Страница:
В этой книге также представлены пути перестройки (хотя автору и ненавистно это слово). Чтобы не усугубить то затруднительное положение, в котором уже наводится читатель из-за неясности используемых обществом терминов и понятий, автор вынужден и старым, и новым терминам, используемым в книге, давать подробное толкование.
Прежде всего, будем использовать такое понятие, как Дело, и когда это слово будет применяться именно в используемом автором смысле, оно будет писаться с большой буквы.
Сначала посмотрим на проблему шире и как бы несколько со стороны. На Земле живет примерно 5 миллиардов человек. Жить так, как живут животные, люди не могут физически. Даже если мы начнем питаться травой или листьями с деревьев, этого нам уже не хватит. Чтобы жить, нам необходимо работать, нам необходимо больше энергии и белка с гектара земли, чем это в состоянии дать дикая природа. Для этого к земле нужно приложить труд. Нашей кожи (или шкуры) достаточно для нас только в районе экватора, а севернее и южнее его нам нужны одежда, жилища, обогрев, а это тоже труд. Помимо этого нам нужны и отдых, и развлечения во время отдыха, а это тоже труд занимающихся этим людей. Нам нужны новые знания о природе, и это результат труда. Благодаря труду мы живем на земле, как люди, а не как животные, благодаря труду мы вообще можем жить.
Уместен вопрос: должен ли каждый живущий участвовать в процессе труда или мы должны согласиться с мыслью, что часть людей может паразитировать, то есть потреблять блага общества, но ничего не давать взамен? (Конечно, речь идет о здоровых трудоспособных людях. О пенсионерах нет речи — они уже свое сделали, так же как об инвалидах физических и умственных. Но есть ученые-медики и, следовательно, реальна надежда, что и эти люди со временем будут возвращаться в общество.)
Автор понимает, что вопрос звучит по-коммунистически, но здесь ничего не поделаешь. На первую часть этого вопроса нет другого разумного ответа, кроме положительного. И этот факт говорит в пользу того, что коммунизм — объективная реальность, закон природы. Уж если и Иисус Христос, можно сказать, был коммунистом, то почему нам отмахиваться; от него?
Странно, конечно, что в конце XX века приходится возвращаться к вопросу о том, должен или не Должен человек трудиться на благо общества. Но что делать? Сегодня на территории СССР государственная идея стала идеей не работать, а если и работать, то благо.
Тем не менее мы останемся кон лом будем только труд на благо общества. однако это определение слишком объемно для темы нашей книги, книги об управлении людьми. Его требуется конкретизировать применительно к нашим целям. Оставим в стороне тех, кто фактически не работает на общество: безработных, воров, рантье-капиталистов; это тоже не наша тема.
Будем рассматривать только тех, кто находится под управлением, кто формально ходит на работу и что-то там делает. Делают, ли они Дело? Как Дело по отношению к ним расположено? Как оно выглядит? Ведь мы живем в условиях полного разделения труда, среди нас нет людей, которые исключительно в одиночку могли бы сделать что-то от начала и до конца, даже пустяк.
Возьмите, к примеру, автомобиль. Кто персонально его сделал? Выясняя, совсем нетрудно убедиться, что в его производстве участвовали практически все работающие в экономике страны люди. Не исключено, что в нем, в его компонентах опосредован и труд крестьян, и труд рыбаков, а не только труд сотен тысяч тех, кто формально являются работниками автомобильной промышленности. Обществу нужен автомобиль — это Дело. Состоит это Дело из маленьких Дел, которые делают сотни тысяч людей. Но все ли?
В нескончаемых цепочках разделения труда каждый отдельный человек имеет потребителей своего труда, и сам является потребителем труда других. Конкретизируя формулировку Дела, можно сказать, что человек лично делает Дело, если результаты его труда (товар или услуга) нужны потребителям.
Здесь требуется уточнение. Что значит нужные и кто должен быть потребителем труда, чтобы человек лично делал Дело?
Если человеку что-то нужно, то он всегда готов за это платить. Следовательно, если потребитель за какой-либо труд платить не желает, то Дела здесь нет. Плата может быть разной, обычно это деньги, но они должны также поступать от Дела. Это может быть прямой обмен и товарами, и услугами. Иногда плата может состоять в чести и славе, которые оказывает потребитель в случаях, когда делается столь огромное Дело, что денег может и не хватить. В любом случае главным признаком того, что человек делает Дело, является готовность потребителя (им может быть и вся страна) за него платить.
Затронем вопрос о потребителях. Они всегда по отношению к человеку, делающему Дело, находятся внизу и в конце технологического процесса Дела. Что это значит?
Вернемся к примеру с автомобилем. В технологическом процессе этого Дела сотни тысяч человек передают друг другу детали и услуги, и в конце процесса все вместе они принимают форму автомобиля. Скажем, токарь точит втулки, его потребитель — слесарь-сборщик, он впрессовывает втулки в корпус двигателя и передает его следующему слесарю для дальнейшей сборки. В этой части технологической цепочки производства автомобиля все потребители находятся только по ходу процесса. Но может быть и такая ситуация: токарь наделал бракованных втулок и просит сборщика: «Ты их впрессуй, а я тебе бутылку поставлю». Оплата труда (добровольная оплата) в этом случае тоже есть. Но отсутствует Дело, так как нет истинного потребителя труда у слесаря: ему платит человек, находящийся по отношению к нему против хода технологического процесса.
То же самое можно сказать и об отношениях по вертикали. Если рабочих разместить внизу пирамиды управления, то все ее инстанции, естественно, будут над ними. И по отношению к любой инстанции управления Дело находится у нижестоящих. Только.
Скажем, из-за бракованных втулок срывается выполнение плана, за который отвечает мастер участка. И он может попросить слесаря впрессовать эти втулки и пообещать за это премию. Опять налицо оплата, но нет Дела. Мастер вверху, он не потребитель. Он обязан обеспечивать Дело подчиненных, а не они его.
Поэтому определение Дела должно звучать так: Дело — это результат труда человека, за который истинные потребители готовы платить .
В определении мы употребили глагол несовершенного действия «готовы платить», а не «платят». Сегодня истинные потребители Дела редко имеют возможность платить лично. Государство изымает у них посредством налогов различных видов огромные суммы и платит за них людям, делающим Дело на государственной службе. Ведь то, что ни один из нас непосредственно не платит солдату и милиционеру, учителю и врачу, не означает, что мы не стали бы им платить за их Дело лично. Мы готовы за это платить.
Вспомним примеры из предисловия. Кто готов платить специалисту за то, что он требует пожарного проезда там, где он не нужен? Кто добровольно будет платить инспектору за то, что он требует поставлять продукцию в ненужном ни продавцу, ни покупателю виде? Кто вообще готов платить за контроль над собственными действиями со стороны? Эти люди получают деньги за свою работу, они работают, но Дела не делают. Это тоже своего рода паразиты и отчасти не по своей вине.
Автор просит читателей вдуматься в понятие «Дело», потому что оно является основой всех остальных рассуждении и выводов книги. Остерегитесь считать это понятие слишком простым, нудным, малополезным, как многие считают лишним размышлять над понятием «власть». И здесь ведь многим кажется, что им все ясно.
Между тем даже наиболее эрудированные из нас слабо представляют, что это такое. В телевизионной игре «Что? Где? Когда?» ведущий задал команде эрудитов, команде действительно умных, сообразительных и образованных людей, казалось бы, очень простой вопрос: «Как называется человек, подчиняющийся своему начальнику?» Вопрос, на который каждый должен немедленно найти ответ, оказался даже эрудитам не по зубам. Они не знали и не смогли сообразить, что такой человек называется бюрократом и крайне поразились, узнав об этом. Но ведь они знали, что первая часть слова «бюрократ» (французское слово «бюро») означает руководящий орган и, следовательно, просто начальник. Они знали также, что вторая часть слова «кратос» в переводе с греческого означает «власть». Так в чем же дело? Автор полагает, суть в том, что подавляющая часть людей неправильно представляет себе природу власти. Большинство считает, что власть возникает от начальника, от данных ему кем-то прав, от его приказаний. Но это в корне неверно.
Основа власти — в подчиненном, и возникает она только тогда, когда подчиненный начинает исполнять команды начальника. В 1917 году большевики и левые эсеры, заняв министерские кресла России, стали отдавать приказы. Но от этого у них реальной власти не появилось. Власть возникла только тогда, когда подавляющее большинство граждан России сочло полезным и нужным подчиниться большевикам и силой заставить других подчиниться им.
Пока вы не подчиняетесь никому, никто не имеет над вами власти, власть отсутствует, ее нет. Она возникает только тогда, когда вы подчиняетесь. В создании власти главное лицо — подчиненный. Каким образом руководящий орган заставит подчиниться — это второй вопрос, но для власти главная составляющая — воля подчиненного.
Из-за непонимания природы власти и возникло представление о бюрократах, как о неких начальниках, сидящих в бюро и конторах и выдумывающих противные народу приказы. Конечно, это действительно бюрократы, но не потому, что они командуют, а потому что они в свою очередь подчиняются вышестоящему «бюро».
Но тогда мы приходим к выводу, что самая большая армия бюрократов у нас — рабочие и крестьяне! Это действительно так и это не парадокс, не игра слов. В дальнейшем это станет понятным. Тогда, когда вы поймете, что начальство — это не единственная инстанция, которой можно подчиняться. Поймете, что есть и другая властная сила.
Но в любых случаях, когда вы читаете или слышите русское слово «власть», слова с греческой частицей «крат» или латинской «рее», надо вникать в суть этих слов и выяснять для себя, кто кому подчиняется и как это должно происходить, чтобы возникла ситуация, действительно описываемая этими словами.
Вам говорят «демократия», вам говорят «республика», «демос» и «публика» в переводе на русский — народ. Это власть народа. Но когда возникает эта власть? Когда народом помыкают и заставляют служить лично себе свободно избранные народом начальники, или когда все начальники независимо от того, как они попали на должность, выбраны они или нет, подчиняются интересам народа? Что здесь главное — выборы начальников или их подчиненность народу?
Закончим этот раздел так: Дело — это то, что нужно и обществу и конкретным людям одновременно; власть имеет тот, кому подчиняются.
Законы поведения людей
Естественно, для того чтобы управлять людьми, надо знать законы их поведения. Надо знать их реакцию на те или иные воздействия на них.
Даже для того чтобы управлять автомобилем, бездушным куском железа, необходимо изучить законы его поведения, знать, что он сдвинется с места только в случае соединения двигателя с коробкой передач, знать, что попытка двинуться с места на пятой передаче заглушит двигатель, знать, как будет реагировать автомобиль на большой или малый поворот руля.
А как можно управлять людьми, не зная законов их поведения? Строго говоря, каждый из нас эти законы использует точно так же, как мы используем закон всемирного тяготения, хотя мало кто из нас в состоянии вспомнить его формулировку. Однако, не помня, как звучит закон всемирного тяготения, никто из нас не выпрыгнет из окна в надежде перелететь 100 м и залететь в окно следующего здания. То есть мы пользуемся законом, не заботясь о его знании. Наш опыт подменяет нам это знание.
Точно так же мы поступаем и с законами поведения людей. Я думаю, что психологи и социологи давно их сформулировали, проанализировали все возможные ситуации, но тем не менее в практике управления они не известны. Поэтому законы используются не в полной мере, однобоко. Ведь если знать закон всемирного тяготения, то можно не только предотвратить падение, но и летать. Зная законы поведения людей ими можно управлять осмысленно, а не только на основе своего или чужого опыта.
Применительно к нашим задачам сформулируем эти законы сами. Первый закон — это закон собственно поведения человека. Он гласит:
Человек действует так, чтобы в результате получить максимально необходимое ему поощрение и минимальное наказание
Формально нам необходимо и доказательство этого закона. Оно простое. Попытайтесь доказать, что это не так, что есть люди в здравом уме, которые будут действовать с целью получить максимальное наказание. Зачем им это?
Другое дело, что критики этого закона узко трактуют понятия «поощрение» и «наказание». Возьмем крайние случаи: то, что в обыденной жизни воспринимается как страшнейшее наказание, в экстремальной ситуации будет оцениваться как поощрение, как то, к чему человек стремится.
Скажем, у человека сильные, непереносимые физические боли, от которых он не в состоянии избавиться. Тогда для него собственная смерть может быть некоего рода поощрением. Сильнейшую боль Человек может испытать из-за потери чести, совести, а сильнейшим поощрением для него послужит слава от служения обществу, от самосознания пользы своей смерти для общества. И в этом случае смерть можно сравнить с поощрением. На Древнем Востоке бойцов специального назначения учили способам самоубийства даже в связанном состоянии (если это кому-то интересно, путем сворачивания себе шеи резким поворотом головы, а если и это невозможно, то откусывая язык и отсасывая собственную кровь). Боец, зная, что жестокой пыткой его заставят заговорить, во имя общества и чести выбирал себе смерть, смерть Человека, как поощрение. Но это, конечно, крайние случаи.
В обыденной жизни поощрения, которыми можно задать поведение людей, попроще. Обычно это деньги, а если в обществе ценится честь и слава, то и они. Поощрением может быть также отсутствие наказания.
Обобщая, можно дать следующие определения: поощрение — это приобретение чего-то ценного для данного человека, а наказание — потеря или недополучение его.
Для человека его труд, да и просто его время также являются реальными ценностями, поэтому у первого закона поведения людей есть следствие:
Человек стремится достичь результат своей деятельности с минимальными затратами для себя.
Второй закон поведения людей является одновременно и основным законом власти. Строго говоря, это несколько расширенный или переформулированный первый закон, иной взгляд на него:
Человек делает только то, что указывает ему инстанция, которая поощряет или наказывает его. Человек этой инстанции подчиняется, она имеет над ним власть
Здесь нельзя суживать понятия. Думаю, что многие читатели под словом «инстанция» подразумевают человека или группу людей, эдаких командиров. Но для общества подчинение людей людям, власть людей над людьми можно считать самым плохим вариантом общественной жизни и худшим вариантом из двух вариантов управления.
Разве такой властной инстанцией не может быть любопытство, желание узнать новое, желание творить? Что, собственно, руководит автором этих строк? Почему он работает над книгой, а не занимается какими-нибудь развлечениями, о которых бредят другие люди и которые практически все ему доступны? Нет такого конкретного человека, который поощрил или наказал его за эту работу, который по этой работе имел над ним власть. Только удовлетворение с сознания того, что она нужна людям и я это могу. И, поверьте, это поощрение нешуточное.
Здесь мы закончим рассмотрение чисто теоретических основ управления людьми. Важно, чтобы теперь сложилось понимание: управлять — значит задать человеку определенную программу поведения, нужного управляющей инстанции. Для этого требуется подчинить человека, то есть необходимо, чтобы подчинившая его инстанция, та, которой мы даем власть над ним, имела возможность поощрять и наказывать данного человека.
Книга об этом, но немного забежим вперед, чтобы теория не казалась столь сухой.
Демократия — власть народа. Это значит, что народу подчиняются все в стране. А разве народ, каждый из нас, имеет возможность поощрить и наказать, скажем, президентов, депутатов, чиновников? А если у нас нет такой возможности, то можно ли говорить о власти народа? Это болтовня, и только. К примеру, народ СССР на референдуме высказал свою волю о единой стране, но эту страну уничтожили, и никто из разваливших ее «демократов» даже не почесался! Плюнули на народ абсолютно спокойно. А что это за власть, на которую плюют? Так есть у нашего народа власть или нет?
Цель и смысл управления
Прежде всего, будем использовать такое понятие, как Дело, и когда это слово будет применяться именно в используемом автором смысле, оно будет писаться с большой буквы.
Сначала посмотрим на проблему шире и как бы несколько со стороны. На Земле живет примерно 5 миллиардов человек. Жить так, как живут животные, люди не могут физически. Даже если мы начнем питаться травой или листьями с деревьев, этого нам уже не хватит. Чтобы жить, нам необходимо работать, нам необходимо больше энергии и белка с гектара земли, чем это в состоянии дать дикая природа. Для этого к земле нужно приложить труд. Нашей кожи (или шкуры) достаточно для нас только в районе экватора, а севернее и южнее его нам нужны одежда, жилища, обогрев, а это тоже труд. Помимо этого нам нужны и отдых, и развлечения во время отдыха, а это тоже труд занимающихся этим людей. Нам нужны новые знания о природе, и это результат труда. Благодаря труду мы живем на земле, как люди, а не как животные, благодаря труду мы вообще можем жить.
Уместен вопрос: должен ли каждый живущий участвовать в процессе труда или мы должны согласиться с мыслью, что часть людей может паразитировать, то есть потреблять блага общества, но ничего не давать взамен? (Конечно, речь идет о здоровых трудоспособных людях. О пенсионерах нет речи — они уже свое сделали, так же как об инвалидах физических и умственных. Но есть ученые-медики и, следовательно, реальна надежда, что и эти люди со временем будут возвращаться в общество.)
Автор понимает, что вопрос звучит по-коммунистически, но здесь ничего не поделаешь. На первую часть этого вопроса нет другого разумного ответа, кроме положительного. И этот факт говорит в пользу того, что коммунизм — объективная реальность, закон природы. Уж если и Иисус Христос, можно сказать, был коммунистом, то почему нам отмахиваться; от него?
Странно, конечно, что в конце XX века приходится возвращаться к вопросу о том, должен или не Должен человек трудиться на благо общества. Но что делать? Сегодня на территории СССР государственная идея стала идеей не работать, а если и работать, то благо.
Тем не менее мы останемся кон лом будем только труд на благо общества. однако это определение слишком объемно для темы нашей книги, книги об управлении людьми. Его требуется конкретизировать применительно к нашим целям. Оставим в стороне тех, кто фактически не работает на общество: безработных, воров, рантье-капиталистов; это тоже не наша тема.
Будем рассматривать только тех, кто находится под управлением, кто формально ходит на работу и что-то там делает. Делают, ли они Дело? Как Дело по отношению к ним расположено? Как оно выглядит? Ведь мы живем в условиях полного разделения труда, среди нас нет людей, которые исключительно в одиночку могли бы сделать что-то от начала и до конца, даже пустяк.
Возьмите, к примеру, автомобиль. Кто персонально его сделал? Выясняя, совсем нетрудно убедиться, что в его производстве участвовали практически все работающие в экономике страны люди. Не исключено, что в нем, в его компонентах опосредован и труд крестьян, и труд рыбаков, а не только труд сотен тысяч тех, кто формально являются работниками автомобильной промышленности. Обществу нужен автомобиль — это Дело. Состоит это Дело из маленьких Дел, которые делают сотни тысяч людей. Но все ли?
В нескончаемых цепочках разделения труда каждый отдельный человек имеет потребителей своего труда, и сам является потребителем труда других. Конкретизируя формулировку Дела, можно сказать, что человек лично делает Дело, если результаты его труда (товар или услуга) нужны потребителям.
Здесь требуется уточнение. Что значит нужные и кто должен быть потребителем труда, чтобы человек лично делал Дело?
Если человеку что-то нужно, то он всегда готов за это платить. Следовательно, если потребитель за какой-либо труд платить не желает, то Дела здесь нет. Плата может быть разной, обычно это деньги, но они должны также поступать от Дела. Это может быть прямой обмен и товарами, и услугами. Иногда плата может состоять в чести и славе, которые оказывает потребитель в случаях, когда делается столь огромное Дело, что денег может и не хватить. В любом случае главным признаком того, что человек делает Дело, является готовность потребителя (им может быть и вся страна) за него платить.
Затронем вопрос о потребителях. Они всегда по отношению к человеку, делающему Дело, находятся внизу и в конце технологического процесса Дела. Что это значит?
Вернемся к примеру с автомобилем. В технологическом процессе этого Дела сотни тысяч человек передают друг другу детали и услуги, и в конце процесса все вместе они принимают форму автомобиля. Скажем, токарь точит втулки, его потребитель — слесарь-сборщик, он впрессовывает втулки в корпус двигателя и передает его следующему слесарю для дальнейшей сборки. В этой части технологической цепочки производства автомобиля все потребители находятся только по ходу процесса. Но может быть и такая ситуация: токарь наделал бракованных втулок и просит сборщика: «Ты их впрессуй, а я тебе бутылку поставлю». Оплата труда (добровольная оплата) в этом случае тоже есть. Но отсутствует Дело, так как нет истинного потребителя труда у слесаря: ему платит человек, находящийся по отношению к нему против хода технологического процесса.
То же самое можно сказать и об отношениях по вертикали. Если рабочих разместить внизу пирамиды управления, то все ее инстанции, естественно, будут над ними. И по отношению к любой инстанции управления Дело находится у нижестоящих. Только.
Скажем, из-за бракованных втулок срывается выполнение плана, за который отвечает мастер участка. И он может попросить слесаря впрессовать эти втулки и пообещать за это премию. Опять налицо оплата, но нет Дела. Мастер вверху, он не потребитель. Он обязан обеспечивать Дело подчиненных, а не они его.
Поэтому определение Дела должно звучать так: Дело — это результат труда человека, за который истинные потребители готовы платить .
В определении мы употребили глагол несовершенного действия «готовы платить», а не «платят». Сегодня истинные потребители Дела редко имеют возможность платить лично. Государство изымает у них посредством налогов различных видов огромные суммы и платит за них людям, делающим Дело на государственной службе. Ведь то, что ни один из нас непосредственно не платит солдату и милиционеру, учителю и врачу, не означает, что мы не стали бы им платить за их Дело лично. Мы готовы за это платить.
Вспомним примеры из предисловия. Кто готов платить специалисту за то, что он требует пожарного проезда там, где он не нужен? Кто добровольно будет платить инспектору за то, что он требует поставлять продукцию в ненужном ни продавцу, ни покупателю виде? Кто вообще готов платить за контроль над собственными действиями со стороны? Эти люди получают деньги за свою работу, они работают, но Дела не делают. Это тоже своего рода паразиты и отчасти не по своей вине.
Автор просит читателей вдуматься в понятие «Дело», потому что оно является основой всех остальных рассуждении и выводов книги. Остерегитесь считать это понятие слишком простым, нудным, малополезным, как многие считают лишним размышлять над понятием «власть». И здесь ведь многим кажется, что им все ясно.
Между тем даже наиболее эрудированные из нас слабо представляют, что это такое. В телевизионной игре «Что? Где? Когда?» ведущий задал команде эрудитов, команде действительно умных, сообразительных и образованных людей, казалось бы, очень простой вопрос: «Как называется человек, подчиняющийся своему начальнику?» Вопрос, на который каждый должен немедленно найти ответ, оказался даже эрудитам не по зубам. Они не знали и не смогли сообразить, что такой человек называется бюрократом и крайне поразились, узнав об этом. Но ведь они знали, что первая часть слова «бюрократ» (французское слово «бюро») означает руководящий орган и, следовательно, просто начальник. Они знали также, что вторая часть слова «кратос» в переводе с греческого означает «власть». Так в чем же дело? Автор полагает, суть в том, что подавляющая часть людей неправильно представляет себе природу власти. Большинство считает, что власть возникает от начальника, от данных ему кем-то прав, от его приказаний. Но это в корне неверно.
Основа власти — в подчиненном, и возникает она только тогда, когда подчиненный начинает исполнять команды начальника. В 1917 году большевики и левые эсеры, заняв министерские кресла России, стали отдавать приказы. Но от этого у них реальной власти не появилось. Власть возникла только тогда, когда подавляющее большинство граждан России сочло полезным и нужным подчиниться большевикам и силой заставить других подчиниться им.
Пока вы не подчиняетесь никому, никто не имеет над вами власти, власть отсутствует, ее нет. Она возникает только тогда, когда вы подчиняетесь. В создании власти главное лицо — подчиненный. Каким образом руководящий орган заставит подчиниться — это второй вопрос, но для власти главная составляющая — воля подчиненного.
Из-за непонимания природы власти и возникло представление о бюрократах, как о неких начальниках, сидящих в бюро и конторах и выдумывающих противные народу приказы. Конечно, это действительно бюрократы, но не потому, что они командуют, а потому что они в свою очередь подчиняются вышестоящему «бюро».
Но тогда мы приходим к выводу, что самая большая армия бюрократов у нас — рабочие и крестьяне! Это действительно так и это не парадокс, не игра слов. В дальнейшем это станет понятным. Тогда, когда вы поймете, что начальство — это не единственная инстанция, которой можно подчиняться. Поймете, что есть и другая властная сила.
Но в любых случаях, когда вы читаете или слышите русское слово «власть», слова с греческой частицей «крат» или латинской «рее», надо вникать в суть этих слов и выяснять для себя, кто кому подчиняется и как это должно происходить, чтобы возникла ситуация, действительно описываемая этими словами.
Вам говорят «демократия», вам говорят «республика», «демос» и «публика» в переводе на русский — народ. Это власть народа. Но когда возникает эта власть? Когда народом помыкают и заставляют служить лично себе свободно избранные народом начальники, или когда все начальники независимо от того, как они попали на должность, выбраны они или нет, подчиняются интересам народа? Что здесь главное — выборы начальников или их подчиненность народу?
Закончим этот раздел так: Дело — это то, что нужно и обществу и конкретным людям одновременно; власть имеет тот, кому подчиняются.
Законы поведения людей
Естественно, для того чтобы управлять людьми, надо знать законы их поведения. Надо знать их реакцию на те или иные воздействия на них.
Даже для того чтобы управлять автомобилем, бездушным куском железа, необходимо изучить законы его поведения, знать, что он сдвинется с места только в случае соединения двигателя с коробкой передач, знать, что попытка двинуться с места на пятой передаче заглушит двигатель, знать, как будет реагировать автомобиль на большой или малый поворот руля.
А как можно управлять людьми, не зная законов их поведения? Строго говоря, каждый из нас эти законы использует точно так же, как мы используем закон всемирного тяготения, хотя мало кто из нас в состоянии вспомнить его формулировку. Однако, не помня, как звучит закон всемирного тяготения, никто из нас не выпрыгнет из окна в надежде перелететь 100 м и залететь в окно следующего здания. То есть мы пользуемся законом, не заботясь о его знании. Наш опыт подменяет нам это знание.
Точно так же мы поступаем и с законами поведения людей. Я думаю, что психологи и социологи давно их сформулировали, проанализировали все возможные ситуации, но тем не менее в практике управления они не известны. Поэтому законы используются не в полной мере, однобоко. Ведь если знать закон всемирного тяготения, то можно не только предотвратить падение, но и летать. Зная законы поведения людей ими можно управлять осмысленно, а не только на основе своего или чужого опыта.
Применительно к нашим задачам сформулируем эти законы сами. Первый закон — это закон собственно поведения человека. Он гласит:
Человек действует так, чтобы в результате получить максимально необходимое ему поощрение и минимальное наказание
Формально нам необходимо и доказательство этого закона. Оно простое. Попытайтесь доказать, что это не так, что есть люди в здравом уме, которые будут действовать с целью получить максимальное наказание. Зачем им это?
Другое дело, что критики этого закона узко трактуют понятия «поощрение» и «наказание». Возьмем крайние случаи: то, что в обыденной жизни воспринимается как страшнейшее наказание, в экстремальной ситуации будет оцениваться как поощрение, как то, к чему человек стремится.
Скажем, у человека сильные, непереносимые физические боли, от которых он не в состоянии избавиться. Тогда для него собственная смерть может быть некоего рода поощрением. Сильнейшую боль Человек может испытать из-за потери чести, совести, а сильнейшим поощрением для него послужит слава от служения обществу, от самосознания пользы своей смерти для общества. И в этом случае смерть можно сравнить с поощрением. На Древнем Востоке бойцов специального назначения учили способам самоубийства даже в связанном состоянии (если это кому-то интересно, путем сворачивания себе шеи резким поворотом головы, а если и это невозможно, то откусывая язык и отсасывая собственную кровь). Боец, зная, что жестокой пыткой его заставят заговорить, во имя общества и чести выбирал себе смерть, смерть Человека, как поощрение. Но это, конечно, крайние случаи.
В обыденной жизни поощрения, которыми можно задать поведение людей, попроще. Обычно это деньги, а если в обществе ценится честь и слава, то и они. Поощрением может быть также отсутствие наказания.
Обобщая, можно дать следующие определения: поощрение — это приобретение чего-то ценного для данного человека, а наказание — потеря или недополучение его.
Для человека его труд, да и просто его время также являются реальными ценностями, поэтому у первого закона поведения людей есть следствие:
Человек стремится достичь результат своей деятельности с минимальными затратами для себя.
Второй закон поведения людей является одновременно и основным законом власти. Строго говоря, это несколько расширенный или переформулированный первый закон, иной взгляд на него:
Человек делает только то, что указывает ему инстанция, которая поощряет или наказывает его. Человек этой инстанции подчиняется, она имеет над ним власть
Здесь нельзя суживать понятия. Думаю, что многие читатели под словом «инстанция» подразумевают человека или группу людей, эдаких командиров. Но для общества подчинение людей людям, власть людей над людьми можно считать самым плохим вариантом общественной жизни и худшим вариантом из двух вариантов управления.
Разве такой властной инстанцией не может быть любопытство, желание узнать новое, желание творить? Что, собственно, руководит автором этих строк? Почему он работает над книгой, а не занимается какими-нибудь развлечениями, о которых бредят другие люди и которые практически все ему доступны? Нет такого конкретного человека, который поощрил или наказал его за эту работу, который по этой работе имел над ним власть. Только удовлетворение с сознания того, что она нужна людям и я это могу. И, поверьте, это поощрение нешуточное.
Здесь мы закончим рассмотрение чисто теоретических основ управления людьми. Важно, чтобы теперь сложилось понимание: управлять — значит задать человеку определенную программу поведения, нужного управляющей инстанции. Для этого требуется подчинить человека, то есть необходимо, чтобы подчинившая его инстанция, та, которой мы даем власть над ним, имела возможность поощрять и наказывать данного человека.
Книга об этом, но немного забежим вперед, чтобы теория не казалась столь сухой.
Демократия — власть народа. Это значит, что народу подчиняются все в стране. А разве народ, каждый из нас, имеет возможность поощрить и наказать, скажем, президентов, депутатов, чиновников? А если у нас нет такой возможности, то можно ли говорить о власти народа? Это болтовня, и только. К примеру, народ СССР на референдуме высказал свою волю о единой стране, но эту страну уничтожили, и никто из разваливших ее «демократов» даже не почесался! Плюнули на народ абсолютно спокойно. А что это за власть, на которую плюют? Так есть у нашего народа власть или нет?
Цель и смысл управления
Зададим себе вопрос: «А зачем, собственно, людьми надо управлять? Что это им дает?» Ответ на этот вопрос вроде бы известен, но лучше его все-таки повторить, на всякий случай, чтобы была уверенность, что мы говорим об одном и том же.
В СССР бюрократическая машина была зациклена на одной идее — больше, больше и больше: больше работай, больше производи. От заводских работников требовали товар в как можно большем количестве. Казалось, те, кто требовал, действительно понимали, что они делали и зачем это нужно.
Но вот эти же люди оказались сиротами: в 1991-м у них умерли «папа и мама» — правительство СССР и ЦК КПСС. Эти люди сами стали управлять экономикой своих республик, у них возникла необходимость думать самим.
Рассмотрим пример Казахстана. Здесь практически не произошло смены руководителей: первый секретарь ЦК КП Казахстана Н.А. Назарбаев стал президентом республики, секретарь обкома С.А. Терещенко — премьер-министром (кстати, он и в СССР, и даже в те же сроки мог бы занять эту должность). Правда, казахские роды, вступив в драку между собой, заполнили родственниками почти все остальные должности в государстве, вытеснив с них русских, но для управления, собственно, в этом нет ничего страшного — ведь люди (казахи) брались не с улицы, они все из того же партийного или государственного аппарата КазССР, имеют на плечах голову и в обычном смысле слова далеко не глупы. То есть это те люди, которые вчера требовали от промышленности работать больше, больше и больше.
К концу 1991 года в Казахстане были подготовлены законодательные акты, и президент подписал ряд указов о лицензировании торговли. Все эти документы резко тормозили работу промышленности республики и снижали объемы производства. В январе 1992 года Назарбаев лично провел совещание с руководителями предприятий на тему «Как увеличить объемы производства и продажу товаров». Старая коммунистическая тема.
По долгу службы автору этих строк было поручено решить на совещании один конкретный и очень важный для завода вопрос. Опасаясь, что меня, заместителя директора, оттеснят на совещании генеральные директора других предприятий, я вышел к трибуне, когда Н.А. Назарбаев еще не успел закончить вопрос: «Кто хочет выступить?» Но сначала попытался обратить внимание президента на общую дикость самой постановки вопроса о лицензировании. ("Лицензирование — это «разрешение», уточняю для тех, кто не знает этого «русского» слова.) Я спросил президента: «Казахстан заинтересован в том, чтобы его предприятия продали на экспорт как можно больше своей продукции?» Н.А. Назарбаев подтвердил: «Да!» Тогда я продолжил: "Зачем же мы создали структуру управления, в
которую включили чиновников с единственно для них понятной задачей — запретить торговлю? Ведь если чиновник будет каждому разрешать торговать за границей и обогащать этим Казахстан, то через неделю встанет вопрос, зачем этот чиновник нужен. Не лучше ли его уволить, а на входную дверь Министерства внешнеэкономических связей цепью привязать печать МВЭС, чтобы каждый желающий ставил ее на бумагу с надписью «лицензия»? Поймите, Нурсултан Абишевич, ведь если этот чиновник занял должность разрешающего, то для него обязательны запретительные действия.
Ни одна разумная страна не лицензирует экспорт товаров, кроме оружия. Германия, к примеру, доплачивает каждому коммерсанту, ухитрившемуся что-то продать за границу, другие страны также стимулируют экспорт, а мы в Казахстане в государственном управлении сажаем людей, для которых органическим действием, действием во спасение своей должности, является запрещение экспорта! Зачем это нам? Отмените лицензирование вообще. Дайте указание таможне, чтобы она не выпускала из страны оружие или то, что Вы не хотите выпускать за границу, а остальное пусть продает каждый, кто сколько сможет, ведь наша промышленность уже начала останавливаться из-за уменьшения спроса, отсутствия покупателей!"
Назарбаев задумался, чаша весов на какое-то мгновение качнулась, но не растерялся премьер-министр, он тут же прыгнул в другую чашу и своим авторитетом нарушил сложившееся было равновесие: «Если вы начнете торговать без нашего разрешения, то вы немедленно весь Казахстан распродадите за бесценок». (Это, конечно, примерный смысл его слов.)
Почему директора заводов и их специалисты, зарплата которых зависит от доходов завода и которые каждый день смотрят в глаза заводским работникам и членам их семей, тоже живущим за счет этого дохода, будут продавать свою продукцию за бесценок, а чиновник МВЭС, который ни за торговлю, ни за людей не отвечает, будет торговать по максимальным ценам? Этот вопрос С. А. Терещенко на ум не пришел, да и как он мог прийти в голову секретаря обкома, всю жизнь контролировавшего, как работают другие, гордившегося этой своей деятельностью и искренне считавшего ее действительно чем-то полезной?
Несколько слов о том, кто и как устанавливает максимальные цены на товары. Представьте себя на месте этого чиновника — честного, порядочного человека, волею случая попавшего в кресло клерка, контролирующего цены, по которым те или иные предприятия ведут торговлю самыми разнообразными товарами. Как вы можете оценить уровень цен, если сами не торгуете, в глаза никогда не видели ни заводов, ни товаров, ни покупателей и не представляете, кто это и что это? И это не от природной лени, вам это и по должности не полагается знать. Единственное, что здесь можно сделать — определить уровень цен на бумаге, сравнивая их с ценами на аналогичную продукцию в других контрактах. Ничего другого вы сделать не сможете, будь вы трижды честным и трудолюбивым.
Но продажа на свободном рынке имеет массу особенностей, ранее нам неизвестных. Впрочем, если вы покупали что-то на базаре, то вам нетрудно их понять. Торговля точно такая. (Один югослав меня учил, что ничего нельзя покупать, не поторговавшись, иначе сильно расстроишь продавца. Он ночь не будет спать, переживая: в кои веки к нему пришел покупатель-дурак, который платит, не торгуясь, а он заломил всего лишь двойную цену.) Только торговля оптом более масштабная и имеет множество тонкостей, вызванных этой масштабностью. Здесь очень многое имеет значение, даже в личном плане, начиная с того, встретишь ли ты торгового партнера просто в здании аэровокзала или у трапа самолета; поймешь ли намек японца, который очень хвалит твою шапку, или нет, и заканчивая… ладно, это уже коммерческая тайна. Ведь на Западе нет мифических частников, там тоже чиновники, но чиновники фирм. Это особенности субъективные. Есть же и объективные.
Даже продавая продукцию оптовикам в каком-либо порту, одну цену держать глупо. Один оптовик берет много товара и везет его в США, поэтому у него больше накладных расходов на перевозки, хранение, кредиты и высокой цены он не даст. Другой оптовик ставит на Европу, расходов у него меньше, а третий вообще берет мало, меняет в Бресте на вагонах колесные пары и гонит товар прямо своему покупателю. Этого надо «давить», заставлять платить больше. При таком раскладе у завода-продавца будут разные контракты с разными фирмами и во всех контрактах всегда будут разные цены.
А теперь чиновник, выдающий разрешение на торговлю, изучает эти контракты: одна фирма берет 1000 т по 610 долларов за тонну, другая 5000 тонн по 600 долларов, третья 20000 тонн по 585. Если дать разрешение продать, то начальство спросит: «Почему выдана лицензия на продажу по 585 долларов, когда цена была 610?» И с работы такого чиновника могут выкинуть. Что же делать? Ответ один: запретить продажу по 600 и 585 долларов, не дать заводу-продавцу лицензию. В какой же ситуации оказался завод? Он, заставив небольшую фирму купить мелкую партию товара по 610 долларов, теперь не в состоянии продать в двадцать раз больше продукции, поэтому завод может остановиться, а работники остаться без средств к существованию. Ведь остальные фирмы по этой высокой цене продукции не купят. Что делать? Выход один — продавать только по 585 долларов, что, конечно, нанесет ущерб заводу, нанесет его Казахстану. Но тогда у чиновника, выдающего лицензии, все будет в ажуре — он не пропустил ни одного контракта по низким ценам. (Это неотъемлемое свойство бюрократизма, механизм которого мы разберем позже: если бюрократу дают что-то улучшить, он обязан это ухудшить.)
В СССР бюрократическая машина была зациклена на одной идее — больше, больше и больше: больше работай, больше производи. От заводских работников требовали товар в как можно большем количестве. Казалось, те, кто требовал, действительно понимали, что они делали и зачем это нужно.
Но вот эти же люди оказались сиротами: в 1991-м у них умерли «папа и мама» — правительство СССР и ЦК КПСС. Эти люди сами стали управлять экономикой своих республик, у них возникла необходимость думать самим.
Рассмотрим пример Казахстана. Здесь практически не произошло смены руководителей: первый секретарь ЦК КП Казахстана Н.А. Назарбаев стал президентом республики, секретарь обкома С.А. Терещенко — премьер-министром (кстати, он и в СССР, и даже в те же сроки мог бы занять эту должность). Правда, казахские роды, вступив в драку между собой, заполнили родственниками почти все остальные должности в государстве, вытеснив с них русских, но для управления, собственно, в этом нет ничего страшного — ведь люди (казахи) брались не с улицы, они все из того же партийного или государственного аппарата КазССР, имеют на плечах голову и в обычном смысле слова далеко не глупы. То есть это те люди, которые вчера требовали от промышленности работать больше, больше и больше.
К концу 1991 года в Казахстане были подготовлены законодательные акты, и президент подписал ряд указов о лицензировании торговли. Все эти документы резко тормозили работу промышленности республики и снижали объемы производства. В январе 1992 года Назарбаев лично провел совещание с руководителями предприятий на тему «Как увеличить объемы производства и продажу товаров». Старая коммунистическая тема.
По долгу службы автору этих строк было поручено решить на совещании один конкретный и очень важный для завода вопрос. Опасаясь, что меня, заместителя директора, оттеснят на совещании генеральные директора других предприятий, я вышел к трибуне, когда Н.А. Назарбаев еще не успел закончить вопрос: «Кто хочет выступить?» Но сначала попытался обратить внимание президента на общую дикость самой постановки вопроса о лицензировании. ("Лицензирование — это «разрешение», уточняю для тех, кто не знает этого «русского» слова.) Я спросил президента: «Казахстан заинтересован в том, чтобы его предприятия продали на экспорт как можно больше своей продукции?» Н.А. Назарбаев подтвердил: «Да!» Тогда я продолжил: "Зачем же мы создали структуру управления, в
которую включили чиновников с единственно для них понятной задачей — запретить торговлю? Ведь если чиновник будет каждому разрешать торговать за границей и обогащать этим Казахстан, то через неделю встанет вопрос, зачем этот чиновник нужен. Не лучше ли его уволить, а на входную дверь Министерства внешнеэкономических связей цепью привязать печать МВЭС, чтобы каждый желающий ставил ее на бумагу с надписью «лицензия»? Поймите, Нурсултан Абишевич, ведь если этот чиновник занял должность разрешающего, то для него обязательны запретительные действия.
Ни одна разумная страна не лицензирует экспорт товаров, кроме оружия. Германия, к примеру, доплачивает каждому коммерсанту, ухитрившемуся что-то продать за границу, другие страны также стимулируют экспорт, а мы в Казахстане в государственном управлении сажаем людей, для которых органическим действием, действием во спасение своей должности, является запрещение экспорта! Зачем это нам? Отмените лицензирование вообще. Дайте указание таможне, чтобы она не выпускала из страны оружие или то, что Вы не хотите выпускать за границу, а остальное пусть продает каждый, кто сколько сможет, ведь наша промышленность уже начала останавливаться из-за уменьшения спроса, отсутствия покупателей!"
Назарбаев задумался, чаша весов на какое-то мгновение качнулась, но не растерялся премьер-министр, он тут же прыгнул в другую чашу и своим авторитетом нарушил сложившееся было равновесие: «Если вы начнете торговать без нашего разрешения, то вы немедленно весь Казахстан распродадите за бесценок». (Это, конечно, примерный смысл его слов.)
Почему директора заводов и их специалисты, зарплата которых зависит от доходов завода и которые каждый день смотрят в глаза заводским работникам и членам их семей, тоже живущим за счет этого дохода, будут продавать свою продукцию за бесценок, а чиновник МВЭС, который ни за торговлю, ни за людей не отвечает, будет торговать по максимальным ценам? Этот вопрос С. А. Терещенко на ум не пришел, да и как он мог прийти в голову секретаря обкома, всю жизнь контролировавшего, как работают другие, гордившегося этой своей деятельностью и искренне считавшего ее действительно чем-то полезной?
Несколько слов о том, кто и как устанавливает максимальные цены на товары. Представьте себя на месте этого чиновника — честного, порядочного человека, волею случая попавшего в кресло клерка, контролирующего цены, по которым те или иные предприятия ведут торговлю самыми разнообразными товарами. Как вы можете оценить уровень цен, если сами не торгуете, в глаза никогда не видели ни заводов, ни товаров, ни покупателей и не представляете, кто это и что это? И это не от природной лени, вам это и по должности не полагается знать. Единственное, что здесь можно сделать — определить уровень цен на бумаге, сравнивая их с ценами на аналогичную продукцию в других контрактах. Ничего другого вы сделать не сможете, будь вы трижды честным и трудолюбивым.
Но продажа на свободном рынке имеет массу особенностей, ранее нам неизвестных. Впрочем, если вы покупали что-то на базаре, то вам нетрудно их понять. Торговля точно такая. (Один югослав меня учил, что ничего нельзя покупать, не поторговавшись, иначе сильно расстроишь продавца. Он ночь не будет спать, переживая: в кои веки к нему пришел покупатель-дурак, который платит, не торгуясь, а он заломил всего лишь двойную цену.) Только торговля оптом более масштабная и имеет множество тонкостей, вызванных этой масштабностью. Здесь очень многое имеет значение, даже в личном плане, начиная с того, встретишь ли ты торгового партнера просто в здании аэровокзала или у трапа самолета; поймешь ли намек японца, который очень хвалит твою шапку, или нет, и заканчивая… ладно, это уже коммерческая тайна. Ведь на Западе нет мифических частников, там тоже чиновники, но чиновники фирм. Это особенности субъективные. Есть же и объективные.
Даже продавая продукцию оптовикам в каком-либо порту, одну цену держать глупо. Один оптовик берет много товара и везет его в США, поэтому у него больше накладных расходов на перевозки, хранение, кредиты и высокой цены он не даст. Другой оптовик ставит на Европу, расходов у него меньше, а третий вообще берет мало, меняет в Бресте на вагонах колесные пары и гонит товар прямо своему покупателю. Этого надо «давить», заставлять платить больше. При таком раскладе у завода-продавца будут разные контракты с разными фирмами и во всех контрактах всегда будут разные цены.
А теперь чиновник, выдающий разрешение на торговлю, изучает эти контракты: одна фирма берет 1000 т по 610 долларов за тонну, другая 5000 тонн по 600 долларов, третья 20000 тонн по 585. Если дать разрешение продать, то начальство спросит: «Почему выдана лицензия на продажу по 585 долларов, когда цена была 610?» И с работы такого чиновника могут выкинуть. Что же делать? Ответ один: запретить продажу по 600 и 585 долларов, не дать заводу-продавцу лицензию. В какой же ситуации оказался завод? Он, заставив небольшую фирму купить мелкую партию товара по 610 долларов, теперь не в состоянии продать в двадцать раз больше продукции, поэтому завод может остановиться, а работники остаться без средств к существованию. Ведь остальные фирмы по этой высокой цене продукции не купят. Что делать? Выход один — продавать только по 585 долларов, что, конечно, нанесет ущерб заводу, нанесет его Казахстану. Но тогда у чиновника, выдающего лицензии, все будет в ажуре — он не пропустил ни одного контракта по низким ценам. (Это неотъемлемое свойство бюрократизма, механизм которого мы разберем позже: если бюрократу дают что-то улучшить, он обязан это ухудшить.)