В паузах между длинными заклинаниями туман, казалось, становился все гуще, в то время как где-то рядом, сразу за пределами узкого круга нашего зрения, звучали приглушенные отголоски - словно Мерлин молился за жизнь Артура, а холодные уста тысяч британцев, лежащих на поле Камлан, откликались на его призывы.
И сквозь туман до нас доносился неумолчный плеск воды у дальнего берега. Но у дальнего ли? Звук как будто становился ближе.
Один раз Мерлин смолк и прислушался, но вскоре опять взялся за свои заклинания.
Внезапно я почувствовал, как холодная вода лизнула мои ступни. Оказалось, я, сам того не замечая, стоял в луже озерной воды. Я шагнул повыше на холм, где стояли остальные.
- Он умер? - взволнованным шепотом спросил сэр Бедвир, и Мерлин покачал головой.
- Он давно мог умереть, но я остановил его дыхание, и он будет жить.
- Остановил его дыхание? Но ведь это верная смерть!
- Ну, не совсем остановил, - улыбнулся Мерлин. - Изредка Артур будет делать вздох - возможно, раз в день - а тем временем его жизненная сила восстановится. Сейчас он обескровлен почти полностью. Мы перенесем короля в безопасное и тайное место, где я смогу прятать его, пока он не исцелится и не обретет способность вновь сражаться за Британию.
Я снова шагнул из воды. Может, я увязаю в топи? Почва под ногами казалась твердой.
- Как долго он будет спать? - спросил сэр Бедвир.
- Дольше, чем ты можешь себе представить. Твои кости обратятся в прах, и могила исчезнет с лица земли, прежде чем Артур заснет по-настоящему крепко! Сейчас я не могу объяснить тебе все - слышишь лязг оружия? То неприятель крадется в тумане. Живее, Варрон! Помоги моим людям положить Артура на коня. Надо бежать!
Повинуясь приказу мудреца, я шагнул вперед, и снова из воды - на расположенный выше участок сухой земли. Я оглянулся. Никем не замеченная вода озера украдкой подползала к нам, чтобы окружить и отрезать от внешнего мира.
Я тихо указал на это Мерлину. Глаза его слегка расширились, потом он рассмеялся.
- Ах, Бедвир! Лучше бы ты вернул Калибурн той леди, которая одолжила его королю. Моя супруга Вивиан довольно скупая особа и может затаить на нас злобу за то, что мы обманули ее. Я прекрасно помню, как однажды она держала меня околдованным в лесу Броселиана. Поспешим же, пока вода не поднялась!
Огромная волна хлынула с озера, прошла по заливчику, ударилась о наши колени и неохотно откатилась назад, словно не желая отпускать нас.
- Скорей, скорей! - подгонял спутников Мерлин.
Снова раздался лязг оружия - на сей раз значительно ближе, чем прежде, и скоро до нашего слуха донесся грубый говор саксов.
Они были уже совсем рядом. Сэр Бедвир взглянул на меня, а я на него. Мы с ним были единственными вооруженными людьми в группе - поэтому, не сговариваясь, повернули назад, но не успели сделать и нескольких шагов, как вновь услышали грохот чудовищной волны, которая обрушилась на только что оставленный нами склон.
На сей раз за ревом воды послышались и другие звуки: вопли ужаса и боли, предсмертные вскрики, стоны и горькие рыдания смешались с громким чавканьем и мычанием - казалось, туман милосердно скрывал от нашего взора некое ужасное существо, пожирающее свои жертвы.
Мы остановились, потрясенные Мерлин призывал нас присоединиться к остальным.
- Скорей, не медлите! Скоро она поймет свою ошибку! Надо уходить подальше от этого проклятого места.
- Кто это? - выдохнул я.
- Любимец Вивиан, Аванк. Чудовище озера. Мы обманули и его, и ее. Она, вероятно, недовольна тем, что я помогаю Артуру, и наверняка разъярена потерей Калибурна, который, согласно условиям сделки, должен был быть ей возвращен.
- Выслушай меня, моя любезная супруга, и запомни! - прокричал мудрец в туман. - Меч Артура теперь у меня, и я буду хранить его впредь. Таким образом я отплачу тебе за годы заточения в Кольце Дымного Воздуха.
И Мерлин вновь повернулся к нам:
- Бегите отсюда! Спасайтесь же! Быстрее!
Мы побежали рядом с рысящим конем. Первые несколько минут все было спокойно; затем земля пошла волнами, словно разъяренное море. Она содрогнулась раз, второй, третий - мы все попадали, потом вскочили и бросились сквозь туман не разбирая дороги.
Тогда за нашими спинами раздался страшный грохот, словно все море разом хлынуло на окровавленный берег, - и наступила продолжительная тишина. Затем последовал мощный рев новой набегающей волны - теперь уже, к счастью, безопасной для нас, - и снова воцарилась тишина.
Где-то совсем рядом за стеной тумана раздался женский смех. Долгий, тихий, невыразимо зловещий смех. Мелодичный, приятный, но - о! - какой зловещий!
Просто смех и ничего более - но в нем таился некий намек. Казалось, та, что смеется, знает что-то, что-то очень важное для нас, о чем мы не можем и догадываться.
Мы посмотрели на Мерлина. Он молча покачал головой.
Владычица озера что-то сделала, чтобы отомстить за нанесенное ей оскорбление, отомстить за Ланселока (по слухам, приходящегося ей родственником) и причинить вред всем нам - но что именно это было, мы не знали.
Мы продолжали наш путь в тумане, уходя все дальше от моря, и сколько мы могли слышать, за спиной нашей журчал тот мелодичный приятный смех, от которого кровь стыла в жилах.
СПЯЩИЙ И ПРОВИДЕЦ
Нет нужды, мой Император, утомлять тебя сухим подробным описанием всех наших разговоров, мыслей и действий в последующие дни. Не за тем я пишу тебе. Скажу только, что несколько ночей мы тайно пробирались по вражеской территории, подбирая в дороге отставших от войска солдат. Наконец численность нашего отряда выросла до сорока человек, и мы смогли идти открыто при свете дня Путь наш лежал к родной провинции Артура, Лайонессу, ибо король часто выражал желание быть похороненным в его родном селении Авалоне. В пути мы дважды вступали в бой с бродячими отрядами саксов. Но неподалеку от Лайонесса нам повстречались обезумевшие от ужаса беженцы, спасающиеся от угрозы, более страшной, чем морские разбойники - от самого моря! Ибо, по их словам, плодородная и многолюдная провинция Лайонесс накануне рокового сражения на поле Камлан погрузилась в море!
Да, шестьдесят селений и деревень - в том числе и Авалон Артура - с церквями, домами и веем населением лежали под водой, и ничто не напоминало об их существовании, кроме нескольких вершин холмов, видневшихся над поверхностью мутного желтого моря.
- Ты думаешь, это Вивиана? - спросил я Мерлина.
Он молча кивнул, а девять его бардов ответствовали "Увы!" голосами, торжественными, как звон затонувших колоколов.
Мы поспешили сквозь густой лес и вышли к заросшей кустарником низине, куда прибывающей водой вынесло трупы людей, коров и множество дохлой рыбы, убитой подводными взрывами, которые сопровождали потоп.
Мерлин вел нас к какой-то намеченной им цели, мы двигались следом: впереди шли девять бардов, за ними я, ведя под уздцы коня с телом Артура бездыханным и пожелтевшим, но теплым и гибким, - а замыкали шествие легионеры, которые признали во мне военачальника, хотя лишь двое из них принадлежали моей центурии, остальных же я видел впервые.
Из леса мы вышли к огромной белой скале и, взобравшись на нее, устроили привал. Долго смотрели мы на затопленную землю, погубленную колдовством и злобой, и следили за тем, как поднимается вода, отрезая нас от внешнего мира. Мерлин же сидел поодаль, погруженный в раздумья о будущем.
С началом отлива мы спустились вниз, оставив провидца наедине со спящим королем. На опушке рокового леса мы разбили лагерь и ждали - три дня. Все это время над вершиной горы висело густое черное облако, не похожее ни на туман, ни на дым, которое даже под яростными порывами ветра оставалось неподвижным, - и те из нас, кто отличался острым слухом, утверждали, что слышат доносящееся из тучи бормотание на некоем незнакомом наречии. Также, согласно их заверениям, они слышали, как разнообразные невидимые существа проносятся над нами в воздухе и спешно устремляются к вершине горы, переговариваясь между собой в пути.
Что же касается меня, то я ничего такого не слышал - и по моему мнению, шумы эти свидетельствовали всего лишь о действии вулканических сил, все еще продолжавшемся в районе затопленной провинции.
Наконец Мерлин спустился к нам, и облако исчезло - как сам Артур, и слава, и честь его царствования. Где упокоился король с зажатым в руке славным мечом Калибурном, Мерлин не сказал; сказал лишь, что место это безопасное, и там никто не найдет Артура до тех пор, пока не придет время его пробуждения.
Так не волнуйся же о спасителе Британии, о, мой Император! Ибо Мерлин-мудрец уверил меня, что в один прекрасный день Артур восстанет ото сна! И будет великая война, примут в ней участие все племена, имеющие хоть каплю британской крови. Тогда проснется Артур, возвестит о себе и поразит Калибурном врагов Британии. И окончится война, и вечный мир воцарится на всей земле!
Так сказал нам Мерлин. И поведал также, что написал все это неподвластными времени кимрийскими, огамическими и латинскими письменами на стенах обители Артура, и закрыл вход в нее искусно подогнанным к отверстию камнем, на коем начертал:
"Здесь покоится Артур. Король в прошлом и король в будущем".
Но, о, Император! - если сейчас Британия вновь занята римскими легионами" то, дабы ни у кого не возникло соблазна разыскать сию тайную обитель и проникнуть в нее, предупреждаю: Мерлин поставил там стражей. Артур не может и не должен пробудиться прежде назначенного срока. Об этом заботятся стражи. Это не люди: они никогда не спят и не отдыхают, не едят и не пьют, не устают, ничего не забывают и никогда не умирают! Они должны следить за тем, чтобы печать на входе в пещеру оставалась нерушимой. Берегись! Стражи опасны и будут ждать, как повелел им Мерлин, пробуждения Артура - наступит ли оно через тысячу лет или через три тысячи. Не знаю, да и не наше это дело. Но там они, Хранители - Стражи!
На следующее утро мы вновь двинулись в путь, направляясь вдоль берега на запад, и спустя некоторое время достигли последней границы Британской земли, дальше за которой простирался лишь бескрайний океан. Здесь, на самом краю высокого скалистого обрыва покоился огромный валун, так хитро уравновешенный, что его легко можно было покачнуть прикосновением руки - но и множество быков не смогло бы сдвинуть камень с места. Впрочем, при желании его можно было приподнять при помощи разнообразных рычагов.
Из-под своих одеяний Мерлин извлек заранее приготовленную бронзовую табличку, содержащую повествование обо всем, что с нами случилось, наставления для входящего в Королевские покои и предупреждение для опрометчивых.
Снова мы оставили провидца одного; снова сгустилось над скалой черное облако, и издалека мы узрели чудо, не поддающееся объяснению. Огромный тяжелый валун поднялся в воздух на высоту человеческого роста!
Эта работа, едва ли посильная Титану, была произведена бесшумно и с очевидной легкостью. Насколько мы могли судить, Мерлин просто дотронулся до валуна - и тот взмыл вверх.
Наклонившись, Мерлин положил пластинку под камень, и тот опустился на место, дабы надежно хранить тайну до того времени, которое Мерлин по возвращении к нам описал следующим образом.
- Когда наступит миг пробуждения Артура, содрогнется земля, качающийся камень рухнет с обрыва, и Лайонесс поднимется из моря. Тогда, согласно моему видению, люди найдут спрятанное мной послание, прочитают его, постигнут и повинуются моим указаниям. Когда же затопленные ныне земли станут достаточно плодородными для того, чтобы в Авалоне вновь зацвели яблони, то порой цветения яблонь люди войдут в покои спящего, разбудят его, не страшась Стражей, - и век мира наступит на земле.
Тебе, мой Император, все это может показаться фантастическим, но ты бы ни на минуту не усомнился в словах старца, когда бы слышал их собственными ушами. Ты можешь подумать, что Мерлин был колдуном и действительно, временами мудрец прибегал к колдовству (как будет видно дальше), но страшился этого чрезвычайно. Христианские убеждения Мерлина боролись с его друидическими знаниями, и он чувствовал, что применение черной магии чревато для него адским пламенем.
Мерлин был наследником всего утерянного знания древних, и колдовство его большей частью состояло из ловких трюков, имеющих совершенно естественные объяснения - просто скрытый механизм этих чудес оставался тайной для толпы. Мир поседел от старости и забыл многое.
И вот, завершив нашу миссию, мы решили, что пришла пора позаботиться и о собственном благополучии. Мы собрали совет для обсуждения дальнейших действий - и тут мнения наши разошлись.
Некоторые предлагали уйти глубоко в горы, собрать вокруг себя других спасшихся воинов и, восстановив силы, продолжать борьбу за свободу. Этот план выдвинул сэр Бедвир, и многие согласились с ним - но я возражал. Мне казалось более разумным погрузиться на корабль и отплыть в Арморику в расчете найти там соплеменников, которые проводили бы нас к Риму.
- Впоследствии можно будет снарядить карательную экспедицию, подобную той, что приходила из Галлии, - продолжал я. - Безусловно, Британия представляет слишком большую ценность для Империи, чтобы так легко отказаться от нее...
И наконец Мерлин пресек наш спор.
- Ты, сэр Бедвир, и ты, центурион, думаете только о возвращении Британии, но поверьте мне: оно невозможно. Сама Империя умирает, центр власти смещается на восток. Британия была утрачена для целого поколения, и единственная надежда на восстановление римско-британского господства погибла, когда предательство и заговор привели нас на поле Камлан. Та же участь ожидает и Галлию: скоро и она будет навсегда потеряна для Рима.
Сейчас Британия принадлежит сильнейшим - и будет поделена между ними. Нам же остается бежать, и не в Рим, силы которого иссякают, но в другую страну, известную по рассказам древних.
Представьте теперь, что далеко за западным океаном лежит страна, не известная ютам, англам, саксам и скандинавам; земля, во времена отдаленные известная Риму, но ныне забытая всеми, кроме ученых мужей. Разве не стоит посетить ее, исследовать - возможно, покорить и основать на ней для нас, бедных изгнанников новый дом, новые владения, в которые Рим сможет послать свои флотилии с переселенцами, если натиск варваров станет слишком сильным? В существовании этой страны я уверен.
Во-первых, говорят, тиренские моряки поставляли Иудейскому царю Соломону драгоценные металлы из рудников той земли. Греческий поэт Гомер упоминает о лежащих за океаном западных землях, где, согласно утверждению Плиния, обитают западные эфиопы. Платон сообщает о затонувшем континенте, называемом Атлантидой, - но в данном случае речь идет не о нем, ибо Анаксагор также говорит о лежащей за океаном огромной части света - сухой и незатопленной.
Историк Теопомп рассказывает о неких меропийцах и населенном ими материке, находящемся за западным океаном и превосходящем размерами весь известный нам мир. А Аристотель утверждает, что карфагенские мореплаватели открыли этот континент и осели в южной его части, но их Сенат запретил кому-либо отправляться туда и перебил всех поселенцев, дабы сохранить знание об этой земле втайне - ибо карфагеняне желали, чтобы страна сия оставалась для них убежищем, если на республику падет какое-нибудь бедствие. Но они потеряли свой морской флот во время Пунических войн.
Стаций Себозий называет эту землю "Двумя Гесперидами" и говорит, что достичь ее можно за сорок два дня морского путешествия. Требуются ли вам более убедительные доказательства, чем все вышеизложенные?
- Но это нелепо! - фыркнул сэр Бедвир. - Во всей Британии не сыщется судна, оснащенного для подобного путешествия! Для нас гораздо лучше было бы пополнить свои ряды, восстановить силы и вновь ударить по саксам.
- Ты забыл о "Придвене". Дромон Артура стоит в безопасности у Иска Силлурума. Впрочем, может быть, саксы захватили и сожгли этот город. Но если мы найдем "Придвен" в целости и сохранности, поплывешь ли ты с нами?
- Только не я, - решительно ответил сэр Бедвир. - Я родился и умру в Британии. Как?! Осмелюсь ли я пуститься в плавание на корабле, отягощенном металлом до такой степени, что легчайшее дуновение ветерка может перевернуть его? Пусть меня убьет сталь - но не олово.
И сэр Бедвир поведал нам, что корнуоллские рудокопы подарили Артуру огромное количество олова для отделки корабля, и Император обшил "Придвен" оловянными листами, полагая, что такая броня защитит от зажигательных снарядов и предотвратит обрастание корпуса морскими ракушками. Вот поэтому "Придвен" и сверкал столь ярко, что многие называли его "Стеклянным домом".
- Страхи твои необоснованны. Вещая душа моя говорит мне: я и все, кто поплывет со мной, увидят те земли - и они могут оказаться теми самыми Островами Блаженных, о которых вы слышали еще сидя на коленях матерей. А почему бы и нет? Мудрый географ Страбон верил в них. Неужели мы посчитаем его выдумщиком? Вероятно, меропийцы уже путешествовали на восток и открыли для себя Европу, ибо выдающийся историк Корнелий Непот утверждает, что Квинт Метелий Целер в бытность свою проконсулом в Галлии в шестьдесят третьем году до рождества Христова получил в дар от короля Ботавии неких загадочных чужестранцев. Они сообщили, что плыли от своих земель через океан строго на восток до тех пор, пока не высадились на побережье Бельгики.
Возможно, именно это и вдохновило Сенеку сто тридцатью годами позже пророчествовать в своей трагедии "Медея" следующее:
"Спустя века настанет эпоха, когда океан ослабит свои узы, и огромный континент станет досягаемым для нас, и откроются нам новые земли. Тогда Фула не будет больше самой отдаленной страной, известной в мире".
С этого пророчества прошло четыреста пятьдесят лет. Если мы поплывем на запад и откроем некую землю, то уже не сможем назвать себя первыми, ибо мы всего лишь отправимся по следам тех, кто шел здесь раньше, и ведь они путешествовали на менее надежных судах, чем наши.
Рыбаки из Арморики, родственный нам народ, на своих утлых скорлупках ежегодно ходили в простирающиеся к северу от этих земель промысловые воды. А менее чем сто лет назад Мэлдун из Ибернии и семнадцать его товарищей были унесены в море в хрупких плетеных и обтянутых кожей челнах и, говорят, достигли огромного острова, где росли чудесные орехи с белыми как снег ядрами.
Так что, видите сами, западные земли существуют и достичь их можно. Более того, даже в наше время некий Брандон, монах из Керри - тот самый, что недавно основал монастырь в Клонферте, - был там не один раз, но дважды! А он не располагал таким большим военным кораблем, как "Придвен", и путешествовал на обыкновенном торговом судне, обшитом толстыми шкурами. Брандону и его людям потребовалось сорок дней (почти столько, сколько говорил Стаций Себозий), чтобы достичь таинственной страны.
Итак, кто из вас отправится со мной и покажет себя настоящим мужчиной?
- Я согласен! Чего нам ждать здесь? Смерти? Рабства? Вырождения? Давайте же все вместе отправимся на поиски этого земного рая, земли Тир-нан-ог, страны Хай Брэзил, Остров Счастья и Блаженства!
Так вскричал я в порыве воодушевления.
Потом, конечно, между нами разгорелся спор, высказывались доводы "за" и "против", и в конце концов отряд разделился. Многие, боясь морских чудовищ, демонов и прочих химер, предпочли остаться и, избрав сэра Бедвира своим военачальником, направились к диким горам - мне неизвестно, погибли ли они, не успев скрыться среди холмов, или ведут с тех пор тайную жизнь изгнанников.
Мы же купили в маленьком порту обтянутые шкурами рыбачьи лодки и, держась берега, проплыли через мутные воды потопа, затем вышли в более чистые и, наконец, не встретив по пути ни одного саксонского корабля, достигли Иска Силлурума. К великой нашей радости, издалека увидели мы сверкающие борта "Придвена" и золотой блеск стража - гения Иски, стоящего на высоком столбе, - все это говорило о том, что мы вступаем в свободную и дружелюбную провинцию.
Итак, мы нашли его, маленький кусочек свободной земли, ограниченный четырьмя городами: Аква Сулисом, Кориниумом, Глевием и Гобанием; крохотный островок свободы в море варваров - и как же не хотелось нам покидать безопасный порт Иска для путешествия по ужасному морю Тьмы!
И все-таки месяцем позже мы покинули его. Сто воинов, не считая полной команды матросов и тридцати саксов, чьи сильные спины, по нашему мнению, могли оказаться полезными при полном безветрии. Это были заключенные, приговоренные к смерти, и мы взяли их, дабы восполнить нехватку гребцов. Было бы лучше, если бы их оставили умереть под топором.
Итак, мы повернулись спиной к Британии, чтобы никогда больше не увидеть ее.
МАЛЕНЬКИЙ КОРАБЛЬ И ВЕЛИКОЕ МОРЕ
Я не хотел бы утомлять тебя, Повелитель, скучным отчетом о нашем плавании, но хочу остановить твое внимание на наиболее важном.
Когда твой флот из военных и исследовательских судов будет готов к отплытию, обеспечь его большими запасами провизии - ибо море обширно.
Пусть твои моряки, отойдя за пределы видимости берега, держатся лицом к заходящему солнцу - и они найдут землю, ожидающую твоего владычества.
Если шторм собьет корабли с курса, то после приблизительно сорока дней движения на запад нужно повернуть на север или на юг и плыть вдоль побережья земли, называемой местными жителями Алата, и скоро твои моряки найдут - как нашли мы - широкий залив, в который впадает величественная река.
Пусть они отыщут эту реку, ибо в устье ее лежит укрепленный город, а в нем твоих людей ожидают проводники, которые доведут их до моей столицы.
Запаситесь водой как следует. В ней сокрыта сама жизнь, ибо море столь обширно, что наш корабль носило по волнам почти два месяца, и, когда бы не обилие дождливых дней, мы бы едва ли выжили, хотя четыре раза высаживались на разных островах и наполняли водой фляги, ведра, кувшины и даже, чашки перед тем, как покинуть гостеприимные берега для дальнейшего похода на запад.
Несмотря на трудности, мы, римские британцы, не ссорились между собой, но уже на десятый день путешествия познакомились с норовом своих рабов.
Сначала мы разместили всех саксов на скамьях для гребцов по левому борту, полагая, что работа единой командой против команды свободных людей пробудит в них дух соперничества и будет способствовать лучшему взаимопониманию между нами. Пусть они были нашими врагами - мы уважали их как доблестных воинов и надеялись с выгодой для себя использовать их сильные спины. Но саксы были мрачны, озлоблены и гребли недобросовестно: погружали весла в воду с опозданием и препятствовали движению корабля вперед всеми возможными способами.
Тогда мы разделили их на две группы по пятнадцать человек и посадили через одного со свободными гребцами. Эта система - с использованием кнута работала лучше. Хотя саксы по-прежнему оставались угрюмыми и злобными, но при хорошей и плохой погоде "Придвен" равно продвигался вперед - иногда под парусами, иногда на веслах - неуклонно стремясь на запад. И в "вороньем гнезде" постоянно находился впередсмотрящий, ибо к этому времени даже Мерлин не знал точно, сколько еще придется ждать появления земли.
На десятый день перед восходом солнца отчаявшиеся, истосковавшиеся по родине саксы выступили против нас единственным оставшимся у них способом, предпочитая смерть вечному рабству.
Пронзительный вопль разбудил меня, дверь в каюту с треском распахнулась и в нее с криком "Пожар!" ворвался Марк, сын моей сестры. Я вскочил и, без оружия, в ночном платье, выскочил наружу.
На нижней палубе горел настил под скамьями для гребцов. Огонь быстро распространялся вдоль бортов, пожирая кожаную обшивку вокруг отверстий для весел, и поднимался высоко в небо, бросая на паруса алые отблески.
Огонь вспыхнул не в одном месте, а сразу в нескольких, но языки пламени стремительно побежали навстречу друг другу и мгновенно слились в огромный ревущий костер. Матросы спешно образовывали пожарную команду, и скоро в огонь вылилось первое ведро воды. Но за тушением пожара я не следил.
Передо мной предстало зрелище куда более впечатляющее: поведение потерявших надежду, отчаявшихся людей, столь отважное и решительное, что я просто не в силах описать его должным образом. На одной из скамей по середине левого борта трое рабов были объяты пламенем!
Двое из них уже задохнулись в дыму и умерли - или находились при смерти, - ибо головы их бессильно свесились на грудь и длинные волосы полыхали. Третий же, заметив мой потрясенный взгляд, дико торжествующе расхохотался в предсмертных муках и ударил себя в грудь обуглившейся и покрытой волдырями рукой.
Потом он запел! Никогда не забыть мне этой картины, запаха горелого мяса, яростного треска огня и той ужасной неистовой песни:
Скот умрет, цари умрут,
Все умрут - и мы умрем.
Но вовеки не умрет
Слава доблестных героев!
Глаза его закрылись, и я решил, что сакс потерял сознание. Но внезапно он вскинул голову и вскричал (то был радостный клич, вдохновляющий, как зов трубы):
- Смелее, друзья! Отправимся же к Одину, как подобает мужчинам! - И скатился со скамьи в огонь, бездыханный.
И сквозь туман до нас доносился неумолчный плеск воды у дальнего берега. Но у дальнего ли? Звук как будто становился ближе.
Один раз Мерлин смолк и прислушался, но вскоре опять взялся за свои заклинания.
Внезапно я почувствовал, как холодная вода лизнула мои ступни. Оказалось, я, сам того не замечая, стоял в луже озерной воды. Я шагнул повыше на холм, где стояли остальные.
- Он умер? - взволнованным шепотом спросил сэр Бедвир, и Мерлин покачал головой.
- Он давно мог умереть, но я остановил его дыхание, и он будет жить.
- Остановил его дыхание? Но ведь это верная смерть!
- Ну, не совсем остановил, - улыбнулся Мерлин. - Изредка Артур будет делать вздох - возможно, раз в день - а тем временем его жизненная сила восстановится. Сейчас он обескровлен почти полностью. Мы перенесем короля в безопасное и тайное место, где я смогу прятать его, пока он не исцелится и не обретет способность вновь сражаться за Британию.
Я снова шагнул из воды. Может, я увязаю в топи? Почва под ногами казалась твердой.
- Как долго он будет спать? - спросил сэр Бедвир.
- Дольше, чем ты можешь себе представить. Твои кости обратятся в прах, и могила исчезнет с лица земли, прежде чем Артур заснет по-настоящему крепко! Сейчас я не могу объяснить тебе все - слышишь лязг оружия? То неприятель крадется в тумане. Живее, Варрон! Помоги моим людям положить Артура на коня. Надо бежать!
Повинуясь приказу мудреца, я шагнул вперед, и снова из воды - на расположенный выше участок сухой земли. Я оглянулся. Никем не замеченная вода озера украдкой подползала к нам, чтобы окружить и отрезать от внешнего мира.
Я тихо указал на это Мерлину. Глаза его слегка расширились, потом он рассмеялся.
- Ах, Бедвир! Лучше бы ты вернул Калибурн той леди, которая одолжила его королю. Моя супруга Вивиан довольно скупая особа и может затаить на нас злобу за то, что мы обманули ее. Я прекрасно помню, как однажды она держала меня околдованным в лесу Броселиана. Поспешим же, пока вода не поднялась!
Огромная волна хлынула с озера, прошла по заливчику, ударилась о наши колени и неохотно откатилась назад, словно не желая отпускать нас.
- Скорей, скорей! - подгонял спутников Мерлин.
Снова раздался лязг оружия - на сей раз значительно ближе, чем прежде, и скоро до нашего слуха донесся грубый говор саксов.
Они были уже совсем рядом. Сэр Бедвир взглянул на меня, а я на него. Мы с ним были единственными вооруженными людьми в группе - поэтому, не сговариваясь, повернули назад, но не успели сделать и нескольких шагов, как вновь услышали грохот чудовищной волны, которая обрушилась на только что оставленный нами склон.
На сей раз за ревом воды послышались и другие звуки: вопли ужаса и боли, предсмертные вскрики, стоны и горькие рыдания смешались с громким чавканьем и мычанием - казалось, туман милосердно скрывал от нашего взора некое ужасное существо, пожирающее свои жертвы.
Мы остановились, потрясенные Мерлин призывал нас присоединиться к остальным.
- Скорей, не медлите! Скоро она поймет свою ошибку! Надо уходить подальше от этого проклятого места.
- Кто это? - выдохнул я.
- Любимец Вивиан, Аванк. Чудовище озера. Мы обманули и его, и ее. Она, вероятно, недовольна тем, что я помогаю Артуру, и наверняка разъярена потерей Калибурна, который, согласно условиям сделки, должен был быть ей возвращен.
- Выслушай меня, моя любезная супруга, и запомни! - прокричал мудрец в туман. - Меч Артура теперь у меня, и я буду хранить его впредь. Таким образом я отплачу тебе за годы заточения в Кольце Дымного Воздуха.
И Мерлин вновь повернулся к нам:
- Бегите отсюда! Спасайтесь же! Быстрее!
Мы побежали рядом с рысящим конем. Первые несколько минут все было спокойно; затем земля пошла волнами, словно разъяренное море. Она содрогнулась раз, второй, третий - мы все попадали, потом вскочили и бросились сквозь туман не разбирая дороги.
Тогда за нашими спинами раздался страшный грохот, словно все море разом хлынуло на окровавленный берег, - и наступила продолжительная тишина. Затем последовал мощный рев новой набегающей волны - теперь уже, к счастью, безопасной для нас, - и снова воцарилась тишина.
Где-то совсем рядом за стеной тумана раздался женский смех. Долгий, тихий, невыразимо зловещий смех. Мелодичный, приятный, но - о! - какой зловещий!
Просто смех и ничего более - но в нем таился некий намек. Казалось, та, что смеется, знает что-то, что-то очень важное для нас, о чем мы не можем и догадываться.
Мы посмотрели на Мерлина. Он молча покачал головой.
Владычица озера что-то сделала, чтобы отомстить за нанесенное ей оскорбление, отомстить за Ланселока (по слухам, приходящегося ей родственником) и причинить вред всем нам - но что именно это было, мы не знали.
Мы продолжали наш путь в тумане, уходя все дальше от моря, и сколько мы могли слышать, за спиной нашей журчал тот мелодичный приятный смех, от которого кровь стыла в жилах.
СПЯЩИЙ И ПРОВИДЕЦ
Нет нужды, мой Император, утомлять тебя сухим подробным описанием всех наших разговоров, мыслей и действий в последующие дни. Не за тем я пишу тебе. Скажу только, что несколько ночей мы тайно пробирались по вражеской территории, подбирая в дороге отставших от войска солдат. Наконец численность нашего отряда выросла до сорока человек, и мы смогли идти открыто при свете дня Путь наш лежал к родной провинции Артура, Лайонессу, ибо король часто выражал желание быть похороненным в его родном селении Авалоне. В пути мы дважды вступали в бой с бродячими отрядами саксов. Но неподалеку от Лайонесса нам повстречались обезумевшие от ужаса беженцы, спасающиеся от угрозы, более страшной, чем морские разбойники - от самого моря! Ибо, по их словам, плодородная и многолюдная провинция Лайонесс накануне рокового сражения на поле Камлан погрузилась в море!
Да, шестьдесят селений и деревень - в том числе и Авалон Артура - с церквями, домами и веем населением лежали под водой, и ничто не напоминало об их существовании, кроме нескольких вершин холмов, видневшихся над поверхностью мутного желтого моря.
- Ты думаешь, это Вивиана? - спросил я Мерлина.
Он молча кивнул, а девять его бардов ответствовали "Увы!" голосами, торжественными, как звон затонувших колоколов.
Мы поспешили сквозь густой лес и вышли к заросшей кустарником низине, куда прибывающей водой вынесло трупы людей, коров и множество дохлой рыбы, убитой подводными взрывами, которые сопровождали потоп.
Мерлин вел нас к какой-то намеченной им цели, мы двигались следом: впереди шли девять бардов, за ними я, ведя под уздцы коня с телом Артура бездыханным и пожелтевшим, но теплым и гибким, - а замыкали шествие легионеры, которые признали во мне военачальника, хотя лишь двое из них принадлежали моей центурии, остальных же я видел впервые.
Из леса мы вышли к огромной белой скале и, взобравшись на нее, устроили привал. Долго смотрели мы на затопленную землю, погубленную колдовством и злобой, и следили за тем, как поднимается вода, отрезая нас от внешнего мира. Мерлин же сидел поодаль, погруженный в раздумья о будущем.
С началом отлива мы спустились вниз, оставив провидца наедине со спящим королем. На опушке рокового леса мы разбили лагерь и ждали - три дня. Все это время над вершиной горы висело густое черное облако, не похожее ни на туман, ни на дым, которое даже под яростными порывами ветра оставалось неподвижным, - и те из нас, кто отличался острым слухом, утверждали, что слышат доносящееся из тучи бормотание на некоем незнакомом наречии. Также, согласно их заверениям, они слышали, как разнообразные невидимые существа проносятся над нами в воздухе и спешно устремляются к вершине горы, переговариваясь между собой в пути.
Что же касается меня, то я ничего такого не слышал - и по моему мнению, шумы эти свидетельствовали всего лишь о действии вулканических сил, все еще продолжавшемся в районе затопленной провинции.
Наконец Мерлин спустился к нам, и облако исчезло - как сам Артур, и слава, и честь его царствования. Где упокоился король с зажатым в руке славным мечом Калибурном, Мерлин не сказал; сказал лишь, что место это безопасное, и там никто не найдет Артура до тех пор, пока не придет время его пробуждения.
Так не волнуйся же о спасителе Британии, о, мой Император! Ибо Мерлин-мудрец уверил меня, что в один прекрасный день Артур восстанет ото сна! И будет великая война, примут в ней участие все племена, имеющие хоть каплю британской крови. Тогда проснется Артур, возвестит о себе и поразит Калибурном врагов Британии. И окончится война, и вечный мир воцарится на всей земле!
Так сказал нам Мерлин. И поведал также, что написал все это неподвластными времени кимрийскими, огамическими и латинскими письменами на стенах обители Артура, и закрыл вход в нее искусно подогнанным к отверстию камнем, на коем начертал:
"Здесь покоится Артур. Король в прошлом и король в будущем".
Но, о, Император! - если сейчас Британия вновь занята римскими легионами" то, дабы ни у кого не возникло соблазна разыскать сию тайную обитель и проникнуть в нее, предупреждаю: Мерлин поставил там стражей. Артур не может и не должен пробудиться прежде назначенного срока. Об этом заботятся стражи. Это не люди: они никогда не спят и не отдыхают, не едят и не пьют, не устают, ничего не забывают и никогда не умирают! Они должны следить за тем, чтобы печать на входе в пещеру оставалась нерушимой. Берегись! Стражи опасны и будут ждать, как повелел им Мерлин, пробуждения Артура - наступит ли оно через тысячу лет или через три тысячи. Не знаю, да и не наше это дело. Но там они, Хранители - Стражи!
На следующее утро мы вновь двинулись в путь, направляясь вдоль берега на запад, и спустя некоторое время достигли последней границы Британской земли, дальше за которой простирался лишь бескрайний океан. Здесь, на самом краю высокого скалистого обрыва покоился огромный валун, так хитро уравновешенный, что его легко можно было покачнуть прикосновением руки - но и множество быков не смогло бы сдвинуть камень с места. Впрочем, при желании его можно было приподнять при помощи разнообразных рычагов.
Из-под своих одеяний Мерлин извлек заранее приготовленную бронзовую табличку, содержащую повествование обо всем, что с нами случилось, наставления для входящего в Королевские покои и предупреждение для опрометчивых.
Снова мы оставили провидца одного; снова сгустилось над скалой черное облако, и издалека мы узрели чудо, не поддающееся объяснению. Огромный тяжелый валун поднялся в воздух на высоту человеческого роста!
Эта работа, едва ли посильная Титану, была произведена бесшумно и с очевидной легкостью. Насколько мы могли судить, Мерлин просто дотронулся до валуна - и тот взмыл вверх.
Наклонившись, Мерлин положил пластинку под камень, и тот опустился на место, дабы надежно хранить тайну до того времени, которое Мерлин по возвращении к нам описал следующим образом.
- Когда наступит миг пробуждения Артура, содрогнется земля, качающийся камень рухнет с обрыва, и Лайонесс поднимется из моря. Тогда, согласно моему видению, люди найдут спрятанное мной послание, прочитают его, постигнут и повинуются моим указаниям. Когда же затопленные ныне земли станут достаточно плодородными для того, чтобы в Авалоне вновь зацвели яблони, то порой цветения яблонь люди войдут в покои спящего, разбудят его, не страшась Стражей, - и век мира наступит на земле.
Тебе, мой Император, все это может показаться фантастическим, но ты бы ни на минуту не усомнился в словах старца, когда бы слышал их собственными ушами. Ты можешь подумать, что Мерлин был колдуном и действительно, временами мудрец прибегал к колдовству (как будет видно дальше), но страшился этого чрезвычайно. Христианские убеждения Мерлина боролись с его друидическими знаниями, и он чувствовал, что применение черной магии чревато для него адским пламенем.
Мерлин был наследником всего утерянного знания древних, и колдовство его большей частью состояло из ловких трюков, имеющих совершенно естественные объяснения - просто скрытый механизм этих чудес оставался тайной для толпы. Мир поседел от старости и забыл многое.
И вот, завершив нашу миссию, мы решили, что пришла пора позаботиться и о собственном благополучии. Мы собрали совет для обсуждения дальнейших действий - и тут мнения наши разошлись.
Некоторые предлагали уйти глубоко в горы, собрать вокруг себя других спасшихся воинов и, восстановив силы, продолжать борьбу за свободу. Этот план выдвинул сэр Бедвир, и многие согласились с ним - но я возражал. Мне казалось более разумным погрузиться на корабль и отплыть в Арморику в расчете найти там соплеменников, которые проводили бы нас к Риму.
- Впоследствии можно будет снарядить карательную экспедицию, подобную той, что приходила из Галлии, - продолжал я. - Безусловно, Британия представляет слишком большую ценность для Империи, чтобы так легко отказаться от нее...
И наконец Мерлин пресек наш спор.
- Ты, сэр Бедвир, и ты, центурион, думаете только о возвращении Британии, но поверьте мне: оно невозможно. Сама Империя умирает, центр власти смещается на восток. Британия была утрачена для целого поколения, и единственная надежда на восстановление римско-британского господства погибла, когда предательство и заговор привели нас на поле Камлан. Та же участь ожидает и Галлию: скоро и она будет навсегда потеряна для Рима.
Сейчас Британия принадлежит сильнейшим - и будет поделена между ними. Нам же остается бежать, и не в Рим, силы которого иссякают, но в другую страну, известную по рассказам древних.
Представьте теперь, что далеко за западным океаном лежит страна, не известная ютам, англам, саксам и скандинавам; земля, во времена отдаленные известная Риму, но ныне забытая всеми, кроме ученых мужей. Разве не стоит посетить ее, исследовать - возможно, покорить и основать на ней для нас, бедных изгнанников новый дом, новые владения, в которые Рим сможет послать свои флотилии с переселенцами, если натиск варваров станет слишком сильным? В существовании этой страны я уверен.
Во-первых, говорят, тиренские моряки поставляли Иудейскому царю Соломону драгоценные металлы из рудников той земли. Греческий поэт Гомер упоминает о лежащих за океаном западных землях, где, согласно утверждению Плиния, обитают западные эфиопы. Платон сообщает о затонувшем континенте, называемом Атлантидой, - но в данном случае речь идет не о нем, ибо Анаксагор также говорит о лежащей за океаном огромной части света - сухой и незатопленной.
Историк Теопомп рассказывает о неких меропийцах и населенном ими материке, находящемся за западным океаном и превосходящем размерами весь известный нам мир. А Аристотель утверждает, что карфагенские мореплаватели открыли этот континент и осели в южной его части, но их Сенат запретил кому-либо отправляться туда и перебил всех поселенцев, дабы сохранить знание об этой земле втайне - ибо карфагеняне желали, чтобы страна сия оставалась для них убежищем, если на республику падет какое-нибудь бедствие. Но они потеряли свой морской флот во время Пунических войн.
Стаций Себозий называет эту землю "Двумя Гесперидами" и говорит, что достичь ее можно за сорок два дня морского путешествия. Требуются ли вам более убедительные доказательства, чем все вышеизложенные?
- Но это нелепо! - фыркнул сэр Бедвир. - Во всей Британии не сыщется судна, оснащенного для подобного путешествия! Для нас гораздо лучше было бы пополнить свои ряды, восстановить силы и вновь ударить по саксам.
- Ты забыл о "Придвене". Дромон Артура стоит в безопасности у Иска Силлурума. Впрочем, может быть, саксы захватили и сожгли этот город. Но если мы найдем "Придвен" в целости и сохранности, поплывешь ли ты с нами?
- Только не я, - решительно ответил сэр Бедвир. - Я родился и умру в Британии. Как?! Осмелюсь ли я пуститься в плавание на корабле, отягощенном металлом до такой степени, что легчайшее дуновение ветерка может перевернуть его? Пусть меня убьет сталь - но не олово.
И сэр Бедвир поведал нам, что корнуоллские рудокопы подарили Артуру огромное количество олова для отделки корабля, и Император обшил "Придвен" оловянными листами, полагая, что такая броня защитит от зажигательных снарядов и предотвратит обрастание корпуса морскими ракушками. Вот поэтому "Придвен" и сверкал столь ярко, что многие называли его "Стеклянным домом".
- Страхи твои необоснованны. Вещая душа моя говорит мне: я и все, кто поплывет со мной, увидят те земли - и они могут оказаться теми самыми Островами Блаженных, о которых вы слышали еще сидя на коленях матерей. А почему бы и нет? Мудрый географ Страбон верил в них. Неужели мы посчитаем его выдумщиком? Вероятно, меропийцы уже путешествовали на восток и открыли для себя Европу, ибо выдающийся историк Корнелий Непот утверждает, что Квинт Метелий Целер в бытность свою проконсулом в Галлии в шестьдесят третьем году до рождества Христова получил в дар от короля Ботавии неких загадочных чужестранцев. Они сообщили, что плыли от своих земель через океан строго на восток до тех пор, пока не высадились на побережье Бельгики.
Возможно, именно это и вдохновило Сенеку сто тридцатью годами позже пророчествовать в своей трагедии "Медея" следующее:
"Спустя века настанет эпоха, когда океан ослабит свои узы, и огромный континент станет досягаемым для нас, и откроются нам новые земли. Тогда Фула не будет больше самой отдаленной страной, известной в мире".
С этого пророчества прошло четыреста пятьдесят лет. Если мы поплывем на запад и откроем некую землю, то уже не сможем назвать себя первыми, ибо мы всего лишь отправимся по следам тех, кто шел здесь раньше, и ведь они путешествовали на менее надежных судах, чем наши.
Рыбаки из Арморики, родственный нам народ, на своих утлых скорлупках ежегодно ходили в простирающиеся к северу от этих земель промысловые воды. А менее чем сто лет назад Мэлдун из Ибернии и семнадцать его товарищей были унесены в море в хрупких плетеных и обтянутых кожей челнах и, говорят, достигли огромного острова, где росли чудесные орехи с белыми как снег ядрами.
Так что, видите сами, западные земли существуют и достичь их можно. Более того, даже в наше время некий Брандон, монах из Керри - тот самый, что недавно основал монастырь в Клонферте, - был там не один раз, но дважды! А он не располагал таким большим военным кораблем, как "Придвен", и путешествовал на обыкновенном торговом судне, обшитом толстыми шкурами. Брандону и его людям потребовалось сорок дней (почти столько, сколько говорил Стаций Себозий), чтобы достичь таинственной страны.
Итак, кто из вас отправится со мной и покажет себя настоящим мужчиной?
- Я согласен! Чего нам ждать здесь? Смерти? Рабства? Вырождения? Давайте же все вместе отправимся на поиски этого земного рая, земли Тир-нан-ог, страны Хай Брэзил, Остров Счастья и Блаженства!
Так вскричал я в порыве воодушевления.
Потом, конечно, между нами разгорелся спор, высказывались доводы "за" и "против", и в конце концов отряд разделился. Многие, боясь морских чудовищ, демонов и прочих химер, предпочли остаться и, избрав сэра Бедвира своим военачальником, направились к диким горам - мне неизвестно, погибли ли они, не успев скрыться среди холмов, или ведут с тех пор тайную жизнь изгнанников.
Мы же купили в маленьком порту обтянутые шкурами рыбачьи лодки и, держась берега, проплыли через мутные воды потопа, затем вышли в более чистые и, наконец, не встретив по пути ни одного саксонского корабля, достигли Иска Силлурума. К великой нашей радости, издалека увидели мы сверкающие борта "Придвена" и золотой блеск стража - гения Иски, стоящего на высоком столбе, - все это говорило о том, что мы вступаем в свободную и дружелюбную провинцию.
Итак, мы нашли его, маленький кусочек свободной земли, ограниченный четырьмя городами: Аква Сулисом, Кориниумом, Глевием и Гобанием; крохотный островок свободы в море варваров - и как же не хотелось нам покидать безопасный порт Иска для путешествия по ужасному морю Тьмы!
И все-таки месяцем позже мы покинули его. Сто воинов, не считая полной команды матросов и тридцати саксов, чьи сильные спины, по нашему мнению, могли оказаться полезными при полном безветрии. Это были заключенные, приговоренные к смерти, и мы взяли их, дабы восполнить нехватку гребцов. Было бы лучше, если бы их оставили умереть под топором.
Итак, мы повернулись спиной к Британии, чтобы никогда больше не увидеть ее.
МАЛЕНЬКИЙ КОРАБЛЬ И ВЕЛИКОЕ МОРЕ
Я не хотел бы утомлять тебя, Повелитель, скучным отчетом о нашем плавании, но хочу остановить твое внимание на наиболее важном.
Когда твой флот из военных и исследовательских судов будет готов к отплытию, обеспечь его большими запасами провизии - ибо море обширно.
Пусть твои моряки, отойдя за пределы видимости берега, держатся лицом к заходящему солнцу - и они найдут землю, ожидающую твоего владычества.
Если шторм собьет корабли с курса, то после приблизительно сорока дней движения на запад нужно повернуть на север или на юг и плыть вдоль побережья земли, называемой местными жителями Алата, и скоро твои моряки найдут - как нашли мы - широкий залив, в который впадает величественная река.
Пусть они отыщут эту реку, ибо в устье ее лежит укрепленный город, а в нем твоих людей ожидают проводники, которые доведут их до моей столицы.
Запаситесь водой как следует. В ней сокрыта сама жизнь, ибо море столь обширно, что наш корабль носило по волнам почти два месяца, и, когда бы не обилие дождливых дней, мы бы едва ли выжили, хотя четыре раза высаживались на разных островах и наполняли водой фляги, ведра, кувшины и даже, чашки перед тем, как покинуть гостеприимные берега для дальнейшего похода на запад.
Несмотря на трудности, мы, римские британцы, не ссорились между собой, но уже на десятый день путешествия познакомились с норовом своих рабов.
Сначала мы разместили всех саксов на скамьях для гребцов по левому борту, полагая, что работа единой командой против команды свободных людей пробудит в них дух соперничества и будет способствовать лучшему взаимопониманию между нами. Пусть они были нашими врагами - мы уважали их как доблестных воинов и надеялись с выгодой для себя использовать их сильные спины. Но саксы были мрачны, озлоблены и гребли недобросовестно: погружали весла в воду с опозданием и препятствовали движению корабля вперед всеми возможными способами.
Тогда мы разделили их на две группы по пятнадцать человек и посадили через одного со свободными гребцами. Эта система - с использованием кнута работала лучше. Хотя саксы по-прежнему оставались угрюмыми и злобными, но при хорошей и плохой погоде "Придвен" равно продвигался вперед - иногда под парусами, иногда на веслах - неуклонно стремясь на запад. И в "вороньем гнезде" постоянно находился впередсмотрящий, ибо к этому времени даже Мерлин не знал точно, сколько еще придется ждать появления земли.
На десятый день перед восходом солнца отчаявшиеся, истосковавшиеся по родине саксы выступили против нас единственным оставшимся у них способом, предпочитая смерть вечному рабству.
Пронзительный вопль разбудил меня, дверь в каюту с треском распахнулась и в нее с криком "Пожар!" ворвался Марк, сын моей сестры. Я вскочил и, без оружия, в ночном платье, выскочил наружу.
На нижней палубе горел настил под скамьями для гребцов. Огонь быстро распространялся вдоль бортов, пожирая кожаную обшивку вокруг отверстий для весел, и поднимался высоко в небо, бросая на паруса алые отблески.
Огонь вспыхнул не в одном месте, а сразу в нескольких, но языки пламени стремительно побежали навстречу друг другу и мгновенно слились в огромный ревущий костер. Матросы спешно образовывали пожарную команду, и скоро в огонь вылилось первое ведро воды. Но за тушением пожара я не следил.
Передо мной предстало зрелище куда более впечатляющее: поведение потерявших надежду, отчаявшихся людей, столь отважное и решительное, что я просто не в силах описать его должным образом. На одной из скамей по середине левого борта трое рабов были объяты пламенем!
Двое из них уже задохнулись в дыму и умерли - или находились при смерти, - ибо головы их бессильно свесились на грудь и длинные волосы полыхали. Третий же, заметив мой потрясенный взгляд, дико торжествующе расхохотался в предсмертных муках и ударил себя в грудь обуглившейся и покрытой волдырями рукой.
Потом он запел! Никогда не забыть мне этой картины, запаха горелого мяса, яростного треска огня и той ужасной неистовой песни:
Скот умрет, цари умрут,
Все умрут - и мы умрем.
Но вовеки не умрет
Слава доблестных героев!
Глаза его закрылись, и я решил, что сакс потерял сознание. Но внезапно он вскинул голову и вскричал (то был радостный клич, вдохновляющий, как зов трубы):
- Смелее, друзья! Отправимся же к Одину, как подобает мужчинам! - И скатился со скамьи в огонь, бездыханный.