Представляет интерес описание ученым истории попыток Ивана Грозного в 1560-е гг. привлечь к переводу книг античных авторов из своей библиотеки ученых немцев.
Казни, которым подвергал Иван Грозный приближенных (в том числе и тех, кто занимался его «античной библиотекой»), гибель многих из знакомых с ее «фондами» современников Грозного в Смутное время привели к тому, что к началу XVII в. уже не осталось лиц, помнивших о замурованных в подземных царских кладовых бесценных рукописях. И если русскоязычная библиотека после смерти Грозного скорее всего рассеялась ещё в условиях Смуты, «античная библиотека» могла сохраниться», – считает Д. Дрбоглав.
Можно ли ее найти? Глеб Алексеев, автор приключенческого исторического повествования «Подземная Москва» (Архитектура и строительство Москвы. 1989. № 1) предлагает читателю заняться этими поисками вместе с героями его повести.
Поиски профессионалов продолжаются. И кто знает, может быть, на нашем веку состоится в Златоглавой Российской столице выставка: «Возвращение библиотеки Ивана Грозного». Пока же нас радуют в музеях книги – ее современники.
ПРАВОСЛАВНЫЕ МОНАСТЫРИ
Казни, которым подвергал Иван Грозный приближенных (в том числе и тех, кто занимался его «античной библиотекой»), гибель многих из знакомых с ее «фондами» современников Грозного в Смутное время привели к тому, что к началу XVII в. уже не осталось лиц, помнивших о замурованных в подземных царских кладовых бесценных рукописях. И если русскоязычная библиотека после смерти Грозного скорее всего рассеялась ещё в условиях Смуты, «античная библиотека» могла сохраниться», – считает Д. Дрбоглав.
Можно ли ее найти? Глеб Алексеев, автор приключенческого исторического повествования «Подземная Москва» (Архитектура и строительство Москвы. 1989. № 1) предлагает читателю заняться этими поисками вместе с героями его повести.
Поиски профессионалов продолжаются. И кто знает, может быть, на нашем веку состоится в Златоглавой Российской столице выставка: «Возвращение библиотеки Ивана Грозного». Пока же нас радуют в музеях книги – ее современники.
ПРАВОСЛАВНЫЕ МОНАСТЫРИ
Трудно переоценить роль православных монастырей в культурной, политической и хозяйственной истории Руси, России. В нашей стране – как, впрочем, и в других странах христианского мира, – обители монахов всегда были не только местами молитвенного служения Богу, но и центрами культуры, просвещения; во многие периоды отечественной истории монастыри оказывали заметное воздействие на политическое развитие страны, на хозяйственную жизнь людей.
Одним из таких периодов было время консолидации русских земель вокруг Москвы, время расцвета православного искусства и переосмысления культурной традиции, связывавшей Киевскую Русь с Московским царством, время колонизации новых земель и приобщения к православию новых народов.
На протяжении XV и XVI столетий лесистый север страны покрывался сетью крупных монастырских хозяйств, подле которых постепенно оседало крестьянское население. Так начиналось мирное освоение огромных пространств, проходившее одновременно с широкой просветительской и миссионерской деятельностью.
Епископ Стефан Пермский проповедовал по Северной Двине среди коми, для которых создал азбуку и перевел Евангелие. Преподобные Сергий и Герман основали Валаамский Спасо-Преображенский монастырь на островах в Ладожском озере и проповедовали среди карельских племен. Преподобные Савватий и Зосима положили начало крупнейшему на Севере Европы Соловецкому Спасо-Преображенскому монастырю (на островах Белого моря). Святой Кирилл создал монастырь в Белозерском крае. Святой Феодорит Кольский крестил финское племя лопарей и создал для него азбуку. Его миссию в середине XVI в. продолжил святой Трифон Печенегский, основавший монастырь на северном побережье Кольского полуострова.
Появлялись в XV–XVI вв. и многие другие монастыри. И во всех шла большая просветительская работа, переписывались книги, развивались самобытные школы иконописи, фресковой живописи. В монашеских кельях были задуманы многие из тех произведений, что были упомянуты в предшествующих очерках.
Мы знаем по именам лишь некоторых иноков – иконописцев, резчиков, писателей, зодчих. Тогдашняя культура была в известной степени анонимной, что вообще характерно для периода Средневековья. Смиренные монахи далеко не всегда подписывали свои произведения; не слишком заботились о прижизненной или посмертной земной славе и мастера-миряне.
Это была эпоха соборного творчества. Митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим, наш современник, писал об этой эпохе в работе «Опыт народного духа»: «Дух соборного делания коснулся всех областей творчества. Вслед за политическим собиранием Руси, одновременно с ростом экономических связей различных частей государства началось культурное собирание. Именно тогда умножилось число произведений житийной литературы, были созданы обобщающие летописные своды, начали сливаться воедино в общерусской культуре Москвы достижения крупнейших провинциальных школ в области изобразительного, архитектурного, музыкально-певческого, декоративно-прикладного искусства».
