегодня утром по телефону. Надеюсь, я доказал вам обратное.
   – Мне всего двадцать три года!
   – Юность не порок, а преимущество.
   – Я никогда не работала экономкой!
   – Вы пытаетесь убедить меня, что не подходите для этой должности? Ваши старания напрасны. – Ковальский усмехнулся. – Я уже решил: вы – то, что нужно. Завтра Василий поможет вам перевезти вещи, и с четверга можете приступать.
   – Ни в коем случае! – воскликнула Полина, представив, на что будет похожа помощь водителя. И, поймав удивленный взгляд Анжея, добавила: – Спасибо, я справлюсь сама.
   – Не волнуйтесь. Вас, наверное, немного испугал мой помощник? Но Вася сейчас тихий.
   Полине немедленно захотелось спросить, долго ли продлится это «сейчас», по каким признакам можно узнать, что оно заканчивается, и есть ли в доме подвал, где можно забаррикадироваться изнутри. Последний вопрос она, подумав, сочла совсем негодным и задала вслух только первые два.
   – По-разному, – уклончиво ответил доктор. – Не беспокойтесь, я вас предупрежу, если что-нибудь начнется.
   Это был последний аргумент в пользу того, чтобы немедленно встать, поблагодарить доктора за потраченное время и вежливо отказаться от его предложения. Но Полина почувствовала непонятную слабость. Анжей пристально смотрел на нее своими колдовскими черными глазами, вертя в пальцах невесть откуда взявшуюся монетку.
   «Монета… Деньги… У меня будут деньги…»
   Здесь какой-то подвох. Не ввязывайся!
   «Я не найду работу лучше этой».
   Ты не знаешь, что тебе предлагают. Это похоже на ловушку. Все слишком заманчиво и просто.
   «Господи, да кому я нужна?! Что, разобрать меня на органы? Глупости! Он просто человек с причудами».
   Со слишком большими причудами.
   Анжей крутил монетку, и блики разбегались по столу. Полина ощутила, что ее клонит в сон.
   Где-то вдалеке еле слышно прозвонил колокольчик.
   – Мне кажется, вы устали, – озабоченно сказал хозяин и встал. – Я попрошу Василия отвезти вас домой.
   Полина хотела отказаться, но вспомнила электричку, вонючие спины, давку – и не нашла в себе сил сказать «нет». Она с трудом поднялась, сдерживая зевок. Господи, почему же так хочется спать?
   Ковальский проводил ее до калитки. Автомобиль уже ждал, хотя девушка не помнила, чтобы хозяин при ней звонил водителю.
   – Все инструкции в четверг, – деловито сказал Доктор. – Вот моя карточка, если будут вопросы. До свиданья.
   Полина, совершенно обессилев, упала на заднее сиденье. Когда автомобиль тронулся, она посмотрела назад. Но у калитки, где только что стоял мужчина в бархатном пиджаке, уже никого не было.
   По дороге домой ее не отпускала мысль, что она не спросила о чем-то важном. «Да ведь я ни о чем его не спросила! Не собеседование, а какой-то театр одного актера!»
   И все же было что-то такое, о чем следовало узнать. Причем до того, как выйти на работу.
   На огромной скорости они проскочили МКАД, объехали две пробки, лавируя и перестраиваясь. В другое время Полина была бы испугана такой ездой.
   Но не сейчас. Сейчас она пыталась переварить прошедшую встречу.
   И только тогда, когда бешеный «опель», высадив ее у подъезда, исчез за поворотом, Полина вспомнила.
   Она забыла спросить, что случилось с предыдущей экономкой.
   Вернувшись домой, Василий загнал машину в гараж и направился прямиком в оранжерею. Доктор был там: бродил между розовых кустов, наклоняясь то к одному цветку, то к другому.
   – Знаю, она тебе не понравилась, – сказал он, не оборачиваясь, когда помощник вошел. – Но ничего не поделаешь. Привыкай.
   Василий молчал.
   – Если тебя это утешит, могу сказать, что у нее еще есть шанс передумать.
   Василий молчал.
   – Я не давил на нее, – сказал Доктор с легким раздражением. – А если бы и захотел, это не так-то просто. Она упряма и недоверчива. К тому же ты напугал ее своими манерами.
