Михалкова Елена. Кто убийца, миссис Норидж?

   – Что рекомендовали бы?
   Миссис Норидж вскинула на него серые глаза.
   – Сменить код на замке в вашу оружейную комнату, сэр.
   Несколько секунд Эдвард удивленно смотрел на нее, а потом расхохотался. Гувернантка, ничуть не обиженная, невозмутимо ждала, пока он закончит смеяться.
   Эдвард вытер слезы, выступившие на глазах:
   – Извините, миссис Норидж. Мне просто показалась очень забавной связь между пересоленным бифштексом и моими ружьями.
   – Однако она есть, сэр.
   – И в чем же она заключается?
   Миссис Норидж покачала головой:
   – Простите, я пока не могу сказать этого. Но мой долг – предупредить вас о возможной опасности.
   Мистер Кендел снисходительно улыбнулся, глядя на нее.
   – Вы прислушаетесь к моему совету? – прямо спросила миссис Норидж.
   – Простите, боюсь, что нет.
   – Отчего же?
   Эдвард помолчал, по-прежнему улыбаясь, снял очки и повертел их в пальцах.
   – Миссис Норидж, помните наш первый разговор? Вы рассказывали о принципах?
   – Разумеется, сэр.
   – Вы сказали, у вас их восемь. Но перечислили всего четыре. Нельзя ли услышать про остальные?
   – Конечно. Пятый принцип – помнить о том, что ленивый работает вдвое больше. Шестой – если не можешь принять решение, ложись спать. Седьмой – коровам, детям и собакам нужно уделять поровну внимания…
   Ее прервал раскатистый хохот Эдварда.
   На этот раз миссис Норидж пришлось ждать дольше, пока мистер Кендел успокоится.
   – Коровам… собакам… – с трудом выговорил он сквозь смех, – и детям… Поровну! Ох, миссис Норидж! А что делать тем несчастным, у которых нет коров?
   Эмма явно собиралась ответить, но Эдвард замахал руками:
   – Нет-нет, умоляю вас! Это был риторический вопрос. Вы меня до разрыва сердца доведете своими принципами и рекомендациями. Не обижайтесь на меня, миссис Норидж, но…
   Он пытался подобрать слова, и гувернантка пришла ему на помощь:
   – Но мои советы кажутся вам не заслуживающими внимания.
   – Нет-нет! Скорее, странными. Поймите меня правильно! Я не разделяю ваших… м-м-м… своеобразных принципов и не могу разделять ваших опасений.
   Миссис Норидж поднялась.
   – Что ж, я поняла вас, мистер Кендел. Благодарю за уделенное время.
 
   За ужином все шло как обычно. Но чуткое ухо миссис Норидж резали нотки фальши в чьем-то голосе. Неуловимый флер тревоги сгущался над беззаботными внешне людьми.
   Впрочем, был ли кто-то из них и впрямь беззаботен?
   Мистер Эдвард не сводил глаз с брата, опасаясь, не скажет ли тот мисс Уокер что-нибудь, что отвратит ее невинную душу от такого негодяя. Словно заботливая дуэнья, Эдвард готов был в любую минуту исправить промах Дэвида.
   Сам же Дэвид шутил и смеялся, но глаза его оставались серьезными. Он теребил сигару, не замечая, что табак сыплется ему на колени. Что-то тяготило младшего Кендела, но он тщательно скрывал это от всех.
   Мисс Уокер, как и ее брат, играла роль восхищенной слушательницы. Ей, похоже, было все равно, кому внимать – лицо ее выражало одинаковый восторг независимо от того, велась ли беседа о музыке или о разведении свиней. Священник кивал, и улыбка не покидала его бледное узкое лицо, держась на губах, точно приклеенная. Мистер Уокер настолько привык к ней, что даже когда все дружно начали выражать соболезнования тетушке Полли по поводу пропажи ее любимой собаки, он не перестал улыбаться.
   – О, я уверена, Гастон вернется, – решительно заявила тетушка. – Его маленькое любящее сердечко просто разорвется вдали от меня.