Созидание культуры всегда тесно связано с ее сбережением, сохранением; одно без другого невозможно. Эту двуединую задачу в XV–XVI вв. как раз и решали монастыри, которые испокон веку были не только духовными центрами, но и своего рода музеями, в которых хранились уникальные произведения национального искусства, а также библиотеками с поразительными по ценности собраниями рукописей, редких книг.
Одним из главных источников пополнения монастырских коллекций были вклады. В монастыри делали вклады по разным поводам. В монастыри приносили фамильные реликвии обедневшие потомки удельных князей, не выдержавшие в XV–XVI вв. неравной борьбы с окрепшей великокняжеской властью. Вклады поступали и от московских князей и царей, которые часто использовали влиятельные монастыри в политических целях. Причинами вклада в сокровищницу монастыря могли быть и победа, одержанная над врагом, и моление о рождении наследника, и торжественное восшествие на престол. Часто делали вклады и просто на помин души. На территории монастырей, у их соборов и церквей иногда хоронили знатных людей, при погребении же монастырю не только платили деньги за могилу, но и оставляли личные вещи покойного, икону, снятую с гроба, и даже возок с лошадьми, и котором он был привезен. Среди вкладчиков русских монастырей были князья и бояре, представители высшего духовенства, дворяне, торговые и служилые люди разных городов, «государева двора разных чинов люди», городские дьяки, монастырские слуги и служки, ремесленники и крестьяне.
На монастыри смотрели как на надежные хранилища национальных сокровищ; сюда привозили произведения искусства ради их сбережения. Не случайно на многих из них было написано: «А не отдати никому». Самыми распространенными вкладами были фамильные иконы, украшенные драгоценными окладами. Иногда к ним подвешивали шитые пелены с изображением того же сюжета.
Пользовались известностью монастырские собрания в Москве и Сергиевом Посаде, в Ростове Великом и Суздале, Твери и Ярославле; в этих городах составились уникальные коллекции русской иконописи XV–XVI вв.
По установившемуся обычаю, к окладам наиболее чтимых в монастыре икон подвешивали образки, панагии, кресты и иконы-складни (из числа семейных реликвий или же специально изготовленные по поводу какого-либо важного события в жизни заказчика). Эти произведения по ценности нередко не уступали самим иконам. Хранились они, как правило, в монастырской ризнице.
Проследим формирование уникальной монастырской коллекции на примере одного из самых почитаемых монастырей Руси – Троице-Сергиева.
Среди вкладов в Троице-Сергиев монастырь немало богатых церковных сосудов, серебряных окладов книг и икон. Привлекает внимание серебряный потир с хрустальной чашей, золотой потир с рудожелтым мрамором 1449 г. (работа Ивана Фомина), кадило игумена Никона 1405 г., ковчег-реликварий радонежских князей первой четверти XV в. В XVI в. в монастырскую сокровищницу были сделаны наиболее значительные вклады. В московских мастерских при Иване Грозном, Федоре Иоанновиче, Борисе Годунове работали лучшие русские мастера-ювелиры, изографы, литейщики.
Иван IV велел украсить драгоценностями, созданными в основном московскими мастерами, наиболее чтимую в монастыре икону Троицы. Под икону была подвешена жемчужная пелена, вышитая мастерской первой жены царя Анастасии Романовой; на икону был сделан золотой оклад с коронами, украшенными эмалями и драгоценными камнями. При Иване IV была выполнена и монументальная серебряная чеканная рака для останков Сергия Радонежского.
При царе Федоре Иоанновиче был изготовлен чеканный золотой оклад к надгробной иконе Сергия, украшенный золотыми дробницами с гравировкой и чернью, драгоценными камнями, камеями, жемчугом. Известно, что за эту работу большие награды от царя получили мастера Оружейной палаты Московского Кремля.
Борис Годунов после венчания на царство подарил монастырю новый драгоценный оклад на икону Троицы. Интересно, что доставили новый оклад в Сергиев-Посад вместе с огромными колоколом, который везли на полозьях 3,5 тыс. человек. Сам царь шествовал вослед с эскортом из придворных и конного отряда. Сей пышный выезд был описан в воспоминаниях многих изумленных размахом пожертвования иностранцев.
Почти на всех произведениях прикладного искусства, подаренных Годуновым монастырю, изображены патрональные святые семьи Годуновых: Борис и Глеб, Федор Стратилат, Мария Магдалина и Ксения Римлянка.
