Страница:
Вальтреско, несколько подрастерявший былую самоуверенность, отскочил на пару шагов и встал в боевую стойку.
– Живо, остолопы! – рявкнул он на арбалетчиков. – Беритесь-ка за мечи и прикончите этого мерзавца!
Воины послушно бросили арбалеты и схватились за мечи… но зрелище неописуемо страшного киммерийца, неотвратимо мчавшегося прямо на них, вконец лишило их мужества. Они разом повернулись и со скоростью зайцев умчались прочь по коридору, бросив полководца одного. Вальтреско побежал за ними, но доспехи сдерживали его прыть. Арбалетчики проскочили железную дверь и захлопнули ее прямо перед носом Вальтреско. Звук тяжелого засова, поспешно задвигаемого с той стороны, заставил полководца яростно выругаться. Он оказался в ловушке!..
– Трусы!.. – заорал он. – Ублюдки!.. Я велю содрать с вас никому не нужные шкуры и заживо скормлю вас крысам!.. Откройте дверь!.. Вернитесь и сражайтесь, это приказ!..
Он кричал еще многое другое, но в ответ из-за двери долетел только поспешный топот удирающих ног.
Делать нечего, Вальтреско повернулся к Конану лицом и вновь встал в боевую стойку. Он со всей решительностью выдвигал челюсть, но в глазах можно было заметить отблеск страха. Но только отблеск. Вальтреско смотрел весьма угрожающе, и замысловато украшенный меч не дрожал в его правой руке. Блики светильников переливались на полированных пластинках латной перчатки.
Вот левая рука полководца скользнула в поясной кошель… Конан приближался осторожно: он предполагал, что Вальтреско был не только горазд болтать языком, но и умел очень здорово драться. Еще он нимало не сомневался, что изменник не задумываясь пустит в ход какой угодно грязный прием.
За спиной у него Сальворас подобрал свой меч, – подобрал здоровой рукой, оберегая раненое плечо. Капитан спешил на помощь киммерийцу. Он-то слишком хорошо знал, что полководец и без личной охраны оставался смертельно опасным.
Конан подбирался все ближе к Вальтреско, имея в виду прижать того к запертой двери. Когда ему осталось шагов двенадцать, полководец устремился вперед. Его меч мелькнул в стремительном выпаде… Конан отбил нападение и сам нанес ответный удар. Его меч провел глубокую борозду по нагруднику Вальтреско, непоправимо испортив замечательную резьбу. Вальтреско отлетел назад, выхватил из кошеля крохотную скляночку с какой-то жидкостью и метнул ее, целя Конану в голову.
Киммериец, однако, ждал чего-нибудь в этом духе и успел мгновенно присесть. Скляночка пролетела над его головой и со стеклянным звоном разбилась о кольчугу подоспевшего Сальвораса. Остановить разбег капитана она, конечно же, не смогла. Он только скривился от едкого запаха. Потом бросил взгляд на свою кольчугу… и с ужасом увидел, что она плавится и дымится. Шипя, точно вода на горячих углях, странная жидкость разъедала и кольчугу, и тело под ней. Боль была несусветная…
Бросок заставил Вальтреско на миг потерять равновесие, чем сейчас же и воспользовался Конан: конец его меча вспорол кольчужный подмышник и руку полководца. Вальтреско промедлил оборониться.
– Ах ты дерьмо!.. – зарычал вельможа. – Приготовься к встрече со своими звероподобными предками в преисподней!..
И он рубанул по гарде Кононова меча, слегка запутавшейся в разорванном рукаве кольчуги. Гарда не выдержала удара отточенной, отменно закаленной стали и разлетелась. Лезвие угодило Конану по руке, заставив его выронить меч.
Вальтреско сейчас же замахнулся снова, метя киммерийцу в незащищенную грудь. Конан шарахнулся в сторону, уходя от удара, но тут его подвели перемазанные кровью ноги: он поскользнулся. Обезоруженный, он растянулся на полу. Блестящий меч Вальтреско устремился к его горлу. Конан успел только вскинуть руки…
Неожиданно коридор огласился мучительным воплем. Меч Вальтреско еще продолжал свое движение к шее киммерийца, но рука, державшая рукоять, уже не направляла его, поскольку сама падала вместе с мечом. Это Сальворас, наконец-то добравшийся до места сражения, невзирая на полученную рану, сумел занести свой клинок и с медвежьей силой обрушить его на изменника-полководца. Страшный удар отсек вельможе руку почти по плечо. Сальворас замахнулся снова, желая прикончить Вальтреско… но даже и его сила имела предел. Раны заставили его рухнуть.
Какое-то мгновение Вальтреско стоял неподвижно, глядя Конану в глаза. Потом оба одновременно посмотрели на Конанов меч, валявшийся между ними. Ни один не двинулся с места, словно соображая, кто первым схватит оружие. Раненая рука киммерийца кровоточила, в побитой голове стучали кузнечные молоты, бедро жгло огнем. Кого угодно другого такие раны уложили бы замертво, но только не Конана. Он, точно раненое животное, будет драться до последнего и не покажет признаков слабости, пока не умрет. Вальтреско, наследник изнеженных цивилизацией поколений, был гораздо менее вынослив. Особенные страдания причинял ему окровавленный обрубок руки, от которого в мозг шли нестерпимые огненные разряды.
Полководец сдвинулся первым. Он попытался поднять меч здоровой рукой, но схватил только воздух. Когда Конан сграбастал клинок и, проломив нагрудник, по рукоять вогнал его в тело Вальтреско, тот успел только подумать: «Значит, я все-таки проиграл». Три фута закаленной стали насквозь проткнули его грудь, и сознание ухнуло в черную пустоту. Из горла вырвался хрип, пронзенное тело затрепетало – и осело на холодный пол подземелья.
Конан чувствовал себя вычерпанным до предела. Не без труда он поднялся и, хромая, пошел туда, где остался Сальворас. Он хотел помочь ему встать, но рука киммерийца замерла на полпути.
Сальворас умирал. В его груди дымилась и булькала рана, в которую вполне вошел бы кулак. Едкая жидкость из склянки Вальтреско прожгла кольчугу и плоть и вот-вот должна была унести жизнь. Варвара пробрала дрожь при мысли, что было бы с ним самим, попади эта гадость ему в голову.
– Конан… – прошептал капитан. – Он… мертв?
– Он уже горит в аду, Сальворас! Держись, друг! Во имя Крома, держись!.. Я сейчас слетаю за лекарем! Сейчас…
Но Сальворас с трудом покачал головой:
– Не надо, Конан… Митра призывает меня. Мой… срок… истекает. – Он задыхался, на губах вскипала кровавая пена. – Ты… ничего мне не должен… но позволь тебя… попросить. Проводи жреца к королю. Помоги ему… уничтожить… то зло, о котором он говорил. Спаси короля!.. – Усилие, требовавшееся, чтобы говорить, совсем ослабило умирающего. Закрыв глаза, он несколько мгновений отдыхал, потом набрал полную грудь воздуха и обратился к заботливо склонившемуся над ним киммерийцу с последними словами: – Не верь… никому. Кроме горца… Кейлаша… Расскажи ему все… король должен знать… Обещай!
Больше Сальворас был не в состоянии говорить. Он закрыл затуманенные страданием глаза.
– Король узнает, – твердо пообещал Конан. – Либо я погибну, доставляя ему эту весть. Клянусь Кромом и Митрой – ты будешь отомщен!
В глазах Конана неукротимо горело синее пламя. Его кровь еще кипела от возбуждения битвы. Он не мог думать ни о чем ином, только о новых схватках с врагом и о кровавой мести за храброго капитана, так дорого заплатившего за то, чтобы спасти ему жизнь.
Сальворас испустил последний вздох у Конана на руках, и душа его влилась в бестелесный сонм предков.
Киммериец закрыл ему глаза и положил меч капитана на его застывшую грудь. «Сегодня мне выпало сражаться бок о бок с настоящим мужчиной», – думалось киммерийцу. Сальворас умер, как подобало славному воину. Конан непременно выполнит клятву, данную павшему соратнику. Либо заплатит собственной кровью. Так велел киммерийский закон и совесть самого Конана.
…Однако этим он займется несколько позже. А теперь следовало посмотреть, как там Мадезус. Конан поднялся и пошел туда, где остался молодой жрец.
Мадезус только-только зашевелился на полу каменной клетушки. Его зрение еще не совсем прояснилось, но первым, кого он увидел, был Конан, входивший в камеру. Киммериец был с головы до ног залит потом и кровью. Мадезус заморгал, силясь разогнать туман перед глазами, и опасливо пощупал голову. Как ни странно, она не была разбита вдребезги, лишь за ухом наливалась крупная шишка. Коснувшись ее, он вздрогнул от боли. Постанывая, жрец сел.
– Конан!.. – вырвалось у него. – Благодарение Митре, ты жив!.. А что Сальворас? Он с тобой, или его схватили?
– Ни то ни другое, целитель. Вальтреско предательски сразил его, но я отправил изменника в преисподнюю. Огненные демоны уже гложут его поганые кости… Стражники же частью сбежали, частью мертвы.
– Сальворас!.. Я должен видеть его! Я спасу его, если только он еще жив!
Конан пожал плечами и с сомнением покачал головой:
– Я моложе тебя, но видел столько смертей, что… А впрочем, если бы не Сальворас, я бы тут не стоял. Посмотри на него, если хочешь, только не трать времени зря. Надо выбираться отсюда! Хреновы стражники заперли дверь в подвал, когда удирали!
Конан поставил Мадезуса на ноги, и вдвоем они поспешили в дальний конец коридора, мимо коченеющих тел, туда, где Конан оставил Сальвораса. Жрецу хватило одного взгляда: он помрачнел и опустил голову.
– Я ничего не могу больше для него сделать, – проговорил он опечаленно. – Разве что помолиться за его душу! Жидкость, пожравшая его плоть, была кровью крылатого чешуйчатого драккена – чудовища из отдаленнейшей, безымянной эпохи… Как она попала к Вальтреско, я не знаю. Об этом можно только гадать! Уже во времена моего прадеда не было людей, когда-либо видевших живого драккена…
Преклонив колени, Мадезус вытащил из сумки пузырек и окропил из него тело Сальвораса, тихо творя молитву Митре.
Пока он молился, Копан подошел к трупу полководца и срезал с его пояса кошель. Распутав завязки, он заглянул внутрь и увидел еще одну скляночку вроде той, что сгубила Сальвораса. Она была тщательно завернута в тряпку. Гораздо больше Конана привлекло золото, блеснувшее в глубине. Он осторожно припрятал кошель в самый глубокий карман своей кожаной безрукавки.
Мадезус докончил молитву и поднялся, бросив прощальный взгляд на мертвого капитана.
– Конан! – окликнул он варвара. – Дай я перевяжу твои раны, и покинем скорее это злосчастное место!..
– Некогда, целитель, – покачал головой киммериец, подходя к железной двери. – Мне еще кое-какое обещание надо исполнить.
Дверь выглядела исключительно добротной и была в отменном состоянии. Конан налег плечом, но она и не шелохнулась. Отдышавшись, он вновь попытался ее высадить. Безрезультатно.
– Крон!.. – ругнулся он, переводя дух. – Заперто с той стороны!.. Тут без тарана не пройдешь! Мы заперты, точно крысы в крысоловке…
Мадезус нахмурился, напряженно раздумывая.
– Надо, – сказал он, – подождать, пока придет стража. Я думаю, они скоро явятся разбираться, что сталось с Вальтреско и его людьми.
– Ждать? – проворчал Конан. – Ну уж нет! Надо что-то придумать!..
И он начал ходить перед дверью, точно тигр, посаженный в клетку. Плодовитый ум варвара усердно трудился… Случайный взгляд, брошенный на тело Сальвораса, неожиданно подсказал ему выход. Запустив руку в кармашек, он вытащил трофейный кошель и извлек скляночку. Со всей осторожностью вытащив притертую пробку, он отступил от двери, прицелился и щедро плеснул на железо. Крепкая металлическая поверхность так и вскипела. Повалил ядовитый дым, от которого защипало нос и глаза.
Когда дым рассеялся, стало видно, что жидкость проела в железе сквозную дыру больше человеческой головы. Подойдя, Конан запустил руку в эту дыру, вытащил запирающий брус и с лязгом бросил на камень. Потом нашарил засов и отодвинул его. При этом его рука выше локтя все-таки коснулась края отверстия. В кожу словно вонзились жала сотни ос, но Конан не убирал руки, пока не вытащил засов совсем и не бросил его на пол. На обожженном месте вздулся багровый, неприятного вида рубец. Он медленно расширялся. Мадезус озабоченно посмотрел на ожог, но ничего не сказал.
Конан с силой пнул дверь. Она легко отошла и гулко грянула в стену.
– Скорее, Мадезус! Надо отыскать короля и этого, как там его, Кейлаша, пока стража до нас не добралась! За мной, жрец!
Мадезус кивнул и припустил следом за быстроногим варваром. Каким-то образом ему удалось не потерять из виду киммерийца, которого вело сквозь путаницу извилистых коридоров безошибочное чувство направления. Никто не встретился им на пути, пока они поднимались на нижний этаж дворца. Одолев последнюю лестницу, Конан огляделся, высматривая стражников. Мадезус прислонился к стене внизу пролета, силясь отдышаться. Он не привык к подобной беготне. Когда сердце перестало выпрыгивать из груди, он медленно поднялся наверх, не спуская глаз с поджидавшего его Конана.
Киммериец махнул ему рукой, приглашая следовать за собой, и бесшумно пересек стражницкую. Здесь тоже не было ни души, и это заставило Конана насторожиться. Он напомнил себе, что солнце еще не взошло, а потому, может, так тому и следовало быть. Он крался вперед, держа руку на рукояти меча в следуя указаниям Мадезуса, знавшего, как пройти к королевским покоям…
И вот наконец они добрались до высокой, обшитой медными листами двери: именно таков, по словам жреца, был вход во внешние покои Эльдрана. Дверь была заперта, и Конан спросил себя, где же, наконец, стража? Почему и перед дверью никого нет?.. Он оглянулся проверить, следует ли за ним Мадезус.
Помимо собственной воли он зауважал жреца еще больше. Митраит усердно поспевал за ним и притом двигался тихо. Киммериец ни разу еще не встречал подобных жрецов. Как не похож был Мадезус на тех напыщенных храмовых чистоплюев, с которыми он сталкивался раньше! Его разбирало невольное любопытство, он не отказался бы разузнать, кем Мадезус был в прошлом. Однако до сих пор он не задавал ему вопросов. В любом случае лучше держаться подальше от жрецов, чародеев и им подобных!..
…Конан оглянулся как раз вовремя, чтобы заметить, как из-за тканой шпалеры за спиной Мадезуса вынырнул человек. Он закричал, пытаясь предупредить жреца, но того сцапали прежде, чем, Конан успел издать хотя бы звук. Тут же с треском растворились медные двери, и прямо на киммерийца вывалилась орава бритунийских горцев с оружием. Его рука непроизвольно метнулась к мечу, но замерла на полпути. В дверях появился здоровенный темноволосый кезанкиец и заорал во все горло:
– А ну всем стоять!.. Не трогать их, псы!
Низкий повелительный голос мигом заставил замереть горцев, уже взявших в кольцо синеглазого великана. Могучий кезанкиец ткнул пальцем в сторону Конана и невесело усмехнулся:
– Ты, верно, Конан?.. – И после некоторой паузы продолжал: – Жреца я первый раз вижу, но все равно мы безмерно благодарны вам обоим… За что? За то, что помогли разоблачить изменника, покусившегося на трон! – Горец указал на скорченный труп стражника, валявшийся почти у него под ногами. – Вот этот говнюк был в личной охране изменника! Мы схватили обоих, когда они удирали из подземелья! Я показал ему меч, и язык у ничтожества сейчас же развязался, а потом заполоскался, как флаг на ветру! Ну, когда я выяснил, что и у него рыльце в пуху, я тут же и всадил меч в его поганые кишки! Тьфу!.. – И горец смачно плюнул на замаранную кровью рубаху бывшего стражника. Потом представился: – Я – Кейлаш, друг и телохранитель его величества короля Эльдрана. Где Сальворас? Он с вами?
– Нет, – сказал Конан и скорбно опустил глаза. – Он пал, сражаясь с Вальтреско.
У Кейлаша подозрительно заблестели глаза. Он так сжал кулаки, что побелели костяшки.
– Вот это горькие новости!.. Ноне произноси больше имени негодяя! «Предатель» – только так его отныне следует называть! Да сгорит он в аду, и пусть тысяча демонов пожрет его черное сердце!.. А вот Сальворас был настоящий мужик! Право же, он заслуживал лучшего конца, чем смерть от руки негодяя и труса! Много дней будут петь о нем плакальщицы, и вовек не забудут его те, кто преданно служит королю!.. Эй, отпустить жреца! – обратился он к державшим Мадезуса. – Иди сюда, священник! Вы с Конаном должны мне рассказать обо всем!
Убрав меч и более не опасаясь нападения, Конан вместе с Мадезусом проследовал в королевские покои, куда ввел их Кейлаш…
ГЛАВА 9
– Живо, остолопы! – рявкнул он на арбалетчиков. – Беритесь-ка за мечи и прикончите этого мерзавца!
Воины послушно бросили арбалеты и схватились за мечи… но зрелище неописуемо страшного киммерийца, неотвратимо мчавшегося прямо на них, вконец лишило их мужества. Они разом повернулись и со скоростью зайцев умчались прочь по коридору, бросив полководца одного. Вальтреско побежал за ними, но доспехи сдерживали его прыть. Арбалетчики проскочили железную дверь и захлопнули ее прямо перед носом Вальтреско. Звук тяжелого засова, поспешно задвигаемого с той стороны, заставил полководца яростно выругаться. Он оказался в ловушке!..
– Трусы!.. – заорал он. – Ублюдки!.. Я велю содрать с вас никому не нужные шкуры и заживо скормлю вас крысам!.. Откройте дверь!.. Вернитесь и сражайтесь, это приказ!..
Он кричал еще многое другое, но в ответ из-за двери долетел только поспешный топот удирающих ног.
Делать нечего, Вальтреско повернулся к Конану лицом и вновь встал в боевую стойку. Он со всей решительностью выдвигал челюсть, но в глазах можно было заметить отблеск страха. Но только отблеск. Вальтреско смотрел весьма угрожающе, и замысловато украшенный меч не дрожал в его правой руке. Блики светильников переливались на полированных пластинках латной перчатки.
Вот левая рука полководца скользнула в поясной кошель… Конан приближался осторожно: он предполагал, что Вальтреско был не только горазд болтать языком, но и умел очень здорово драться. Еще он нимало не сомневался, что изменник не задумываясь пустит в ход какой угодно грязный прием.
За спиной у него Сальворас подобрал свой меч, – подобрал здоровой рукой, оберегая раненое плечо. Капитан спешил на помощь киммерийцу. Он-то слишком хорошо знал, что полководец и без личной охраны оставался смертельно опасным.
Конан подбирался все ближе к Вальтреско, имея в виду прижать того к запертой двери. Когда ему осталось шагов двенадцать, полководец устремился вперед. Его меч мелькнул в стремительном выпаде… Конан отбил нападение и сам нанес ответный удар. Его меч провел глубокую борозду по нагруднику Вальтреско, непоправимо испортив замечательную резьбу. Вальтреско отлетел назад, выхватил из кошеля крохотную скляночку с какой-то жидкостью и метнул ее, целя Конану в голову.
Киммериец, однако, ждал чего-нибудь в этом духе и успел мгновенно присесть. Скляночка пролетела над его головой и со стеклянным звоном разбилась о кольчугу подоспевшего Сальвораса. Остановить разбег капитана она, конечно же, не смогла. Он только скривился от едкого запаха. Потом бросил взгляд на свою кольчугу… и с ужасом увидел, что она плавится и дымится. Шипя, точно вода на горячих углях, странная жидкость разъедала и кольчугу, и тело под ней. Боль была несусветная…
Бросок заставил Вальтреско на миг потерять равновесие, чем сейчас же и воспользовался Конан: конец его меча вспорол кольчужный подмышник и руку полководца. Вальтреско промедлил оборониться.
– Ах ты дерьмо!.. – зарычал вельможа. – Приготовься к встрече со своими звероподобными предками в преисподней!..
И он рубанул по гарде Кононова меча, слегка запутавшейся в разорванном рукаве кольчуги. Гарда не выдержала удара отточенной, отменно закаленной стали и разлетелась. Лезвие угодило Конану по руке, заставив его выронить меч.
Вальтреско сейчас же замахнулся снова, метя киммерийцу в незащищенную грудь. Конан шарахнулся в сторону, уходя от удара, но тут его подвели перемазанные кровью ноги: он поскользнулся. Обезоруженный, он растянулся на полу. Блестящий меч Вальтреско устремился к его горлу. Конан успел только вскинуть руки…
Неожиданно коридор огласился мучительным воплем. Меч Вальтреско еще продолжал свое движение к шее киммерийца, но рука, державшая рукоять, уже не направляла его, поскольку сама падала вместе с мечом. Это Сальворас, наконец-то добравшийся до места сражения, невзирая на полученную рану, сумел занести свой клинок и с медвежьей силой обрушить его на изменника-полководца. Страшный удар отсек вельможе руку почти по плечо. Сальворас замахнулся снова, желая прикончить Вальтреско… но даже и его сила имела предел. Раны заставили его рухнуть.
Какое-то мгновение Вальтреско стоял неподвижно, глядя Конану в глаза. Потом оба одновременно посмотрели на Конанов меч, валявшийся между ними. Ни один не двинулся с места, словно соображая, кто первым схватит оружие. Раненая рука киммерийца кровоточила, в побитой голове стучали кузнечные молоты, бедро жгло огнем. Кого угодно другого такие раны уложили бы замертво, но только не Конана. Он, точно раненое животное, будет драться до последнего и не покажет признаков слабости, пока не умрет. Вальтреско, наследник изнеженных цивилизацией поколений, был гораздо менее вынослив. Особенные страдания причинял ему окровавленный обрубок руки, от которого в мозг шли нестерпимые огненные разряды.
Полководец сдвинулся первым. Он попытался поднять меч здоровой рукой, но схватил только воздух. Когда Конан сграбастал клинок и, проломив нагрудник, по рукоять вогнал его в тело Вальтреско, тот успел только подумать: «Значит, я все-таки проиграл». Три фута закаленной стали насквозь проткнули его грудь, и сознание ухнуло в черную пустоту. Из горла вырвался хрип, пронзенное тело затрепетало – и осело на холодный пол подземелья.
Конан чувствовал себя вычерпанным до предела. Не без труда он поднялся и, хромая, пошел туда, где остался Сальворас. Он хотел помочь ему встать, но рука киммерийца замерла на полпути.
Сальворас умирал. В его груди дымилась и булькала рана, в которую вполне вошел бы кулак. Едкая жидкость из склянки Вальтреско прожгла кольчугу и плоть и вот-вот должна была унести жизнь. Варвара пробрала дрожь при мысли, что было бы с ним самим, попади эта гадость ему в голову.
– Конан… – прошептал капитан. – Он… мертв?
– Он уже горит в аду, Сальворас! Держись, друг! Во имя Крома, держись!.. Я сейчас слетаю за лекарем! Сейчас…
Но Сальворас с трудом покачал головой:
– Не надо, Конан… Митра призывает меня. Мой… срок… истекает. – Он задыхался, на губах вскипала кровавая пена. – Ты… ничего мне не должен… но позволь тебя… попросить. Проводи жреца к королю. Помоги ему… уничтожить… то зло, о котором он говорил. Спаси короля!.. – Усилие, требовавшееся, чтобы говорить, совсем ослабило умирающего. Закрыв глаза, он несколько мгновений отдыхал, потом набрал полную грудь воздуха и обратился к заботливо склонившемуся над ним киммерийцу с последними словами: – Не верь… никому. Кроме горца… Кейлаша… Расскажи ему все… король должен знать… Обещай!
Больше Сальворас был не в состоянии говорить. Он закрыл затуманенные страданием глаза.
– Король узнает, – твердо пообещал Конан. – Либо я погибну, доставляя ему эту весть. Клянусь Кромом и Митрой – ты будешь отомщен!
В глазах Конана неукротимо горело синее пламя. Его кровь еще кипела от возбуждения битвы. Он не мог думать ни о чем ином, только о новых схватках с врагом и о кровавой мести за храброго капитана, так дорого заплатившего за то, чтобы спасти ему жизнь.
Сальворас испустил последний вздох у Конана на руках, и душа его влилась в бестелесный сонм предков.
Киммериец закрыл ему глаза и положил меч капитана на его застывшую грудь. «Сегодня мне выпало сражаться бок о бок с настоящим мужчиной», – думалось киммерийцу. Сальворас умер, как подобало славному воину. Конан непременно выполнит клятву, данную павшему соратнику. Либо заплатит собственной кровью. Так велел киммерийский закон и совесть самого Конана.
…Однако этим он займется несколько позже. А теперь следовало посмотреть, как там Мадезус. Конан поднялся и пошел туда, где остался молодой жрец.
Мадезус только-только зашевелился на полу каменной клетушки. Его зрение еще не совсем прояснилось, но первым, кого он увидел, был Конан, входивший в камеру. Киммериец был с головы до ног залит потом и кровью. Мадезус заморгал, силясь разогнать туман перед глазами, и опасливо пощупал голову. Как ни странно, она не была разбита вдребезги, лишь за ухом наливалась крупная шишка. Коснувшись ее, он вздрогнул от боли. Постанывая, жрец сел.
– Конан!.. – вырвалось у него. – Благодарение Митре, ты жив!.. А что Сальворас? Он с тобой, или его схватили?
– Ни то ни другое, целитель. Вальтреско предательски сразил его, но я отправил изменника в преисподнюю. Огненные демоны уже гложут его поганые кости… Стражники же частью сбежали, частью мертвы.
– Сальворас!.. Я должен видеть его! Я спасу его, если только он еще жив!
Конан пожал плечами и с сомнением покачал головой:
– Я моложе тебя, но видел столько смертей, что… А впрочем, если бы не Сальворас, я бы тут не стоял. Посмотри на него, если хочешь, только не трать времени зря. Надо выбираться отсюда! Хреновы стражники заперли дверь в подвал, когда удирали!
Конан поставил Мадезуса на ноги, и вдвоем они поспешили в дальний конец коридора, мимо коченеющих тел, туда, где Конан оставил Сальвораса. Жрецу хватило одного взгляда: он помрачнел и опустил голову.
– Я ничего не могу больше для него сделать, – проговорил он опечаленно. – Разве что помолиться за его душу! Жидкость, пожравшая его плоть, была кровью крылатого чешуйчатого драккена – чудовища из отдаленнейшей, безымянной эпохи… Как она попала к Вальтреско, я не знаю. Об этом можно только гадать! Уже во времена моего прадеда не было людей, когда-либо видевших живого драккена…
Преклонив колени, Мадезус вытащил из сумки пузырек и окропил из него тело Сальвораса, тихо творя молитву Митре.
Пока он молился, Копан подошел к трупу полководца и срезал с его пояса кошель. Распутав завязки, он заглянул внутрь и увидел еще одну скляночку вроде той, что сгубила Сальвораса. Она была тщательно завернута в тряпку. Гораздо больше Конана привлекло золото, блеснувшее в глубине. Он осторожно припрятал кошель в самый глубокий карман своей кожаной безрукавки.
Мадезус докончил молитву и поднялся, бросив прощальный взгляд на мертвого капитана.
– Конан! – окликнул он варвара. – Дай я перевяжу твои раны, и покинем скорее это злосчастное место!..
– Некогда, целитель, – покачал головой киммериец, подходя к железной двери. – Мне еще кое-какое обещание надо исполнить.
Дверь выглядела исключительно добротной и была в отменном состоянии. Конан налег плечом, но она и не шелохнулась. Отдышавшись, он вновь попытался ее высадить. Безрезультатно.
– Крон!.. – ругнулся он, переводя дух. – Заперто с той стороны!.. Тут без тарана не пройдешь! Мы заперты, точно крысы в крысоловке…
Мадезус нахмурился, напряженно раздумывая.
– Надо, – сказал он, – подождать, пока придет стража. Я думаю, они скоро явятся разбираться, что сталось с Вальтреско и его людьми.
– Ждать? – проворчал Конан. – Ну уж нет! Надо что-то придумать!..
И он начал ходить перед дверью, точно тигр, посаженный в клетку. Плодовитый ум варвара усердно трудился… Случайный взгляд, брошенный на тело Сальвораса, неожиданно подсказал ему выход. Запустив руку в кармашек, он вытащил трофейный кошель и извлек скляночку. Со всей осторожностью вытащив притертую пробку, он отступил от двери, прицелился и щедро плеснул на железо. Крепкая металлическая поверхность так и вскипела. Повалил ядовитый дым, от которого защипало нос и глаза.
Когда дым рассеялся, стало видно, что жидкость проела в железе сквозную дыру больше человеческой головы. Подойдя, Конан запустил руку в эту дыру, вытащил запирающий брус и с лязгом бросил на камень. Потом нашарил засов и отодвинул его. При этом его рука выше локтя все-таки коснулась края отверстия. В кожу словно вонзились жала сотни ос, но Конан не убирал руки, пока не вытащил засов совсем и не бросил его на пол. На обожженном месте вздулся багровый, неприятного вида рубец. Он медленно расширялся. Мадезус озабоченно посмотрел на ожог, но ничего не сказал.
Конан с силой пнул дверь. Она легко отошла и гулко грянула в стену.
– Скорее, Мадезус! Надо отыскать короля и этого, как там его, Кейлаша, пока стража до нас не добралась! За мной, жрец!
Мадезус кивнул и припустил следом за быстроногим варваром. Каким-то образом ему удалось не потерять из виду киммерийца, которого вело сквозь путаницу извилистых коридоров безошибочное чувство направления. Никто не встретился им на пути, пока они поднимались на нижний этаж дворца. Одолев последнюю лестницу, Конан огляделся, высматривая стражников. Мадезус прислонился к стене внизу пролета, силясь отдышаться. Он не привык к подобной беготне. Когда сердце перестало выпрыгивать из груди, он медленно поднялся наверх, не спуская глаз с поджидавшего его Конана.
Киммериец махнул ему рукой, приглашая следовать за собой, и бесшумно пересек стражницкую. Здесь тоже не было ни души, и это заставило Конана насторожиться. Он напомнил себе, что солнце еще не взошло, а потому, может, так тому и следовало быть. Он крался вперед, держа руку на рукояти меча в следуя указаниям Мадезуса, знавшего, как пройти к королевским покоям…
И вот наконец они добрались до высокой, обшитой медными листами двери: именно таков, по словам жреца, был вход во внешние покои Эльдрана. Дверь была заперта, и Конан спросил себя, где же, наконец, стража? Почему и перед дверью никого нет?.. Он оглянулся проверить, следует ли за ним Мадезус.
Помимо собственной воли он зауважал жреца еще больше. Митраит усердно поспевал за ним и притом двигался тихо. Киммериец ни разу еще не встречал подобных жрецов. Как не похож был Мадезус на тех напыщенных храмовых чистоплюев, с которыми он сталкивался раньше! Его разбирало невольное любопытство, он не отказался бы разузнать, кем Мадезус был в прошлом. Однако до сих пор он не задавал ему вопросов. В любом случае лучше держаться подальше от жрецов, чародеев и им подобных!..
…Конан оглянулся как раз вовремя, чтобы заметить, как из-за тканой шпалеры за спиной Мадезуса вынырнул человек. Он закричал, пытаясь предупредить жреца, но того сцапали прежде, чем, Конан успел издать хотя бы звук. Тут же с треском растворились медные двери, и прямо на киммерийца вывалилась орава бритунийских горцев с оружием. Его рука непроизвольно метнулась к мечу, но замерла на полпути. В дверях появился здоровенный темноволосый кезанкиец и заорал во все горло:
– А ну всем стоять!.. Не трогать их, псы!
Низкий повелительный голос мигом заставил замереть горцев, уже взявших в кольцо синеглазого великана. Могучий кезанкиец ткнул пальцем в сторону Конана и невесело усмехнулся:
– Ты, верно, Конан?.. – И после некоторой паузы продолжал: – Жреца я первый раз вижу, но все равно мы безмерно благодарны вам обоим… За что? За то, что помогли разоблачить изменника, покусившегося на трон! – Горец указал на скорченный труп стражника, валявшийся почти у него под ногами. – Вот этот говнюк был в личной охране изменника! Мы схватили обоих, когда они удирали из подземелья! Я показал ему меч, и язык у ничтожества сейчас же развязался, а потом заполоскался, как флаг на ветру! Ну, когда я выяснил, что и у него рыльце в пуху, я тут же и всадил меч в его поганые кишки! Тьфу!.. – И горец смачно плюнул на замаранную кровью рубаху бывшего стражника. Потом представился: – Я – Кейлаш, друг и телохранитель его величества короля Эльдрана. Где Сальворас? Он с вами?
– Нет, – сказал Конан и скорбно опустил глаза. – Он пал, сражаясь с Вальтреско.
У Кейлаша подозрительно заблестели глаза. Он так сжал кулаки, что побелели костяшки.
– Вот это горькие новости!.. Ноне произноси больше имени негодяя! «Предатель» – только так его отныне следует называть! Да сгорит он в аду, и пусть тысяча демонов пожрет его черное сердце!.. А вот Сальворас был настоящий мужик! Право же, он заслуживал лучшего конца, чем смерть от руки негодяя и труса! Много дней будут петь о нем плакальщицы, и вовек не забудут его те, кто преданно служит королю!.. Эй, отпустить жреца! – обратился он к державшим Мадезуса. – Иди сюда, священник! Вы с Конаном должны мне рассказать обо всем!
Убрав меч и более не опасаясь нападения, Конан вместе с Мадезусом проследовал в королевские покои, куда ввел их Кейлаш…
ГЛАВА 9
НАСЛЕДНИК КСУОКВЕЛОСА
Конан наскоро переговорил с Кейлашем, в общих чертах обрисовав ему отчаянную схватку в подземной тюрьме. Мадезус нетерпеливо вмешался в их разговор:
– Жизнь короля висит на волоске, и время уходит! Кейлаш, ты должен меня немедленно к нему проводить! Пока вы здесь болтаете, его жизнь истекает, как вода из треснувшего бокала. Древнее зло вырвалось в наш мир, и его черная сила готова истребить короля!
– А ты-то откуда знаешь?.. – изумленно спросил Кейлаш.
– Увы, у меня нет времени объяснять… Доверься мне, или король неминуемо погибнет!
Мадезус старался говорить спокойно, но его руки непроизвольно сжались в кулаки, а лицо осунулось от волнения.
Конан решил вмешаться:
– Я не знаю до конца, что именно им движет, – сказал он. – Но в душу жреца заглянуть труднее, чем в душу обычного человека. Я уверен только в одном: Мадезус не причинит зла твоему королю. До сих пор его деяния говорили об этом правдивее всяких слов?
Кейлаш некоторое время молчал. Голова у него, признаться, шла кругом. Про себя он действительно подозревал, что его друг погибал не от яда, как думали все, а от колдовства. Но мог ли он отдать судьбу любимого вождя в руки неведомого жреца?.. Однако надо было решать, и решать быстро. Король лежал пластом вот уже третий день, и не было заметно никаких признаков облегчения. Его по-прежнему не удавалось ни накормить, ни напоить… Сколько он еще протянет в таком состоянии? Эльдран был очень силен, а воля у него была и вовсе железная. Тем не менее Кейлаш отчетливо понимал, что его друг обречен.
– Я отведу тебя к нему, лекарь, – решился он наконец. – Но только ты знай: я все время буду стоять рядом!.. Я нипочем не оставлю тебя с ним наедине, так что… в общем, учти. Пошли, Конан, если хочешь!
Совершив таким образом весьма тягостный выбор, Кейлаш повел их во внутренние чертоги. Несчастный Эльдран выглядел так, что краше в гроб кладут. Три дня мучений тяжко дались бритунийскому королю. Бескровное лицо страшно осунулось, глаза провалились. Он спал, но глаза были открыты, и в них застыло выражение ужаса и отвращения. Казалось, временами он пытается что-то сказать, но изо рта вырывался лишь сухой хрип. Пальцы короля конвульсивно подергивались…
Даже Кейлаша, с самого начала наблюдавшего медленное угасание Эльдрана, заново охватил ужас. Что до Конана, то он явственно ощутил близкое присутствие смерти и весьма усомнился, что даже Мадезус сумеет тут чем-то помочь. Тишина в комнате сделалась воистину похоронной: каждый из троих на свой лад думал примерно об одном и том же…
Мадезус, в отличие от двоих воителей, не дрогнул и не смутился при виде больного. Крепко сжав в руке амулет, он прошептал молитву и коснулся другой рукой лба короля. Раздался резкий треск, и в воздухе между лбом Эльдрана и ладонью жреца проскочила темно-синяя искра. Кейлаш выругался и схватился за меч, но Конан удержал его руку. Мадезус же вскрикнул от боли и отдернул руку так, словно по нечаянности сунул ее в корзинку с ядовитыми змеями.
– Да оградит нас Митра!.. – вырвалось у него. – Я чувствую присутствие зла, готового унести душу этого человека из его тела!.. Мутари восстала из бездн, чтобы сеять среди живущих смерть и отчаяние!.. Крепка ее хватка, но, волею Митры, я вырву из ее когтей вашего короля!.. Оставь свой меч, горец, и ни о чем не беспокойся. Я служу Свету, а не Тьме. Смотри и внимай!..
Кейлаш и Конан благоговейно следили за тем, как он снял с шеи свой амулет и высоко поднял его над головой. Хлынул слепящий белый свет и наполнил всю комнату яростным, жизнеутверждающим сиянием. Два воина потрясенно подались назад: глаза и одеяния Мадезуса также начали источать свет! Вынести нечеловеческий блеск было невозможно. Кейлаш прикрыл лицо ладонью, а Конан сощурился.
– Я – член тайного древнего Ордена! – зазвучал голос жреца. – Я – один из наследников Ксуоквелоса, величайшего среди пророков Митры, когда-либо являвшихся этому миру! Ксуоквелос не был жрецом, и меня не называют жрецом. Мы – Орден Хранителей! Тысячи лет наш Орден несет бессонную вахту, не ожидая от людей ни славы, и даже простой благодарности. Мы избавляем этот мир от Зла, с древних времен таящегося в забытых уголках и мерзостных норах! Наш Орден противостоит Злу, от одного вида которого душа человеческая обращается в лед, а сердце перестает биться навеки! Мой Учитель совершал волю Митры над этим Злом, и я следую по его стопам. Сам Небесный Отец избрал меня для этого поединка. И я не буду знать отдыха, пока жрица мутари не будет уничтожена навсегда!
Голос Мадезуса становился все мощнее и громче. Последние слова прозвучали с силой громового раската. Вот он договорил, и напряжение покинуло его тело, плечи расслабились. Свет снова стал переносимым для глаз. Мадезус вновь поднес руку ко лбу распростертого короля… Ударил синий разряд, но на этот раз Мадезус руки не отдернул. Наоборот – он поймал искру ладонью и с силой стиснул кулак.
Его сжатый кулак скоро засветился багрянцем, как раскаленное железо в кузнечном горне. Что-то громко затрещало, из кулака Мадезуса повалил дым. Потом багровое свечение стало угасать. Целитель раскрыл ладонь, и сделалось видно, что искра исчезла. Белый жрец в третий раз протянул руку ко лбу больного… Сопротивления больше не было. Он закрыл глаза и медленно, напевным голосом стал читать молитву. Конан так и не смог узнать языка, – а ведь он немало путешествовал по разным краям и каких только наречий не нахватался. Он внимательно наблюдал за Мадезусом, и по спине у него гулял холодок. Конан ничего не мог с собой поделать – при встречах со сверхъестественным ему всегда становилось не по себе. И насколько он мог судить, молчаливо стоявший Кейлаш также испытывал нечто подобное.
Спустя несколько мгновений Мадезус повернулся к воинам.
– Сиюминутной угрозы больше нет, но до полного выздоровления и безопасности еще далеко, – проговорил он. – Я изгнал демона, терзавшего короля изнутри. Силы постепенно вернутся к нему, быть может, он даже очнется. Боюсь, однако, облегчение окажется временным, ибо вскоре другой демон явится довершить начатое. А я, к сожалению, мало на что гожусь после обряда изгнания, который только что совершил… я решусь повторить его, самое раннее, завтра.
– А что это еще за «мутари»? – поинтересовался Кейлаш. Его глаза мстительно сверкали: – Я против нее тысячу воинов брошу! Во имя Митры и Викканы, – я никому спуску не дам, пока мы на куски ее не изрубим! Скажи только, где ее отыскать, и мы…
– Тысяча воинов тут не поможет, – устало ответил Мадезус. – У мутари нет настоящей плоти, и я слышал, что они не кровоточат. Наша Врагиня – Врагиня вашего короля – жрица, и ее способности намного превосходят обычные человеческие. Вот, пожалуй, и все, что я знаю о ней. Где она затаилась – в точности мне пока неизвестно. Покамест я гоняюсь за тенями, но, уверяю тебя, я ее отыщу…
В голосе митраита звучала железная решимость.
– Но ведь Вальтреско мертв, – заметил Конан. – С какой бы стати ей продолжать выполнять уговор?
– Таким, как она, не нужна особая причина для того, чтобы убить, – ответил Мадезус. – К тому же погубление короля и не потребует от нее дальнейших усилий. Сотканное ею заклятие Смерти – очень древнее и очень могущественное. Я сумел почувствовать его присутствие здесь, ибо в нашем Ордене знают о подобных заклятиях. Мутари договорилась с одним из архидемонов, заплатив ему душой смертного – скорее всего, кровного родственника короля…
Глаза Кейлаша сузились, горец вдруг резко побледнел.
– Принцесса!.. – ахнул он. – Как раз перед тем, как королю заболеть, стража обнаружила ее тело!.. Изуродованное!..
– Вот этого-то я и боялся, – опустил голову жрец. – Значит, архидемон будет посылать бесплотных слуг Тьмы терзать дух короля. Кровь принцессы распахнула врата и проложила связь между силами Бездны и королем. Теперь закрыть эти врата можно, только уничтожив жрицу мутари. Только тогда распадется ее договор с архидемоном…
– Ну так как же убить эту тварь? – взорвался Кейлаш. – Говори толком! Она что, вовсе неуязвима? Если ей, как ты утверждаешь, и тысяча мечей нипочем?
– Не отчаивайся, горец. Жрица мутари противостоит Митре, Чье могущество столь же безбрежно, как и небеса над нашими головами. Его соизволением мой амулет совершит то, что не под силу и десяти тысячам воинов. Когда-то было много священных предметов, каждый из которых способен был принести гибель мутари. Увы, большинство из них затерялось, но некоторые наш Орден хранит по-прежнему бережно. Утром я разыщу нашу Врагиню, но один предстать перед нею я, увы, не смогу. Мне понадобятся ваши мечи и ваше мужество, друзья мои. Иначе мне не выиграть этой битвы. Пока при мне амулет, не в ее власти причинить мне какое-то зло. Но у нее наверняка есть прислужники из плоти и крови, от которых амулет не сможет меня защитить. Одним из таких прислужников был изменник Вальтреско… Как знать, сколько их еще у нее? Я не смею надеяться, что искоренение черной жрицы обойдется без дальнейшего кровопролития… Я только молюсь, чтобы эта кровь не оказалась нашей собственной!
– Жизнь короля висит на волоске, и время уходит! Кейлаш, ты должен меня немедленно к нему проводить! Пока вы здесь болтаете, его жизнь истекает, как вода из треснувшего бокала. Древнее зло вырвалось в наш мир, и его черная сила готова истребить короля!
– А ты-то откуда знаешь?.. – изумленно спросил Кейлаш.
– Увы, у меня нет времени объяснять… Доверься мне, или король неминуемо погибнет!
Мадезус старался говорить спокойно, но его руки непроизвольно сжались в кулаки, а лицо осунулось от волнения.
Конан решил вмешаться:
– Я не знаю до конца, что именно им движет, – сказал он. – Но в душу жреца заглянуть труднее, чем в душу обычного человека. Я уверен только в одном: Мадезус не причинит зла твоему королю. До сих пор его деяния говорили об этом правдивее всяких слов?
Кейлаш некоторое время молчал. Голова у него, признаться, шла кругом. Про себя он действительно подозревал, что его друг погибал не от яда, как думали все, а от колдовства. Но мог ли он отдать судьбу любимого вождя в руки неведомого жреца?.. Однако надо было решать, и решать быстро. Король лежал пластом вот уже третий день, и не было заметно никаких признаков облегчения. Его по-прежнему не удавалось ни накормить, ни напоить… Сколько он еще протянет в таком состоянии? Эльдран был очень силен, а воля у него была и вовсе железная. Тем не менее Кейлаш отчетливо понимал, что его друг обречен.
– Я отведу тебя к нему, лекарь, – решился он наконец. – Но только ты знай: я все время буду стоять рядом!.. Я нипочем не оставлю тебя с ним наедине, так что… в общем, учти. Пошли, Конан, если хочешь!
Совершив таким образом весьма тягостный выбор, Кейлаш повел их во внутренние чертоги. Несчастный Эльдран выглядел так, что краше в гроб кладут. Три дня мучений тяжко дались бритунийскому королю. Бескровное лицо страшно осунулось, глаза провалились. Он спал, но глаза были открыты, и в них застыло выражение ужаса и отвращения. Казалось, временами он пытается что-то сказать, но изо рта вырывался лишь сухой хрип. Пальцы короля конвульсивно подергивались…
Даже Кейлаша, с самого начала наблюдавшего медленное угасание Эльдрана, заново охватил ужас. Что до Конана, то он явственно ощутил близкое присутствие смерти и весьма усомнился, что даже Мадезус сумеет тут чем-то помочь. Тишина в комнате сделалась воистину похоронной: каждый из троих на свой лад думал примерно об одном и том же…
Мадезус, в отличие от двоих воителей, не дрогнул и не смутился при виде больного. Крепко сжав в руке амулет, он прошептал молитву и коснулся другой рукой лба короля. Раздался резкий треск, и в воздухе между лбом Эльдрана и ладонью жреца проскочила темно-синяя искра. Кейлаш выругался и схватился за меч, но Конан удержал его руку. Мадезус же вскрикнул от боли и отдернул руку так, словно по нечаянности сунул ее в корзинку с ядовитыми змеями.
– Да оградит нас Митра!.. – вырвалось у него. – Я чувствую присутствие зла, готового унести душу этого человека из его тела!.. Мутари восстала из бездн, чтобы сеять среди живущих смерть и отчаяние!.. Крепка ее хватка, но, волею Митры, я вырву из ее когтей вашего короля!.. Оставь свой меч, горец, и ни о чем не беспокойся. Я служу Свету, а не Тьме. Смотри и внимай!..
Кейлаш и Конан благоговейно следили за тем, как он снял с шеи свой амулет и высоко поднял его над головой. Хлынул слепящий белый свет и наполнил всю комнату яростным, жизнеутверждающим сиянием. Два воина потрясенно подались назад: глаза и одеяния Мадезуса также начали источать свет! Вынести нечеловеческий блеск было невозможно. Кейлаш прикрыл лицо ладонью, а Конан сощурился.
– Я – член тайного древнего Ордена! – зазвучал голос жреца. – Я – один из наследников Ксуоквелоса, величайшего среди пророков Митры, когда-либо являвшихся этому миру! Ксуоквелос не был жрецом, и меня не называют жрецом. Мы – Орден Хранителей! Тысячи лет наш Орден несет бессонную вахту, не ожидая от людей ни славы, и даже простой благодарности. Мы избавляем этот мир от Зла, с древних времен таящегося в забытых уголках и мерзостных норах! Наш Орден противостоит Злу, от одного вида которого душа человеческая обращается в лед, а сердце перестает биться навеки! Мой Учитель совершал волю Митры над этим Злом, и я следую по его стопам. Сам Небесный Отец избрал меня для этого поединка. И я не буду знать отдыха, пока жрица мутари не будет уничтожена навсегда!
Голос Мадезуса становился все мощнее и громче. Последние слова прозвучали с силой громового раската. Вот он договорил, и напряжение покинуло его тело, плечи расслабились. Свет снова стал переносимым для глаз. Мадезус вновь поднес руку ко лбу распростертого короля… Ударил синий разряд, но на этот раз Мадезус руки не отдернул. Наоборот – он поймал искру ладонью и с силой стиснул кулак.
Его сжатый кулак скоро засветился багрянцем, как раскаленное железо в кузнечном горне. Что-то громко затрещало, из кулака Мадезуса повалил дым. Потом багровое свечение стало угасать. Целитель раскрыл ладонь, и сделалось видно, что искра исчезла. Белый жрец в третий раз протянул руку ко лбу больного… Сопротивления больше не было. Он закрыл глаза и медленно, напевным голосом стал читать молитву. Конан так и не смог узнать языка, – а ведь он немало путешествовал по разным краям и каких только наречий не нахватался. Он внимательно наблюдал за Мадезусом, и по спине у него гулял холодок. Конан ничего не мог с собой поделать – при встречах со сверхъестественным ему всегда становилось не по себе. И насколько он мог судить, молчаливо стоявший Кейлаш также испытывал нечто подобное.
Спустя несколько мгновений Мадезус повернулся к воинам.
– Сиюминутной угрозы больше нет, но до полного выздоровления и безопасности еще далеко, – проговорил он. – Я изгнал демона, терзавшего короля изнутри. Силы постепенно вернутся к нему, быть может, он даже очнется. Боюсь, однако, облегчение окажется временным, ибо вскоре другой демон явится довершить начатое. А я, к сожалению, мало на что гожусь после обряда изгнания, который только что совершил… я решусь повторить его, самое раннее, завтра.
– А что это еще за «мутари»? – поинтересовался Кейлаш. Его глаза мстительно сверкали: – Я против нее тысячу воинов брошу! Во имя Митры и Викканы, – я никому спуску не дам, пока мы на куски ее не изрубим! Скажи только, где ее отыскать, и мы…
– Тысяча воинов тут не поможет, – устало ответил Мадезус. – У мутари нет настоящей плоти, и я слышал, что они не кровоточат. Наша Врагиня – Врагиня вашего короля – жрица, и ее способности намного превосходят обычные человеческие. Вот, пожалуй, и все, что я знаю о ней. Где она затаилась – в точности мне пока неизвестно. Покамест я гоняюсь за тенями, но, уверяю тебя, я ее отыщу…
В голосе митраита звучала железная решимость.
– Но ведь Вальтреско мертв, – заметил Конан. – С какой бы стати ей продолжать выполнять уговор?
– Таким, как она, не нужна особая причина для того, чтобы убить, – ответил Мадезус. – К тому же погубление короля и не потребует от нее дальнейших усилий. Сотканное ею заклятие Смерти – очень древнее и очень могущественное. Я сумел почувствовать его присутствие здесь, ибо в нашем Ордене знают о подобных заклятиях. Мутари договорилась с одним из архидемонов, заплатив ему душой смертного – скорее всего, кровного родственника короля…
Глаза Кейлаша сузились, горец вдруг резко побледнел.
– Принцесса!.. – ахнул он. – Как раз перед тем, как королю заболеть, стража обнаружила ее тело!.. Изуродованное!..
– Вот этого-то я и боялся, – опустил голову жрец. – Значит, архидемон будет посылать бесплотных слуг Тьмы терзать дух короля. Кровь принцессы распахнула врата и проложила связь между силами Бездны и королем. Теперь закрыть эти врата можно, только уничтожив жрицу мутари. Только тогда распадется ее договор с архидемоном…
– Ну так как же убить эту тварь? – взорвался Кейлаш. – Говори толком! Она что, вовсе неуязвима? Если ей, как ты утверждаешь, и тысяча мечей нипочем?
– Не отчаивайся, горец. Жрица мутари противостоит Митре, Чье могущество столь же безбрежно, как и небеса над нашими головами. Его соизволением мой амулет совершит то, что не под силу и десяти тысячам воинов. Когда-то было много священных предметов, каждый из которых способен был принести гибель мутари. Увы, большинство из них затерялось, но некоторые наш Орден хранит по-прежнему бережно. Утром я разыщу нашу Врагиню, но один предстать перед нею я, увы, не смогу. Мне понадобятся ваши мечи и ваше мужество, друзья мои. Иначе мне не выиграть этой битвы. Пока при мне амулет, не в ее власти причинить мне какое-то зло. Но у нее наверняка есть прислужники из плоти и крови, от которых амулет не сможет меня защитить. Одним из таких прислужников был изменник Вальтреско… Как знать, сколько их еще у нее? Я не смею надеяться, что искоренение черной жрицы обойдется без дальнейшего кровопролития… Я только молюсь, чтобы эта кровь не оказалась нашей собственной!