Страница:
Сталин запрашивал, в какую сумму мы оцениваем собранный материал. Ни Гитлер, ни Гейдрих и не помышляли о том, что будет затронута финансовая сторона дела. Однако, не подав и виду, Гейдрих запросил три миллиона рублей золотом, которые эмиссар Сталина выплатил сразу после самого беглого просмотра документов.
Материал против Тухачевского был передан русским в середине мая 1937 года. Как известно, суд над Тухачевским проходил в тайне. В состав трибунала входили, главным образом, советские маршалы и руководители Красной Армии. Обвинительный акт был подготовлен Военным советом, обвинителем выступал Андрей Вышинский.
Тухачевский вместе с другими участниками заговора был арестован вечером 4 июня 1937 года. После безуспешной попытки покончить жизнь самоубийством, он предстал перед судом в 10 часов утра 11 июня; суд закончился в десять часов вечера того же дня. Согласно сообщению ТАСС от 11 июня, все обвиняемые признали свою вину. Никаких других подробностей дела фактически не было опубликовано. Вышинскому на чтение обвинительного заключения потребовалось едва ли двадцать минут. Он требовал изгнать обвиняемых из Красной Армии и приговорить их к смертной казни через расстрел. По приказанию Сталина командой, наряженной для расстрела, командовал маршал Блюхер (который сам пал жертвой одной из более поздних чисток). Из состава трибунала ныне живы только Ворошилов и Буденный.
Большую часть суммы в три миллиона рублей, выплаченных нам русскими, пришлось уничтожить лично мне самому, так как вся эта сумма состояла из купюр высокого достоинства, номера которых, очевидно, были переписаны ГПУ. Всякий раз, когда какой-либо из наших агентов пытался использовать их на территории Советского Союза, его арестовывали в удивительно короткое время».
Заговор был!
Еще немного о Резуне
Оболганный верховный
Г. К. Жуков о главной причине
«Они накрыли „Оклахому!“»
Материал против Тухачевского был передан русским в середине мая 1937 года. Как известно, суд над Тухачевским проходил в тайне. В состав трибунала входили, главным образом, советские маршалы и руководители Красной Армии. Обвинительный акт был подготовлен Военным советом, обвинителем выступал Андрей Вышинский.
Тухачевский вместе с другими участниками заговора был арестован вечером 4 июня 1937 года. После безуспешной попытки покончить жизнь самоубийством, он предстал перед судом в 10 часов утра 11 июня; суд закончился в десять часов вечера того же дня. Согласно сообщению ТАСС от 11 июня, все обвиняемые признали свою вину. Никаких других подробностей дела фактически не было опубликовано. Вышинскому на чтение обвинительного заключения потребовалось едва ли двадцать минут. Он требовал изгнать обвиняемых из Красной Армии и приговорить их к смертной казни через расстрел. По приказанию Сталина командой, наряженной для расстрела, командовал маршал Блюхер (который сам пал жертвой одной из более поздних чисток). Из состава трибунала ныне живы только Ворошилов и Буденный.
Большую часть суммы в три миллиона рублей, выплаченных нам русскими, пришлось уничтожить лично мне самому, так как вся эта сумма состояла из купюр высокого достоинства, номера которых, очевидно, были переписаны ГПУ. Всякий раз, когда какой-либо из наших агентов пытался использовать их на территории Советского Союза, его арестовывали в удивительно короткое время».
Заговор был!
Прежде всего нужно задать себе вопрос – а не врет ли Шелленберг? Врет, конечно, но важно определить – в чем он врет? Он фат, из его мемуаров это просто выпирает, он не пропускает случая показать себя этаким интеллектуалом. Поэтому на все его «анализы» и описания своей роли можно не обращать внимания.
Нам ведь важен главный вопрос – документы о заговоре Тухачевского были подлинными или их подготовил сам Гейдрих?
Вот здесь Шелленберг соврать не мог. Он был осужден на 6 лет, но по болезни вышел из тюрьмы даже раньше срока – в начале 1951 г. Написал мемуары и умер в 1952 г. Когда он их писал, то знал, что любой их издатель рискует, если он, автор, извратит факты так, что будет уличен в клевете на кого-либо, ведь издатель издавал мемуары заправилы Рейха, а ненависть к фашистской Германии была еще очень высока.
Напиши он, что, дескать, мы с Гейдрихом изучили список советских генералов, отобрали самых талантливых, составили схему заговора, придумали темы бесед Тухачевского с Бломбергом, да еще и восстановили по датам, когда они могли встречаться, и т. д. – то есть, соври об этих документах и событиях, – а в Советском Союзе опубликовали бы подлинные документы, полученные СССР, и издатель оказался бы фашистским прихвостнем, распространяющим фашистскую клевету.
Поэтому заметьте, Шелленберг в своих мемуарах о фальсификации упоминает, но при этом дважды подчеркивает, что в основе досье лежали подлинные документы о заговоре военных в СССР.
Посмотрите с какой тайной они извлекали эти документы из архивов генштаба – если документы сфальсифицированы, то зачем это описывать? Но вспомним, что первоначально-то с помощью этих документов Гитлер собирался убрать своих генералов и извлекал он их тайно, чтобы не дать им подготовиться. Ведь если заговора не было, то что тогда Гейдрих изъял в генштабе? О чем немецкие генералы могли «предупредить» Тухачевского?
Сыграли свою роль эти документы в раскрытии заговора? Вероятнее всего. Ведь арестованные еще в 1936 г. Путна и Примаков ни в чем не признавались именно до поступления этих документов в Союз. А потом выдали всех остальных подсудимых процесса, которые признавались чуть ли не в день ареста.
Как доказательства на суде эти документы не использовались, так как получены были от врага, т. е. для суда они не могли быть достоверным доказательством, но они использовались для получения признания от подозреваемых.
И не было никаких пыток, все уличенные признавались быстро потому, что 58-я статья за одно и то же преступление предусматривала три разных наказания, вынесение которых судом, зависело от оценки политической ситуации руководством страны. По ст. 58 УК РСФСР за контрреволюционное преступление можно было получить расстрел, но если Политбюро политическую обстановку считает не страшной, а подсудимого способным исправиться, то можно было получить срок не ниже трех лет, а если Политбюро оценивало обстановку, как вообще спокойную, то осужденного могли просто лишить гражданства и выслать за границу, как Троцкого. Даже за участие в вооруженном восстании.
Поэтому чистосердечное признание давало подсудимым надежды на сравнительно мягкий приговор, и Тухачевский с подельщиками спешили признаться один впереди другого.
Так что и эта концепция В. Резуна не верна – заговор был и уничтожены были не просто тупые генералы, а предатели.
Следует также оговорить, почему Шелленберг считал выдачу Тухачевского и заговорщиков Сталину «самым роковым решением». Дело в том, что в 1937 г. немцы вероятнее всего считали, что военные во главе страны более опасны с точки зрения будущей войны, чем штатский Сталин. И только с началом войны и, особенно, к ее концу поняли, как просчитались. Шелленберг описывает сколько усилий они предпринимали, чтобы убить Сталина. Министр иностранных дел Германии Риббентроп решил даже стать камикадзе и, напросившись на переговоры к Сталину, ценой своей жизни лишить СССР такого руководителя. Шелленберг одно время даже оружие ему для этого готовил (пистолет, замаскированный под авторучку).
Нам ведь важен главный вопрос – документы о заговоре Тухачевского были подлинными или их подготовил сам Гейдрих?
Вот здесь Шелленберг соврать не мог. Он был осужден на 6 лет, но по болезни вышел из тюрьмы даже раньше срока – в начале 1951 г. Написал мемуары и умер в 1952 г. Когда он их писал, то знал, что любой их издатель рискует, если он, автор, извратит факты так, что будет уличен в клевете на кого-либо, ведь издатель издавал мемуары заправилы Рейха, а ненависть к фашистской Германии была еще очень высока.
Напиши он, что, дескать, мы с Гейдрихом изучили список советских генералов, отобрали самых талантливых, составили схему заговора, придумали темы бесед Тухачевского с Бломбергом, да еще и восстановили по датам, когда они могли встречаться, и т. д. – то есть, соври об этих документах и событиях, – а в Советском Союзе опубликовали бы подлинные документы, полученные СССР, и издатель оказался бы фашистским прихвостнем, распространяющим фашистскую клевету.
Поэтому заметьте, Шелленберг в своих мемуарах о фальсификации упоминает, но при этом дважды подчеркивает, что в основе досье лежали подлинные документы о заговоре военных в СССР.
Посмотрите с какой тайной они извлекали эти документы из архивов генштаба – если документы сфальсифицированы, то зачем это описывать? Но вспомним, что первоначально-то с помощью этих документов Гитлер собирался убрать своих генералов и извлекал он их тайно, чтобы не дать им подготовиться. Ведь если заговора не было, то что тогда Гейдрих изъял в генштабе? О чем немецкие генералы могли «предупредить» Тухачевского?
Сыграли свою роль эти документы в раскрытии заговора? Вероятнее всего. Ведь арестованные еще в 1936 г. Путна и Примаков ни в чем не признавались именно до поступления этих документов в Союз. А потом выдали всех остальных подсудимых процесса, которые признавались чуть ли не в день ареста.
Как доказательства на суде эти документы не использовались, так как получены были от врага, т. е. для суда они не могли быть достоверным доказательством, но они использовались для получения признания от подозреваемых.
И не было никаких пыток, все уличенные признавались быстро потому, что 58-я статья за одно и то же преступление предусматривала три разных наказания, вынесение которых судом, зависело от оценки политической ситуации руководством страны. По ст. 58 УК РСФСР за контрреволюционное преступление можно было получить расстрел, но если Политбюро политическую обстановку считает не страшной, а подсудимого способным исправиться, то можно было получить срок не ниже трех лет, а если Политбюро оценивало обстановку, как вообще спокойную, то осужденного могли просто лишить гражданства и выслать за границу, как Троцкого. Даже за участие в вооруженном восстании.
Поэтому чистосердечное признание давало подсудимым надежды на сравнительно мягкий приговор, и Тухачевский с подельщиками спешили признаться один впереди другого.
Так что и эта концепция В. Резуна не верна – заговор был и уничтожены были не просто тупые генералы, а предатели.
Следует также оговорить, почему Шелленберг считал выдачу Тухачевского и заговорщиков Сталину «самым роковым решением». Дело в том, что в 1937 г. немцы вероятнее всего считали, что военные во главе страны более опасны с точки зрения будущей войны, чем штатский Сталин. И только с началом войны и, особенно, к ее концу поняли, как просчитались. Шелленберг описывает сколько усилий они предпринимали, чтобы убить Сталина. Министр иностранных дел Германии Риббентроп решил даже стать камикадзе и, напросившись на переговоры к Сталину, ценой своей жизни лишить СССР такого руководителя. Шелленберг одно время даже оружие ему для этого готовил (пистолет, замаскированный под авторучку).
Еще немного о Резуне
Поклонники творчества Резуна часто выдвигают такой довод: он де цитаты дает правильно, а то, как он их трактует, это его дело.
Поймите, Резун шизик, он берет только те цитаты, которые укладываются в его схему, остального он просто не замечает. А когда выхода нет, то ему ничего не стоит, «для пользы дела», начисто извратить весь смысл того, что он представляет читателю фактом. Вот, к примеру, как он пересказывает в своей книге «Очищение» ту часть мемуаров Шелленберга, которую я выше привел полностью:
А вот как он, «разведчик-профессионал», издевается над Шелленбергом:
Так и в этом тексте: червонец – это в 1922—1947 гг. банковский билет номиналом в 10 рублей, который выпускался Госбанком СССР как эквивалент золота и заменял собой 7,74234 г этого металла. Червонец выпускался купюрами в 1, 3, 5, 10 и 25 червонцев. В общем, Резун с Шелленбергом друг друга стоят, как сказал Витек Суворов – кретины.
Но это не значит, что книгу В. Суворова «Очищение» не стоит читать. Стоит и очень стоит. Надо лишь пропускать все резуновские глупости, а в остальном он, пытаясь отстоять свою идею о необходимости расстреливать генералов перед началом войны, привел уйму фактов о той генеральской мрази, которая была расстреляна в СССР в 1937—1941 гг. Причем так ее припечатал, что, как сам же и жалуется, эту его книгу категорически отказываются печатать на Западе. И уже поэтому резуновское «Очищение» стоит почитать.
Червонцы с номерами
Поймите, Резун шизик, он берет только те цитаты, которые укладываются в его схему, остального он просто не замечает. А когда выхода нет, то ему ничего не стоит, «для пользы дела», начисто извратить весь смысл того, что он представляет читателю фактом. Вот, к примеру, как он пересказывает в своей книге «Очищение» ту часть мемуаров Шелленберга, которую я выше привел полностью:
«Немецкая версия звучит так: в декабре 1936 года Гитлер устроил своим разведчикам нагоняй и потребовал результатов. В январе 1937 года возникла идея подбросить Сталину фальшивку. Потом фальшивку долго готовили, искали гравера, искали пишущую машинку, „такую, как в Кремле“, писали ложные документы, распускали слухи. Эти слухи дошли до президента Чехословакии, потом до Сталина, потом были переговоры между ведомством Ежова и гитлеровцами, и в начале мая 1937 года документ попал на сталинский стол. Это версия, которую рассказал В. Шелленберг».И что, вот это, описанное Резуном, сильно похоже на то, что действительно писал Шелленберг?
А вот как он, «разведчик-профессионал», издевается над Шелленбергом:
«И что это за золотые рубли в крупных купюрах и с номерами? В. Шелленберг рублей явно никогда не видел, но, товарищи из «Новостей разведки и контрразведки», вы-то представляете себе наш червонец? Вы-то знаете, что это монета, а не купюра? И никаких номеров на монетах нет. И в те времена червонец из обращения был уже изъят. Неужто, товарищи разведывательные и контрразведывательные редакторы, эти, казалось бы, мелочи, не раскрыли вам глаза? Уж если врать, то хоть весело и складно. Неужто вы, товарищи редакторы, не понимаете, что Шелленберг врет бездарно и бестолково?Надо помнить, что сам Резун перебежал к противнику, когда его, посланного за границу, пытались вернуть в СССР из-за полной неспособности к практической разведывательной работе. Только болтать «вообще» и умел.
А вот еще анекдот. Операция задумана в декабре 1936 года. Проведена в 1937 году. Хитрые немцы обманули Сталина и получили деньги от представителя ГПУ… которое существовало до 15 ноября 1923 года. После того дня не было никакого ГПУ, а было ОГПУ, а с 10 июля 1934 года не было уже и ОГПУ. Доблестная германская разведка обманывала организацию, которая на момент обмана уже 13 лет не существовала.
Так может быть, В. Шелленберг просто оговорился? Вовсе нет. Через всю его книгу проходит именно этот термин – ГПУ. Великий немецкий разведчик не знал названия той организации, против которой боролся, не знал главного врага даже по имени. И этот кретин, который о России вообще ничего не знал, рассказывает нам, что он написал такую фальшивку, которой поверил сам Сталин».
Так и в этом тексте: червонец – это в 1922—1947 гг. банковский билет номиналом в 10 рублей, который выпускался Госбанком СССР как эквивалент золота и заменял собой 7,74234 г этого металла. Червонец выпускался купюрами в 1, 3, 5, 10 и 25 червонцев. В общем, Резун с Шелленбергом друг друга стоят, как сказал Витек Суворов – кретины.
Но это не значит, что книгу В. Суворова «Очищение» не стоит читать. Стоит и очень стоит. Надо лишь пропускать все резуновские глупости, а в остальном он, пытаясь отстоять свою идею о необходимости расстреливать генералов перед началом войны, привел уйму фактов о той генеральской мрази, которая была расстреляна в СССР в 1937—1941 гг. Причем так ее припечатал, что, как сам же и жалуется, эту его книгу категорически отказываются печатать на Западе. И уже поэтому резуновское «Очищение» стоит почитать.
Оболганный верховный
Тема, затронутая в предыдущих статьях раззадорила читателей, но они повернули дискуссию в другую сторону.
Вы считаете, что главная причина – запоздалое приведение наших войск в боевую готовность. Что скрывается за магическими словами «боевая готовность» Вы не поясняете, поэтому дадим слово автору самой этой версии – заместителю Верховного Главнокомандующего маршалу Г. К. Жукову. Именно он с Хрущевым ввели в обращение эту версию в умы историков и обывателей. Перед таким авторитетом меркнут попытки других исследователей обратить внимание на очевидные вещи.
Уважаемый т. Подосинников! Напоминаю, что изучать историю имеет смысл только ради того, чтобы в настоящем не повторить ошибки прошлого. Чтобы в будущей войне наши армии не были разгромлены, нам надо точно знать причину их разгрома в 1941 г. Нам, чтобы спокойнее жить, надо устранить эту причину.Мы были не готовы!
«Проблемой начального периода ВОВ я начал заниматься с 1972 г., когда мой отец вышел на пенсию и увлекся исторической литературой о войне. Увлекся и я и сразу же обратил внимание на нелогичность в описании начального периода. Исследовательский дух заставил перечитать сотни книг на эту тему. И я пришел к выводу, что главной причиной поражения наших войск в 1941 г. и огромной цены, которую заплатил наш народ за победу, явилось запоздалое приведение войск в боевую готовность. Этот фактор намного превосходит все другие факторы вместе взятые. Невысокая боевая подготовка, солдат и офицеров, недостаток средств радиосвязи и моторизации блекнут перед проблемами немецкой армии, которой в нормальных условиях предстояло штурмовать мощнейшие укрепрайоны без достаточного количества тяжелой артиллерии (ее даже для штурма Брестской крепости едва наскребли) и требуемого запаса боеприпасов. Но в условиях неразберихи, а часто и паники первых дней войны, значение наших недостатков возросло многократно, а немецких сведено на нет – им не пришлось штурмовать УРы, и господство в воздухе они захватили не в упорной борьбе с нашими истребителями, а уничтожив их на земле.
Ссылки на низкое качество «устаревшей» техники очень часто не соответствуют действительности. Пушки «устаревших» БТ и Т-26 пробивали броню немецких средних танков. А истребители И-16 последних серий вполне могли потягаться с любым истребителем 1941 г. Так И-16, тип 24, имел скорость 525 км/ч, две пушки, мощность двигателя 1000 л. с. при массе 1912 кг («Развитие авиационной науки и техники в СССР», М., 1980).[1] То есть И-16, тип 24 превосходил Мессершмитт, и наш лучший истребитель Як-1 в маневренности, в вооружении (наши пушки в 1,8 раза скорострельнее немецких), при несколько меньшей мощности, был намного легче и лишь в горизонтальной скорости и аэродинамике уступал им. Недаром почти все первые Герои ВОВ сражались на И-16.
Так что дело не в устаревшей технике, хотя и ее было много, тех же И-16 первых серий, которые наряду с еще более слабыми И-15 составляли основу прибывших из внутренних округов в первые недели войны полков. Дело в том, что 70 % истребительных полков были расположены вблизи границы и понесли огромные потери. Было уничтожено на земле в первый день от 800 до 1800 боевых машин, в основном истребителей. И повреждено, как это обычно бывает в 2—3 раза больше. Вот почему немцам удалось захватить господство в воздухе!
А без господства в воздухе никому не удавалась ни одна наступательная операция. Наступление Красной Армии под Москвой было осуществлено при очень низкой активности немецкой авиации, неприспособленной к суровым зимним условиям. Наступление немцев в Арденнах проходило при нелетной погоде.
Поэтому наступление против мощнейших УРов, с дотами, выдерживающими попадание 210 мм снарядов, да еще с форсированием водных преград без господства в воздухе и большого количества тяжелой артиллерии – это самоубийство.
Теперь об укрепрайонах. Линия Маннергейма имела в среднем около 2-х, в основном пулеметных дотов на 1 км фронта (К. А. Мерецков, «На службе народу», М., 1968), в Гродненском УРе, на правом фланге Западного ВО протяженностью 80 км 165 дотов, вооруженных в основном пушками. (В. А. Анфилов, «Крах блицкрига», М., 1977). Значительно более слабые укрепления на греческой границе немцы не могли прорвать в течение нескольких дней, несмотря на абсолютное превосходство в артиллерии, танках и авиации.
Весьма уязвимы и рассуждения о том, что если бы СССР привел свои войска в боевую готовность, то Гитлер объявил бы его агрессором, и на нас напала бы Япония.
Во-первых, если бы Германия получила жесткий отпор уже в первые дни, то весьма мало вероятно, что Япония, уже битая Красной Армией, вступила в войну. Более того, скорее всего нарушили бы свои обязательства европейские союзники Германии, как это они сделали в 1944 г. А Финляндии и нарушать ничего не надо было, так как она должна была вступить в войну после форсирования немцами Западной Двины.
Во-вторых, Япония все равно отвлекала огромные силы Красной Армии – свыше 1 млн. солдат и офицеров, более 16 тыс. орудий и минометов, свыше 2 тыс. танков и САУ, до 4 тыс. боевых самолетов («Вторая Мировая война. Уроки и итоги», М., 1985).
В третьих, потенциальные возможности советской военной промышленности намного превышали возможности Германии и Японии. Так в конце сентября 1941 г. авиационная промышленность выпускала более 100 боевых машин в сутки, то есть около 37 тыс. в годовом исчислении. Германия в 1941 г. выпустила 8,4 тыс. боевых машин, Япония – 3,2. К сожалению, после захвата основных экономических районов СССР производство боевой техники упало во много раз.
Прошу прощения за длинное письмо. Но это и ответ на Вашу просьбу о критике.»
В. В. Подосинников
Вы считаете, что главная причина – запоздалое приведение наших войск в боевую готовность. Что скрывается за магическими словами «боевая готовность» Вы не поясняете, поэтому дадим слово автору самой этой версии – заместителю Верховного Главнокомандующего маршалу Г. К. Жукову. Именно он с Хрущевым ввели в обращение эту версию в умы историков и обывателей. Перед таким авторитетом меркнут попытки других исследователей обратить внимание на очевидные вещи.
Г. К. Жуков о главной причине
В 1956 г. предполагалось провести пленум ЦК, на котором должен был стоять вопрос о культе личности Сталина. Жуков написал к этому пленуму доклад – косноязычный, весь пропитанный лестью Н. С. Хрущеву и полный неприкрытой ненависти к Сталину. Пленум не состоялся, с докладом ознакомились только члены Президиума ЦК и хранился он в его архиве. В докладе Жуков писал так:
«Вследствие игнорирования со стороны Сталина явной угрозы нападения фашистской Германии на Советский Союз, наши Вооруженные Силы не были своевременно приведены в боевую готовность, к моменту удара противника не были развернуты и им не ставилась задача быть готовыми отразить готовящийся удар противника, чтобы, как говорил Сталин, „не спровоцировать немцев на войну“.
Поскольку невозможно развернуть войска не имея задачи, то Жуков совершенно определенно утверждает, что Сталин не ставил войскам задачу отразить удар немцев по СССР, что и является «отсутствием боевой готовности».
Правда, когда Г. К. Жуков писал мемуары, то руководивший страной Л. И. Брежнев уже не приветствовал оголтелую хулу на Сталина и эта версия стала выглядеть так.
«Теперь, пожалуй, пора сказать о главной ошибке того времени, из которой, естественно, вытекали многие другие, – о просчете в определении сроков вероятности нападения немецко-фашистских войск.
В оперативном плане 1940 года, который после уточнения действовал в 1941 году, предусматривалось в случае угрозы войны:
– привести все вооруженные силы в полную боевую готовность;
– немедленно провести в стране войсковую мобилизацию;
– развернуть войска до штатов военного времени согласно мобплану;
– сосредоточить и развернуть все отмобилизованные войска в районах западных границ в соответствии с планом приграничных военных округов и Главного военного командования».
Введение в действие мероприятий, предусмотренных оперативным и мобилизационным планами, могло быть осуществлено только по особому решению правительства. Это особое решение последовало лишь в ночь на 22 июня 1941 года. В ближайшие предвоенные месяцы в распоряжениях руководства не предусматривались все необходимые мероприятия, которые нужно было провести в особо угрожаемый военный период в кратчайшее время.
Естественно, возникает вопрос: почему руководство, возглавляемое И. В. Сталиным, не провело в жизнь мероприятия им же утвержденного оперативного плана?
В этих ошибках и просчетах чаще всего обвиняют И. В. Сталина. Конечно, ошибки у И. В. Сталина, безусловно, были, но их причины нельзя рассматривать изолированно от объективных исторических процессов и явлений, от всего комплекса экономических и политических факторов.
Нет ничего проще, чем, когда уже известны все последствия, возвращаться к началу событий и давать различного рода оценки. И нет ничего сложнее, чем разобраться во всей совокупности вопросов, во всем противоборстве сил, противопоставлении множества мнений, сведений и фактов непосредственно в данный исторический момент.
Сопоставляя и анализируя все разговоры, которые велись Сталиным в моем присутствии в кругу близких ему людей, я пришел к твердому убеждению: все его помыслы и действия были пронизаны одним желанием – избежать войны и уверенностью в том, что ему это удастся».
На первый взгляд Жуков даже как-то защищает своего Верховного, но присмотритесь – он только дает мотив его действия, что усиливает обвинение в том, что Сталин не только не отмобилизовал войска, но и вообще во все предвоенные месяцы не давал никаких распоряжений по отражению немецкой агрессии. А в докладе он даже указывает час первого распоряжения Сталина – 6.30 22 июня.
При этом Жуков в своих мемуарах описывает довоенное усиление западных округов новыми армиями и 800 тыс. призванных резервистов – фактической мобилизацией. Если взглянуть сразу на весь текст Жукова, получается, что он ставит Сталину в вину не отсутствие подготовки к войне как таковой, а то, что Сталин не начал кричать об этом во всю глотку и на весь мир. Причем сам Георгий Константинович этой фальши не чувствует или уверен, что ее никто не увидит.
А что же было на самом деле? «Игнорировал Сталин угрозу нападения» или нет? Все познается в сравнении, поэтому давайте посмотрим что получается, когда угроза нападения действительно игнорируется.
«Вследствие игнорирования со стороны Сталина явной угрозы нападения фашистской Германии на Советский Союз, наши Вооруженные Силы не были своевременно приведены в боевую готовность, к моменту удара противника не были развернуты и им не ставилась задача быть готовыми отразить готовящийся удар противника, чтобы, как говорил Сталин, „не спровоцировать немцев на войну“.
Поскольку невозможно развернуть войска не имея задачи, то Жуков совершенно определенно утверждает, что Сталин не ставил войскам задачу отразить удар немцев по СССР, что и является «отсутствием боевой готовности».
Правда, когда Г. К. Жуков писал мемуары, то руководивший страной Л. И. Брежнев уже не приветствовал оголтелую хулу на Сталина и эта версия стала выглядеть так.
«Теперь, пожалуй, пора сказать о главной ошибке того времени, из которой, естественно, вытекали многие другие, – о просчете в определении сроков вероятности нападения немецко-фашистских войск.
В оперативном плане 1940 года, который после уточнения действовал в 1941 году, предусматривалось в случае угрозы войны:
– привести все вооруженные силы в полную боевую готовность;
– немедленно провести в стране войсковую мобилизацию;
– развернуть войска до штатов военного времени согласно мобплану;
– сосредоточить и развернуть все отмобилизованные войска в районах западных границ в соответствии с планом приграничных военных округов и Главного военного командования».
Введение в действие мероприятий, предусмотренных оперативным и мобилизационным планами, могло быть осуществлено только по особому решению правительства. Это особое решение последовало лишь в ночь на 22 июня 1941 года. В ближайшие предвоенные месяцы в распоряжениях руководства не предусматривались все необходимые мероприятия, которые нужно было провести в особо угрожаемый военный период в кратчайшее время.
Естественно, возникает вопрос: почему руководство, возглавляемое И. В. Сталиным, не провело в жизнь мероприятия им же утвержденного оперативного плана?
В этих ошибках и просчетах чаще всего обвиняют И. В. Сталина. Конечно, ошибки у И. В. Сталина, безусловно, были, но их причины нельзя рассматривать изолированно от объективных исторических процессов и явлений, от всего комплекса экономических и политических факторов.
Нет ничего проще, чем, когда уже известны все последствия, возвращаться к началу событий и давать различного рода оценки. И нет ничего сложнее, чем разобраться во всей совокупности вопросов, во всем противоборстве сил, противопоставлении множества мнений, сведений и фактов непосредственно в данный исторический момент.
Сопоставляя и анализируя все разговоры, которые велись Сталиным в моем присутствии в кругу близких ему людей, я пришел к твердому убеждению: все его помыслы и действия были пронизаны одним желанием – избежать войны и уверенностью в том, что ему это удастся».
На первый взгляд Жуков даже как-то защищает своего Верховного, но присмотритесь – он только дает мотив его действия, что усиливает обвинение в том, что Сталин не только не отмобилизовал войска, но и вообще во все предвоенные месяцы не давал никаких распоряжений по отражению немецкой агрессии. А в докладе он даже указывает час первого распоряжения Сталина – 6.30 22 июня.
При этом Жуков в своих мемуарах описывает довоенное усиление западных округов новыми армиями и 800 тыс. призванных резервистов – фактической мобилизацией. Если взглянуть сразу на весь текст Жукова, получается, что он ставит Сталину в вину не отсутствие подготовки к войне как таковой, а то, что Сталин не начал кричать об этом во всю глотку и на весь мир. Причем сам Георгий Константинович этой фальши не чувствует или уверен, что ее никто не увидит.
А что же было на самом деле? «Игнорировал Сталин угрозу нападения» или нет? Все познается в сравнении, поэтому давайте посмотрим что получается, когда угроза нападения действительно игнорируется.
«Они накрыли „Оклахому!“»
Через 5,5 месяцев после нападения немцев на СССР, Япония напала на США. Этому предшествовало резкое ухудшение отношений между этими странами. Еще летом, к примеру, США ввели эмбарго на поставку в Японию нефти и заморозили японские активы в американских банках. Но велись переговоры, и правительство США было уверено, что направит усилия японской военщины не против своих владений в Тихом океане, а против СССР. Оно действительно игнорировало войну, хотя и готовилось к ней.
В США были великолепные дешифровальщики, они раскусили японские шифры, и американцы не только читали все инструкции правительства Японии своему послу в США, но и делали это раньше, чем сам посол. За день до нападения Японии на США была расшифрована нота, из которой стало известно, что война неизбежна. Президент сделал кое-какие телодвижения, например, пробовал позвонить Главкому ВМС адмиралу Старку, но тот был в театре и его не стали беспокоить. В 7:00 следующего утра из очередной шифровки в Вашингтоне узнали точное время нападения – 13:00 по вашингтонскому времени, или 7:30 утра 7 декабря по гавайскому. То есть до нападения оставалось 6 часов времени. Адмирал Старк хотел позвонить командующему Тихоокеанским флотом США на Гавайи, но решил сначала сказать президенту. Президент принял адмирала после 10:00, началось совещание, но пришел личный врач президента и увел того на два часа на процедуры. Остальные посовещались сами и в 12:00 ушли на ленч. Начальник штаба армии США генерал Маршалл не захотел прерывать утреннюю верховую прогулку и появился на службе только в 11:25. Он тоже не стал звонить на Гавайи, а дал шифрованную телеграмму, распорядившись передать ее через армейскую радиостанцию. На Гавайях были радиопомехи, поэтому телеграмму отнесли на обычный коммерческий телеграф, но забыли сделать пометку «срочная». Поэтому на почте на Гавайях телеграмму бросили в ящичек, где она и дождалась мальчишку-посыльного (кстати – японца), который регулярно забирал всю почту для американского флота. Мальчишка аккуратно передал ее в штаб как раз через три часа после того, как японцы утопили американский броненосный флот.
Тихоокеанский флот США базировался на Гавайях на острове Оаху (база Перл Харбор). Там об угрозе войны знали, 27 ноября было приказано усилить бдительность, поэтому было усилено патрулирование кораблей вокруг острова, а на его окраинах установлены радары. В 7:02 утра по гавайскому времени 7 декабря 1941 г. два солдата, дежуривших на радаре увидели отметку от японских самолетов, находившихся к этому времени в 250 км от острова. Они по прямому телефону попытались сообщить об этом в штаб. Но телефон не ответил. Тогда они по городскому сумели соединиться с дежурным лейтенантом, который не стал с ними долго разговаривать, так как спешил на завтрак. Бойцы отключили радар и тоже уехали завтракать.
А взлетевшие с японских авианосцев две волны самолетов (40 торпедоносцев, 129 пикирующих бомбардировщиков и 79 истребителей) подлетали к бухте Перл Харбор, где находились все броненосные силы Тихоокеанского флота США – 8 линкоров.[2] В 7:55 японские самолеты начали пикировать.
Командующий американским Тихоокеанским флотом адмирал Киммель начал руководить этим сражением прямо в пижаме со двора своей виллы, находившейся на горе. Первое донесение он получил от своей жены, стоявшей рядом в ночной рубашке: «Похоже, что они накрыли „Оклахому“»! «Сам вижу!» – подтвердил флотоводец.
На американских кораблях матросы только позавтракали, а офицеры еще ели. До половины команды было в увольнении на берегу, у зенитных орудий стояли случайные матросы. Пять командиров линкоров из восьми тоже развлекались на берегу. Снарядов у орудий не было, ключей от снарядных кладовых – тоже. Когда бронированные двери кладовых взломали, то в суматохе начали стрелять по японским самолетам учебными снарядами. Зато двери в водонепроницаемых переборках линкоров были открыты настежь.
Когда Киммеля привезли в штаб, то там, по словам очевидца, паники не было. Там был «упорядоченный ужас». В 9:45 японцы улетели. Подвели итоги. Из строя были выведены все 8 линкоров, из них 5 – утоплено. Японцы надеялись найти в бухте и авианосцы, но их не было, поэтому они в ярости бомбили что попало. Попало трем крейсерам, трем эсминцам, сухому доку, четырем вспомогательным кораблям. Уничтожена была практически вся авиация Перл-Харбора – 188 самолетов сгорело и 128 были повреждены. Погибло 2403 военнослужащих США и 1178 было ранено. В городе прозвучало 40 взрывов, унесших жизни 68 гражданских лиц, 35 было ранено. Из этих взрывов один был взрыв японской бомбы и 39 – американских зенитных снарядов.
В США были великолепные дешифровальщики, они раскусили японские шифры, и американцы не только читали все инструкции правительства Японии своему послу в США, но и делали это раньше, чем сам посол. За день до нападения Японии на США была расшифрована нота, из которой стало известно, что война неизбежна. Президент сделал кое-какие телодвижения, например, пробовал позвонить Главкому ВМС адмиралу Старку, но тот был в театре и его не стали беспокоить. В 7:00 следующего утра из очередной шифровки в Вашингтоне узнали точное время нападения – 13:00 по вашингтонскому времени, или 7:30 утра 7 декабря по гавайскому. То есть до нападения оставалось 6 часов времени. Адмирал Старк хотел позвонить командующему Тихоокеанским флотом США на Гавайи, но решил сначала сказать президенту. Президент принял адмирала после 10:00, началось совещание, но пришел личный врач президента и увел того на два часа на процедуры. Остальные посовещались сами и в 12:00 ушли на ленч. Начальник штаба армии США генерал Маршалл не захотел прерывать утреннюю верховую прогулку и появился на службе только в 11:25. Он тоже не стал звонить на Гавайи, а дал шифрованную телеграмму, распорядившись передать ее через армейскую радиостанцию. На Гавайях были радиопомехи, поэтому телеграмму отнесли на обычный коммерческий телеграф, но забыли сделать пометку «срочная». Поэтому на почте на Гавайях телеграмму бросили в ящичек, где она и дождалась мальчишку-посыльного (кстати – японца), который регулярно забирал всю почту для американского флота. Мальчишка аккуратно передал ее в штаб как раз через три часа после того, как японцы утопили американский броненосный флот.
Тихоокеанский флот США базировался на Гавайях на острове Оаху (база Перл Харбор). Там об угрозе войны знали, 27 ноября было приказано усилить бдительность, поэтому было усилено патрулирование кораблей вокруг острова, а на его окраинах установлены радары. В 7:02 утра по гавайскому времени 7 декабря 1941 г. два солдата, дежуривших на радаре увидели отметку от японских самолетов, находившихся к этому времени в 250 км от острова. Они по прямому телефону попытались сообщить об этом в штаб. Но телефон не ответил. Тогда они по городскому сумели соединиться с дежурным лейтенантом, который не стал с ними долго разговаривать, так как спешил на завтрак. Бойцы отключили радар и тоже уехали завтракать.
А взлетевшие с японских авианосцев две волны самолетов (40 торпедоносцев, 129 пикирующих бомбардировщиков и 79 истребителей) подлетали к бухте Перл Харбор, где находились все броненосные силы Тихоокеанского флота США – 8 линкоров.[2] В 7:55 японские самолеты начали пикировать.
Командующий американским Тихоокеанским флотом адмирал Киммель начал руководить этим сражением прямо в пижаме со двора своей виллы, находившейся на горе. Первое донесение он получил от своей жены, стоявшей рядом в ночной рубашке: «Похоже, что они накрыли „Оклахому“»! «Сам вижу!» – подтвердил флотоводец.
На американских кораблях матросы только позавтракали, а офицеры еще ели. До половины команды было в увольнении на берегу, у зенитных орудий стояли случайные матросы. Пять командиров линкоров из восьми тоже развлекались на берегу. Снарядов у орудий не было, ключей от снарядных кладовых – тоже. Когда бронированные двери кладовых взломали, то в суматохе начали стрелять по японским самолетам учебными снарядами. Зато двери в водонепроницаемых переборках линкоров были открыты настежь.
Когда Киммеля привезли в штаб, то там, по словам очевидца, паники не было. Там был «упорядоченный ужас». В 9:45 японцы улетели. Подвели итоги. Из строя были выведены все 8 линкоров, из них 5 – утоплено. Японцы надеялись найти в бухте и авианосцы, но их не было, поэтому они в ярости бомбили что попало. Попало трем крейсерам, трем эсминцам, сухому доку, четырем вспомогательным кораблям. Уничтожена была практически вся авиация Перл-Харбора – 188 самолетов сгорело и 128 были повреждены. Погибло 2403 военнослужащих США и 1178 было ранено. В городе прозвучало 40 взрывов, унесших жизни 68 гражданских лиц, 35 было ранено. Из этих взрывов один был взрыв японской бомбы и 39 – американских зенитных снарядов.