Помимо отнятия молока у коров, традиционными «занятиями» ведьм в России считается порча людей и скотины, разлучение супругов.
Ночь на Ивана Купалу считается самой опасною для нападения ведьм: хозяева принимают все меры, чтобы оградить от них свой скот; они кладут в окнах изб крапиву как предмет, противодействующий чародейству ведьм, вешают на дверях хлевов убитую сороку или прилепливают сретенские восковые свечи.
Ведьмы производят колдовство через заговоры и наговаривание разных трав, которые они собирают преимущественно на Ивана Купалу. Травы эти (папоротник, белоголовник, шалфей, плакун, дурман, адамова голова, иван-да-марья, чертополох, подорожник, полынь) в руках обыкновенных людей не имеют такой силы, как в руках ведьм; т.е. приготовляя из них мази и натирая ими свое тело, могут принимать по желанию виды различных животных, например свиньи. Если поймать такую ведьму-оборотня и бить ее наотмашь осиновым колом, то она непременно примет свой настоящий вид. Толкуют, будто в это время ведьма откажется от своего ремесла...
Со смертью ведьмы не кончаются ее сношения с землею; ненавистница при жизни, она, по мнению суеверов, остается долгое время ненавистницею рода людского и после смерти. Как и колдуны, ведьмы встают из гробов и ходят по земле; избавиться от них можно только одним – вколотить осиновый кол в могилу и в сам труп.
Против колдунов и ведьм употребляют траву-чернобыльник, крапиву и плакун-траву.
18 февраля у ведьм бывает праздник; а потому люди суеверные принимают знахаря ровно в полночь, чтобы заговорить печные трубы, забить под княжек кол, насыпать за загнетки золу из семи печей.
По народному поверью, ведьмы, как и другие колдуны, могут не только сами превращаться, но и превращать людей в животных и даже в неодушевленные предметы.
Толкуют, что будто бы ведьмы любят после своей смерти сосать кровь из младенцев и молодых людей обоего пола.
Ведьмы подчас как женщины бывают очень пугливы. Говорят, чтобы напугать ведьму и обезоружить ее действия, нужно в той избе, где она находится, в крест оконной рамы, в косяк двери, служащий перекладиной, воткнуть нож – и колдунья будет покорена.
В России существовало представление о том, что порча, наведенная ведьмой, неотделима от нее самой. Поэтому в русских деревнях повсеместно существовала практика сжигать любые подозрительные предметы (пучки ниток, узлы, заломы и т.д.), которые потенциально могли быть «орудиями» ведьмы. Как горит «порченая» вещь, так же будет корчиться в нетерпимых муках и ведьма.
В ряде мест в качестве оберега от порчи используют свечи, которые соответственно ассоциируются с огнем.
Помимо огня и железа (в том числе и подковы), в русских деревнях в качестве оберега от ведьм большой популярностью пользуется веник: «Если хочешь узнать, правда ли, что там такая-то ведьма, вот придет она к тебе, а ты незаметно веник раз – и переверни, поставь метелкой кверху, и она не сможет из дома выйти, будет и так и эдак крутиться, а не сможет уйти. И нож так-то воткнешь в стол незаметно, тоже не сможет уйти».
ЛЕШИЙ
«Лешего называют крестьяне „он“, „мужичок“, иногда „вольной“. Путникам он является иногда в виде мужичка, одетого в кафтан и подпоясанного красным кушаком. Левая пола кафтана запахнута за правую, а не наоборот, правый лапоть надет на левую ногу, а левый – на правую. Глаза у лешего горят, как раскаленные угли. Вообще же леший изменяет свой вид: иногда он ростом равняется с высочайшими елями и соснами, иногда он делается ниже травы.
Под его властию находятся все звери и птицы, которые повинуются ему. Иногда леший перегоняет стада местных зверей из одной чащи в другую. В каждом лесу имеется свой особый леший. Говорить леший не говорит, но часто и громко свистит, хлопает в ладоши и гагайкает.
Леший обладает способностью «перекидываться», т.е. принимать на себя образ прохожего, женщины, животного и т. п. Существенного вреда людям леший не делает, но часто зло и жестоко шутит над ними. Стоит лешему «обойти» человека, как тот заблудится и пропутается на знакомом месте целую ночь. Он любит кричать в лесу, пугая тем народ, заводить, и когда шутка удастся, то хохотать и хлопать в ладоши.
В северных областях России лешего называют «шишак». «Лесовой шишак, говорят, принимает на себя вид соседа, товарища, подруги, знакомого, является в этом виде к человеку в лесу и заводит его. Чтобы избавиться от шишака, если он завел кого в лес, делают следующее: выворачивают шубу, которая надета на заблудившегося человека, еще выворачивают голицу, т.е. рукавицу, – в таком одеянии выходят будто бы из заклятого места. Случается, что заблудится целая партия в лесу, тогда все должны выворачивать верхние одеяния, а бабы выворачивают платья наизнанку. Здесь же читают и молитвы, какие кто знает...
Многие крестьяне рассказывают, как леший в темную ночь сбивал с дороги и водил «до первых петухов», т.е. до полночи, а когда прокричат петухи, то заблудившийся уже легко находит дорогу; леший, как думают, после первых петухов исчезает неизвестно куда».
В лесах лешие кладут свои тропы: кто вступит на тропу лешего, тот заболеет или же заблудится.
В некоторых местах верят, что лешие заводят к себе женщин и девушек и живут с ними, вступая в плотскую связь.
Распространено и такое мнение: «лешие имеют вид огромных великанов, издали похожих на человека (вблизи их не видно). Одежда на лешем белая. По рассказам некоторых, леший достигает в вышину аршин десяти – быть может, и более; большей частью, лешие представляются людям невидимыми.
«В Тульской губернии поселяне выходят ночью 4 сентября, в день св.Агафона-ггуменника осматривать снопы и караулить их от потехи лешего. Они уверены, что в эту ночь леший выходит на луга и гумны потешиться над соломкой. Потехи лешего заключаются в раскидывании снопов с одного гумна на другое или в развязывании их. Если хозяин караулит свое гумно, то будто леший тогда не смеет подойти к загороди. Поселяне, собираясь в ночную, надевают тулуп навыворот, голову обвязывают полотенцем, для обороны берут кочергу. Приходя на гумно, они кочергою обводят круг и садятся в него».
Близ г.Углича говорят, что лесовой, когда станет в лесу уходить от человека, то станет расти и вырастет с большую сосну. По этой примете и догадываются, что это был леший.
Как и вся нечистая сила, лешие – большие любители играть в карты. «Леший проигранных крыс целое стадо гнал и подгоняет к кабаку; (а лешие на крыс и зайцев играют в карты, все равно, как мы на деньги); подогнал и кричит целовальнику:
«Отпирай, подай вина!». Тот сперва не дал, потому поздняя ночь была; (они ночью перегоняют). Леший взял, приподнял кабак за угол, кричит: «Давай четверть водки!». Целовальник испугался, поставил ему. Леший одним духом выпил и деньги отдал, кабак опять как надо поставил и погнал крыс дальше.
Нашинские мужики не одного в лесу лешего видали, как в ночное ездили. Он месячные ночи больно любит: сидит, старик старый, на пеньке, лапти поковыриват да на месяц поглядыват. Как месяц за тучку забежит, темно ему, знаешь, – он поднимет голову-то, да глухо так: «Свети, светило», – говорит».
ВОДЯНОЙ
Водяной, водяник, живет в воде, откуда выходит редко; его любимым местом являются речные омуты, да притом близ водяных мельниц. Водяному приписывают то же значение, что и домовому, чему служит доказательством пословица: «Дедушка водяной – начальник над водой». Ему также приписывают власть над русалками... Народ олицетворяет водяного со стариком, постоянно покрытым болотною травою. Водяной требует к себе уважения. Месть его заключается в порче мельниц, в разгоне рыбы, а иногда, говорят, он посягает и на жизнь человека.
Рассказывают, что водяные духи собираются на ночлег «под мельничными колесами... В это-то время ловкие и зоркие мельники видали духов в человеческом образе с длинными пальцами на ногах, с лапами вместо рук, с двумя изрядной длины рогами на голове, с хвостом назади, с глазами, горящими подобно раскаленным угольям» (это в Смоленской губ.).
Во Владимирской губ. водяного знают седым стариком; в Новгородской (Череповецкий уезд) видали его в виде голой бабы, которая, сидя на коряге, расчесывала гребнем волосы, из которых бежала неудержимою струею вода. У волгожан (например, Никольского у.) духи, имея человеческий вид, обросли травой и мохом и росту бывают очень высокого, а в Грязовецком – они черные, глаза у них красные, большие, в человеческую ладонь, нос величиною с рыбацкий сапог; в Кадниковском уезде увидали духа в виде толстого бревна, с небольшими крыльями у переднего конца, летящим над самою водою.
У орловского водяного борода зеленого цвета, и только на исходе луны белая – седая, волосы точно так же длинные и зеленые. Из воды в этих местах он показывается только по пояс и очень редко выставляется и выходит весь. Ярославский водяной (в Пошехонье) любит гулять по берегу, наряжаться в красную рубаху; уломский (Новгородской губ., где вся огромная местность кует гвозди) водяной несколько раз уличен был самовидцами в том, что прикидывался иногда свиньей. В вологодских реках водяной принимает иногда вид и образ громадной рыбы (пудовой щуки), одетой моховым покровом, которая, в отличие от всех рыбачьих пород, при плавании держит морду обычно не против течения, а по воде».
Водяной, в противоположность домовому, отличается крайним недоброжелательством к людям и в высшей степени злобным характером. Он быстро топит всех, кто перед купаньем забывает осенить себя крестным знамением, а также тех, кто не имеет на шее креста. Часто топит, наконец, водяной и тех людей, которые купаются в реке до восхода солнца, после заката и, наконец, в самый полдень. Кровоподтеки в виде синяков на теле, замечаемые на трупах вынутых из воды утопленников служат, по народному мнению, доказательством того, что эти лица побывали в когтях у водяного. Трупы утопленных людей водяной зачастую подолгу не отдает.
Рыболовы и мельники, по роду своих занятий, оказываются в наибольшей зависимости от водяного. Согласно народным представлениям, в каждом мельничном пруду имеется свой водяной. Поэтому мельники стараются особенно дружить с водяным. Если мельник не будет угождать водяному, то последний ежегодно будет ломать у него плотину. Для умилостивления водяного мельники кидают в омут хлеб, а иногда льют водку.
В глухих местах Пошехонья сохранилось доныне глухое предание о том, что в прежнее старое время мельники, желая задобрить водяного и сохранить плотину при весенних разливах от размыва, топили какого-нибудь запоздавшего пешехода в мельничном пруду. Жертва для убийства выбиралась всегда под хмельком, и скоропостижная смерть ее объяснялась обыкновенно собственною ее неосторожностью.
В настоящее время некоторые мельники кидают для умилостивления водяного дохлых животных в шкуре». В качестве оберега мельники также носили при себе шерсть черного козла – животного, особенно любезного водяному черту. Опасливые и запасливые хозяева при постройке мельниц под бревно, где будет дверь, зарывают живым черного петуха и три «супорыжки», т.е. стебля ржи, случайно выросших с двумя колосьями; теперь с таким же успехом обходятся лошадиным черепом, брошенным в воду с приговором. В этих целях на мельницах все еще бережно воспитываются все животные черной шерсти (в особенности петухи и кошки). Это на тот случай, когда начнет озлобленно срывать водяной свой гнев и затаенное зло на хозяев, либо сильной прорвой запруды, либо порчей жерновов.
Водяного стараются задобрить и рыбаки, которые пускают первую пойманную рыбу обратно в реку. Если не задобрить водяного, то он рвет у рыбаков сети, в противном же случае нагоняет им в невода множество рыбы. В качестве оберега рыбаки навязывали «себе на шейный крест траву петров крест», т.к. св.Петр и Павел считаются в народе покровителями рыбаков.
Пчеловоды поставили уход за пчелкой также в зависимость от водяного и исстари придерживаются обычая кормить его свежим медом и дарить воском, понемногу из каждого улья, накануне Спасова дня (Преображения Господня), ночью, до петухов. Точно также об ту же пору несет пчеловод первый рой или «первак» в пруд или болото и там его топит. При этом он про себя судит так, что, когда водяному станет в воде душно, он ломает лед, вода прибывает, делается разлив. Хотя бы таковой и не залился в пчельник, да худо уже то, что накопляется в воздухе излишняя сырость, а она-то и составляет для пчелок сущую погибель, неустранимое несчастье. Ко всему выносливо Божье созданьице, но нескольких капель косого дождя достаточно для того, чтобы погиб целый улей.
Опасливые суеверы из пчеловодов не задумываются бросать водяному сот с медом первой нарезки, фунтов по 5—10 за раз. Водяной в награду за такие подарки дает кукушку и приказывает хозяину пчел посадить эту птицу в отдельный улей и поставить его где-нибудь в сторонке, чтобы никто не видал и не открывал. Если кто этот улей откроет, то птица улетит, а за нею все пчелы. При этом знающие люди толкуют, что мед от таких пчел, которых напускает водяной, будет плохой на вкус и не столь сладкий, и соты не такие, как у настоящих пчел: у этих луночки в сотах выходят крестиками, а пчелы водяного строят соты кружочками».
Согласно народным представлениям, водяной имеет свое хозяйство и, если «вздумается ему оседлать быка, или коровy, или добрую лошадь, – считай их за ним: они либо в озерных берегах завязнут, либо в озерной воде потонут. Водяному всякая из них годится в пищу». Своеобразным подтверждением поверья о водяном-скотоводе является птица выпь, которая селится около воды и чей крик напоминает «рев коровы».
«Хорошо осведомленные люди привычно не едят раков и голых рыб (вроде налимов и угрей), как любимых блюд на столе водяного, а также и сомовину за то, что на сомах вместо лошади ездят под водой эти черти».
ДОМОВОЙ
Домовой есть в каждом доме, и в каждом доме по одному домовому. Больше одного домового не уживается в одном доме; а сталкиваться двум домовым приходится в том случае, если при переходе дома во владение другого лица новый домовой уже успел вместе с новым хозяином переселиться, а прежний домовой еще не приглашен своим хозяином следовать за ним на новое жилье. Домовые разных дворов обыкновенно враждуют между собою, так как им в заботах о своем дворе часто приходится действовать в ущерб соседнему двору.
Домовой женат, и жена его называется ДОМОВИЧКОЙ. Они имеют детей, плач которых иногда можно слышать. Домовой имеет вид человека или животного. В первом случае домовой представляется «старым-престарым» стариком и притом иногда лохматым, иногда домовой – человек среднего роста, сутуловатый, широкоплечий, коренастый; оброс длинной шерстью (по цвету – гнедой, вороной, белой или пегой); одет в старый зипун и лапти. Иногда домовой является одетым в непривычный для него костюм, который он получил, очевидно, вполне случайно, а именно – черный фрак, лаковые ботинки и черную шляпу.
Помимо образа человека вообще, преимущественно старого, домовой является и именно чаще всего в виде какого-либо известного человека, принадлежащего к той семье, на дворе которой он живет.
Наряду с человеческим видом домовой может принимать образы кошки, собаки, зайца.
Домового обыкновенно можно видеть через хомут или через хомут и борону. Или через хомут, при котором непременно есть перекрещенный гуж: «чтоб вышел крест». Днем домовой не виден. Так или иначе, а увидеть и даже ощупать его все-таки удается (каким способом – предания не сообщают); каждый хозяин знает своего домового.
Любимый скот домовой чистит, кормит, поит, выбирая для него корм у нелюбимого; любимой лошади он заплетает гриву, которой обыкновенно и не расплетают хозяева, чтоб не прогневить домового. Если он не полюбит какого-либо животного, то может извести его: он гоняет нелюбимых лошадей, так что те оказываются наутро все в мыле, отнимает у них овес; наконец, заваливает их даже в корыто или чан, из которого их с трудом приходится освобождать. Такую, пришедшуюся не ко двору или «не в руку», скотину спешат продать и справляются у домового, какой масти ему нужно; при этом нужно смотреть через хомут, и домовой, говорят, иногда дает ответ с указанием желаемой ему масти.
Кроме своих забот о скоте, домовой не чужд забот о благосостоянии всего дома вообще: охраняет дом, бережет семью и даже посылает ей счастье. Являясь сторожем хозяйского добра, он в случае кражи ходит в дом вора и воет там в переднем углу до тех пор, пока вор не возвратит похищенного. В случае пропажи скота он иногда отправляется на поиски в лес, поля и пригоняет его домой.
Домой является и предвестником будущего (обыкновенно будущего несчастья), что делает или по своей собственной инициативе, или же бывает вызван на это. Так, когда он ночью «наваливается» на спящих, то его можно спросить: «к добру или к худу?» и получить тот или другой ответ. Отвечает он или прямо, человеческим голосом, или условно: если ему не надо ответить «к добру» – он молчит или дышит теплым воздухом на спящего, в противном случае издает звук «х».
Перед бедою, например перед покойником, пожаром, он окликает хозяев, плачет и стонет под полом. Самое появление домового в некоторых местностях считается предвестием беды, большей частью смерти; в этом случае он является в виде хозяина, или умершего деда, или хозяйского сына.
Знанием домовым будущего можно воспользоваться – и следующим образом. Иногда в различных частях жилья вдруг слышится – и слышится всегда только одному лицу – плач ребенка: это плачет дитя домового; в этом случае можно покрыть платком то место, откуда слышится плач (скамью, стол, куст, если дело происходит вне избы), и «домовичка», мать, не находя скрытого ребенка, отвечает на задаваемые ей вопросы, лишь бы открыли ребенка; спрашивать в этом случае можно все, что угодно.
Как правило, домовой является существом более или менее добрым, расположенным к людям; однако он не всегда таков. В перемене же отношений его к людям виноваты бывают обыкновенно последние. Обидеть его можно, между прочим, божбой, бранными словами, произносимыми за едой, и т.п. Обиженный домовой или вымещает свою злобу на скотине, или чаще, по своему миролюбивому характеру, просто уходит из дому – на беду и дому, и семье: обитатели дома после его ухода болеют, умирают, на здоровых людей находит уныние, скотина худеет и мрет.
Так как обида, причиненная домовому, не влечет за собой ничего хорошего, то его стараются всячески ублажать и в случае ссоры восстановить с ним добрые отношения тем или иным способом. Например, в чистый четверг втыкают на дворе можжевельник, под верею льют святую воду, курят ладаном, перед масленицей в заговенье ему выносят остатки скоромной пищи и оставляют их под комягой. После ужина на столе «в хороших семьях» всегда оставляется на ночь «харч» для домового. Все вышеназванное домовой очень любит. Желающий подружиться с домовым крестьянин шел ночью в хлев и, затворив за собой дверь, говорил: «Суседушко-домоседушко! Раб к тебе идет, низко голову несет; не томи его напрасно, а заведи с ним приятство, покажись ему в своем облике, заведи с ним дружбу да служи ему легку службу».
При перемене жилища хозяева всегда звали домового с собой с хлебом-солью. Приглашение производилось в таких выражениях: «Иди, хозяин, с нами жить», или: «Дворный, дворный, иди со мной», или: «Мой домовой, пойдем со мной» и т.п. При этом в некоторых местностях обходили три раза вокруг дома, взяв в руки часть навоза. В некоторых местностях при приглашении домового ставили в трубу водку и закуску. Иногда же при переезде хозяйка протапливала печь, выгребала горячие угольки в чистый горшок и говорила: «Милости просим, дедушка, на новое жилье». После этого она несла угольки на новоселье и бережно высыпала их в новую печь.
Без приглашения домовой не покидает вполне старого дома, и потому ему приходится вступать в спор с вновь пришедшим домовым. Неприглашенный домовой жалобно плачет и нередко мстит как прежнему, уже выехавшему, хозяину, так и новому. Месть его выразится в том, что он переведет всю скотину на новом месте; новых же хозяев он щиплет по ночам до синяков или швыряет в них чем попало, наваливается на них, душит у них скот, разбрасывает ночью по избе дрова, растворяет на морозе двери, прячет разные вещи – словом, старается выжить новых хозяев.
ЛЕТУЧИЕ МЫШИ
Фантастические рассказы о летучих мышах можно условно разделить на две категории: первая – мистические представления о летучих мышах; вторая – реалистические, но неверные, основанные на незнании.
В Финляндии суеверные люди были убеждены, что летучая мышь – душа спящего человека: пока человек спит, душа его летает. И верили: если убить летучую мышь, то человек уже никогда не проснется.
Летучие мыши считаются священными у аборигенов Австралии и в Китае. Тем не менее большинство людей не любили и боялись летучих мышей.
Даже те, кто не верил в связь этих зверьков с нечистой силой, были убеждены, что мыши вцепляются в волосы, особенно в волосы женщин, что они пьют кровь животных, что обладают необыкновенным слухом, зрением, осязанием и обонянием, и так далее.
Жители тропических лесов испытывали суеверный ужас перед «драконами» – существами, нападающими на человека и высасывающими у него кровь. Но этот страх имел под собой реальную почву.
Исследователи, постепенно отделяя истину от фантазии, добрались, наконец, до «драконов». И установили, что это те же летучие мыши. Действительно, некоторые виды летучих мышей прокусывают кожу человека и животных и высасывают – точнее, слизывают выступающие капельки крови. Причем в слюне вампиров имеются обезболивающие вещества и вещества, не позволяющие крови свертываться.
Летучие мыши обладают способностью не только издавать высокочастотные звуки, но и улавливать их отражение, то есть эхо. Вот на этом и построен принцип ориентировки летучих мышей. Звуки, издаваемые летучей мышью, уходят в пространство, как бы наталкиваются на препятствие и возвращаются обратно. Чем ближе препятствие, тем быстрее возвращаются звуки. Ими зверек как бы ощупывает все вокруг, определяя не только препятствие, но и очень мелкие предметы, встречающиеся на пути. На этом построен принцип охоты за насекомыми. «Запеленговав» жука или бабочку, летучая мышь безошибочно хватает их, не пользуясь при этом ни зрением, ни осязанием.
Ночь на Ивана Купалу считается самой опасною для нападения ведьм: хозяева принимают все меры, чтобы оградить от них свой скот; они кладут в окнах изб крапиву как предмет, противодействующий чародейству ведьм, вешают на дверях хлевов убитую сороку или прилепливают сретенские восковые свечи.
Ведьмы производят колдовство через заговоры и наговаривание разных трав, которые они собирают преимущественно на Ивана Купалу. Травы эти (папоротник, белоголовник, шалфей, плакун, дурман, адамова голова, иван-да-марья, чертополох, подорожник, полынь) в руках обыкновенных людей не имеют такой силы, как в руках ведьм; т.е. приготовляя из них мази и натирая ими свое тело, могут принимать по желанию виды различных животных, например свиньи. Если поймать такую ведьму-оборотня и бить ее наотмашь осиновым колом, то она непременно примет свой настоящий вид. Толкуют, будто в это время ведьма откажется от своего ремесла...
Со смертью ведьмы не кончаются ее сношения с землею; ненавистница при жизни, она, по мнению суеверов, остается долгое время ненавистницею рода людского и после смерти. Как и колдуны, ведьмы встают из гробов и ходят по земле; избавиться от них можно только одним – вколотить осиновый кол в могилу и в сам труп.
Против колдунов и ведьм употребляют траву-чернобыльник, крапиву и плакун-траву.
18 февраля у ведьм бывает праздник; а потому люди суеверные принимают знахаря ровно в полночь, чтобы заговорить печные трубы, забить под княжек кол, насыпать за загнетки золу из семи печей.
По народному поверью, ведьмы, как и другие колдуны, могут не только сами превращаться, но и превращать людей в животных и даже в неодушевленные предметы.
Толкуют, что будто бы ведьмы любят после своей смерти сосать кровь из младенцев и молодых людей обоего пола.
Ведьмы подчас как женщины бывают очень пугливы. Говорят, чтобы напугать ведьму и обезоружить ее действия, нужно в той избе, где она находится, в крест оконной рамы, в косяк двери, служащий перекладиной, воткнуть нож – и колдунья будет покорена.
В России существовало представление о том, что порча, наведенная ведьмой, неотделима от нее самой. Поэтому в русских деревнях повсеместно существовала практика сжигать любые подозрительные предметы (пучки ниток, узлы, заломы и т.д.), которые потенциально могли быть «орудиями» ведьмы. Как горит «порченая» вещь, так же будет корчиться в нетерпимых муках и ведьма.
В ряде мест в качестве оберега от порчи используют свечи, которые соответственно ассоциируются с огнем.
Помимо огня и железа (в том числе и подковы), в русских деревнях в качестве оберега от ведьм большой популярностью пользуется веник: «Если хочешь узнать, правда ли, что там такая-то ведьма, вот придет она к тебе, а ты незаметно веник раз – и переверни, поставь метелкой кверху, и она не сможет из дома выйти, будет и так и эдак крутиться, а не сможет уйти. И нож так-то воткнешь в стол незаметно, тоже не сможет уйти».
ЛЕШИЙ
«Лешего называют крестьяне „он“, „мужичок“, иногда „вольной“. Путникам он является иногда в виде мужичка, одетого в кафтан и подпоясанного красным кушаком. Левая пола кафтана запахнута за правую, а не наоборот, правый лапоть надет на левую ногу, а левый – на правую. Глаза у лешего горят, как раскаленные угли. Вообще же леший изменяет свой вид: иногда он ростом равняется с высочайшими елями и соснами, иногда он делается ниже травы.
Под его властию находятся все звери и птицы, которые повинуются ему. Иногда леший перегоняет стада местных зверей из одной чащи в другую. В каждом лесу имеется свой особый леший. Говорить леший не говорит, но часто и громко свистит, хлопает в ладоши и гагайкает.
Леший обладает способностью «перекидываться», т.е. принимать на себя образ прохожего, женщины, животного и т. п. Существенного вреда людям леший не делает, но часто зло и жестоко шутит над ними. Стоит лешему «обойти» человека, как тот заблудится и пропутается на знакомом месте целую ночь. Он любит кричать в лесу, пугая тем народ, заводить, и когда шутка удастся, то хохотать и хлопать в ладоши.
В северных областях России лешего называют «шишак». «Лесовой шишак, говорят, принимает на себя вид соседа, товарища, подруги, знакомого, является в этом виде к человеку в лесу и заводит его. Чтобы избавиться от шишака, если он завел кого в лес, делают следующее: выворачивают шубу, которая надета на заблудившегося человека, еще выворачивают голицу, т.е. рукавицу, – в таком одеянии выходят будто бы из заклятого места. Случается, что заблудится целая партия в лесу, тогда все должны выворачивать верхние одеяния, а бабы выворачивают платья наизнанку. Здесь же читают и молитвы, какие кто знает...
Многие крестьяне рассказывают, как леший в темную ночь сбивал с дороги и водил «до первых петухов», т.е. до полночи, а когда прокричат петухи, то заблудившийся уже легко находит дорогу; леший, как думают, после первых петухов исчезает неизвестно куда».
В лесах лешие кладут свои тропы: кто вступит на тропу лешего, тот заболеет или же заблудится.
В некоторых местах верят, что лешие заводят к себе женщин и девушек и живут с ними, вступая в плотскую связь.
Распространено и такое мнение: «лешие имеют вид огромных великанов, издали похожих на человека (вблизи их не видно). Одежда на лешем белая. По рассказам некоторых, леший достигает в вышину аршин десяти – быть может, и более; большей частью, лешие представляются людям невидимыми.
«В Тульской губернии поселяне выходят ночью 4 сентября, в день св.Агафона-ггуменника осматривать снопы и караулить их от потехи лешего. Они уверены, что в эту ночь леший выходит на луга и гумны потешиться над соломкой. Потехи лешего заключаются в раскидывании снопов с одного гумна на другое или в развязывании их. Если хозяин караулит свое гумно, то будто леший тогда не смеет подойти к загороди. Поселяне, собираясь в ночную, надевают тулуп навыворот, голову обвязывают полотенцем, для обороны берут кочергу. Приходя на гумно, они кочергою обводят круг и садятся в него».
Близ г.Углича говорят, что лесовой, когда станет в лесу уходить от человека, то станет расти и вырастет с большую сосну. По этой примете и догадываются, что это был леший.
Как и вся нечистая сила, лешие – большие любители играть в карты. «Леший проигранных крыс целое стадо гнал и подгоняет к кабаку; (а лешие на крыс и зайцев играют в карты, все равно, как мы на деньги); подогнал и кричит целовальнику:
«Отпирай, подай вина!». Тот сперва не дал, потому поздняя ночь была; (они ночью перегоняют). Леший взял, приподнял кабак за угол, кричит: «Давай четверть водки!». Целовальник испугался, поставил ему. Леший одним духом выпил и деньги отдал, кабак опять как надо поставил и погнал крыс дальше.
Нашинские мужики не одного в лесу лешего видали, как в ночное ездили. Он месячные ночи больно любит: сидит, старик старый, на пеньке, лапти поковыриват да на месяц поглядыват. Как месяц за тучку забежит, темно ему, знаешь, – он поднимет голову-то, да глухо так: «Свети, светило», – говорит».
ВОДЯНОЙ
Водяной, водяник, живет в воде, откуда выходит редко; его любимым местом являются речные омуты, да притом близ водяных мельниц. Водяному приписывают то же значение, что и домовому, чему служит доказательством пословица: «Дедушка водяной – начальник над водой». Ему также приписывают власть над русалками... Народ олицетворяет водяного со стариком, постоянно покрытым болотною травою. Водяной требует к себе уважения. Месть его заключается в порче мельниц, в разгоне рыбы, а иногда, говорят, он посягает и на жизнь человека.
Рассказывают, что водяные духи собираются на ночлег «под мельничными колесами... В это-то время ловкие и зоркие мельники видали духов в человеческом образе с длинными пальцами на ногах, с лапами вместо рук, с двумя изрядной длины рогами на голове, с хвостом назади, с глазами, горящими подобно раскаленным угольям» (это в Смоленской губ.).
Во Владимирской губ. водяного знают седым стариком; в Новгородской (Череповецкий уезд) видали его в виде голой бабы, которая, сидя на коряге, расчесывала гребнем волосы, из которых бежала неудержимою струею вода. У волгожан (например, Никольского у.) духи, имея человеческий вид, обросли травой и мохом и росту бывают очень высокого, а в Грязовецком – они черные, глаза у них красные, большие, в человеческую ладонь, нос величиною с рыбацкий сапог; в Кадниковском уезде увидали духа в виде толстого бревна, с небольшими крыльями у переднего конца, летящим над самою водою.
У орловского водяного борода зеленого цвета, и только на исходе луны белая – седая, волосы точно так же длинные и зеленые. Из воды в этих местах он показывается только по пояс и очень редко выставляется и выходит весь. Ярославский водяной (в Пошехонье) любит гулять по берегу, наряжаться в красную рубаху; уломский (Новгородской губ., где вся огромная местность кует гвозди) водяной несколько раз уличен был самовидцами в том, что прикидывался иногда свиньей. В вологодских реках водяной принимает иногда вид и образ громадной рыбы (пудовой щуки), одетой моховым покровом, которая, в отличие от всех рыбачьих пород, при плавании держит морду обычно не против течения, а по воде».
Водяной, в противоположность домовому, отличается крайним недоброжелательством к людям и в высшей степени злобным характером. Он быстро топит всех, кто перед купаньем забывает осенить себя крестным знамением, а также тех, кто не имеет на шее креста. Часто топит, наконец, водяной и тех людей, которые купаются в реке до восхода солнца, после заката и, наконец, в самый полдень. Кровоподтеки в виде синяков на теле, замечаемые на трупах вынутых из воды утопленников служат, по народному мнению, доказательством того, что эти лица побывали в когтях у водяного. Трупы утопленных людей водяной зачастую подолгу не отдает.
Рыболовы и мельники, по роду своих занятий, оказываются в наибольшей зависимости от водяного. Согласно народным представлениям, в каждом мельничном пруду имеется свой водяной. Поэтому мельники стараются особенно дружить с водяным. Если мельник не будет угождать водяному, то последний ежегодно будет ломать у него плотину. Для умилостивления водяного мельники кидают в омут хлеб, а иногда льют водку.
В глухих местах Пошехонья сохранилось доныне глухое предание о том, что в прежнее старое время мельники, желая задобрить водяного и сохранить плотину при весенних разливах от размыва, топили какого-нибудь запоздавшего пешехода в мельничном пруду. Жертва для убийства выбиралась всегда под хмельком, и скоропостижная смерть ее объяснялась обыкновенно собственною ее неосторожностью.
В настоящее время некоторые мельники кидают для умилостивления водяного дохлых животных в шкуре». В качестве оберега мельники также носили при себе шерсть черного козла – животного, особенно любезного водяному черту. Опасливые и запасливые хозяева при постройке мельниц под бревно, где будет дверь, зарывают живым черного петуха и три «супорыжки», т.е. стебля ржи, случайно выросших с двумя колосьями; теперь с таким же успехом обходятся лошадиным черепом, брошенным в воду с приговором. В этих целях на мельницах все еще бережно воспитываются все животные черной шерсти (в особенности петухи и кошки). Это на тот случай, когда начнет озлобленно срывать водяной свой гнев и затаенное зло на хозяев, либо сильной прорвой запруды, либо порчей жерновов.
Водяного стараются задобрить и рыбаки, которые пускают первую пойманную рыбу обратно в реку. Если не задобрить водяного, то он рвет у рыбаков сети, в противном же случае нагоняет им в невода множество рыбы. В качестве оберега рыбаки навязывали «себе на шейный крест траву петров крест», т.к. св.Петр и Павел считаются в народе покровителями рыбаков.
Пчеловоды поставили уход за пчелкой также в зависимость от водяного и исстари придерживаются обычая кормить его свежим медом и дарить воском, понемногу из каждого улья, накануне Спасова дня (Преображения Господня), ночью, до петухов. Точно также об ту же пору несет пчеловод первый рой или «первак» в пруд или болото и там его топит. При этом он про себя судит так, что, когда водяному станет в воде душно, он ломает лед, вода прибывает, делается разлив. Хотя бы таковой и не залился в пчельник, да худо уже то, что накопляется в воздухе излишняя сырость, а она-то и составляет для пчелок сущую погибель, неустранимое несчастье. Ко всему выносливо Божье созданьице, но нескольких капель косого дождя достаточно для того, чтобы погиб целый улей.
Опасливые суеверы из пчеловодов не задумываются бросать водяному сот с медом первой нарезки, фунтов по 5—10 за раз. Водяной в награду за такие подарки дает кукушку и приказывает хозяину пчел посадить эту птицу в отдельный улей и поставить его где-нибудь в сторонке, чтобы никто не видал и не открывал. Если кто этот улей откроет, то птица улетит, а за нею все пчелы. При этом знающие люди толкуют, что мед от таких пчел, которых напускает водяной, будет плохой на вкус и не столь сладкий, и соты не такие, как у настоящих пчел: у этих луночки в сотах выходят крестиками, а пчелы водяного строят соты кружочками».
Согласно народным представлениям, водяной имеет свое хозяйство и, если «вздумается ему оседлать быка, или коровy, или добрую лошадь, – считай их за ним: они либо в озерных берегах завязнут, либо в озерной воде потонут. Водяному всякая из них годится в пищу». Своеобразным подтверждением поверья о водяном-скотоводе является птица выпь, которая селится около воды и чей крик напоминает «рев коровы».
«Хорошо осведомленные люди привычно не едят раков и голых рыб (вроде налимов и угрей), как любимых блюд на столе водяного, а также и сомовину за то, что на сомах вместо лошади ездят под водой эти черти».
ДОМОВОЙ
Домовой есть в каждом доме, и в каждом доме по одному домовому. Больше одного домового не уживается в одном доме; а сталкиваться двум домовым приходится в том случае, если при переходе дома во владение другого лица новый домовой уже успел вместе с новым хозяином переселиться, а прежний домовой еще не приглашен своим хозяином следовать за ним на новое жилье. Домовые разных дворов обыкновенно враждуют между собою, так как им в заботах о своем дворе часто приходится действовать в ущерб соседнему двору.
Домовой женат, и жена его называется ДОМОВИЧКОЙ. Они имеют детей, плач которых иногда можно слышать. Домовой имеет вид человека или животного. В первом случае домовой представляется «старым-престарым» стариком и притом иногда лохматым, иногда домовой – человек среднего роста, сутуловатый, широкоплечий, коренастый; оброс длинной шерстью (по цвету – гнедой, вороной, белой или пегой); одет в старый зипун и лапти. Иногда домовой является одетым в непривычный для него костюм, который он получил, очевидно, вполне случайно, а именно – черный фрак, лаковые ботинки и черную шляпу.
Помимо образа человека вообще, преимущественно старого, домовой является и именно чаще всего в виде какого-либо известного человека, принадлежащего к той семье, на дворе которой он живет.
Наряду с человеческим видом домовой может принимать образы кошки, собаки, зайца.
Домового обыкновенно можно видеть через хомут или через хомут и борону. Или через хомут, при котором непременно есть перекрещенный гуж: «чтоб вышел крест». Днем домовой не виден. Так или иначе, а увидеть и даже ощупать его все-таки удается (каким способом – предания не сообщают); каждый хозяин знает своего домового.
Любимый скот домовой чистит, кормит, поит, выбирая для него корм у нелюбимого; любимой лошади он заплетает гриву, которой обыкновенно и не расплетают хозяева, чтоб не прогневить домового. Если он не полюбит какого-либо животного, то может извести его: он гоняет нелюбимых лошадей, так что те оказываются наутро все в мыле, отнимает у них овес; наконец, заваливает их даже в корыто или чан, из которого их с трудом приходится освобождать. Такую, пришедшуюся не ко двору или «не в руку», скотину спешат продать и справляются у домового, какой масти ему нужно; при этом нужно смотреть через хомут, и домовой, говорят, иногда дает ответ с указанием желаемой ему масти.
Кроме своих забот о скоте, домовой не чужд забот о благосостоянии всего дома вообще: охраняет дом, бережет семью и даже посылает ей счастье. Являясь сторожем хозяйского добра, он в случае кражи ходит в дом вора и воет там в переднем углу до тех пор, пока вор не возвратит похищенного. В случае пропажи скота он иногда отправляется на поиски в лес, поля и пригоняет его домой.
Домой является и предвестником будущего (обыкновенно будущего несчастья), что делает или по своей собственной инициативе, или же бывает вызван на это. Так, когда он ночью «наваливается» на спящих, то его можно спросить: «к добру или к худу?» и получить тот или другой ответ. Отвечает он или прямо, человеческим голосом, или условно: если ему не надо ответить «к добру» – он молчит или дышит теплым воздухом на спящего, в противном случае издает звук «х».
Перед бедою, например перед покойником, пожаром, он окликает хозяев, плачет и стонет под полом. Самое появление домового в некоторых местностях считается предвестием беды, большей частью смерти; в этом случае он является в виде хозяина, или умершего деда, или хозяйского сына.
Знанием домовым будущего можно воспользоваться – и следующим образом. Иногда в различных частях жилья вдруг слышится – и слышится всегда только одному лицу – плач ребенка: это плачет дитя домового; в этом случае можно покрыть платком то место, откуда слышится плач (скамью, стол, куст, если дело происходит вне избы), и «домовичка», мать, не находя скрытого ребенка, отвечает на задаваемые ей вопросы, лишь бы открыли ребенка; спрашивать в этом случае можно все, что угодно.
Как правило, домовой является существом более или менее добрым, расположенным к людям; однако он не всегда таков. В перемене же отношений его к людям виноваты бывают обыкновенно последние. Обидеть его можно, между прочим, божбой, бранными словами, произносимыми за едой, и т.п. Обиженный домовой или вымещает свою злобу на скотине, или чаще, по своему миролюбивому характеру, просто уходит из дому – на беду и дому, и семье: обитатели дома после его ухода болеют, умирают, на здоровых людей находит уныние, скотина худеет и мрет.
Так как обида, причиненная домовому, не влечет за собой ничего хорошего, то его стараются всячески ублажать и в случае ссоры восстановить с ним добрые отношения тем или иным способом. Например, в чистый четверг втыкают на дворе можжевельник, под верею льют святую воду, курят ладаном, перед масленицей в заговенье ему выносят остатки скоромной пищи и оставляют их под комягой. После ужина на столе «в хороших семьях» всегда оставляется на ночь «харч» для домового. Все вышеназванное домовой очень любит. Желающий подружиться с домовым крестьянин шел ночью в хлев и, затворив за собой дверь, говорил: «Суседушко-домоседушко! Раб к тебе идет, низко голову несет; не томи его напрасно, а заведи с ним приятство, покажись ему в своем облике, заведи с ним дружбу да служи ему легку службу».
При перемене жилища хозяева всегда звали домового с собой с хлебом-солью. Приглашение производилось в таких выражениях: «Иди, хозяин, с нами жить», или: «Дворный, дворный, иди со мной», или: «Мой домовой, пойдем со мной» и т.п. При этом в некоторых местностях обходили три раза вокруг дома, взяв в руки часть навоза. В некоторых местностях при приглашении домового ставили в трубу водку и закуску. Иногда же при переезде хозяйка протапливала печь, выгребала горячие угольки в чистый горшок и говорила: «Милости просим, дедушка, на новое жилье». После этого она несла угольки на новоселье и бережно высыпала их в новую печь.
Без приглашения домовой не покидает вполне старого дома, и потому ему приходится вступать в спор с вновь пришедшим домовым. Неприглашенный домовой жалобно плачет и нередко мстит как прежнему, уже выехавшему, хозяину, так и новому. Месть его выразится в том, что он переведет всю скотину на новом месте; новых же хозяев он щиплет по ночам до синяков или швыряет в них чем попало, наваливается на них, душит у них скот, разбрасывает ночью по избе дрова, растворяет на морозе двери, прячет разные вещи – словом, старается выжить новых хозяев.
ЛЕТУЧИЕ МЫШИ
Фантастические рассказы о летучих мышах можно условно разделить на две категории: первая – мистические представления о летучих мышах; вторая – реалистические, но неверные, основанные на незнании.
В Финляндии суеверные люди были убеждены, что летучая мышь – душа спящего человека: пока человек спит, душа его летает. И верили: если убить летучую мышь, то человек уже никогда не проснется.
Летучие мыши считаются священными у аборигенов Австралии и в Китае. Тем не менее большинство людей не любили и боялись летучих мышей.
Даже те, кто не верил в связь этих зверьков с нечистой силой, были убеждены, что мыши вцепляются в волосы, особенно в волосы женщин, что они пьют кровь животных, что обладают необыкновенным слухом, зрением, осязанием и обонянием, и так далее.
Жители тропических лесов испытывали суеверный ужас перед «драконами» – существами, нападающими на человека и высасывающими у него кровь. Но этот страх имел под собой реальную почву.
Исследователи, постепенно отделяя истину от фантазии, добрались, наконец, до «драконов». И установили, что это те же летучие мыши. Действительно, некоторые виды летучих мышей прокусывают кожу человека и животных и высасывают – точнее, слизывают выступающие капельки крови. Причем в слюне вампиров имеются обезболивающие вещества и вещества, не позволяющие крови свертываться.
Летучие мыши обладают способностью не только издавать высокочастотные звуки, но и улавливать их отражение, то есть эхо. Вот на этом и построен принцип ориентировки летучих мышей. Звуки, издаваемые летучей мышью, уходят в пространство, как бы наталкиваются на препятствие и возвращаются обратно. Чем ближе препятствие, тем быстрее возвращаются звуки. Ими зверек как бы ощупывает все вокруг, определяя не только препятствие, но и очень мелкие предметы, встречающиеся на пути. На этом построен принцип охоты за насекомыми. «Запеленговав» жука или бабочку, летучая мышь безошибочно хватает их, не пользуясь при этом ни зрением, ни осязанием.