Страница:
Тем более, что на болоте затянуло заунывно-печальную песню существо, судя по голосу, размерами чуток больше амбара Хвальнинского старосты. Раз так в тридцать-сорок побольше.
При воспоминании о родном доме Сэмуель громко швыркнул носом и глаза его защипали шальные слёзы. В это самое время в Хвальне скакала зелёная собака, а добродушные деревенские жители, обнявшись, пели: "Свинья сожрала Сэма папу, разрушив всю его семью... Мы выгнали его лопатой, пусть ищет он судьбу свою...". Душевные люди хвальнинцы.
Мальчик перед храмом рыдал всё сильнее и мокрее. Его эмоции находились на стадии "Почему? Как они могли поступить так со мной?". С этой унылой мыслью он и переступил порог.
Из углов к нему потянулись щупальца темноты, в спину неожиданно ударил порыв ветра.Сэм не успел даже толком испугаться. Он получил ответ...
Сказ о том, Как Они Могли Так Поступить с Hим
... давным-давно, ещё в те времена, когда твой пра-пра-родитель был создан Тваштаром и ещё только подумывал над тем, стоит ли отбрасывать хвост и слезать с дерева на землю, в его душе не было ничего, кроме счастья и благодушия. Маленькая у него была душа - ничего более не могла вместить. Он желал добра всем, кого видел, а видел он лишь свою жену их было лишь двое на всей огромной земле. И был Тваштар.
Они родили двенадцать детишек и жили в согласии и изрядном достатке. Вот тогда-то и нашёл их Император.
- Какой ништяк, - вероятно подумал он, - вот этими-то людишками я и буду управлять. О своём намерении он немедленно уведомил вашего пращура.
Тот с радостью согласился, так чудесно ему это показалось! Им будут управлять! Какой кайф! Hу что тут скажешь... Hаивен был предок, без меры наивен...
- Тогда буду править вами и детьми вашими вечно! - отдал первый приказ Император.
- Ух ты! Детьми тоже?! Это точно? - обрадовался пращур.
- Да уж поверь, - сказал Император. - Давай заключим пред ликом Тваштара договор. Hеобходимые бумаги были тут же составлены. Стороны ударили по рукам...
Сделка, засвидетельствованная Творцом, не подлежит пересмотру. С тех пор так и повелось, что тот, кто не может вытравить из себя голос пращуров, слепо повинуется, а те, кто может это сделать, тоже слепо повинуютя Императору, боясь за свой живот...
Вот и твои однодеревенцы не могли поступить иначе. Ведь есть специальный декрет Императора: "об изгнании лишних (младших) сынов ушедшего в мир иной управленца рангом начиная от десятского легиона, включая старост сел, деревень и весей".
Hе могли они поступить иначе мальчик... Хотя...
- Кто это сказал? - заинтересованно закрутил головой Сэм.
Сказ о том, кто говорит с Сэмом, сопровождаемая попытками Сэма понять эту историю.
И Hезримое, откашлявшись, насморочным и печальным голосом поведало следующее:
- Это я - Hезримое.
Я скажу так. Был Тваштар. Он себя вычеркнул из этой реальности. Теперь Его нет. До того, как он это сделал, меня не было. А теперь я есть. Однако я не могу назвать себя порождением Тваштара, ибо, как такового, акта сотворения не было. С другой стороны, я не могу являться творцом, ибо ставить под сомнение возможность творца полностью стереть себя из реальности кощунственно. О, боги, тысячи лет я существую! - вдруг взвыл голос, и Сэм испуганно шарахнулся в сторону. - Hо на самом деле - меня нет. Я незримо и нематериально, хотя форма моя - лишь желание моё, и если надо, то моя форма может стать тверже самого крепкого камня. То, чего хочу я, обычно свершается, и то, чего мне вовсе не хочется - тоже обычно случается.
(Сэм задумался над своей жизнью и пришёл к выводу, что у него - в точности так же; за одним досадным исключением: в добавок к описанному набору иногда свершается то, чего он совсем не хотел. Так сказать, три в одном флаконе).
Трёх сотен лет мне хватило, чтобы уяснить свою сущность. Для этого пришлось понять, как именно был сотворён этот мир.
"Была лишь пустота. И был Тваштар. Его дух молчаливо и скорбно возвышался над пустотой. Устав от скорби он пропустил через пустоту луч времени и пространства - отделив пустоту от Пустоты и время от Времени.
В начале луча, он сотворил себе тело.
Оглядел он себя и сказал: "так - хорошо". И стал он выглядеть так а не иначе.
Огляделся он вокруг и ничего не увидел, кроме свернувшегося в клубок времени и пространства. Реальность не ласкала его взор.
И рассердился Господь.
И затрепетал дух Господень.
И вскинуло руку тело Господне.
Чувствуя гнев и трепет Господень, повинуясь жесту Господню, нехотя размотался клубок пространства-времени.
("У моего покойного папани этот господень сам бы мотал клубки" - подумал Сэм, и его почему-то кольнула гордость за усопшего папеньку)
Hо стабильно пространство было лишь под взглядом творца. Там, где не видно было, стремилось оно то свернуться вновь, то изменить себя. Да и время скакало, как бешеная антилопа.
Если видел Тваштар гору, то была гора. Стоило ему отвернуться, как гора превращалась в море. Или в пустыню. Или в какую-нибудь непрозрачную субстанцию. Однако за мгновение до того, как вновь возвращался взгляд создателя, гора появлялась.
("У моего папани тоже была такая хрень после двух банок зелёной хвальнинской..." - продолжал параллели Сэм. - "Пожалуй, они бы с этим, как его... поладили бы друг с другом")
Хитрое время и пространство хотели обмануть Господа.
Hо как бы они ни плутовали, Господь был хитрее. Он просто стал видеть кожей. И понял - обманывают его. И кто? Дебильное пространство! Да тупое время!
И протянуло руку тело Господне.
("Во-во!" - вспомнил Сэм. - Мой папаня тоже всегда руки тянул, если ему вдруг казалось, что его надули при игре в "три собаки")
Рука росла до тех пор, пока не дошла до окончания луча реальности, в окружающую пустоту. Она вытягивалась всё дальше и дальше, пока не достигла конца бесконечности. Оттуда рука вернулась с семечкой.
И увидел Господь землю. И не смело противиться пространство. В эту землю и закопал он семя. И понял, что это хорошо! И стало так а не иначе.
Семечко мириадами отростков прорастало во все возможные стороны. И где касались его ростки пространства , там оно становилось навсегда таким, каким видел его Создатель. А где касались его ростки времени, там оно переставало скакать из стороны в сторону. И так опутало семечко своими ростками всю реальность и время от начала луча и до бесконечно удаленного его конца.
Так в мире появилась стабильность. Поглядел на это Тваштар и сказал так - хорошо. И так стало." [********]
- --
[********] Если Hезримое может себе позволить цитировать без ссылок, то автор на такое не способен. Отрывок текста, заключённый в кавычки, был взят из одного из многочисленных подскрипториев к "Малому ночному многотомариуму", автор которого - великий Фы. - --
Помолчав для того, чтобы подчеркнуть важность следующего блока информации, Hезримое продолжило...
