Страница:
Они неизбежно дошли до расспросов о горючем, и я показал им немного очищенного мною в Варнале газолина. Мне следует предупредить, что варнальцы по-настоящему ничего не понимали в принципах действия двигателей, применяемых мною для воздушных кораблей. Точно так же, как не понимали намного более сложных принципов действия двигателей, построенных якша, примененных мною для полета на моем первом воздушном корабле. И это опять же, как я почувствовал, к лучшему.
Один из Одиннадцати – он назвал себя Девятым – спросил о газолине и о том, где его можно найти.
– Он не бывает таким в естественном состоянии, – уведомил я его.
– Каким он бывать в естественном состоянии? – раздался лишенный каких-либо эмоций вопрос.
– Трудно сказать.
– Ты возвращаться в Кенд-Амрид и показывать. У нас есть много жидкостей, которые мы хранить из старых находок.
Он несомненно подразумевал, что они отыскали и другие вещи, оставленные шивами, и сохранили их.
Теперь уже меня разобрало любопытство, и я не желал упускать шанс посмотреть эти, упомянутые Девятым, «жидкости». Я согласился вернуться.
Оставив на корабле Хул Хаджи, я возвратился со всеми Одиннадцатью в их лаборатории, расположенные как раз позади Центрального места. При дневном свете следы чумы виднелись повсюду. По улицам скрипели телеги, нагруженные трупами. Я ожидал увидеть признаки горя на лицах оставшихся в живых, но такого почти не было. Тирания Одиннадцати не позволяла таких неэффективных эмоций как горе или радость. Я понял, что признаки эмоций рассматривались как указания на то, что человек «безумен», либо что чума заразила еще одну жертву.
От подобных мыслей я содрогнулся больше, нежели от всего, увиденного и услышанного раньше.
Одиннадцать показали мне все химикалии, открытые ими в развалинах шивских городов, но я сказал им, что ни один не имел ничего общего с бензином, хотя и солгал.
Они попросили меня оставить им немного газолина, и я согласился.
Однако, я собирался сделать так, что он не сработает, когда они испробуют его.
Я отказался возвращаться обратно на их страшных носилках, поэтому мы вернулись так же, как пришли.
Хотя Одиннадцать и не подали виду, это казалось им неприятным, и потом я понял, почему. В конце улицы, по которой мы шли, из дома вышел человек и направился, спотыкаясь, к нам.
На губах у него пузырилась кровавая пена, а от шеи до носа расползалась по лицу зеленоватая клякса. Одна рука казалась парализованной и бесполезной, другая болталась так, словно он пытался сохранить равновесие. Он увидел нас, и из его рта вырвался неразборчивый крик. Глаза его были лихорадочно-яркими и блестели ненавистью.
Приблизившись к Одиннадцати, он закричал:
– Что вы наделали! Что вы наделали!
Одиннадцать все, как один, повернулись, оставив меня одного лицом к лицу с пораженным чумой несчастным.
Но он проигнорировал меня и кинулся за ними.
– Что вы наделали! – снова пронзительно крикнул он.
– Слова ничего не значат. Нельзя отвечать, – сказал Девятый.
– Вы виноваты! Вы выпустили чуму! Вы навязали нам это нечестивое правительство! Почему столь немногие понимают это?
– Неэффективный, – раздался холодный мертвый голос Шестого.
Затем из тех же дверей выбежала девушка. Она была хорошенькая, лет восемнадцати, и одета в нормальную марсианскую одежду – коротенькую тогу.
Ее каштановые волосы растрепались, а по лицу струились слезы.
– Отец! – закричала она, бросаясь к несчастному.
– Уйди, Ала Мара! – крикнул он. – Уйди, мне предстоит умереть. Дай мне воспользоваться оставшейся во мне малостью жизни, чтобы выступить против этих тиранов. Дай мне попробовать заставить их почувствовать что-то человеческое – даже если это будет всего лишь ненависть!
– Нет, отец! – девушка потянула было его за руку.
Я заговорил с ней:
– Я сочувствую вам обоим, – сказал я. – Но подождите еще немного.
Может быть, я сумею вам помочь.
Один из Одиннадцати – по-моему, он называл себя Третьим – повернулся.
