Хотя я не берусь осуждать моральную сторону Ваших поступков, не могу не удивиться Вашей неосторожности. Устраивать подобное свидание в публичном месте, да еще в то время, когда в саду находилась ваша невеста, было ошибкой. Вы должны понимать, какие чувства испытывает такая девушка, как мисс Макаллистер. Хотя стесненные обстоятельства, возможно, и подтолкнули ее согласиться на обручение с богатым человеком, но они не имеют ничего общего с тем, что она осталась старой девой. На самом деле будь она богатой, красивой и с положением в обществе, что сделало бы ее привлекательной партией, она все равно вышла бы замуж только по любви.
Она все еще смотрит на Вас телячьими глазами, так что Вы должны это учесть и оценить. Выразите ей свою преданность, иначе она найдет другой предмет для любви. Вы не должны этого допустить.
Пожалуйста, держите меня в курсе Ваших успехов.
Ваша
Маргарет, герцогиня Твиллингем».
Спустя всего месяц Атина и Эстер открыли двери пансиона благородных девиц графини Кавендиш, имевший грандиозный успех.
Атина пригласила нескольких великолепных преподавателей, которые должны были прочесть курс лекций по ряду проблем. Например, управляющий поместьем должен был рассказать о сложностях ведения хозяйства и управления штатом прислуги. Прочесть лекцию о поведении в обществе и высокой моде была приглашена французская графиня. Известный американский автор и бонвиван должен был проиллюстрировать умение вести светскую беседу. Куратора Британского музея попросили научить разбираться в тонкостях прикладного искусства. Этот набор лекций составлял ровно половину курса обучения, который был призван превратить женщину в очаровательную собеседницу, а затем и будущую невесту.
Вторая половина курса, однако, была совсем другой. Она начиналась после того, как солнце заходило за здание бывшего борделя. Атина отправила тайные послания небезызвестным мистеру Гэллинтри и лорду Радерфорду, прославившимся своими успехами в деле обольщения. Это были джентльмены, которых уважающая себя леди никогда не принимала одна, но которых ни одна уважающая себя хозяйка не исключала из списка гостей. Атина пригласила этих «проказников», чтобы они научили ее учениц, как правильно соблазнить мужчину; как возбудить в мужчине желание; как целовать мужчину так, как это делают «плохие» женщины; как прикасаться к мужчине, не заходя при этом слишком далеко.
Начальный месячный курс заинтересовал небольшую группу девушек. Это были не очень молодые гувернантки, а остальные – знакомые Атины и Эстер. Спустя несколько недель после окончания курса шесть из семи старых дев либо обручились, либо имели хорошие перспективы. Молва распространилась, и к началу второго набора абитуриенток оказалось втрое больше.
Мисс Атина Макаллистер стала директрисой школы, где обучают хорошим манерам – и непристойному поведению.
А скоро все станет еще более непристойным. Атина взялась за перо и написала объявление для газеты «Таймс».
Маршалл Хоксуорт смял письмо в своем огромном кулаке и выскочил из кабинета.
– Жюстина! – крикнул он, сбегая по мраморным ступеням лестницы, словно разъяренный лев. – Жюстина!
Из столовой выглянула служанка, но почла за лучшее тут же закрыть дверь, чтобы переждать, пока хозяин не успокоится и не придет в более спокойное расположение духа.
– Жюстина, сейчас же спускайся вниз!
Светловолосая женщина с карими глазами перегнулась через перила второго этажа широкой лестницы.
– Да, Маршалл.
– Хочу поговорить с тобой. У себя в кабинете.
Жюстина плотнее закуталась в шаль и стала осторожно спускаться вниз.
– В чем дело?
Маршалл сунул ей в руку измятый лист бумаги:
– Вот, почитай это. Кажется, твой жених отменил свадьбу.
– Герберт? Но почему?
Маршалл скрестил на груди руки.
– Об этом я хотел тебя спросить.
Она зашла с братом в кабинет и села в обитое кожей кресло.
– Ничего не понимаю. Почему он вдруг решил разорвать помолвку?
– В письме все ясно изложено. Он ставит под сомнение твою нравственность.
– Мою нравственность?
– Хочу пояснить. Это для джентльмена кодовое слово, означающее, что он считает тебя распущенной женщиной.
– Какой ужас! Я вовсе не распущенная.
– Я знаю. Но почему он вдруг решил, что ты распущенная?
Жюстина долго молчала.
– Я была несдержанной.
Маршалл нахмурился:
– Несдержанной? В чем это выражалось?
– Не хочу об этом говорить.
– Нет, черт возьми, я заставлю тебя говорить.
– Маршалл, ты мой брат, а не отец. Я не должна тебе ничего объяснять.
– А теперь послушай меня. После смерти отца я вышел в отставку из Королевского флота – и заметь себе, в самый разгар войны – для того, чтобы присматривать за тобой и поместьем. Мой единственный долг перед тем, как я вернусь на корабль, – это удачно выдать тебя замуж. А теперь, когда я убедил Герберта Стэнтона, владеющего половиной графства Бэкингемшир, сделать тебе предложение, ты со своей «несдержанностью» все испортила. Ты и теперь думаешь, что не должна мне ничего объяснять? Предлагаю все же подумать.
У Жюстины задрожал подбородок.
– Я не какой-то пункт в твоей программе, который ты должен отметить галочкой «выполнил», Маршалл. Отправляйся на свой драгоценный корабль и оставь меня в покое.
– Ты прекрасно знаешь, что я не могу вернуться на флот до тех пор, пока ты не окажешься под защитой мужа.
– Мне не нужен муж. У мисс Макаллистер нет мужа, а ее все равно уважают.
– Кто такая мисс Макаллистер?
– Директриса академии, куда меня определила мама, – Школа искусств для женщин графини Кавендиш. В прошлом месяце я закончила курс.
Маршалл, кажется, начал понимать. Беда с этими образованными женщинами. Какая-то худосочная старая дева притворяется, будто гораздо лучше вообще не выходить замуж, и все восторженные молодые девушки решают, что они тоже не обязательно должны выйти замуж.
– Что еще сказала тебе эта мисс Макаллистер?
– Она учила нас, что леди может быть гораздо больше, чем просто женой. Леди – это женщина, которая играет по своим правилам.
– Так вот что ты делала с Гербертом Стэнтоном? Играла по своим правилам?
– Да, это так. Герберт всегда относился ко мне как… как к живой кукле. Словно я украшение его гостиной. Я хотела показать ему, что я живая женщина, у которой есть свои собственные желания и которая может быть для мужчины партнером и собеседницей, равной с ним по интеллекту.
Маршалл покачал головой:
– У Герберта Стэнтона репутация самого консервативного приверженца традициям в Англии. Ему не нужна равная… ему нужна послушная жена, которая нарожает ему детей.
Жюстина стукнула кулаком по подлокотнику.
– Что ж, в таком случае я не жалею о том, что он отменил свадьбу. Он мне не нравится, Маршалл. Мне нужен человек, который будет меня любить и позволит мне любить его.
– Жюстина, – сказал Маршалл, скрипнув зубами, – ты не можешь позволить себе роскошь ждать выгодный брак по любви. Твой долг – выйти замуж, когда мы найдем тебе идеального мужа.
– И Герберт идеальный муж? Человек, которому от жены нужно только, чтобы она была разодетой по последней моде служанкой или племенной кобылой, которая родит ему чистокровных жеребят?
– Он твой единственный выбор, Жюстина, – уже мягче сказал Маршалл. – Твой единственный шанс.
Глаза Жюстины наполнились слезами.
– Если он мой единственный шанс, я вообще ни за кого не выйду замуж.
Она смяла письмо Герберта Стэнтона, швырнула его в корзину для мусора и, хлопнув дверью, вышла из кабинета.
Маршалл не привык к такому поведению, тем более собственной сестры. Дисциплина и уважение было его кредо. Он мог бы пойти за Жюстиной и потребовать, чтобы она вела себя более прилично, но бедняжка ушла от него в слезах. А он понятия не имел, как надо обращаться с женщинами, у которых глаза на мокром месте.
Маршалл откинулся в кресле и обвел взглядом свой огромный полированный письменный стол. Потом его взгляд остановился на точной копии его корабля «Возмездие», запаянной в бутылку. Какой бы неудобной и грязной ни была жизнь на корабле, он по ней очень скучал. Он находил, что гостиные в домах высшего света более скучны, чем перекличка на палубе корабля, а выходка его непокорной сестры более утомительной, чем если бы ему не подчинился матрос. Помолвка Жюстины на несколько недель приблизила бы его возвращение на корабль, где его снова будут называть капитан Хоксуорт. Он взял в руки бутылку и посмотрел на макет корабля. Возвращение откладывалось. Исполнение его самого жгучего желания уплывало далеко за горизонт.
Во всем виновата эта академия для девиц. Пансион, как же! Из-за него рухнули его планы. Представьте себе женщину, которая считает, что выходить замуж не обязательно! Возмутительно! Извращение какое-то! Намеренный и вопиющий подрыв устоев. Он не позволит, чтобы это продолжалось. Придется этой директрисе держать ответ. И если ей это не удастся… что ж, его «возмездием» будет не только его корабль.
Глава 6
Глава 7
Она все еще смотрит на Вас телячьими глазами, так что Вы должны это учесть и оценить. Выразите ей свою преданность, иначе она найдет другой предмет для любви. Вы не должны этого допустить.
Пожалуйста, держите меня в курсе Ваших успехов.
Ваша
Маргарет, герцогиня Твиллингем».
Спустя всего месяц Атина и Эстер открыли двери пансиона благородных девиц графини Кавендиш, имевший грандиозный успех.
Атина пригласила нескольких великолепных преподавателей, которые должны были прочесть курс лекций по ряду проблем. Например, управляющий поместьем должен был рассказать о сложностях ведения хозяйства и управления штатом прислуги. Прочесть лекцию о поведении в обществе и высокой моде была приглашена французская графиня. Известный американский автор и бонвиван должен был проиллюстрировать умение вести светскую беседу. Куратора Британского музея попросили научить разбираться в тонкостях прикладного искусства. Этот набор лекций составлял ровно половину курса обучения, который был призван превратить женщину в очаровательную собеседницу, а затем и будущую невесту.
Вторая половина курса, однако, была совсем другой. Она начиналась после того, как солнце заходило за здание бывшего борделя. Атина отправила тайные послания небезызвестным мистеру Гэллинтри и лорду Радерфорду, прославившимся своими успехами в деле обольщения. Это были джентльмены, которых уважающая себя леди никогда не принимала одна, но которых ни одна уважающая себя хозяйка не исключала из списка гостей. Атина пригласила этих «проказников», чтобы они научили ее учениц, как правильно соблазнить мужчину; как возбудить в мужчине желание; как целовать мужчину так, как это делают «плохие» женщины; как прикасаться к мужчине, не заходя при этом слишком далеко.
Начальный месячный курс заинтересовал небольшую группу девушек. Это были не очень молодые гувернантки, а остальные – знакомые Атины и Эстер. Спустя несколько недель после окончания курса шесть из семи старых дев либо обручились, либо имели хорошие перспективы. Молва распространилась, и к началу второго набора абитуриенток оказалось втрое больше.
Мисс Атина Макаллистер стала директрисой школы, где обучают хорошим манерам – и непристойному поведению.
А скоро все станет еще более непристойным. Атина взялась за перо и написала объявление для газеты «Таймс».
Маршалл Хоксуорт смял письмо в своем огромном кулаке и выскочил из кабинета.
– Жюстина! – крикнул он, сбегая по мраморным ступеням лестницы, словно разъяренный лев. – Жюстина!
Из столовой выглянула служанка, но почла за лучшее тут же закрыть дверь, чтобы переждать, пока хозяин не успокоится и не придет в более спокойное расположение духа.
– Жюстина, сейчас же спускайся вниз!
Светловолосая женщина с карими глазами перегнулась через перила второго этажа широкой лестницы.
– Да, Маршалл.
– Хочу поговорить с тобой. У себя в кабинете.
Жюстина плотнее закуталась в шаль и стала осторожно спускаться вниз.
– В чем дело?
Маршалл сунул ей в руку измятый лист бумаги:
– Вот, почитай это. Кажется, твой жених отменил свадьбу.
– Герберт? Но почему?
Маршалл скрестил на груди руки.
– Об этом я хотел тебя спросить.
Она зашла с братом в кабинет и села в обитое кожей кресло.
– Ничего не понимаю. Почему он вдруг решил разорвать помолвку?
– В письме все ясно изложено. Он ставит под сомнение твою нравственность.
– Мою нравственность?
– Хочу пояснить. Это для джентльмена кодовое слово, означающее, что он считает тебя распущенной женщиной.
– Какой ужас! Я вовсе не распущенная.
– Я знаю. Но почему он вдруг решил, что ты распущенная?
Жюстина долго молчала.
– Я была несдержанной.
Маршалл нахмурился:
– Несдержанной? В чем это выражалось?
– Не хочу об этом говорить.
– Нет, черт возьми, я заставлю тебя говорить.
– Маршалл, ты мой брат, а не отец. Я не должна тебе ничего объяснять.
– А теперь послушай меня. После смерти отца я вышел в отставку из Королевского флота – и заметь себе, в самый разгар войны – для того, чтобы присматривать за тобой и поместьем. Мой единственный долг перед тем, как я вернусь на корабль, – это удачно выдать тебя замуж. А теперь, когда я убедил Герберта Стэнтона, владеющего половиной графства Бэкингемшир, сделать тебе предложение, ты со своей «несдержанностью» все испортила. Ты и теперь думаешь, что не должна мне ничего объяснять? Предлагаю все же подумать.
У Жюстины задрожал подбородок.
– Я не какой-то пункт в твоей программе, который ты должен отметить галочкой «выполнил», Маршалл. Отправляйся на свой драгоценный корабль и оставь меня в покое.
– Ты прекрасно знаешь, что я не могу вернуться на флот до тех пор, пока ты не окажешься под защитой мужа.
– Мне не нужен муж. У мисс Макаллистер нет мужа, а ее все равно уважают.
– Кто такая мисс Макаллистер?
– Директриса академии, куда меня определила мама, – Школа искусств для женщин графини Кавендиш. В прошлом месяце я закончила курс.
Маршалл, кажется, начал понимать. Беда с этими образованными женщинами. Какая-то худосочная старая дева притворяется, будто гораздо лучше вообще не выходить замуж, и все восторженные молодые девушки решают, что они тоже не обязательно должны выйти замуж.
– Что еще сказала тебе эта мисс Макаллистер?
– Она учила нас, что леди может быть гораздо больше, чем просто женой. Леди – это женщина, которая играет по своим правилам.
– Так вот что ты делала с Гербертом Стэнтоном? Играла по своим правилам?
– Да, это так. Герберт всегда относился ко мне как… как к живой кукле. Словно я украшение его гостиной. Я хотела показать ему, что я живая женщина, у которой есть свои собственные желания и которая может быть для мужчины партнером и собеседницей, равной с ним по интеллекту.
Маршалл покачал головой:
– У Герберта Стэнтона репутация самого консервативного приверженца традициям в Англии. Ему не нужна равная… ему нужна послушная жена, которая нарожает ему детей.
Жюстина стукнула кулаком по подлокотнику.
– Что ж, в таком случае я не жалею о том, что он отменил свадьбу. Он мне не нравится, Маршалл. Мне нужен человек, который будет меня любить и позволит мне любить его.
– Жюстина, – сказал Маршалл, скрипнув зубами, – ты не можешь позволить себе роскошь ждать выгодный брак по любви. Твой долг – выйти замуж, когда мы найдем тебе идеального мужа.
– И Герберт идеальный муж? Человек, которому от жены нужно только, чтобы она была разодетой по последней моде служанкой или племенной кобылой, которая родит ему чистокровных жеребят?
– Он твой единственный выбор, Жюстина, – уже мягче сказал Маршалл. – Твой единственный шанс.
Глаза Жюстины наполнились слезами.
– Если он мой единственный шанс, я вообще ни за кого не выйду замуж.
Она смяла письмо Герберта Стэнтона, швырнула его в корзину для мусора и, хлопнув дверью, вышла из кабинета.
Маршалл не привык к такому поведению, тем более собственной сестры. Дисциплина и уважение было его кредо. Он мог бы пойти за Жюстиной и потребовать, чтобы она вела себя более прилично, но бедняжка ушла от него в слезах. А он понятия не имел, как надо обращаться с женщинами, у которых глаза на мокром месте.
Маршалл откинулся в кресле и обвел взглядом свой огромный полированный письменный стол. Потом его взгляд остановился на точной копии его корабля «Возмездие», запаянной в бутылку. Какой бы неудобной и грязной ни была жизнь на корабле, он по ней очень скучал. Он находил, что гостиные в домах высшего света более скучны, чем перекличка на палубе корабля, а выходка его непокорной сестры более утомительной, чем если бы ему не подчинился матрос. Помолвка Жюстины на несколько недель приблизила бы его возвращение на корабль, где его снова будут называть капитан Хоксуорт. Он взял в руки бутылку и посмотрел на макет корабля. Возвращение откладывалось. Исполнение его самого жгучего желания уплывало далеко за горизонт.
Во всем виновата эта академия для девиц. Пансион, как же! Из-за него рухнули его планы. Представьте себе женщину, которая считает, что выходить замуж не обязательно! Возмутительно! Извращение какое-то! Намеренный и вопиющий подрыв устоев. Он не позволит, чтобы это продолжалось. Придется этой директрисе держать ответ. И если ей это не удастся… что ж, его «возмездием» будет не только его корабль.
Глава 6
Маршалл Хоксуорт потянул за поводья, и лошадь остановилась.
Спешившись, он оглядел хмурым взглядом красное кирпичное здание. Дверь была выкрашена в веселенький голубой цвет, за кружевными занавесками окон были видны горшки с геранью. Но он только что узнал об отвратительном прошлом этого дома, и его снова охватило раздражение. В этом месте его сестру даже увидеть не должны были, не говоря уже о том, чтобы она здесь училась.
Он поднялся по ступеням ко входу и стеком постучал в дверь. Ему открыла крохотного роста служанка и, сделав книксен, спросила:
– Чем могу вам помочь, сэр?
– Мне надо видеть директрису, – ответил он, передавая служанке стек, шляпу и перчатки.
– Сюда, пожалуйста.
Маршалл следовал за служанкой, которая ростом напоминала эльфа-переростка, так что он с большим удовольствием перепрыгнул бы через нее, чтобы оказаться впереди. Но поскольку он не знал, где находится кабинет директрисы, счел более разумным умерить свое нетерпение. Но лишь до того момента, как он встретится с женщиной, ответственной за скандальное поведение его сестры, в результате которого его сестра лишилась самого выгодного жениха.
Они подошли к двери в дальнем конце великолепного салона, и служанка постучалась.
– Минутку, сэр. Я доложу о вас.
– В этом нет необходимости, – сказал он и открыл дверь.
Гостиная была залита солнечным светом. Стены были обиты светло-зеленым шелком в розовый и голубой цветочек. Пол был застлан зеленым ковром. В середине комнаты стоял письменный стол вишневого дерева на гнутых ножках, за которым сидела молодая рыжеволосая женщина. Она оторвала глаза от лежавших на столе папок и, нахмурившись, взглянула на вошедшего.
– Вы опоздали, – сказала она, положив перо. – Я принимала соискателей до полудня.
Он покачал головой:
– Я здесь, чтобы увидеть директрису.
– Стало быть, это счастливое совпадение, что вы нашли ее здесь. Я мисс Макаллистер.
– Вы? Вы руководите этой школой? – не скрывая изумления, воскликнул он.
Он ожидал увидеть ученую даму, всю в морщинах, с расплывшейся с годами фигурой. А совсем не такую…
– Да, я. А теперь прошу вас закрыть рот и присесть.
Он вздрогнул от подобной наглости.
– Послушайте! Я здесь по очень важному поводу. На кону ни больше ни меньше как фамильная честь.
Она напряглась.
– Во-первых, вы можете называть меня мисс Макаллистер. Я буду вам благодарна, если вы вспомните, с кем говорите. А во-вторых, я совершенно точно знаю, почему вы здесь.
Гневная отповедь чуть было не сорвалась с его губ.
– Знаете? Вот как? – удивился он.
– Разумеется, – ответила она, вставая. – Вы не первый мужчина, переступивший порог этого дома, который испытывает финансовые затруднения. Вы можете даже сказать, что джентльмены, для которых настали тяжелые времена, пополняют наш штат.
Он взглянул на нее с подозрением:
– Неужели?
– Нет ничего зазорного в том, чтобы зарабатывать деньги честным путем. Один день тяжелого труда не повредит многим джентльменам. Включая вас, осмелюсь сказать.
Выдержать такое оскорбление было выше его сил. Мало того, что эта дерзкая женщина приняла его за кого-то другого. Но смешать с грязью его репутацию, не дав себе труда – хотя бы формально – узнать, кто перед ней, было уже слишком.
– Тем не менее, – продолжала она, скрестив руки, – мы ценим тактичность. А позирование почему-то незаслуженно считается порочной профессией.
Он чуть было не расхохотался. О том, что такое такт, эта девушка не имела ни малейшего представления. Но пока он размышлял о том, как поставить ее на место, какое-то слово зацепилось за его сознание. Позирование…
– В нашей школе вы узнаете, что превыше всего мы ценим откровенность, прямоту. Наших учениц обучают широкому спектру всяких предметов, при этом даже таким, которые считаются неприемлемыми для женщин. Для внешнего мира наши программы могут вызвать неприятие. Ваше участие в программе предполагает тактичность как с нашей, так и с вашей стороны.
Маршалл знал, как обращаться с противником. Недаром он прошел хорошую военную школу и дослужился до капитана Королевского флота. Что-то подсказывало ему, что будет намного эффективнее получить нужную ему информацию, если он скроет свои намерения, а не пойдет напролом.
– Да, я об этом думал.
– Как вас зовут?
– Маршалл.
Она вернулась к письменному столу и достала из ящика чистый лист бумаги.
– Итак, мистер Маршалл, вы раньше работали моделью?
– Пожалуй, нет. Но мне говорили, что у меня наметанный глаз.
– Хм. Полагаю, если в комнате будет достаточно темно.
Она сделала какую-то запись.
– У вас светлые волосы и голубые глаза… Каков ваш рост?
– Три фута, шесть дюймов.
– Хороший рост.
– Я веду свое происхождение из старинного оксфордского рода.
Она подняла глаза от бумаги.
– У меня нет желания обсуждать ваших родственников. Независимо от того, от каких племенных пород они происходят.
Он не удержался и тихо хихикнул. Эта девушка была полнейшим сюрпризом. Приличные молодые леди, с которыми он был знаком, редко осмеливались ему возражать, не говоря уже о том, чтобы оскорблять. А у нее хватило смелости – нет, наглости – обращаться с ним подобным образом. Он оглядел комнату. На стенах были развешаны картины с изображением загадочных сюжетов – идиллического вида деревушка на краю темного леса, женщина с закрытой шкатулкой в руках, двое в масках, очевидно, на балу. Все картины, видимо, были написаны одной и той же рукой.
– Это для вас я должен буду позировать?
– Не только. Я веду уроки искусства, и мне требуется модель для следующего урока. Поскольку вы пока единственный соискатель, придется позировать вам.
Он поджал губы.
– Не льстите мне, пожалуйста. Это может вскружить мне голову.
Она ухмыльнулась, и это придало ее лицу немного порочное выражение. У нее была великолепная кожа – белая и гладкая, и ее прекрасно оттеняли рыжие волосы. Глаза были похожи на ограненные изумруды, и в них светился ум. Рот был словно бутон розы, и он вдруг испытал непреодолимое желание прикоснуться к нему губами и заставить ее стонать, а не ухмыляться. Эта встреча полностью изменила его первоначальное намерение, но его заинтриговала возможность неожиданной авантюры. Эту женщину требовалось узнать получше.
– За такую работу мы платим одну гинею в час. Если я вас найму, хочу, чтобы вы позировали не более двух часов подряд.
Плата была более чем щедрая. Эта женщина явно не знала, что любая девушка с улицы согласилась бы на двадцатую долю такого заработка.
– Когда надо начинать?
– Я сказала, если я вас найму. Вы еще не получили должность натурщика.
Он не удержался от улыбки. Он начал понимать, как работает ее ум. Должен был последовать еще один выстрел мортиры, и ему придется позволить ей продолжить атаку. Она не уступит ни дюйма, прежде чем сама не продвинется на один фут.
– Что же я должен сделать, чтобы вы меня наняли? – поинтересовался он.
– Я должна вас хорошенько рассмотреть. Встаньте.
Ее командный тон возмутил его до глубины души.
– Встаньте вон там, на свету.
Она подошла к нему, чтобы рассмотреть его поближе. Потом обошла его, чтобы рассмотреть с разных ракурсов. Макушка ее головы приходилась ему ниже плеча.
– Так как, адмирал? Я прошел испытание? Я гожусь?
– Я даже еще не начала изучать вас. Раздевайтесь.
Саркастическая усмешка тут же слетела с его лица.
– Простите?
Она посмотрела ему в глаза:
– Снимите одежду, чтобы я могла вас рассмотреть получше. Не могу же я принять вас, руководствуясь только вашей улыбкой.
– Вы хотите, чтобы я позировал обнаженным?
– А почему вы так удивлены? В моем объявлении я написала, что нужен натурщик, который будет позировать a la francaise. Вы решили, что это означает, что я буду угощать вас круассанами?
Маршалл покачал головой в полном недоумении:
– Мисс Макаллистер, вы не опасаетесь, как эта компрометирующая ситуация скажется на вашей репутации? Или на репутации вашего пансиона?
Она подошла к окну и задернула занавески. В комнате стало полутемно.
– Кроме меня, вас никто не увидит.
Здравый смысл начал таять под напором воображения. Какая смелая женщина. Правда, когда он начал развязывать галстук, она опустила глаза.
Глядя на нее в упор, он снял камзол. Она судорожно сглотнула и густо покраснела.
Он стянул через голову полотняную рубашку и бросил на стул вместе с остальными предметами одежды. Он стоял с обнаженным торсом, ожидая, что она начнет его разглядывать, но она упорно смотрела в пол. Когда он хотел расстегнуть брюки, она остановила его.
– На этот раз достаточно, – сказала она, бросив на него взгляд.
Маршалл наблюдал за тем, как ее глаза нервно скользили по его широкой груди. Она слишком сильно нервничала, чтобы как следует его оценить, и он подумал, не является ли все это детским проявлением власти. Но она совершенно очевидно была поражена тем, что увидела, и он решил, что вопреки явной браваде она впервые видит полуобнаженного мужчину.
Сдерживая улыбку, он наблюдал, с какой робостью она его разглядывает с разных сторон. Сбивчивое дыхание свидетельствовало о том, что она нервничает. Ее тело было напряжено, как тугой узел. Это было очевидно, как ясный день. Его вид ее заворожил.
– Вы приняты, – наконец сказала она у него за спиной.
– Благодарю вас.
– При одном условии.
Он обернулся.
– Да?
– Вы должны мне рассказать, откуда у вас эти шрамы.
– Возможно.
Она удивленно посмотрела на него.
– Если вы меня как следует попросите, – добавил он.
К ней вернулось ее высокомерное выражение, и она поджала губы.
– Можете одеваться. Я сейчас раздвину занавески.
Когда она проходила мимо него, он схватил ее за руку выше локтя. Она оступилась и столкнулась с ним.
– Минутку, – сказал он, обняв ее одной рукой за талию.
Она подняла на него глаза. В них одновременно отразились паника и восхищение. Она попыталась вырваться, но повсюду ее руки натыкались на его обнаженное тело. Ее сердце трепетало, как пойманная птица.
Он опустил голову так, что она оказалась в нескольких дюймах от ее лица.
– У меня есть два собственных условия.
– Простите…
– Во-первых, я хочу узнать больше о вашем заведении. Меня очень интересует, какое образование вы предлагаете. Особенно потому, что должен стать его частью.
Она пыталась высвободиться, но его рука держала ее крепко.
– А во-вторых?
– Второе условие я оставлю на потом. Мне бы не хотелось, чтобы вы считали меня слишком самоуверенным.
Он ослабил руку, и она выскользнула. На сей раз она не пустила в ход свой острый язычок.
Она вернулась на свое место за письменным столом, видимо, для того, чтобы собраться с мыслями. Он схватил рубашку и начал ее надевать.
– Я могу начать в понедельник?
Она кивнула.
– В десять утра?
– Нет. – Ее голос дрогнул, и она откашлялась. – В восемь вечера. Вы должны воспользоваться входом для служащих в противоположной стороне дома. Это понятно?
– Разумеется. Мы должны соблюдать правила приличия, не так ли?
– Совершенно верно.
– Говоря о приличии… вы не против?..
– Против чего?
Уголок его рта чуть приподнялся.
– Вы не против отвернуться? Я должен расстегнуть брюки, чтобы заправить рубашку.
Она бросила на него беглый взгляд.
Пока она стояла к нему спиной, Маршалл нагнулся над письменным столом, чтобы взглянуть на папки, над которыми она работала, когда он вошел. Ему удалось увидеть лишь слова «Эротическая литература», и он понял, что должен взять эту папку. Он осторожно вытащил из брюк полу рубашки, спрятал у себя на животе папку и вернул рубашку на место.
– Мисс Макаллистер, – сказал он, застегивая жилет, – очень надеюсь, что окажусь полезным в вашей школе. Мне бы не хотелось разочаровывать ваших учениц… и вас тоже. Вы, конечно, объясните мне, как завоевать ваше доверие.
Она обернулась, и он увидел, что это случилось опять – она покраснела. Это было то же самое, как читать ее мысли, а они были не слишком приличными.
– Возможно, есть кое-что, что вы могли бы сделать, чтобы мы как-то приноровились друг к другу, мистер Маршалл.
Он надел камзол.
– Все, что угодно.
– Не будет ли вам угодно оставить дома свое колоссальное самомнение? Коперник уже доказал, что не вы являетесь центром вселенной.
Несмотря на сарказм этого замечания, он улыбнулся:
– Будь я этим центром, несомненно, получил бы ожоги от жарких лучей вашего солнечного характера.
Маршалл спешился у питейного заведения «Олень и гончая». Хотя его отец уже был давнишним членом элитного клуба, сам Маршалл предпочитал более скромные заведения для пешеходов, считая, что нет ничего лучшего, чем запах опилок и жареной ветчины, пока ты опрокидываешь первую рюмку.
Зайдя в туалет, он извлек украденную папку. Потом зашел в зал, сел за стол и, заказав кружку эля, принялся изучать документ.
Беглым взглядом он прошелся по расписанию, в котором были обозначены все лекции на неделю. Все они должны были происходить в дневное время и включали историю, музыку и ряд обычных общеобразовательных предметов.
Но у него отвисла челюсть, когда он прочел, что планируется проводить вечером. В понедельник – рисование обнаженной мужской фигуры. Во вторник – соотнесение эротической литературы с жизнью. В среду – чувственные поцелуи. В четверг – как использовать руки, чтобы доставить удовольствие своему и его телу. Маршалл вспомнил о своей сестре. Теперь он понял, почему его сестру обвинили в «несдержанности». Мисс Макаллистер учила своих учениц становиться соблазнительницами!
Маршалл отпил большой глоток эля. Ничего себе пансион благородных девиц! Образование, которое Жюстина получила в этом пансионе, стоило ей жениха, а ему – освобождением от утомительных лондонских сезонов. Эти лекции, без всякого сомнения, оказались для Жюстины своего рода открытием. Но даже в ее возрасте было лучше оставаться невинной. Ей уже было двадцать девять, и найти ей потенциального мужа уже само по себе являлось нелегкой задачей, но она станет совершенно неразрешимой, если Жюстина позволит себе выбирать мужа, пользуясь только своей привлекательностью.
Привлекательность. Маршалл отпил еще глоток и, качая головой, перечитал список вечерних занятий. Эта нахальная мисс Макаллистер разбудила в нем все чувства, дремавшие с тех пор, как он покинул корабль. Она была клубком противоречий. Строгой и высокомерной, но далеко не леди. Огненно-рыжие волосы прекрасно сочетались с ее невероятной дерзостью, но то, как она краснела, свидетельствовало о том, что она уязвима, как любая неопытная девушка. Полноватая фигура очень уютно помещалась бы в объятиях мужчины… но он сомневался, что она позволила бы кому-либо из мужчин заключить ее в объятия. У нее было лицо хорошей девочки, а язык – скверной девчонки. Он хихикнул. Этот рот, одновременно дерзкий и влекущий. При одном воспоминании о нем его бросило в жар. Он улыбнулся. Может, рискнуть?
Он вздохнул, сложил бумагу и сунул ее во внутренний карман. Если слух об этом пансионе распространится, пострадает не только мисс Макаллистер. Каждая из учениц, получившая «образование» здесь, будет опозорена, в том числе и его сестра. Общество будет их сторониться, любая приличная семья откажется принимать их у себя дома. Несмотря на приданое Жюстины, ни один стоящий джентльмен никогда на ней не женится. Только какой-нибудь прохвост или хам. Но он ни за что этого не допустит.
Этот пансион должен быть закрыть без лишнего шума. Но каким образом он сумеет убедить в этом необузданную мисс Макаллистер? Он должен найти способ заставить ее сделать это, даже если ему придется сжечь этот пансион дотла.
Спешившись, он оглядел хмурым взглядом красное кирпичное здание. Дверь была выкрашена в веселенький голубой цвет, за кружевными занавесками окон были видны горшки с геранью. Но он только что узнал об отвратительном прошлом этого дома, и его снова охватило раздражение. В этом месте его сестру даже увидеть не должны были, не говоря уже о том, чтобы она здесь училась.
Он поднялся по ступеням ко входу и стеком постучал в дверь. Ему открыла крохотного роста служанка и, сделав книксен, спросила:
– Чем могу вам помочь, сэр?
– Мне надо видеть директрису, – ответил он, передавая служанке стек, шляпу и перчатки.
– Сюда, пожалуйста.
Маршалл следовал за служанкой, которая ростом напоминала эльфа-переростка, так что он с большим удовольствием перепрыгнул бы через нее, чтобы оказаться впереди. Но поскольку он не знал, где находится кабинет директрисы, счел более разумным умерить свое нетерпение. Но лишь до того момента, как он встретится с женщиной, ответственной за скандальное поведение его сестры, в результате которого его сестра лишилась самого выгодного жениха.
Они подошли к двери в дальнем конце великолепного салона, и служанка постучалась.
– Минутку, сэр. Я доложу о вас.
– В этом нет необходимости, – сказал он и открыл дверь.
Гостиная была залита солнечным светом. Стены были обиты светло-зеленым шелком в розовый и голубой цветочек. Пол был застлан зеленым ковром. В середине комнаты стоял письменный стол вишневого дерева на гнутых ножках, за которым сидела молодая рыжеволосая женщина. Она оторвала глаза от лежавших на столе папок и, нахмурившись, взглянула на вошедшего.
– Вы опоздали, – сказала она, положив перо. – Я принимала соискателей до полудня.
Он покачал головой:
– Я здесь, чтобы увидеть директрису.
– Стало быть, это счастливое совпадение, что вы нашли ее здесь. Я мисс Макаллистер.
– Вы? Вы руководите этой школой? – не скрывая изумления, воскликнул он.
Он ожидал увидеть ученую даму, всю в морщинах, с расплывшейся с годами фигурой. А совсем не такую…
– Да, я. А теперь прошу вас закрыть рот и присесть.
Он вздрогнул от подобной наглости.
– Послушайте! Я здесь по очень важному поводу. На кону ни больше ни меньше как фамильная честь.
Она напряглась.
– Во-первых, вы можете называть меня мисс Макаллистер. Я буду вам благодарна, если вы вспомните, с кем говорите. А во-вторых, я совершенно точно знаю, почему вы здесь.
Гневная отповедь чуть было не сорвалась с его губ.
– Знаете? Вот как? – удивился он.
– Разумеется, – ответила она, вставая. – Вы не первый мужчина, переступивший порог этого дома, который испытывает финансовые затруднения. Вы можете даже сказать, что джентльмены, для которых настали тяжелые времена, пополняют наш штат.
Он взглянул на нее с подозрением:
– Неужели?
– Нет ничего зазорного в том, чтобы зарабатывать деньги честным путем. Один день тяжелого труда не повредит многим джентльменам. Включая вас, осмелюсь сказать.
Выдержать такое оскорбление было выше его сил. Мало того, что эта дерзкая женщина приняла его за кого-то другого. Но смешать с грязью его репутацию, не дав себе труда – хотя бы формально – узнать, кто перед ней, было уже слишком.
– Тем не менее, – продолжала она, скрестив руки, – мы ценим тактичность. А позирование почему-то незаслуженно считается порочной профессией.
Он чуть было не расхохотался. О том, что такое такт, эта девушка не имела ни малейшего представления. Но пока он размышлял о том, как поставить ее на место, какое-то слово зацепилось за его сознание. Позирование…
– В нашей школе вы узнаете, что превыше всего мы ценим откровенность, прямоту. Наших учениц обучают широкому спектру всяких предметов, при этом даже таким, которые считаются неприемлемыми для женщин. Для внешнего мира наши программы могут вызвать неприятие. Ваше участие в программе предполагает тактичность как с нашей, так и с вашей стороны.
Маршалл знал, как обращаться с противником. Недаром он прошел хорошую военную школу и дослужился до капитана Королевского флота. Что-то подсказывало ему, что будет намного эффективнее получить нужную ему информацию, если он скроет свои намерения, а не пойдет напролом.
– Да, я об этом думал.
– Как вас зовут?
– Маршалл.
Она вернулась к письменному столу и достала из ящика чистый лист бумаги.
– Итак, мистер Маршалл, вы раньше работали моделью?
– Пожалуй, нет. Но мне говорили, что у меня наметанный глаз.
– Хм. Полагаю, если в комнате будет достаточно темно.
Она сделала какую-то запись.
– У вас светлые волосы и голубые глаза… Каков ваш рост?
– Три фута, шесть дюймов.
– Хороший рост.
– Я веду свое происхождение из старинного оксфордского рода.
Она подняла глаза от бумаги.
– У меня нет желания обсуждать ваших родственников. Независимо от того, от каких племенных пород они происходят.
Он не удержался и тихо хихикнул. Эта девушка была полнейшим сюрпризом. Приличные молодые леди, с которыми он был знаком, редко осмеливались ему возражать, не говоря уже о том, чтобы оскорблять. А у нее хватило смелости – нет, наглости – обращаться с ним подобным образом. Он оглядел комнату. На стенах были развешаны картины с изображением загадочных сюжетов – идиллического вида деревушка на краю темного леса, женщина с закрытой шкатулкой в руках, двое в масках, очевидно, на балу. Все картины, видимо, были написаны одной и той же рукой.
– Это для вас я должен буду позировать?
– Не только. Я веду уроки искусства, и мне требуется модель для следующего урока. Поскольку вы пока единственный соискатель, придется позировать вам.
Он поджал губы.
– Не льстите мне, пожалуйста. Это может вскружить мне голову.
Она ухмыльнулась, и это придало ее лицу немного порочное выражение. У нее была великолепная кожа – белая и гладкая, и ее прекрасно оттеняли рыжие волосы. Глаза были похожи на ограненные изумруды, и в них светился ум. Рот был словно бутон розы, и он вдруг испытал непреодолимое желание прикоснуться к нему губами и заставить ее стонать, а не ухмыляться. Эта встреча полностью изменила его первоначальное намерение, но его заинтриговала возможность неожиданной авантюры. Эту женщину требовалось узнать получше.
– За такую работу мы платим одну гинею в час. Если я вас найму, хочу, чтобы вы позировали не более двух часов подряд.
Плата была более чем щедрая. Эта женщина явно не знала, что любая девушка с улицы согласилась бы на двадцатую долю такого заработка.
– Когда надо начинать?
– Я сказала, если я вас найму. Вы еще не получили должность натурщика.
Он не удержался от улыбки. Он начал понимать, как работает ее ум. Должен был последовать еще один выстрел мортиры, и ему придется позволить ей продолжить атаку. Она не уступит ни дюйма, прежде чем сама не продвинется на один фут.
– Что же я должен сделать, чтобы вы меня наняли? – поинтересовался он.
– Я должна вас хорошенько рассмотреть. Встаньте.
Ее командный тон возмутил его до глубины души.
– Встаньте вон там, на свету.
Она подошла к нему, чтобы рассмотреть его поближе. Потом обошла его, чтобы рассмотреть с разных ракурсов. Макушка ее головы приходилась ему ниже плеча.
– Так как, адмирал? Я прошел испытание? Я гожусь?
– Я даже еще не начала изучать вас. Раздевайтесь.
Саркастическая усмешка тут же слетела с его лица.
– Простите?
Она посмотрела ему в глаза:
– Снимите одежду, чтобы я могла вас рассмотреть получше. Не могу же я принять вас, руководствуясь только вашей улыбкой.
– Вы хотите, чтобы я позировал обнаженным?
– А почему вы так удивлены? В моем объявлении я написала, что нужен натурщик, который будет позировать a la francaise. Вы решили, что это означает, что я буду угощать вас круассанами?
Маршалл покачал головой в полном недоумении:
– Мисс Макаллистер, вы не опасаетесь, как эта компрометирующая ситуация скажется на вашей репутации? Или на репутации вашего пансиона?
Она подошла к окну и задернула занавески. В комнате стало полутемно.
– Кроме меня, вас никто не увидит.
Здравый смысл начал таять под напором воображения. Какая смелая женщина. Правда, когда он начал развязывать галстук, она опустила глаза.
Глядя на нее в упор, он снял камзол. Она судорожно сглотнула и густо покраснела.
Он стянул через голову полотняную рубашку и бросил на стул вместе с остальными предметами одежды. Он стоял с обнаженным торсом, ожидая, что она начнет его разглядывать, но она упорно смотрела в пол. Когда он хотел расстегнуть брюки, она остановила его.
– На этот раз достаточно, – сказала она, бросив на него взгляд.
Маршалл наблюдал за тем, как ее глаза нервно скользили по его широкой груди. Она слишком сильно нервничала, чтобы как следует его оценить, и он подумал, не является ли все это детским проявлением власти. Но она совершенно очевидно была поражена тем, что увидела, и он решил, что вопреки явной браваде она впервые видит полуобнаженного мужчину.
Сдерживая улыбку, он наблюдал, с какой робостью она его разглядывает с разных сторон. Сбивчивое дыхание свидетельствовало о том, что она нервничает. Ее тело было напряжено, как тугой узел. Это было очевидно, как ясный день. Его вид ее заворожил.
– Вы приняты, – наконец сказала она у него за спиной.
– Благодарю вас.
– При одном условии.
Он обернулся.
– Да?
– Вы должны мне рассказать, откуда у вас эти шрамы.
– Возможно.
Она удивленно посмотрела на него.
– Если вы меня как следует попросите, – добавил он.
К ней вернулось ее высокомерное выражение, и она поджала губы.
– Можете одеваться. Я сейчас раздвину занавески.
Когда она проходила мимо него, он схватил ее за руку выше локтя. Она оступилась и столкнулась с ним.
– Минутку, – сказал он, обняв ее одной рукой за талию.
Она подняла на него глаза. В них одновременно отразились паника и восхищение. Она попыталась вырваться, но повсюду ее руки натыкались на его обнаженное тело. Ее сердце трепетало, как пойманная птица.
Он опустил голову так, что она оказалась в нескольких дюймах от ее лица.
– У меня есть два собственных условия.
– Простите…
– Во-первых, я хочу узнать больше о вашем заведении. Меня очень интересует, какое образование вы предлагаете. Особенно потому, что должен стать его частью.
Она пыталась высвободиться, но его рука держала ее крепко.
– А во-вторых?
– Второе условие я оставлю на потом. Мне бы не хотелось, чтобы вы считали меня слишком самоуверенным.
Он ослабил руку, и она выскользнула. На сей раз она не пустила в ход свой острый язычок.
Она вернулась на свое место за письменным столом, видимо, для того, чтобы собраться с мыслями. Он схватил рубашку и начал ее надевать.
– Я могу начать в понедельник?
Она кивнула.
– В десять утра?
– Нет. – Ее голос дрогнул, и она откашлялась. – В восемь вечера. Вы должны воспользоваться входом для служащих в противоположной стороне дома. Это понятно?
– Разумеется. Мы должны соблюдать правила приличия, не так ли?
– Совершенно верно.
– Говоря о приличии… вы не против?..
– Против чего?
Уголок его рта чуть приподнялся.
– Вы не против отвернуться? Я должен расстегнуть брюки, чтобы заправить рубашку.
Она бросила на него беглый взгляд.
Пока она стояла к нему спиной, Маршалл нагнулся над письменным столом, чтобы взглянуть на папки, над которыми она работала, когда он вошел. Ему удалось увидеть лишь слова «Эротическая литература», и он понял, что должен взять эту папку. Он осторожно вытащил из брюк полу рубашки, спрятал у себя на животе папку и вернул рубашку на место.
– Мисс Макаллистер, – сказал он, застегивая жилет, – очень надеюсь, что окажусь полезным в вашей школе. Мне бы не хотелось разочаровывать ваших учениц… и вас тоже. Вы, конечно, объясните мне, как завоевать ваше доверие.
Она обернулась, и он увидел, что это случилось опять – она покраснела. Это было то же самое, как читать ее мысли, а они были не слишком приличными.
– Возможно, есть кое-что, что вы могли бы сделать, чтобы мы как-то приноровились друг к другу, мистер Маршалл.
Он надел камзол.
– Все, что угодно.
– Не будет ли вам угодно оставить дома свое колоссальное самомнение? Коперник уже доказал, что не вы являетесь центром вселенной.
Несмотря на сарказм этого замечания, он улыбнулся:
– Будь я этим центром, несомненно, получил бы ожоги от жарких лучей вашего солнечного характера.
Маршалл спешился у питейного заведения «Олень и гончая». Хотя его отец уже был давнишним членом элитного клуба, сам Маршалл предпочитал более скромные заведения для пешеходов, считая, что нет ничего лучшего, чем запах опилок и жареной ветчины, пока ты опрокидываешь первую рюмку.
Зайдя в туалет, он извлек украденную папку. Потом зашел в зал, сел за стол и, заказав кружку эля, принялся изучать документ.
Беглым взглядом он прошелся по расписанию, в котором были обозначены все лекции на неделю. Все они должны были происходить в дневное время и включали историю, музыку и ряд обычных общеобразовательных предметов.
Но у него отвисла челюсть, когда он прочел, что планируется проводить вечером. В понедельник – рисование обнаженной мужской фигуры. Во вторник – соотнесение эротической литературы с жизнью. В среду – чувственные поцелуи. В четверг – как использовать руки, чтобы доставить удовольствие своему и его телу. Маршалл вспомнил о своей сестре. Теперь он понял, почему его сестру обвинили в «несдержанности». Мисс Макаллистер учила своих учениц становиться соблазнительницами!
Маршалл отпил большой глоток эля. Ничего себе пансион благородных девиц! Образование, которое Жюстина получила в этом пансионе, стоило ей жениха, а ему – освобождением от утомительных лондонских сезонов. Эти лекции, без всякого сомнения, оказались для Жюстины своего рода открытием. Но даже в ее возрасте было лучше оставаться невинной. Ей уже было двадцать девять, и найти ей потенциального мужа уже само по себе являлось нелегкой задачей, но она станет совершенно неразрешимой, если Жюстина позволит себе выбирать мужа, пользуясь только своей привлекательностью.
Привлекательность. Маршалл отпил еще глоток и, качая головой, перечитал список вечерних занятий. Эта нахальная мисс Макаллистер разбудила в нем все чувства, дремавшие с тех пор, как он покинул корабль. Она была клубком противоречий. Строгой и высокомерной, но далеко не леди. Огненно-рыжие волосы прекрасно сочетались с ее невероятной дерзостью, но то, как она краснела, свидетельствовало о том, что она уязвима, как любая неопытная девушка. Полноватая фигура очень уютно помещалась бы в объятиях мужчины… но он сомневался, что она позволила бы кому-либо из мужчин заключить ее в объятия. У нее было лицо хорошей девочки, а язык – скверной девчонки. Он хихикнул. Этот рот, одновременно дерзкий и влекущий. При одном воспоминании о нем его бросило в жар. Он улыбнулся. Может, рискнуть?
Он вздохнул, сложил бумагу и сунул ее во внутренний карман. Если слух об этом пансионе распространится, пострадает не только мисс Макаллистер. Каждая из учениц, получившая «образование» здесь, будет опозорена, в том числе и его сестра. Общество будет их сторониться, любая приличная семья откажется принимать их у себя дома. Несмотря на приданое Жюстины, ни один стоящий джентльмен никогда на ней не женится. Только какой-нибудь прохвост или хам. Но он ни за что этого не допустит.
Этот пансион должен быть закрыть без лишнего шума. Но каким образом он сумеет убедить в этом необузданную мисс Макаллистер? Он должен найти способ заставить ее сделать это, даже если ему придется сжечь этот пансион дотла.
Глава 7
Весь понедельник Атина посматривала на часы на каминной полке. Она с нетерпением ждала наступления вечера. Мистер Тремейн, лектор по теме управления штатом прислуги, который по расписанию должен был вести занятия в течение двух часов, растянул свою лекцию почти на пять. Все двенадцать учениц героически боролись со сном. Только обещанный урок рисования с живым натурщиком позволял им удерживаться от зевоты.
После того как злосчастный лектор ушел, Атина начала с ужасом ожидать часа, назначенного мистеру Маршаллу. Было достаточно плохо, что она поступилась своей обычной холодной сдержанностью в общении с ним. Хуже было то, что она вообще потеряла самообладание. Вместо того чтобы вести себя как зрелая женщина с солидным положением, она превратилась в слабую девицу. Его объятие полностью лишило ее какой-либо уверенности в себе. Но как она могла остаться официальной в объятиях полуобнаженного мужчины? Однако самым унизительным было то, что он догадался о ее растерянности. Даже сейчас при воспоминании об этом она внутренне содрогнулась.
После того как злосчастный лектор ушел, Атина начала с ужасом ожидать часа, назначенного мистеру Маршаллу. Было достаточно плохо, что она поступилась своей обычной холодной сдержанностью в общении с ним. Хуже было то, что она вообще потеряла самообладание. Вместо того чтобы вести себя как зрелая женщина с солидным положением, она превратилась в слабую девицу. Его объятие полностью лишило ее какой-либо уверенности в себе. Но как она могла остаться официальной в объятиях полуобнаженного мужчины? Однако самым унизительным было то, что он догадался о ее растерянности. Даже сейчас при воспоминании об этом она внутренне содрогнулась.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента