Страница:
И даже этот инцидент не остановил невменоз – стали подниматься другие гуманоиды с сообщениями типа «задержан за езду в нетрезвом виде», «оштрафована за то, что продала спиртное несовершеннолетнему», и так далее, и все эти кандидаты в присяжные так и не смогли внятно ответить, являлось ли это административным нарушением, либо это была судимость (на самом деле, как видно, это всего навсего административка). И все, как один, заявляли, что не отводятся, готовы приступить к исполнению обязанностей присяжного и являются достаточно адекватными, объективными и ответственными. И все они были удалены судьёй за полный свой неадекват, поскольку вообще не догоняли, что происходит, т. е. не ориентировались в обстановке. Два-три эпизода были ещё забавны, и судья премило вышучивал всех этих придурков, но, когда поднялся очередной кретин и заявил, что был оштрафован ГАИшником за превышение скорости… Короче, это был театр олигофренов, я уж, думал, сам с ума сойду. Количество присутствующих кандидатов стремительно уменьшалось.
Наконец, дошла и до меня очередь – «судимые», среди которых не было ни одного судимого, закончились, и судья спросил, есть ли среди собравшихся проходящие по уголовным делам подозреваемые или обвиняемые. Я поднял руку, встал и назвал своё имя. И сообщил, что прохожу по 176-й и 159(4) статьям УК. Пришёл сюда, так как в присланном по почте уведомлении не было ни слова про такой случай, как у меня. В заключение я сказал, что, видимо, моя кандидатура не является идеальной. Судья поблагодарил, типа, спасибо, коротко и ясно, и спросил, в чьём производстве находится моё дело. Я ответил: «ГСУ».
Судья (удивлённо): «ГСУ? МВД РФ по Волгоградской области?»
Я: «Так точно!»
Судья: Избрана мера пресечения?
Я: Нет, иначе меня бы тут не было.
Судья: Ну почему же? Может, следователь специально ради такого случая отпустил вас сюда на суд, а то у нас тут нормальных присяжных не хватает, судить некому…
Я (не выдержав, засмеялся, адвокат покраснел и отвернулся, конвоиры опустили головы и заржали).
Судья: Ну и что с вами делать?
Я: Отдаюсь на милость суда.
Судья (обращаясь к адвокату подсудимого): Ваше мнение насчёт данного кандидата? Прошу учесть, что подозреваемый – это не обвиняемый и не подсудимый, возможно, дело не дойдёт до суда.
Адвокат: Я считаю, такому кандидату надо дать отвод, потому что на него может быть оказано давление и его суждение не будет беспристрастным.
Судья: Какое давление?
Адвокат: Его следователь может потребовать, чтобы он, как присяжный, выступил на нашем суде определённым образом в обмен на какие-то поблажки по своему делу.
Судья: Вы говорите, что следователь может оказать давление на подозреваемого?
Адвокат: Так точно.
Судья: Разве такое возможно?
В зале общий смех.
Судья обратился к прокурору с тем же вопросом – прокурор однозначно высказался, что моя кандидатура не подходит. И судья молча мне кивнул, мол, с вещами на выход.
Я вышел из зала и направился в 203 кабинет, чтобы сдать документы (копия ИНН, страхового свидетельства, паспорта и номер счёта) для того, чтобы мне перевели 560 рублей – суточные для присяжных. Оплачивали всем, кто сюда пришёл, включая отсеянных товарищей вроде меня. Бюджет здорово сэкономил – учитывая то, что вместо 450 рыл пришли всего 60.
Собственно, большинство и не собиралось всерьёз судить, явились просто, чтобы прогулять работу, так как работодатели обязаны по уведомлению дать работнику отгул.
Так закончилась моя эпопея с судом присяжных. Нашему правосудию нанесён непоправимый урон, так как оно лишилось справедливейшего присяжного, не понаслышке знакомого с преступной психологией и способного выносить объективные суждения по любому вопросу.
После осмотра, в ординаторской, где было много других докторов, наш куратор спросил нас (троих интернов): «Ну, и какой диагноз у девочки?»
Я возьми и ляпни:
– Диагноз (пауза) – девочка!
В помещении воцарилось неловкое молчание. Наконец, он что-то такое пробормотал, типа, что не всё так просто, так что мой диагноз неправильный. И тут я добил всех:
– Ну конечно, ведь последнюю девочку в 1937-м году трамвай задавил.
Кто-то прыснул, но большинство присутствовавших этот мой юмор не восприняло.
«Наёмных работников можно разделить на две категории: 1) способные, но недобросовестные; 2) ограниченные добросовестные. При приеме на работу руководителю необходимо понять, кто перед ним: тугодум, которого придется долго учить, прежде чем он выйдет на планируемую производственную мощность, но который оправдает затраченные на него усилия и будет долго плодотворно трудиться; либо хваткий результативный пройдоха, который будет воровать, уведёт бизнес, или уйдёт с клиентской базой к конкурентам.
(между этими крайностями множество переходных групп).
Неусыпный контроль – это не следствие прогрессирующего уменьшения уровня доверия в обществе, а необходимость, потому что власть – это не мудрость, а контроль всеми доступными способами. Руководитель обязан держать в уме все возможные варианты. И использовать вверенный персонал с максимальным КПД.
Многие руководители предпочитают не связываться с кандидатами со слишком высоким IQ. «Нам не нужны звёзды, нам не нужны яркие харизматики, нам нужны посредственности, серые личности, винтики, которые неукоснительно выполняют должностные инструкции – шаг за шагом, строго по расписанию», – говорил один директор торговой компании.
На этапе становления фирмы или разработки нового направления в устойчивой работающей структуре необходимо, наоборот, привлечение способных людей с активностью выше среднего, которые быстро всё схватывают, сразу включаются в работу, выдерживают ненормированный график, частые командировки, выполняют не только то, что прописано в должностной инструкции, но плюс к этому всё, что прикажет шеф. Некоторое время такие сотрудники работают на совесть и не нуждаются в особом патронаже, однако, преодолев аврал, добившись результатов, они начинают люфтить, очень важно подсечь этот момент и перебросить такого сотрудника на другую горячую точку либо поставить над ним ограниченного педанта, который бы контролировал день и ночь и изводил бесконечными проверками и отчетами.
Приведу несколько примеров из личной практики. У меня работал сотрудник с простецкой пролетарской наружностью, очень сообразительный с прекрасными коммуникативными навыками. За короткое время он, не имея специального образования (фирма продавала медицинские расходные материалы и оборудование) добился впечатляющих успехов и по цифрам продаж обошёл многих уже опытных менеджеров. А потом тайно открыл своё ООО и стал скидывать на него заказы, и, пользуясь авторитетом фирмы, умудрялся договариваться с поставщиками насчет скидок для своей конторы. Его быстро вычислили (менеджерам отдела продаж запрещалось контактировоать с поставщиками) и он был уволен. Причина, по которой дело зашло настолько, что он всё же провернул несколько сделок со своим ООО – дружеское расположение к данному сотруднику и чрезмерный кредит доверия.
Другой сотрудник (назовём Сергей) был универсальным помощником – работал с таможней, оформлял лицензии, вёл клиентов и так далее. Не предназначенный для офисной (и любой другой) рутины, он добивался успеха в нестандартном проекте, например взаимозачётная схема. Однажды, при растаможке импортного оборудования у меня закралось подозрение, что он присваивает часть комиссионных для таможенников, а проверить было невозможно, так как это были его личные знакомые. Также возникло подозрение о махинациях с финансовыми отчетами (командировочные, бензин и так далее). Я решил его проверить и поручил выполнить заказ на партию хирургических костюмов. Мы сотрудничали с ателье, изготавливавшем эту продукцию на высоком уровне, к тому же хозяйка иной раз, когда с ней расплачивались наличными без оформления документов, возвращала некоторую сумму, процентов десять. Сергей не знал об этом, и я попросил хозяйку, чтобы она отдала ему побольше, состроила глазки и намекнула, что это откат за лоббирование её ателье (мы работали еще и с другими производителями аналогичной продукции). И он попался! Взял деньги и не сдал в кассу фирмы. Разоблачение на мелком воровстве дало повод заподозрить в системных хищениях. Сергей был оштрафован и после этого случая я не стеснялся буквально заставлять вытряхивать содержимое его портфеля, бесцеремонно приговаривая: «Ну что, воришка, много деньжат наворовал?»
В арсенале каждого руководителя имеются способы поощрения и наказания, вопрос лишь в умении правильно сбалансировать количество того и другого. На мой взгляд, сколько чего в какой пропорции применить, зависит прежде всего от того, кто перед вами: «тугодум» или «звезда». Первых тоже нельзя идеализировать, при отсутствии контроля они также воруют, правда в меньших масштабах и менее изобретательно. Их преимущество в том, что они более предсказуемы, чем их чересчур способные коллеги. Необходимо также учитывать разный порог чувствительности – в качестве внушения для одних достаточно поднятия бровей, а другим мало и публичной порки.
У себя на фирме я держался одинаково приветливо со всеми, будучи при этом одинаково недоступен для всех. Каждому старался проникнуть в душу, покорить (имеются в виду те, кто входили в ближний круг общения; на кладовщиков, фармацевтов и уборщиц меня уже не хватало). Поэтому моё суровое лицо уже воспринималось как выволочка и возможный предвестник санкций, народ начинал задумываться, к чему бы это, подчищать хвосты и исправлять ошибки до того, как на них укажут.
Я действовал спонтанно, интуитивно, и задумался об этом как о сознательной тактике, когда увидел такую же линию поведения на фирме у своего друга, директора солидного предприятия. Это харизматичный остроумный парень, который с первых минут знакомства быстро сокращает дистанцию общения. Он словно излучает энергию и даёт хороший заряд бодрости. (но при случае может устроить суровую взбучку). И ему, чтобы сделать строгое внушение, достаточно просто нахмуриться и не пошутить, отдать приказ бесцветным тоном без какой-нибудь присказки. Такой метод управления гораздо эффективнее, чем монотонный бубнёж: «Вы должны делать то-то и то-то, выполняя великую Миссию нашей компании, а за невыполнение обязанностей предусмотрены санкции, прописанные в вашем трудовом договоре». Сотрудники, «очарованные» своим руководителем, будут работать с большей отдачей, чем те, кого он оставил равнодушными к своей персоне. Важно только, чтобы сам руководитель никем не очаровывался.
На заре моей предпринимательской деятельности я трудился на инофирме (параллельно создавая свою компанию, на которую скидывал заказы и для которой выбивал лучшие условия и максимальные скидки). Главой представительства назначили американца – вчерашнего выпускника некоего престижного вуза. Это был преувеличенно корректный бесцветный безэмоциональный тип, хрестоматийный бюрократ, зарывшийся в циркулярах и боявшийся как огня деловых встреч с русскоговорящими клиентами. Так и не уразумев, где находится, он всем сотрудникам давал непомерный кредит доверия, а потом, когда предсказуемо обманывался, то, разводя руками, говорил примерно как Горбачев по поводу коварных американцев: «Я думал, им можно доверять. Оказалось, что нет» (по поводу экспансии НАТО на Восток, цитата Горбачева: «Американцы обещали, что НАТО не выйдет за границы Германии после «холодной войны», а теперь половина Центральной и Восточной Европы являются членами альянса [НАТО], так что же случилось с их обещаниями? Это показывает, что им нельзя доверять»).
Неудивительно, что при упомянутом американце, кроме меня, еще трое сотрудников создали свои карманные дистрибьюторские фирмы и возросло количество отгрузок без предоплаты на подставные конторы, которые потом бесследно исчезали.
В противоположность американцу, его непосредственный шеф, area-manager (отвечавший за страны Восточной Европы), итальянец, был чрезвычайно импульсивен, создавал вокруг себя настоящий французский двор, состоявший из фаворитов и тех, кто в опале, причем ротация означенных шла в режиме нон-стоп и никто не мог быть на 100 % уверен в своих позициях. Он мог позвонить любому сотруднику низового звена, минуя нескольких непосредственных руководителей, допросить по полной программе – где человек есть физически, что делает, мог тут же с целью проверки позвонить клиенту, у которого находится данный сотрудник. Надо отдать должное – итальянец был чрезвычайно компетентен и держал в уме поразительное количество информации о дилерах, клиентах, опинион-лидерах и так далее вплоть до региональных розничных сетей. Бывая в командировках, он не менее половины рабочего дня проводил на деловых встречах (а его рабочий день был с раннего утра до позднего вечера и он зачастую задерживал народ на деловых совещаниях часов до 10–11 вечера). Это был непредсказуемый человек, всегда державший наготове кнут с пряником и миксовавший их совершенно непостижимым образом. Отличительной чертой его руководства было деление коллектива на любимчиков и парий (чрезмерное внимание одним и незаслуженные придирки к другим) с периодической заменой одних другими.
Успешные руководители поступают с сотрудниками как цыгане со своими детьми: наказывают заранее для профилактики, а не за уже совершенный проступок. Приведу один из многочисленных примеров. Это произошло в одном из филиалов МНТК «Микрохирургия глаза», директора которого на 10-летие филиала в 1998 году приезжал поздравлять сам С. Фёдоров. Более 90 % принятых 10 лет назад сотрудников работали до сих пор. Это действительно крепкий дружный коллектив. Хорошие финансовые показатели и здоровая обстановка в коллективе стали результатом грамотной кадровой политики. Каждый сотрудник при трудоустройстве писал два заявления: на прием на работу и на увольнение по собственному желанию с открытой датой, которым директор, насколько мне известно, воспользовался всего дважды при увольнении особо склочных работников. И многие другие моменты. Мне запомнился один интересный случай.
Я вместе со своим сотрудником прибыл к директору МНТК на переговоры. Он беседовал с нами и одновременно с этим подписывал платежные поручения и другие документы, которые ему принес заместитель по экономике (работоголик и добросовестнейщий человек – а других в МНТК просто не держат). Время от времени директор отвлекался от переговоров, чтобы кое-что уточнить у заместителя насчет подписываемых документов. Подписав большую часть бумаг, директор, увлеченный обсуждением нового оборудования, поднялся и стал прохаживаться по кабинету. Улучив момент, заместитель напомнил про оставшиеся неподписанными документы.
– Шлёпни факсимиле, или сам подмахни, знаешь ведь мою подпись, – небрежно бросил директор и продолжил разговор с нами.
Собрав документы, заместитель по экономике направился к двери. Продолжая слушать, что мы говорим, директор осторожно отвёл взгляд, чтобы понаблюдать за заместителем. Тот, взявшись за ручку двери, секунду помедлил, затем обернулся. В этот момент директор перевёл взгляд на меня, со стороны казалось, будто он всецело поглощён нашей беседой.
– Нет, я так не могу, – сказал заместитель.
– Что такое, ты не ушёл? – встрепенулся директор.
Заместитель нервно переминался с ноги на ногу:
– Документы…
– А… так подпиши их сам, ты же знаешь мою подпись.
– Нет, ну что вы, так нельзя, как же я за вас буду расписываться? – уже увереннее произнёс зам. по экономике.
Директор, направляясь к своему столу:
– А то ни разу за меня не расписывался?!
– Что вы, боже упаси!
Усевшись в кресло, директор принялся подписывать бумаги. На секунду оторвавшись, лукаво бросил заместителю:
– А ведь собирался подписать, шельмец!
Вытирая платком вспотевший лоб, заместитель заявил, что не занимается подлогами, и директор, передавая подписанные документы, сказал шутливо: «А осадок всё-таки остался». Забрав бумаги, заместитель по экономике хмуро вышел.
Вот такой эпизод, а подобных провокаций я видел множество.
Принципы управления не изменились за несколько тысячелетий существования человеческих коллективов, меняются лишь конкретные приемы. Вот что писал Никколо Макиавелли по поводу кнута и пряника в своей бессмертной книге «Государь», которую каждый руководитель должен проштудировать от доски до доски:
«…жестокость жестокости рознь. Жестокость применена хорошо в тех случаях – если позволительно дурное называть хорошим, – когда её проявляют сразу и по соображениям безопасности, не упорствуют в ней и по возможности обращают на благо подданных; и плохо применена в тех случаях, когда поначалу расправы совершаются редко, но со временем учащаются, а не становятся реже. Действуя первым способом, можно с божьей и людской помощью удержать власть; действуя вторым – невозможно.
Отсюда следует, что тот, кто овладевает государством, должен предусмотреть все обиды, чтобы покончить с ними разом, а не возобновлять изо дня в день; тогда люди понемногу успокоятся, и государь сможет, делая им добро, постепенно завоевать их расположение. Кто поступит иначе, из робости или по дурному умыслу, тот никогда уже не вложит меч в ножны и никогда не сможет опереться на своих подданных, не знающих покоя от новых и непрестанных обид. Так что обиды нужно наносить разом: чем меньше их распробуют, тем меньше от них вреда; благодеяния же полезно оказывать мало-помалу, чтобы их распробовали как можно лучше. Самое же главное для государя – вести себя с подданными так, чтобы никакое событие – ни дурное, ни хорошее – не заставляло его изменить своего обращения с ними, так как, случись тяжёлое время, зло делать поздно, а добро бесполезно, ибо его сочтут вынужденным и не воздадут за него благодарностью».
«…о жестокости и милосердии и о том, что лучше: внушать любовь или страх. Переходя к другим из упомянутых выше свойств, скажу, что каждый государь желал бы прослыть милосердным, а не жестоким, однако следует остерегаться злоупотребить милосердием. Государь, если он желает удержать в повиновении подданных, не должен считаться с обвинениями в жестокости. Учинив несколько расправ, он проявит больше милосердия, чем те, кто по избытку его потворствуют беспорядку. Ибо от беспорядка, который порождает грабежи и убийства, страдает всё население, тогда как от кар, налагаемых государём, страдают лишь отдельные лица. Новый государь, еще меньше, чем всякий другой, может избежать упрёка в жестокости, ибо новой власти угрожает множество опасностей.
Однако новый государь не должен быть легковерен, мнителен и скор на расправу, во всех своих действиях он должен быть сдержан, осмотрителен и милостив, так чтобы излишняя доверчивость не обернулась неосторожностью, а излишняя недоверчивость не озлобила подданных.
По этому поводу может возникнуть спор, что лучше: чтобы государя любили или чтобы его боялись. Говорят, что лучше всего, когда боятся и любят одновременно; однако любовь плохо уживается со страхом, поэтому если уж приходится выбирать, то надежнее выбрать страх. Ибо о людях можно сказать, что они неблагодарны и непостоянны, склонны к лицемерию и обману, что их отпугивает опасность и влечет нажива: пока ты делаешь им добро, они твои всей душой, обещают ничего для тебя не щадить: ни крови, ни жизни, ни детей, ни имущества, но когда у тебя явится в них нужда, они тотчас от тебя отвернутся. И худо придется тому государю, который, доверясь их посулам, не примет никаких мер на случай опасности. Ибо дружбу, которая дается за деньги, а не приобретается величием и благородством души, можно купить, но нельзя удержать, чтобы воспользоваться ею в трудное время. Кроме того, люди меньше остерегаются обидеть того, кто внушает им любовь, нежели того, кто внушает им страх, ибо любовь поддерживается благодарностью, которой люди, будучи дурны, могут пренебречь ради своей выгоды, тогда как страх поддерживается угрозой наказания, которой пренебречь невозможно.
Однако государь должен внушать страх таким образом, чтобы, если не приобрести любви, то хотя бы избежать ненависти, ибо вполне возможно внушать страх без ненависти.
…Итак, возвращаясь к спору о том, что лучше: чтобы государя любили или чтобы его боялись, скажу, что любят государей по собственному усмотрению, а боятся – по усмотрению государей, поэтому мудрому правителю лучше рассчитывать на то, что зависит от него, а не от кого-то другого; важно лишь ни в коем случае не навлекать на себя ненависти подданных, как о том сказано выше».
Ни убавить, ни прибавить – настолько всё взвешенно сказано!»
Эта безделица продаётся на сайте litres.ru, и в какой-то момент мне пришла в голову идея перевести её на английский язык и продавать англоязычным читателям. Я здраво рассудил: таких пользователей гораздо больше, чем русских, к тому же они все платят, в отличие от нас, привыкших скачивать халявный контент. Почему я выбрал «Колёса» – потому что из моих книг она самая небольшая по объёму.
Перевёл я её относительно быстро и выложил на сайте amazon.com, после чего запустил контекстную рекламу в Гугле и разместил анонсы в соответствующих англоязычных ЖЖ-сообществах. То есть, сделал то же самое, что проделывал для продвижения книг на русском языке. Точно так же, как у нас, там у них нашлось много злобных хомячков, раскритиковавших книгу в пух и прах. Я посчитал это хорошим знаком – очень часто эти дрочеры совершенно бесплатно раскручивают ту или другую медийную продукцию. Однако, если в нашем русскоязычном сегменте продажи худо-бедно пошли, то на Амазоне был полнейший голяк. Там продавался «Конвейер», снятый с продаж на Литресе, и роман «Он Украл Мои Сны» (который на Литресе стоит гораздо дешевле), причём безо всякой рекламы, но «Колёса» почему-то не поехали.
Через полгода я обратился к знакомой переводчице, чтобы она проверила мою мазню. Ознакомившись с текстом, она порадовала меня, что перевод в принципе читаемый, но продаваться вряд ли будет по причине неудобоваримости для англоязычного читателя. Это безотносительно грамматических ошибок. Необходимо адаптировать текст.
Я оплатил работу, и месяца через два текст был готов (эта знакомая является директором переводческой фирмы, там в штате много профессиональных переводчиков-преподавателей, они занимаются переводами и обучением). Чтобы всё было совсем тип-топ, она порекомендовала воспользоваться услугами носителя языка – американца, который живёт и работает у нас (преподаёт в означенной фирме).
… и тут начались тормоза. Американец начал знакомиться с текстом и неожиданно уехал к себе на родину почти на три месяца. Вернувшись, он долго раскачивался, потом, после долгих проволочек, когда он всё-таки приступил к работе, выяснилось, что для корректной работы требуется присутствие автора, так как русские переводчики не смогли объяснить ему некоторые тонкости.
Когда мы с ним встретились, оказалось, что по-русски он ни бум-бум, так же, как я в разговорном английском, и для нашего взаимодействия требуется переводчик. Состыковать троих человек оказалось делом сложным – у каждого свои дела и свой рабочий график. Всё же, мы как-то подстроились друг под друга… но работа шла КРАЙНЕ медленно. В среднем мы занимались по 1–1,5 часа за одну встречу, и за это время успевали проработать всего две-три страницы. Сроки меня не волновали, главное – это качество, а в этом я был абсолютно уверен: американец оказался очень добросовестным, дотошным, вникал во все мелочи и подолгу возился с каждым предложением, чтобы продукт оказался удобоваримым для англоязычного читателя.
Наконец, дошла и до меня очередь – «судимые», среди которых не было ни одного судимого, закончились, и судья спросил, есть ли среди собравшихся проходящие по уголовным делам подозреваемые или обвиняемые. Я поднял руку, встал и назвал своё имя. И сообщил, что прохожу по 176-й и 159(4) статьям УК. Пришёл сюда, так как в присланном по почте уведомлении не было ни слова про такой случай, как у меня. В заключение я сказал, что, видимо, моя кандидатура не является идеальной. Судья поблагодарил, типа, спасибо, коротко и ясно, и спросил, в чьём производстве находится моё дело. Я ответил: «ГСУ».
Судья (удивлённо): «ГСУ? МВД РФ по Волгоградской области?»
Я: «Так точно!»
Судья: Избрана мера пресечения?
Я: Нет, иначе меня бы тут не было.
Судья: Ну почему же? Может, следователь специально ради такого случая отпустил вас сюда на суд, а то у нас тут нормальных присяжных не хватает, судить некому…
Я (не выдержав, засмеялся, адвокат покраснел и отвернулся, конвоиры опустили головы и заржали).
Судья: Ну и что с вами делать?
Я: Отдаюсь на милость суда.
Судья (обращаясь к адвокату подсудимого): Ваше мнение насчёт данного кандидата? Прошу учесть, что подозреваемый – это не обвиняемый и не подсудимый, возможно, дело не дойдёт до суда.
Адвокат: Я считаю, такому кандидату надо дать отвод, потому что на него может быть оказано давление и его суждение не будет беспристрастным.
Судья: Какое давление?
Адвокат: Его следователь может потребовать, чтобы он, как присяжный, выступил на нашем суде определённым образом в обмен на какие-то поблажки по своему делу.
Судья: Вы говорите, что следователь может оказать давление на подозреваемого?
Адвокат: Так точно.
Судья: Разве такое возможно?
В зале общий смех.
Судья обратился к прокурору с тем же вопросом – прокурор однозначно высказался, что моя кандидатура не подходит. И судья молча мне кивнул, мол, с вещами на выход.
Я вышел из зала и направился в 203 кабинет, чтобы сдать документы (копия ИНН, страхового свидетельства, паспорта и номер счёта) для того, чтобы мне перевели 560 рублей – суточные для присяжных. Оплачивали всем, кто сюда пришёл, включая отсеянных товарищей вроде меня. Бюджет здорово сэкономил – учитывая то, что вместо 450 рыл пришли всего 60.
Собственно, большинство и не собиралось всерьёз судить, явились просто, чтобы прогулять работу, так как работодатели обязаны по уведомлению дать работнику отгул.
Так закончилась моя эпопея с судом присяжных. Нашему правосудию нанесён непоправимый урон, так как оно лишилось справедливейшего присяжного, не понаслышке знакомого с преступной психологией и способного выносить объективные суждения по любому вопросу.
10.10.2013 «Про девочек»
Сегодня осматривали 18-летнюю девушку, поступившую в неврологическое отделение с жалобами на утомляемость, головную боль, головокружение, нарушение сна, нестабильное настроение, учащённое сердцебиенье. При осмотре обнаруживается выраженная потливость (подмышки, гипергидроз ладоней и стоп). Чисто девчачьи дела, я считаю… недостаток витамина ЕБЦ… – что-то типа «симпатико-адреналовый криз», «вегето-сосудистая дистония» (это любимые диагнозы участковых врачей). У меня сложилось впечатление, что девушке срочно нужен постоянный мужчина. Очаговая неврологическая симптоматика не выявляется (хотя доктор, направивший пациентку на госпитализацию, что-то обнаружил и поставил «Энцефалопатия неясного генеза. Объёмное образование задне-черепной ямки под вопросом», но она сама же и объяснила это: у неё очень мнительные родители, настаивающие на всестороннем обследовании – КТ, МРТ, все дела, и они уговорили доктора, что ей необходимо лечь в больницу, и он был вынужден поставить этот страшный диагноз, ибо по-другому в стационар не попасть).После осмотра, в ординаторской, где было много других докторов, наш куратор спросил нас (троих интернов): «Ну, и какой диагноз у девочки?»
Я возьми и ляпни:
– Диагноз (пауза) – девочка!
В помещении воцарилось неловкое молчание. Наконец, он что-то такое пробормотал, типа, что не всё так просто, так что мой диагноз неправильный. И тут я добил всех:
– Ну конечно, ведь последнюю девочку в 1937-м году трамвай задавил.
Кто-то прыснул, но большинство присутствовавших этот мой юмор не восприняло.
22 октября 2011 года «О жестокости и милосердии»
Моя статья в журнале "Психология для руководителя" под названием: «О жестокости и милосердии и о том, что лучше: внушать любовь или страх»:«Наёмных работников можно разделить на две категории: 1) способные, но недобросовестные; 2) ограниченные добросовестные. При приеме на работу руководителю необходимо понять, кто перед ним: тугодум, которого придется долго учить, прежде чем он выйдет на планируемую производственную мощность, но который оправдает затраченные на него усилия и будет долго плодотворно трудиться; либо хваткий результативный пройдоха, который будет воровать, уведёт бизнес, или уйдёт с клиентской базой к конкурентам.
(между этими крайностями множество переходных групп).
Неусыпный контроль – это не следствие прогрессирующего уменьшения уровня доверия в обществе, а необходимость, потому что власть – это не мудрость, а контроль всеми доступными способами. Руководитель обязан держать в уме все возможные варианты. И использовать вверенный персонал с максимальным КПД.
Многие руководители предпочитают не связываться с кандидатами со слишком высоким IQ. «Нам не нужны звёзды, нам не нужны яркие харизматики, нам нужны посредственности, серые личности, винтики, которые неукоснительно выполняют должностные инструкции – шаг за шагом, строго по расписанию», – говорил один директор торговой компании.
На этапе становления фирмы или разработки нового направления в устойчивой работающей структуре необходимо, наоборот, привлечение способных людей с активностью выше среднего, которые быстро всё схватывают, сразу включаются в работу, выдерживают ненормированный график, частые командировки, выполняют не только то, что прописано в должностной инструкции, но плюс к этому всё, что прикажет шеф. Некоторое время такие сотрудники работают на совесть и не нуждаются в особом патронаже, однако, преодолев аврал, добившись результатов, они начинают люфтить, очень важно подсечь этот момент и перебросить такого сотрудника на другую горячую точку либо поставить над ним ограниченного педанта, который бы контролировал день и ночь и изводил бесконечными проверками и отчетами.
Приведу несколько примеров из личной практики. У меня работал сотрудник с простецкой пролетарской наружностью, очень сообразительный с прекрасными коммуникативными навыками. За короткое время он, не имея специального образования (фирма продавала медицинские расходные материалы и оборудование) добился впечатляющих успехов и по цифрам продаж обошёл многих уже опытных менеджеров. А потом тайно открыл своё ООО и стал скидывать на него заказы, и, пользуясь авторитетом фирмы, умудрялся договариваться с поставщиками насчет скидок для своей конторы. Его быстро вычислили (менеджерам отдела продаж запрещалось контактировоать с поставщиками) и он был уволен. Причина, по которой дело зашло настолько, что он всё же провернул несколько сделок со своим ООО – дружеское расположение к данному сотруднику и чрезмерный кредит доверия.
Другой сотрудник (назовём Сергей) был универсальным помощником – работал с таможней, оформлял лицензии, вёл клиентов и так далее. Не предназначенный для офисной (и любой другой) рутины, он добивался успеха в нестандартном проекте, например взаимозачётная схема. Однажды, при растаможке импортного оборудования у меня закралось подозрение, что он присваивает часть комиссионных для таможенников, а проверить было невозможно, так как это были его личные знакомые. Также возникло подозрение о махинациях с финансовыми отчетами (командировочные, бензин и так далее). Я решил его проверить и поручил выполнить заказ на партию хирургических костюмов. Мы сотрудничали с ателье, изготавливавшем эту продукцию на высоком уровне, к тому же хозяйка иной раз, когда с ней расплачивались наличными без оформления документов, возвращала некоторую сумму, процентов десять. Сергей не знал об этом, и я попросил хозяйку, чтобы она отдала ему побольше, состроила глазки и намекнула, что это откат за лоббирование её ателье (мы работали еще и с другими производителями аналогичной продукции). И он попался! Взял деньги и не сдал в кассу фирмы. Разоблачение на мелком воровстве дало повод заподозрить в системных хищениях. Сергей был оштрафован и после этого случая я не стеснялся буквально заставлять вытряхивать содержимое его портфеля, бесцеремонно приговаривая: «Ну что, воришка, много деньжат наворовал?»
В арсенале каждого руководителя имеются способы поощрения и наказания, вопрос лишь в умении правильно сбалансировать количество того и другого. На мой взгляд, сколько чего в какой пропорции применить, зависит прежде всего от того, кто перед вами: «тугодум» или «звезда». Первых тоже нельзя идеализировать, при отсутствии контроля они также воруют, правда в меньших масштабах и менее изобретательно. Их преимущество в том, что они более предсказуемы, чем их чересчур способные коллеги. Необходимо также учитывать разный порог чувствительности – в качестве внушения для одних достаточно поднятия бровей, а другим мало и публичной порки.
У себя на фирме я держался одинаково приветливо со всеми, будучи при этом одинаково недоступен для всех. Каждому старался проникнуть в душу, покорить (имеются в виду те, кто входили в ближний круг общения; на кладовщиков, фармацевтов и уборщиц меня уже не хватало). Поэтому моё суровое лицо уже воспринималось как выволочка и возможный предвестник санкций, народ начинал задумываться, к чему бы это, подчищать хвосты и исправлять ошибки до того, как на них укажут.
Я действовал спонтанно, интуитивно, и задумался об этом как о сознательной тактике, когда увидел такую же линию поведения на фирме у своего друга, директора солидного предприятия. Это харизматичный остроумный парень, который с первых минут знакомства быстро сокращает дистанцию общения. Он словно излучает энергию и даёт хороший заряд бодрости. (но при случае может устроить суровую взбучку). И ему, чтобы сделать строгое внушение, достаточно просто нахмуриться и не пошутить, отдать приказ бесцветным тоном без какой-нибудь присказки. Такой метод управления гораздо эффективнее, чем монотонный бубнёж: «Вы должны делать то-то и то-то, выполняя великую Миссию нашей компании, а за невыполнение обязанностей предусмотрены санкции, прописанные в вашем трудовом договоре». Сотрудники, «очарованные» своим руководителем, будут работать с большей отдачей, чем те, кого он оставил равнодушными к своей персоне. Важно только, чтобы сам руководитель никем не очаровывался.
На заре моей предпринимательской деятельности я трудился на инофирме (параллельно создавая свою компанию, на которую скидывал заказы и для которой выбивал лучшие условия и максимальные скидки). Главой представительства назначили американца – вчерашнего выпускника некоего престижного вуза. Это был преувеличенно корректный бесцветный безэмоциональный тип, хрестоматийный бюрократ, зарывшийся в циркулярах и боявшийся как огня деловых встреч с русскоговорящими клиентами. Так и не уразумев, где находится, он всем сотрудникам давал непомерный кредит доверия, а потом, когда предсказуемо обманывался, то, разводя руками, говорил примерно как Горбачев по поводу коварных американцев: «Я думал, им можно доверять. Оказалось, что нет» (по поводу экспансии НАТО на Восток, цитата Горбачева: «Американцы обещали, что НАТО не выйдет за границы Германии после «холодной войны», а теперь половина Центральной и Восточной Европы являются членами альянса [НАТО], так что же случилось с их обещаниями? Это показывает, что им нельзя доверять»).
Неудивительно, что при упомянутом американце, кроме меня, еще трое сотрудников создали свои карманные дистрибьюторские фирмы и возросло количество отгрузок без предоплаты на подставные конторы, которые потом бесследно исчезали.
