Результат превзошел все ожидания. По материнской линии я унаследовал буйный нрав и стать всех поколений мужчин (а женщины в мамином роду вообще не смотрели на мужчину, если он не был на голову выше и в два раза шире всех остальных. При этом я подозреваю, что плохой характер избранника тоже был одним из непременных условий). Мужчины в роду папаши тоже славились умением выбирать дам себе под стать, поэтому я получился на загляденье. Одно плохо, я совершенно не умею применять магию. Я стал позором для обеих семей, и если я не смогу поддержать честь доброго имени Зарлингов, то лучше бы мне вообще не появляться на свет, – родня не поймет и не простит, а в нашем роду лучше всего получаются именно чары проклятия.
Меня по знакомству запихнули в Школу Магов (в основном из уважения к славным именам моего рода), но если я не сумею себя проявить, то назад лучше и не возвращаться. Мое имя – Зар, и мне приятно с тобой познакомиться, несмотря на обстоятельства встречи.
– Меня зовут Урчи. Но почему ты не можешь применять магию?
– Я не могу запомнить ни одного заклинания, они проходят мимо меня, как гарцующие призраки сквозь прозрачную стену, оставляя лишь неприятный привкус во рту и головокружение.
– Ты знаешь, – неожиданно сказал Урчи, – а ведь мы могли бы с тобой образовать неплохую команду: ты не помнишь ни одного заклинания, а я ни одного не могу правильно произнести. Может, вместе что-нибудь и получится. Вот только как я тебе объясню, что именно надо говорить, если каждый раз я произношу слова по-другому? – Урчи подумал еще немного. – Но ведь можно и написать на бумаге.
Гигант помрачнел.
– Ничего не выйдет. Я не умею читать.
– Это не беда, я могу научить, это несложно.
– Ты не понял. Я пробовал учиться неоднократно, но буквы в моей голове просто не складываются в слова. Я знаю, что тому виной: в моем роду были йети (я же говорил, бабки и прабабки обладали отменным вкусом и умели выбирать себе мужей). А йети и грамота несовместимы. Я раньше упомянул, что северный склон горы необитаем. Люди там действительно не живут, а снежный человек, йети, даже на отвесных скалах чувствует себя, как дома (может быть, он и чувствует себя как дома как раз потому, что люди там жить не могут). Поэтому, хотя у меня и есть наследственность всевозможных силачей и богатырей, пользы мне от этого никакой: где вы видели мага с дубинкой? А если я не стану магом, то опозорю весь свой род… И сидел я поэтому в очередной раз над первым томом, разглядывал рисунки, понимая, что участь моя предрешена и помочь мне никто не в состоянии.
В этот момент к разговору подоспел и непринужденно вмешался еще один собеседник – Аэлт, эльф, который со времен их знакомства с Урчи периодически интересовался его делами, подбрасывал новые сплетни и слухи, да и просто скрашивал существование дружеской болтовней.
– Думаю, в команде не помешает третий – я имею в виду себя. Ты, Урчи, будешь писать заклинания, я – их произносить, а Зар – воплощать в действие, ты же знаешь, что сам я наложить чары не могу. Мы, эльфы, скорее не волшебники, а волшебство.
– Путь, конечно, запутанный, – задумчиво проговорил Урчи, – но может сработать. Я, кстати, слышал, что скоро начнется Турнир Магов, мы могли бы там выступить все вместе.
Гигант заметно повеселел: перспектива принять участие в турнире заметно повышала его шансы на одобрительное отношение родственников, а уж если повезет отличиться… Аэлт тоже начал оживленно виться вокруг, испытывая радость и предвкушая развлечение; работа гидом быстро надоедает (хотя проблема мерзкой униформы, с помощью Урчи, была успешно преодолена, вторая беда профессии гида – туристы– была неизбежна и наводила тоску).
– Ребята, вы пока наведите справки о турнире и подайте заявку, если нужна подобная бюрократия. (Последнее время любую интересную затею окружают бюрократией и волокитой, чтобы отпугнуть слабых духом.) А я еще хотел побродить по библиотеке… – Урчи никак не давала покоя загадочная дверь, и он намеревался исследовать ее поподробнее.
ГЛАВА 13,
Найти дверь еще раз оказалось совсем не просто. Она хитрила и ускользала, петляла и путала следы, заманивая в глубь стеллажей. Наверное, потомственный охотник и смог бы ее выследить и обнаружить по едва заметным признакам и приметам, но Урчи, не обладавший подобными талантами, в состоянии был полагаться только на свою силу и скорость, поэтому он просто бежал все быстрее и быстрее, стараясь не потерять из виду мелькающий в конце коридора неясный силуэт, пока наконец в удобный момент не преодолел одним прыжком разделявшее их расстояние и не вцепился изо всех сил в дверную ручку. Его протащило по полу еще добрых два десятка метров, пока дверь, наконец, не сдалась и не остановилась, сделав вид, что всегда была именно на этом месте, тогда как пыль и грязь на одежде преследователя, равно как его усталый и запыхавшийся вид, – не более чем досадное недоразумение, а то и явное свидетельство простой неловкости и неаккуратности назойливого гостя.
Урчи с нескрываемым подозрением смотрел на шуструю дверь и, не отпуская ее ручки, изучил объект более внимательно. Она была сделана из просмоленного мореного дуба, и веяло от нее многовековой древностью. Именно древностью – было ощущение, что сначала была эта дверь, а уже потом вокруг нее построили библиотеку. По краю были вырезаны письмена, которые он сначала принял за украшающий орнамент, и только потом понял, что эта затейливая вязь имеет большее предназначение, нежели показать всем, какую красивую дверь удалось сделать мастеру.
К сожалению, язык, на котором сделана надпись, был Урчи совершенно незнаком, он никогда даже и не встречал подобного в магических книгах, а так как ему все же очень хотелось узнать, что же там внутри, то он почел за лучшее поверить в то, что на двери написано любезное приветствие и приглашение, нежели грозное предупреждение. (Заметим, что лучше всего человек обычно лжет самому себе, что и неудивительно: в этом у него больше всего возможностей попрактиковаться.)
Открыв дверь, юноша оказался в узком коридоре, который шел под уклон куда-то вниз. Проход был узким, и уже через несколько шагов он был вынужден коснуться стены и сразу же отдернуть руку: несмотря на то что факелов не наблюдалось, все стены были покрыты то ли сажей, то ли копотью.
