Михайличенко Елизавета. Трое в одном морге, не считая собаки

   - Жениться тебе надо. Ради дочки.
   - С меня хватит! Заказ выполню и няню найму. Приятную во всех отношениях.
   Но меня уже занесло.
   - Ты что, так сильно ее любил, или наоборот?
   Вова прикрыл глаза и выдавил:
   - Понимаешь... я не могу примириться с этой потерей. Я только сейчас понял, что она для меня значила. Она во мне видела прежде всего личность. Ей было интересно не как у меня с женой...,- он закрыл лицо руками.- Я был женат, когда мы познакомились. Короче, тебе этого не понять... А я теперь не семьянин, а клиент массажных кабинетов.
   - У тебя дочка,- напомнил я.
   - Тем более,- убежденно сказал он.
   Монолог о Марише меня покоробил. Кто-то мне все это уже говорил про нее, в том же торжественном штиле. И этот кто-то был я сам. И я впервые подумал, что в бабьей банальности: "Все мужики одинаковы" есть большая доля истины. Чтобы сменить тему, я зацепился за массажный кабинет - Кира Бойко меня еще интересовала:
   - Ты уже в кабинетах был?
   - Я же говорю - заказ сдам, найму няню и пойду в бордель. Абсорбироваться.
   Даже обСАБРироваться. А пока валюты нет.
   - У меня есть,- зачем-то признался я.
   Я был пьян и меня одолело нездоровое любопытство - действительно ли он пойдет в бордель через несколько дней после смерти любимой жены.
   - Пью и гуляю только на свои,- пошел он на попятный.
   - Считай, что занял - до сдачи заказа. Любовь в кредит - это нормально.
   Обсабрироваться надо именно в кредит.
   - Дочку некуда!- огрызнулся он.
   - Завезем ко мне,- предложил я.
   - Пошли!
   Пока Вова на лестнице пытался завязать шнурки, я держал Номи и тупо смотрел на бесконечные "вавы" на двери. И спросил:
   - Что это?
   - Это я, Вова Вувос. Сам себе частокол.
   ПРЕДМЕСТКОМА МАССАЖНОГО КАБИНЕТА
   Номи хныкала. На полдороге к моему дому мы зашли в ближайший подъезд.
   Через пару минут к нам приблизилась Ленка. Я окликнул ее, познакомил с Вовой, и, пока она обретала дар речи, вручил ей Номи с напутствием:
   - Любишь кататься, люби и саночки возить!
   После чего мы двинулись строевым маршем в ближайшее заведение. И тут же, наконец, поняли почему в Израиле военные не печатают шаг. Со страшной силой Вова вляпался в собачье дерьмо. И, судя по его аллергической реакции, не в первый раз. Мы тут же решили следующую нашу встречу посвятить разбору со сладкоголосым соловьем из "Голоса Израиля", который заливал на Союз, что в здесь собак выгуливают не иначе, как с пакетиком и специальными совком и метелочкой.
   - Понимаешь,- сокрушался Вова.- Я Кинга из-за этого предал! Не мог себя представить с пакетиком, совком и метелочкой. Но это убеждало больше всего остального. Я прельстился красотой еврейского общежития и плюнул на Штаты...
   По дороге мы решили подкрепиться и купили длинную французскую булку. Но она не пошла. Так, помахивая этим длинным багетом, я и прибыл к заветному входу. И услышал до боли знакомый голос:
   - Барух аба[36], ментяра! Ну и "демократизатор" у тебя! Прямо новейшая французская модель... или это у тебя протез?
   Я очумело смотрел, как трясся передо мной в пошлом смехе легкий на помине
   Жека, которому логичнее было бы быть где-то градусов на 30-40 севрнее.
   - Тебе, наверное, нельзя дать ему в рыло?- завелся Вувос.- Так ты скажи...
   Жека резко оборвал смех и предупредил:
   - Очень не советую начинать интифаду на контолируемых мной территориях.
   Наша служба поддержания порядка действует решительно.
   Казалось, что Жека так и не вышел из-под кайфа со времени нашей последней встречи. Впрочем, что-то в нем слегка изменилось - его обычная веселая злость перешла в, скажем, злое веселье.
   - Кто это такой?- Вова явно не любил не владеть обстановкой.