   Миссис Норидж вспомнила, как бульдога насильно кормили целыми днями, и подумала, что если бы он остался, то мог бы разорваться его маленький любящий желудок.
   – Мисс Парсонс, мы завтра поищем его, – пообещала Люси.
   – Разумеется, поищете, – ворчливо отозвалась пожилая леди. – Неужели я буду сама с больной ногой бегать по всей округе!
   «Люси Кендел – вот кто спокоен, – подумала миссис Норидж. – Даже постоянные придирки тетушки Полли не слишком задевают ее».
   Не подозрительна ли подобная безмятежность чувствительной Люси?
   Миссис Норидж решительно встала. Определенно, ей нужно на время выкинуть все это из головы, или она начнет подозревать даже сбежавшего бульдога Гастона.
 
   Эдварду Кенделу ночью не спалось. Он ворочался, вставал, читал, разбирал деловые бумаги – словом, проделывал все те действия, которые в другое время непременно усыпили бы его.
   Но сон все равно не шел. Неясная тревога снедала Эдварда, и хуже всего было то, что определить ее источник он не мог.
   Проще всего было решить, что причина в Дэвиде – в Дэвиде, который выводил его из себя подчеркнутым послушанием даже больше, чем насмешками. За насмешками Эдвард видел привычного младшего брата – безалаберного, ленивого, подвергающего осмеянию все то, что ценил в жизни сам Эдвард. Но за Дэвидом послушным, за Дэвидом кротким скрывался неизвестный ему человек, и на что он способен, старший брат не знал.
   Он снова лег в кровать, твердо решив на этот раз не поддаваться тревожным мыслям. И это ему почти удалось. Но, уже погрузившись в сон, Эдвард самым краешком сознания вдруг уловил, что было причиной его беспокойства.
   Странное поведение миссис Норидж.
   Он произнес это в полудреме и вдруг проснулся. Проснулся окончательно, без малейшей надежды заснуть вновь, словно его окатили холодной водой.
   Гувернантка! Ее смехотворное, нелепое предложение о смене шифра! Вот что не давало ему покоя. Эта донельзя странная теория о связи между пересоленным обедом, пропавшими птицами и кражей! Какая великолепная, образцовая глупость! Но именно из-за нее он мучился уже два часа.
   Эдвард Кендел не на шутку рассердился. Завтра же, твердил он себе, расхаживая по комнате, завтра же он поговорит с ней всерьез и объяснит, что нельзя… что она не должна… что эти ее дурацкие принципы должны оставаться при ней!
   В своем воображении Эдвард Кендел призвал миссис Норидж к благоразумию. Заложив палец за борт жилетки, он произнес целую речь. В ней он порицал чудачество и высмеивал странности. «Эксцентричность, – восклицал мистер Кендел, – не имеет права на существование в наше время прогресса и торжества здравомыслия!»
   Когда он закончил свою пламенную тираду, а воображаемая миссис Норидж раскаялась и устыдилась, мистер Эдвард вытер пот со лба, точно оратор, произнесший лучшую в своей жизни речь, и рухнул бессильно в кресло.
   Именно тогда зазвенела сигнализация.
   Вдохновленный успехом своего выступления, мистер Кендел не сразу понял, что это такое. Мысленно он все еще аплодировал самому себе и принимал извинения от гувернантки. Но в конце концов настойчивый звон достиг его мыслей.
   Эдвард поменялся в лице. Он вскочил и бросился в коридор, по которому уже бежал на удивление бодрый мистер Уокер.
   – Где это звенит? – крикнул священник.
   – В оружейной! Скорее, скорее!
   Пыхтя и толкаясь, мужчины добежали до кабинета. Эдвард распахнул дверь и сразу увидел, что свет включен, а комната открыта. Ружейные стволы тускло поблескивали в глубине шкафов.
   – Кража! – выдохнул он. – Черт возьми…
   За его спиной возникла перепуганная Люси, из-за которой выглядывала сонная Дороти.
   – Господи, Эдвард! Да выключи же ты этот звон!
   Когда сигнализация смолкла, все вздохнули спокойнее.
   – Что случилось, дорогой?
   – Ты не видишь? Нас обокрали!
   – Что пропало? – деловито проскрипели сзади.
   Все обернулись и увидели тетушку Полли в халате и с лампой в руке. В глазах ее светилось жадное любопытство.
   – Ох, тетушка, только не сейчас! – умоляюще воскликнул Эдвард. – Я еще не знаю, что украли.
   – Так посмотри! Ты медлителен, как улитка.
   Эдвард хотел уже ответить язвительно, но спохватился, что он и в самом деле должен сперва оценить размер ущерба. С колотящимся сердцем вошел он в оружейную и огляделся.
   Шкафы раскрыты, ящики под ними выдвинуты, некоторые опрокинуты. Но, кажется…
   – Кажется, ни одного ружья не исчезло! – неуверенным от радости голосом объявил Эдвард. – Постойте-ка… В самом деле!
   – Так что же, все цело? – разочарованно осведомилась тетушка.
   – Представьте себе! Должно быть, преступника спугнула сигнализация! Вот что значит не поскупиться на кодовый замок!
   Эдвард просиял. Несколько мгновений он чувствовал себя так, будто схватил вора собственными руками.
   Но затем тень догадки омрачила его лицо.
   – Послушайте, он может быть неподалеку! В саду!
   Все бросились к окнам.
   – Я вижу какую-то фигуру, – несмело сообщил Персиваль Уокер. – Вот там, за вязом.
   – И я вижу, – воскликнула Дороти.
   Все бросились в коридор, затем по лестнице, и внизу налетели на Дэвида. Тот был одет и с видом крайнего удивления наблюдал за суматохой.
   Эдварда что-то царапнуло при виде брата, но в спешке он не отдал себе отчета в том, что именно – лишь бросил на бегу, что они видели вора, и устремился в сад.
   Но злоумышленник, кем бы он ни был, опередил их. Обитатели поместья успели рассмотреть только фигуру, тяжело бегущую к лесу и скрывшуюся среди деревьев. Сгоряча кто-то предложил натравить на него собак, но все вспомнили, что из собак в доме имелся только бульдог тетушки Полли, да и тот пропал.
   – Завтра вызовем полицию, пусть они ловят мерзавца, – сказал Эдвард, когда все вернулись в дом.
   Люси подошла к нему.
   – Слава богу, что все обошлось, дорогой.
   – В самом деле, – поддержал Дэвид. – Выходит, та статья в газете все-таки имела под собой основания.
   Эдвард рассеянно взглянул на него, поглощенный обдумыванием нового кода, и вдруг понял, что его насторожило.
   – А почему ты одет? – удивленно спросил он.
   Дэвид пожал плечами:
   – Я выходил прогуляться.
   – И никого не видел?
   Младший брат покачал головой с самым беззаботным видом.
   Эдвард помолчал.
   – Ты же не любишь гулять, Дэвид, – нехотя сказал он наконец. – Даже днем.
   Тот улыбнулся ему лукаво, как мальчишка:
   – Люди меняются, дорогой брат. Вот и я изменился. Ты сам этого хотел!
   Он подмигнул.
   – Спокойной ночи, Эдвард. Спокойной ночи, Люси. Мистер Уокер, мисс Уокер, тетушка Полли… О, и миссис Норидж!
   На это восклицание Эдвард резко обернулся.
   Гувернантка стояла в дверях, полностью одетая.
   – Если вы тоже скажете, что гуляли ночью, я вам не поверю, – тусклым голосом проговорил Эдвард.
   На лице миссис Норидж отразилось легкое негодование.
   – О, нет, сэр! Я – ночью? Боже упаси. Я только ждала, когда что-нибудь случится, и хотела быть готовой на этот случай.
   – Мы спугнули вора. Вернее, не мы, а сигнализация.
   – В самом деле, сэр?
   Этот вопрос был задан почти безразличным тоном. Его вполне можно было счесть обычным проявлением интереса. Но мистер Кендел отчего-то почувствовал себя значительно хуже, чем за секунду до этого.
   – У вас есть сомнения? – резко спросил он.
   Гувернантка помолчала.
   – Сколько времени проходит между взломом двери и включением сигнализации? – наконец спросила она.
   – Если дверь взломали, то ни секунды!
   – А если ее открыли, зная код?
   В комнате воцарилось молчание. Все взгляды обратились на Эдварда.
   – В этом случае, – начал он, – она включится, если не будет нажата специальная кнопка в одном из шкафов с ружьями.
   – Благодарю вас, мистер Кендел, – вежливо сказала гувернантка. – Если я вам не нужна, разрешите удалиться?
   – Да-да, конечно. Нет, постойте! Сегодня вы сказали, что…
   Миссис Норидж пронзительно взглянула на него, и он осекся. Несколько мгновений ее взгляд сверлил его так, что Эдвард чуть не прикусил язык. Но когда к ним обернулся Дэвид, миссис Норидж уже стояла с выражением крайнего почтения на лице.
   – Разве я что-то сказала, сэр?…
   – Простите, я ошибся. Вы свободны.
   Провожая ее взглядом, мистер Кендел подумал о том, что миссис Норидж знает гораздо больше, чем говорит. И она явно не желает, чтобы об этом догадывался кто-то, кроме него.
   «Но обед? – мысленно воскликнул он. – При чем здесь пересоленный обед?»
 
   На следующее утро священник, войдя в гостиную, увидел в кресле черную фигуру и подпрыгнул от ужаса.
   – Доброе утро, мистер Уокер, – приветствовала его гувернантка.
   – О, миссис Норидж! Вы меня ужасно перепугали. Что вас сюда привело в такую рань?
   Миссис Норидж указала на газету.
   – Я изучала последние новости.
   – Но это не последние. У вас ведь тот самый номер, где была статья о кражах?
   – Именно так, – подтвердила миссис Норидж. – И при желании здесь можно найти много интересного.
   Персиваль слегка порозовел и отодвинулся на шаг назад, чтобы тень от шторы закрывала его лицо.
   – А вы отчего поднялись так рано? – любезно спросила миссис Норидж, наблюдая за ним.
   – Мне не спалось, – пробормотал священник.
   – И вы решили провести утро в гостиной, – кивнула она. – Понимаю. Шесть утра, рассвет…
   – Я надеялся почитать свежую прессу, – промямлил совсем покрасневший Персиваль Уокер.
   – Боюсь, свежей пока нет. Может быть, удовольствуетесь этой?
   Она с невинным видом протянула ему газету. Священник отскочил с таким видом, будто ему предложили дохлую крысу.
   – Что ж, если вы отказываетесь, я, пожалуй, изучу ее внимательнее. До встречи, мистер Уокер.
   И миссис Норидж удалилась, сжимая под мышкой газету.
   Персиваль проводил ее затравленным взглядом.
   А гувернантка поднялась в библиотеку и провела там три часа, проглядывая книги о ружьях. Эдвард Кендел в свое время подошел к сбору коллекции основательно и приобрел разнообразные исследования и монографии об оружии.
   Сам он вряд ли прочел и десятую часть этих солидных трудов. Но миссис Норидж изучила их, как студент перед экзаменом: быстро и тщательно.
   К концу трехчасовой работы перед ней лежали два листа, исписанные мелким, очень ровным почерком. Эдвард, проходивший мимо, заглянул в библиотеку и изумился:
   – Миссис Норидж! Что вы здесь делаете?
   Гувернантка потерла переносицу.
   – Читаю ваши книги, сэр. Когда-то вы дали мне на это разрешение. Надеюсь, оно в силе?
   – Разумеется. Нашли что-то интересное?
   – Безусловно. К примеру, я узнала, что человек, сделавший ваше японское ружье, – мастер Хаякава, оружейник самого императора. Незадолго до смерти он попал в опалу, оставил двор и скрылся ото всех в маленьком домике в горах. На протяжении года он работал над ружьями и успел сделать пять штук. Одно из них попало к вам. А затем мастер умер. Печально, что дом после смерти хозяина подвергся разграблению. Пропало абсолютно все. Вот здесь написано, – миссис Норидж постучала по увесистому тому, – что украли даже ставни. Таков был конец оружейника, на протяжении многих лет приближенного к самому великому человеку в своей стране, видевшего интриги, закаты старинных родов и рождение новых.
   – Это трагичная история, – согласился Эдвард, – но, боюсь, она не делает ружья ни на фунт дороже. Я купил свое у старого собирателя, который торгует разнообразным барахлом. Время от времени у него попадаются стоящие вещи, и одну такую я и приобрел. Но, видите ли, миссис Норидж, с технической точки зрения это оружие довольно посредственное. Оно очень красивое, однако его внешний вид может ввести в заблуждение лишь неискушенного человека. Это один из самых недорогих стволов в моей коллекции. Любой специалист вам может это подтвердить.
   Миссис Норидж достала из-под стопки книг газету и протянула Эдварду Кенделу.
   – Прошу вас, взгляните на список тех, кто был обокраден. И скажите мне, сэр, верно ли, что как минимум двое из них – владельцы ружей, сделанных мастером Хаякавой в последний год его жизни?
   Удивленный Эдвард развернул номер и пробежал глазами статью.
   – Бог ты мой! Вы совершенно правы. Но как вы догадались?
   – Это явственно следовало из того, что сигнализация сработала не от взлома, – туманно ответила миссис Норидж.
   Взглянув на вытянувшееся лицо Эдварда Кендела, она сжалилась:
   – Сэр, у вора было достаточно времени, чтобы обыскать всю оружейную. Он знал код. Сигнализация сработала лишь тогда, когда он открыл последний шкаф.
   – И что это значит?
   – Боюсь, это не вы вспугнули его. Он ушел сам. Если бы я была азартна, то могла бы держать пари, что у других коллекционеров тоже ничего не пропало.
   Она склонилась над книгой, и мистер Эдвард понял, что больше ничего не услышит.
   В дверях он обернулся и с удивившей его самого робостью проговорил:
   – Миссис Норидж, вы подозреваете кого-то из тех, кто сейчас живет в доме?
   Она подняла на него серые глаза.
   – Я знаю это наверняка.
   – У меня есть одно крайне тягостное подозрение… – начал он.
   Но гувернантка покачала головой:
   – Простите. Я пока не готова ни подтвердить, ни опровергнуть ваши соображения.
   Внезапно мистера Кендела молнией пронзила догадка.
   – Нам стоит ждать следующей попытки кражи?
   Миссис Норидж молчаливым кивком подтвердила его предположение.
   – Но что же делать? – мистер Кендел растерялся, что случалось с ним нечасто. – Я могу наводнить дом полицией…
   – Тогда вы ничего не узнаете. Преступник тихо исчезнет, чтобы ждать более удобного случая.
   – Что же, вести себя как ни в чем не бывало?
   – Это единственный шанс поймать его, сэр. Поверьте мне.
   Еще вчера предложение поверить миссис Норидж, этой чопорной гувернантке, странной особе, съедающей по утрам яблоко, на ночь выпивающей стакан молока и считающей, что детям, коровам и собакам нужно уделять поровну внимания, вызвало бы у мистера Кендела искренний смех.
   Но только не сегодня. Она предупредила его о попытке взлома, он не прислушался, и это доставило ему несколько очень неприятных минут. Помня об этом, мистер Кендел покорно кивнул, словно отдаваясь на волю провидения и миссис Норидж.
   Но напоследок все-таки не удержался:
   – Неужели я ничего не могу сделать? Ничего полезного?
   – Можете, сэр, – сказала гувернантка. – Не сочтите за дерзость, но для всех будет очень полезно, если вы извинитесь перед своим сыном.
   Эдвард Кендел побагровел, быстро вышел и закрыл за собой дверь, чтобы не наговорить лишнего. Как и предположила миссис Норидж, предложение извиниться перед одиннадцатилетним мальчишкой он счел за дерзость.
   Идя в столовую, Эдвард весь кипел.