Пройдя чуть далее, он заметил выбивающийся из-за поворота свет и, выйдя к нему, остановился в изумлении. Посмотреть было на что. Помещение, куда он попал, выглядело скорее как пещера, нежели зала, оно имело стены из необработанного камня, полукруглый потолок и неровный земляной пол. Всюду были разбросаны искореженные статуи рыцарей. Каждая из них была измята так, как если бы ее сжал в кулаке неведомый великан. Некоторые статуи были оплавлены, другие просто вдавлены в стены. Но ощущения жестокой битвы, произошедшей здесь когда-то, не возникало. Нет, скорее, было, похоже, что это несмышленое дите баловалось со своими игрушками.
У дальней стены располагалось панно, инкрустированное драгоценными камнями. Здесь были матово-черный оникс, что ведет на подвиги и вселяет веру, изумрудно-желтый хризолит, что бережет сон и сохраняет ясность ума, янтарно-золотой берилл, что придает силы в пути, лазурно-голубой агат, что предохраняет от ядов и дурного глаза. Здесь были аметист и гранат, сапфир и сердолик, рубин и топаз. (Правда, если вы думаете, что Урчи был способен различить все эти камни, то сильно заблуждаетесь, принимая его за ювелира.)
Все камни были покрыты слоем пыли и копоти, но еще можно было различить общее изображение – огромное око, казалось бы, видящее всех и все. Но это был не злобный взор, что так любят рисовать некоторые фанатики, как будто говорящий всем и каждому, что некуда им спрятаться и, где бы они ни находились, их ничтожество будет обнаружено, выволочено на всеобщее обозрение и примерно наказано. Нет, это был спокойный и понимающий взгляд, который словно утверждал, что я – это ты и мы способны понять друг друга и разделить наши мысли и чувства.
В основании панно лежал камень, это от него исходил тот тусклый свет, освещавший все помещение. Камень не отличался особой красотой, размером был с детский кулачок, и его можно было легко спутать с любым другим, что путник походя отпихнет со своего пути, если бы не то же изображение всевидящего глаза, украшавшее и стену.
Рядом с постаментом, на котором находился камень, было пусто, и только неподалеку, почти не видная из-за падающей тени, валялась груда доспехов, но она вовсе не напоминала рыцаря, пусть даже и поверженного.
Урчи, зачарованный сиянием камня, подошел и, любуясь, взял его в руки. В эту же секунду в зале что-то неуловимым образом изменилось. Какая-то мелочь, не более чем порыв ветерка из отверстия в потолке, легкая, как взмах крыла, незаметная, как неспешный рост дерева, неслышная, как наступление ночи.
Он не сразу понял, что же случилось, и лишь потом осознал: нечто, принимаемое им ранее за груду доспехов, имело свой глаз. И этот глаз смотрел на него неодобрительно.
– После стольких лет, – с видимым удовольствием сказал глаз, – наконец-то нашелся желающий украсть амулет. А то я уже начал сомневаться и думать, что годы тренировок пройдут зря.
Глаз довольно обвел все помещение, которое в полной мере отражало следы его усердия и воинского умения, подмигнул и продолжил:
– Я, честно говоря, тебе даже признателен – здесь становилось скучно и однообразно.
Груда доспехов потянулась, встала и превратилась в нечто, размером с теленка с огромной мордой, похожей одновременно на медведя и собаку. Тело его было полностью покрыто тем, что при ближайшем рассмотрении оказалось чешуей, но все же и вблизи напоминало латные пластины, что составляют основу самых крепких панцирей. Хвост его ничуть не смахивал на собачий – это был скорее хвост змеи или даже крокодила, очень гибкий, но покрытый чешуей и с костяным набалдашником на конце, что делало его похожим на кистень.
Урчи понял, что они друг другу не нравятся. Такое часто бывает и при встрече людей: иногда увидишь человека и сразу воспылаешь к нему любовью и симпатией, а то и наоборот, человек слова не сказал, а не по душе он тебе, и все тут. Но хорошо, когда ты можешь себе позволить отказываться от общения с человеком по той только причине, что у него нос крючком или свернут набок, а смех как шипенье тарантула или рев бизона. Плохо, если отказываются от тебя, и твой нос, походка, смех или имя, в конце концов, становятся веским и непреодолимым препятствием к дальнейшему общению, а иногда и основой для преследования и наказания.
Но Урчи рассудил, что зверь не человек, и с ним договориться будет попроще. Поэтому он собрал волю в кулак (прямо скажем, вся его воля в этот момент могла поместиться и в очень маленьком кулачке), и продумал убедительно аргументированную речь, начав ее красноречивым вступлением.
– Ты кто? – выговорил он дрожащим голосом, до боли сжав руки, дабы им тоже не передалась эта дрожь.
– Вот это я одобряю! Всегда перед тем, как начинать смертный бой, необходимо как можно больше узнать о противнике! Молодец! Мог бы стать неплохим стратегом. Даже жаль, что не придется. Отвечу на твой вопрос: я – драконий пес.
– Как-как, пес дракона?
– Нет-нет, драконий пес. Пес дракона – это когда жил да был дракон, он подобрал собачку и заставил двор охранять (как будто тех, кто рискнет зайти в гости к дракону, отпугнет злая собака). А мы, драконьи псы, – особый вид. Можно считать, меньшие братья драконов – наверно, в древности у нас и был общий предок, но потом, видно, мы разошлись во мнении, какие качества и свойства надо в себе развивать в процессе эволюции, поэтому-то драконы одно, а мы – другое. А вот с собаками мы не имеем ничего общего, просто название привязалось. А здесь я поставлен охранять могущественный амулет. Можно сказать, как родился, так сюда и определили, предназначение мое такое.
– А что за амулет? – несмотря на всю серьезность ситуации, любопытство Урчи в который раз оказалось сильнее.
– Да-а, – протянул пес с явным разочарованием. – Воры-то пошли, какие необразованные. Крадут и сами не знают, что. Я начинаю терять к тебе уважение. Ты, часом, не клептоман, не тащишь в карман, как сорока, любой блестящий предмет?
– Я вообще не собирался красть этот камень, просто хотел разглядеть его поближе. – Внезапно проблеск понимания вспыхнул в глазах Урчи: – Неужели это знаменитый философский камень?
Пес просто задохнулся от возмущения:
– Да этот камень нельзя даже сравнивать с философским! Он намного ценнее!
– Интересно, что может быть ценнее камня, который сам по себе позволяет производить золото в неограниченных количествах?
– Да это же знаменитый Камень Понимания ! Находясь рядом с ним, ты понимаешь любую речь и любой понимает тебя! Ты что, думаешь, драконьи псы так со всяким встречным и разговаривают?
(В этот момент Урчи пришло в голову, что за все время разговора ни разу его своеобразный стиль ведения беседы не помешал взаимному пониманию, если, конечно, их диалог можно было рассматривать с этой позиции.)
– А что касается его ценности, – продолжил пес, – то всякий путешественник знает: если ты попал в незнакомую обстановку и окружен, к примеру, толпой людей, главный из которых обращается к тебе с проникновенной речью, то гораздо важнее, чем иметь любое количество денег, понимать: то ли тебя приветствуют как наместника бога на земле, то ли тебе уготована участь субъекта, предназначенного для торжественного жертвоприношения. Разница пусть тонкая, но существенная. Давай так: парень ты хороший и я верю, что не хотел воровать камень. Более того, здесь так давно никого не было, и я даже готов отдать его тебе, но только если ты выполнишь три условия. Во-первых, ты должен доказать мне, что он тебе действительно необходим. Во-вторых, ты должен взять камень, не нарушая моей клятвы, а я обещал своей любимой матушке, когда она поместила меня сюда, что никому не позволю захватить камень и буду всегда охранять его от воровства. И, в-третьих, ты должен предложить мне самому нечто стоящее, чтобы сделка имела смысл и для меня. (Урчи отметил разумный и деловой подход, нечасто встречающийся у представителей животного мира.)
– Ну, с первым пунктом проблем не будет: нам достаточно отойти от камня чуть подальше и я попытаюсь тебе рассказать историю своей жизни – если ты поймешь более десяти слов, то ты или умеешь читать по губам, либо угадываешь мысли.
– А вот что касается других двух условий – необходимо еще подумать. Позволь мне уйти и поразмыслить. Обещаю, что вернусь, как только мне будет что предложить.
– Знаешь, я не имею скверной привычки доверять людям… И так как гости ко мне заходят нечасто, – даже входную дверь сможет поймать только умелый, либо в крайнем случае выносливый маг (при этих словах Урчи покраснел), а еду мне спускают на веревке через отверстие в потолке, то гостей я так просто не отпускаю. – На собачьей морде, до самого носа покрытой чешуей, появилось лукавое выражение, как у кота, забавляющегося с уставшей мышью. – Но я начинаю верить, что этот амулет тебе действительно может серьезно пригодиться, поэтому готов тебя подождать. Но помни: твое предложение должно быть стоящим, иначе мое разочарование будет горьким и сильным.
Урчи представил формы проявления подобного «разочарования», и ему стало очень нехорошо. Но снова его любопытство взяло верх:
– Скажи, а откуда берется копоть и сажа на стенах? Неужели…
– Да, мы тоже умеем выдыхать огонь. Конечно, с драконами нам не сравниться – у тех размеры побольше будут, но и мне, если что, сырую пищу есть не грозит.
В этот момент живое воображение Урчи подсказало ему во всех деталях картины драконьей трапезы, а также возможных ингредиентов кушанья, и он почел за лучшее распрощаться вежливо, но быстро.
ГЛАВА 14,
Кто бы и что вам ни говорил, запомните: если есть школа, где обучают магии, и в школе проводятся соревнования, то они будут не на ловкость рук, скорость реакции или зоркость глаза – нет, состязаться ученики будут в умении использовать магическое искусство.
Наиболее популярным из турниров Гертала был знаменитый Лабиринт Чудес, кубок которого разыгрывался каждый год и собирал команды со всей страны. Необходимо подробнее остановиться на правилах этой замечательной игры.
Сначала берется невероятных размеров поле (из расчета, чтобы примерно сто слонов могли с удобством играть там в прятки). Потом маги-судьи с помощью заклинаний выращивают на нем огромный лабиринт из колючего кустарника – непроходимые заросли несколько метров в высоту (одно время вместо кустарника использовали Блуждающие Стены из города Тысячи Архитекторов, но отказались от этой затеи, так как они и полчаса не могли спокойно постоять на одном месте, а постоянно меняющийся лабиринт все же был чересчур даже для магов). Где-то посреди хитросплетения путей и расположена комната, в которой сидят сами судьи и находится кубок.
Все команды одновременно запускаются в лабиринт на его поиски, и первая из команд, обнаружившая кубок и поднявшая его над головой, объявляется победителем.
Команда должна состоять из трех человек, каждый со своими функциями и обязанностями. Это маг-вредитель, маг-защитник и маг-следопыт.
Маг-вредитель не участвует в поисках, более того, все маги-вредители собраны в одном месте с множеством волшебных кристаллов ясновидения, что позволяет им наблюдать за всем происходящим на игровом поле. Он лицо неприкосновенное, и задача его – мешать всем другим командам в их розысках. (Магам-вредителям запрещено сговариваться друг с другом и совместно ставить препоны, каждый сам за себя, – хотя стратегия «бей вырвавшегося вперед» пользуется неизменной популярностью.) При этом разрешены любые заклинания, за исключением наносящих прямой урон противнику. Поскольку судьи-наблюдатели присутствуют повсюду, то травмы и несчастные случаи здесь дело редкое. Но маг-вредитель не имеет права сообщать какую-либо дополнительную информацию своим партнерам по команде. Например, о том, как продвигаются поиски у конкурентов, где какие ловушки или куда не имеет смысла ходить.
Маг-защитник, напротив, сам участвует во всех приключениях, с помощью охранных заклинаний он должен противостоять злому умыслу соперников. Но он уже не имеет права применять атакующие заклинания, даже если столкнется с противником нос к носу. Его главная задача – охрана мага-следопыта.
Тот, в свою очередь, отвечает за сам поиск. Его задача с помощью чар, магических предметов и житейской логики определить, куда далее стоит направляться (а маги-судьи, наоборот, применяют маскирующие заклинания, скрывая свое местонахождение). При розыске запрещаются всяческие жульнические приемы типа прохода сквозь стены или обзора лабиринта с высоты птичьего полета. (Хотя в целом плутовство ценится и приветствуется, считаясь одним из главных талантов истинного чародея.)