В противоположность американцу, его непосредственный шеф, area-manager (отвечавший за страны Восточной Европы), итальянец, был чрезвычайно импульсивен, создавал вокруг себя настоящий французский двор, состоявший из фаворитов и тех, кто в опале, причем ротация означенных шла в режиме нон-стоп и никто не мог быть на 100 % уверен в своих позициях. Он мог позвонить любому сотруднику низового звена, минуя нескольких непосредственных руководителей, допросить по полной программе – где человек есть физически, что делает, мог тут же с целью проверки позвонить клиенту, у которого находится данный сотрудник. Надо отдать должное – итальянец был чрезвычайно компетентен и держал в уме поразительное количество информации о дилерах, клиентах, опинион-лидерах и так далее вплоть до региональных розничных сетей. Бывая в командировках, он не менее половины рабочего дня проводил на деловых встречах (а его рабочий день был с раннего утра до позднего вечера и он зачастую задерживал народ на деловых совещаниях часов до 10–11 вечера). Это был непредсказуемый человек, всегда державший наготове кнут с пряником и миксовавший их совершенно непостижимым образом. Отличительной чертой его руководства было деление коллектива на любимчиков и парий (чрезмерное внимание одним и незаслуженные придирки к другим) с периодической заменой одних другими.
Успешные руководители поступают с сотрудниками как цыгане со своими детьми: наказывают заранее для профилактики, а не за уже совершенный проступок. Приведу один из многочисленных примеров. Это произошло в одном из филиалов МНТК «Микрохирургия глаза», директора которого на 10-летие филиала в 1998 году приезжал поздравлять сам С. Фёдоров. Более 90 % принятых 10 лет назад сотрудников работали до сих пор. Это действительно крепкий дружный коллектив. Хорошие финансовые показатели и здоровая обстановка в коллективе стали результатом грамотной кадровой политики. Каждый сотрудник при трудоустройстве писал два заявления: на прием на работу и на увольнение по собственному желанию с открытой датой, которым директор, насколько мне известно, воспользовался всего дважды при увольнении особо склочных работников. И многие другие моменты. Мне запомнился один интересный случай.
Я вместе со своим сотрудником прибыл к директору МНТК на переговоры. Он беседовал с нами и одновременно с этим подписывал платежные поручения и другие документы, которые ему принес заместитель по экономике (работоголик и добросовестнейщий человек – а других в МНТК просто не держат). Время от времени директор отвлекался от переговоров, чтобы кое-что уточнить у заместителя насчет подписываемых документов. Подписав большую часть бумаг, директор, увлеченный обсуждением нового оборудования, поднялся и стал прохаживаться по кабинету. Улучив момент, заместитель напомнил про оставшиеся неподписанными документы.
– Шлёпни факсимиле, или сам подмахни, знаешь ведь мою подпись, – небрежно бросил директор и продолжил разговор с нами.
Собрав документы, заместитель по экономике направился к двери. Продолжая слушать, что мы говорим, директор осторожно отвёл взгляд, чтобы понаблюдать за заместителем. Тот, взявшись за ручку двери, секунду помедлил, затем обернулся. В этот момент директор перевёл взгляд на меня, со стороны казалось, будто он всецело поглощён нашей беседой.
– Нет, я так не могу, – сказал заместитель.
– Что такое, ты не ушёл? – встрепенулся директор.
Заместитель нервно переминался с ноги на ногу:
– Документы…
– А… так подпиши их сам, ты же знаешь мою подпись.
– Нет, ну что вы, так нельзя, как же я за вас буду расписываться? – уже увереннее произнёс зам. по экономике.
Директор, направляясь к своему столу:
– А то ни разу за меня не расписывался?!
– Что вы, боже упаси!
Усевшись в кресло, директор принялся подписывать бумаги. На секунду оторвавшись, лукаво бросил заместителю:
– А ведь собирался подписать, шельмец!
Вытирая платком вспотевший лоб, заместитель заявил, что не занимается подлогами, и директор, передавая подписанные документы, сказал шутливо: «А осадок всё-таки остался». Забрав бумаги, заместитель по экономике хмуро вышел.
Вот такой эпизод, а подобных провокаций я видел множество.
Принципы управления не изменились за несколько тысячелетий существования человеческих коллективов, меняются лишь конкретные приемы. Вот что писал Никколо Макиавелли по поводу кнута и пряника в своей бессмертной книге «Государь», которую каждый руководитель должен проштудировать от доски до доски:
«…жестокость жестокости рознь. Жестокость применена хорошо в тех случаях – если позволительно дурное называть хорошим, – когда её проявляют сразу и по соображениям безопасности, не упорствуют в ней и по возможности обращают на благо подданных; и плохо применена в тех случаях, когда поначалу расправы совершаются редко, но со временем учащаются, а не становятся реже. Действуя первым способом, можно с божьей и людской помощью удержать власть; действуя вторым – невозможно.
Отсюда следует, что тот, кто овладевает государством, должен предусмотреть все обиды, чтобы покончить с ними разом, а не возобновлять изо дня в день; тогда люди понемногу успокоятся, и государь сможет, делая им добро, постепенно завоевать их расположение. Кто поступит иначе, из робости или по дурному умыслу, тот никогда уже не вложит меч в ножны и никогда не сможет опереться на своих подданных, не знающих покоя от новых и непрестанных обид. Так что обиды нужно наносить разом: чем меньше их распробуют, тем меньше от них вреда; благодеяния же полезно оказывать мало-помалу, чтобы их распробовали как можно лучше. Самое же главное для государя – вести себя с подданными так, чтобы никакое событие – ни дурное, ни хорошее – не заставляло его изменить своего обращения с ними, так как, случись тяжёлое время, зло делать поздно, а добро бесполезно, ибо его сочтут вынужденным и не воздадут за него благодарностью».
«…о жестокости и милосердии и о том, что лучше: внушать любовь или страх. Переходя к другим из упомянутых выше свойств, скажу, что каждый государь желал бы прослыть милосердным, а не жестоким, однако следует остерегаться злоупотребить милосердием. Государь, если он желает удержать в повиновении подданных, не должен считаться с обвинениями в жестокости. Учинив несколько расправ, он проявит больше милосердия, чем те, кто по избытку его потворствуют беспорядку. Ибо от беспорядка, который порождает грабежи и убийства, страдает всё население, тогда как от кар, налагаемых государём, страдают лишь отдельные лица. Новый государь, еще меньше, чем всякий другой, может избежать упрёка в жестокости, ибо новой власти угрожает множество опасностей.
Однако новый государь не должен быть легковерен, мнителен и скор на расправу, во всех своих действиях он должен быть сдержан, осмотрителен и милостив, так чтобы излишняя доверчивость не обернулась неосторожностью, а излишняя недоверчивость не озлобила подданных.
По этому поводу может возникнуть спор, что лучше: чтобы государя любили или чтобы его боялись. Говорят, что лучше всего, когда боятся и любят одновременно; однако любовь плохо уживается со страхом, поэтому если уж приходится выбирать, то надежнее выбрать страх. Ибо о людях можно сказать, что они неблагодарны и непостоянны, склонны к лицемерию и обману, что их отпугивает опасность и влечет нажива: пока ты делаешь им добро, они твои всей душой, обещают ничего для тебя не щадить: ни крови, ни жизни, ни детей, ни имущества, но когда у тебя явится в них нужда, они тотчас от тебя отвернутся. И худо придется тому государю, который, доверясь их посулам, не примет никаких мер на случай опасности. Ибо дружбу, которая дается за деньги, а не приобретается величием и благородством души, можно купить, но нельзя удержать, чтобы воспользоваться ею в трудное время. Кроме того, люди меньше остерегаются обидеть того, кто внушает им любовь, нежели того, кто внушает им страх, ибо любовь поддерживается благодарностью, которой люди, будучи дурны, могут пренебречь ради своей выгоды, тогда как страх поддерживается угрозой наказания, которой пренебречь невозможно.
Однако государь должен внушать страх таким образом, чтобы, если не приобрести любви, то хотя бы избежать ненависти, ибо вполне возможно внушать страх без ненависти.
…Итак, возвращаясь к спору о том, что лучше: чтобы государя любили или чтобы его боялись, скажу, что любят государей по собственному усмотрению, а боятся – по усмотрению государей, поэтому мудрому правителю лучше рассчитывать на то, что зависит от него, а не от кого-то другого; важно лишь ни в коем случае не навлекать на себя ненависти подданных, как о том сказано выше».
Ни убавить, ни прибавить – настолько всё взвешенно сказано!»
14.07.2013 «Про Колёса»
Такая хрень могла только со мной приключиться. Пару-тройку лет назад я написал книжицу под названием «Колёса» (трагикомическая история на основе реальных событий, в духе фильмов Гая Ричи, о том, как трое гопников свинтили колёса с машины одного баклана, а когда покупатель продинамил их с оплатой, не смогли ничего лучше придумать, кроме как вернуть похищенное хозяину за вознаграждение; с этой целью они вернулись на место преступления, постучали по машине, чтобы сработала сигнализация, а когда хозяин вышел на балкон, крикнули ему, чтобы спускался вниз с деньгами… тот вышел, но не с деньгами, а с дорогим охотничьим ружьём… дальнейшие события развивались самым невероятным образом)…Эта безделица продаётся на сайте litres.ru, и в какой-то момент мне пришла в голову идея перевести её на английский язык и продавать англоязычным читателям. Я здраво рассудил: таких пользователей гораздо больше, чем русских, к тому же они все платят, в отличие от нас, привыкших скачивать халявный контент. Почему я выбрал «Колёса» – потому что из моих книг она самая небольшая по объёму.
Перевёл я её относительно быстро и выложил на сайте amazon.com, после чего запустил контекстную рекламу в Гугле и разместил анонсы в соответствующих англоязычных ЖЖ-сообществах. То есть, сделал то же самое, что проделывал для продвижения книг на русском языке. Точно так же, как у нас, там у них нашлось много злобных хомячков, раскритиковавших книгу в пух и прах. Я посчитал это хорошим знаком – очень часто эти дрочеры совершенно бесплатно раскручивают ту или другую медийную продукцию. Однако, если в нашем русскоязычном сегменте продажи худо-бедно пошли, то на Амазоне был полнейший голяк. Там продавался «Конвейер», снятый с продаж на Литресе, и роман «Он Украл Мои Сны» (который на Литресе стоит гораздо дешевле), причём безо всякой рекламы, но «Колёса» почему-то не поехали.
Через полгода я обратился к знакомой переводчице, чтобы она проверила мою мазню. Ознакомившись с текстом, она порадовала меня, что перевод в принципе читаемый, но продаваться вряд ли будет по причине неудобоваримости для англоязычного читателя. Это безотносительно грамматических ошибок. Необходимо адаптировать текст.
Я оплатил работу, и месяца через два текст был готов (эта знакомая является директором переводческой фирмы, там в штате много профессиональных переводчиков-преподавателей, они занимаются переводами и обучением). Чтобы всё было совсем тип-топ, она порекомендовала воспользоваться услугами носителя языка – американца, который живёт и работает у нас (преподаёт в означенной фирме).
… и тут начались тормоза. Американец начал знакомиться с текстом и неожиданно уехал к себе на родину почти на три месяца. Вернувшись, он долго раскачивался, потом, после долгих проволочек, когда он всё-таки приступил к работе, выяснилось, что для корректной работы требуется присутствие автора, так как русские переводчики не смогли объяснить ему некоторые тонкости.
Когда мы с ним встретились, оказалось, что по-русски он ни бум-бум, так же, как я в разговорном английском, и для нашего взаимодействия требуется переводчик. Состыковать троих человек оказалось делом сложным – у каждого свои дела и свой рабочий график. Всё же, мы как-то подстроились друг под друга… но работа шла КРАЙНЕ медленно. В среднем мы занимались по 1–1,5 часа за одну встречу, и за это время успевали проработать всего две-три страницы. Сроки меня не волновали, главное – это качество, а в этом я был абсолютно уверен: американец оказался очень добросовестным, дотошным, вникал во все мелочи и подолгу возился с каждым предложением, чтобы продукт оказался удобоваримым для англоязычного читателя.