   - Он из очень ограниченного,- я постучал по лбу,- контингента советских войск в Афганистане. Шланг батальона. Наркоман. Уголовник. Клоун.
   Жека оскаблился и представил Вове меня:
   - Бывший студент. Бывший мент. Экзамены он сдавал хреново, а своих боевых товарищей сдавал ништяк...
   Вувос поскучнел и спросил меня:
   - Слушай, а может вы в следующий раз разберетесь?
   Жека великодушно махнул рукой:
   - Ладно. Вольно. Я зла не помню. Скажите девочкам, что от меня, они вас обслужат, как настоящих. А то они со своими присачковывают.
   - А ты чего, секретарь парткома?- спросил Вувос.
   - Не, скорее председатедь месткома,- доброжелательно объяснил Жека.Слежу, чтобы соблюдались права нелегально трудящихся.
   - И много членов в этой твоей профорганизации?- нарочито небрежно спросил я.
   - Один,- сообщил Жека и заклекотал в восторге от самого себя.
   - Слушай,- попросил Вова.- Давай что-нибудь делать. Или туда пошли, или отсюда.
   Вдруг Жека задумался:
   - А я ведь вас так не пущу. Знаю я вас, олим. Покажите сначала деньги. А еще лучше - заплатите мне вперед.
   Вувос помотал головой и уставился на Жеку:
   - Не-е, ты не в моем вкусе.
   Алкогольный юмор Вовы оказался как раз на Жекином уровне, и тот с удовольствием поклекотал. Затем сел на корточки у стены, закурил и произнес:
   - Понял! Денег у вас нет. Работу здесь ищете? Хорошо, мне нужен вышибала - ты наглый, ты подойдешь. А ты, мент, будешь отмывать полы. Пять шекелей в час, плюс один за звание. Итого шесть. Бесэдэр?
   - Нет,- сказал я смиренно.- Мне женщина нужна. Кира Бойко. Вот деньги, видишь?
   Жека доверчиво протянул руку:
   - Давай. Второй этаж налево, третья дверь.
   Я спрятал кровные шекели в карман и потянул Вову к двери, но тот упирался.
   - Ну и не надо,- лениво сказал Жека.- Все равно ее сейчас на месте нет.
   - Как это нет?!- я почувствовал себя, как в ГУМе, когда перед носом кончился товар.- А где она?!
   - Пошли отсюда,- сказал Вова, но теперь уперся я.
   Жека долго смотрел на меня, похихикивая, наконец снизошел:
   - Она в командировке. А у тебя хороший вкус. Только теперь она не Кира. А Линда. Артистический псевдоним, понял? А откуда у тебя лишние деньги? Ты же ничего не умеешь делать такого, за что в этой стране лишние деньги дают. Старух трахаешь, что ли?
   И тут за меня неожиданно оскорбился Вувос:
   - Как разговариваешь с израильским полицейским, скотина?!
   "Сам ты скотина,- грустно подумал я.- Испортил мне всю игру. Фиг он теперь расколется."
   Жека присвистнул и даже приподнялся, но потом отмахнулся:
   - Не мети пургу. Нехорошо, парень, ватика[37] обманывать. Наших ментов в их ментуру не берут. Вернее, теперь уже их ментов - в нашу.
   - Ладно,- оборвал я,- куда вы Линду командировали?
   Жека пожал плечами:
   - Да далеко.
   - Это что ж такое!- сокрушался Вова, тяжело глядя на Жеку.- Везде собачье дерьмо.
   - В Эйлат или на север?- настаивал я.- Куда далеко?
   Мимо нас прошли веселые, беззаботные, англоязычные. Мы втроем проводили их завистливыми взглядами.
   - Отвали!- ответил Жека.- Если ты мент, то предъяви ксиву, и поговорим официально, на государственном языке - хоть на иврите, хоть на арабском. И это было бы даже неплохо - нам свои люди в миштаре во как нужны! Местные слишком дорого обходятся. А тебя по дешевке купить можно...
   Я вытащил удостоверение и ткнул ему в вытянувшуюся морду.
   - Бога нет!- сказал Жека.- Какая у вас, ментов, транснациональная мафия!..
   Что ты хочешь?
   - Киру Бойко.
   Жека облизнул тонкие капризные губы:
   - Нет ее в Израиле сейчас, товарищ.
   - Где она?
   - Далеко она.
   - Точнее?
   - Очень далеко.
   Вувос затейливо выматерился. Я подошел к Жеке, присел рядом и внятно сказал:
   - Страна, город, адрес.
   - Ты просишь невозможное!- взвыл Жека.- И все равно зря! Никакой тебе адрес не поможет, потому что там и с адресом не достать! Ты пойми, она так далеко, что дальше не бывает.
   Вовина матерная конструкция материализовалась и обрушилась через мое плечо на Жекину челюсть.
   - Прекрати!- заорал я.
   - Козел!- проорал мне в ответ Вова.
   Жека покорно сполз на асфальт и, кажется, собирался отключиться. Я поднял его "за грудки" и встряхнул:
   - Где?! Где далеко? В Америке?
   - Дальше!- ненавидяще прохрипел он.
   - В Австралии?
   - Еще дальше!- Жека отвечал, как посылал туда меня.
   - Оба козлы!- сумрачно сообщил Вувос и ушел.
   - Сейчас тебе будет еще хуже, чем у тебя с географией,- честно сказал я Жеке.- Дальше Австралии уже не бывает. Там уже вечные льды и пингвины.
   Жека неожиданно хихикнул:
   - Дурак ты! Оле! Разве на Ближнем Востоке расстояние в километрах меряют? Если в километрах, то Америка дальше, чем Совок. А достанешь ты ее в Совке?
   - Она не в Совке,- сказал я.
   - Не в Совке,- согласился Жека.- Еще дальше.
   Мое лицо стало достаточно красноречивым.
   - Ну ты меня запарил! В Саудовской Аравии она!- вздохнул Жека.- Но я тебе этого не говорил, учти! Мы ее в аренду сдали. Принцу одному в гарем... Не смотри на меня так!- заорал он.- Я не вру! Ты же ни хрена тут не знаешь, это обычные дела! У них нефтедоллары, у нас - белые женщины... Не смотри так, говорю! Она сама захотела, никто ее не заставлял!
   Я молчал.
   - Отпусти!!! Она скоро вернется!.. Она не могла тебе ничего сказать! Дала подписку о неразглашении!
   "Спокойно,- сказал я себе,- это слишком безумно, чтобы быть полной ложью...
   Я же ничего тут не знаю..."
   Я отпустил Жеку и, улыбаясь, спросил:
   - Как она туда попала, сынок?
   - Как все,- улыбнулся он мне в ответ.- Через Иорданию. Знаток географии, а спрашиваешь.
   Я попытался представить красивую женщину, походкой манекенщицы топающую по барханам. Нет, моего алкогольного опьянения для такого миража не хватало. Требовалось наркотическое.
   - Через границу ты ее провожал?- понимающе спросил я.
   - Что я, дурак?- обиделся Жека.- У меня свой бизнес, мне чужого не надо. Там своя эстафета... Что ты так на меня смотришь? Ведь даже террористы оттуда проходят. А отсюда - туда, вообще делать нечего! С полным комфортом, на верблюде. В парандже... Да не улыбайся ты так паскудно, вернется она скоро... А зачем она тебе, любовь, что ли? Или для карьеры?
   - Прекрати балаган!- устало сказал я.- Если бы границы охранялись так, как ты поешь, мы бы в день по дюжине терактов имели.
   - Прекращаю,- согласился Жека.- За подробностями обращайся в Мосад. Сам понимаешь, без покровительства спецслужб такие дела не делаются, все как в Совке. Стране нужны осведомители в гаремах арабских принцев - война на носу! А я правда больше ничего не знаю.
   Любой бред должен быть доведен до логического конца, поэтому я спрсил:
   - Ты говоришь, что она скоро вернется... Когда именно.
   - На днях,- пожал плечами Жека.
   - Адрес!
   - Да нету у нее постоянного адреса. Ты оставь свой телефон, я тебе сообщу.
   И ей передам... что ей передать?
   - Твой адрес.
   Жека поскучнел.
   - У меня тоже нет постоянного адреса. Не лезь в мои дела, тебе же лучше будет.
   - Гражданин,- пророкотал я,- предъявите документики.
   Жека тоскливо посмотрел на небо и сообщил в сторону:
   - При себе теудат зеут не ношу-с! Дозвольте, гражданин начальник, за ним домой съездить.
   - А катись!- в сердцах сказал я.
   Подозрительно озираясь, зашагал Жека к еще не старому "Вольво", чтобы выполнить мое пожелание. А я завернул за угол, открыл дверцу новенькой "Субару", плюхнулся рядом, отодрал у водителя усы и распорядился:
   - Кадима[38], Мики! Вон за тем "Вольво". Хорошая машина у твоей хаверы!
   Усы я переклеил себе.
   "Я ПОВЕРНУЛ ГЛАЗА ЗРАЧКАМИ В ДУШУ..."
   Чем больше я мерз под Жекинымы окнами, тем более идиотскими казались мне все его восточные сказки. Ясно было, что "щелкнувшись", он может заплетать сюжет не хуже Шахерезады, и к одной такой ночи вполне могла добавиться еще тысяча.
   Но единственный шанс найти убийцу не в собственной семье был в исколотых руках этого подонка, достаточно опытного, чтобы отсиживаться сейчас не в собственной берлоге. А терять его я не мог себе позволить. Кроме того, как ни крути, наркотики проходят через ливанскую границу куда успешнее террористов. А ее стерегут уж куда лучше иорданской. Пожалуй, верблюда с Кирой Бойко легче пропихнуть через иорданскую границу, чем ампулу через ливанскую...
   ...Сильно после полуночи началась цепная реакция зажигания окон. Из них, усиливаясь с каждым новым окном, неслись тревожные телевизионные голоса. И когда они, накопившись, переступили порог моего восприятия, я понял: в Ираке началось.
   x x x
   На работу я проспал. Что по законам военного времени делают здесь с опоздавшими на ответственную работу, я не знал и был готов к худшему. Но всем было совершенно не до меня. Казалось, миштару переключили с 33-х на 78 оборотов. Смысл инструкций-скороговорок ускользал. На иврит-"каля[39]" никто почему-то больше со мной не разговаривал, зато и ни одним "савланутом" или "ихье-бесэдором"[40] не попотчевали. А вместо привычного "леат-леат"[41] то и дело слышалось "маэр-маэр"[42].
   Наконец в сортире я узрел свое подлинное лицо. Бедные коллеги! Весь день перед ними маячила небритая харя с выпученными от непонимания и красными от недосыпания глазами. Поэтому, когда меня отправили то ли под домашний арест, то ли на домашнее дежурство, короче "домой и безвылазно до утра", я их понял.
   Дома я наконец-то реализовал свои амбиции - лишил тещу персональной комнаты, превратив ее в "хэдэр-атум"[43]. После чего проявил о Софье Моисеевне сыновнюю заботу - препроводил ее сердечные, дыхательные и прочие недостаточности в полкомнаты за занавесочку, к кислороду. Затем я мужественно поборол желание заклеиться от семьи изнутри и настроился на полнометражный домашний вечер.
   Вечер получился отвратительным. Сын хамил, теща заискивала, жена загадочно ухмылялась. Прямо конкурс устроили: "Кто у нас самый п подозрительный?" А почему кто-то один? Их трое - и трупов трое. Каждой сестре по серьге.
   Легли рано. Ленка, было, затеяла выяснение отношений, но я ее не поддержал - выяснения семейных отношений всегда чем-нибудь кончаются, а определить свои отношения с подозреваемой я не мог до окончания следствия.
   И снилась мне пустыня. Думал, Каракумы, но несколько раз вляпался в верблюжье дерьмо и понял, что все-таки Негев.
   Из-за сабры вышел верблюд.
   Он был в черном сомбреро, из-под которого вились рыжие стружки пейсов.
   На "корабле пустыни" плыли три женских фигуры. Именно фигуры, а не лица жеского пола, потому что все трое были в мини-паранджах отечественной фирмы "Готтекс". Кормчей была Мариша.
   Как я обрадовался, когда догадался! Я простер к ней руки и рявкнул:
   - Гражданка, почему на верблюде?!
   Конечно, мне хотелось орать совсем другое. Но что-то меня во всем этом смущало - то ли раскачивающийся, как при молитве верблюд, то ли Маришины дуэньи, которых я никак не мог окончательно опознать. То есть одна из них была Анат, но вот какая именно...
   Мариша нехотя закрыла косметичку и ответила, как убогому:
   - Потому что на собаках я больше ездить не могу, начальник. У меня аллергия на собачью шерсть... А ты все убийц ищешь?
   - Да вот, все ищу..,- стыдливо признался я.- Надо же отомстить.
   - Ну, ищи, ищи,- поощрила она.- А кстати, если найдешь - сам убивать будешь, или под суд отдашь?
   Я задумался над этим "гамлетовским" вопросом, а Мариша ткнула пальчиком в магнитофон, который держала явно знакомая мне соседка. Магнитофон стал вещать:
   "Ты прибыл с севера и ничего не знаешь!"
   Я был не Гамлет, это было очевидно, но обидно. И я в очередной раз в своей жизни пошел на компромисс, заявив:
   - "Меня зовут Горацио. Я прибыл сюда из Эльсинора."
   Магнитофон хрипло рассмеялся:
   "Полно врать! Горацио здесь был.
   Шикарный тип!
   Все пальцы в перстнях - истый царедворец.
   Он, кстати, первый, кто разоблачил
   Делишки принца. Этот самый Гамлет
   Завел себе щебечащую курву
   По имени Оливия. И с ней играл в очко.
   Подробностей не знаешь?"
   Подробностей я, как всегда, не знал.
   - Дерьмовая у вас алия!- сообщила с верхушки верблюжьего горба Анат.Всю страну загадили - понавезли верблюдов на продажу.
   - Это не верблюды,- буркнул верблюд и сплюнул.- Верблюжьего в них только горбы и что плюют на все. Пусть каждый докажет, что он верблюд... Все, хватит трепаться! Нам до субботы успеть надо.
   С ближайшего бархана скатился на ранце Вова Вувос и заорал:
   - Я в школу опаздываю! Подвезите меня!
   - А домашнее задание дашь списать?- игриво спросила Мариша.
   Мне стало его жалко.
   - Ты чего, старик?- спросил я.- Какая школа? Может, учебка?
   - Мальчик, мы в караван-бордель едем,- хрипло рассмеялась третья женщина, до этого казавшаяся мне Ленкой.- Вон, видишь?
   - Так это же Кремль!- обрадовался Вова.
   На "корабле" похабно заржали:
   - Какой прелестный мальчик! Сразу видно - ни разу не был в массажном кабинете. Просто - это красный фонарь в форме Красной Звезды...
   - Ладно,- сказала Мариша Вове.- Держись за хвост... А мента с собой берем?
   Мент (в смысле я) ополоумел от обиды и прошептал:
   - Я не мент... Я - герой-любовник... У меня дедушка - профессор.
   Мариша врубила маг, который ехидно сообщил:
   "Вот вам розмарин - для памятливости.
   А вам - анютины глазки - чтобы видеть.
   А это - несколько стебельков для меня
   Ее называют богородициной травою...
   Богородица-дева, радуйся,
   Благодатная Мария, Господь с тобой,
   Благословенна ты, жена,
   И благословенно чрево твое..."
   Вова выматерился и дернул верблюжий хвост, как девчачью косичку.
   - Отойди,- посоветовал я.
   Хвост сработал, как ручка унитаза.
   - Каждый оле должен съесть свой горшочек дерьма,- наставительно сказал
   Вова.- Савланут,- он поднял на меня глаза без зрачков. На сплошном белом фоне плавали красные прожилки.-"Я повернул глаза зрачками в душу,скромно пояснил он,- а там повсюду пятна черноты. И их ничем не смыть..."
   Мариша снова врубила маг:
   " Все это плод его больной души!"
   - "Мой пульс, как ваш, отсчитывает такт!- упрямился Вова.
   И так же бодр! Нет нарушенья смысла
   В моих словах! Переспросите вновь,
   Я повторю их, а больной не смог бы!..
   Во имя Бога бросьте ваш бальзам!
   Вам надо исповедаться! Покайтесь
   В содеянном и берегитесь впредь!
   Вам надо исповедаться!.."
   Из-за очередного бархана послышалось улюлюканье, и троица в черных масках, завывая, бросилась к верблюду. На "борту" началась паника. Софья Моисеевна и Левик содрали маски и, приставив ко ртам мегафоны, самозабвенно выли в них, а я никак не мог врубиться - где же Ленка - на верблюде в парандже или рядом - в разбойничьей маске...
   ...Ленка была рядом и, действительно, уже в маске. Газовой. Под подушкой она ее держала, что ли? Сирена выла еще омерзительнее, чем во сне. Вбежал Левик и сразу влетел головой в подставленный ему Ленкой противогаз. Софья Моисеевна копошилась в углу, глядя на противогазные ремешки, как салага на парашют.
   Я помог теще. Даже выдернул ей из фильтра затычку. Затем "обулся" сам и мне тут же захотелось куда-нибудь марш-броситься, километров, этак, на пять.
   Сирена стала издыхать. Ленка доклеивала дверь, а за окнами ухало - то так, то сяк. Я откупорил колу, и мы слегка повампирствовали через специальные трубочки, торчащие из противогазов. Кроме Софьи Моисеевны - она опробовать резиновый хоботок не захотела, вернее, не смогла.
   - Лена, я же говорила, что ты плохо заклеила комнату,- печально сказала теща и указала на потолочную паутинку, весело качающуюся в струйке воздуха.
   Это будет стоить нам жизни.
   Я попытался ее успокоить, объясняя, что рвануло далеко и, вероятно, не химия. А даже если и химия, то концентрация низкая. А даже если и не низкая, то противогазы нас защитят. Лучше бы я начал с тещей прощаться - мои слова, как всегда у нас с ней, произвели обратный эффект. Софья Моисеевна тут же объявила, что ей подсунули неисправный противогаз и начала задыхаться. При этом она чувствовала "явственный запах газа".
   Пока Ленка вызывала "скорую", а я успокаивал Левика, теща вытащила из противогазной коробки атропин, втихаря вколола его себе и стала с нами прощаться. Выдав Ленке и Левику все приличествующие случаю банальности, она обратилась ко мне:
   - Боря... я доставила тебе... много неприятностей... из-зи собаки... Не считай меня убийцей... я бросила два куска... один съела Фрида... я так испугалась, что второй съела та женщина... Леночка знает, как я мучилась... Но, раз убитых трое - значит это не я... Леночка даже яд от меня спрятала... чтобы я сама не отравилась...
   - Что?!- взвыл я.
   Теща посмотрела на меня с осознанным ужасом, схватилась за сердце и потеряла сознание.
   ... Явились слуги Рока в черных масках и вместе с тещей унесли на носилках надежду, что убийца - она. До сих пор я не понимал своего счастья: убийца-теща по сравнению с убийцей-женой или убийцей-сыном, это как грипп в сравнении со СПИДом...
   К утру все стало достаточно очевидным - Ленка начала следить за мной раньше, чем я это заметил. Гораздо раньше, чем позавчера. Я бы и позавчера ее не заметил, если бы не привык следить за следящим Мики... Кто же знал, что с
   Ленкой в Штаты надо было ехать. Вернее, в тот штат, где жена, убившая любовницу мужа, неподсудна... А если двух любовниц?
   Пора было закрывать дело. Жека - это несерьезно, не надо себя обманывать.
   Других альтернатив нет. Надо только убедиться, что мальчик, забегавший в подъезд к Анат - не Левик. Потом огорошить Ленку психологическим следственным экспериментом, а потом решить, как жить дальше... Самому интересно - убью, сдам или отпущу?
   ШЛА ШУША ПО ШОШШЕ...
   Утром я прибыл к подъезду Анат и порадовался моральной и физической полноценности "тройки" старушек.
   - Ну что,- поинтересовалась "коренная",- скоро Саддама арестуешь?
   - Как обстрел пережили, бабули?- куртуазно спросил я, вытаскивая фото Левика.
   - Разве это обстрел?- отмахнулась одна.- Вот при Сталине в Ленинграде это были обстрелы!
   - А-а, нашел-таки!- порадовалась за меня другая, бросив цепкий взгляд на фотографию.- Молодец!
   - Вы внимательно посмотрите,- униженно попросил я.- Может, не он? Вы же мельком видели...
   - Он, он! Не волнуйся!- хором успокоили старушки.- Этот самый, что после тебя в наш подъезд зашел. Это что же, от горшка два вершка, и уже убийца? За что же он ее?.. Двойки ему ставила, что ли?
   - Ты слушай,- воодушевилась "коренная",- я еще девчонкой была, у нас в школе одна в учителя прям так сильно влюбилась, что повесилась! А теперь они вот, значит, как...
   Но я уже не слушал.
   x x x
   Я метался по вымершему от чрезвычайности своего положения городу, но отравляющие вещества на меня не снисходили.
   Дома меня ждал Левик, не зная, как распорядиться подаренными Саддамом каникулами. Он раскручивал какой-то шахматный этюд, очень обрадовался мне, и от всего этого стало особенно больно. Ленка торчала у тещи в больнице, и лучшего момента для разговора невозможно было придумать - тянуть было некуда.
   Томясь от безнадежности, я согласился сыграть партию. Мне достались черные. Я принял открытый дебют и спросил:
   - Хорошо, когда не надо идти в школу?
   - Скучновато...
   - А я думал, ты привык в последнее время обходиться без школы.
   Замер. Напрягся. Не поднимает глаз от доски... Уши - вареники. Мои. Делает глупый ход. При чем тут бабушка? Трогательная бесхитростность - так примитивно пытаться уйти от темы. И это с папашей-ментом... С папашей-скотом, который довел сына до убийства, а теперь изобличает. И с мамашей... Наводчицей? Богиней мести? Беззащитной жертвой? Совершенно не могу понять, как она могда его использовать? Все это против природы. Как мать могла вложить в руки сына яд? А так, заботливо оборачивая ему шею шарфиком... Какая здесь роль Ленки - вот что главное. А главное - потому что с Левиком "гамлетовского" вопроса не существует - он не виновен, даже если виновен. То есть его вина на мне. Или на мне и Ленке.
   - Как ты думаешь, сынок, мама в последнее время сильно изменилась?
   - А ты?
   Думаю. И чем больше я думаю, тем меньше хочется это делать. И вот до чего я додумался, сынок. Если ты начал убивать, то у тебя есть один единственный шанс остаться человеком. Получить жестокий урок. На всю жизнь. Нельзя, мальчик, перешагивать через трупы... во всяком случае, допризывникам.
   Человеческая жизнь - зто слишком высокий порог, о который нормальным людям положено спотыкаться. И ты должен узнать, что смерть искупаетя только смертью. И раз вина на мне, то на мне и искупление... Но я ведь не могу оставить тебя с матерью, которая толкнула тебя на такое... Поэтому я должен знать: уйти мне одному или прихватить с собой ее. И никто мне не сможет рассказать об этом, кроме тебя...
   - Хороший ход, сынок... Пока я буду думать, возьми ручку и напиши: "Ты шлюха, Анат! И поставляешь русских христианок в еврейские бордели! Оскверняешь святую землю и позоришь нравственность народа. Приговариваем тебя, как палестинского агента, к смертной казни. С Божьей помощью." И подпись... ну, ты сам знаешь какую, да?
   - Какую?..
   - Совет по Чистоте и Вере, естественно... Стоп, писать надо печатными буквами, ты же знаешь. Пойди, попей водички, чтобы рука так не дрожала и перепиши печатными.
   -...З-з-зачем?..
   - Для графологической экспертизы. Странно, что ты спрашиваешь... Просто те детективы, в которых по печатным буквам почерки не идентифицируют, написаны еще в прошлом веке. До всеобщей компьютеризации, сынок.
   Плачет. Плачет уже по-взрослому. Раньше раскрывал рот и выворачивал нижнюю губку... Он уверен, что я знаю все. Поэтому через минуту я действительно буду все знать... А ведь до последнего надеялся, что минует. Ладно. Пора поговорить о маме... Черт! Звонит. Легка на помине. Не открывать, что ли? У нее ключ...
   Долго думал - Левик уже у двери...
   - Шалом, Шуш! Тиканси[44], тиканси...
   Кого черт принес?.. Красивая девчушка... Надо же, у нас с ним не только уши-вареники, но и общность вкусов... Ого, даже не одноклассники, даже из соседней школы? Ладно, замыкайся на своем мирпэсэте, шушукайся с Шушей.