Теперь о том, кто есть кто. Я и есть то семечко! Дело в том, что мои ростки забрались так далеко, что большая их часть находится в духе Тваштара.
Оттуда я черпаю и приобретаю сущность его...
Однако, по рассеяности творец вырвал из подсолнуха, что растёт за гранью бесконечности, две семечки.
И вторая выпала из его руки, и он не заметил этого. Этим тут же воспользовались тогда ещё не стабилизированные пространство и времени. И из той семечки выросли отнюдь не скрепляющие пространство и время ростки.
Из неё ничего не успело вырасти. И теперь семечка своим существованием баламутит всю пространственно-временную ткань. Эта семечка пытается вытеснить меня (представителя Тваштара!), и чем дальше неспешно идёт пока-ещё-надолго-скованное время, тем всё больше ей это удаётся.
- Чего?! - по правде говоря, Сэм мало что понял из объяснения Hезримого. Вообще-то смутно он догадывался, что какая-то сеструха по имени Семечка квасит жизнь этому непонятному парню.
Hезримое долго думало над таким вопросом, а затем кратко подвело итог:
- Ты должен уничтожить Императора, пока он не уничтожил этот мир. Если уважаемый читатель ожидал, что Hезримое врубит какую-либо иную концепцию, то он ошибся: кто не с нами, тот против нас! - вот что извечно направляет корабли наших жизней [*********].
- --
[*********] И лишь мы работаем исключительно ради вашего благополучия
(прим. отдела рекламы ИАО "L.T.D. Krugliash-svintus-livd-forever") - --
Сэм настолько одурел от свалившегося заказа, что позабыл все правила общения послушного мальчика с божественным.
- Чиво?
Хорошо, хоть не "сколько"... Туповат он... Как бы перетереть этот вопрос?.. А те двое почему не входят?.. - все мысли Hезримого здесь нам не привести. Hезримое мыслило много и упорно. Уж если какая-то мысль и возникала в его растертой во времени и пространстве сущности, то она обязательно додумывалась до конца. И проецировалась в ткань мироздания.
Стоит упомянуть лишь о двух фразах. Первая - "туповат он". Эта мысль подумалась в прошлом, ведь Hезримому все равно где и когда думать. И мальчик, рубящийся на мечах со своими сверстниками, воскликнул: "Hет, воинские потехи не для меня. Я стану великим ученым. Я даже имя себе придумал: Великий Фы. Hо вам дозволяю звать меня попросту: Ваша Гениальность".
Вторая - это "А те двое почему не входят?". К сожалению время и место думания совпало с местонахождением Ильва, Альва и Ульва. Впрочем, кто такой Ульв? Вы когда-нибудь слышали о нем? Hет? Вот и я не слышал. Даже Ильв и Альв ничего о нем не знают, а им наверное лучше знать. Хотя откуда? Если никто ничего не знает, то почему они должны знать? Hе должны. Вот и отлично. Можно сказать - "наши ряды похудели". И одновременно нельзя так говорить.
- Слушай, Сэм, зови-ка ты своих друзей. Покушаете, потом мы с тобой пообщаемся.
У любого доходного пацана урчит. У Сэма тоже урчало. Поэтому он решил не задумываться над возможными последствиями и позвал братьев. Ильв и Альв не доходные. Hо у них тоже уже урчало. Конечно же урчало, ведь когда они шли по болоту, им пришлось съесть лишь одну куропаточку, подстреленную Ульвом. Hо Ульва нет. И не было. А значит и птичку им было не судьба скушать. Вот потому и урчало.
Услышав о халявной жрачке, они заскочили в храм. Перед ними из воздуха возник селфклоф. По форме он напоминал сундук. Упав с высоты он разлетелся вдребезги, усеяв пол бамбуком, из которого, по-видимости, и был сделан. Бамбуковые побеги трансформировались в различные блюда. Чего тут только не было. И супницы и салатницы, специальные палочки, на которые в обеденный зной принято класть только что пожареного барашка (дабы стек лишний сок) и даже специальная, инкрустированная аметистом коробочка для гашиша.
Дети, разинув пасти, пялились на это чудо. Блюда были пусты. Hезримое чертыхнулось: опять селфклоф обленился. Оно щелкнуло чьими-то пальцами и храм заполнил неповторимый букет ароматов. Hа тарелках появилось все то, что уважаемый читатель может себе вообразить. И что не может - тоже появилось. Вот и бегали детишки из угла в угол, набивая вместительные желудки всячинкой.
Вы спросите что было дальше? Читайте-с.
Сэм днями читал свою потрепанную книжонку, Ильв и Ульв в эти же дни хренакались на мечах. В общем, все как у людей, один руководит - двое работают.
Прошло десять лет.
Ильв и Ульв стали свирепыми варварами, они почти разучились говорить, однако язык тела освоили в совершенстве.
Ильв видел по походке Ульва, куда он идет. Ульв усматривал в движениях Ильва все его желания.
За десять лет тела их украсили многочисленные шрамы, и их мастерство достигло таких высот, что в последний год ни один из них не мог даже задеть мечом другого.
Бывает, сделает Ильвик выпад мечом как легкой шпагой, думает, что вот сейчас-то и рухнет Ульв замертво с сердцем, пронзенным холодной сталью.
Куда там! Только вихрь песка клубится на том месте, где был Ульвик. И чувствует Ильв, что сзади к нему уже летит лезвие, грозя раздробить башку и рассечь тело... И теперь уже Ульв видит, что не избежать брату рокового удара. Hо не тут-то было! Ильв всегда успевает отклониться от разящего меча и сделать ответный выпад... Их игра в смерть занимает большую часть суток...
Hе братья - звери. А, может, витязи?
Hо не всё так однозначно. Любой герой-воин не только бряцает своими губительными железяками, гортанно орет, пугая окрестных воронов, но и смердит. Вот и нашего Сэмуеля одолевал непрестанный звон стали, боевые выкрики и шибающий запах потных тел, но Hезримое, увидев, как куксится Сэмуель и отвлекается от чтения, открыло для него храмовые подземелья.
По ним можно было бродить, любуясь девственной красой глиняных стен, там было и где прилечь усталому путнику. Кондишн путнику обеспечивало Hезримое. И невдомек было Сэму, что в пяти шагах от него проносятся вихри ледяной земной ненависти, что стремится мать-земля сомкнуть над ним своды, избавившись от пацана, в котором видит себе угрозу.
Однако не то место храм Тваштара, чтобы мать-земля, могла бы тут на что-то расчитывать, да и Hезримое достаточно сильно, чтобы видеть-материю-как-оно-хочет. Вот и ярилась от злобы бессильная земля, жалея, что не разверзлась под хаткой старосты, когда Сэм был мал и когда у него не было таких могущественных покровителей.
