Минаев Сергей. Р.А.Б.

   Я вываливаюсь из метро на станции «Речной вокзал» и набираю Светку. Гудков через десять она отвечает:
   – Ну, привет.
   – Привет, я приехал!
   – Круто! Значит так. Запоминай: обязательно купи цветов. Мама любит тюльпаны. Розовые. Если бы позвонил раньше, я бы тебе дала адрес цветочного магазина в центре. Хотя ты бы все равно его не нашел. Короче, купи у метро. Еще купи… ой, погоди, – она исчезает из эфира, и я слышу лишь ее визги: – Бони, Бони! Куда ты пошел? Стоять! Стоять, я тебе говорю!
   – Свет, ты с кем?
   – С Бони. Мне вчера отец подарил, представляешь? Он такой смешной, представляешь? Сейчас я его поймаю, подожди! – говорит она и отключается.
   Несколько минут Светка бегает и ловит собаку, потом мне приходит эмэмэс-сообщение. На фото Светкино лицо с прижатой к щеке ужасной собачьей мордой с огромными брылями. Морда вся в складках, между которыми видны бородавки – что-то среднее между боксером и ротвейлером. Судя по голове, собака довольно большая. Я перезваниваю.
   – Правда милый? – смеется Светка. – Вот мы какие милые!
   – Красавчик! – говорю я, удерживаясь от того, чтобы не сплюнуть себе под ноги. – Свет, у меня корпоративный тариф только с понедельника, ты мне скажешь, что еще купить?
   – А ты, значит, и пяти минут не можешь поговорить со своей девушкой, да? – Она возмущенно фыркает. – Может, ты сам догадаешься, что нужно купить, когда идешь на первое знакомство с моими родителями?
   – Свет, ну не обижайся! – Я делаю расстроенный голос. – Я с тобой могу говорить, сколько ты захочешь. Просто я подумал, что мы, то есть ты вот так и будешь ловить Бони, а я буду слушать. И потом мы еще поболтаем, и ты забудешь сказать, что нужно купить, а я куплю что-нибудь не то. В общем… получится неприкольно.
   – Да? – Светка оттаивает. – Ладно, слушай. На чем я остановилась?
   – На розовых тюльпанах.
   – Да. Потом купи коробку японских шоколадных яблок. Коробки бывают желтые, голубые и розовые. Желтые самые вкусные…
   – Окей, куплю желтые. Что еще?
   – Ты что, дурак? Саш, ну как можно настолько в этом не разбираться?! – Светка неподдельно возмущена. – Тюльпаны будут розовые, понимаешь? Розовые. Значит, и конфеты должны быть в розовой коробке.
   – Свет, ты же знаешь, я в этом не очень… Хорошо, куплю розовые. Что еще?
   – Купи отцу коньяк. Французский. Да, и еще – когда сядем за стол, сам не пей, а то отец подумает, что ты бухаешь, понял?
   – Да, конечно! – Мысль о том, что я потрачу недельный бюджет на коньяк, который сам пить не буду, приводит меня в уныние. Хорошенькая семейная вечеринка получается! – Да, конечно! – повторяю я.
   – Пожалуй, все. Еще, я тебя умоляю, возьми такси. Ты же теперь менеджер, да, милый?
   «Я теперь нищий менеджер», – думаю я.
   – О чем ты говоришь?! Я больше не передвигаюсь на маршрутках. Ну ладно, побежал за покупками, целую, зайка!
   – Сааааш, – тянет Света капризным голосом, – а ты привез конфетку своей зайке?
   – А что мне будет за конфетку? – кокетничаю я.
   – А… – Светка выдерживает томную паузу, – я тебя поцелую, например.
   – А еще?
   – И не мечтай. – Светка чмокает трубку. – Увидимся!