   Василий молчал.
   – Ну все, хватит! – рассердился Анжей. – Ступай и приготовь все к ее приезду.
   Василий вышел, согнувшись, чтобы пройти в дверь. Доктор фыркнул и погрузил лицо в только что распустившийся, нежный, как свежий снег, цветок розы сорта «Дороти Перкинс».

* * *

   Полина несколько минут бесцельно ходила по комнате, пока не вспомнила, что она в пальто и в обуви. Разделась, ощущая, что в горле пересохло, налила из-под крана воды в чайник, но забыла включить его. А когда спохватилась, чая расхотелось. И сон, так внезапно одолевший ее в доме Доктора, улетучился, словно его и не было.
   «У Доктора?»
   Она сама не заметила, как стала называть его так.
   «Но я так и не узнала, кто он. Пациенты, дом, который иногда превращается в отель… Может, Анжей лечит сумасшедших?»
   – По правде говоря, он и сам похож на сумасшедшего! – вырвалось у нее.
   Но это было неправдой. На ученого, на вурдалака, на колдуна – на кого угодно! Но только не на безумца…
   «Кто вы, господин Ковальский?»
   Полина хлопнула себя по лбу и бросилась в прихожую. В кармане пальто нашлась визитная карточка, которую дал ей Доктор перед отъездом.
   Только имя. Тонкой серебристой вязью, напомнившей Полине ключ на его шее: Анжей Ковальский.
   Полина открыла портативный компьютер и торопливо вбила имя в строчку поисковика.
   Десять минут спустя она отодвинулась от стола и закрыла ноутбук.
   Интернет, который знает все, конечно же, знал и об Анжее Ковальском. Его осторожно называли психотерапевтом, говорили о нетрадиционных способах лечения… Ни в одном чате, ни на одном форуме Полина не нашла и намека на то, что доктор Ковальский в полнолуние сдирает с себя одежды и бегает нагишом по лесу или что он ест на завтрак молоденьких экономок. Никаких чрезвычайных происшествий, связанных с домом в «Синих ключах». Никаких нераскрытых преступлений, свежих трупов, свидетельств покусанных очевидцев…
   Ничего.
   Рациональная часть Полины требовала немедленно начать паковать вещи.
   Иррациональная упрямо продолжала твердить, что здесь что-то не так.
   – Я просто осмотрюсь там немного, – в конце концов произнесла вслух Полина. – Поживу там пару недель, а если мне не понравится, уеду. Никто не сможет меня задержать, ведь так? Ничто не помешает мне отказаться в любой момент, как только я захочу отыграть назад.
   Полина Аверина даже не представляла, насколько она ошибается.
   На следующий день молчаливый Василий подвез ее к дому Ковальского. В багажнике желтого «опеля» лежал один-единственный небольшой чемодан. В нем были все вещи Полины.
   Девушка вышла из автомобиля и с независимым видом поправила воротник пальто.
   Сегодня дом прятался в тумане. Глухое серое облако расползлось по саду, скрывая шиповник и липы. Воздух был влажен, и морось оседала на пальто. Полина поднесла к глазам рукав: крошечные капельки сверкали в его ворсинках, точно во мху. Только мох был красным.
   Когда она подошла к дому, навстречу ей вынырнула из тумана драконья голова. Полина поежилась, вспомнив вчерашнее, и осторожно протянула руку.
   «Сейчас как цапнет!»
   Но теперь, когда она знала, что это всего лишь хитроумно сделанная механическая игрушка, ей не было страшно всерьез.
   И дракон остался неподвижен. Полина дотронулась до шершавой резиновой морды, имитирующей металл, и даже осмелилась фамильярно потрепать зверя за ушами.
   – Позвольте, – глухо сказали за ее спиной.
   Полина так и подскочила.
   Позади нее с непроницаемым лицом стоял Василий и держал в руке чемодан.
   – Господи, вы меня напугали! Я думала, вы остались в машине!
   – Доктора нет. Я провожаю, – лаконично объяснил водитель.
   Вслед за ним Полина вошла в дом и поднялась на второй этаж. К ее радости, здесь не было жутковатых портретов. И двери были одинаковыми: почтенными дверями из дуба, без всяких странных ручек, окошек и звериных голов.