   – Просить прощения! Мне! У Нормана! Что она вообразила себе?! Нет, это неслыханно! Эдвард Кендел никогда не будет извиняться, даже если неправ! Вот какой у меня принцип!
   Эдвард распахнул дверь и первое, что бросилось ему в глаза, было заплаканное, несчастное лицо сына.
   К чести мистера Кендела следует сказать, что он не колебался ни секунды.
   – Дружочек, прости меня, – неловко сказал он, выбросив из головы все свои принципы. – Мы найдем с тобой другое гнездышко, обещаю.
 
   Когда Дэвид Кендел вернулся с прогулки, дом был наполнен стуком и скрежетом. Оглядевшись, Дэвид нахмурился и отправился на поиски брата.
   Он нашел его в оружейной.
   – Что происходит? – громко спросил Дэвид, остановившись в дверном проеме и словно не решаясь пройти дальше.
   – А, это ты! – обернулся Эдвард. – Ничего особенного. Я меняю замки.
   – Зачем?
   – Чтобы никто больше не взломал их. – Эдвард казался искренне удивленным его вопросом.
   Дэвид пригляделся к нему, и то, что он увидел в лице брата, ему не понравилось.
   – Ты что-то скрываешь от меня, – неуверенно сказал он.
   – Разве? А может, это ты что-то скрываешь от меня?
   Эдвард отложил ружье и шагнул к брату, глядя исподлобья, как буйвол.
   Переход от напускного равнодушия к нападению оказался для Дэвида неожиданным. Он попятился.
   – О чем ты говоришь?
   – Ты знаешь человека, который сбежал в лес? Того, который отирался под окнами моего кабинета?
   – Откуда бы мне знать его?
   – Прекрати увиливать! – резко выкрикнул Эдвард. – Знаешь или нет?
   Дэвид замолчал. Даже сквозь загар было видно, что лицо его побледнело.
   Эдвард с минуту смотрел на него, затем горько усмехнулся.
   – Ты отличный обманщик, мой милый, но только если подготовишься как следует. Уходи.
   – Как только дашь мне мои деньги, – оскалился Дэвид.
   Эдвард хотел ответить грубостью, но в эту секунду в комнату заглянула его жена.
   Чутья и такта у Люси Кендел хватало на двоих. Она тотчас поняла, что между братьями случилась ссора, и попыталась сгладить ее.
   – Завтра вечером будет небольшой прием, – с улыбкой сказала она Дэвиду. – Я хочу придумать короткие розыгрыши и игры. Может быть, живые картины? Я могу рассчитывать на вашу помощь?
   – Не уверен, – ухмыльнулся тот. – Похоже, Эдвард собирается выставить меня из дома раньше срока.
   – Что? Эдвард, это правда?
   Мистер Кендел с силой захлопнул дверцу шкафа и обернулся к ним. Видно было, что он с трудом сдерживает гнев.
   – Нет, если Дэвид будет прилично себя вести.
   – То есть схватить мисс Треску и тащить ее под венец? Не дождешься!
   – Дождусь, – пообещал Эдвард, и уверенность, прозвучавшая в его голосе, заставила младшего брата вздрогнуть.
   Дэвид сжал кулаки, и несколько мгновений Люси с ужасом думала, что он бросится на ее мужа. Но ему удалось овладеть собой. Он облизнул губы и вкрадчиво попросил:
   – Дай мне денег. Хотя бы на полгода.
   – И что ты сделаешь с ними? Снова проиграешь? Спустишь на женщин? Или это очередной прожект, в который все утечет, как в дыру?
   – Это не твое дело!
   Но Эдвард недобро усмехнулся.
   – На этот раз мое. Ты зашел слишком далеко, мой дорогой. Думаешь, если я содержал тебя все эти годы, то теперь не смогу отказать?
   – Отдай мои деньги! – звенящим от ярости голосом крикнул Дэвид.
   Люси вскрикнула от испуга и зажала рот рукой. На миг перед ней промелькнуло лицо человека, которого она не знала, а вместо шаловливого, так и не повзрослевшего мальчишки открылся взрослый мужчина – взбешенный, загнанный в угол.