В руке у него было оружие шивов. Даже не моргнув глазом, он нажал на курок. Оружие это действует только на коротком расстоянии – а тут стреляли почти в упор. Человек со стоном упал.
Девушка издала громкий вскрик и принялась молотить Третьего по груди кулачками.
– Вы убили его. Вы могли, по крайней мере, оставить ему ту малость жизни, что у него осталось! – с ненавистью рыдала она.
– Неэффективный, – произнес Третий. – Ты тоже неэффективный, – и он начал поднимать пистолет.
Я не смог это вытерпеть.
С безмолвным криком я прыгнул на него, вышиб из руки пистолет и обхватил девушку за талию.
Я ничего не сказал.
Он ничего не сказал.
Мы просто стояли молча, рассматривая друг друга, когда повернулись десять других членов Совета.
Я выхватил свободной рукой меч.
– Мертвый человек – самый неэффективный из всех возможных, – высказался я. – И я могу сделать такими нескольких из вас, если вы сделаете хоть один шаг.
Девушка теперь плакала от реакции на случившееся, и я от всего сердца жалел ее теперь даже больше, чем раньше.
– Не беспокойся, Ала Мара, – сказал я, вспомнив имя, названное ее покойным отцом. – Они не причинят тебе вреда.
Один из Одиннадцати, находившийся дальше всех от меня, поднес к губам свисток, игнорируя мою угрозу. Его звук пронзил воздух, и я понял, что свисток предназначен для вызова стражи.
Закинув девушку на плечо, я кинулся по улице. Я знал, что ворота – за следующим поворотом, и что если я смогу достаточно быстро создать дистанцию между собой и Одиннадцатью, то их стража не причинит мне вреда.
Задыхаясь, я свернул за угол и бросился к раскрытым воротам.
Когда я пробежал через ворота, ко мне бросились стражники, и я молился, чтобы мне удалось добраться до поджидавшего корабля прежде, чем все будет потеряно.
Хул Хаджи, должно быть, увидел, что меня преследуют стражники, потому что он вдруг появился у входа в гондолу воздушного корабля. Я швырнул ему девушку и повернулся как раз, чтобы отбить удары мечей первых двух человек.
С оружием они обращались неумело, и сперва я защищался легко. Но вскоре в бой вступили и другие, и мне пришлось бы туго, не окажись со мной рядом массивная фигура Хул Хаджи.
Вместе мы удерживали их, пока несколько не оказались на земле убитыми или ранеными.
– Поднимайся на борт корабля, – бросил мне вполголоса Хул Хаджи. – Я тотчас же присоединюсь к тебе.
Все еще сражаясь, я сумел забраться в гондолу.
Хул Хаджи сделал один последний выпад, убивший стражника, и в возникшем в эту секунду затишье, прыгнул в гондолу.
Я стоял наготове у двери и тут же захлопнул ее. Предоставив Хул Хаджи запирать ее, я проскочил мимо все еще испуганной девушки и уселся за пульт управления кораблем.
Прошло всего несколько мгновений, и моторы мощно взревели, оживая. Я освободил якорные канаты, и вскоре мы поднимались в воздух.
– Что теперь? – спросил Хул Хаджи, мельком взглянув на девушку и усевшись в специально изготовленное для него кресло.
– У меня есть сильное искушение сейчас же вернуться в Варналь, – сказал я. – Но вероятно, будет лучше всего сразу же отправиться к подземельям якша и посмотреть, не сможем ли мы найти машину для исцеления чумы. Еще лучше было бы, если бы нам удалось вступить в контакт с шивами.
– Шивы редко вступают в контакты с нами, – напомнил мне Хул Хаджи.
– Но если бы они узнали!
– Наверное, они знают.
– Ладно, – сказал я. – Мы летим к подземельям якша. Наверное, там мы найдем средство вступить в контакт с шивами.
– А что насчет девушки? – спросил Хул Хаджи.
– Ничего не остается, кроме как взять ее с собой, – решил я. – В конце концов, помогая ей в первый раз, я возложил на себя ответственность за ее дальнейшую судьбу.
– И на меня, друг мой, – улыбнулся Хул Хаджи, пожав мне плечи своей рукой.
Позади нас Ала Мара слабо проговорила:
– Спасибо вам, незнакомцы. Если я буду вам чем-то мешать, высадите меня, где хотите. Вы сделали достаточно.
– Чепуха! – ответил я, устанавливая курс на север к подземельям якша.
– Мне хочется в конце этого приключения вернуть тебя обратно в Кенд-Амрид.
Кроме того, у нас есть основания надеяться, что мы получим средства для уничтожения всех царящих там бед.
Наверное, тронутая этим, и явно вспомнив смерть отца, девушка снова принялась рыдать. Я обнаружил, что мне трудно не обращать внимания на ее эмоции, и прошло долгое время прежде, чем я смог подумать о способе, которым я рассчитывал найти машину, способную исцелить чуму, исходя из предположения, что она существовала в подземельях якша.
Пройдет еще несколько дней прежде, чем мы доберемся до своей цели. За это время я должен научить себя действовать и мыслить хладнокровно.
Я, конечно, не знал тогда, что ждало меня впереди. Если бы знал, то скорее всего, вернулся бы в Варналь.
Как оказалось, события скоро развернулись таким образом, что мы все оказались в отчаянном положении!
Один из Одиннадцати – он назвал себя Девятым – спросил о газолине и о том, где его можно найти.
– Он не бывает таким в естественном состоянии, – уведомил я его.
– Каким он бывать в естественном состоянии? – раздался лишенный каких-либо эмоций вопрос.
– Трудно сказать.
– Ты возвращаться в Кенд-Амрид и показывать. У нас есть много жидкостей, которые мы хранить из старых находок.
Он несомненно подразумевал, что они отыскали и другие вещи, оставленные шивами, и сохранили их.
Теперь уже меня разобрало любопытство, и я не желал упускать шанс посмотреть эти, упомянутые Девятым, «жидкости». Я согласился вернуться.
Оставив на корабле Хул Хаджи, я возвратился со всеми Одиннадцатью в их лаборатории, расположенные как раз позади Центрального места. При дневном свете следы чумы виднелись повсюду. По улицам скрипели телеги, нагруженные трупами. Я ожидал увидеть признаки горя на лицах оставшихся в живых, но такого почти не было. Тирания Одиннадцати не позволяла таких неэффективных эмоций как горе или радость. Я понял, что признаки эмоций рассматривались как указания на то, что человек «безумен», либо что чума заразила еще одну жертву.
От подобных мыслей я содрогнулся больше, нежели от всего, увиденного и услышанного раньше.
Одиннадцать показали мне все химикалии, открытые ими в развалинах шивских городов, но я сказал им, что ни один не имел ничего общего с бензином, хотя и солгал.
Они попросили меня оставить им немного газолина, и я согласился.
Однако, я собирался сделать так, что он не сработает, когда они испробуют его.
Я отказался возвращаться обратно на их страшных носилках, поэтому мы вернулись так же, как пришли.
Хотя Одиннадцать и не подали виду, это казалось им неприятным, и потом я понял, почему. В конце улицы, по которой мы шли, из дома вышел человек и направился, спотыкаясь, к нам.
На губах у него пузырилась кровавая пена, а от шеи до носа расползалась по лицу зеленоватая клякса. Одна рука казалась парализованной и бесполезной, другая болталась так, словно он пытался сохранить равновесие. Он увидел нас, и из его рта вырвался неразборчивый крик. Глаза его были лихорадочно-яркими и блестели ненавистью.
Приблизившись к Одиннадцати, он закричал:
– Что вы наделали! Что вы наделали!
Одиннадцать все, как один, повернулись, оставив меня одного лицом к лицу с пораженным чумой несчастным.
Но он проигнорировал меня и кинулся за ними.
– Что вы наделали! – снова пронзительно крикнул он.
– Слова ничего не значат. Нельзя отвечать, – сказал Девятый.
– Вы виноваты! Вы выпустили чуму! Вы навязали нам это нечестивое правительство! Почему столь немногие понимают это?
– Неэффективный, – раздался холодный мертвый голос Шестого.
Затем из тех же дверей выбежала девушка. Она была хорошенькая, лет восемнадцати, и одета в нормальную марсианскую одежду – коротенькую тогу.
Ее каштановые волосы растрепались, а по лицу струились слезы.
– Отец! – закричала она, бросаясь к несчастному.
– Уйди, Ала Мара! – крикнул он. – Уйди, мне предстоит умереть. Дай мне воспользоваться оставшейся во мне малостью жизни, чтобы выступить против этих тиранов. Дай мне попробовать заставить их почувствовать что-то человеческое – даже если это будет всего лишь ненависть!
– Нет, отец! – девушка потянула было его за руку.
Я заговорил с ней:
– Я сочувствую вам обоим, – сказал я. – Но подождите еще немного.
Может быть, я сумею вам помочь.
Один из Одиннадцати – по-моему, он называл себя Третьим – повернулся.
В руке у него было оружие шивов. Даже не моргнув глазом, он нажал на курок. Оружие это действует только на коротком расстоянии – а тут стреляли почти в упор. Человек со стоном упал.
Девушка издала громкий вскрик и принялась молотить Третьего по груди кулачками.
– Вы убили его. Вы могли, по крайней мере, оставить ему ту малость жизни, что у него осталось! – с ненавистью рыдала она.
– Неэффективный, – произнес Третий. – Ты тоже неэффективный, – и он начал поднимать пистолет.
Я не смог это вытерпеть.
С безмолвным криком я прыгнул на него, вышиб из руки пистолет и обхватил девушку за талию.
Я ничего не сказал.
Он ничего не сказал.
Мы просто стояли молча, рассматривая друг друга, когда повернулись десять других членов Совета.
Я выхватил свободной рукой меч.
– Мертвый человек – самый неэффективный из всех возможных, – высказался я. – И я могу сделать такими нескольких из вас, если вы сделаете хоть один шаг.
Девушка теперь плакала от реакции на случившееся, и я от всего сердца жалел ее теперь даже больше, чем раньше.
– Не беспокойся, Ала Мара, – сказал я, вспомнив имя, названное ее покойным отцом. – Они не причинят тебе вреда.
Один из Одиннадцати, находившийся дальше всех от меня, поднес к губам свисток, игнорируя мою угрозу. Его звук пронзил воздух, и я понял, что свисток предназначен для вызова стражи.
Закинув девушку на плечо, я кинулся по улице. Я знал, что ворота – за следующим поворотом, и что если я смогу достаточно быстро создать дистанцию между собой и Одиннадцатью, то их стража не причинит мне вреда.
Задыхаясь, я свернул за угол и бросился к раскрытым воротам.
Когда я пробежал через ворота, ко мне бросились стражники, и я молился, чтобы мне удалось добраться до поджидавшего корабля прежде, чем все будет потеряно.
Хул Хаджи, должно быть, увидел, что меня преследуют стражники, потому что он вдруг появился у входа в гондолу воздушного корабля. Я швырнул ему девушку и повернулся как раз, чтобы отбить удары мечей первых двух человек.
С оружием они обращались неумело, и сперва я защищался легко. Но вскоре в бой вступили и другие, и мне пришлось бы туго, не окажись со мной рядом массивная фигура Хул Хаджи.
Вместе мы удерживали их, пока несколько не оказались на земле убитыми или ранеными.
– Поднимайся на борт корабля, – бросил мне вполголоса Хул Хаджи. – Я тотчас же присоединюсь к тебе.
Все еще сражаясь, я сумел забраться в гондолу.
Хул Хаджи сделал один последний выпад, убивший стражника, и в возникшем в эту секунду затишье, прыгнул в гондолу.
Я стоял наготове у двери и тут же захлопнул ее. Предоставив Хул Хаджи запирать ее, я проскочил мимо все еще испуганной девушки и уселся за пульт управления кораблем.
Прошло всего несколько мгновений, и моторы мощно взревели, оживая. Я освободил якорные канаты, и вскоре мы поднимались в воздух.
– Что теперь? – спросил Хул Хаджи, мельком взглянув на девушку и усевшись в специально изготовленное для него кресло.
– У меня есть сильное искушение сейчас же вернуться в Варналь, – сказал я. – Но вероятно, будет лучше всего сразу же отправиться к подземельям якша и посмотреть, не сможем ли мы найти машину для исцеления чумы. Еще лучше было бы, если бы нам удалось вступить в контакт с шивами.
– Шивы редко вступают в контакты с нами, – напомнил мне Хул Хаджи.
– Но если бы они узнали!
– Наверное, они знают.
– Ладно, – сказал я. – Мы летим к подземельям якша. Наверное, там мы найдем средство вступить в контакт с шивами.
– А что насчет девушки? – спросил Хул Хаджи.
– Ничего не остается, кроме как взять ее с собой, – решил я. – В конце концов, помогая ей в первый раз, я возложил на себя ответственность за ее дальнейшую судьбу.
– И на меня, друг мой, – улыбнулся Хул Хаджи, пожав мне плечи своей рукой.
Позади нас Ала Мара слабо проговорила:
– Спасибо вам, незнакомцы. Если я буду вам чем-то мешать, высадите меня, где хотите. Вы сделали достаточно.
– Чепуха! – ответил я, устанавливая курс на север к подземельям якша.
– Мне хочется в конце этого приключения вернуть тебя обратно в Кенд-Амрид.
Кроме того, у нас есть основания надеяться, что мы получим средства для уничтожения всех царящих там бед.
Наверное, тронутая этим, и явно вспомнив смерть отца, девушка снова принялась рыдать. Я обнаружил, что мне трудно не обращать внимания на ее эмоции, и прошло долгое время прежде, чем я смог подумать о способе, которым я рассчитывал найти машину, способную исцелить чуму, исходя из предположения, что она существовала в подземельях якша.
Пройдет еще несколько дней прежде, чем мы доберемся до своей цели. За это время я должен научить себя действовать и мыслить хладнокровно.
Я, конечно, не знал тогда, что ждало меня впереди. Если бы знал, то скорее всего, вернулся бы в Варналь.
Как оказалось, события скоро развернулись таким образом, что мы все оказались в отчаянном положении!
5. ВАРВАРЫ
Наконец, мы полетели над пустыней, решив навестить Мендишар, отечество Хул Хаджи, на обратном пути. Частично это было решением моего друга, поскольку он объяснил, что лишь недавно улетел оттуда и испытывал уверенность, что там у него в настоящее время забот нет.
Мы опустились перед очищенным нами раньше входом и, причалив воздушный корабль, оставили Алу Мару сторожить его.
У входа, накрытого нами в предыдущее путешествие листом сплава, не подверженным коррозии, мы заметили признаки того, что его потревожили.
Хул Хаджи указал на землю.
– С тех пор, как мы его оставили, здесь побывали люди, – сказал он. – Вот отпечатки ног. А вот следы, как будто по земле волокли что-то тяжелое.
Что ты об этом скажешь, Майкл Кэйн?
– На данный момент у меня не больше мыслей, чем у тебя, – нахмурился я. – Нам лучше вести себя осторожно. Наверное, внутри мы обнаружим следы, по которым сумеем распознать чужаков. Кто же мог залезть сюда?
Хул Хаджи покачал головой.
– Отпечатки ног показывают, что это люди не моей расы, а твоей – но, с другой стороны, никаких низкорослых людей в этих краях нет. Должно быть, они явились издалека.
Мы подняли крышку и прошли в прохладное помещение. Оно освещалось казавшимися неиссякаемыми огнями древней расы.
В свой последний визит мы соорудили деревянную лестницу, и ступеньки ее были теперь расщеплены и побиты, опять-таки доказывая, что по ним волокли тяжелые предметы.
Когда мы пробрались дальше в катакомбы якша, то ахнули от гнева, увидев учиненные разрушения. Машины валялись перевернутые и разбитые, сосуды с химическими веществами – сломаны и разнесены вдребезги, артефакты частично уничтожены.
Мы шли дальше, через многие помещения подземного города, находя дальнейшие доказательства бесчувственного вандализма, пока не вошли в одно достаточно большое помещение и не нашли его почти пустым. Я вспомнил, что в этом месте хранились многие из наиболее интересных машин, машин, которые принесли нам множество интересных знаний, если дело дошло бы до их исследования.
Но они исчезли!
Где они?
Я не мог догадаться.