   – Здесь, наверное, комнаты для гостей? – спросила Полина, торопясь за Василием. На один его шаг приходилось три ее, и к концу коридора она уже успела запыхаться.
   – И для гостей тоже, – туманно ответил тот. – Пожалуйста.
   С этими словами он распахнул крайнюю дверь. Сгорая от любопытства, Полина заглянула внутрь.
   Комната оказалась квадратной, небольшой, но с высоким потолком и очень светлой. По углам – два вместительных шкафа, на стене огромное зеркало в старинной оправе, у окна – диван и небольшой письменный стол. Узкая дверь справа, очевидно, вела в душевую.
   Полина подошла к окну, выходившему на задний двор. Первое, что она заметила – оранжерею, похожую на кусок льда, не растаявший после зимы в глубине сада. Внутри буйствовала зелень с вкраплениями пятен розового, бордового, желтого.
   – Там цветы! – восхитилась Полина. – Как много! Что это – орхидеи?
   – Розы, – с отвращением уронил Василий. «Как будто у него личная неприязнь к розам», – подумала Полина, но в следующую секунду сообразила, что неприязнь у него не к цветам, а к ней.
   Ну и пусть! Она еще раз оглядела комнату и совершенно успокоилась: мило, уютно и в тысячу раз лучше, чем там, где она жила.
   Осталось только услышать распоряжения от Ковальского.
   Полина подняла глаза на Василия.
   – Когда вернется… Доктор?
   – Скорее всего, к двум часам, – сухо проинформировал тот. – Через час в кухне будет накрыт для вас обед. Я могу быть еще чем-нибудь полезен?
   – Нет, спасибо, – рассеянно поблагодарила Полина.
   Василий кивнул и вышел.
   Но едва за ним закрылась дверь, девушка спохватилась.
   – Постойте! – Она высунулась в коридор. – Послушайте, Василий…
   Шофер нехотя остановился.
   – Я хотела узнать… Та экономка, что была до меня… Она давно уволилась?
   Лицо Василия осталось непроницаемым, но Полине показалось, что в глубине темных глаз что-то мелькнуло.
   – Она не увольнялась, – сказал он. – К тому же это была не она.
   – А кто? – глуповато спросила Полина.
   – Он. Эконом.
   И, решив, что ответил исчерпывающе, Василий направился к лестнице.
   Но Полиной овладело упрямство. К тому же ей хотелось прояснить хотя бы этот несложный вопрос.
   – А если он не уволился, то что с ним случилось? – громко спросила она у спины водителя.
   Василий на секунду задержался, прежде чем свернуть на лестницу. Полине показалось, что сейчас он уйдет, ничего не сказав.
   Но тот снизошел до ответа.
   – Нам с Доктором это неизвестно.
   – То есть как – неизвестно? – пробормотала Полина. – А кому известно? Он что, пропал?
   И тут водитель все-таки повернулся к ней. Хотя их разделяло не меньше десяти метров, Полина готова была поклясться, что в его глазах светилось злорадство.
   – Может быть, и пропал. Но я предполагаю, что он сбежал.
   – Сбежал. Сбежал-сбежал-сбежал! Сбежа-а-ал?! – бормотала Полина на разные лады, доставая вещи из чемодана. Чемодан, раскрыв пасть, покорно слушал.
   «Им с Доктором это неизвестно! Ха!»
   Полина выпрямилась, обличительно вытянула вперед руку и произнесла краткий, но выразительный монолог. Суть его сводилась к тому, что нельзя доводить экономов и экономок до такого состояния, чтобы они сбегали от работодателей.
   Но потом ее осенила новая мысль.
   – Может, он просто пугает меня? – спросила она у чемодана. – Хочет, чтобы я побыстрее убралась отсюда? Ну уж нет, не получится. Я не сбегу и не пропаду.
   Полина повесила пальто в шкаф, разложила свитера, выставила в ванной скляночки с кремами. Оторопь, вызванная словами Василия, понемногу растворялась в хлопотах.
   «Нужно потихоньку обживать это место. Пока все непривычно, но это пройдет со временем. Главное – вести себя уверенно».