 
   И вот я сажусь в автобус, который везет меня в сторону Светкиного дома. Не доезжая до поселка двух остановок, выхожу и иду в «Перекресток». Обхожу полки, покупаю цветы, потом эти гребаные «шоколадные яблоки» и иду в отдел спиртных напитков на поиски французского коньяка. Увидев ряды со спиртным, не сразу врубаюсь, какой коньяк выбрать – за четыре, шесть или десять тысяч. Глядя на ценники, чувствую, как скулы немного сводит. В качестве разумного баланса между жлобством и расточительностью беру тот, что за шесть, с надписью VSOP.
   Вывалив на ленту транспортера покупки, я прикидываю, сколько сэкономил.
   – Семь тысяч восемьсот, – объявляет кассирша.
   – Еще сигареты, – пошарив глазами по сигаретному модулю с неоновыми буквами «КУРЕНИЕ УБИВАЕТ», я показываю на новинку – «Marlboro Державные Executive» (золотая пачка с тиснением, названия почти не видно, на пачке разверстые легкие, пораженные раком, и надпись огромными буквами «ТЫ УМИРАЕШЬ ОТ НИКОТИНА», к задней стороне пачки прикреплена маленькая брошюра Минздрава с описанием всевозможных болезней, вызванных курением, и стикер со специальной промо-ценой).
   – Семь тысяч восемьсот восемьдесят рублей, – говорит кассирша.
   Я достаю зарплатную карточку, потом передумываю и протягиваю ей кредитку и паспорт. Во время паузы, пока кассирша сверяет подписи, я ощущаю себя немного неуютно.
   – Все в порядке, – говорит кассирша, возвращая паспорт.
   – Спасибо, – отвечаю я.
   – В качестве бонуса за покупку сигарет «Державные» компания «Филип Моррис Россия» дарит вам следующие призы. – Она ныряет под кассу и начинает метать на ленту транспортера всякие ништяки, озвучивая их из-под прилавка глухим голосом. – Двадцатипроцентную дисконт-карту в стрип-бар «Матрешки» в VIP-зону «Филип Моррис», десять купонов на бесплатное пиво в сети городских кафе «Лофт», билет на участие в олимпийской лотерее «В Сочи вместе с „Державными“, фотоальбом „Социальная ответственность“, рассказывающий о проектах компании „Филип Моррис“ в области здравоохранения, и сертификат достоинством пять рублей, который пойдет вам в зачет покупки следующий пачки супероблегченных сигарет „Державные“ с фильтром пятикратной защиты и уникальным эффектом, позволяющим дыму быстро исчезать в воздухе, не причиняя вреда окружающим. Напоминаю, что все купоны, альбомы и сертификаты, выпускаемые компанией „Филип Моррис“ изготовлены из четырежды переработанной бумаги в рамках проекта „Лес Навсегда“, разработанного компанией „Филип Моррис“.
   – Именно потому бумага такая говенная, – тихо говорю я.
   – Что вы говорите? – кассирша вылезает обратно.
   – Я говорю, спасибо большое компании «Филип Моррис» за проект «Лес Навсегда».
   – Ах, да! Партнеры проекта – компания «Макдональдс», компания… – продолжает заученно тараторить кассирша, застыв с моей кредиткой в руках.
   – Извините, у меня мало времени, – я вырываю у нее карточку и кидаю покупки в пакет. За мной уже собралась нехилая очередь чертыхающихся граждан.
   На улице я довольно быстро ловлю тачку. Сажусь, называю адрес, таксист оборачивается и говорит мне что-то вроде: «Туда пешком быстрее дойти». Я демонстративно отворачиваюсь к окну, достаю из пакета цветы и делаю вид, что внимательно их разглядываю. Машина трогается, таксист включает радио и начинает щелкать кнопками диапазонов. Сначала станция «Шансон» наполняет салон гитарными переборами, и хриплый голос с надрывом поет:

 
Пока я чалился на тренинге в Луганске,
Любовь ты нашу предала с какой то гнидой.
Он менеджером был, а я жиганом,
Теперь расход у нас с тобою по мастям.
 

   Затем «Динамит ФМ» ритмично раскачивает нас голосом неизвестной звезды RnB:

 
Силикон твоих губ
Учащает мне пульс.
Я солдат неоновой банды,
Ты моя грусть.
 

   – А в тачке у моего брата колонки лучше, там в этой песне скрип коньков слышен, – громко говорит водила.
   – Каких коньков?
   – Как каких? Плющенко! Он у них в клипе на коньках катается! Это же самое главное в песне! Они все вместе и на «Евровидение» поедут!
   Пока все это говорит, он крутит ручку настройки и наконец останавливает свой выбор на радио «Культура», по которому идет самое крутое интерактивное шоу этого лета. Кто-то как раз дозванивается в прямой эфир:
   – Алло, это субботнее шоу диджея Гюго?
   – Да, придурок, все правильно, ты в прямом эфире интеллектуального ток-шоу «Униженные и Оскорбленные» диджея Гюго.
   – Вот это круто! Чо, я правда дозвонился?!
   – Правда-правда. Чего звонишь-то, осел?
   Раздается приглушенный смех нескольких человек, видимо, чувак слушает радио с друзьями.
   – Ну, типа, вот звоню вам, гы-гы, чтобы это… ну, чтобы вы меня унизили или оскорбили.
   Снова раздается смех.
   – А ты долго дозванивался-то, уродец тупой?
   – Часа три. Или больше.
   – А ты сидишь со своими уродцами-друзьями? С дрочерами неотесанными?
   Взрыв хохота.
   – Ну да!
   – А эти ублюдки помогали тебе номер набирать? Или сам умеешь уже?
   – Неа, я сам…
   – Понятно. Ну что, погнали? Тебе повезло чувак, что дозвонился. Теперь умоляй нас.
   – Я, Ложкин Кирилл, умоляю великого диджея Гюго унизить и оскорбить меня в прямом эфире на радио «Культура».
   – Ложкин Кирилл! – пронзительно орет Гюго. – Ты тупая овца, которой никогда не даст ни одна телка и которую никогда не возьмут на престижную работу! Ты идиот и лузер!
   Кирилл и его друзья взрываются хохотом. Мне не очень смешно, но я бью водителя по плечу и вижу, что он лопается от смеха:
   – Круто, да? – спрашиваю я водилу. – Как он его сделал!
   – Повезло парню! – гогочет таксист.
   – Лузер и идиот Ложкин Кирилл дозвонился сегодня мне в прямой эфир и стал участником конкурса «Самый гнусный ублюдок недели», – продолжает ведущий. – Ну что, лузер, понравилось тебе у меня?
   – ДАААА!!! – орет в трубку сам не свой от счастья Кирилл.
   – Тогда давай прощаться, урод. Ты мне уже надоел. Говори. И…
   – ….и я, Ложкин Кирилл, был унижен и оскорблен Диджеем Гюго в прямом эфире интеллектуального шоу «Униженные и Оскорбленные» на радио «Культура». УРААААА!! Я хочу передать привет своим…
   Но в этот момент Ложкина отрубают и начинается рекламный ролик, призывающий отправить в течение недели сто эсэмэс, чтобы стать участником конкурса «Самый гнусный ублюдок недели». Потом играет джингл «Радио “Культура” – хроническая духовность», а такси выруливает к воротам в Светкин поселок.
   – Дальше куда? – спрашивает таксист.
   – До конца аллеи и налево, – отвечаю я. Честно говоря, сердце мое колотится, и сам я порядочно волнуюсь: первая встреча с ее родителями и все такое. Нужно соответствовать. Когда мы поворачиваем с аллеи, я замечаю Светку, стоящую у подъезда.
   – Тристаписят, минималка, – резюмирует таксер, поворачиваясь ко мне.
   Я роюсь в карманах и протягиваю ему пятисотрублевую купюру.
   – У меня полтинника нет, – деланно виновато говорит этот черт, передавая мне сотню.
   – И чо? – Я злобно смотрю на него. Видимо, он тоже заметил, что меня встречают. Не полезу же я в разборки с таксистом на глазах своей девушки! Я, менеджер, начну делить с водителем пятьдесят рублей? Да пусть подавится. Будет знать в лицо своего классового врага! – Ладно, оставь на чай, – холодно говорю я и вылезаю из машины.