Не только дарами пополнялись монастырские собрания; многие произведения искусства создавались непосредственно в монастырских стенах. Троицкая обитель в Сергиевом Посаде в этом смысле, конечно, не исключение. В XV в. там работал Епифаний Премудрый, создавший Житие основателя монастыря Сергия Радонежского, там писал Андрей Рублев, чье мировоззрение сложилось благодаря постоянному воздействию идей Сергия и его последователей, благодаря усвоенной в обители привычке противостоять «розни мира сего». Для иконостаса монастырского собора преподобный Андрей написал знаменитую «Троицу». Андрей Рублев, Даниил Черный и другие изографы в короткий срок по поручению игумена Никона украсили фресками и иконами вновь построенный на средства князя Юрия Галицкого и Звенигородского Троицкий собор (1422–1423).
Иконы троицкого иконостаса можно сравнить с многоголосым звучанием протяжного древнего пения, где голоса сильные и слабые не нарушали общего строя музыки. Голос Рублева здесь был ведущим, и это придает большую значимость всему ансамблю иконостаса.
В XV–XVI вв. Троицкий монастырь стал местом создания великолепных икон и произведений прикладного искусства, а также своеобразным учебным центром, где шла подготовка мастеров – изографов и ювелиров. Троицкие иконы отсылались в другие монастыри и храмы, преподносились в дар иностранным гостям.
Одним из таких периодов было время консолидации русских земель вокруг Москвы, время расцвета православного искусства и переосмысления культурной традиции, связывавшей Киевскую Русь с Московским царством, время колонизации новых земель и приобщения к православию новых народов.
На протяжении XV и XVI столетий лесистый север страны покрывался сетью крупных монастырских хозяйств, подле которых постепенно оседало крестьянское население. Так начиналось мирное освоение огромных пространств, проходившее одновременно с широкой просветительской и миссионерской деятельностью.
Епископ Стефан Пермский проповедовал по Северной Двине среди коми, для которых создал азбуку и перевел Евангелие. Преподобные Сергий и Герман основали Валаамский Спасо-Преображенский монастырь на островах в Ладожском озере и проповедовали среди карельских племен. Преподобные Савватий и Зосима положили начало крупнейшему на Севере Европы Соловецкому Спасо-Преображенскому монастырю (на островах Белого моря). Святой Кирилл создал монастырь в Белозерском крае. Святой Феодорит Кольский крестил финское племя лопарей и создал для него азбуку. Его миссию в середине XVI в. продолжил святой Трифон Печенегский, основавший монастырь на северном побережье Кольского полуострова.
Появлялись в XV–XVI вв. и многие другие монастыри. И во всех шла большая просветительская работа, переписывались книги, развивались самобытные школы иконописи, фресковой живописи. В монашеских кельях были задуманы многие из тех произведений, что были упомянуты в предшествующих очерках.
Мы знаем по именам лишь некоторых иноков – иконописцев, резчиков, писателей, зодчих. Тогдашняя культура была в известной степени анонимной, что вообще характерно для периода Средневековья. Смиренные монахи далеко не всегда подписывали свои произведения; не слишком заботились о прижизненной или посмертной земной славе и мастера-миряне.
Это была эпоха соборного творчества. Митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим, наш современник, писал об этой эпохе в работе «Опыт народного духа»: «Дух соборного делания коснулся всех областей творчества. Вслед за политическим собиранием Руси, одновременно с ростом экономических связей различных частей государства началось культурное собирание. Именно тогда умножилось число произведений житийной литературы, были созданы обобщающие летописные своды, начали сливаться воедино в общерусской культуре Москвы достижения крупнейших провинциальных школ в области изобразительного, архитектурного, музыкально-певческого, декоративно-прикладного искусства».
Созидание культуры всегда тесно связано с ее сбережением, сохранением; одно без другого невозможно. Эту двуединую задачу в XV–XVI вв. как раз и решали монастыри, которые испокон веку были не только духовными центрами, но и своего рода музеями, в которых хранились уникальные произведения национального искусства, а также библиотеками с поразительными по ценности собраниями рукописей, редких книг.
Одним из главных источников пополнения монастырских коллекций были вклады. В монастыри делали вклады по разным поводам. В монастыри приносили фамильные реликвии обедневшие потомки удельных князей, не выдержавшие в XV–XVI вв. неравной борьбы с окрепшей великокняжеской властью. Вклады поступали и от московских князей и царей, которые часто использовали влиятельные монастыри в политических целях. Причинами вклада в сокровищницу монастыря могли быть и победа, одержанная над врагом, и моление о рождении наследника, и торжественное восшествие на престол. Часто делали вклады и просто на помин души. На территории монастырей, у их соборов и церквей иногда хоронили знатных людей, при погребении же монастырю не только платили деньги за могилу, но и оставляли личные вещи покойного, икону, снятую с гроба, и даже возок с лошадьми, и котором он был привезен. Среди вкладчиков русских монастырей были князья и бояре, представители высшего духовенства, дворяне, торговые и служилые люди разных городов, «государева двора разных чинов люди», городские дьяки, монастырские слуги и служки, ремесленники и крестьяне.
На монастыри смотрели как на надежные хранилища национальных сокровищ; сюда привозили произведения искусства ради их сбережения. Не случайно на многих из них было написано: «А не отдати никому». Самыми распространенными вкладами были фамильные иконы, украшенные драгоценными окладами. Иногда к ним подвешивали шитые пелены с изображением того же сюжета.
Пользовались известностью монастырские собрания в Москве и Сергиевом Посаде, в Ростове Великом и Суздале, Твери и Ярославле; в этих городах составились уникальные коллекции русской иконописи XV–XVI вв.
По установившемуся обычаю, к окладам наиболее чтимых в монастыре икон подвешивали образки, панагии, кресты и иконы-складни (из числа семейных реликвий или же специально изготовленные по поводу какого-либо важного события в жизни заказчика). Эти произведения по ценности нередко не уступали самим иконам. Хранились они, как правило, в монастырской ризнице.
Проследим формирование уникальной монастырской коллекции на примере одного из самых почитаемых монастырей Руси – Троице-Сергиева.
Среди вкладов в Троице-Сергиев монастырь немало богатых церковных сосудов, серебряных окладов книг и икон. Привлекает внимание серебряный потир с хрустальной чашей, золотой потир с рудожелтым мрамором 1449 г. (работа Ивана Фомина), кадило игумена Никона 1405 г., ковчег-реликварий радонежских князей первой четверти XV в. В XVI в. в монастырскую сокровищницу были сделаны наиболее значительные вклады. В московских мастерских при Иване Грозном, Федоре Иоанновиче, Борисе Годунове работали лучшие русские мастера-ювелиры, изографы, литейщики.
Иван IV велел украсить драгоценностями, созданными в основном московскими мастерами, наиболее чтимую в монастыре икону Троицы. Под икону была подвешена жемчужная пелена, вышитая мастерской первой жены царя Анастасии Романовой; на икону был сделан золотой оклад с коронами, украшенными эмалями и драгоценными камнями. При Иване IV была выполнена и монументальная серебряная чеканная рака для останков Сергия Радонежского.
При царе Федоре Иоанновиче был изготовлен чеканный золотой оклад к надгробной иконе Сергия, украшенный золотыми дробницами с гравировкой и чернью, драгоценными камнями, камеями, жемчугом. Известно, что за эту работу большие награды от царя получили мастера Оружейной палаты Московского Кремля.
Борис Годунов после венчания на царство подарил монастырю новый драгоценный оклад на икону Троицы. Интересно, что доставили новый оклад в Сергиев-Посад вместе с огромными колоколом, который везли на полозьях 3,5 тыс. человек. Сам царь шествовал вослед с эскортом из придворных и конного отряда. Сей пышный выезд был описан в воспоминаниях многих изумленных размахом пожертвования иностранцев.
Почти на всех произведениях прикладного искусства, подаренных Годуновым монастырю, изображены патрональные святые семьи Годуновых: Борис и Глеб, Федор Стратилат, Мария Магдалина и Ксения Римлянка.
Не только дарами пополнялись монастырские собрания; многие произведения искусства создавались непосредственно в монастырских стенах. Троицкая обитель в Сергиевом Посаде в этом смысле, конечно, не исключение. В XV в. там работал Епифаний Премудрый, создавший Житие основателя монастыря Сергия Радонежского, там писал Андрей Рублев, чье мировоззрение сложилось благодаря постоянному воздействию идей Сергия и его последователей, благодаря усвоенной в обители привычке противостоять «розни мира сего». Для иконостаса монастырского собора преподобный Андрей написал знаменитую «Троицу». Андрей Рублев, Даниил Черный и другие изографы в короткий срок по поручению игумена Никона украсили фресками и иконами вновь построенный на средства князя Юрия Галицкого и Звенигородского Троицкий собор (1422–1423).
Иконы троицкого иконостаса можно сравнить с многоголосым звучанием протяжного древнего пения, где голоса сильные и слабые не нарушали общего строя музыки. Голос Рублева здесь был ведущим, и это придает большую значимость всему ансамблю иконостаса.
В XV–XVI вв. Троицкий монастырь стал местом создания великолепных икон и произведений прикладного искусства, а также своеобразным учебным центром, где шла подготовка мастеров – изографов и ювелиров. Троицкие иконы отсылались в другие монастыри и храмы, преподносились в дар иностранным гостям.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента