Страница:
Он хищно сжал пальцы, словно пытаясь схватить воздух в пригоршню.
— …и наконец получу право контролировать гражданское правительство Аме…
— Хоз-зяин! — раздался трубный глас привратника. — Вы снова разговариваете сами с собой!
Месмерон, нервно дернувшись, повернул голову. Оказалось, что он вполне мог заменить любой из портретов в коридоре. В угловатом профиле ясно проглядывало раздражение. Прошло несколько напряженных мгновений, прежде чем он коротко кивнул.
— И хоз-зяин, — продолжал страж, — к вам джентльмен-посетитель!
На этот раз Месмерон круто развернулся, пораженный то ли появлением незваного гостя, то ли смутно-гомосексуальными обертонами в интонации швейцара, подчеркнувшего пол визитера.
— Это доктор Стеббинс, — пояснил привратник, показывая на профессора. Очевидно, Данки и Клем считались недостойными даже краткого представления: убежденность в этом швейцара основывалась на вполне реальной вероятности того, что господин вряд ли обратит внимание на подобную шушеру.
Месмерон выступил вперед, выпрямился и свысока глянул на профессора.
— Бакминстер Стеббинс, доктор философии Бейнбриджского университета, профессор эзотерических наук? Специализируетесь по амулетам, талисманам и фетишам?
— Совершенно верно, — кивнул профессор, выступая вперед и приветственно протягивая руку. — А вы, вне всякого сомнения, — Месмерон, бывший член городского управления и главный владелец Клэпборд-айленд, нынешний хозяин и смотритель маяка Жирной Лягушки? Рад познакомиться.
— Итак, — бросил Месмерон, игнорируя протянутую руку, — предлагаю вам немедленно освободить мой дом, иначе вас с позором выведут за дверь!
— Хоз-зяин? — воскликнул страж. — Не понимаю. Письмо. Приглашение…
— Отправленное семь лет назад! — прогремел Месмерон, выхватывая письмо из руки швейцара и грозно наступая на профессора. — Были так заняты, что не нашли времени для ответа?!
Профессор с преувеличенным недоумением вскинул брови:
— Вы просили меня отыскать исторические прецеденты использования сверхъестественных сил в государственных делах. Я не совсем понял, как мне отвечать на такое требование?
— Быстро и без промедления, — отрезал Месмерон. — А на будущее запомните, что я вас…
— Хоз-зяин, — нерешительно перебил привратник, — прибыл тот гость, которому было назначено…
В комнате появилось еще двое Стептоу в сопровождении мужчины, такого огромного, что он заполнил весь дверной проем. Вновь пришедший, несомненно, был американским индейцем, из тех, кто свято придерживается старых традиций. И одет он был на манер племени ал-гонкинов — в гетры и мокасины из телячьей кожи. Мало того, на голове у него красовался церемониальный убор из перьев — непременный элемент одежды равнинных индейцев, за последние годы принятый всеми туземцами. Заплетенные в косы черные волосы были сильно разбавлены сединой, а лицо походило на обветренный и исхлестанный всеми дождями мира утес.
Так вот он, эксперт, которого ожидал Месмерон! Это его каноэ заметил Клем у причала.
— А вот и вождь Луи Пулоу, — воскликнул Месмерон.
— Месмерон, — пророкотал вождь. Голос его словно исходил из центра земли. — Давайте поскорее покончим с этим.
— Поверьте, вас достойно вознаградят за консультацию, — ответил Месмерон, словно деньги было тем единственным, что имело для него значение. С этими словами он взял сверток ткани, лежавший на столе, извлекая оттуда старую индейскую боевую дубинку — традиционное оружие индейцев абнаки с незапамятных времен. И без того грозная на вид дубинка была дополнена смертельно острыми шипами и тяжелым круглым набалдашником.
— Думаю, мое последнее приобретение заинтересовало вас. Хотелось бы услышать ваше мнение.
Вождь взял оружие и медленно повернул в руках. На обратной стороне было искусно вырезано лицо индейского воина, вселяющее страх в любого смертного: безумно вытаращенные глаза, рот, открытый в боевом кличе, глубокие шрамы и незажившая рана на щеке, сквозь которую проглядывали зубы. При виде такого кошмара Клем зажмурился.
— Хм-м… Микмак Моу, — пробурчал вождь Луи, вглядываясь в изображение воина.
Данки подался вперед, чтобы лучше видеть:
— Микмак… кто?
— Могавк. Из племени микмаков. При жизни был известен как Микмак Моу.
— А жил он, Данки, в начале восемнадцатого века, — пояснил профессор Стеббинс. — Время, когда английские колонии вели бесчеловечную политику оплаты каждого индейского скальпа, снятого неважно с кого: с мужчины, женщины или ребенка.
— Микмак Моу перенял этот обычай, — вставил вождь Луи. — Говорят, его личная коллекция скальпов янки насчитывала сотни экземпляров.
— Да-да, так и было, — подтвердил Месмерон, проводя пальцем по дубинке и показывая на цепочку символов, бегущую по рукояти.
— Посмотрите, эти иероглифы Микмака… по своей природе они могут служить талисманом?
— Талисманом? — Вождь Луи перекатил это слово подобно грому. — Я не шаман. Если бы ты объяснил, что твои интересы лежат в области магии, я попросил бы Раненую Печень сопровождать меня.
— А, Раненая Печень… Очень могущественный шаман, — вставил профессор Стеббинс. — Мы много раз работали вместе над различными случаями появления призраков, даже проводили церемонии экзорцизма. Он прекрасно умеет управляться с сильными духами.
— Самого разного рода, — добавил Месмерон и, вырвав дубинку из рук вождя Луи, протянул профессору Стеббинсу. — Возможно, ваше вмешательство было крайне удачным, доктор. Хотелось бы услышать просвещенное мнение признанного авторитета в данной области.
Профессор Стеббинс вставил в глаз монокль и смерил взглядом дубинку.
— Талисман? При беглом рассмотрении я сказал бы, что нет. Микмаки — единственное племя североамериканских индейцев, имеющее письменность. Думаю, эти иероглифы — просто какое-то изречение. Истинный талисман, скорее, имел бы вот такой вид.
Он сунул руку в карман и извлек спектральные оковы.
Реакция Месмерона была мгновенной. Лицо передернулось, как от нервного тика. Гримаса, исказившая лицо, выражала то ли восторг, то ли благоговение.
— Насколько я понял, вы распознали работу Морской старухи, — с усмешкой заметил профессор.
— О да. Разумеется…
Месмерон улыбался, словно змея-яйцеед, попавшая в курятник.
— Подлинные спектральные оковы, изготовленные самой могущественной повелительницей рун, которая когда-либо ступала по этой земле. Этот талисман намного превосходит любой образец моей коллекции. Я, разумеется, готов заплатить за него немалую сумму и настаиваю…
— О, это не для продажи, — перебил профессор.
— Жаль.
Месмерон рефлекторно сжал пальцы, словно борясь с желанием выхватить безделушку из руки профессора и пуститься в бега.
— Если бы вы дали мне оковы хотя бы на время… Да, вероятно, с них можно снять копию…
— Ни в коем случае, — покачал головой профессор. — Сомневаюсь, что хоть у одной живой души найдутся необходимые умение и знания, чтобы изготовить столь могущественный талисман. Кому, как не вам, знать, что Морская старуха стоит особняком от всех колдунов и ведьм.
— Скажите, профессор, — заговорщически прошипел Месмерон, — можно ли употребить этот объект в качестве политического орудия?
— Прошу прощения?..
— Можно ли каким-то образом использовать оковы, чтобы управлять толпой?
— Управлять? — Профессор свел брови. — Полагаю, весьма ограниченным образом. Путем запугивания и страха.
— Как насчет большой политической организации? — не отставал Месмерон. — Скажем, Содружество штата Массачусетс? Профессор поджал губы.
— Не совсем понимаю, как этого можно достичь. Впрочем, я никогда о таком не задумывался.
Месмерон ощерился. Присущее ему самодовольство снова вылезло наружу.
— Кроме того, — продолжал профессор Стеббинс, — в данный момент оковы не держат в плену никого из духов. Молчаливая женщина освободилась и теперь осаждает Клема Краудера, что подводит меня к истинной цели нашего визита.
— Вы хотите найти ее захоронение, — договорил за него Месмерон.
— Совершенно верно. Мы надеемся, что в недрах вашей обширной коллекции найдется разгадка местоположения могилы.
— Позвольте мне избавить вас от лишних трудов. — Месмерон потянулся к свисавшей со стены бечевке и развернул большую карту штата Мэн. — Она лежит здесь.
— О небо! — Стеббинс вставил в глаз монокль и воззрился на то место, куда уперся палец Месмерона. — Не сказал бы, что кладбище находится бок о бок со старой колонией Питибога.
Клем уставился в карту. Профессор был прав: место, показанное Месмероном, находилось гораздо дальше, чем прежняя колония, в заметном удалении от побережья, вернее, в глубине самого штата.
— Команда судна, доставившего припасы, обнаружила, что колония полностью уничтожена, и испугалась повторного нападения дикарей, — пояснил Месмерон. — Матросы собрали тела, отвезли в более безопасное место, где и похоронили.
— Хм-м, — проворчал вождь Луи, подходя ближе. Но Месмерон дернул за бечевку, и карта свернулась, прежде чем вождь успел ее рассмотреть.
— Давайте покончим с нашими расчетами, — объявил Месмерон, поспешно оборачиваясь и щелкая пальцами. Один из Стептоу немедленно выступил вперед. В руке он держал бумажник.
— Вампума, [4]извините, у нас не в ходу.
— Ничего, сойдут и наличные, — невозмутимо отозвался вождь. Стептоу протянул ему несколько банкнот.
— Мы прошли долгий путь с тех пор, как продали Манхэттен голландцам за несколько долларов, — покачал головой вождь.
Дождавшись кивка хозяина, Стептоу вручил индейцу еще несколько бумажек.
— Пожалуйста, проводите вождя к каноэ, — распорядился Месмерон, — и приготовьте спальни для наших гостей. Завтра на рассвете мы отплываем.
Клем, Данки и профессор переглянулись:
— Мы?!
— Естественно, — кивнул Месмерон. — Я единственный способен привести вас к могиле Молчаливой женщины. Полагаю, возражений не будет?
При этом Месмерон смотрел прямо на Клема. Впервые с минуты их появления здесь Клем ощутил, что смотритель маяка осведомлен о его присутствии. Он неуклюже стащил с головы шляпу и принялся нервно мять ее в руках, ломая голову в поисках отговорки, любой отговорки, какой бы несуразной она ни казалась. Лишь бы не дать Месмерону присоединиться к ним на конечном этапе их путешествия.
Клем сокрушенно вздохнул. Как ни старайся, на ум ничего не приходило.
Эта ночь для Клема выдалась бессонной. Уже в который раз. Он лежал в гостевой спальне маяка, прислушиваясь к шуму прибоя, и затягиваясь пенковой трубкой, подаренной адмиралом Сибери. Хоть и треснувшая, она сохранила благородные очертания, и с ней было легче вспомнить лучшие времена и спокойную жизнь.
— Когда собирается появиться этот чертов призрак? — буркнул Месмерон, сидевший в кресле у постели Клема. И без того не слишком большой запас терпения истощался с каждой секундой.
— Насколько я знаю, у нее нет расписания, — ответил профессор Стеббинс с другой стороны кровати Клема. В отличие от Месмерона, ему было чем занять себя. Профессор с головой погрузился в огромный том, взятый из библиотеки Месмерона: если верить заглавию, что-то вроде руководства по наиболее эффективному использованию амулетов. Очевидно, мнение профессора по данному вопросу резко расходилось с точкой зрения автора, судя по презрительному фырканью, то и дело раздававшемуся в комнате.
Мужчины, сидевшие по обе стороны постели, были полны решимости собственными глазами наблюдать материализацию Молчаливой женщины и ради этого соглашались бодрствовать хоть до утра. Данки, со своей стороны, твердо вознамерился избежать подобной встречи и поэтому предпочел провести ночь на люггере. Счастливец! Он уже крепко спал.
— Какая-то проблема, доктор? — спросил Месмерон после очередного фырканья.
— Этот писака, — пояснил профессор, — не способен отличить амулет от талисмана!
— На этот раз я целиком с вами согласен, — заявил Месмерон.
— Назвать такого жалким любителем — означает сильно повысить его статус, — добавил профессор, с отвращением закрывая книгу и давая моноклю выскользнуть из глаза. — Если не сочтете меня хвастуном, я порекомендовал бы вам свою книгу по этому предмету. Я куда более сведущ, чем этот тип… хотя, должен признать, был несколько обескуражен, не найдя своего труда на ваших полках.
— Он там есть, уверяю вас. Не сомневаюсь, что начатки знаний, изложенные там, могут помочь даже оперившемуся оккультисту.
— Ну разумеется, — сухо улыбнулся профессор. — Ваши знания в этой области, несомненно, равны моим… или я себе льщу?
Месмерон не счел нужным ответить и вместо этого устремил взгляд на Клема:
— Скажи, как мог такой жалкий человечишка приобрести столь могущественного врага?
— Врага?
Клем поперхнулся дымом и закашлялся.
— Что-то я в толк не возьму, о чем вы.
— Врага, противника — неважно, — небрежно бросил Месмерон. — Того, кто посадил тебе на шею Молчаливую женщину.
— Того, кто посадил… вы считаете, это было сделано намеренно? — осведомился профессор Стеббинс, очевидно, шокированный таким предположением не меньше Клема.
— Да бросьте, доктор, — отмахнулся Месмерон. — Не думаете же вы, что Молчаливая самостоятельно освободилась от оков! Как еще она могла… откуда этот омерзительный смрад, черт возьми?!
Клем потянул носом и скорчил ужасающую гримасу, но, повернувшись, обнаружил, что профессор открыл очередную банку сардин. При этом Стеббинс бессмысленно глядел в пространство, явно затерявшись в глубинах собственных мыслей.
— Намеренно… я не подумал об этом…
Волосы Клема вдруг встали дыбом. Бедняга затрясся в ознобе, пронзившем все его существо.
— Она здесь.
В комнате стало тихо. Из тишины выплыло слабое, едва слышное причмокиванье. Клем приготовился увидеть зрелище, неизбежно сопровождавшее звуки сосущего грудь младенца.
И тут у изножья кровати проявилась Молчаливая женщина.
— По-ра-зительно, — прошептал профессор, таращась на привидение. На губах Месмерона играла злобная усмешка.
Молчаливая стояла неподвижно, не наступая и не отступая. Клем смотрел поверх ее залитого кровью воротника, туда, где должны были находиться ее глаза, взывая к зеркалу ее души, способному столь многое выразить без слов. Впервые он видел в ней то, кем она была на самом деле: молодой, испуганной, затерянной во времени девушкой.
И тут Месмерон захихикал, сначала едва слышно, потом все громче и ехиднее, пока смешки не переросли в оглушительный маниакальный хохот.
И спину Клема снова обдало ледяным ознобом, по сравнению с которым впечатление от явления Молчаливой женщины казалось детской мультяшкой.
Время уже шло к полудню, когда экспедиция пустилась в путь на поиски старого кладбища Питибога. После долгих и жарких споров было решено предпринять путешествие на судне Месмерона. Этот сноб при виде «Артфул Доджера» объявил его полностью непригодным для плавания. Он и слышать не хотел о том, что старый люггер каким-то образом сам нашел дорогу к маяку и ни разу не сел на мель.
Уже после полудня компания прибыла на тот отрезок побережья, который ближе всего подступал к цели их путешествия. Берег был весь изрезан бухточками, а рифы делали его поистине предательским при высадке, особенно если прилив был невысок. Кроме того, он представлял собой почти отвесную скалу. Ни один опытный моряк не посмел бы высадиться в таком гибельном месте, но Месмерон твердил, что это единственный подходящий участок на много миль вокруг.
Теперь, цепляясь за почти вертикальный склон обрыва, слыша, как внизу разбиваются волны, Клем всерьез сомневался в собственном здравом рассудке, позволившем ему согласиться на эту авантюру. Пыхтевший у его ног Данки медленно полз по склону, опасаясь глянуть вниз. Припавший к стене профессор Стеббинс методично искал подходящие щели и впадины для опоры. Массивный зад угрожающе нависал над головой Клема. Под мышками пальто темнели потные круги. Отряд возглавлял Месмерон. Его худощавое тело словно влипло в каменистый склон: казалось, то извивается огромная змея.
— Но, колонисты… просто… не могли быть… похоронены… здесь, — пыхтел профессор Стеббинс, озвучивая мысли, тревожившие Клема. Как, спрашивается, могла команда судна, похоронившая покойных, перенести тела по этому обрыву? Совершенно невозможно!
Впрочем, почти час назад они своими глазами наблюдали, как с полдюжины Стептоу, подобно гориллам, карабкались по отвесному обрыву, словно каждый день проделывали подобные трюки. При этом каждый тащил мотыги, лопаты, кирки и другие инструменты грабителей могил. Клем полагал, что если матросы были хоть вполовину так ловки, как Стептоу, то, вероятно, проделали восхождение без особых затруднений.
— Уверяю, кладбище находится в той стороне, — крикнул Месмерон, уже добравшийся до вершины. Клем отметил оставшееся расстояние и задался вопросом, почему Стептоу не сбросили им в помощь веревки. А он-то думал, что Месмерон послал слуг вперед именно с этой целью!
Когда остальные добрались до вершины и перевели дух, Месмерон снова пошел вперед, углубившись в густой прибрежный лес, через который была проложена хорошо протоптанная тропа. Впереди слышались стук, визг пил и грохот. Наконец вся компания очутилась на маленькой поляне, где уже орудовали Стептоу, и Месмерон объявил, что они прибыли. Клем был приятно удивлен тем, что карта оказалась неверной: старое кладбище находилось не так далеко в глубине материка, как ему казалось вначале.
По команде господина Стептоу рассыпались по поляне и принялись атаковать землю лопатами и мотыгами. Клему вновь показалось, что Месмерон просто хвастался своими познаниями в топографии, иначе Стептоу не стали бы рыть ямы где попало.
Работа шла медленно. Все орудия находились исключительно в распоряжении Стептоу, и в душе Клема росло отчетливое ощущение, что любая предложенная помощь еще больше замедлит дело. Ничего не оставалось, как без толку шататься по поляне. Вдруг Клем споткнулся и беспорядочно замахал руками, чтобы сохранить равновесие. Случайно опустив глаза, он обнаружил, что балансирует на краю широкого, представляющегося бездонным провала, ведущего, казалось, к центру Земли.
— Черт, да ты едва не сверзился в эту громовую ямищу, Клем! — воскликнул Данки, подбегая к приятелю. Оба уставились в бездонную пропасть, прислушиваясь к шепоту океанского прибоя где-то далеко-далеко внизу. Судя по звуку, провал, вполне вероятно, соединялся с прибрежной пещерой, находящейся на уровне моря. Подобные провалы достаточно часто встречаются на каменистом побережье: во время прилива волны бьются о стенки пропасти, и эхо отдается от этих стен оглушительным ревом. Отсюда и название таких пустот: громовые ямы.
Клем и Данки принялись исследовать поляну в поисках потенциальной опасности. К этому времени каждый из Стептоу успел вырыть по несколько ям, очевидно, рассудив, что изобилующая булыжниками почва вряд ли позволила выкопать глубокие могилы. Но пока что не было найдено ни одного скелета.
День близился к концу. Профессор Стеббинс предложил попробовать заняться лозоходством, дабы обнаружить заброшенные могилы, но Месмерон посчитал это излишним, поскольку был уверен, что с минуты на минуту кладбище будет обнаружено.
На землю спустились сумерки. Несколько Стептоу отложили лопаты, чтобы зажечь принесенные с собой фонари. Остальные принялись разводить костер. Клем и Данки вызвались собирать хворост, радуясь хоть какому-то занятию. Их внимание привлекла высокая груда срубленных и сложенных вертикально веток. Они проворно вытащили самые толстые. Груда обрушилась, обнаружив длинное лицо с горящими демоническими глазами. Данки с воплем ужаса плюхнулся на землю. Клем в испуге уставился на дьявольскую физиономию, едва различимую в тусклом свете, и довольно быстро сообразил, что это тотемный столб, изображающий злобную горгулью с головой и рогами американского лося, клювом и когтями орла и крыльями летучей мыши.
Рядом затрещали сучья: это профессор Стеббинс ломился к ним сквозь заросли, услышав крик Данки.
— Любопытно! — воскликнул он при виде тотема и, немедленно взявшись за монокль, принялся изучать уродливую фигуру.
— Изображение Памолы, бога грома индейцев пенобскот.
В этот момент поднялась очередная суматоха — на этот раз среди Стептоу. Горбуны размахивали какими-то маленькими предметами, радостно окликая хозяина. Профессор немедленно направился к месту раскопок, чтобы взглянуть, в чем дело.
Словно в награду за все свои труды, Стептоу, похоже, отрыли сразу несколько могил. Профессор Стеббинс присоединился к Месмерону, изучавшему первую находку — разбитую трубку мира.
Профессор слегка поморщился, но взял следующий артефакт — потрепанную головную повязку с грязным пером. Далее последовал полусгнивший мокасин. Еще один Стептоу принес сломанный лук и стрелы. Потом обнаружился томагавк.
— Не понимаю, — произнес профессор, обозревая находки. — Ни одна из этих вещей не принадлежала английским колонистам. Похоже, мы отрыли…
— Индейское захоронение, — докончил гелиево-высокий голос. Из леса на противоположную сторону поляны выступила мадам Зорайя.
Профессор, явно озадаченный столь внезапным явлением, безмолвно уставился на крошечную спиритуалистку. Спрятавшись за деревьями, Клем и Данки в ужасе наблюдали, как Месмерон зашел за спину профессора и поднял индейскую боевую дубинку, которую все это время скрывал под длинным пальто. Они и вскрикнуть не успели, как Месмерон опустил дубинку на затылок Стеббинса. Профессор желеобразной массой расплылся по земле.
— Простите, доктор, — вымолвил Месмерон без малейшего намека на искренность и, порывшись в карманах пальто своей жертвы, вытащил спектральные оковы.
Мадам Зорайя устремилась к центру поляны, по обыкновению перемешивая воздух правой рукой.
— Я чувствую присутствие… здесь, — вещала она, проходя мимо могил.
Клем, раскрыв рот, наблюдал, как Месмерон поднял спектральные оковы над клочком земли, указанным мадам Зорайей. Оба принялись декламировать странные стихи на языке, которого Клем раньше не слышал. Бесформенные силуэты Стептоу, подобно потусторонним ду хам, мелькали на фоне высокого огня.
«Ритуалы черной магии!» — взвыл про себя Клем и украдкой глянул на Данки, чье искаженное ужасом лицо без слов убедило его: это не игра воображения. Страх одолел обоих. Приятели дружно помчались в чащу леса и так же дружно споткнулись о нечто, распростертое на земле. Клем встал на колени, чтобы лучше разглядеть препятствие. К собственному удивлению, он обнаружил, что наткнулся на вождя Луи Пулоу, добросовестно связанного и с кляпом во рту.
— Боже мой, что с вами случилось? — прошептал Клем, дернув за кляп. Данки тем временем старался ослабить веревки на руках и ногах вождя.
— Стептоу, — пророкотал вождь Луи глубоким баритоном. — Они одолели меня. Я подозревал, что после нашей встречи на маяке Месмерон отправится прямо сюда, вот и успел первым, чтобы залечь в засаду.
— Что это за место? — спросил Данки, нервно жуя еловую смолу и поглядывая на стоявший неподалеку тотем индейского демона грома.
— Древнее поле битвы, где захоронены павшие, — заявил вождь. — Мои люди поставили здесь тотем, чтобы отпугивать случайных путников. Стептоу завалили столб ветками, пытаясь скрыть от вас его присутствие.
— Захоронение? — повторил Клем с упавшим сердцем. Всякий нормальный человек знал, что никогда и ни в коем случае не стоит тревожить мертвых индейцев.
— Микмак Моу и его шайка воинов-мстителей были убиты и похоронены здесь.
Вождь Луи поднялся, стряхивая остатки веревок.
— Месмерон попытается использовать спектральные узы, чтобы покорить дух Микмака Моу, — продолжал он. — Но у него ничего не выйдет.
— Они уже начали, — сообщил Клем.
— В таком случае нужно действовать быстро, — сказал вождь и повел их к краю поляны. Месмерон и мадам Зорайя по-прежнему стояли в центре, с неослабевающим усердием бормоча заклинания. Стептоу окружили их, благоговейно взирая на происходящее. Месмерон одной рукой поднял индейскую дубинку, а другой — спектральные оковы.
В воздухе перед ним сгущался странный зеленоватый туман, постепенно принявший облик покрытого боевыми шрамами индейского воина с незажившей дырой в щеке. Клем и Данки уже видели это лицо на старой боевой дубинке Месмерона.
— Опоздали! — покачал головой вождь. — Быстрее к костру!
Приятели без вопросов и возражений последовали за индейцем и, рискуя быть обнаруженными Стептоу, подобрались как могли ближе к ритуальному кругу и подтащили к огню бесчувственное тело Стеббинса.
Вдруг профессор издал слабый стон, ресницы его затрепетали, глаза открылись. Профессор сел, потирая шишку на затылке.
— Сотрясение мозга, — объявил он диагноз.
— …и наконец получу право контролировать гражданское правительство Аме…
— Хоз-зяин! — раздался трубный глас привратника. — Вы снова разговариваете сами с собой!
Месмерон, нервно дернувшись, повернул голову. Оказалось, что он вполне мог заменить любой из портретов в коридоре. В угловатом профиле ясно проглядывало раздражение. Прошло несколько напряженных мгновений, прежде чем он коротко кивнул.
— И хоз-зяин, — продолжал страж, — к вам джентльмен-посетитель!
На этот раз Месмерон круто развернулся, пораженный то ли появлением незваного гостя, то ли смутно-гомосексуальными обертонами в интонации швейцара, подчеркнувшего пол визитера.
— Это доктор Стеббинс, — пояснил привратник, показывая на профессора. Очевидно, Данки и Клем считались недостойными даже краткого представления: убежденность в этом швейцара основывалась на вполне реальной вероятности того, что господин вряд ли обратит внимание на подобную шушеру.
Месмерон выступил вперед, выпрямился и свысока глянул на профессора.
— Бакминстер Стеббинс, доктор философии Бейнбриджского университета, профессор эзотерических наук? Специализируетесь по амулетам, талисманам и фетишам?
— Совершенно верно, — кивнул профессор, выступая вперед и приветственно протягивая руку. — А вы, вне всякого сомнения, — Месмерон, бывший член городского управления и главный владелец Клэпборд-айленд, нынешний хозяин и смотритель маяка Жирной Лягушки? Рад познакомиться.
— Итак, — бросил Месмерон, игнорируя протянутую руку, — предлагаю вам немедленно освободить мой дом, иначе вас с позором выведут за дверь!
— Хоз-зяин? — воскликнул страж. — Не понимаю. Письмо. Приглашение…
— Отправленное семь лет назад! — прогремел Месмерон, выхватывая письмо из руки швейцара и грозно наступая на профессора. — Были так заняты, что не нашли времени для ответа?!
Профессор с преувеличенным недоумением вскинул брови:
— Вы просили меня отыскать исторические прецеденты использования сверхъестественных сил в государственных делах. Я не совсем понял, как мне отвечать на такое требование?
— Быстро и без промедления, — отрезал Месмерон. — А на будущее запомните, что я вас…
— Хоз-зяин, — нерешительно перебил привратник, — прибыл тот гость, которому было назначено…
В комнате появилось еще двое Стептоу в сопровождении мужчины, такого огромного, что он заполнил весь дверной проем. Вновь пришедший, несомненно, был американским индейцем, из тех, кто свято придерживается старых традиций. И одет он был на манер племени ал-гонкинов — в гетры и мокасины из телячьей кожи. Мало того, на голове у него красовался церемониальный убор из перьев — непременный элемент одежды равнинных индейцев, за последние годы принятый всеми туземцами. Заплетенные в косы черные волосы были сильно разбавлены сединой, а лицо походило на обветренный и исхлестанный всеми дождями мира утес.
Так вот он, эксперт, которого ожидал Месмерон! Это его каноэ заметил Клем у причала.
— А вот и вождь Луи Пулоу, — воскликнул Месмерон.
— Месмерон, — пророкотал вождь. Голос его словно исходил из центра земли. — Давайте поскорее покончим с этим.
— Поверьте, вас достойно вознаградят за консультацию, — ответил Месмерон, словно деньги было тем единственным, что имело для него значение. С этими словами он взял сверток ткани, лежавший на столе, извлекая оттуда старую индейскую боевую дубинку — традиционное оружие индейцев абнаки с незапамятных времен. И без того грозная на вид дубинка была дополнена смертельно острыми шипами и тяжелым круглым набалдашником.
— Думаю, мое последнее приобретение заинтересовало вас. Хотелось бы услышать ваше мнение.
Вождь взял оружие и медленно повернул в руках. На обратной стороне было искусно вырезано лицо индейского воина, вселяющее страх в любого смертного: безумно вытаращенные глаза, рот, открытый в боевом кличе, глубокие шрамы и незажившая рана на щеке, сквозь которую проглядывали зубы. При виде такого кошмара Клем зажмурился.
— Хм-м… Микмак Моу, — пробурчал вождь Луи, вглядываясь в изображение воина.
Данки подался вперед, чтобы лучше видеть:
— Микмак… кто?
— Могавк. Из племени микмаков. При жизни был известен как Микмак Моу.
— А жил он, Данки, в начале восемнадцатого века, — пояснил профессор Стеббинс. — Время, когда английские колонии вели бесчеловечную политику оплаты каждого индейского скальпа, снятого неважно с кого: с мужчины, женщины или ребенка.
— Микмак Моу перенял этот обычай, — вставил вождь Луи. — Говорят, его личная коллекция скальпов янки насчитывала сотни экземпляров.
— Да-да, так и было, — подтвердил Месмерон, проводя пальцем по дубинке и показывая на цепочку символов, бегущую по рукояти.
— Посмотрите, эти иероглифы Микмака… по своей природе они могут служить талисманом?
— Талисманом? — Вождь Луи перекатил это слово подобно грому. — Я не шаман. Если бы ты объяснил, что твои интересы лежат в области магии, я попросил бы Раненую Печень сопровождать меня.
— А, Раненая Печень… Очень могущественный шаман, — вставил профессор Стеббинс. — Мы много раз работали вместе над различными случаями появления призраков, даже проводили церемонии экзорцизма. Он прекрасно умеет управляться с сильными духами.
— Самого разного рода, — добавил Месмерон и, вырвав дубинку из рук вождя Луи, протянул профессору Стеббинсу. — Возможно, ваше вмешательство было крайне удачным, доктор. Хотелось бы услышать просвещенное мнение признанного авторитета в данной области.
Профессор Стеббинс вставил в глаз монокль и смерил взглядом дубинку.
— Талисман? При беглом рассмотрении я сказал бы, что нет. Микмаки — единственное племя североамериканских индейцев, имеющее письменность. Думаю, эти иероглифы — просто какое-то изречение. Истинный талисман, скорее, имел бы вот такой вид.
Он сунул руку в карман и извлек спектральные оковы.
Реакция Месмерона была мгновенной. Лицо передернулось, как от нервного тика. Гримаса, исказившая лицо, выражала то ли восторг, то ли благоговение.
— Насколько я понял, вы распознали работу Морской старухи, — с усмешкой заметил профессор.
— О да. Разумеется…
Месмерон улыбался, словно змея-яйцеед, попавшая в курятник.
— Подлинные спектральные оковы, изготовленные самой могущественной повелительницей рун, которая когда-либо ступала по этой земле. Этот талисман намного превосходит любой образец моей коллекции. Я, разумеется, готов заплатить за него немалую сумму и настаиваю…
— О, это не для продажи, — перебил профессор.
— Жаль.
Месмерон рефлекторно сжал пальцы, словно борясь с желанием выхватить безделушку из руки профессора и пуститься в бега.
— Если бы вы дали мне оковы хотя бы на время… Да, вероятно, с них можно снять копию…
— Ни в коем случае, — покачал головой профессор. — Сомневаюсь, что хоть у одной живой души найдутся необходимые умение и знания, чтобы изготовить столь могущественный талисман. Кому, как не вам, знать, что Морская старуха стоит особняком от всех колдунов и ведьм.
— Скажите, профессор, — заговорщически прошипел Месмерон, — можно ли употребить этот объект в качестве политического орудия?
— Прошу прощения?..
— Можно ли каким-то образом использовать оковы, чтобы управлять толпой?
— Управлять? — Профессор свел брови. — Полагаю, весьма ограниченным образом. Путем запугивания и страха.
— Как насчет большой политической организации? — не отставал Месмерон. — Скажем, Содружество штата Массачусетс? Профессор поджал губы.
— Не совсем понимаю, как этого можно достичь. Впрочем, я никогда о таком не задумывался.
Месмерон ощерился. Присущее ему самодовольство снова вылезло наружу.
— Кроме того, — продолжал профессор Стеббинс, — в данный момент оковы не держат в плену никого из духов. Молчаливая женщина освободилась и теперь осаждает Клема Краудера, что подводит меня к истинной цели нашего визита.
— Вы хотите найти ее захоронение, — договорил за него Месмерон.
— Совершенно верно. Мы надеемся, что в недрах вашей обширной коллекции найдется разгадка местоположения могилы.
— Позвольте мне избавить вас от лишних трудов. — Месмерон потянулся к свисавшей со стены бечевке и развернул большую карту штата Мэн. — Она лежит здесь.
— О небо! — Стеббинс вставил в глаз монокль и воззрился на то место, куда уперся палец Месмерона. — Не сказал бы, что кладбище находится бок о бок со старой колонией Питибога.
Клем уставился в карту. Профессор был прав: место, показанное Месмероном, находилось гораздо дальше, чем прежняя колония, в заметном удалении от побережья, вернее, в глубине самого штата.
— Команда судна, доставившего припасы, обнаружила, что колония полностью уничтожена, и испугалась повторного нападения дикарей, — пояснил Месмерон. — Матросы собрали тела, отвезли в более безопасное место, где и похоронили.
— Хм-м, — проворчал вождь Луи, подходя ближе. Но Месмерон дернул за бечевку, и карта свернулась, прежде чем вождь успел ее рассмотреть.
— Давайте покончим с нашими расчетами, — объявил Месмерон, поспешно оборачиваясь и щелкая пальцами. Один из Стептоу немедленно выступил вперед. В руке он держал бумажник.
— Вампума, [4]извините, у нас не в ходу.
— Ничего, сойдут и наличные, — невозмутимо отозвался вождь. Стептоу протянул ему несколько банкнот.
— Мы прошли долгий путь с тех пор, как продали Манхэттен голландцам за несколько долларов, — покачал головой вождь.
Дождавшись кивка хозяина, Стептоу вручил индейцу еще несколько бумажек.
— Пожалуйста, проводите вождя к каноэ, — распорядился Месмерон, — и приготовьте спальни для наших гостей. Завтра на рассвете мы отплываем.
Клем, Данки и профессор переглянулись:
— Мы?!
— Естественно, — кивнул Месмерон. — Я единственный способен привести вас к могиле Молчаливой женщины. Полагаю, возражений не будет?
При этом Месмерон смотрел прямо на Клема. Впервые с минуты их появления здесь Клем ощутил, что смотритель маяка осведомлен о его присутствии. Он неуклюже стащил с головы шляпу и принялся нервно мять ее в руках, ломая голову в поисках отговорки, любой отговорки, какой бы несуразной она ни казалась. Лишь бы не дать Месмерону присоединиться к ним на конечном этапе их путешествия.
Клем сокрушенно вздохнул. Как ни старайся, на ум ничего не приходило.
Эта ночь для Клема выдалась бессонной. Уже в который раз. Он лежал в гостевой спальне маяка, прислушиваясь к шуму прибоя, и затягиваясь пенковой трубкой, подаренной адмиралом Сибери. Хоть и треснувшая, она сохранила благородные очертания, и с ней было легче вспомнить лучшие времена и спокойную жизнь.
— Когда собирается появиться этот чертов призрак? — буркнул Месмерон, сидевший в кресле у постели Клема. И без того не слишком большой запас терпения истощался с каждой секундой.
— Насколько я знаю, у нее нет расписания, — ответил профессор Стеббинс с другой стороны кровати Клема. В отличие от Месмерона, ему было чем занять себя. Профессор с головой погрузился в огромный том, взятый из библиотеки Месмерона: если верить заглавию, что-то вроде руководства по наиболее эффективному использованию амулетов. Очевидно, мнение профессора по данному вопросу резко расходилось с точкой зрения автора, судя по презрительному фырканью, то и дело раздававшемуся в комнате.
Мужчины, сидевшие по обе стороны постели, были полны решимости собственными глазами наблюдать материализацию Молчаливой женщины и ради этого соглашались бодрствовать хоть до утра. Данки, со своей стороны, твердо вознамерился избежать подобной встречи и поэтому предпочел провести ночь на люггере. Счастливец! Он уже крепко спал.
— Какая-то проблема, доктор? — спросил Месмерон после очередного фырканья.
— Этот писака, — пояснил профессор, — не способен отличить амулет от талисмана!
— На этот раз я целиком с вами согласен, — заявил Месмерон.
— Назвать такого жалким любителем — означает сильно повысить его статус, — добавил профессор, с отвращением закрывая книгу и давая моноклю выскользнуть из глаза. — Если не сочтете меня хвастуном, я порекомендовал бы вам свою книгу по этому предмету. Я куда более сведущ, чем этот тип… хотя, должен признать, был несколько обескуражен, не найдя своего труда на ваших полках.
— Он там есть, уверяю вас. Не сомневаюсь, что начатки знаний, изложенные там, могут помочь даже оперившемуся оккультисту.
— Ну разумеется, — сухо улыбнулся профессор. — Ваши знания в этой области, несомненно, равны моим… или я себе льщу?
Месмерон не счел нужным ответить и вместо этого устремил взгляд на Клема:
— Скажи, как мог такой жалкий человечишка приобрести столь могущественного врага?
— Врага?
Клем поперхнулся дымом и закашлялся.
— Что-то я в толк не возьму, о чем вы.
— Врага, противника — неважно, — небрежно бросил Месмерон. — Того, кто посадил тебе на шею Молчаливую женщину.
— Того, кто посадил… вы считаете, это было сделано намеренно? — осведомился профессор Стеббинс, очевидно, шокированный таким предположением не меньше Клема.
— Да бросьте, доктор, — отмахнулся Месмерон. — Не думаете же вы, что Молчаливая самостоятельно освободилась от оков! Как еще она могла… откуда этот омерзительный смрад, черт возьми?!
Клем потянул носом и скорчил ужасающую гримасу, но, повернувшись, обнаружил, что профессор открыл очередную банку сардин. При этом Стеббинс бессмысленно глядел в пространство, явно затерявшись в глубинах собственных мыслей.
— Намеренно… я не подумал об этом…
Волосы Клема вдруг встали дыбом. Бедняга затрясся в ознобе, пронзившем все его существо.
— Она здесь.
В комнате стало тихо. Из тишины выплыло слабое, едва слышное причмокиванье. Клем приготовился увидеть зрелище, неизбежно сопровождавшее звуки сосущего грудь младенца.
И тут у изножья кровати проявилась Молчаливая женщина.
— По-ра-зительно, — прошептал профессор, таращась на привидение. На губах Месмерона играла злобная усмешка.
Молчаливая стояла неподвижно, не наступая и не отступая. Клем смотрел поверх ее залитого кровью воротника, туда, где должны были находиться ее глаза, взывая к зеркалу ее души, способному столь многое выразить без слов. Впервые он видел в ней то, кем она была на самом деле: молодой, испуганной, затерянной во времени девушкой.
И тут Месмерон захихикал, сначала едва слышно, потом все громче и ехиднее, пока смешки не переросли в оглушительный маниакальный хохот.
И спину Клема снова обдало ледяным ознобом, по сравнению с которым впечатление от явления Молчаливой женщины казалось детской мультяшкой.
Время уже шло к полудню, когда экспедиция пустилась в путь на поиски старого кладбища Питибога. После долгих и жарких споров было решено предпринять путешествие на судне Месмерона. Этот сноб при виде «Артфул Доджера» объявил его полностью непригодным для плавания. Он и слышать не хотел о том, что старый люггер каким-то образом сам нашел дорогу к маяку и ни разу не сел на мель.
Уже после полудня компания прибыла на тот отрезок побережья, который ближе всего подступал к цели их путешествия. Берег был весь изрезан бухточками, а рифы делали его поистине предательским при высадке, особенно если прилив был невысок. Кроме того, он представлял собой почти отвесную скалу. Ни один опытный моряк не посмел бы высадиться в таком гибельном месте, но Месмерон твердил, что это единственный подходящий участок на много миль вокруг.
Теперь, цепляясь за почти вертикальный склон обрыва, слыша, как внизу разбиваются волны, Клем всерьез сомневался в собственном здравом рассудке, позволившем ему согласиться на эту авантюру. Пыхтевший у его ног Данки медленно полз по склону, опасаясь глянуть вниз. Припавший к стене профессор Стеббинс методично искал подходящие щели и впадины для опоры. Массивный зад угрожающе нависал над головой Клема. Под мышками пальто темнели потные круги. Отряд возглавлял Месмерон. Его худощавое тело словно влипло в каменистый склон: казалось, то извивается огромная змея.
— Но, колонисты… просто… не могли быть… похоронены… здесь, — пыхтел профессор Стеббинс, озвучивая мысли, тревожившие Клема. Как, спрашивается, могла команда судна, похоронившая покойных, перенести тела по этому обрыву? Совершенно невозможно!
Впрочем, почти час назад они своими глазами наблюдали, как с полдюжины Стептоу, подобно гориллам, карабкались по отвесному обрыву, словно каждый день проделывали подобные трюки. При этом каждый тащил мотыги, лопаты, кирки и другие инструменты грабителей могил. Клем полагал, что если матросы были хоть вполовину так ловки, как Стептоу, то, вероятно, проделали восхождение без особых затруднений.
— Уверяю, кладбище находится в той стороне, — крикнул Месмерон, уже добравшийся до вершины. Клем отметил оставшееся расстояние и задался вопросом, почему Стептоу не сбросили им в помощь веревки. А он-то думал, что Месмерон послал слуг вперед именно с этой целью!
Когда остальные добрались до вершины и перевели дух, Месмерон снова пошел вперед, углубившись в густой прибрежный лес, через который была проложена хорошо протоптанная тропа. Впереди слышались стук, визг пил и грохот. Наконец вся компания очутилась на маленькой поляне, где уже орудовали Стептоу, и Месмерон объявил, что они прибыли. Клем был приятно удивлен тем, что карта оказалась неверной: старое кладбище находилось не так далеко в глубине материка, как ему казалось вначале.
По команде господина Стептоу рассыпались по поляне и принялись атаковать землю лопатами и мотыгами. Клему вновь показалось, что Месмерон просто хвастался своими познаниями в топографии, иначе Стептоу не стали бы рыть ямы где попало.
Работа шла медленно. Все орудия находились исключительно в распоряжении Стептоу, и в душе Клема росло отчетливое ощущение, что любая предложенная помощь еще больше замедлит дело. Ничего не оставалось, как без толку шататься по поляне. Вдруг Клем споткнулся и беспорядочно замахал руками, чтобы сохранить равновесие. Случайно опустив глаза, он обнаружил, что балансирует на краю широкого, представляющегося бездонным провала, ведущего, казалось, к центру Земли.
— Черт, да ты едва не сверзился в эту громовую ямищу, Клем! — воскликнул Данки, подбегая к приятелю. Оба уставились в бездонную пропасть, прислушиваясь к шепоту океанского прибоя где-то далеко-далеко внизу. Судя по звуку, провал, вполне вероятно, соединялся с прибрежной пещерой, находящейся на уровне моря. Подобные провалы достаточно часто встречаются на каменистом побережье: во время прилива волны бьются о стенки пропасти, и эхо отдается от этих стен оглушительным ревом. Отсюда и название таких пустот: громовые ямы.
Клем и Данки принялись исследовать поляну в поисках потенциальной опасности. К этому времени каждый из Стептоу успел вырыть по несколько ям, очевидно, рассудив, что изобилующая булыжниками почва вряд ли позволила выкопать глубокие могилы. Но пока что не было найдено ни одного скелета.
День близился к концу. Профессор Стеббинс предложил попробовать заняться лозоходством, дабы обнаружить заброшенные могилы, но Месмерон посчитал это излишним, поскольку был уверен, что с минуты на минуту кладбище будет обнаружено.
На землю спустились сумерки. Несколько Стептоу отложили лопаты, чтобы зажечь принесенные с собой фонари. Остальные принялись разводить костер. Клем и Данки вызвались собирать хворост, радуясь хоть какому-то занятию. Их внимание привлекла высокая груда срубленных и сложенных вертикально веток. Они проворно вытащили самые толстые. Груда обрушилась, обнаружив длинное лицо с горящими демоническими глазами. Данки с воплем ужаса плюхнулся на землю. Клем в испуге уставился на дьявольскую физиономию, едва различимую в тусклом свете, и довольно быстро сообразил, что это тотемный столб, изображающий злобную горгулью с головой и рогами американского лося, клювом и когтями орла и крыльями летучей мыши.
Рядом затрещали сучья: это профессор Стеббинс ломился к ним сквозь заросли, услышав крик Данки.
— Любопытно! — воскликнул он при виде тотема и, немедленно взявшись за монокль, принялся изучать уродливую фигуру.
— Изображение Памолы, бога грома индейцев пенобскот.
В этот момент поднялась очередная суматоха — на этот раз среди Стептоу. Горбуны размахивали какими-то маленькими предметами, радостно окликая хозяина. Профессор немедленно направился к месту раскопок, чтобы взглянуть, в чем дело.
Словно в награду за все свои труды, Стептоу, похоже, отрыли сразу несколько могил. Профессор Стеббинс присоединился к Месмерону, изучавшему первую находку — разбитую трубку мира.
Профессор слегка поморщился, но взял следующий артефакт — потрепанную головную повязку с грязным пером. Далее последовал полусгнивший мокасин. Еще один Стептоу принес сломанный лук и стрелы. Потом обнаружился томагавк.
— Не понимаю, — произнес профессор, обозревая находки. — Ни одна из этих вещей не принадлежала английским колонистам. Похоже, мы отрыли…
— Индейское захоронение, — докончил гелиево-высокий голос. Из леса на противоположную сторону поляны выступила мадам Зорайя.
Профессор, явно озадаченный столь внезапным явлением, безмолвно уставился на крошечную спиритуалистку. Спрятавшись за деревьями, Клем и Данки в ужасе наблюдали, как Месмерон зашел за спину профессора и поднял индейскую боевую дубинку, которую все это время скрывал под длинным пальто. Они и вскрикнуть не успели, как Месмерон опустил дубинку на затылок Стеббинса. Профессор желеобразной массой расплылся по земле.
— Простите, доктор, — вымолвил Месмерон без малейшего намека на искренность и, порывшись в карманах пальто своей жертвы, вытащил спектральные оковы.
Мадам Зорайя устремилась к центру поляны, по обыкновению перемешивая воздух правой рукой.
— Я чувствую присутствие… здесь, — вещала она, проходя мимо могил.
Клем, раскрыв рот, наблюдал, как Месмерон поднял спектральные оковы над клочком земли, указанным мадам Зорайей. Оба принялись декламировать странные стихи на языке, которого Клем раньше не слышал. Бесформенные силуэты Стептоу, подобно потусторонним ду хам, мелькали на фоне высокого огня.
«Ритуалы черной магии!» — взвыл про себя Клем и украдкой глянул на Данки, чье искаженное ужасом лицо без слов убедило его: это не игра воображения. Страх одолел обоих. Приятели дружно помчались в чащу леса и так же дружно споткнулись о нечто, распростертое на земле. Клем встал на колени, чтобы лучше разглядеть препятствие. К собственному удивлению, он обнаружил, что наткнулся на вождя Луи Пулоу, добросовестно связанного и с кляпом во рту.
— Боже мой, что с вами случилось? — прошептал Клем, дернув за кляп. Данки тем временем старался ослабить веревки на руках и ногах вождя.
— Стептоу, — пророкотал вождь Луи глубоким баритоном. — Они одолели меня. Я подозревал, что после нашей встречи на маяке Месмерон отправится прямо сюда, вот и успел первым, чтобы залечь в засаду.
— Что это за место? — спросил Данки, нервно жуя еловую смолу и поглядывая на стоявший неподалеку тотем индейского демона грома.
— Древнее поле битвы, где захоронены павшие, — заявил вождь. — Мои люди поставили здесь тотем, чтобы отпугивать случайных путников. Стептоу завалили столб ветками, пытаясь скрыть от вас его присутствие.
— Захоронение? — повторил Клем с упавшим сердцем. Всякий нормальный человек знал, что никогда и ни в коем случае не стоит тревожить мертвых индейцев.
— Микмак Моу и его шайка воинов-мстителей были убиты и похоронены здесь.
Вождь Луи поднялся, стряхивая остатки веревок.
— Месмерон попытается использовать спектральные узы, чтобы покорить дух Микмака Моу, — продолжал он. — Но у него ничего не выйдет.
— Они уже начали, — сообщил Клем.
— В таком случае нужно действовать быстро, — сказал вождь и повел их к краю поляны. Месмерон и мадам Зорайя по-прежнему стояли в центре, с неослабевающим усердием бормоча заклинания. Стептоу окружили их, благоговейно взирая на происходящее. Месмерон одной рукой поднял индейскую дубинку, а другой — спектральные оковы.
В воздухе перед ним сгущался странный зеленоватый туман, постепенно принявший облик покрытого боевыми шрамами индейского воина с незажившей дырой в щеке. Клем и Данки уже видели это лицо на старой боевой дубинке Месмерона.
— Опоздали! — покачал головой вождь. — Быстрее к костру!
Приятели без вопросов и возражений последовали за индейцем и, рискуя быть обнаруженными Стептоу, подобрались как могли ближе к ритуальному кругу и подтащили к огню бесчувственное тело Стеббинса.
Вдруг профессор издал слабый стон, ресницы его затрепетали, глаза открылись. Профессор сел, потирая шишку на затылке.
— Сотрясение мозга, — объявил он диагноз.