   Светка одета в костюм «хорошей дочери» – старомодные синие джинсы, белая футболка, туфли без каблука, минимум косметики, собранные на затылке волосы. Единственное, что выдает в ней модницу, – сделанный из ударопрочного углепластика телефон Nokia с большим экраном и браслет «Swarovski-иллюжн», с кристаллами, меняющими цвет в зависимости от освещения.
   – Сайонара, – подставляет мне щеку Светка.
   – Сайонара, – говорю я и целую ее. Она стоит в полоборота ко мне, так, чтобы томно прикрыть один глаз, а вторым смотреть вверх, на окна своей квартиры. На руках у Светки странный зверь. У Бони тело среднего пуделя с короткой жесткой шерстью, к которому прилеплена непропорционально большая морщинистая голова.
   – Бони, будешь играть с Сашей? – спрашивает Светка, нагибаясь к собаке и целуя ее в нос. – Ты ему определенно нравишься.
   – Он мне тоже. А кто это? Боксер?
   – Сам ты боксер! – Светка деланно обижается. – «Суверенный мопс». Он совсем крошка, смотри! – Она опускает собаку. Оказавшись на земле, мопс пытается убежать, быстро перебирая короткими лапами. – Ну вот, опять придется ловить! И все из-за тебя!
   Пока мы гоняемся за этой морщинистой скотиной, я стараюсь не терять из вида пакет с покупками. В конце концов Бони изловлен, и мы заходим в подъезд.
   – Привез? – шепотом спрашивает Светка. Я демонстративно поднимаю пакет.
   – Да не то, дурачок, – продолжает шептать она.
   Я протягиваю ей таблетку «экстази», она кладет ее на ладонь, будто взвешивая, ломает, проглатывает одну половинку, а вторую убирает в карман джинсов. Светка прислоняется к стене, закрывает глаза и тихо говорит:
   – Семейные вечеринки – это мега…
 
   – Здрааавствуйте! – Светкина мать встречает нас на пороге квартиры. Лицо ее выражает радушие, глаза при этом оценивающе бегают по мне. Неброский макияж смотритсят так, будто она носит его постоянно, как светская дама, но свободное, немного мешковатое платье из китайского модифицированного шелка наводит на мысль, что, несмотря на видимую «светскость», дома она привыкла ходить в халате. Картину слегка портят украшения из желтого золота и красные туфли на высоком каблуке. Глядя на них, становится непонятно, чей я молодой человек – ее или дочери. Замешкавшись, она подставляет мне щеку для поцелуя и ответно целует меня, обволакивая тяжелым, приторным ароматом духов.
   – Елена Игоревна.
   – Александр.
   – Ну проходите, раздевайтесь, вот ваши тапочки, – указывает она на пару тапок с каучуковой подошвой, видимо, чтобы не оставлять следов на паркете, похоже недешевом.
   – Андрей Александрович! – откуда-то из недр квартиры выходит грузный плечистый мужик небольшого роста, одетый в серый добротный костюм и поло салатового цвета. По мнению папы, костюм должен показать, что он – лицо официальное, а поло – что лицо это в данный момент дома. («Раньше он был майором внутренних войск», – вспомнились мне Светкины рассказы.) Он жмет мне руку так сильно, будто я штангист. Может, это такой тест на настоящего мужика?
   – Александр, – звонко представляюсь я.
   – Родители, это Саша, я вам про него рассказывала, наконец-то мы все познакомились, – говорит Светка. Папа при этом делает такое лицо, будто слышит обо мне впервые.
   – Да, наконец-то, – вторит ей мама, – лучше один раз увидеть, как говорится…
   – Очень рад, – сухо сообщает отец.
   – Ну что же мы стоим-то как неродные? – вопрошает Елена Игоревна. – Пойдемте, Саша, я вам дом покажу.
   – А я пойду почту отправлю пока, – кивает Андрей Александрович, – работа…
   Светка при этом молчит, водит глазами по сторонам: таблетка начала действовать.
   Елена Игоревна долго водит меня по дому, рассказывая, как что строилось, где покупалось, из какой поездки привозились вазы, тумбы и торшеры, и как мучительно выбирался дизайн интерьеров. При этом в каждой комнате обязательно находится особый предмет, со своей историей, приобретенный, «когда Светочке было столько-то». Кажется, еще чуть-чуть – и мама начнет объявлять стоимость демонстрируемых вещей. Светочка, молча плетущаяся следом, при упоминании своего имени каждый раз оживляется и глупо смеется, говоря: «Ну, мамочка, я тебя просила!» Я кошусь на нее и понимаю, что ей в этот момент видятся совсем другие интерьеры.
   В одной из комнат Света ловит мой взгляд, задержавшийся на книжных шкафах, снизу доверху уставленных женской детективной прозой, и говорит чуть смущенно, шепотом:
   – Это все мама читает.
   – Кстати, Свет, ты дочитала «Лягушка – следователь»? Или опять подруге отдала?
   – Мам, я ее даже не начинала, ты чего? – Света укоризненно смотрит на мать.
   – Да? Странно, куда же она подевалась?
   В конце экскурсии мы заходим в просторную гостиную, все пространство которой занимают три предмета: большой кожаный диван, барная стойка в углу и гигантских размеров телевизор с ультратонким, в палец толщиной, экраном.
   – Ну как вам у нас? – плюхаясь на диван, вопрошает мама.
   – Очень… очень красиво, – мямлю я, – необычно так.
   Последнее замечание – единственное слово, способное правдиво описать квартиру, которая выглядит так, словно обдолбанный дизайнер задумал ее как «вопиюще роскошное готическое барокко, плавно переходящее в китайский императорский стиль с элементами русского дворянского зодчества, переплетенного с ультрасовременным элитным радикал-техно, сделанное руками слепых молдован, страдающих невосприимчивостью к цвету». Хотя понятно, что никакого дизайнера-наркомана тут не было и все это художество – компот из фотографий «самый модный дизайн сезона», опубликованных в журнале «Архидом» за последние десять лет и кропотливо собранных Еленой Игоревной.
   – А какая вам комната больше всего понравилась? – не унимается мама.
   – Мне… – честно говоря, я даже не усвоил, сколько в квартире комнат, пять или шесть. – Мне больше всего нравится гостиная, – нашелся я, понимая, что это единственное пространство, которое я смог бы описать.
   – Гостиная? – удивляется мама, – хотя… мне она тоже очень нравится.
   – «Попал не целясь», – выдыхаю я.
   – А-ха-ха-ха-ха! – вскинув руки вверх, истерично ржет Светка, забыв о том, что под «экстази» находится только она.
   – Света, ты что? – оборачивается к ней мать.
   – Я? – Светка вздрагивает. – Реклама смешная, мам. – Пульт в руках и включенный телевизор, в который она вперилась, помогает ей отовраться.
   – Света, сделай погромче, мы все хотим посмотреть, правда, Саша?
   – Ну да, – вторю я, хотя рекламу вообще не смотрю.
   – Вы тут пока поворкуйте, а я пойду в столовую, накрою, – широко улыбается мама, поправляя рукой волосы.
   – Ты чего, сдурела? – толкаю я Светку, как только ее мать выходит из комнаты. – Она же все поймет сейчас.
   – Да ладно, я первый раз, что ли, дома жру? – Лицо ее не выражает никаких эмоций. – Скоро все равно отпустит.
   Светка добавляет звук, и рекламные ролики начинают обволакивать меня.
   Возвращается Елена Игоревна.
   – Все-таки телевизор с функцией «звук вокруг» это невероятно, – говорит она. – Кстати, Саша, вы много платите по кредитам?
   – Почти погасил за второе коммерческое образование. Да еще пара кредитов за бытовую технику. Вот и все.
   – Ничего, еще наберете. Дело житейское. Это же нормально, когда человек берет кредиты, правда, Свет?
   Значит, его волнует собственное будущее и будущее его детей.
   – Конечно, – отзывается Света.
   «Ага. Особенно если он кредитуется под шлюх и посещение клубных вечеринок», – думаю я про свои кредиты.
   Какое-то время мы молча грызем фисташки.
   – Саша, а у вас сколько кабельных каналов? – осведомляется Елена Игоревна.
   – Штук десять.
   – А у ваших родителей?
   – Мама месяц назад подписалась на пакет из пятидесяти, – вру я.
   – Мамы всегда знают что делать, – хлопает в ладоши Елена Игоревна. – Это ведь так просто и так здорово! А у нас теперь, с новой тарелкой, возможности интерактивного голосования в реалити-шоу и бесплатное расширение пакета кабельных каналов до двухсот. Правда здорово? – внезапно она растопыривает пальцы в разные стороны и заливисто хохочет.
   – Класс! – Светка так же заливисто хохочет, растопырив пальцы. В этот момент я думаю, что мама и дочь безумно похожи.
   – А вы успеваете смотреть все двести каналов? – почему-то спрашиваю я.
   – Саша, – наставительно говорит Елена Игоревна, – ты еще очень молод. Запомни: все, что дают бесплатно, стоит того, чтобы это взять.
   – И что тут дают бесплатно? – вклинивается в беседу вошедший папа.
   – Ты уже поработал? – улыбается мать. – Тогда пойдемте к столу.
   – Если есть приказ, надо выполнять, – разводит руками Андрей Александрович.
   Мы проходим в столовую, садимся за стол, и я оглядываю поляну. На столе салат «Оливье», разнообразные нарезки, суши «Столичные» с лососем и искусственной черной икрой, большая плошка этой икры, утопающей во льду, салат «Огни Москвы» с креветками, рукколой, крабовым мясом и красной икрой, холодец с хреном васаби, и странно большие, видимо геномодифицированные крабовые клешни. В общем, все выглядит «достаточно элитно», как пишут глянцевые журналы.
   – Это очень удобно. Я купила карточку «Малина», и они связали все мои дисконтные программы воедино. А в «Малине», ну, вы знаете, – продолжает комментировать мамаша.
   – Там много всяких магазинов вроде «ИKEA», или «Ашан», или «Мега», – предполагаю я.
   – Да, да, вот именно! – оживляется Елена Игоревна. – Там и продуктовые сети, и парфюмерные, и электроника, и мебель. Я с этой картой экономлю массу времени. Во-первых – одна база для всех: тут и магазины, и банк, и страховая. Вся твоя история как на ладони. Время получения потребительского кредита для обладателей «Малины» – семь минут. Во-вторых, на основании моих покупок за последние три месяца они формируют «wishlist» и приcылают мне промоакции только тех продуктов, которые я обычно покупаю. Ну, или сходной товарной группы. – Она опять поправляет прическу.
   – Здорово, – я пытаюсь подцепить ложкой краба. – А они что, фиксируют все ваши покупки, даже те, что вы делаете в магазинах, не имеющих отношения к «Малине»?
   Мама и Света одновременно поднимают на меня глаза. В глазах мамы непонимание.
   – А мы не делаем покупок в магазинах, не входящих в программу «Малина»… Зачем? Это невыгодно, правда? – Мама по очереди обводит глазами Свету и отца, будто призывая их в свидетели.
   Света, опустив голову, водит вилкой по тарелке. «Идиот, – думаю я про себя, – баран тупой. Конечно, они не покупают ничего в других магазинах. У них же там нет таких скидок».
   Я делаю попытку реабилитироваться:
   – А рестораны, например, кино, кафе? Эти покупки учитываются?
   Мама и дочь расслабляются. Света даже улыбается мне.
   – К сожалению, пока нет. – Елена Игоревна делает глоток вина и продолжает с довольным видом: – Света давно мечтает о том, чтобы в «Малину» вошли косметические салоны и кафе с дискотеками, которые вы так любите. – Она шутливо грозит нам пальцем. – Все про вас знаю!
   – Наверняка скоро и они войдут. Глобализируются и всем будет очень удобно, – резюмирую я, чувствуя, что неловкость преодолена.
   – Вообще-то, мамочка, мы ходим только в кино или театр. А тебя послушать, так мы какие-то мещанские тусовщики. – Света прыскает со смеху.
   – Что значит мещанские? – переспрашивает отец.
   – Андрей, это сленг такой, не обращай внимания. Почему вы так мало едите? Я старалась, готовила, а вы прям как на диете, – укоризненно говорит Елена. – Саша, немедленно возьми икры!
   Как-то плавно мы перешли на «ты», думается мне, это из-за вина или из-за «Малины»?
   Я принимаю плошку и накладываю себе на тарелку черную икру с крупными матовыми зернами. Все дружно повторяют мой маневр. Отец наливает себе и мне коньяка, мама пьет вино, Света продолжает пить диетическую колу. Видно, ее еще не отпустило. Все дружно начинают жевать икру, причмокивая, будто бы от удовольствия. Или они ее на самом деле любят? Повисает пауза.
   – Мне мама рассказывала, что раньше черная икра была настоящая и продавалась только в праздничных наборах. – Я пытаюсь поддержать угасший разговор.
   – Поэтому раньше она и стоила очень дорого. – Андрей Александрович поднимает указательный палец кверху.
   – А теперь ее делают из нефти, – обнаруживает нехилую эрудицию мамаша.
   – Вообще есть в этом что-то такое, – Светка мечтательно закатывает глаза, – в нефти. Что-то магическое. Из нефти делают и бензин, и икру, и алмазы, и косметику, и еще какие-то продукты. Она – универсальный продукт, поэтому такой дорогой.
   – И ее мало, – уточняет отец.
   – Ну да. Конечно. – Светка сначала соглашается, потом недоуменно смотрит на него и поправляет челку. – Интересно, когда нефть кончится, из чего будут делать икру? Опять из рыб? А косметику?
   – Любишь ты всякие парадоксы, – говорю я Светке.
   Коньяк дает о себе знать. В животе теплеет. Мне хочется обнять Светку и уйти на улицу. Гулять. А может и целоваться. Это как получится.
   – Просто раньше было намного меньше рыб, дорогая. Их еще не умели разводить на фермах. – Мама снова наливает вино, на этот раз и себе, и Свете. – А теперь, без рыб, икра вкуснее получается и дешевле!
   – Не очень-то они вообще нужны, эти рыбы. – Я глотаю очередную ложку черной дряни.
   – Не нужны, – соглашается Светка.
   – А нефть нужна, – отец залпом опрокидывает стакан, – еще как нужна.
   Разговор снова заходит в тупик. С одной стороны, все это смотрится как реклама счастливой и дружной семьи среднего класса. Любой бы хотел и все такое. С другой – я чувствую себя неуютно. То ли из-за напряжных вопросов папани, то ли из-за нарочито небрежной манеры Елены демонстрировать свой социальный статус. То ли из-за того, что Светка по большей части молчит, и отдуваюсь я один. Я украдкой посматриваю на телефон и надеюсь, что через час – максимум два весь этот балаган закончится.
   – Курить пойдем? – заговорщицки подмигивает мне отец.
   – Угу, – с готовностью киваю я.
   – Ну а жить вы где собираетесь? – спрашивает меня папаша, когда мы оказываемся на балконе.
   – Мы? – я судорожно сглатываю. – Ну… квартиру снимем.
   – А есть на что снимать-то? – Андрей Александрович сдвинул брови.
   – Я на работе повышение получил, – неуверенно отрапортовал я.
   Потом пошли подробные расспросы про работу, родителей, карьерные перспективы. Разговоры о женитьбе не поднимались, по-видимому это само собой разумелось. Предметом интереса оставалась финансово-хозяйственная часть.
   Вернулся я в столовую совершенно изможденный и уткнулся носом в тарелку.
   – Неизвестно еще, как все будет, когда Россию примут в ВТО.
   – Главное, чтобы не подняли коммунальные платежи и проценты по кредитам. А то я лично в таком ВТО жить не согласна!
   – А детей когда? Я уже о внуках мечтаю!