Мун Элизабет. Раз став героем

   Исмэй посмотрела в лицо убийце... потом опустила взгляд и увидела собственные руки, липкие от крови. Она стояла перед жерлом Пирс-Зочин 382, которое, казалось, становилось все шире и шире, пока ее тело ни соскользнуло внутрь. Исмэй услышала собственные мольбы, выкрикиваемые высоким неприятным голосом, чтобы кто-то остановился... НЕТ.
   Когда Исмэй очнулась на скомканных простынях, кто-то колотил в дверь и звал ее по имени. Она кашлянула, прочищая горло, и как только голос вернулся к ней, ответила.
   Это была не дверь, а люк; она не дома, а на борту корабля, который был лучше, чем дом.
   Исмэй заставила себя глубоко вздохнуть и объяснила голосу снаружи, что это был просто плохой сон. В ответ раздалось ворчание:
   - Некоторым из нас тоже нужно поспать, знаешь ли.
   Она извинилась, борясь с волной внезапной, необъяснимой злости, которая вызвала острое желание резко открыть... люк, не дверь - и придушить стоявшего в коридоре. Наконец, ворчание стихло, и она откинулась на спинку кровати, задумавшись.
   У Исмэй не было подобных снов уже несколько лет, с тех пор как она покинула дом, поступив в подготовительную школу Флота. Даже дома, чем старше она становилась, тем реже они приходили, хотя достаточно часто, чтобы заставить беспокоиться семью. Мачеха и отец долго и утомительно объясняли ей их причину. Однажды Исмэй убежала, это произошло сразу после смерти ее матери. Глупый и безответственный поступок, оправданием которому служили только юность и тот факт, что она уже возможно была больна лихорадкой, убившей мать. Исмэй оказалась посреди военных действий, впоследствии получивших название Восстание Калифер. Отряд отца нашел и спас ее, но она едва ни умерла от лихорадки. Каким-то образом то, что она видела, слышала и ощущала преобразилось, когда она лежала в лихорадке, и оставило в наследство кошмары о том, чего никогда на самом деле не происходило, по крайней мере не в таких красках, как ей снилось.
   Участие в настоящем сражении вернуло те старые воспоминания и путаницу, поражденную лихорадкой. Теперь Исмэй на самом деле ощутила запах крови. Запахи особенно глубоко врезались в память... Так говорилось в книгах по психологии, которые Исмэй читала тайком в библиотеке папы Стефана, когда думала, что сходит с ума, а так же считала себя ленивой, трусливой и глупой. Теперь, насколько она понимала, в ночных кошмарах соединились ее прошлый опыт с настоящим. Это единственное разумное объяснение, какое она могла найти. Ночные кошмары мучали ее, потому что ей нужно было понять связь, теперь она поняла, и сны были больше не нужны.
   Исмэй заснула сразу и не просыпалась, пока ни раздался звонок будильника. В тот день она поздравила себя с принятым решением и приказала своему подсознанию больше не вызывать кошмаров. Когда настало время идти в постель, она почувствовала напряжение, но заставила себя расслабиться. Если она и спала, то совершенно этого не помнила, но больше никто не жаловался на шум из ее каюты. Только раз до прибытия в Центр у нее был кошмар, но этот имел простое объяснение. Ей снилось, что она предстала перед трибуналом и, только когда председатель заговорил, поняла, что стоит нагая. Попытавшись бежать, она не смогла двинуться. Все смотрели на нее и смеялись, а потом ушли, оставив ее одну. Но это было почти облегчением видеть нормальные плохие сны.
   ***
   В Центре ее уже ждала новая униформа. Охранник, доставивший одежду в карантинный отсек, определенно считал это дело ниже своего достоинства. Новая форма казалась грубой и неудобной, как будто тело Исмэй изменилось и больше не соответствовало прежним меркам. Она каждый день занималась в спортивном зале, и хотя времени и тренажеров было недостаточно, вряд ли могла потолстеть. Это было... скорее моральное, чем физическое изменение. Пели и Лайэм демонстративно застонали, когда увидели свои счета от портного. Исмэй ничего не сказала по поводу своего, и они предположили, что она пока не задумывалась, как будет его оплачивать со своей зарплатой.
   Впервые за время пребывания на флагмане молодых офицеров вызвали к адмиралу всех вместе. Исмэй, как и все остальные, надела новую форму. Их сопровождали вооруженные охранники, возглавлявшие и замыкавшие процессию. Исмэй пыталась дышать в обычном ритме, но не могла унять волнения. Неужели что-то произошло? И что это может быть?
   Адмирал Серрано ждала с непроницаемым выражением лица, пока все ни вошли в кабинет, встав так близко друг к другу, что Исмэй могла почувствовать запах новой материи. Адмирал приветствовала каждого формальным кивком, переводя взгляд с одного на другого.
   - Мне поручено сообщить, всем вам придется предстать перед трибуналом, чтобы объяснить, если сможете, события, приведшие к мятежу на борту Презрения и последующие действия корабля и команды во время столкновения в системе Завьера.
   Исмэй ничего не услышала позади, но почувствовала реакцию своих спутников. Хотя они знали, что так и должно было случиться, официальные слова, сказанные адмиралом Флота, стали сокрушительным ударом. Военный трибунал. Некоторые офицеры уходили в отставку еще до окончания срока службы, даже не имея перспективы оказаться под следствием, не говоря уже о слушанье Комиссией... и уж конечно о трибунале, что считалось страшным позором. Даже если все обвинения снимались, пятно в деле оставалось навсегда.
   - Из-за запутанности данного случая, - продолжила адмирал, - военный генерал-прокурор решил тщательно рассмотреть его с крайней осторожностью и серьезностью. Конкретные обвинения пока не определены, но в общем, младшие лейтенанты могут ожидать обвинения в предательстве и мятеже, которые военная адвокатура не рассматривает взаимно исключающими. Таким образом, факт, что вы не выступили на стороне предателей, вовсе не отменяет последующее обвинение в мятеже, и наоборот.
   Сверкающие черные глаза адмирала, казалось, сверлили Исмэй. Хотела ли она сказать этим что-то еще? У Исмэй появилось желание объяснить, что она никогда не была предателем, но военная дисциплина держала ее рот на замке.
   Адмирал деликатно кашлянула, определенно собираясь с мыслями, а потом сказала:
   - Так же мой долг сообщить вам, что в настоящем один из главных вопросов касается влияния Доброты на офицеров. Нельзя отрицать подобную вероятность. Ваши защитники все доступно вам объяснят. Младшим лейтенантам будет предъявлено только обвинение в мятеже, кроме одного дела, где расследование еще продолжается.
   - Но мы даже не видели адвоката! - пожаловался Арфан с заднего ряда.
   Исмэй чуть ни стукнула его; идот не имел права раскрывать рот.
   - Младший лейтенант... Арфан, не так ли? Кто-то позволял вам прерывать, младший лейтенант?
   Адмиралу не нужна была помощь лейтенанта, чтобы раздавить беспомощного юнца.
   - Нет, сэр, но...
   - Тогда молчите.
   Серрано снова посмотрела на Исмэй, которая чувствовала себя виноватой в том, что не помешала Арфану, но во взгляде адмирала не было упрека.
   - Лейтенант Сьюза, так как вы старшая из выживших офицеров и командовали мятежным кораблем, вступившим в сражение, ваше дело будет слушаться отдельно от остальных младших офицеров, хотя вы будете вызваны в качестве свидетеля по их делу, а они по вашему. К тому же вы предстанете перед Следственной Комиссией по делам капитанов, чтобы объяснить свои действия в качестве капитана Презрения.
   С одной стороны Исмэй ждала этого, а с другой надеялась, что расследование и судебное слушанье будут объединены.
   - В следствии необычных обстоятельств и ситуации у Завьера, включая действия командующей Серрано, было решено доставить вас всех в штаб-квартиру Флота на другом судне.
   Исмэй заморгала. Адмиралу Серрано не доверяли из-за племянницы? Потом она вспомнила ходившие разговоры, сейчас уже известно, что беспочвенные, о Хэрис Серрано и причинах ее ухода из Флота.
   - Командующая Серрано так же предстанет перед Следственной Комиссией, и вы трое будете вызваны в качестве свидетелей.
   Исмэй не представляла, какие важные сведения они могли бы сообщить по этому делу.
   - Вам позволено связаться с семьями и поговорить с ними напрямую, но больше ни с кем. В частности, вам приказано под страхом смертной казни избегать обсуждения данного дела с кем-либо из состава или вне Флота, исключая вашего защитника и друг друга. Но очень рекомендую больше не обсуждать дело между собой, как раньше. За вами будут внимательно следить те, кто особенно заинтересован в этом деле. Защитники будут ждать вас в штаб-квартире Флота и предоставят вам все необходимые ресурсы, чтобы подготовиться к суду, - адмирал окинула взглядом группу.
   Исмэй надеялась, что никто не посмеет задать какой-нибудь глупый вопрос. Все молчали.
   - Можете идти, - разрешила адмирал. - Кроме лейтенанта Сьюза.
   Сердце Исмэй екнуло и ушло сначала в пятки, а потом еще дальше сквозь палубу. Пока остальные выходили, она наблюдала за лицом адмирала в поисках подсказки того, что должно произойти дальше. Когда все ушли, адмирал вздохнула:
   - Садитесь, лейтенант Сьюза.
   Исмэй села.
   - Для вас сейчас трудное время, и я хочу быть уверена, что вы это понимаете. Не хотелось бы, чтоб вы пали духом. К несчастью я не достаточно хорошо вас знаю. Сколько предупреждений вам надо получить, чтобы страх застил ваш разум? Ваш послужной список как офицера ничего не объясняет. Вы можете мне помочь?
   Исмэй старательно пыталась держать челюсти сомкнутыми. Она понятия не имела, что ответить; в данном случае "Да, сэр" было недостаточно. Адмирал продолжила уже медленнее, давая ей время подумать:
   - Вы хорошо зарекомендовали себя в подготовительной школе. В Академии у вас был высокий балл, хотя и не блестящий. Могу предположить, вы не из тех, кто читает собственную характеристику, правильно?
   - Да, сэр, - ответила Исмэй.
   - Ммм. Тогда, возможно, вам не известно, что вас описывали как "трудолюбивая, усердная, исполнительная, не лидер" или "уравновешенная, сведующая, всегда выполняет задания, показывает инициативу в работе, но не с людьми; потенциал лидера средний", - адмирал замолчала, но Исмэй не знала, что сказать. Она не могла ни о чем думать. Не могла думать о себе.
   - В одних говорится, что вы застенчивы, в других, что спокойны и нетребовательны. Но за всю свою службу во Флоте, лейтенант Сьюза, я никогда не видела, чтобы подобные характиристики, начиная со школы и дальше, относились к кому-нибудь, кто впоследствии проявил бы столько решимости, сколько вы на Презрении. Я знала нескольких спокойных, скромных офицеров, которые хорошо зарекомендовали себя во время сражения, но в таких случаях всегда был заметен, по крайней мере где-то на заднем плане, хотя бы один маленький проблеск неограненного алмаза.
   - Это была случайность, - не задумывая сказала Исмэй. - В остальном заслуга команды.
   - Случайности просто так не происходят, - заметила адмирал. - Всегда есть причина. Какая случайность по-вашему произошла бы, окажись на вашем месте лейтенант Ливади?
   Исмэй уже думала об этом. После битвы Лайэм и Пели были уверены, что задали бы другую скорость и вектор выхода на орбиту, но она помнила выражения их лиц, когда объявила о своем решении вернуться назад.
   - Вы не обязаны отвечать, - разрешила адмирал. - Я знаю из его интервью, что он бы послал то же сообщение, что и вы, но потом прыгнул бы обратно в сектор Центральный, надеясь вызвать на подмогу кого-нибудь более опытного. Он бы не повел Презрение назад и, хотя справедливо критиковал вашу тактику по входу в систему, сам бы был слишком медлителен, чтобы спасти положение.
   - Я... я не уверена. Он храбрый...
   - Храбрость еще не все, и вы это знаете. Осторожность и мужество вот хорошие подручные; малодушие и робость могут действовать так же быстро как храбрость информкуба, - адмирал улыбнулась, и Исмэй почувствовала холодок. Лейтенант, если вам удалось озадачить меня, уверяю, еще больше вы озадачили весь остальной Флот. Дело не в том, что им не понравились ваши действия, просто они не понимают, как вам удалось совершить такое. Если все это время под маской мягкотелости скрывался такой уровень способностей, что еще вы можете утаивать? Некоторые даже предположили, что вы глубоко внедренный агент Доброты, каким-то образом подставили капитана Хэрне и организовали мятеж, только чтобы прослыть героем.
   - Я этого не делала! - вырвалось у Исмэй.
   - Я тоже так думаю. Но сейчас единство Правления Семей пошатнулось, и Регулярная Космическая Служба не исключение. Обнаружить, что Лепеску открыл охоту за служащими Флота, было неприятно, но то, что три предателя капитана могли уничтожить Завьер, стало настоящим потрясением и пошатнуло наше положение. По всем правилам вас должны судить как можно быстрее, а потом объявить героем. И не пытайтесь отрицать последнего. Вы герой. К несчастью, обстоятельства сложились не так, как хотелось бы, и думаю, что у вас и вашего защитника впереди трудное время. Здесь я ничем не могу помочь. Сейчас мое вмешательство может только навредить вам.
   - Все в порядке, - кивнула Исмэй.
   Все было далеко не в порядке, если она не поняла того, что пыталась сказать адмирал Серрано. Но она точно знала, почему адмирал не могла повлиять на настоящее.
   Дочь старшего офицера учили, что власть всегда ограничена и пытаться идти против этого, значит расшибить себе лоб.
   Адмирал продолжала смотреть на нее испытущим взглядом темных глаз.
   - Хотелось бы мне лучше знать вас и ваше прошлое. Даже не могу сказать, что у вас сейчас на уме, спокойны ли вы, насторожены, или испуганы... Не возражаете пролить свет?
   - Ошеломлена, - честно ответила Исмэй. - Определенно не спокойна. Я не была спокойна даже до вашего сообщения. Мне известно, что офицеры, участвовавшие в мятеже, не зависимо от причины, навсегда получают пятно в личное дело. Но насторожена я или испугана, сама не знаю.
   - Откуда у вас такая сдержанность, если не против, что я спрашиваю? Обычно выходцев с колонизированных планет очень легко понять.
   Это прозвучало как искренний интерес. Исмэй хотелось понять, так ли это, и не знала, сможет ли объяснить.
   - Адмиралу известно о моем отце...? - начала она.
   - Один из четырех главнокомандующих на Алтиплано; полагаю, это означает, что вы выросли в военной обстановке. Но большая часть планетарной милиции менее официальна... чем мы.
   - Все началось с папы Стефана, - объяснила Исмэй.
   Она не была уверена, что началось именно с этого, ведь папа Стефан в свою очередь где-то узнал то, чему научил ее.
   - Да, там не как во Флоте, но военное наследие хранят... по крайней мере самые известные семьи.
   - Но в вашем деле говорится, что вы выросли на ферме.
   - В поместье, - поправила Исмэй. - Это больше чем ферма. Гораздо больше.
   "Гораздо больше" с трудом соответствовало действительности; Исмэй даже не знала, сколько гектаров составляло главное хозяйство.
   - Но папа Стефан настаивал, чтобы все дети, достигнув определенного возраста, проходили что-то вроде военной подготовки.
   - Среди военных традиций не всегда ценится контроль эмоций, - заметила адмирал. - Полагаю, в вашей семье это приветствовалось.
   - В высшей степени, - подтвердила Исмэй.
   Она не могла объяснить свою антипатию к излишнему выражению эмоций, что ассоциировалось у нее с семейными склоками между Бертолем, Санни и остальными. Определенно папа Стефан и ее отец ценили самоконтроль, но не до такой степени, какой достигла она.
   - Ну... я хотела, чтобы вы знали, я желаю вам всего наилучшего в этом деле, - проговорила адмирал, улыбаясь тепло и искренне. - Все-таки вы спасли мою племянницу, извините, командора Серрано, я этого не забуду, не смотря на то, как все обернется. Я буду следить за вашей карьерой, лейтенант. Думаю, в вас больше потенциала, чем вы сами подозреваете.
   Глава третья
   У Исмэй было время подумать над сказанным, так как по правилам Флота ее перевели на борт курьерского конвоя и доставили в штаб-квартиру Флота на восемь дней раньше остальных младших офицеров. Здесь она встретилась со своим защитником, лысеющим майором средних лет, который выглядел скорее бюрократом, чем офицером. У него уже начало появляться брюшко, как у тех, кто не ходил в спортзал, кроме как в последние несколько недель до годового теста по физической подготовке.
   - Было бы больше смысла объединить дела, - ворчал майор Чапин, просматривая файл. - Начиная с конца, вы герой Завьера; вы спасли планету, систему и задницу племянницы адмирала. К несчастью...
   - Мне уже объяснили, - сказала Исмэй.
   - Хорошо. По крайней мере ни один из рапортов не пропал. Нам нужно будет подготовиться отдельно к слушанию Следственной Комиссией по делам капитанов и по каждому из обвинений трибунала. Надеюсь, у вас организованный склад ума...
   - Думаю, да, - ответила Исмэй.
   - Хорошо. На время по возможности забудьте военный протокол; я буду звать вас Исмэй, а вы зовите меня Фрэд, потому что работы слишком много, и формальности только замедлят нас. Понятно?
   - Да, сэр... Фрэд.
   - Хорошо. Теперь... расскажите мне все, что рассказывали следователям, а потом все, что не сказали им. История вашей жизни не так уж длинна, поэтому не бойтесь, что я заскучаю. К тому же я не знаю, что может пригодится, пока не услышу этого.
   В последующие дни Исмэй поняла, что майор Чапин имел ввиду именно то, что сказал. Она так же обнаружила, что чувствует себя совершенно раскованно, говоря с ним, и это заставляло ее нервничать. Она напомнила себе, что уже выросла, а взрослые не кидаются за утешением к любому, кто проявил хоть каплю дружелюбия. Исмэй рассказала даже о мучивших ее кошмарах, связанных с Завьером.
   - Может, хотите поговорить с психоняней, - предложил Чапин. - Если это так вас беспокоит.
   - Не сейчас, - отказалась Исмэй. - То было в первые дни после...
   - По мне так это естественно, если вы спите тревожно... Сейчас лучше не проходить психологической оценки. Понимаете, это может выглядеть так, как будто мы хотим заявить об душевном расстройстве.
   - О.
   - Но конечно, если вам нужно...
   - Не нужно, - твердо заявила Исмэй.
   - Хорошо... теперь по поводу мелких краж из шкафчиков рядовых...
   ***
   Дату начала трибунала отодвинули на более поздний срок и было принято решение провести сначала заседание Комиссии по делам капитанов. По этому поводу майор Чапин долго ворчал и хмурился.
   - Советник не может присутствовать на заседании Следственной Комиссии, поэтому вам придется вспомнить все, о чем мы говорили. Вы конечно всегда можете попросить короткий перерыв и прийти ко мне, но это оставит плохое впечатление. Проклятье... я хотел, чтобы вы сначала прошли через это под моим руководством, а потом отправились туда одна.
   - Ничего не поделаешь, - сказала Исмэй.
   Майор выглядел слегка удивленным, что почему-то вызвало у нее раздражение. Неужели он ожидал, что она будет жаловаться, когда ясно, что суетиться, нервничать, спорить и протестовать бесполезно?
   - Я рад, что вы так к этому относитесь. Если они не коснуться вопроса о неполадках навигационного компьютера, у вас есть два варианта...
   Заседание продолжалось несколько часов, и только к концу Исмэй полностью осознала смысл совета Чапина.
   Утром слушанье продолжилось. Чапин довел Исмэй до приемной, где сам должен был ждать на случай, если ей понадобится его помощь.
   - Выше голову, лейтенант, - подбодрил он, когда дверь открылась. Помните, вы выиграли сражение и не потеряли корабль.
   Следственная Комиссия не приняла во внимание необычные обстоятельства, заставившие Исмэй принять командование Презрением, так по крайней мере можно было подумать, исходя из задаваемых вопросов. Лейтенанту, принявшему на себя командование, следовало знать, что она делает, поэтому каждая ошибка Исмэй рассматривалась под лупой.
   Когда старший офицер был ранен, почему она не подготовилась к передаче командования? Можно было быстро привести в порядок мостик? Исмэй вспомнила, что все находились в тот момент на грани паники, нужно было обезопасить каждый отсек, проверить каждого члена команды; смывать кровь с кресла капитана казалось тогда не самым важным. Она не сказала этого, но перечислила другие срочные дела, которые звучали весомее. Председатель Комиссии, суровый адмирал, о котором Исмэй никогда не слышала ни плохого, ни хорошего, слушал ее с поджатыми губами и бесстрастным выражением лица, по которому невозможно было понять, что он думает.
   После того как она приняла командование, почему решила незаметно проскользнуть в систему, - то, что это было правильным решением, согласились все, - а потом выскочить у самого Завьера, когда было ясно, что там ждут силы врага? Разве она не понимала, что если бы вход в коридор оказался заминирован, это стало бы настящим самоубийством?
   Исмэй не собиралась спорить и утверждать, что ее решение имело смысл; она действовала инстинктивно, не задумываясь, не просчитывая, а инстинкты убивают гораздо чаще, чем спасают.
   И почему она не подумала совершить микропрыжок, чтобы прибыть на мгновение раньше и спасти два корабля вместо одного? Исмэй объяснила о сбое в навигационном компьютере, им пришлось заменить электронный чип в одном из ракетных отсеков.
   И снова, час за часом. Казалось, собравшихся все меньше интересовало то (в общем-то совершенно не интересовало), как Презрение уничтожил вражеский флагман, только ошибки Исмэй. Комиссия просмотрела записи материалов, указала на расхождения и противоречия, и когда все наконец закончилось, Исмэй покинула зал, чувствуя себя так, как будто все это время варилась в кипятке, и теперь ее кости разжижились.
   Ждавший ее в приемной Майор Чапин следил за всем происходящим в зале по видеосвязи. Он протянул ей стакан и сказал:
   - Поверьте, вы сделали все, что могли, наилучшим образом, принимая во внимание обстоятельства.
   - Я так не думаю, - Исмэй отхлебнула воды.
   Майор Чапин сел, наблюдая за ней, пока она ни опустошила стакан.
   - Лейтенант, я знаю, вы устали и возможно чувствуете себя так, как будто вас только что пропустили через мясорубку, но вам нужно знать. Следственная Комиссия должна быть придирчива и жестока. В этом их цель. Вы стояли там и говорили правду, не волновались, не суетились, не несли всякую чушь, не оправдывались. Объяснение о поломке навигационного компьютера было совершенством, только голые факты. Вы позволили Тимми Уорндстату прожевать вас сначала с одной стороны, потом с другой, но при этом продолжали стоять, вежливо и культурно отвечая на глупые вопросы. Я вел дела нескольких старших офицеров, которые держались гораздо хуже.
   - Правда?
   Исмэй не знала, что чувствовать, надежду или просто удивление от того, что кто-то мог одобрить ее действия.
   - Правда. И не только это. Помните, что я говорил вам в самом начале? Вы не потеряли корабль и ваше появление стало решило исход битвы. Они не могут игнорировать данный факт, даже если считают это лишь слепым везением. А после ваших показаний их уверенность в этом еще больше пошатнулась. Жаль, что они не спросили побольше о деталях. Вы правильно поступили, не став вдаваться в подробности по собственной инициативе, это звучало бы как оправдание, но... то, что они игнорируют предоставленные документы, просто раздражает. Я все четко и ясно изложил. Меньшее, что они могли бы сделать, это прочитать и задать правильные вопросы. Конечно, отрицательные комментарии будут, без них не обойтись, если все зашло так далеко, что собрали Комиссию. Но не смотря на то, готовы ли они признать данный факт или нет, для младшего офицера, впервые оказавшегося в боевой ситуации, вы действовали удовлетворительно.
   Дверь открылась, и Исмэй пришлось вернуться в зал. Она встала на свое место лицом к длинному столу, за которым сидело пять офицеров.
   - Это сложный случай, - заговорил адмирал Уорндстад. - И нам было трудно принять решение. Лейтенант Сьюза, Комиссия признает, что ваши действия на борту Презрения, начиная с того момента, как вы приняли командование после смерти Довира, до вашего... поспешного... возвращения к Завьеру, не противоречили нормам, предъявляемым к старшему офицеру Флота.
   Исмэй почувствовала, как в сердце шевельнулась надежда на то, что ее не выгонят взашей прямо перед тем, как быть арестованной после трибунала.
   Адмирал Уорндстад продолжил, на этот раз читая по бумаге:
   - Однако ваши тактические решения по возвращении в систему Завьера совершенно не соответствовали правилам. Комиссия отмечает, что это был ваш первый боевой опыт и первый опыт командования кораблем. Мы принимаем во внимание данные обстоятельства, но рекомендуем не рассматривать вашу кандидатуру для назначения в командный состав на суда Регулярной Космической Службы, пока вы не покажете тактический и боевой уровень, необходимый для командующего военным кораблем.
   Исмэй едва ни кивнула. Чапин предупреждал, что ее ошибки не могли быть проигнорированы. Комиссия существовала для того, чтобы капитаны не забывали, что везение, даже огромное везение, не может заменить навыков и умений.
   Уорндстад снова поднял на нее глаза, на этот раз уголок его тонких губ приподнялся, как будто в улыбке:
   - С другой стороны, Комиссия отмечает, что ваши неортодоксальные маневры явились результатом поражения вражеского судна, имевшего определенное превосходство по огневой мощи и размеру, и успешной защиты Завьера. Похоже, вы прекрасно осознаете ошибки, которые совершили, командуя кораблем в боевой обстановке. Комиссия считает, что ваш характер и поведение будут соответствовать требованиям командного состава после того, как вы приобретете необходимый опыт. Мало кто из младших лейтенантов получает возможность управлять чем-нибудь больше шаттла. Комиссия рекомендует дать вам время развить свой потенциал. Все записи рекомендаций Комиссии будут переданы вам и вашему советнику позднее, если вы захотите подать аппеляцию.