Моисеева Клара. В древнем царстве Урарту

   Габбу не спускал глаз с высоких стен и башен.
   - Аплай не говорил мне о том, что мы попадем в такой город. Или он построен недавно?
   Габбу шел по направлению к городу так быстро, что Рапаг едва поспевал за ним. Им казалось, что город совсем близко, но, пройдя большое расстояние, они все еще были далеко от его красных стен.
   - Плохо мы одеты! - беспокоился Габбу. - Сразу поймут, что мы беглые рабы и, пожалуй, вздумают отослать нас Асархаддону.
   - А мы скажем, что мы бедные купцы, пострадали от набега кочевников, - предложил Рапаг.
   - Вот что придумал! - смеялся Габбу. - Хороши купцы - с язвами от плетей и рваными ушами!
   Они не дошли до города, когда уже стемнело, и пришлось остаться на ночлег у подножия горы.
   Небо было по-весеннему чистое и ясное, звезды так ярко мерцали, словно зажженные кем-то светильники.
   - Мы правильно шли, - сказал Габбу, глядя в звездное небо. - Видишь впереди нашу путеводную звезду? Она ярче других! Мне даже кажется, что она говорит нам: "Идите, люди, вы на верном пути".
   Едва поднялось солнце, послав свои розовые лучи к вершинам гор, как вместе с ним проснулся и Габбу. Он разбудил киммера и предложил скорее идти к стенам города. Они стали подниматься вверх, но чем ближе подходили к стенам города, тем удивительней было все окружающее. Казалось, что никто здесь не живет. Ни кустика, ни травинки не было вокруг - одни голые камни. Не видно было ни птиц, ни животных.
   - Что это такое? - удивлялся Габбу. - Почему не видно ни человека, ни твари? Можно подумать, что все вымерло. Здесь нет воды!
   Рапаг молча шел за товарищем. Он уже не слушал его, а только пристально смотрел вверх, не покажется ли какое-нибудь живое существо. Наконец они подошли совсем близко, и Рапаг всплеснул руками.
   - Да ведь это не стены и не крепости, - воскликнул он, - это просто горы! Боги смеются над нами! - сказал горестно юноша. - Мы так верили и так обмануты! - Он упал на голые камни и долго лежал, не поднимая головы.
   Габбу безмолвно смотрел на удивительные башни дворца и глазам не верил. Это были просто горы причудливой формы.
   - Поистине чудо, - сказал он с грустью. - Кто бы мог подумать, что все это сделано без рук человеческих!
   Он постоял немного, а потом схватил Рапага за руку и с криком: "Скорее вниз!" - потащил его за собой.
   - Вот и нет города, - сказал он простодушно, раскладывая костер из сухих стеблей. - Погреемся у костра и пойдем дальше. У нас еще сохранилось немного клубней.
   Еще несколько дней путники брели среди причудливых гор, так живо напоминающих развалины замков. Иной раз им казалось, что они попали в мертвое, покинутое людьми царство.
   Но вот начались горы совсем другие, не похожие на прежние. Голые и скалистые, с вершинами, подобными иглам, они казались непроходимыми. У подножия этих гор часто встречались зеленые поляны, покрытые прошлогодней, увядшей травой и кустарниками. Как-то Габбу увидел куст дикого винограда. Он бережно сорвал черные, засохшие ягоды и, поделив поровну с Рапагом, с жадностью съел их. Рапагу очень понравились ягоды, и он стал тоже искать дикий виноград. Так они подошли к быстрому ручью и только собрались перейти его вброд, как вдруг Габбу остановился в изумлении. Он знаком подозвал идущего вслед за ним Рапага и показал на чудесное видение. На другом берегу ручья паслось стадо овец. Не успел Габбу промолвить и слова, как услышал пронзительный лай собак и увидел, как верные сторожа стада кинулись к ним, предупреждая пастухов об опасности. Пастухи поднялись и стали смотреть вокруг. Когда они увидели странных путников, одетых в обрывки звериных шкур, им сделалось страшно. Они боялись подойти близко к удивительным созданиям, появившимся так неожиданно, словно их принесла эта черная, нависшая над горой туча.
   Наконец старший из пастухов заговорил:
   - Если вы люди, то скажите слово человечье. А если вы чудовища, то уходите от нас скорее. Отзовитесь!
   Пастух говорил на языке, знакомом Габбу с детства. Это был земляк, человек с родной урартской земли. Габбу улыбнулся и ответил на таком же языке:
   - Мы люди, мы такие же урарты, как и ты, добрый старик. Убери собак, и мы поговорим.
   Когда они уселись у костра, Габбу, указывая на свою странную одежду, объяснил, что он урарт, бедный раб ассирийского царя Асархаддона, и бежал из Ниневии. Бежал вместе со своим другом Рапагом, чтобы предупредить об опасности, грозящей урартам от нового нашествия ассирийцев. Он рассказал, что идет в Тушпу, а потом намерен побывать в Тейшебаини, узнать о судьбе своего отца, Нарагу, и о сыне своего друга Аплая.
   - Если есть в вашем сердце жалость, то вы накормите нас и укажете, как быстрее добраться до Тушпы, - сказал Габбу в заключение своего рассказа.
   Пастухи молча слушали, покачивая головой в знак своего удивления и сочувствия.
   - Здесь частенько проходят беглые урарты, - сказал старик. - Как не помочь бедному человеку! Мы не оставим вас. Мы бедные пастухи, все наше богатство - вот это небольшое стадо овец, но мы поделимся с вами. Вот жирный барашек. Ради вас зарежем его, ешьте досыта. Набирайтесь сил на дальний путь. А вот одежды для вас нет. Одежду добыть можно только дома, вон где... - И старик указал вдаль.
   - Прими благодарность моего сердца! - ответил Габбу, низко кланяясь старику. - Мы утолим голод, потому что давно не ели досыта и очень истомились. А одежды не нужно - и так дойдем.
   - Так нельзя, - ответил старик, покачав седой головой. - Вы похожи на чудовищ, и люди будут думать, что перед ними злые духи. Дурная молва опередит вас и станет вам поперек дороги. Вы снова попадете в рабство, если покажетесь так в городе. Будем думать, как вам помочь. А вы зажарьте барашка и ешьте.
   Пока друзья зажаривали мясо на костре, пастухи долго о чем-то спорили. Наконец они договорились, и когда Габбу с Рапагом поели, старый пастух подошел к ним и предложил Габбу пойти с ним в селение, чтобы собрать там одежду.
   - Ты прав, - согласился Габбу, - мы и в самом деле похожи на злых духов. Если бы добыть самые грубые, жесткие рубахи, мы были бы спасены.
   - Так и сделаем, - сказал старик. - Пойдем с тобой в селение и поговорим с людьми.
   Старик повел Габбу по чуть заметной тропе. Габбу едва поспевал за ловким стариком - так по-юношески быстро и уверенно спускался он с горы, помогая себе палкой. Таких острых камней, таких отвесных скал Габбу не встречал на всем своем пути из Ниневии. Вдруг старик повернул направо, и Габбу увидел, что едва заметная тропинка ведет к ущелью. В этом ущелье и было селение пастухов. Вскоре они добрались до каменной хижины старика. Она была сложена из обломков камня, каких было много вокруг. Множество отверстий зияло в черном от копоти потолке хижины; они были кое-как заложены пучками сухой травы. В углу, у маленького костра, сидела сгорбленная старушка. Она пряла шерсть черными, скрюченными пальцами. Из-под грязного платка выбивались седые пряди волос. Глаза ее были красны и слезились от дыма. Она испуганно посмотрела на Габбу.
   Старик окликнул старуху и велел принести гостю кислого молока. Затем он оставил Габбу и сказал, что пойдет к соседям.
   В каменной хижине пастуха Габбу не увидел ни единой вещи, даже войлочной циновки не было на полу. В углу лежали кучка травы и старая овчина. Несколько побитых мисок и два круглых глиняных кувшина составляли весь скарб пастуха.
   Когда старуха вернулась с чашей кислого молока, Габбу рассказал, кто он, и спросил, есть ли у нее дети. Старуха всхлипнула и спрятала лицо в грязный платок.
   - Умерли, - ответила она едва слышно. - Троих унесла черная болезнь.
   Успокоившись немного, старуха стала рассматривать Габбу и призналась, что он очень напоминает ее умершего сына, такого же крепкого и могучего, с черной бородой и смелыми, зоркими глазами.
   - Вы так бедны, где же старик добудет одежду? - спросил Габбу.
   - Он займет, попросит у хромого пастуха, - ответила старуха. - Я ему отпряду шерсть, отнесу к сестре, она соткет тканье, вместе тогда сошьем.
   - Вот какие труды понадобятся, чтобы нас одеть! - вздохнул Габбу. Чем же мы отплатим вам?
   Старуха замахала руками и что-то зашептала про себя. А Габбу, рассматривая хижину, вдруг подумал, что может сделать доброе дело для этих славных людей.
   - Нет ли у вас железного топора и молотка? - спросил он старуху.
   Старуха кивнула головой и вскоре принесла Габбу молоток и топор.
   - Тогда позволь мне поработать у вас, - попросил Габбу. - Я каменотес и умею камень обрабатывать по-всякому. Я хочу заделать дыры в вашей хижине, чтобы в стужу и ветер не выдувало тепло.
   Старуха стала шептать слова благодарности. А Габбу тотчас же принялся за работу.
   Он взобрался на крышу дома, вытащил пучки травы и, смерив дыры меж больших камней, стал выбивать куски камня, чтобы заделать ими отверстия.
   Старик долго убеждал своих соседей, уговаривал поделиться одеждой с бедными странниками. Когда он вернулся, крыша уже была заделана, и Габбу готовил неровные куски камня для починки стен. Старик так и ахнул от удивления.
   - Вот ты какой умелый! - воскликнул он восхищенно. - Ты добрую память оставишь по себе. Всю жизнь мы только и заняты тем, что заделываем дыры в этой хижине. Когда начинаются дожди и ветры, плохо приходится нам. В наших краях нет глины, а каменотеса надо привозить издалека, у нас нет таких. Одни пастухи живут в нашем селении. На царскую казну работаем, дань царскую выплачиваем. Пшеничную лепешку имеем только раз в году...
   Старик рассказывал о тяжкой доле пастухов, а Габбу тем временем разбивал камни и ловко подгонял их под все дыры и щели, зияющие в стенах. Для него это была привычная работа, а для старика она казалась необычайно мудреной и трудной.
   - А все же рубахи есть, - сказал старик, когда привык к мысли, что в доме его будет тепло и сухо. - Хромой пастух отдал мне рубаху своего старшего сына, - рассказывал старик, - а для друга твоего я выпросил рубаху у лошадника. Она хоть и старая, а все же лучше тех шкур... Старуха моя отработает, - поспешил он утешить Габбу. - Все равно прядет день и ночь.
   Габбу горячо благодарил старика. К вечеру он закончил работу и собрался в дорогу. Но старик не пустил: сказал, что можно голову свернуть на крутой тропе в поздний час. Они остались на ночь в хижине пастуха, с тем чтобы на рассвете вернуться к ручью.
   На рассвете старик привел Габбу к ручью, где их ждали пастухи и Рапаг. Беглецы тотчас же скинули свои звериные шкуры, умылись в ручье и причесали головы и бороды громадным костяным гребнем, сделанным для стрижки овец.
   - А теперь ступайте, - сказал приветливо старый пастух. - Никто не обидит вас, никто не подумает, что вы беглецы.
   - Никогда не забудем вашей доброты! - ответил растроганный Габбу. Здесь, в этих угрюмых горах, я понял, что пришел на землю отцов. Да будет милостива к вам судьба!
   - И мы будем тебя вспоминать. Ты добрую память оставил по себе: как сын, позаботился о стариках. Теперь до самой смерти не будем страшиться дождей и ветров.
   Старик рассказал Габбу, каким путем скорее добраться до Тушпы, и, послав им благословение богов, пошел к своему стаду. Габбу и киммер направились к Тушпе.
   Теперь уже дорога потянулась через множество горных селений. Габбу решил больше не рассказывать о своем бегстве, и когда его спрашивали, кто он, всегда отвечал, что идет из дальнего горного селения. Габбу придумал историю, которая всех занимала. Он рассказывал о том, что его спутник, молодой пастушок из дальних мест, искупавшись как-то в горном ручье, потерял дар речи. После молитвы Халду он решил пойти в Тушпу и принести жертву в храме бога Халда, недавно построенном царем Русой. "Халд пошлет ему исцеление", - говорил уверенно Габбу. И люди верили, что Халд принесет исцеление больному, они и сами так лечили своих больных. Рапаг шел молча, не принимая участия в разговорах. Он и в самом деле казался немым.
   Вскоре друзья уже входили в восточные ворота Тушпы. Рапаг с удивлением рассматривал богатые дворцы, обширные храмы, просторные каменные дома и цветущие сады. Был полдень, и город гудел, как улей. На крышах домов, на улицах и за низкими оградами дворов - всюду были видны люди. Каждый занимался своим делом. Вот звенит медной посудой старый медник. Гончар расставляет на солнце сверкающие красной глиной высокие кувшины. У круглой печки стоит лепешечник. Мимо него гонит стадо горный пастух. Лениво погоняет своего верблюда купец в зеленой повязке и ярко-желтой рубахе. Тюки с заморскими товарами мерно покачиваются на костлявых боках тощего верблюда. Купец сидит между тюками, как в люльке, и жует привезенные издалека душистые травы. Веселая стайка полуголых ребят, звеня медными амулетами на шее, помчалась вслед за купцом. Кто-то сказал, что купец вернулся из далекого Хорезма; мальчики хотят увидеть, что привез купец из этой неведомой страны. Может, птицу дивную, а может быть, зверя редкого.
   Габбу и Рапаг проходят мимо высокой ограды царского дворца, прямо к Ванской скале. У самого озера Ван стоит храм, памятный Габбу с детства. Лепные украшения этого храма и причудливая резьба на камне сделаны его отцом, Нарагу. Все ли сохранилось? С волнением переступает Габбу порог храма. Как странно: все на месте. Будто только вчера он побывал здесь. Вот и светильники из розового камня, подобные волшебным цветам. Вот и каменный жертвенник со сценами жертвоприношения. Мягкий трепетный свет льется из розовых чаш. Благоухают в курильницах ароматические травы. Габбу подходит к высокому светильнику, гладит его полированную чашу. Над ней трудился отец... Где он сейчас? Габбу опускается на колени у жертвенника и, касаясь губами холодной каменной плиты, думает об отце.
   - Бедный раб! - шепчет Габбу. - Ты проклят богами... За что?
   Выйдя из храма, Габбу с грустью говорит Рапагу:
   - Я вернулся на родину отца, я переступил порог моего храма, а вот жертвы нет. Как горестно мне! Где же моя благодарность богам? Боги отвернутся от меня, и не будет мне больше удачи.
   - Мы добудем ягненка, - утешает его киммер. - Мы добудем двух ягнят и принесем жертву благодарности нашим богам.
   Друзья направляются во дворец. Но как решиться войти в него? Страшно! Ведь могут схватить и снова надеть колодку... После стольких лет рабства Габбу не может привыкнуть к мысли, что он такой же свободный человек, как и другие.
   Габбу рассказывает Рапагу о своей нерешительности.
   - Цари всюду злобны и жестоки, - говорит он киммеру. - Я для Русы такой же раб, только что без цепи.
   - От царей никуда не уйдешь, - отвечает Рапаг словами своего отца. Зайдем к доброму человеку, - предложил юноша. - Расскажем ему обо всем пусть пойдет с нами во дворец.
   Они зашли в первый попавшийся двор. Весь двор был уставлен глиняной посудой - сосудами для вина и масла, мисками и громадными горшками для зерна. Из дома вышел старый гончар. Он думает, что перед ним покупатели, и спешит показать им самую красивую посуду.
   - Что вы предложите в обмен на эти горшки? - спрашивает гончар у Габбу.
   - Нам не на что менять, - ответил каменотес. - Мы пришли за добрым советом. Не откажи в добром слове, - мы из дальних мест.
   - Мой дом - для вас, мое сердце слушает вас, - ответил гончар, усаживая гостей на пороге дома.
   - Мы доверим тебе нашу тайну, - сказал Габбу, садясь рядом с хозяином. - Мы бежали из Ассирии, мы были рабами Асархаддона. Меня увезли из Урарту еще при Саргоне.
   Услышав такие слова, старый гончар вскочил и стал с удивлением рассматривать пришельцев.
   - Со времен Саргона? - воскликнул он.
   Габбу, усаживая старика, спокойно продолжал:
   - Стране нашей снова угрожают враги. Недалек тот час, когда войска Асархаддона придут сюда. Они разграбят селения, сожгут наши жилища и уведут в рабство урартов. Я пришел, чтобы сообщить Русе о грозящей опасности. Пусть направит войско урартов навстречу ассирийцам.
   - Великая честь выпала мне, - прошептал хозяин, потеряв от изумления и голос и мысли. - Конечно, пойдем во дворец. Я поведу тебя к военачальнику Улусуне, и ты все ему расскажешь. Но прежде узнайте мое гостеприимство...
   Гончар тотчас же скрылся в доме, а Габбу, улыбаясь, рассматривал громадные карасы.
   * * *
   В это утро в Тушпу прибыли и люди лазутчика Белиддина. Много месяцев ходили они по городам и селениям Урарту, выполняя грозный наказ Асархаддона. Сегодня они должны были сообщить Белиддину обо всем, что узнали и что увидели. Долго записывал их сообщения писец Белиддина. У него устали руки и затекли ноги, а записи все еще не кончились. Белиддину предстояло все продумать, все взвесить и сообщить великому Асархаддону добрую весть. Ох и сложная же это работа - рыскать по чужой стране и, подобно верному псу, все примечать и сообщать своему царю-господину! Когда писец закончил свою работу и сложил к ногам Белиддина десять глиняных табличек, Белиддин тяжко вздохнул и велел оставить его на время, а позднее вернуться для записи важного донесения.
   "Да будет мир царю, моему господину! - писал Белиддин. - Пусть процветает страна моего царя, пусть процветает город моего царя, пусть процветают стада моего царя!
   О мой повелитель, мой господин, волею Шамаша, владыки вселенной, раскрылись мои глаза и уши. Увидел я силу и могущество Русы, поганого урартского царя. Воздвиг он крепость Тейшебаини со стенами, подобными скалам, с башнями для зорких часовых. Медные ворота той крепости охраняет стража грозная. А живет в той крепости наместник царя урартов Иштаги, подобный жирному борову. Вокруг той крепости войско живет и копьями своими сверкает. А дань превеликая идет в ту крепость, и в дани той много руды медной и железной. А льют ту руду искусные литейщики, и делают они оружие всякое для царского войска.
   Предложил я купцам в обмен на наше добро дать нам той руды либо копья и шлемы железные. А они не меняют. Говорят, не велено царем Русой. Пусть проклянут их боги Ашшур и Шамаш!
   А еще я увидел коней резвых, горячих. Угнать бы их к нам... А еще видел я сады плодовые, поля и виноградники. Все то добро к ногам твоим сложим..."
   * * *
   Во дворце Русы Габбу сообщил охранникам, что у него важное дело к Улусуне. Он послушался совета доброго гончара и решил рассказать обо всем царскому полководцу.
   Высокий, тонкий Улусуна, с горбатым носом и густыми, нависшими бровями, напоминал горного орла. Он вселял страх и уважение своим подчиненным, потому что был суров и справедлив.
   Улусуна внимательно смотрел на Габбу своими черными сверлящими глазами. Он молча выслушал рассказ Габбу и вдруг спросил:
   - А почему у тебя уши рваные? Или ты плохо работал?
   - Это за другое, - ответил Габбу тихо. - Я вступился за девушку-рабыню. Ее жестоко избили, а вины за ней не было.
   - А тебе какое дело было до нее? - удивился Улусуна.
   - Я любил ее, - признался Габбу. - Я бросился на жестоких палачей, а за это мне продырявили уши и, протянув веревку через отверстия, потащили на середину двора, потом дали пятьдесят палок.
   - Ты сам вернулся в свою хижину? - спросил Улусуна.
   - Ползком, - ответил Габбу. - Меня спас мой друг Аплай. Он меня лечил.
   - А девушку ты спас? - спросил суровый воин.
   - Нет, не смог. Она умерла от ран.
   - Теперь расскажи подробно, что тебе известно о походе ассирийцев! приказал Улусуна.
   Габбу рассказал обо всем, что велел ему старый Аплай. Он рассказал и как старик узнал тайну ассирийцев во время жертвоприношения, и как настаивал он на побеге Габбу, и как помог ему бежать. И о том, как они вместе с киммером преодолели трудный путь через горы, пробираясь там, где нет дорог и нет людей.
   - А что тебе известно о войске ассирийском? Расскажи, что видал, что слыхал, что узнал, - требовал полководец.
   - Сильное войско у ассирийцев, - рассказывал Габбу. - У них много боевых колесниц, у воинов хорошее оружие и крепкая одежда. Все как литые из бронзы, когда идут вокруг царского дворца. Те из рабов, что видели их в сражении, говорят, что они выносливы, как быки. Никто из них не спотыкается, никто не зевает, никто не засыпает, ни у кого не развяжется пояс, не распустится ремень на обуви. Через реки переправляются вброд или на мехах. В лесистой местности каждый отряд высылает вперед землекопов, которые рубят деревья и расчищают путь.
   - Верю тебе, - сказал Улусуна. - Зоркий у тебя глаз. Такие люди нужны царскому войску. Я возьму тебя к себе. Будешь ты жить на полном довольствии и одежду получишь сполна. Твоя храбрость пригодится в битве. А войско свое мы соберем и двинемся навстречу ассирийцам, чтобы преградить им путь в наши города. Ты будешь при мне. Пойдем путем, который укажешь ты, чтобы не знали ассирийцы о нашем походе.
   Улусуна велел писцу написать хранителю содержания, чтобы выдал Габбу все, что полагается сотенному.
   "Выдать красную рубаху из шерсти, - писал на дощечке писец. - Выдать сандалии из свиной кожи и браслеты бронзовые для рук и для ног. Выдать меч железный в ножнах и бронзовый щит".
   - А теперь к царю пойду - сообщить недобрые вести, - сказал полководец, вручая Габбу дощечку, которая давала рабу право стать воином.
   Улусуна ждал криков и проклятий, когда шел к царю. Но, против ожидания, царь спокойно выслушал своего полководца, а затем сказал:
   - Если понадобится, нам поможет Бартатуа, царь скифский. Ассирийского полководца ты сам встретишь достойно! - приказывал Руса. - Возьмешь для начала, для доброй встречи, пятнадцать тысяч воинов. А если покажется мало, пришлешь донесение, и тогда к тебе на помощь выйдет еще десять тысяч. А сейчас шли людей в Ниневию, узнавай, где стоят воины Асархаддона. В крепости Тейшебаини всех подними, в селениях горных призови людей к войне. Под копья и луки их собери.
   Когда Улусуна вернулся к себе, Габбу уже ждал его в полном снаряжении. Он опустился на колени и, низко склонясь, благодарил полководца за высокое доверие.
   - Я оправдаю его, - обещал Габбу. - Ты не пожалеешь о том, что поверил рабу Асархаддона.
   - Ты - урарт, - ответил Улусуна. - И жил бы ты в своей стране - воин из тебя вышел бы знатный. Да и каменотесы нам нужны - дворцы строить. Разве все построишь руками ленивых рабов? Царю нужны ремесленники умелые... А теперь ступай в Тейшебаини - даю тебе мое первое поручение, сказал Улусуна. - Доставишь письмо Иштаги, чтобы готовил тысячу воинов для похода на ассирийцев. Вслед за тобой поскачет Луех, сотенный царской конницы. Он приведет воинов Тейшебаини в Тушпу.
   Рапаг не узнал друга, когда Габбу вышел к нему в своих военных доспехах. Юноша признал, что Габбу очень идет одежда знатного воина.
   - Вот счастлив был бы Аплай, если бы узнал, как милостива к нам судьба! - вздохнул Габбу. - Мы выполнили свой долг, а добрый Аплай никогда об этом не узнает.
   - А может быть, дойдет до него весть о том, что урарты пошли на ассирийцев, - попробовал утешить друга Рапаг.
   - Не дойдет... - махнул рукой Габбу. - Они замучат его, как только узнают о моем побеге. Рабы недаром прозвали Шумукина шакалом. Он жесток, как лютый зверь.
   Габбу рассказал киммеру о своем разговоре с Улусуной и предложил вместе пойти в Тейшебаини. Оттуда Рапаг должен был отправиться в свои края, к морю.
   - Мне предстоит поход вместе с воинами Русы, - пояснил Габбу, - а ты вернешься на землю отцов и заживешь счастливо.
   - Я не пойду к синему морю, когда мой друг идет на битву, - ответил Рапаг. - Разве не Габбу спас мне жизнь? Как же я покину тебя в минуту опасности! Возьми меня с собой, я буду твоим щитоносцем! - взмолился киммер.
   Габбу так привык к славному юноше, что и сам не хотел с ним расставаться. Он охотно согласился взять его с собой. Они пошли через горы в Тейшебаини, не переставая удивляться тому, как ласково приняла родина Габбу. Габбу думал о старом Аплае, которому они были обязаны своим счастьем и о судьбе которого они ничего не знали и не могли узнать никогда.
   На третий день друзья увидели священную Эритию, покрытую вечными снегами, а за ней была родная земля, где Габбу провел свое детство. Габбу простер руки к далекой снежной вершине и со слезами радости благодарил богов. Вскоре показались башни дворца, возвышающиеся над городом Тейшебаини. Стрелок с колчаном на плече ходил по плоской кровле башенки. У подножия холма высились храмы и дома. Широкая пыльная дорога вела к воротам города, сверкающим медной обшивкой. Путников то и дело обгоняли повозки с поклажей. Одни везли пшеницу, другие были нагружены овечьей шерстью, третьи - железной и медной рудой. Габбу вначале не понял, куда направляются повозки, и обратился к вознице.
   - Куда везу? - переспросил тот. - Все для дани царской!
   - Вот как много дани идет в Тейшебаини! - удивился Габбу. - Богато живет здесь знать. Видно, и тут простые люди также прокляты богами.
   Он остановил человека, погоняющего волов.
   - И ты для дани потрудился? - спросил его Габбу.
   - Как видишь... Землепашцы не для себя землю возделывают. Для царских слуг, для дворца мы работаем. Одну горсть пшеницы семье оставляешь - две горсти во дворец везешь. Так и живем в бедности... А ведь свободные мы, не рабы.
   Волы медленно тащили возы, и землепашец вместе с Габбу отстали от других людей, что шли в то утро в Тейшебаини. Они мирно разговаривали.
   Вскоре их догнал худой смуглый всадник на серой лошади, увешанной медными колокольчиками. На всаднике были зеленая повязка и желтая рубаха, какие носили приезжие купцы.
   - Остановитесь, добрые люди! - кричал купец. - Я привез вам всякого добра из дальних стран. Давайте поменяем на ваше добро.
   - А у нас нечего менять, - ответил Габбу. - Да и не нужны нам твои колокольчики.
   - А разве вы не боитесь злых духов? - удивился купец. - Почему вы не хотите взять у меня волшебные амулеты? Они от всякой опасности предохранят.