Страница:
Глаза открылись сами собой. Это было подло и больно. Так больно, что на миг я забыла, что значит дышать. Правильно говорят — предают только свои, и наносят удар в спину именно те, кого стараешься прикрыть грудью. Меня охватила такая ярость, что клинок за спиной беспокойно задрожал. Потом она исчезла, так же внезапно, как появилась. На смену пришли равнодушие и опустошенность. Мне просто стало все равно.
— Уходи, сабира, — холодно повторил Айс. — Или, клянусь Вороном, я это сделаю.
— Хорошо. Уйду, — голос стал хрупким, как засушенная в гербарии роза.
— Когда?
— Через час.
Оборотень кивнул, откинул со лба густую челку, и встал, считая, что разговор окончен.
— Подожди. Я еще не сказала свои условия, — освоить льдисто-каменные интонации оказалось проще простого.
Айс напряженно замер, подозрительно прищурив серые глаза.
— Я весь внимание, сабира.
— Передай Ему, что я вернусь. Обязательно вернусь, и этой встречи Ему будет не пережить. Это первое. Второе: дай мне клятву.
— Я не даю клятв, сабира. Это удел людей.
— А придется, — хмыкнула я. — Если действительно хочешь, чтобы я навсегда покинула башню, поклянись мне, что ноги твоей не будет в Аметистовых горах и в землях на пятнадцать лиг от них.
Кажется, мне удалось напоследок его удивить.
— Хорошо, — Айс недоуменно пожал плечами. — Я обещаю.
— Этого мало. Поклянись.
— Мое слово стоит...
— Ничего оно не стоит. Поклянись своим чертовым Вороном, что никогда, слышишь, никогда даже близко не подойдешь к этим проклятым горам! — все-таки я сорвалась на крик.
Минуту Айс смотрел мне в глаза, потом выдавил:
— Клянусь памятью Ворона. Это все твои условия, или есть еще?
— Все, — я демонстративно закрыла глаза руками, желая только одного — чтобы оборотень ушел, испарился, провалился в тартарары, навсегда исчез из моей жизни — может, хоть тогда мне не будет так больно.
Я не слышала, как он ушел.
Наверно, я просидела вот так, зажмурившись и уткнувшись в ладони, довольно долго, а когда очухалась, поняла, что ноги и спина затекли и стали как деревянные. Предстояло заново научиться ходить.
«А также жить и дышать. Без Айса. Это только поначалу больно, потом пройдет», — до сих пор я мало понимала, насколько привыкла к оборотню. Он стал чем-то вроде воды, только лишившись которой, понимаешь, как же тебе хочется пить.
У выхода из башни меня поджидали сэты. Они так умело сливались с сумраком, что я заметила их, только когда Дэв осторожно дотронулся до моего плеча.
— Уходишь?
— Да.
— Плохо, — еле слышно прошептал Суод. — Очень плохо. Мы пытались убедить Айса...
— Не надо упоминать при мне это имя. Никогда.
— Ты не понимаешь...
— Я все понимаю, — подбирать слова оказалось сложным делом. — Вы так долго ждали...
— Мы не думаем, что это Он, — голос Дэва прошелестел в самые уши. Казалось, сэта нисколько не удивило то, что я знаю о пророчестве. — Слишком много совпадений. А выдавать желаемое за действительное — последнее, что нужно делать тем, чей род исчисляется единицами. Но остальные не хотят нас слушать. Он убедил их. Дал им то, чего они желали больше всего на свете.
— Знаю, дал им крови, и она затуманила их разум. Доказал, что может закрыть от сабиров. Но он лжет, я чувствую, что он лжет, и изо всех сил буду искать неопровержимые доказательства, — вот, я опять ввязалась в безнадежную войну за справедливость. Ничему-то жизнь не учит!
— Если потребуется помощь — зови, — одними губами сказал Дэв.
— Думаю, что это случится скорее, чем вы ожидаете.
Спустя пятнадцать минут я вовсю вымещала злость, пиная ногами дверь, ведущую в покои Лайона. Грохот от моих ударов стоял такой, что пара любопытных сабиров, разбуженные шумом, пришли выяснить, что тут происходит. Увидев меня, бешено колотящую по дубовой обшивке, они вежливо улыбнулись и предпочли убраться восвояси.
— Что происходит? — дверь распахнулась, и на пороге показался заспанный Лайон. Одной рукой он пытался протереть глаза, а второй застегнуть ремень на штанах. — Аня? Что-то случилось?
— Нет, просто я решила воспользоваться твоим любезным предложением, и остаться на некоторое время. Лучше поздно, чем никогда, верно? — я отодвинула с дороги слегка прибалдевшего сабира, и прошла внутрь. — Приглашение все еще в силе?
— Да, — Лайон, наконец, проснулся, и на его лицо медленно возвращалась обычная маска самодовольного превосходства. — Ты можешь жить здесь столько, сколько сочтешь нужным. Только с одним условием.
— Каким?
— Все, что сейчас на тебе одето, кроме меча, разумеется, немедленно отправится в камин.
— Думаешь, что голой, но с клинком, я буду выглядеть лучше?
Сабир бросил оценивающий взгляд на мою тощую фигуру и усмехнулся:
— Безусловно, но, к сожалению, это приведет к быстрому падению нравов в замке, так что можешь взять из гардероба все, что придется тебе по вкусу.
Неясные предчувствия, которые с каждым прожитым днем становились все сильнее, заставляли меня торопиться и рисковать. Я почти не покидала библиотеки, возвращаясь в покои Лайона лишь для того, чтобы наскоро перекусить и уснуть. Сабир признавал за мной полное право пропадать целыми ночами или днями — это как выходило. Может, я ему действительно нравилась? Он не задавал вопросов, не лез в душу и не надоедал — в общем, вел себя джентльменистей некуда — правда не оставлял своих тонких намеков и откровенных шуток, но это компенсировалось тем, что в любое время суток меня ожидал красиво накрытый стол и горячая еда. Как он угадывал, когда я вернусь? Пасьянсы, что ли, раскладывал?
Иногда, в самый глухой предрассветный час, я пробиралась в церемониальный зал, в надежде, что статуя вновь появится и даст ценный совет. Но ожидания не оправдывались — стена оставалась стеной, сколько я не просила ее вновь открыться. Приходилось уходить не солоно хлебавши, спиной ощущая злобные взгляды изваяний.
Перелопачивая в библиотеке тонны пергаментов, я чувствовала себя уже не читателем, а докером: лихорадочные метания от стеллажа к стеллажу, попытки разобраться в надписях на неведомых языках — это выматывало не меньше, чем разгрузка дров. Бумагам, оказывавшимся на столе командора, уделялось особое внимание. Я изучала их со всей прилежностью, но тщетно — чаще всего это пыли отчеты фуражиров давно стертой с лица земли армии.
В очередной раз, набегавшись до состояния, близкого к обморочному, я уселась прямо на пол и со всей силы треснула себя по голове.
«Где твоя выдержка? Судорожные телодвижения сейчас дадут также мало проку, как кипятильник, опущенный в озеро. Мысли логически. Что ты искала в ложном архиве? », — подстегнутая этой мыслью, как шпорами, я бросилась вдоль стеллажей, сметая на пол свитки неподходящего размера. Искомое, как всегда, оказалось в самом дальнем конце библиотеки, в недрах последнего шкафа.
Свернутые в рулоны карты. Их было великое множество: потрескавшиеся от времени, с подозрительными темными пятнами и остатками воска. Выбрав наугад первую попавшуюся под руку, я расстелила ее на полу, прижав норовившие загнуться края светильниками, и присвистнула от удивления. Часть головоломки с громким щелчком встала на место.
— А ларчик просто открывался, — титаническим усилием воли я запретила себе скакать от радости — вторая часть задачки была посложней, и без нее теперешнее открытие не стоило и выеденного яйца.
Немного успокоившись, я стала раскатывать карты одну за другой, пытаясь хотя бы частично восстановить ход Вороньей войны. Почти на всех манускриптах руками давно почивших военачальников было нанесено огромное количество символов. Чтобы разобраться во всем досконально, предстояло разложить карты по давности, а после, путем сравнения и анализа (ух, самое слабое мое место), разобраться в обозначениях и символах.
Я вынула меч из ножен и положила его рядом с собой — если библиотеку посетит командор, то времени вытаскивать клинок у меня не будет.
Спустя несколько часов, я определила значение символов: черная пунктирная линия обозначала границы земель, находящихся под властью Ворона; черные десятиконечные звезды — стоянки его войск; синие круги с белой точкой в центре — укрепленные позиции сабиров; крохотные стрелочки — маневры отдельных частей (это удалось разобрать благодаря мелкому изображению тигра напротив одной из них). Дальше пошло легче, и вскоре удалось почти полностью прочитать одну из карт — она датировалась ноябрем года, когда Ворон был убит.
Если принять в расчет рассказ Айса, выходило, что оборотень прав — предводитель нелюдей действительно свихнулся. Даже я, полный профан в делах военной тактики и стратегии, могла это понять. Но карте выходило следующее: армию сабиров заперли на побережье, к югу от Аметистовых гор. Со стороны впадающего в море Сарога их сдерживали части ольтов, путь к горам перекрыло основное войско Ворона, а морские пути сторожили корабли неизвестных мне таиров (последнее было только предположением, но на изображениях маленьких корабликов было клеймо Ворона). Воинство сабиров, лишенное возможности маневра, было взято в клещи. Ворону оставалось только подойти ближе и захлопнуть ловушку. Вот тут-то и началась катавасия. На более поздней карте ситуация кардинально изменилась — полки нелюдей отступали (места их былых стоянок занимали теперь синие круги), давая сабирам возможность развернуться для атаки, в которой уже не было нужды — Ворон умер. Это было изложено мелким каллиграфическим почерком на полях карты. Неувязочка получается, отступали-то они, пока он еще был жив...
С трудом верилось, что Ворон, десять лет успешно воевавший, вдруг сбрендил и начал совершать столь нелогичные поступки. Скорее всего, он знал что-то, чего не знали другие, и попытался вывести войска из-под удара. Не вышло.
Осталось только выяснить, что же он такое знал, и каким боком к этому причастен предавший? Беда в том, что, располагая таким обилием сведений, я просто терялась и не могла понять, где тут главное, а где второстепенное. Оставалось шарить наугад.
— Милая статуэтка просила меня найти предавшего, — пришлось рассуждать вслух, — и, если на секунду предположить, что в этом есть резон и спустя полторы тысячи лет он все еще жив...
Я выдохнула, чувствуя, что хожу совсем рядом с разгадкой:
— И если принять за основание, что предавший не главная причина того, что война была проиграна, а всего лишь предпосылка... И оборванец...
Меня подбросило вверх, как пружиной. Забросив обратно в шкаф карты и не особо беспокоясь о том, что командор может заметить беспорядок на стеллажах, я рванула в сторону выхода. Путь от библиотеки до башни был неблизкий, и это дало еще десяток минут на обдумывание. Из сотни имеющихся вопросов ответ получили только четыре: теперь я четко знала, для чего предназначен замок Роз, почему тут столько сабиров, зачем здесь держат нелюдей и почему башня, где они живут, находится в столь плачевном состоянии. Все остальное относилось к разряду хлипких предположений, отчаянно нуждавшихся в доказательствах, за которыми предстояла неблизкая дорога. И черт с тем, что эти доказательства только подхлестнут извращенную фантазию его превосходительства, ведь он, в отличие от нелюди, находится в полной уверенности, что я — реинкарнация Ворона.
На улице было еще светло. После полумрака библиотеки и неверного освещения замка, серый зимний свет показался слишком ярким и ударил по глазам, как лампочка в кабинете следователя.
Добравшись до дверей башни, я остановилась в раздумьях. Без помощи сэтов не обойтись, но подниматься наверх не хотелось. Тем более, я дала слово никогда здесь больше не появляться. Оставалось, как всегда, положиться на всемогущество клинка. Вынув из-за спины меч и усевшись прямо в сугроб, я уткнулась лбом в рукоять, постаралась сосредоточиться и до мельчайших деталей представить комнату, в которой жили нелюди: стены, покрытые копотью, черный от сажи камин, заколоченные окна. Картинка постепенно выстраивалась, всплывали мелкие подробности — трещина на третьей плите слева от входа, паутина под потолком. Вскоре начало казаться, что стоит открыть глаза — и я действительно увижу комнату.
— Ну же! — прошептала я клинку. По рукояти прошла легкая дрожь, картинка чуть подернулась туманом, и сразу вслед за этим в воображаемом зале начали проступать нечеткие тени: вот сгусток темноты, чуть раскачиваясь, прошел из одного угла в другой — это Pax подложил дров в очаг, рядом мелькнула легкая тень — Рысь, как всегда, не находил себе места и беспокойно бродил по комнате. Еще три тени почти неподвижно сидели в центре — бродяга, Айс и Арк. Вдруг угольная тень оборванца шевельнулась и начала поворачиваться в мою сторону — я поспешила отвернуться и сосредоточиться на том углу, где обычно сидели сэты. Их тени возникали неохотно, словно сопротивляясь моим попыткам подглядеть — четкости не былo, просто чуть более плотное марево.
— Дэв, Суод, — тихо позвала я. — Я жду вас у скамьи в саду. На том самом месте. Приходите как можно скорее. Есть новости.
Стоило прошептать последнее слово, как по мысленной картинке поползла жирная, как откормленная змея, трещина и вскоре комната разлетелась на сотню осколков — как стекло, по которому врезали тяжелым армейским ботинком. Клинок раскалился и моментально остыл. Конец связи. Фельдшер вырвал провода. Я была готова дать в залог все тридцать два зуба, что к этому причастен оборванец.
Пришлось открыть глаза и попытаться вылезти из сугроба — далось это тяжело, после импровизированного сеанса «материализации чувственных идей» я ощущала себя аналогом половой тряпки. На то, чтобы добраться до скамейки, ушло добрых пятнадцать минут. Эстонский спринтер — и тот бы обогнал.
Теперь оставалось ждать. Конечно, надежда, что меня услышали, была мизерной — слишком быстро бродяга учуял чужое присутствие. Ожидание оказалось долгим, прежде чем из темноты бесшумно появился сэт, мне пришлось полчаса топтаться на холоде.
— Ты звала, — констатировал Дэв.
— Да.
— Суод скоро будет здесь. Возникли некоторые проблемы. Что ты хотела рассказать? — желтые глаза вампира внимательно изучали мою новую одежду, и на его лице расплывалась гримаса брезгливости. Гардероб Лайона не произвел на Дэва впечатления.
— Рассказать — потом. Сколько времени займет дорога до Аметистовых гор?
— Если на хороших скакунах — пару недель.
От досады я прикусила губу:
— Есть способ добраться туда быстрее? Например, через ворота?
— Если ты хочешь оповестить о своих передвижениях командора — то можно и через ворота, — Суод призраком возник из-за моей спины.
— Через три дня мне надо быть рядом с Аметистовыми горами. Сабиры не должны знать, куда я направилась.
Дэв скептически оскалился, продемонстрировав белые клыки:
— Это невозможно. Две недели. Если скакать во весь опор, и иметь сменных лошадей — двенадцать дней, но это самое меньшее.
— Мне нужно быть там раньше.
— Мы не каменные драконы, и не можем перенести тебя туда. Ты зря позвала нас, — Дэв развернулся, чтобы уйти, когда я ухватила его за полу ветхого плаща.
— Что за каменные драконы?
— Это легенда, не больше. О том, что в любых горах есть драконы, не обычные, равнинные, которые только и могут, что нападать на домашний скот, и то только стаей, а гигантские каменные ящерицы, с размахом крыльев с половину этого сада. Ольты твердо верят — эти существа спят крепким сном почти в каждой горе. Говорят, что некоторые из них служили Ворону.
— А как их разбудить?
— Я говорил, что ты забавная? — Дэв усмехнулся. — Это только легенда, наподобие твоих историй про Дракулу. Даже если каменные драконы действительно существуют, те, кто мог бы их разбудить, канули в забвение много лет назад. Ольты утратили большинство своих знаний, впрочем, как и мы.
Сэт замолчал, выжидательно уставившись на меня.
— Я знаю, где искать предавшего, — это было враньем лишь отчасти, просто вместо «знаю» уместнее было сказать «предполагаю». — Если я его найду, то докажу, что это, — для наглядности мне пришлось ткнуть пальцем в башню, — не Ворон, а самозванец. Но для выполнения первых двух пунктов нужно как можно скорее очутиться в Аметистовых горах.
— Я еще раз говорю — невозможно. Даже если бы у нас были какие-то тайные книги ольтов или...
— Книги есть. И ольтов, и оборотней, и даже ваши найдутся. Хоть букинистическую лавку открывай! Вы сможете найти среди них нужную?
Суод растерянно кивнул.
— Думаю, да. Но откуда у тебя...
— Не у меня, а у командора. Он, конечно, будет против, но кто его спрашивает?
А ведь так все гладко начиналось!
Вход в библиотеку нашелся сразу, стоило только войти в замок, что избавило от скитаний по этажам и риска нарваться на кого-нибудь из сабиров. Спустившись вниз, сэты продемонстрировали, что значит настоящая скорость — я видела только разлетающиеся в разные стороны стопки пергаментов и легкую рябь в воздухе рядом со стеллажами. Читали они так же быстро, как и двигались. Оставалось только сторожить двери и молиться, чтобы сегодня никому в голову не пришло посетить библиотеку. Под столом троим не спрятаться, а железную дверь получалось отпереть только у меня.
Прошло больше часа, прежде чем раздался свистящий шепот Дэва:
— Нашел!
Суод тут же материализовался рядом с ним, заглядывая брату через плечо. Я, плюнув на обязанности охранника, рванула к сэтам. У Дэва в руках бил древний, покрытый сетью трещин и островками жирных пятен пергамент, по которому зигзагами ломались неровные строчки. Внизу листа был нарисован треугольник, со множеством поясняющих что-то стрелочек и надписей.
— Ну, что там? — нетерпеливо спросила я.
— Подожди, сейчас... — Дэв внимательно разглядывал пергамент, водя по строчкам пальцем. — Скалы, обиталище... Нужны трое, чтобы пробудить, трое, чтобы удержать, трое, чтобы покорить... И еще кровь.
— Замечательно! А теперь подробней!
— Все просто. Нужно найти место, где спит дракон, начертить рядом треугольник, в его центре поставить серебряное блюдо с жертвенной кровью, и троим встать по его углам. Дракон, почуяв кровь, пробудится, трое вызывающих умрут — просыпающийся от векового сна камень вытянет из них жизнь. Затем еще трое должны продолжить обряд. Им тоже не поздоровится — их силы без остатка уйдут на то, чтобы удержать каменного дракона, не дать ему улететь. Еще трое умрут ради того, чтобы чудовище признало над собой чью-то власть. Десятый из вызывающих сможет повелевать каменным драконом. — Дэв сунул мне в руки пергамент и иронично поинтересовался: — У тебя есть в запасе девять самоубийц и плошка крови?
— Нет, девяти не найдется. Придется обходиться тем, что имеется в наличии — двумя сэтами и одним человеком.
— Можешь хотя бы объяснить, ради чего...
Тихие слова Суода перекрыл звук открывающейся двери. На пороге возник старикашка-библиотекарь, держащий в руках масляный светильник. Первые несколько секунд он нас просто не замечал — спокойно прошел к столу командора, поставил на него лампу, поправил книги в стопке. Мы застыли, стараясь не то что не шевелиться, а даже не дышать. Хранитель довольно крякнул, достал из-за пазухи маленькую фляжку, отпил из нее пару глотков, еще раз крякнул и увидел нас. Сначала он потряс головой, словно стараясь прогнать наваждение, потом медленно, мелкими шажками стал пятиться к двери.
Я ощутила щекой резкое движение воздуха, и в следующий миг Суод уже стоял у выхода, отрезав библиотекарю путь отступления. Тот обернулся, увидел сэта, выронил фляжку и со сдавленным криком рванулся в сторону.
Я и Дэв почти одновременно сорвались с места. Вампир опередил меня, перекрыв хранителю проход между двух книжных шкафов. Старик заметался, дернулся было обратно, но с той стороны его опять поджидал Суод.
— Добралась-таки, тварь, — прохрипел хранитель, метнув в мою сторону злобный взгляд. От ненависти у него сразу пропала шепелявость. — Зря тебя не убили сразу! Еще и выродков своих следом приволокла...
Дэв вопросительно приподнял брови:
— Убить?
Похоже, что для сэта это не представляло морально-этической проблемы.
— Нет, связать, — я сдернула с плеч кожаную сбрую, заменявшую ножны, и бросила ее Суоду. — Да покрепче, чтоб раньше времени не выпутался...
Старик вдруг расхохотался каркающим истеричным смехом:
— Зря! Зря стараешься! Уж он все знает! Все! — на последнем выкрике голос подвел библиотекаря и сорвался.
— И рот ему заткните, а то он своими воплями весь замок на уши поставит.
Суод попытался накинуть на корчившегося от смеха хранителя ременную петлю, но тот, с неожиданной для своего возраста прытью, увернулся, сильно пнув сэта в голень. Вместо того, чтобы бежать по освободившемуся проходу к двери, он с глухим рыком бросился прямо на нас с Дэвом, крепко сжимая в руке тонкий нож — такими обычно вскрывают письма. Когда и где он успел его взять, времени сообразить не было.
Сэт попытался дернуть меня за ворот, чтобы отшвырнуть в сторону от обезумевшего библиотекаря, но не успел. Старик со всего маху напоролся на рефлекторно выставленный мною вперед клинок.
Несколько мгновений я видела только блеклые глаза, из которых быстро, словно вода через брешь в плотине, уходила жизнь. Потом хранитель обмяк, нож, звякнув о каменный пол, выпал из разжавшейся руки. Я рванула клинок на себя, и тело неудачливого воителя последовало за своим нелепым оружием. Залитое кровью лезвие меча при тусклом свете ламп отливало багряным. Он был доволен, насколько может быть довольна переполненная ненавистью железяка.
— И что теперь? — вопрос Дэва поглотила навалившаяся тишина.
Я проглотила комок, застрявший в горле. Сейчас не было времени на сожаления и муки совести, и все-таки от вида расплывающейся по полу лужи крови меня бил озноб. От понимания того, что получись у старика уйти отсюда живым — я не прожила бы и до вечера, легче не становилось.
— Черт, я не хотела...
— Хотела, не хотела — какая разница? Сабиры чуют чужую смерть. Скоро сбежится половина замка, — Суод поднял с пола нож и засунул его за голенище сапога, затем снял плащ, чтобы тот не помешал в предстоящей драке.
— Не сбежится. Ничего они не почувствуют, над нами тонны камня, который не испытывает к сабирам симпатии. Да и оборванец экранирует замок не хуже свинца.
— С чего ты взяла?
— Просто знаю. Но все равно, нужно торопиться. В любую минуту сюда может спуститься командор, возжелавший вечернего чтива, а с ним так же легко справиться не получится.
Чтобы обернуть труп и вытереть пятна на полу, пришлось пожертвовать моим плащом. Коротко посовещавшись, решили оставить тело на лестнице, по которой пришли сюда — запечатанную дверь никто, кроме меня, открыть не мог.
Сэты спрятали тело у основания лестницы, там, где оставался незавершенным очередной виток ступеней. Потом Дэв возвратился в библиотеку, взял с полки светильник и вернулся обратно.
— Кровь есть кровь. Она нужна для обряда, так почему бы не воспользоваться тем, что имеется? — Дэв невозмутимо отвинтил пробку и вылил светящееся содержимое склянки прямо на ступени, отчего те засияли зеленым болотным свечением. — Правда, это уже мертвая кровь, но в пергаменте ничего не говорится насчет того, что она должна быть живой.
На процесс выцеживания крови из трупа я предпочла не смотреть. Сэты управились быстро.
— Что теперь? — Суод выглядел обеспокоенным, но довольным. Похоже, что сэтам, как и клинку, для счастья требовалось только одно — убивать людей.
— Надо сматываться из замка. Библиотекаря скоро хватятся. Вряд ли его найдут, но переполох поднимут.
— Ту девку никто не искал.
— Не искали, потому что ее убийство было лично санкционировано его превосходительством командором, и не догадаться об этом может лишь круглый идиот, — рявкнула я. — Ее выманили из замка. Скорее всего, запиской или письмом. Вам кинули подачку, чтобы вы убедились в силе оборванца. А остальным сабирам наверняка сообщили, что она уехала навестить престарелую бабушку.
— Зачем это командору? — спросил Суод.
— Затем, чтобы вы поверили этому бродяге. Поверили в то, что он Ворон. Как видите, у командора почти получилось — оборотни и ольт купились. Вы — нет, — я выдохнула и продолжила. — Только не спрашивайте, зачем командору это понадобилось. Я не знаю, но, возможно, узнаю, если смогу добраться до Аметистовых гор.
— В таком случае, нужно двигаться живее, — Дэв схватил меня за шкирятник, как котенка, и забросил к себе на спину. Сэты двигались с фантастической скоростью — не прошло и полминуты, как меня аккуратно стряхнули со спины у круглого люка выхода.
Скрестив пальцы, и мысленно прося замок, чтобы кочующая площадка оказалась как можно дальше от людных мест, я надавила на рычаг. В этот раз мозаика отъезжала медленно, словно сверху ее удерживало что-то тяжелое. Наконец плита, поднапрягшись, со скрежетом ушла в сторону, свалив нам на головы целый сугроб снега.
— Уходи, сабира, — холодно повторил Айс. — Или, клянусь Вороном, я это сделаю.
— Хорошо. Уйду, — голос стал хрупким, как засушенная в гербарии роза.
— Когда?
— Через час.
Оборотень кивнул, откинул со лба густую челку, и встал, считая, что разговор окончен.
— Подожди. Я еще не сказала свои условия, — освоить льдисто-каменные интонации оказалось проще простого.
Айс напряженно замер, подозрительно прищурив серые глаза.
— Я весь внимание, сабира.
— Передай Ему, что я вернусь. Обязательно вернусь, и этой встречи Ему будет не пережить. Это первое. Второе: дай мне клятву.
— Я не даю клятв, сабира. Это удел людей.
— А придется, — хмыкнула я. — Если действительно хочешь, чтобы я навсегда покинула башню, поклянись мне, что ноги твоей не будет в Аметистовых горах и в землях на пятнадцать лиг от них.
Кажется, мне удалось напоследок его удивить.
— Хорошо, — Айс недоуменно пожал плечами. — Я обещаю.
— Этого мало. Поклянись.
— Мое слово стоит...
— Ничего оно не стоит. Поклянись своим чертовым Вороном, что никогда, слышишь, никогда даже близко не подойдешь к этим проклятым горам! — все-таки я сорвалась на крик.
Минуту Айс смотрел мне в глаза, потом выдавил:
— Клянусь памятью Ворона. Это все твои условия, или есть еще?
— Все, — я демонстративно закрыла глаза руками, желая только одного — чтобы оборотень ушел, испарился, провалился в тартарары, навсегда исчез из моей жизни — может, хоть тогда мне не будет так больно.
Я не слышала, как он ушел.
Наверно, я просидела вот так, зажмурившись и уткнувшись в ладони, довольно долго, а когда очухалась, поняла, что ноги и спина затекли и стали как деревянные. Предстояло заново научиться ходить.
«А также жить и дышать. Без Айса. Это только поначалу больно, потом пройдет», — до сих пор я мало понимала, насколько привыкла к оборотню. Он стал чем-то вроде воды, только лишившись которой, понимаешь, как же тебе хочется пить.
У выхода из башни меня поджидали сэты. Они так умело сливались с сумраком, что я заметила их, только когда Дэв осторожно дотронулся до моего плеча.
— Уходишь?
— Да.
— Плохо, — еле слышно прошептал Суод. — Очень плохо. Мы пытались убедить Айса...
— Не надо упоминать при мне это имя. Никогда.
— Ты не понимаешь...
— Я все понимаю, — подбирать слова оказалось сложным делом. — Вы так долго ждали...
— Мы не думаем, что это Он, — голос Дэва прошелестел в самые уши. Казалось, сэта нисколько не удивило то, что я знаю о пророчестве. — Слишком много совпадений. А выдавать желаемое за действительное — последнее, что нужно делать тем, чей род исчисляется единицами. Но остальные не хотят нас слушать. Он убедил их. Дал им то, чего они желали больше всего на свете.
— Знаю, дал им крови, и она затуманила их разум. Доказал, что может закрыть от сабиров. Но он лжет, я чувствую, что он лжет, и изо всех сил буду искать неопровержимые доказательства, — вот, я опять ввязалась в безнадежную войну за справедливость. Ничему-то жизнь не учит!
— Если потребуется помощь — зови, — одними губами сказал Дэв.
— Думаю, что это случится скорее, чем вы ожидаете.
Спустя пятнадцать минут я вовсю вымещала злость, пиная ногами дверь, ведущую в покои Лайона. Грохот от моих ударов стоял такой, что пара любопытных сабиров, разбуженные шумом, пришли выяснить, что тут происходит. Увидев меня, бешено колотящую по дубовой обшивке, они вежливо улыбнулись и предпочли убраться восвояси.
— Что происходит? — дверь распахнулась, и на пороге показался заспанный Лайон. Одной рукой он пытался протереть глаза, а второй застегнуть ремень на штанах. — Аня? Что-то случилось?
— Нет, просто я решила воспользоваться твоим любезным предложением, и остаться на некоторое время. Лучше поздно, чем никогда, верно? — я отодвинула с дороги слегка прибалдевшего сабира, и прошла внутрь. — Приглашение все еще в силе?
— Да, — Лайон, наконец, проснулся, и на его лицо медленно возвращалась обычная маска самодовольного превосходства. — Ты можешь жить здесь столько, сколько сочтешь нужным. Только с одним условием.
— Каким?
— Все, что сейчас на тебе одето, кроме меча, разумеется, немедленно отправится в камин.
— Думаешь, что голой, но с клинком, я буду выглядеть лучше?
Сабир бросил оценивающий взгляд на мою тощую фигуру и усмехнулся:
— Безусловно, но, к сожалению, это приведет к быстрому падению нравов в замке, так что можешь взять из гардероба все, что придется тебе по вкусу.
* * *
Неясные предчувствия, которые с каждым прожитым днем становились все сильнее, заставляли меня торопиться и рисковать. Я почти не покидала библиотеки, возвращаясь в покои Лайона лишь для того, чтобы наскоро перекусить и уснуть. Сабир признавал за мной полное право пропадать целыми ночами или днями — это как выходило. Может, я ему действительно нравилась? Он не задавал вопросов, не лез в душу и не надоедал — в общем, вел себя джентльменистей некуда — правда не оставлял своих тонких намеков и откровенных шуток, но это компенсировалось тем, что в любое время суток меня ожидал красиво накрытый стол и горячая еда. Как он угадывал, когда я вернусь? Пасьянсы, что ли, раскладывал?
Иногда, в самый глухой предрассветный час, я пробиралась в церемониальный зал, в надежде, что статуя вновь появится и даст ценный совет. Но ожидания не оправдывались — стена оставалась стеной, сколько я не просила ее вновь открыться. Приходилось уходить не солоно хлебавши, спиной ощущая злобные взгляды изваяний.
Перелопачивая в библиотеке тонны пергаментов, я чувствовала себя уже не читателем, а докером: лихорадочные метания от стеллажа к стеллажу, попытки разобраться в надписях на неведомых языках — это выматывало не меньше, чем разгрузка дров. Бумагам, оказывавшимся на столе командора, уделялось особое внимание. Я изучала их со всей прилежностью, но тщетно — чаще всего это пыли отчеты фуражиров давно стертой с лица земли армии.
В очередной раз, набегавшись до состояния, близкого к обморочному, я уселась прямо на пол и со всей силы треснула себя по голове.
«Где твоя выдержка? Судорожные телодвижения сейчас дадут также мало проку, как кипятильник, опущенный в озеро. Мысли логически. Что ты искала в ложном архиве? », — подстегнутая этой мыслью, как шпорами, я бросилась вдоль стеллажей, сметая на пол свитки неподходящего размера. Искомое, как всегда, оказалось в самом дальнем конце библиотеки, в недрах последнего шкафа.
Свернутые в рулоны карты. Их было великое множество: потрескавшиеся от времени, с подозрительными темными пятнами и остатками воска. Выбрав наугад первую попавшуюся под руку, я расстелила ее на полу, прижав норовившие загнуться края светильниками, и присвистнула от удивления. Часть головоломки с громким щелчком встала на место.
— А ларчик просто открывался, — титаническим усилием воли я запретила себе скакать от радости — вторая часть задачки была посложней, и без нее теперешнее открытие не стоило и выеденного яйца.
Немного успокоившись, я стала раскатывать карты одну за другой, пытаясь хотя бы частично восстановить ход Вороньей войны. Почти на всех манускриптах руками давно почивших военачальников было нанесено огромное количество символов. Чтобы разобраться во всем досконально, предстояло разложить карты по давности, а после, путем сравнения и анализа (ух, самое слабое мое место), разобраться в обозначениях и символах.
Я вынула меч из ножен и положила его рядом с собой — если библиотеку посетит командор, то времени вытаскивать клинок у меня не будет.
Спустя несколько часов, я определила значение символов: черная пунктирная линия обозначала границы земель, находящихся под властью Ворона; черные десятиконечные звезды — стоянки его войск; синие круги с белой точкой в центре — укрепленные позиции сабиров; крохотные стрелочки — маневры отдельных частей (это удалось разобрать благодаря мелкому изображению тигра напротив одной из них). Дальше пошло легче, и вскоре удалось почти полностью прочитать одну из карт — она датировалась ноябрем года, когда Ворон был убит.
Если принять в расчет рассказ Айса, выходило, что оборотень прав — предводитель нелюдей действительно свихнулся. Даже я, полный профан в делах военной тактики и стратегии, могла это понять. Но карте выходило следующее: армию сабиров заперли на побережье, к югу от Аметистовых гор. Со стороны впадающего в море Сарога их сдерживали части ольтов, путь к горам перекрыло основное войско Ворона, а морские пути сторожили корабли неизвестных мне таиров (последнее было только предположением, но на изображениях маленьких корабликов было клеймо Ворона). Воинство сабиров, лишенное возможности маневра, было взято в клещи. Ворону оставалось только подойти ближе и захлопнуть ловушку. Вот тут-то и началась катавасия. На более поздней карте ситуация кардинально изменилась — полки нелюдей отступали (места их былых стоянок занимали теперь синие круги), давая сабирам возможность развернуться для атаки, в которой уже не было нужды — Ворон умер. Это было изложено мелким каллиграфическим почерком на полях карты. Неувязочка получается, отступали-то они, пока он еще был жив...
С трудом верилось, что Ворон, десять лет успешно воевавший, вдруг сбрендил и начал совершать столь нелогичные поступки. Скорее всего, он знал что-то, чего не знали другие, и попытался вывести войска из-под удара. Не вышло.
Осталось только выяснить, что же он такое знал, и каким боком к этому причастен предавший? Беда в том, что, располагая таким обилием сведений, я просто терялась и не могла понять, где тут главное, а где второстепенное. Оставалось шарить наугад.
— Милая статуэтка просила меня найти предавшего, — пришлось рассуждать вслух, — и, если на секунду предположить, что в этом есть резон и спустя полторы тысячи лет он все еще жив...
Я выдохнула, чувствуя, что хожу совсем рядом с разгадкой:
— И если принять за основание, что предавший не главная причина того, что война была проиграна, а всего лишь предпосылка... И оборванец...
Меня подбросило вверх, как пружиной. Забросив обратно в шкаф карты и не особо беспокоясь о том, что командор может заметить беспорядок на стеллажах, я рванула в сторону выхода. Путь от библиотеки до башни был неблизкий, и это дало еще десяток минут на обдумывание. Из сотни имеющихся вопросов ответ получили только четыре: теперь я четко знала, для чего предназначен замок Роз, почему тут столько сабиров, зачем здесь держат нелюдей и почему башня, где они живут, находится в столь плачевном состоянии. Все остальное относилось к разряду хлипких предположений, отчаянно нуждавшихся в доказательствах, за которыми предстояла неблизкая дорога. И черт с тем, что эти доказательства только подхлестнут извращенную фантазию его превосходительства, ведь он, в отличие от нелюди, находится в полной уверенности, что я — реинкарнация Ворона.
На улице было еще светло. После полумрака библиотеки и неверного освещения замка, серый зимний свет показался слишком ярким и ударил по глазам, как лампочка в кабинете следователя.
Добравшись до дверей башни, я остановилась в раздумьях. Без помощи сэтов не обойтись, но подниматься наверх не хотелось. Тем более, я дала слово никогда здесь больше не появляться. Оставалось, как всегда, положиться на всемогущество клинка. Вынув из-за спины меч и усевшись прямо в сугроб, я уткнулась лбом в рукоять, постаралась сосредоточиться и до мельчайших деталей представить комнату, в которой жили нелюди: стены, покрытые копотью, черный от сажи камин, заколоченные окна. Картинка постепенно выстраивалась, всплывали мелкие подробности — трещина на третьей плите слева от входа, паутина под потолком. Вскоре начало казаться, что стоит открыть глаза — и я действительно увижу комнату.
— Ну же! — прошептала я клинку. По рукояти прошла легкая дрожь, картинка чуть подернулась туманом, и сразу вслед за этим в воображаемом зале начали проступать нечеткие тени: вот сгусток темноты, чуть раскачиваясь, прошел из одного угла в другой — это Pax подложил дров в очаг, рядом мелькнула легкая тень — Рысь, как всегда, не находил себе места и беспокойно бродил по комнате. Еще три тени почти неподвижно сидели в центре — бродяга, Айс и Арк. Вдруг угольная тень оборванца шевельнулась и начала поворачиваться в мою сторону — я поспешила отвернуться и сосредоточиться на том углу, где обычно сидели сэты. Их тени возникали неохотно, словно сопротивляясь моим попыткам подглядеть — четкости не былo, просто чуть более плотное марево.
— Дэв, Суод, — тихо позвала я. — Я жду вас у скамьи в саду. На том самом месте. Приходите как можно скорее. Есть новости.
Стоило прошептать последнее слово, как по мысленной картинке поползла жирная, как откормленная змея, трещина и вскоре комната разлетелась на сотню осколков — как стекло, по которому врезали тяжелым армейским ботинком. Клинок раскалился и моментально остыл. Конец связи. Фельдшер вырвал провода. Я была готова дать в залог все тридцать два зуба, что к этому причастен оборванец.
Пришлось открыть глаза и попытаться вылезти из сугроба — далось это тяжело, после импровизированного сеанса «материализации чувственных идей» я ощущала себя аналогом половой тряпки. На то, чтобы добраться до скамейки, ушло добрых пятнадцать минут. Эстонский спринтер — и тот бы обогнал.
Теперь оставалось ждать. Конечно, надежда, что меня услышали, была мизерной — слишком быстро бродяга учуял чужое присутствие. Ожидание оказалось долгим, прежде чем из темноты бесшумно появился сэт, мне пришлось полчаса топтаться на холоде.
— Ты звала, — констатировал Дэв.
— Да.
— Суод скоро будет здесь. Возникли некоторые проблемы. Что ты хотела рассказать? — желтые глаза вампира внимательно изучали мою новую одежду, и на его лице расплывалась гримаса брезгливости. Гардероб Лайона не произвел на Дэва впечатления.
— Рассказать — потом. Сколько времени займет дорога до Аметистовых гор?
— Если на хороших скакунах — пару недель.
От досады я прикусила губу:
— Есть способ добраться туда быстрее? Например, через ворота?
— Если ты хочешь оповестить о своих передвижениях командора — то можно и через ворота, — Суод призраком возник из-за моей спины.
— Через три дня мне надо быть рядом с Аметистовыми горами. Сабиры не должны знать, куда я направилась.
Дэв скептически оскалился, продемонстрировав белые клыки:
— Это невозможно. Две недели. Если скакать во весь опор, и иметь сменных лошадей — двенадцать дней, но это самое меньшее.
— Мне нужно быть там раньше.
— Мы не каменные драконы, и не можем перенести тебя туда. Ты зря позвала нас, — Дэв развернулся, чтобы уйти, когда я ухватила его за полу ветхого плаща.
— Что за каменные драконы?
— Это легенда, не больше. О том, что в любых горах есть драконы, не обычные, равнинные, которые только и могут, что нападать на домашний скот, и то только стаей, а гигантские каменные ящерицы, с размахом крыльев с половину этого сада. Ольты твердо верят — эти существа спят крепким сном почти в каждой горе. Говорят, что некоторые из них служили Ворону.
— А как их разбудить?
— Я говорил, что ты забавная? — Дэв усмехнулся. — Это только легенда, наподобие твоих историй про Дракулу. Даже если каменные драконы действительно существуют, те, кто мог бы их разбудить, канули в забвение много лет назад. Ольты утратили большинство своих знаний, впрочем, как и мы.
Сэт замолчал, выжидательно уставившись на меня.
— Я знаю, где искать предавшего, — это было враньем лишь отчасти, просто вместо «знаю» уместнее было сказать «предполагаю». — Если я его найду, то докажу, что это, — для наглядности мне пришлось ткнуть пальцем в башню, — не Ворон, а самозванец. Но для выполнения первых двух пунктов нужно как можно скорее очутиться в Аметистовых горах.
— Я еще раз говорю — невозможно. Даже если бы у нас были какие-то тайные книги ольтов или...
— Книги есть. И ольтов, и оборотней, и даже ваши найдутся. Хоть букинистическую лавку открывай! Вы сможете найти среди них нужную?
Суод растерянно кивнул.
— Думаю, да. Но откуда у тебя...
— Не у меня, а у командора. Он, конечно, будет против, но кто его спрашивает?
* * *
— И что теперь делать? — Дэв с интересом рассматривал тщедушное тельце библиотекаря, скорчившееся у его ног. Старик был окончательно и безвозвратно мертв.А ведь так все гладко начиналось!
Вход в библиотеку нашелся сразу, стоило только войти в замок, что избавило от скитаний по этажам и риска нарваться на кого-нибудь из сабиров. Спустившись вниз, сэты продемонстрировали, что значит настоящая скорость — я видела только разлетающиеся в разные стороны стопки пергаментов и легкую рябь в воздухе рядом со стеллажами. Читали они так же быстро, как и двигались. Оставалось только сторожить двери и молиться, чтобы сегодня никому в голову не пришло посетить библиотеку. Под столом троим не спрятаться, а железную дверь получалось отпереть только у меня.
Прошло больше часа, прежде чем раздался свистящий шепот Дэва:
— Нашел!
Суод тут же материализовался рядом с ним, заглядывая брату через плечо. Я, плюнув на обязанности охранника, рванула к сэтам. У Дэва в руках бил древний, покрытый сетью трещин и островками жирных пятен пергамент, по которому зигзагами ломались неровные строчки. Внизу листа был нарисован треугольник, со множеством поясняющих что-то стрелочек и надписей.
— Ну, что там? — нетерпеливо спросила я.
— Подожди, сейчас... — Дэв внимательно разглядывал пергамент, водя по строчкам пальцем. — Скалы, обиталище... Нужны трое, чтобы пробудить, трое, чтобы удержать, трое, чтобы покорить... И еще кровь.
— Замечательно! А теперь подробней!
— Все просто. Нужно найти место, где спит дракон, начертить рядом треугольник, в его центре поставить серебряное блюдо с жертвенной кровью, и троим встать по его углам. Дракон, почуяв кровь, пробудится, трое вызывающих умрут — просыпающийся от векового сна камень вытянет из них жизнь. Затем еще трое должны продолжить обряд. Им тоже не поздоровится — их силы без остатка уйдут на то, чтобы удержать каменного дракона, не дать ему улететь. Еще трое умрут ради того, чтобы чудовище признало над собой чью-то власть. Десятый из вызывающих сможет повелевать каменным драконом. — Дэв сунул мне в руки пергамент и иронично поинтересовался: — У тебя есть в запасе девять самоубийц и плошка крови?
— Нет, девяти не найдется. Придется обходиться тем, что имеется в наличии — двумя сэтами и одним человеком.
— Можешь хотя бы объяснить, ради чего...
Тихие слова Суода перекрыл звук открывающейся двери. На пороге возник старикашка-библиотекарь, держащий в руках масляный светильник. Первые несколько секунд он нас просто не замечал — спокойно прошел к столу командора, поставил на него лампу, поправил книги в стопке. Мы застыли, стараясь не то что не шевелиться, а даже не дышать. Хранитель довольно крякнул, достал из-за пазухи маленькую фляжку, отпил из нее пару глотков, еще раз крякнул и увидел нас. Сначала он потряс головой, словно стараясь прогнать наваждение, потом медленно, мелкими шажками стал пятиться к двери.
Я ощутила щекой резкое движение воздуха, и в следующий миг Суод уже стоял у выхода, отрезав библиотекарю путь отступления. Тот обернулся, увидел сэта, выронил фляжку и со сдавленным криком рванулся в сторону.
Я и Дэв почти одновременно сорвались с места. Вампир опередил меня, перекрыв хранителю проход между двух книжных шкафов. Старик заметался, дернулся было обратно, но с той стороны его опять поджидал Суод.
— Добралась-таки, тварь, — прохрипел хранитель, метнув в мою сторону злобный взгляд. От ненависти у него сразу пропала шепелявость. — Зря тебя не убили сразу! Еще и выродков своих следом приволокла...
Дэв вопросительно приподнял брови:
— Убить?
Похоже, что для сэта это не представляло морально-этической проблемы.
— Нет, связать, — я сдернула с плеч кожаную сбрую, заменявшую ножны, и бросила ее Суоду. — Да покрепче, чтоб раньше времени не выпутался...
Старик вдруг расхохотался каркающим истеричным смехом:
— Зря! Зря стараешься! Уж он все знает! Все! — на последнем выкрике голос подвел библиотекаря и сорвался.
— И рот ему заткните, а то он своими воплями весь замок на уши поставит.
Суод попытался накинуть на корчившегося от смеха хранителя ременную петлю, но тот, с неожиданной для своего возраста прытью, увернулся, сильно пнув сэта в голень. Вместо того, чтобы бежать по освободившемуся проходу к двери, он с глухим рыком бросился прямо на нас с Дэвом, крепко сжимая в руке тонкий нож — такими обычно вскрывают письма. Когда и где он успел его взять, времени сообразить не было.
Сэт попытался дернуть меня за ворот, чтобы отшвырнуть в сторону от обезумевшего библиотекаря, но не успел. Старик со всего маху напоролся на рефлекторно выставленный мною вперед клинок.
Несколько мгновений я видела только блеклые глаза, из которых быстро, словно вода через брешь в плотине, уходила жизнь. Потом хранитель обмяк, нож, звякнув о каменный пол, выпал из разжавшейся руки. Я рванула клинок на себя, и тело неудачливого воителя последовало за своим нелепым оружием. Залитое кровью лезвие меча при тусклом свете ламп отливало багряным. Он был доволен, насколько может быть довольна переполненная ненавистью железяка.
— И что теперь? — вопрос Дэва поглотила навалившаяся тишина.
Я проглотила комок, застрявший в горле. Сейчас не было времени на сожаления и муки совести, и все-таки от вида расплывающейся по полу лужи крови меня бил озноб. От понимания того, что получись у старика уйти отсюда живым — я не прожила бы и до вечера, легче не становилось.
— Черт, я не хотела...
— Хотела, не хотела — какая разница? Сабиры чуют чужую смерть. Скоро сбежится половина замка, — Суод поднял с пола нож и засунул его за голенище сапога, затем снял плащ, чтобы тот не помешал в предстоящей драке.
— Не сбежится. Ничего они не почувствуют, над нами тонны камня, который не испытывает к сабирам симпатии. Да и оборванец экранирует замок не хуже свинца.
— С чего ты взяла?
— Просто знаю. Но все равно, нужно торопиться. В любую минуту сюда может спуститься командор, возжелавший вечернего чтива, а с ним так же легко справиться не получится.
Чтобы обернуть труп и вытереть пятна на полу, пришлось пожертвовать моим плащом. Коротко посовещавшись, решили оставить тело на лестнице, по которой пришли сюда — запечатанную дверь никто, кроме меня, открыть не мог.
Сэты спрятали тело у основания лестницы, там, где оставался незавершенным очередной виток ступеней. Потом Дэв возвратился в библиотеку, взял с полки светильник и вернулся обратно.
— Кровь есть кровь. Она нужна для обряда, так почему бы не воспользоваться тем, что имеется? — Дэв невозмутимо отвинтил пробку и вылил светящееся содержимое склянки прямо на ступени, отчего те засияли зеленым болотным свечением. — Правда, это уже мертвая кровь, но в пергаменте ничего не говорится насчет того, что она должна быть живой.
На процесс выцеживания крови из трупа я предпочла не смотреть. Сэты управились быстро.
— Что теперь? — Суод выглядел обеспокоенным, но довольным. Похоже, что сэтам, как и клинку, для счастья требовалось только одно — убивать людей.
— Надо сматываться из замка. Библиотекаря скоро хватятся. Вряд ли его найдут, но переполох поднимут.
— Ту девку никто не искал.
— Не искали, потому что ее убийство было лично санкционировано его превосходительством командором, и не догадаться об этом может лишь круглый идиот, — рявкнула я. — Ее выманили из замка. Скорее всего, запиской или письмом. Вам кинули подачку, чтобы вы убедились в силе оборванца. А остальным сабирам наверняка сообщили, что она уехала навестить престарелую бабушку.
— Зачем это командору? — спросил Суод.
— Затем, чтобы вы поверили этому бродяге. Поверили в то, что он Ворон. Как видите, у командора почти получилось — оборотни и ольт купились. Вы — нет, — я выдохнула и продолжила. — Только не спрашивайте, зачем командору это понадобилось. Я не знаю, но, возможно, узнаю, если смогу добраться до Аметистовых гор.
— В таком случае, нужно двигаться живее, — Дэв схватил меня за шкирятник, как котенка, и забросил к себе на спину. Сэты двигались с фантастической скоростью — не прошло и полминуты, как меня аккуратно стряхнули со спины у круглого люка выхода.
Скрестив пальцы, и мысленно прося замок, чтобы кочующая площадка оказалась как можно дальше от людных мест, я надавила на рычаг. В этот раз мозаика отъезжала медленно, словно сверху ее удерживало что-то тяжелое. Наконец плита, поднапрягшись, со скрежетом ушла в сторону, свалив нам на головы целый сугроб снега.