   – Не смей повышать голос в присутствии моей жены, – процедил Эдвард.
   Несколько секунд обстановка в комнате была накалена до предела. Казалось, еще чуть-чуть – и ружья сами начнут стрелять.
   Но Люси не дала их стычке перейти во что-то большее. Она перевела дыхание и сказала извиняющимся тоном:
   – Мы все взволнованы вчерашними событиями и немного нервничаем. Но ведь ничего страшного не случилось, правда?
   После недолгого молчания Эдвард угрюмо подтвердил:
   – Не случилось. Но если случится хоть что-то – ты слышишь, Дэвид? – хоть что-то, что меня рассердит, считай, что с этого дня я разрываю нашу договоренность. Ты не можешь уехать сейчас, до приема – пойдут пересуды, а я этого не желаю. Но будь любезен вести себя так, чтобы у меня не было ни одного повода упрекнуть тебя.
   – Ни одного повода, – эхом отозвался Дэвид и вышел.
   Едва дверь за ним закрылась, Люси обрушилась на мужа:
   – Эдвард! Как ты можешь так обращаться с братом? Ты понимаешь, что унижаешь его?
   Обычно ее увещевания действовали на супруга. Но теперь даже тени раскаяния не появилось на его лице.
   – Знаешь, кто умел вскрывать все замки в нашем доме? – угрюмо спросил он. – Дэвид! У него золотые руки. Мог бы стать первоклассным взломщиком.
   – К чему ты клонишь?
   – А ты не догадываешься?
   Люси всплеснула руками:
   – Эдвард, зачем Дэвиду могут быть нужны твои ружья? Что бы он стал с ними делать? Спрятал под подушку?
   – Он бы выбросил их из окна, где их подобрал бы его сообщник, – отрезал Эдвард. – Мы видели его, помнишь? Он удирал так, словно ждал пули в спину. Не худшая мысль, кстати!
   – Эдвард, что ты такое говоришь!
   – Люси, ему постоянно нужны деньги. Я обнаружил, что больше всего пострадал шкаф, где висело японское ружье. Неосведомленный человек мог бы счесть его самым дорогим в моей коллекции. А Дэвид, как ты помнишь, никогда не интересовался оружием.
   – У тебя нет доказательств, – решительно сказала Люси. – И пока их нет, ты не смеешь обвинять брата.
   – Верно, доказательств нет, – с пугающей вкрадчивостью согласился Эдвард. – Но, возможно, они у меня скоро будут.
 
   …К вечеру следующего дня начали съезжаться гости. Кенделов любили в округе. У Эдварда, несмотря на вспыльчивый характер, было много друзей, и, встречая их, он на время забыл о домашних распрях.
   Забыл о них и Дэвид – или делал вид, что забыл.
   Персиваль Уокер тихо скользил среди гостей, почтительно раскланиваясь, но явно чувствуя себя не в своей тарелке. Наткнувшись на миссис Норидж, он поспешно ретировался в дальний угол и укрылся за пальмой.
   В это самое время Дэвид Кендел сбежал с лестницы и подошел к двери. Он выбрал момент, когда Эдварда не было в холле, и явно собирался исчезнуть до его возвращения.
   Ему помешала тетушка Полли. Дэвид застал ее за таким странным занятием, что застыл в изумлении.
   – Расточительство! – гневно бормотала пожилая леди, обрывая листочки фикусу, много лет благоденствовавшему в кадке на окне. – Выкинутые деньги!
   – Тетушка Полли! – окликнул Дэвид, придя в себя. – Что вы делаете?!
   Она обернулась.
   – В Индии меня научили таким образом избавляться от гнева, – пояснила мисс Парсонс, ничуть не смутившись. – Отвратительная страна, должна сказать. Гнусные люди, ужасная еда. Джунгли омерзительны, слоны воняют. Океан шумит так, словно у кого-то бурчит в брюхе.
   Дэвид с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться.
   – Но вы провели там шесть лет! – напомнил он.
   – И каждый день негодовала.