Также считается вполне естественной тайная подготовка к турниру: кто-то разведывает планы конкурентов, кто-то пытается подговорить судей, а кто-то надеется заполучить карту местности с пометками о расположении ловушек. Нашим героям ничего не оставалось, как тоже подготовить свои сюрпризы (и о них, мы, еще услышим позднее).
Но сначала следовало решить, как распределятся роли в команде. Сперва Урчи, как единственно действующий маг, планировался в качестве защитника, дабы противостоять враждебным чарам, но потом друзья поняли, что в таком случае тот, кто будет магом-вредителем, окажется неспособным воспользоваться заклинаниями и просто выпадет из игры, будучи не в состоянии оказать помощь своим (точнее, с формальной точки зрения, ему не удастся помешать противникам, но в целом мысль понятна).
Поэтому охраной занялся Зар, как более приспособленный к борьбе с возникающими трудностями, а эльф с удовольствием взвалил на плечи нелегкую задачу поиска.
Итак, игра началась. Сотни команд по сигналу одновременно врываются с различных концов в гигантский лабиринт, маги принимаются за свою работу, бормоча и выкрикивая заклинания, поднимая все вверх дном, пуская пыль в глаза, разбрасывая камни, посыпая головы пеплом, зарывая таланты в землю, – в общем, демонстрируют недюжинную выучку в стремлении помешать ближнему своему добиться успеха раньше себя.
(Далее из всех оживленных и экспрессивных реплик комментатора мы оставим только те, что Непосредственно касались команды Урчи.)
…Вот путь им преграждает жестокий вампир (настоящий, из серии «зубки жемчуг и губки коралл»), порождение чьих-то злобных чар. Но Зар из своей необъятной сумки достает флягу с каким-то напитком. Неужели?.. Нет, это молоко! Вампир пребывает в том же удивлении, что и мы сами, нервно отмахивается и с обиженным видом уходит с дороги.
…С невероятной скоростью двигается по лабиринту команда Гарма, будто невидимые скакуны мчат их на своих спинах. По заклинанию Урчи сгущается волшебный туман, который почему-то, будто стекающая вода, уходит в землю. А-а, теперь все понятно, оказывается, они передвигались с помощью подземных гномов, толкающих свои тележки, на которые им и удалось усесться, а теперь в тумане гномы будут сталкиваться друг с другом, сводя на нет все преимущества подобного способа передвижения.
…Вот Зар и Аэлт приближаются к цветущему растению, что в народе носит название «поспешай медленно». Это раскинувшийся во все стороны куст, стреляющий ядовитыми шипами в любой быстро движущийся объект (проще говоря, безопасно проползти мимо него смогла бы только черепаха). Что же они будут делать? Зар снова достает свою фляжку, неужели он хочет повторить удавшийся фокус еще раз? Но нет, он обвязывает горлышко длинной веревкой и с силой бросает флягу в направлении куста. Сотни отравленных иголок летят ей вслед. Теперь он подтягивает ее к себе и кидает еще раз, повторяя процедуру до тех пор, пока у беспокойного стрелка не кончаются боезапасы, что дает им возможность без опаски пройти мимо. Неплохое решение, с одним лишь маленьким недостатком – теперь ловушка уже не сможет притормозить другие команды.
…Урчи пытается наворожить непролазную мглу, где прохладная осязаемая темень будет отбирать у соперников остатки мужества, но пара случайных оговорок и мрак воцаряется в комнате магов-вредителей. Ух, как они запаниковали, испуганно мечась по комнате и сшибая кристаллы ясновидения. Как смел и находчив тот, кто чувствует себя в полной безопасности, и как же меняется человек, теряя ощущение неприкасаемости. Возможно, в будущем следовало бы внести изменения в правила турнира для большей зрелищности, но пока команда Урчи получает первое серьезное предупреждение за нарушение регламента: вредителей трогать нельзя! Еще одна подобная выходка – и их дисквалифицируют.
…Из ниоткуда возникает доблестный рыцарь, гарцующий на коне и размахивающий копьем, вызывая на поединок всякого встречного. Несмотря на неоспоримое физическое превосходство, Зару придется нелегко. Или, возможно, он применит магию? Но подождите, вызов принимает вовсе не Зар, а Аэлт. Как же он будет сражаться? Вот они расходятся в разные стороны, мчатся навстречу, и рыцарь на полном скаку промахивается, врезаясь в стену и пролетая мимо эльфа, – нелегко попасть в кружащуюся мишень размером не больше ладони (мастер боевых искусств порекомендовал бы не пользоваться копьем в узких коридорах). Ситуация повторяется снова и снова, пока рыцарь не падает в изнеможении с коня. Проход, открыт!
…Вот Урчи наколдовывает облако забывчивости, и каждый, проходящий сквозь него, забывает весь предыдущий путь в лабиринте, уже исследованный ранее. К сожалению, он не догадался сделать его незаметным, и очень скоро маг противников, выдувая, словно кузнечные меха, сокрушительной силы ветер, убирает облако прочь.
…Неожиданно, в результате весьма хитроумного заклинания противника, на пути Зара с Аэлтом возникают толпы городских нищих, – они обступают их, отвлекая и не давая сосредоточиться на основной задаче. В ответ – штрих гения – заклинанием Урчи лабиринт наводняется уличными торговцами. Этим он убивает сразу двух зайцев: с одной стороны, это, несомненно, мешающее заклинание (ибо другие ему запрещены), ведь торговцы могут быть для соперников не менее назойливыми и докучливыми, с другой – они всегда борются с нищими, тем самым нейтрализуя их, давая возможность нормально работать остальным членам команды.
И вот он, торжественный момент, когда команда Куртала вздымает кубок над головой. Все, победа! Но нет, что это, у кубка отваливается ручка… Немыслимо, никто не может в это поверить, все в замешательстве. И в этот миг в комнату врывается Аэлт из команды Урчи, хватает глиняную вазу с цветами, стоящую рядом с кубком, с трудом поднимает ее вверх и провозглашает свою команду победителями. Что такое? Оказывается, команда Урчи ночью перед игрой пробралась в комнату, где хранился трофей, и подменила его! Как выяснилось при расследовании, сначала они хотели создать магическую иллюзию, но после ночи бесплодных мучений просто заменили настоящий кубок одной из первых пробных поделок, что находились в мастерской, а истинный трофей искусно обмазали глиной, превратив его в вазу.
Меня по знакомству запихнули в Школу Магов (в основном из уважения к славным именам моего рода), но если я не сумею себя проявить, то назад лучше и не возвращаться. Мое имя – Зар, и мне приятно с тобой познакомиться, несмотря на обстоятельства встречи.
– Меня зовут Урчи. Но почему ты не можешь применять магию?
– Я не могу запомнить ни одного заклинания, они проходят мимо меня, как гарцующие призраки сквозь прозрачную стену, оставляя лишь неприятный привкус во рту и головокружение.
– Ты знаешь, – неожиданно сказал Урчи, – а ведь мы могли бы с тобой образовать неплохую команду: ты не помнишь ни одного заклинания, а я ни одного не могу правильно произнести. Может, вместе что-нибудь и получится. Вот только как я тебе объясню, что именно надо говорить, если каждый раз я произношу слова по-другому? – Урчи подумал еще немного. – Но ведь можно и написать на бумаге.
Гигант помрачнел.
– Ничего не выйдет. Я не умею читать.
– Это не беда, я могу научить, это несложно.
– Ты не понял. Я пробовал учиться неоднократно, но буквы в моей голове просто не складываются в слова. Я знаю, что тому виной: в моем роду были йети (я же говорил, бабки и прабабки обладали отменным вкусом и умели выбирать себе мужей). А йети и грамота несовместимы. Я раньше упомянул, что северный склон горы необитаем. Люди там действительно не живут, а снежный человек, йети, даже на отвесных скалах чувствует себя, как дома (может быть, он и чувствует себя как дома как раз потому, что люди там жить не могут). Поэтому, хотя у меня и есть наследственность всевозможных силачей и богатырей, пользы мне от этого никакой: где вы видели мага с дубинкой? А если я не стану магом, то опозорю весь свой род… И сидел я поэтому в очередной раз над первым томом, разглядывал рисунки, понимая, что участь моя предрешена и помочь мне никто не в состоянии.
В этот момент к разговору подоспел и непринужденно вмешался еще один собеседник – Аэлт, эльф, который со времен их знакомства с Урчи периодически интересовался его делами, подбрасывал новые сплетни и слухи, да и просто скрашивал существование дружеской болтовней.
– Думаю, в команде не помешает третий – я имею в виду себя. Ты, Урчи, будешь писать заклинания, я – их произносить, а Зар – воплощать в действие, ты же знаешь, что сам я наложить чары не могу. Мы, эльфы, скорее не волшебники, а волшебство.
– Путь, конечно, запутанный, – задумчиво проговорил Урчи, – но может сработать. Я, кстати, слышал, что скоро начнется Турнир Магов, мы могли бы там выступить все вместе.
Гигант заметно повеселел: перспектива принять участие в турнире заметно повышала его шансы на одобрительное отношение родственников, а уж если повезет отличиться… Аэлт тоже начал оживленно виться вокруг, испытывая радость и предвкушая развлечение; работа гидом быстро надоедает (хотя проблема мерзкой униформы, с помощью Урчи, была успешно преодолена, вторая беда профессии гида – туристы– была неизбежна и наводила тоску).
– Ребята, вы пока наведите справки о турнире и подайте заявку, если нужна подобная бюрократия. (Последнее время любую интересную затею окружают бюрократией и волокитой, чтобы отпугнуть слабых духом.) А я еще хотел побродить по библиотеке… – Урчи никак не давала покоя загадочная дверь, и он намеревался исследовать ее поподробнее.
ГЛАВА 13,
в которой Урчи обретает надежду однажды быть понятым другими
Сначала было слово. Потом слов стало много. Потом все запутались.
Вавилонская башня. Хроники
КАМЕНЬ ПОНИМАНИЯ
Найти дверь еще раз оказалось совсем не просто. Она хитрила и ускользала, петляла и путала следы, заманивая в глубь стеллажей. Наверное, потомственный охотник и смог бы ее выследить и обнаружить по едва заметным признакам и приметам, но Урчи, не обладавший подобными талантами, в состоянии был полагаться только на свою силу и скорость, поэтому он просто бежал все быстрее и быстрее, стараясь не потерять из виду мелькающий в конце коридора неясный силуэт, пока наконец в удобный момент не преодолел одним прыжком разделявшее их расстояние и не вцепился изо всех сил в дверную ручку. Его протащило по полу еще добрых два десятка метров, пока дверь, наконец, не сдалась и не остановилась, сделав вид, что всегда была именно на этом месте, тогда как пыль и грязь на одежде преследователя, равно как его усталый и запыхавшийся вид, – не более чем досадное недоразумение, а то и явное свидетельство простой неловкости и неаккуратности назойливого гостя.
Урчи с нескрываемым подозрением смотрел на шуструю дверь и, не отпуская ее ручки, изучил объект более внимательно. Она была сделана из просмоленного мореного дуба, и веяло от нее многовековой древностью. Именно древностью – было ощущение, что сначала была эта дверь, а уже потом вокруг нее построили библиотеку. По краю были вырезаны письмена, которые он сначала принял за украшающий орнамент, и только потом понял, что эта затейливая вязь имеет большее предназначение, нежели показать всем, какую красивую дверь удалось сделать мастеру.
К сожалению, язык, на котором сделана надпись, был Урчи совершенно незнаком, он никогда даже и не встречал подобного в магических книгах, а так как ему все же очень хотелось узнать, что же там внутри, то он почел за лучшее поверить в то, что на двери написано любезное приветствие и приглашение, нежели грозное предупреждение. (Заметим, что лучше всего человек обычно лжет самому себе, что и неудивительно: в этом у него больше всего возможностей попрактиковаться.)
Открыв дверь, юноша оказался в узком коридоре, который шел под уклон куда-то вниз. Проход был узким, и уже через несколько шагов он был вынужден коснуться стены и сразу же отдернуть руку: несмотря на то что факелов не наблюдалось, все стены были покрыты то ли сажей, то ли копотью.
Пройдя чуть далее, он заметил выбивающийся из-за поворота свет и, выйдя к нему, остановился в изумлении. Посмотреть было на что. Помещение, куда он попал, выглядело скорее как пещера, нежели зала, оно имело стены из необработанного камня, полукруглый потолок и неровный земляной пол. Всюду были разбросаны искореженные статуи рыцарей. Каждая из них была измята так, как если бы ее сжал в кулаке неведомый великан. Некоторые статуи были оплавлены, другие просто вдавлены в стены. Но ощущения жестокой битвы, произошедшей здесь когда-то, не возникало. Нет, скорее, было, похоже, что это несмышленое дите баловалось со своими игрушками.
У дальней стены располагалось панно, инкрустированное драгоценными камнями. Здесь были матово-черный оникс, что ведет на подвиги и вселяет веру, изумрудно-желтый хризолит, что бережет сон и сохраняет ясность ума, янтарно-золотой берилл, что придает силы в пути, лазурно-голубой агат, что предохраняет от ядов и дурного глаза. Здесь были аметист и гранат, сапфир и сердолик, рубин и топаз. (Правда, если вы думаете, что Урчи был способен различить все эти камни, то сильно заблуждаетесь, принимая его за ювелира.)
Все камни были покрыты слоем пыли и копоти, но еще можно было различить общее изображение – огромное око, казалось бы, видящее всех и все. Но это был не злобный взор, что так любят рисовать некоторые фанатики, как будто говорящий всем и каждому, что некуда им спрятаться и, где бы они ни находились, их ничтожество будет обнаружено, выволочено на всеобщее обозрение и примерно наказано. Нет, это был спокойный и понимающий взгляд, который словно утверждал, что я – это ты и мы способны понять друг друга и разделить наши мысли и чувства.
В основании панно лежал камень, это от него исходил тот тусклый свет, освещавший все помещение. Камень не отличался особой красотой, размером был с детский кулачок, и его можно было легко спутать с любым другим, что путник походя отпихнет со своего пути, если бы не то же изображение всевидящего глаза, украшавшее и стену.
Рядом с постаментом, на котором находился камень, было пусто, и только неподалеку, почти не видная из-за падающей тени, валялась груда доспехов, но она вовсе не напоминала рыцаря, пусть даже и поверженного.
Урчи, зачарованный сиянием камня, подошел и, любуясь, взял его в руки. В эту же секунду в зале что-то неуловимым образом изменилось. Какая-то мелочь, не более чем порыв ветерка из отверстия в потолке, легкая, как взмах крыла, незаметная, как неспешный рост дерева, неслышная, как наступление ночи.
Он не сразу понял, что же случилось, и лишь потом осознал: нечто, принимаемое им ранее за груду доспехов, имело свой глаз. И этот глаз смотрел на него неодобрительно.
– После стольких лет, – с видимым удовольствием сказал глаз, – наконец-то нашелся желающий украсть амулет. А то я уже начал сомневаться и думать, что годы тренировок пройдут зря.
Глаз довольно обвел все помещение, которое в полной мере отражало следы его усердия и воинского умения, подмигнул и продолжил:
– Я, честно говоря, тебе даже признателен – здесь становилось скучно и однообразно.
Груда доспехов потянулась, встала и превратилась в нечто, размером с теленка с огромной мордой, похожей одновременно на медведя и собаку. Тело его было полностью покрыто тем, что при ближайшем рассмотрении оказалось чешуей, но все же и вблизи напоминало латные пластины, что составляют основу самых крепких панцирей. Хвост его ничуть не смахивал на собачий – это был скорее хвост змеи или даже крокодила, очень гибкий, но покрытый чешуей и с костяным набалдашником на конце, что делало его похожим на кистень.
Урчи понял, что они друг другу не нравятся. Такое часто бывает и при встрече людей: иногда увидишь человека и сразу воспылаешь к нему любовью и симпатией, а то и наоборот, человек слова не сказал, а не по душе он тебе, и все тут. Но хорошо, когда ты можешь себе позволить отказываться от общения с человеком по той только причине, что у него нос крючком или свернут набок, а смех как шипенье тарантула или рев бизона. Плохо, если отказываются от тебя, и твой нос, походка, смех или имя, в конце концов, становятся веским и непреодолимым препятствием к дальнейшему общению, а иногда и основой для преследования и наказания.
Но Урчи рассудил, что зверь не человек, и с ним договориться будет попроще. Поэтому он собрал волю в кулак (прямо скажем, вся его воля в этот момент могла поместиться и в очень маленьком кулачке), и продумал убедительно аргументированную речь, начав ее красноречивым вступлением.
– Ты кто? – выговорил он дрожащим голосом, до боли сжав руки, дабы им тоже не передалась эта дрожь.
– Вот это я одобряю! Всегда перед тем, как начинать смертный бой, необходимо как можно больше узнать о противнике! Молодец! Мог бы стать неплохим стратегом. Даже жаль, что не придется. Отвечу на твой вопрос: я – драконий пес.
– Как-как, пес дракона?
– Нет-нет, драконий пес. Пес дракона – это когда жил да был дракон, он подобрал собачку и заставил двор охранять (как будто тех, кто рискнет зайти в гости к дракону, отпугнет злая собака). А мы, драконьи псы, – особый вид. Можно считать, меньшие братья драконов – наверно, в древности у нас и был общий предок, но потом, видно, мы разошлись во мнении, какие качества и свойства надо в себе развивать в процессе эволюции, поэтому-то драконы одно, а мы – другое. А вот с собаками мы не имеем ничего общего, просто название привязалось. А здесь я поставлен охранять могущественный амулет. Можно сказать, как родился, так сюда и определили, предназначение мое такое.
– А что за амулет? – несмотря на всю серьезность ситуации, любопытство Урчи в который раз оказалось сильнее.
– Да-а, – протянул пес с явным разочарованием. – Воры-то пошли, какие необразованные. Крадут и сами не знают, что. Я начинаю терять к тебе уважение. Ты, часом, не клептоман, не тащишь в карман, как сорока, любой блестящий предмет?
– Я вообще не собирался красть этот камень, просто хотел разглядеть его поближе. – Внезапно проблеск понимания вспыхнул в глазах Урчи: – Неужели это знаменитый философский камень?
Пес просто задохнулся от возмущения:
– Да этот камень нельзя даже сравнивать с философским! Он намного ценнее!
– Интересно, что может быть ценнее камня, который сам по себе позволяет производить золото в неограниченных количествах?
– Да это же знаменитый Камень Понимания ! Находясь рядом с ним, ты понимаешь любую речь и любой понимает тебя! Ты что, думаешь, драконьи псы так со всяким встречным и разговаривают?
(В этот момент Урчи пришло в голову, что за все время разговора ни разу его своеобразный стиль ведения беседы не помешал взаимному пониманию, если, конечно, их диалог можно было рассматривать с этой позиции.)
– А что касается его ценности, – продолжил пес, – то всякий путешественник знает: если ты попал в незнакомую обстановку и окружен, к примеру, толпой людей, главный из которых обращается к тебе с проникновенной речью, то гораздо важнее, чем иметь любое количество денег, понимать: то ли тебя приветствуют как наместника бога на земле, то ли тебе уготована участь субъекта, предназначенного для торжественного жертвоприношения. Разница пусть тонкая, но существенная. Давай так: парень ты хороший и я верю, что не хотел воровать камень. Более того, здесь так давно никого не было, и я даже готов отдать его тебе, но только если ты выполнишь три условия. Во-первых, ты должен доказать мне, что он тебе действительно необходим. Во-вторых, ты должен взять камень, не нарушая моей клятвы, а я обещал своей любимой матушке, когда она поместила меня сюда, что никому не позволю захватить камень и буду всегда охранять его от воровства. И, в-третьих, ты должен предложить мне самому нечто стоящее, чтобы сделка имела смысл и для меня. (Урчи отметил разумный и деловой подход, нечасто встречающийся у представителей животного мира.)
– Ну, с первым пунктом проблем не будет: нам достаточно отойти от камня чуть подальше и я попытаюсь тебе рассказать историю своей жизни – если ты поймешь более десяти слов, то ты или умеешь читать по губам, либо угадываешь мысли.
– А вот что касается других двух условий – необходимо еще подумать. Позволь мне уйти и поразмыслить. Обещаю, что вернусь, как только мне будет что предложить.
– Знаешь, я не имею скверной привычки доверять людям… И так как гости ко мне заходят нечасто, – даже входную дверь сможет поймать только умелый, либо в крайнем случае выносливый маг (при этих словах Урчи покраснел), а еду мне спускают на веревке через отверстие в потолке, то гостей я так просто не отпускаю. – На собачьей морде, до самого носа покрытой чешуей, появилось лукавое выражение, как у кота, забавляющегося с уставшей мышью. – Но я начинаю верить, что этот амулет тебе действительно может серьезно пригодиться, поэтому готов тебя подождать. Но помни: твое предложение должно быть стоящим, иначе мое разочарование будет горьким и сильным.
Урчи представил формы проявления подобного «разочарования», и ему стало очень нехорошо. Но снова его любопытство взяло верх:
– Скажи, а откуда берется копоть и сажа на стенах? Неужели…
– Да, мы тоже умеем выдыхать огонь. Конечно, с драконами нам не сравниться – у тех размеры побольше будут, но и мне, если что, сырую пищу есть не грозит.
В этот момент живое воображение Урчи подсказало ему во всех деталях картины драконьей трапезы, а также возможных ингредиентов кушанья, и он почел за лучшее распрощаться вежливо, но быстро.
ГЛАВА 14,
где к победе все идут столь разными путями, что сложно поверить, что у них одна и та же цель
При игре сам с собой в шахматы пессимист чаще проигрывает, а оптимист – выигрывает. Делай добро своему недругу. Сбей его с толку!
ТУРНИР МАГОВ
Кто бы и что вам ни говорил, запомните: если есть школа, где обучают магии, и в школе проводятся соревнования, то они будут не на ловкость рук, скорость реакции или зоркость глаза – нет, состязаться ученики будут в умении использовать магическое искусство.
Наиболее популярным из турниров Гертала был знаменитый Лабиринт Чудес, кубок которого разыгрывался каждый год и собирал команды со всей страны. Необходимо подробнее остановиться на правилах этой замечательной игры.
Сначала берется невероятных размеров поле (из расчета, чтобы примерно сто слонов могли с удобством играть там в прятки). Потом маги-судьи с помощью заклинаний выращивают на нем огромный лабиринт из колючего кустарника – непроходимые заросли несколько метров в высоту (одно время вместо кустарника использовали Блуждающие Стены из города Тысячи Архитекторов, но отказались от этой затеи, так как они и полчаса не могли спокойно постоять на одном месте, а постоянно меняющийся лабиринт все же был чересчур даже для магов). Где-то посреди хитросплетения путей и расположена комната, в которой сидят сами судьи и находится кубок.
Все команды одновременно запускаются в лабиринт на его поиски, и первая из команд, обнаружившая кубок и поднявшая его над головой, объявляется победителем.
Команда должна состоять из трех человек, каждый со своими функциями и обязанностями. Это маг-вредитель, маг-защитник и маг-следопыт.
Маг-вредитель не участвует в поисках, более того, все маги-вредители собраны в одном месте с множеством волшебных кристаллов ясновидения, что позволяет им наблюдать за всем происходящим на игровом поле. Он лицо неприкосновенное, и задача его – мешать всем другим командам в их розысках. (Магам-вредителям запрещено сговариваться друг с другом и совместно ставить препоны, каждый сам за себя, – хотя стратегия «бей вырвавшегося вперед» пользуется неизменной популярностью.) При этом разрешены любые заклинания, за исключением наносящих прямой урон противнику. Поскольку судьи-наблюдатели присутствуют повсюду, то травмы и несчастные случаи здесь дело редкое. Но маг-вредитель не имеет права сообщать какую-либо дополнительную информацию своим партнерам по команде. Например, о том, как продвигаются поиски у конкурентов, где какие ловушки или куда не имеет смысла ходить.
Маг-защитник, напротив, сам участвует во всех приключениях, с помощью охранных заклинаний он должен противостоять злому умыслу соперников. Но он уже не имеет права применять атакующие заклинания, даже если столкнется с противником нос к носу. Его главная задача – охрана мага-следопыта.
Тот, в свою очередь, отвечает за сам поиск. Его задача с помощью чар, магических предметов и житейской логики определить, куда далее стоит направляться (а маги-судьи, наоборот, применяют маскирующие заклинания, скрывая свое местонахождение). При розыске запрещаются всяческие жульнические приемы типа прохода сквозь стены или обзора лабиринта с высоты птичьего полета. (Хотя в целом плутовство ценится и приветствуется, считаясь одним из главных талантов истинного чародея.)
Также считается вполне естественной тайная подготовка к турниру: кто-то разведывает планы конкурентов, кто-то пытается подговорить судей, а кто-то надеется заполучить карту местности с пометками о расположении ловушек. Нашим героям ничего не оставалось, как тоже подготовить свои сюрпризы (и о них, мы, еще услышим позднее).
Но сначала следовало решить, как распределятся роли в команде. Сперва Урчи, как единственно действующий маг, планировался в качестве защитника, дабы противостоять враждебным чарам, но потом друзья поняли, что в таком случае тот, кто будет магом-вредителем, окажется неспособным воспользоваться заклинаниями и просто выпадет из игры, будучи не в состоянии оказать помощь своим (точнее, с формальной точки зрения, ему не удастся помешать противникам, но в целом мысль понятна).
Поэтому охраной занялся Зар, как более приспособленный к борьбе с возникающими трудностями, а эльф с удовольствием взвалил на плечи нелегкую задачу поиска.
Итак, игра началась. Сотни команд по сигналу одновременно врываются с различных концов в гигантский лабиринт, маги принимаются за свою работу, бормоча и выкрикивая заклинания, поднимая все вверх дном, пуская пыль в глаза, разбрасывая камни, посыпая головы пеплом, зарывая таланты в землю, – в общем, демонстрируют недюжинную выучку в стремлении помешать ближнему своему добиться успеха раньше себя.
(Далее из всех оживленных и экспрессивных реплик комментатора мы оставим только те, что Непосредственно касались команды Урчи.)
…Вот путь им преграждает жестокий вампир (настоящий, из серии «зубки жемчуг и губки коралл»), порождение чьих-то злобных чар. Но Зар из своей необъятной сумки достает флягу с каким-то напитком. Неужели?.. Нет, это молоко! Вампир пребывает в том же удивлении, что и мы сами, нервно отмахивается и с обиженным видом уходит с дороги.
…С невероятной скоростью двигается по лабиринту команда Гарма, будто невидимые скакуны мчат их на своих спинах. По заклинанию Урчи сгущается волшебный туман, который почему-то, будто стекающая вода, уходит в землю. А-а, теперь все понятно, оказывается, они передвигались с помощью подземных гномов, толкающих свои тележки, на которые им и удалось усесться, а теперь в тумане гномы будут сталкиваться друг с другом, сводя на нет все преимущества подобного способа передвижения.
…Вот Зар и Аэлт приближаются к цветущему растению, что в народе носит название «поспешай медленно». Это раскинувшийся во все стороны куст, стреляющий ядовитыми шипами в любой быстро движущийся объект (проще говоря, безопасно проползти мимо него смогла бы только черепаха). Что же они будут делать? Зар снова достает свою фляжку, неужели он хочет повторить удавшийся фокус еще раз? Но нет, он обвязывает горлышко длинной веревкой и с силой бросает флягу в направлении куста. Сотни отравленных иголок летят ей вслед. Теперь он подтягивает ее к себе и кидает еще раз, повторяя процедуру до тех пор, пока у беспокойного стрелка не кончаются боезапасы, что дает им возможность без опаски пройти мимо. Неплохое решение, с одним лишь маленьким недостатком – теперь ловушка уже не сможет притормозить другие команды.
…Урчи пытается наворожить непролазную мглу, где прохладная осязаемая темень будет отбирать у соперников остатки мужества, но пара случайных оговорок и мрак воцаряется в комнате магов-вредителей. Ух, как они запаниковали, испуганно мечась по комнате и сшибая кристаллы ясновидения. Как смел и находчив тот, кто чувствует себя в полной безопасности, и как же меняется человек, теряя ощущение неприкасаемости. Возможно, в будущем следовало бы внести изменения в правила турнира для большей зрелищности, но пока команда Урчи получает первое серьезное предупреждение за нарушение регламента: вредителей трогать нельзя! Еще одна подобная выходка – и их дисквалифицируют.
…Из ниоткуда возникает доблестный рыцарь, гарцующий на коне и размахивающий копьем, вызывая на поединок всякого встречного. Несмотря на неоспоримое физическое превосходство, Зару придется нелегко. Или, возможно, он применит магию? Но подождите, вызов принимает вовсе не Зар, а Аэлт. Как же он будет сражаться? Вот они расходятся в разные стороны, мчатся навстречу, и рыцарь на полном скаку промахивается, врезаясь в стену и пролетая мимо эльфа, – нелегко попасть в кружащуюся мишень размером не больше ладони (мастер боевых искусств порекомендовал бы не пользоваться копьем в узких коридорах). Ситуация повторяется снова и снова, пока рыцарь не падает в изнеможении с коня. Проход, открыт!
…Вот Урчи наколдовывает облако забывчивости, и каждый, проходящий сквозь него, забывает весь предыдущий путь в лабиринте, уже исследованный ранее. К сожалению, он не догадался сделать его незаметным, и очень скоро маг противников, выдувая, словно кузнечные меха, сокрушительной силы ветер, убирает облако прочь.
…Неожиданно, в результате весьма хитроумного заклинания противника, на пути Зара с Аэлтом возникают толпы городских нищих, – они обступают их, отвлекая и не давая сосредоточиться на основной задаче. В ответ – штрих гения – заклинанием Урчи лабиринт наводняется уличными торговцами. Этим он убивает сразу двух зайцев: с одной стороны, это, несомненно, мешающее заклинание (ибо другие ему запрещены), ведь торговцы могут быть для соперников не менее назойливыми и докучливыми, с другой – они всегда борются с нищими, тем самым нейтрализуя их, давая возможность нормально работать остальным членам команды.
И вот он, торжественный момент, когда команда Куртала вздымает кубок над головой. Все, победа! Но нет, что это, у кубка отваливается ручка… Немыслимо, никто не может в это поверить, все в замешательстве. И в этот миг в комнату врывается Аэлт из команды Урчи, хватает глиняную вазу с цветами, стоящую рядом с кубком, с трудом поднимает ее вверх и провозглашает свою команду победителями. Что такое? Оказывается, команда Урчи ночью перед игрой пробралась в комнату, где хранился трофей, и подменила его! Как выяснилось при расследовании, сначала они хотели создать магическую иллюзию, но после ночи бесплодных мучений просто заменили настоящий кубок одной из первых пробных поделок, что находились в мастерской, а истинный трофей искусно обмазали глиной, превратив его в вазу.