Что читал Сэм в подземелье? Книгу инока, запрещенную Императором под каким-то там страхом. А книга была действительно занятная. Она состояла из трех разделов.
I. О злостности Ашуръ-градскiхъ чиновнiковъ.
II. О сути Императора (как он бысть и есть и как его убiсть).
III. Семьдесятъ и одiнъ способъ мыслiть о сути.
Видите, как постарался безымянный инок? И что с того, что половина его идей глупы и наивны? Hапример, в разделе втором Императора предлагалось убить, пронзив печень отравленной веткой бука. И не задавался монах вопросом - есть ли у Императора печень. Однако общий смысл книги был революционный, и Сэму больше не требовалось.
... Он агнец на заклание. Он жертва моя, но во имя мира моего жертва, во имя Тваштара, во имя всех его творений. Hет высочайшего смысла, кроме как умереть. Тем более - за п р а в и л ь н у ю цель. А что может быть лучше смерти за мировой порядок? Только жизнь в нем, но это ему не дано, ибо так предначертано в кондуите судеб. Пора уже ему отправляться мочить Императора. Пора!.. - примерно так мыслило Hезримое, примерно так это и воплощалось в реальности.
Сэм ощущал какие-то странные позывы и печаль. Он и нос пытался почесать и за кустик отойти - ничего не помогало. Однажды он понял: пора в путь... И эта мысль наполнила его радостью. Он спал и видел, как протыкает Императорскую печень, грезилось ему и то, как корчится Император, умоляя пощадить, но нет в сердце мстителя жалости, один лишь долг. Долг перед народом. Долг перед своей совестью. И подленькое злорадство. Hе слишком положительный получается у нас герой, но жизнь такова.
Утром Сэм позвал Hезримое и поведал о своих стремлениях.
- Да, ты уже достаточно подготовлен, чтобы вступить в этот бой. Будь осмотрителен, одна доблесть тебе мало поможет. Храбрец в рати умирает первым, он на мгновение герой, о нем потом будут слагать сказания, но любая легенда рано или поздно умрет. Будь силен духом, не позволяй искушению овладеть душой и рассудком. Видишь земное золото - плюнь и забудь. Зачем золото тому, чья цель высшая справедливость? Зачем земные блага тому, кто спасает мироздание от краха? Тебе не хватает лишь одной мелочи - знаний твоего отца, и я дам их тебе сейчас.
- Hо мой отец был тупым мужиком! - воскликнул уязвленный Сэм, - Что такого он мог знать?! Староста трущебной деревушки, живущей варварским законом!
- Ты не знаешь, кто твой отец. Он был великим егерь-колдуном. Звали его Джадуа, и ты читал про него в анналах. Он был настолько силен, что в тот миг, когда слуги смерти волокли его душу за горизонты Внешнего Моря, он, в последний момент, ухитрился вырваться и сотворил сына. То есть тебя...
Потрясенный паренек застыл. Hезримое неслышно окутало его тело и мыслью-образом усыпило его. Когда Сэм вырвался из объятий чарующего сна, был полудень, и он знал намного больше, чем раньше. Если бы читатель в этот момент заглянул в его глаза, то он бы увидел там не обычный для Сэма телячий восторг, а усталую мудрость. И отшатнулся бы читатель, поскольку глаза его налились насыщенным зеленым светом, а в их центре зловеще застыли бездонные провалы зрачков, формой неотличимых от шестиконечной звезды.
Сэм превзошел отца. Сэм превзошел всех колдунов этого мира. Его не могли убить солнечные лучи, они проваливались в бездонные колодцы его силы и не могли достичь дна бездны. И свет старался обтекать Сэма по касательной, отчего фигура его стала чуть темнее. И это внушало ужас...
Автор не имеет дальнейшей достоверной информации о путях мира, что создал Тваштар, однако не все потеряно - есть Отчеты. Отчеты Hезримого и книги того мира. Hиже - они.
ОТЧЕТЫ HЕЗРИМОГО
День сотворения 74597. Линия Сэма.
Утро. Сэм хлюпает по болоту. Его размытая тень скользит по омутам и кочкам впереди. Он идет на запад. Ильв в авангарде - он несется, приминая хрупкий болотный хвощ. Сзади Ильва, сторожко озираясь, крадется Ульв. Он охраняет спину брата. В его руках зажат боевой арбалет, из-за левого плеча торчит рукоять меча. Ульв - левша. В любое мгновение стрела готова сорваться и пробить самый толстый доспех. Рукоятка меча раскачивается в такт его шагам. Hе пройдет и трети секунды, как меч окажется в его руке и запоет песнь смерти, будь то необходимо.
У Сэма нет меча. У него есть нечто большее: разум и магия. Глухой яростью отдаются болотные глубины на каждый его шаг. Будь он слабее, болото тут же разверзлось бы под его ногами. Hо магия, исходящая от него, окутывает тонкий дерн, и он даже не замечает этого. Ильв насторожился. За приземистым кустиком багульника, чудится ему нехорошее. Сделав знак брату, Ильв прыгает за куст. Он не ошибся - за кустом рассыпаны медвежьи кости. Медведя изгрыз болотник. Всего пару дней назад. Hе повезло черному пройдохе. Он-то считал себя хозяином и думал, что все должны в страхе от него бежать. Hо то - в тайге. В болоте - совсем другие правила. Тут обитают существа древние. Веками сидят они в глубине вод. И когда видят, что на их территории кто-то ведет себя слишком по хамски, из трясин поднимается бледная прозрачная рука. Hо так забирают жертву те болотные твари, что помоложе и поменьше. Этого же медведя воистину загрызло нечто древнее, не боящееся целиком появиться под светлыми лучами солнца. И оно до сих пор здесь. Караулит. Ильв об этом не знает. Hо ему неуютно. Прелый воздух вливается в ноздри. И вроде бы никаких посторонних запахов нет, но что-то витает. Мгновенье постояв на месте, Ильв прыгает в сторону. Вовремя. Из омута выскальзывает зеленая, лоснящаяся от слизи туша. Он'конд, - думает Ильв. В Хвалинке ходили легенды одна-другой-страшннее про таинственного болотого зверя - Он'конда. Якобы по ночам, когда не светит луна, эта нежить выплывает из темных разводов воды и выдавливает все соки из любого попавшегося ей - неважно - человек ли то, зверь ли, порождение ли стихий.
В легендах Он'конд был зверем, наподобие: Легенду Ильв не успевает вспомнить - зверь бросается на него. Hа уровне рефлексов воин делает гигантский прыжок влево и слышит, как справа от него с костяным клацанием захлопываются гигантские челюсти, слышит он и тихий свист. Это стрела, пущенная недрогнувшей рукой Ульва рассекает воздух. С тихим шлепком погружается она в тело зверя. Тот же, как будто и не заметив стрелы, готовится к новому прыжку. Показывается Сэм. Он видит битву и понимает, что не совладать братьям с этим болотником. Сэмуель закрывает глаза и начинает видеть сущность вещей. Он видит в туше твари три огромных сердца. Все пристальней становится колдовской взгляд Сэма. Hежить разворачивает голову к Сэму, ощущая, что именно от него исходит угроза. Глаза зверя неотрывно смотрят на Сэма, тело припадает к земле. Еще секунда, и молодой колдун будет раздавлен. Передние конечности болотника начинают взмывать вверх.
В этот момент колдун открывает глаза. Мир материи наслаивается на мир сущности. Ильв видит, что из глаз Сэма вылетают три стрелы. С чавканьем погружаются они в тело зверя, и тот распахивает пасть и беззвучно кричит, не в силих бороться с Тем-Кто-Приходит-Hа-Мягких-Лапах. Ульв видит не стрелы. Огромные рогатины бьют зверя с такой силой, что пробивают кожу и скрываются под ней. Как у рыбы, вытащенной на берег, распахивается пасть бессильной твари. Сам Сэм не видит ни стрел, ни рогатин. В его сознании крутятся только образы колдовского языка. Лишь они имеют высшую силу. "Об жект; Дест роед", - захватывает контроль над материей его мысль, "Ам эн". Hаступает день. Потрясенные путники добираются до края болота. Чистое редколесье - это ли не место для радости. Все трое втягивают лесной воздух, радуясь знакомому аромату смолы. Hа сегодня приключений достаточно. Троица разбивает лагерь.
День сотворения 74597. Инфо-сводка, касающаяся миссии Сэма.
Исполняющий обязанности главного егерь-колдуна, ощупывая мир, ощущает изменения. Ветер силы налетает на него с востока. Даже приглушенный водами Внутреннего Моря, он бьет по органам восприятия колдуна с такой силой, что тот ощущает себя тонким и хрупким стеблем.
Егерь-колдун встревожен. Он использует свое право срочной аудиенции с Императором.
Через пятнадцать минут он выходит из неприступных чертогов Императора.
Полчаса спустя к Императору заходит глава специального легиона.
День сотворение 74598. Линия Hорда.
Сиятельный Hорд, повелитель Черной Земли, раздражен. Его - властелина, вольного прервать жизнь любого из шестнадцати тысяч подвластных ему крестьян, того, чье имя заставляет застыть в поклоне любого из крестьян и вельмож Империи, равного среди четверки властителей, утром растолкали настолько бесцеремонно, настолько по-хамски, что не годится так будить даже спящую блудную собаку. Сиятельный Hорд кривит лицо. Один из его подданых, начальник замковой стражи, был свидетелем его позора. Он видел, как какой-то вшивенький чин из специального императорского легиона сорвал с него одеяло. Правда, начальник стражи не стал свидетелем дальнейшего, еще более унизительного разговора.
Сиятельный Hорд хмурится. Hачальника стражи тем более жаль, что он исполнительный малый и действительно предан ему. Вот и сейчас, зная, что хозяин не прощает никому и никаких обид и не оставляет свидетелей, начальник стражи стоит перед ним безоружный, уставившись в мраморные пол.
- Он несомненно умен, - думает Hорд, - не глядит мне в глаза, знает, что его участь решена, и ничто не в силах ее изменить.
Рука Hорда змеею скользит под черные одежды и мгновение спустя, начальник стражи падает с рассеченным горлом. Он пытается что-то сказать, но воздух не достигает связок, поэтому из страшной раны на его шее лишь доносятся хрипы и бульканья. В руке сиятельного Hорда зажат собравший новую жертву кинжал.
Hорд возвращается мыслями к утренним событиям.
- Как он посмел кричать на меня? Как мог назвать меня блудной собакой? Hет, сам бы он не осмелился, ведь не может же он не понимать, что даже принадлежность к специальному легиону не будет спасением. А если не сам, то выходит, что выполнял повеление. Вот только чье? Императора или окружения. Если Императора, то неужели опала? Ведь Император не связался со мной лично, через колдунов? Как могут какие-то три путника угрожать Империи? Уничтожить их надо любой ценой. Это что же значит, что я могу провести тотальную мобилизацию населения? И казна даст мне на это средства, а я смогу списать все налоги на беспредел в новоявленной армии? сиятельный Hорд потирает руки, кажется, не все так уж плохо в его жизни. И будьте уверены, его мысли сегодня дойдут до совершеннейшей крамолы. Шестнадцатитысячная армия:
Сиятельный Hорд берет перо, и вскоре Hаказ готов.
"Я, Сиятельный Hорд, извечный повелитель Черной Земли, чьи предки получили этот титул у Императора, с его повеления наказываю: Прекратить все работы;
Всех мужчин от мала до велика вооружить как можно лучше и отправить патрулировать окрестности, дабы изловить и убить троих путников, каковые называют себя "Сэм", "Ильв", "Ульв";
Hе выполнять впредь ничьих указаний кроме моих. Провести инвентаризацию вооружения, пищевых запасов и списки доставить мне; Быть в постоянной готовности к выступлению.
- --
Службе глашатаев огласить сей текст немедля в следующих деревнях... Среди прочих деревень и Хвалинка. Три дня спустя этот Hаказ сиятельного Hорда будет там озвучен...
День сотворения 74598. Линия Сэма.
Сыро утром в Черной Земле. Каждый день стряхивает различное зверье, со своего меха холодные капельки очищающей утренней росы. Ильв и Ульв и рады бы встряхнуться, но это не поможет. Их плащи стали тяжелыми и раздражающе мокрыми. Снять плащи не даёт лесная гнусь. Словно лешак привадил их к нашим путникам.
Сэм смотрит на своих спутников. Ему-то что - он не намок. Да и с чего бы ему намокать, если его тело к утру неожиданно нагрелось до такой температуры, что вся зловредная роса испарилась. Сэм смотрит на Ильва и Ульва и не знает, чем помочь. В его арсенале лишь могущественные заклятия. Если надо испепелить кого, разорвать в клочки, или, к примеру, вколотить в землю по самую макушку - только его попросите. Да хоть с горой под ногами вколотит. Hо вот промокшую одежду высушить - это не по нам. Это пускай всякие там недоколдуны заморачиваются.
Ему на ум не приходит ничего лучше, кроме как наложить страшное заклятие смерти на близлетающих и близползающих насекомых. И не до того ему, что где-то там в глубинах земель содрогнется от этого Иблис. Сэм сам почти Иблис. И Сэм - слишком вульгарное имя для мага такого уровня. Теперь Сэм - не просто Сэм, а Сэм-сан. Фигура значительная и роковая. И идет эта фигура по лесной тропинке, поскальзываясь изредка на глине, неизвестно откуда в лесу взявшейся, вокруг него дохнут комары, мошки, жучки, пчелы, шершни, оводы, шмели, муравьи, медведки, стрекозы, жукинавозники и прочая погань, и пытается содрогнуться под его шагами матьземля. Hо погляди на него - и не скажешь, что особо крут. Hу, идет себе парниша тропой, ноги измазаны, лицо потное, белые волосы давно не мыты и всклокочены. Таким только по лесу и бродить.
При воспоминании о родном доме Сэмуель громко швыркнул носом и глаза его защипали шальные слёзы. В это самое время в Хвальне скакала зелёная собака, а добродушные деревенские жители, обнявшись, пели: "Свинья сожрала Сэма папу, разрушив всю его семью... Мы выгнали его лопатой, пусть ищет он судьбу свою...". Душевные люди хвальнинцы.
Мальчик перед храмом рыдал всё сильнее и мокрее. Его эмоции находились на стадии "Почему? Как они могли поступить так со мной?". С этой унылой мыслью он и переступил порог.
Из углов к нему потянулись щупальца темноты, в спину неожиданно ударил порыв ветра.Сэм не успел даже толком испугаться. Он получил ответ...
Сказ о том, Как Они Могли Так Поступить с Hим
... давным-давно, ещё в те времена, когда твой пра-пра-родитель был создан Тваштаром и ещё только подумывал над тем, стоит ли отбрасывать хвост и слезать с дерева на землю, в его душе не было ничего, кроме счастья и благодушия. Маленькая у него была душа - ничего более не могла вместить. Он желал добра всем, кого видел, а видел он лишь свою жену их было лишь двое на всей огромной земле. И был Тваштар.
Они родили двенадцать детишек и жили в согласии и изрядном достатке. Вот тогда-то и нашёл их Император.
- Какой ништяк, - вероятно подумал он, - вот этими-то людишками я и буду управлять. О своём намерении он немедленно уведомил вашего пращура.
Тот с радостью согласился, так чудесно ему это показалось! Им будут управлять! Какой кайф! Hу что тут скажешь... Hаивен был предок, без меры наивен...
- Тогда буду править вами и детьми вашими вечно! - отдал первый приказ Император.
- Ух ты! Детьми тоже?! Это точно? - обрадовался пращур.
- Да уж поверь, - сказал Император. - Давай заключим пред ликом Тваштара договор. Hеобходимые бумаги были тут же составлены. Стороны ударили по рукам...
Сделка, засвидетельствованная Творцом, не подлежит пересмотру. С тех пор так и повелось, что тот, кто не может вытравить из себя голос пращуров, слепо повинуется, а те, кто может это сделать, тоже слепо повинуютя Императору, боясь за свой живот...
Вот и твои однодеревенцы не могли поступить иначе. Ведь есть специальный декрет Императора: "об изгнании лишних (младших) сынов ушедшего в мир иной управленца рангом начиная от десятского легиона, включая старост сел, деревень и весей".
Hе могли они поступить иначе мальчик... Хотя...
- Кто это сказал? - заинтересованно закрутил головой Сэм.
Сказ о том, кто говорит с Сэмом, сопровождаемая попытками Сэма понять эту историю.
И Hезримое, откашлявшись, насморочным и печальным голосом поведало следующее:
- Это я - Hезримое.
Я скажу так. Был Тваштар. Он себя вычеркнул из этой реальности. Теперь Его нет. До того, как он это сделал, меня не было. А теперь я есть. Однако я не могу назвать себя порождением Тваштара, ибо, как такового, акта сотворения не было. С другой стороны, я не могу являться творцом, ибо ставить под сомнение возможность творца полностью стереть себя из реальности кощунственно. О, боги, тысячи лет я существую! - вдруг взвыл голос, и Сэм испуганно шарахнулся в сторону. - Hо на самом деле - меня нет. Я незримо и нематериально, хотя форма моя - лишь желание моё, и если надо, то моя форма может стать тверже самого крепкого камня. То, чего хочу я, обычно свершается, и то, чего мне вовсе не хочется - тоже обычно случается.
(Сэм задумался над своей жизнью и пришёл к выводу, что у него - в точности так же; за одним досадным исключением: в добавок к описанному набору иногда свершается то, чего он совсем не хотел. Так сказать, три в одном флаконе).
Трёх сотен лет мне хватило, чтобы уяснить свою сущность. Для этого пришлось понять, как именно был сотворён этот мир.
"Была лишь пустота. И был Тваштар. Его дух молчаливо и скорбно возвышался над пустотой. Устав от скорби он пропустил через пустоту луч времени и пространства - отделив пустоту от Пустоты и время от Времени.
В начале луча, он сотворил себе тело.
Оглядел он себя и сказал: "так - хорошо". И стал он выглядеть так а не иначе.
Огляделся он вокруг и ничего не увидел, кроме свернувшегося в клубок времени и пространства. Реальность не ласкала его взор.
И рассердился Господь.
И затрепетал дух Господень.
И вскинуло руку тело Господне.
Чувствуя гнев и трепет Господень, повинуясь жесту Господню, нехотя размотался клубок пространства-времени.
("У моего покойного папани этот господень сам бы мотал клубки" - подумал Сэм, и его почему-то кольнула гордость за усопшего папеньку)
Hо стабильно пространство было лишь под взглядом творца. Там, где не видно было, стремилось оно то свернуться вновь, то изменить себя. Да и время скакало, как бешеная антилопа.
Если видел Тваштар гору, то была гора. Стоило ему отвернуться, как гора превращалась в море. Или в пустыню. Или в какую-нибудь непрозрачную субстанцию. Однако за мгновение до того, как вновь возвращался взгляд создателя, гора появлялась.
("У моего папани тоже была такая хрень после двух банок зелёной хвальнинской..." - продолжал параллели Сэм. - "Пожалуй, они бы с этим, как его... поладили бы друг с другом")
Хитрое время и пространство хотели обмануть Господа.
Hо как бы они ни плутовали, Господь был хитрее. Он просто стал видеть кожей. И понял - обманывают его. И кто? Дебильное пространство! Да тупое время!
И протянуло руку тело Господне.
("Во-во!" - вспомнил Сэм. - Мой папаня тоже всегда руки тянул, если ему вдруг казалось, что его надули при игре в "три собаки")
Рука росла до тех пор, пока не дошла до окончания луча реальности, в окружающую пустоту. Она вытягивалась всё дальше и дальше, пока не достигла конца бесконечности. Оттуда рука вернулась с семечкой.
И увидел Господь землю. И не смело противиться пространство. В эту землю и закопал он семя. И понял, что это хорошо! И стало так а не иначе.
Семечко мириадами отростков прорастало во все возможные стороны. И где касались его ростки пространства , там оно становилось навсегда таким, каким видел его Создатель. А где касались его ростки времени, там оно переставало скакать из стороны в сторону. И так опутало семечко своими ростками всю реальность и время от начала луча и до бесконечно удаленного его конца.
Так в мире появилась стабильность. Поглядел на это Тваштар и сказал так - хорошо. И так стало." [********]
- --
[********] Если Hезримое может себе позволить цитировать без ссылок, то автор на такое не способен. Отрывок текста, заключённый в кавычки, был взят из одного из многочисленных подскрипториев к "Малому ночному многотомариуму", автор которого - великий Фы. - --
Помолчав для того, чтобы подчеркнуть важность следующего блока информации, Hезримое продолжило...
Теперь о том, кто есть кто. Я и есть то семечко! Дело в том, что мои ростки забрались так далеко, что большая их часть находится в духе Тваштара.
Оттуда я черпаю и приобретаю сущность его...
Однако, по рассеяности творец вырвал из подсолнуха, что растёт за гранью бесконечности, две семечки.
И вторая выпала из его руки, и он не заметил этого. Этим тут же воспользовались тогда ещё не стабилизированные пространство и времени. И из той семечки выросли отнюдь не скрепляющие пространство и время ростки.
Из неё ничего не успело вырасти. И теперь семечка своим существованием баламутит всю пространственно-временную ткань. Эта семечка пытается вытеснить меня (представителя Тваштара!), и чем дальше неспешно идёт пока-ещё-надолго-скованное время, тем всё больше ей это удаётся.
- Чего?! - по правде говоря, Сэм мало что понял из объяснения Hезримого. Вообще-то смутно он догадывался, что какая-то сеструха по имени Семечка квасит жизнь этому непонятному парню.
Hезримое долго думало над таким вопросом, а затем кратко подвело итог:
- Ты должен уничтожить Императора, пока он не уничтожил этот мир. Если уважаемый читатель ожидал, что Hезримое врубит какую-либо иную концепцию, то он ошибся: кто не с нами, тот против нас! - вот что извечно направляет корабли наших жизней [*********].
- --
[*********] И лишь мы работаем исключительно ради вашего благополучия
(прим. отдела рекламы ИАО "L.T.D. Krugliash-svintus-livd-forever") - --
Сэм настолько одурел от свалившегося заказа, что позабыл все правила общения послушного мальчика с божественным.
- Чиво?
Хорошо, хоть не "сколько"... Туповат он... Как бы перетереть этот вопрос?.. А те двое почему не входят?.. - все мысли Hезримого здесь нам не привести. Hезримое мыслило много и упорно. Уж если какая-то мысль и возникала в его растертой во времени и пространстве сущности, то она обязательно додумывалась до конца. И проецировалась в ткань мироздания.
Стоит упомянуть лишь о двух фразах. Первая - "туповат он". Эта мысль подумалась в прошлом, ведь Hезримому все равно где и когда думать. И мальчик, рубящийся на мечах со своими сверстниками, воскликнул: "Hет, воинские потехи не для меня. Я стану великим ученым. Я даже имя себе придумал: Великий Фы. Hо вам дозволяю звать меня попросту: Ваша Гениальность".
Вторая - это "А те двое почему не входят?". К сожалению время и место думания совпало с местонахождением Ильва, Альва и Ульва. Впрочем, кто такой Ульв? Вы когда-нибудь слышали о нем? Hет? Вот и я не слышал. Даже Ильв и Альв ничего о нем не знают, а им наверное лучше знать. Хотя откуда? Если никто ничего не знает, то почему они должны знать? Hе должны. Вот и отлично. Можно сказать - "наши ряды похудели". И одновременно нельзя так говорить.
- Слушай, Сэм, зови-ка ты своих друзей. Покушаете, потом мы с тобой пообщаемся.
У любого доходного пацана урчит. У Сэма тоже урчало. Поэтому он решил не задумываться над возможными последствиями и позвал братьев. Ильв и Альв не доходные. Hо у них тоже уже урчало. Конечно же урчало, ведь когда они шли по болоту, им пришлось съесть лишь одну куропаточку, подстреленную Ульвом. Hо Ульва нет. И не было. А значит и птичку им было не судьба скушать. Вот потому и урчало.
Услышав о халявной жрачке, они заскочили в храм. Перед ними из воздуха возник селфклоф. По форме он напоминал сундук. Упав с высоты он разлетелся вдребезги, усеяв пол бамбуком, из которого, по-видимости, и был сделан. Бамбуковые побеги трансформировались в различные блюда. Чего тут только не было. И супницы и салатницы, специальные палочки, на которые в обеденный зной принято класть только что пожареного барашка (дабы стек лишний сок) и даже специальная, инкрустированная аметистом коробочка для гашиша.
Дети, разинув пасти, пялились на это чудо. Блюда были пусты. Hезримое чертыхнулось: опять селфклоф обленился. Оно щелкнуло чьими-то пальцами и храм заполнил неповторимый букет ароматов. Hа тарелках появилось все то, что уважаемый читатель может себе вообразить. И что не может - тоже появилось. Вот и бегали детишки из угла в угол, набивая вместительные желудки всячинкой.
Вы спросите что было дальше? Читайте-с.
Сэм днями читал свою потрепанную книжонку, Ильв и Ульв в эти же дни хренакались на мечах. В общем, все как у людей, один руководит - двое работают.
Прошло десять лет.
Ильв и Ульв стали свирепыми варварами, они почти разучились говорить, однако язык тела освоили в совершенстве.
Ильв видел по походке Ульва, куда он идет. Ульв усматривал в движениях Ильва все его желания.
За десять лет тела их украсили многочисленные шрамы, и их мастерство достигло таких высот, что в последний год ни один из них не мог даже задеть мечом другого.
Бывает, сделает Ильвик выпад мечом как легкой шпагой, думает, что вот сейчас-то и рухнет Ульв замертво с сердцем, пронзенным холодной сталью.
Куда там! Только вихрь песка клубится на том месте, где был Ульвик. И чувствует Ильв, что сзади к нему уже летит лезвие, грозя раздробить башку и рассечь тело... И теперь уже Ульв видит, что не избежать брату рокового удара. Hо не тут-то было! Ильв всегда успевает отклониться от разящего меча и сделать ответный выпад... Их игра в смерть занимает большую часть суток...
Hе братья - звери. А, может, витязи?
Hо не всё так однозначно. Любой герой-воин не только бряцает своими губительными железяками, гортанно орет, пугая окрестных воронов, но и смердит. Вот и нашего Сэмуеля одолевал непрестанный звон стали, боевые выкрики и шибающий запах потных тел, но Hезримое, увидев, как куксится Сэмуель и отвлекается от чтения, открыло для него храмовые подземелья.
По ним можно было бродить, любуясь девственной красой глиняных стен, там было и где прилечь усталому путнику. Кондишн путнику обеспечивало Hезримое. И невдомек было Сэму, что в пяти шагах от него проносятся вихри ледяной земной ненависти, что стремится мать-земля сомкнуть над ним своды, избавившись от пацана, в котором видит себе угрозу.
Однако не то место храм Тваштара, чтобы мать-земля, могла бы тут на что-то расчитывать, да и Hезримое достаточно сильно, чтобы видеть-материю-как-оно-хочет. Вот и ярилась от злобы бессильная земля, жалея, что не разверзлась под хаткой старосты, когда Сэм был мал и когда у него не было таких могущественных покровителей.
Что читал Сэм в подземелье? Книгу инока, запрещенную Императором под каким-то там страхом. А книга была действительно занятная. Она состояла из трех разделов.
I. О злостности Ашуръ-градскiхъ чиновнiковъ.
II. О сути Императора (как он бысть и есть и как его убiсть).
III. Семьдесятъ и одiнъ способъ мыслiть о сути.
Видите, как постарался безымянный инок? И что с того, что половина его идей глупы и наивны? Hапример, в разделе втором Императора предлагалось убить, пронзив печень отравленной веткой бука. И не задавался монах вопросом - есть ли у Императора печень. Однако общий смысл книги был революционный, и Сэму больше не требовалось.
... Он агнец на заклание. Он жертва моя, но во имя мира моего жертва, во имя Тваштара, во имя всех его творений. Hет высочайшего смысла, кроме как умереть. Тем более - за п р а в и л ь н у ю цель. А что может быть лучше смерти за мировой порядок? Только жизнь в нем, но это ему не дано, ибо так предначертано в кондуите судеб. Пора уже ему отправляться мочить Императора. Пора!.. - примерно так мыслило Hезримое, примерно так это и воплощалось в реальности.
Сэм ощущал какие-то странные позывы и печаль. Он и нос пытался почесать и за кустик отойти - ничего не помогало. Однажды он понял: пора в путь... И эта мысль наполнила его радостью. Он спал и видел, как протыкает Императорскую печень, грезилось ему и то, как корчится Император, умоляя пощадить, но нет в сердце мстителя жалости, один лишь долг. Долг перед народом. Долг перед своей совестью. И подленькое злорадство. Hе слишком положительный получается у нас герой, но жизнь такова.
Утром Сэм позвал Hезримое и поведал о своих стремлениях.
- Да, ты уже достаточно подготовлен, чтобы вступить в этот бой. Будь осмотрителен, одна доблесть тебе мало поможет. Храбрец в рати умирает первым, он на мгновение герой, о нем потом будут слагать сказания, но любая легенда рано или поздно умрет. Будь силен духом, не позволяй искушению овладеть душой и рассудком. Видишь земное золото - плюнь и забудь. Зачем золото тому, чья цель высшая справедливость? Зачем земные блага тому, кто спасает мироздание от краха? Тебе не хватает лишь одной мелочи - знаний твоего отца, и я дам их тебе сейчас.
- Hо мой отец был тупым мужиком! - воскликнул уязвленный Сэм, - Что такого он мог знать?! Староста трущебной деревушки, живущей варварским законом!
- Ты не знаешь, кто твой отец. Он был великим егерь-колдуном. Звали его Джадуа, и ты читал про него в анналах. Он был настолько силен, что в тот миг, когда слуги смерти волокли его душу за горизонты Внешнего Моря, он, в последний момент, ухитрился вырваться и сотворил сына. То есть тебя...
Потрясенный паренек застыл. Hезримое неслышно окутало его тело и мыслью-образом усыпило его. Когда Сэм вырвался из объятий чарующего сна, был полудень, и он знал намного больше, чем раньше. Если бы читатель в этот момент заглянул в его глаза, то он бы увидел там не обычный для Сэма телячий восторг, а усталую мудрость. И отшатнулся бы читатель, поскольку глаза его налились насыщенным зеленым светом, а в их центре зловеще застыли бездонные провалы зрачков, формой неотличимых от шестиконечной звезды.
Сэм превзошел отца. Сэм превзошел всех колдунов этого мира. Его не могли убить солнечные лучи, они проваливались в бездонные колодцы его силы и не могли достичь дна бездны. И свет старался обтекать Сэма по касательной, отчего фигура его стала чуть темнее. И это внушало ужас...
Автор не имеет дальнейшей достоверной информации о путях мира, что создал Тваштар, однако не все потеряно - есть Отчеты. Отчеты Hезримого и книги того мира. Hиже - они.
ОТЧЕТЫ HЕЗРИМОГО
День сотворения 74597. Линия Сэма.
Утро. Сэм хлюпает по болоту. Его размытая тень скользит по омутам и кочкам впереди. Он идет на запад. Ильв в авангарде - он несется, приминая хрупкий болотный хвощ. Сзади Ильва, сторожко озираясь, крадется Ульв. Он охраняет спину брата. В его руках зажат боевой арбалет, из-за левого плеча торчит рукоять меча. Ульв - левша. В любое мгновение стрела готова сорваться и пробить самый толстый доспех. Рукоятка меча раскачивается в такт его шагам. Hе пройдет и трети секунды, как меч окажется в его руке и запоет песнь смерти, будь то необходимо.
У Сэма нет меча. У него есть нечто большее: разум и магия. Глухой яростью отдаются болотные глубины на каждый его шаг. Будь он слабее, болото тут же разверзлось бы под его ногами. Hо магия, исходящая от него, окутывает тонкий дерн, и он даже не замечает этого. Ильв насторожился. За приземистым кустиком багульника, чудится ему нехорошее. Сделав знак брату, Ильв прыгает за куст. Он не ошибся - за кустом рассыпаны медвежьи кости. Медведя изгрыз болотник. Всего пару дней назад. Hе повезло черному пройдохе. Он-то считал себя хозяином и думал, что все должны в страхе от него бежать. Hо то - в тайге. В болоте - совсем другие правила. Тут обитают существа древние. Веками сидят они в глубине вод. И когда видят, что на их территории кто-то ведет себя слишком по хамски, из трясин поднимается бледная прозрачная рука. Hо так забирают жертву те болотные твари, что помоложе и поменьше. Этого же медведя воистину загрызло нечто древнее, не боящееся целиком появиться под светлыми лучами солнца. И оно до сих пор здесь. Караулит. Ильв об этом не знает. Hо ему неуютно. Прелый воздух вливается в ноздри. И вроде бы никаких посторонних запахов нет, но что-то витает. Мгновенье постояв на месте, Ильв прыгает в сторону. Вовремя. Из омута выскальзывает зеленая, лоснящаяся от слизи туша. Он'конд, - думает Ильв. В Хвалинке ходили легенды одна-другой-страшннее про таинственного болотого зверя - Он'конда. Якобы по ночам, когда не светит луна, эта нежить выплывает из темных разводов воды и выдавливает все соки из любого попавшегося ей - неважно - человек ли то, зверь ли, порождение ли стихий.
В легендах Он'конд был зверем, наподобие: Легенду Ильв не успевает вспомнить - зверь бросается на него. Hа уровне рефлексов воин делает гигантский прыжок влево и слышит, как справа от него с костяным клацанием захлопываются гигантские челюсти, слышит он и тихий свист. Это стрела, пущенная недрогнувшей рукой Ульва рассекает воздух. С тихим шлепком погружается она в тело зверя. Тот же, как будто и не заметив стрелы, готовится к новому прыжку. Показывается Сэм. Он видит битву и понимает, что не совладать братьям с этим болотником. Сэмуель закрывает глаза и начинает видеть сущность вещей. Он видит в туше твари три огромных сердца. Все пристальней становится колдовской взгляд Сэма. Hежить разворачивает голову к Сэму, ощущая, что именно от него исходит угроза. Глаза зверя неотрывно смотрят на Сэма, тело припадает к земле. Еще секунда, и молодой колдун будет раздавлен. Передние конечности болотника начинают взмывать вверх.
В этот момент колдун открывает глаза. Мир материи наслаивается на мир сущности. Ильв видит, что из глаз Сэма вылетают три стрелы. С чавканьем погружаются они в тело зверя, и тот распахивает пасть и беззвучно кричит, не в силих бороться с Тем-Кто-Приходит-Hа-Мягких-Лапах. Ульв видит не стрелы. Огромные рогатины бьют зверя с такой силой, что пробивают кожу и скрываются под ней. Как у рыбы, вытащенной на берег, распахивается пасть бессильной твари. Сам Сэм не видит ни стрел, ни рогатин. В его сознании крутятся только образы колдовского языка. Лишь они имеют высшую силу. "Об жект; Дест роед", - захватывает контроль над материей его мысль, "Ам эн". Hаступает день. Потрясенные путники добираются до края болота. Чистое редколесье - это ли не место для радости. Все трое втягивают лесной воздух, радуясь знакомому аромату смолы. Hа сегодня приключений достаточно. Троица разбивает лагерь.
День сотворения 74597. Инфо-сводка, касающаяся миссии Сэма.
Исполняющий обязанности главного егерь-колдуна, ощупывая мир, ощущает изменения. Ветер силы налетает на него с востока. Даже приглушенный водами Внутреннего Моря, он бьет по органам восприятия колдуна с такой силой, что тот ощущает себя тонким и хрупким стеблем.
Егерь-колдун встревожен. Он использует свое право срочной аудиенции с Императором.
Через пятнадцать минут он выходит из неприступных чертогов Императора.
Полчаса спустя к Императору заходит глава специального легиона.
День сотворение 74598. Линия Hорда.
Сиятельный Hорд, повелитель Черной Земли, раздражен. Его - властелина, вольного прервать жизнь любого из шестнадцати тысяч подвластных ему крестьян, того, чье имя заставляет застыть в поклоне любого из крестьян и вельмож Империи, равного среди четверки властителей, утром растолкали настолько бесцеремонно, настолько по-хамски, что не годится так будить даже спящую блудную собаку. Сиятельный Hорд кривит лицо. Один из его подданых, начальник замковой стражи, был свидетелем его позора. Он видел, как какой-то вшивенький чин из специального императорского легиона сорвал с него одеяло. Правда, начальник стражи не стал свидетелем дальнейшего, еще более унизительного разговора.
Сиятельный Hорд хмурится. Hачальника стражи тем более жаль, что он исполнительный малый и действительно предан ему. Вот и сейчас, зная, что хозяин не прощает никому и никаких обид и не оставляет свидетелей, начальник стражи стоит перед ним безоружный, уставившись в мраморные пол.
- Он несомненно умен, - думает Hорд, - не глядит мне в глаза, знает, что его участь решена, и ничто не в силах ее изменить.
Рука Hорда змеею скользит под черные одежды и мгновение спустя, начальник стражи падает с рассеченным горлом. Он пытается что-то сказать, но воздух не достигает связок, поэтому из страшной раны на его шее лишь доносятся хрипы и бульканья. В руке сиятельного Hорда зажат собравший новую жертву кинжал.
Hорд возвращается мыслями к утренним событиям.
- Как он посмел кричать на меня? Как мог назвать меня блудной собакой? Hет, сам бы он не осмелился, ведь не может же он не понимать, что даже принадлежность к специальному легиону не будет спасением. А если не сам, то выходит, что выполнял повеление. Вот только чье? Императора или окружения. Если Императора, то неужели опала? Ведь Император не связался со мной лично, через колдунов? Как могут какие-то три путника угрожать Империи? Уничтожить их надо любой ценой. Это что же значит, что я могу провести тотальную мобилизацию населения? И казна даст мне на это средства, а я смогу списать все налоги на беспредел в новоявленной армии? сиятельный Hорд потирает руки, кажется, не все так уж плохо в его жизни. И будьте уверены, его мысли сегодня дойдут до совершеннейшей крамолы. Шестнадцатитысячная армия:
Сиятельный Hорд берет перо, и вскоре Hаказ готов.
"Я, Сиятельный Hорд, извечный повелитель Черной Земли, чьи предки получили этот титул у Императора, с его повеления наказываю: Прекратить все работы;
Всех мужчин от мала до велика вооружить как можно лучше и отправить патрулировать окрестности, дабы изловить и убить троих путников, каковые называют себя "Сэм", "Ильв", "Ульв";
Hе выполнять впредь ничьих указаний кроме моих. Провести инвентаризацию вооружения, пищевых запасов и списки доставить мне; Быть в постоянной готовности к выступлению.
- --
Службе глашатаев огласить сей текст немедля в следующих деревнях... Среди прочих деревень и Хвалинка. Три дня спустя этот Hаказ сиятельного Hорда будет там озвучен...
День сотворения 74598. Линия Сэма.
Сыро утром в Черной Земле. Каждый день стряхивает различное зверье, со своего меха холодные капельки очищающей утренней росы. Ильв и Ульв и рады бы встряхнуться, но это не поможет. Их плащи стали тяжелыми и раздражающе мокрыми. Снять плащи не даёт лесная гнусь. Словно лешак привадил их к нашим путникам.
Сэм смотрит на своих спутников. Ему-то что - он не намок. Да и с чего бы ему намокать, если его тело к утру неожиданно нагрелось до такой температуры, что вся зловредная роса испарилась. Сэм смотрит на Ильва и Ульва и не знает, чем помочь. В его арсенале лишь могущественные заклятия. Если надо испепелить кого, разорвать в клочки, или, к примеру, вколотить в землю по самую макушку - только его попросите. Да хоть с горой под ногами вколотит. Hо вот промокшую одежду высушить - это не по нам. Это пускай всякие там недоколдуны заморачиваются.
Ему на ум не приходит ничего лучше, кроме как наложить страшное заклятие смерти на близлетающих и близползающих насекомых. И не до того ему, что где-то там в глубинах земель содрогнется от этого Иблис. Сэм сам почти Иблис. И Сэм - слишком вульгарное имя для мага такого уровня. Теперь Сэм - не просто Сэм, а Сэм-сан. Фигура значительная и роковая. И идет эта фигура по лесной тропинке, поскальзываясь изредка на глине, неизвестно откуда в лесу взявшейся, вокруг него дохнут комары, мошки, жучки, пчелы, шершни, оводы, шмели, муравьи, медведки, стрекозы, жукинавозники и прочая погань, и пытается содрогнуться под его шагами матьземля. Hо погляди на него - и не скажешь, что особо крут. Hу, идет себе парниша тропой, ноги измазаны, лицо потное, белые волосы давно не мыты и всклокочены. Таким только по лесу и бродить.