Вот тут-то мои уши уловили впереди звук движения, и я выхватил меч.
Хул Хаджи последовал моему примеру.
Как только мы сделали это, из двери напротив той, которой воспользовались мы, вбежало, размахивая мечами, множество людей с круглыми щитами из грубо кованного металла.
Однако, больше всего меня поразил в них тот факт, что все они оказались бородатыми. Люди, виденные мною на Марсе, были лишены волосяного покрова на лице.
Эти приземистые мускулистые люди носили тяжелые кожаные нагрудники, начисто лишенные обычных драгоценных камней. Единственными их украшениями являлись воротники и ножные браслеты из кованого металла, похожего на железо, хотя у некоторых они, казалось, были сделаны из золота или бронзы.
Они недружно остановились, так как мы приготовились встретить их с мечами наготове.
Один из них, косоглазый человек, даже более волосатый, чем большинство других, чуть склонил голову на бок и обратился к нам резким наглым тоном:
– Кто вы? Что вы здесь делаете? Это наша область грабежа. Мы первые нашли ее.
– Да ну, неужели?
– Да, мы. Странно такой паре, как вы, оказаться здесь вместе. Я думал, что вы, синие гиганты, всегда деретесь с людьми вроде нас.
– С людьми вроде вас обязательно нужно драться, судя по тому, что вы сделали с этим местом, – ответил с отвращением в голосе Хул Хаджи.
– Я хочу сказать – и с людьми вроде него тоже, – уточнил бородатый, махнув мечом в моем направлении.
– Этот вопрос не имеет значения, – нетерпеливо бросил я. – Так что перейдем к делу. Кто вы?
– Не твое дело.
– Может оказаться, что это наше дело! – проворчал Хул Хаджи.
Бородатый резко и надменно рассмеялся.
– Ах вот как? Ну, можете попробовать, если хотите. Мы – багарады. И наш вождь – Рокин Золотой. Мы самые свирепые бойцы по обе стороны Западного моря.
– Так значит вы прибыли из-за Западного моря, – догадался я.
– Неужели ты слышал о нас?
Я покачал головой, но Хул Хаджи сказал:
– Багарады. Я немного слышал о вас от своего отца. Варвары, грабители, налетчики из страны за Западным морем.
Я только однажды посетил Западный континент, да и то случайно, когда пережил приключения в странном Городе Паука, откуда мы с Хул Хаджи едва сбежали, спасая свои жизни. Так значит они тоже с того таинственного континента, неисследованного до сих пор марсианскими путешественниками.
– Варвары! – бородатый снова издал утробный смех. – Может быть. Но скоро мы будем покорителями мира!
– Как так? – спросил я с подозрением.
– Потому что у нас есть оружие – оружие, и не снившееся человеческим существам. Оружие некогда обитавших здесь Богов!
– Они не были Богами, – поправил я его. – Скорее всего, жалкими демонами.
– Что ты знаешь о Богах? – нахмурился варвар.
– Я же сказал тебе: построившие этот подземный город, не были богами.
Они были простыми людьми.
– Ты говоришь ересь, гладкокожий! – прорычал варвар. – Поосторожней со словами! И все же, кто ты?
– Я – Майкл Кэйн, брадинак Варналя.
– Брадинак, да? Х-м-м, за тебя можно получить хороший выкуп, а?
– Несомненно, – холодно ответил я. – Но это будет выкуп за труп, так как я скорее умру, сражаясь, чем позволю коснуться рукам таких, как вы.
Варвар ухмыльнулся, наслаждаясь оскорблением, полученным им.
– А кто другой?
– Я – бради Хул Хаджи из Мендишара. Мне нет нужды повторять слова моего друга, поскольку они такие же, как мог бы сказать я. – Хул Хаджи слегка переменил стойку.
Варвар задумчиво опустил свой косой взгляд.
– Отлично, отлично. Два хороших приза, если мы сможем взять вас живыми, не так ли? Я – Зонорн Растерзай – имя мое вполне заслуженное. В свое время я любил отрывать у людей конечность за конечностью.
– Полезное занятие, – насмешливо заметил я.
Его лицо стало серьезным.
– Да, это так там, где правят багарады. Никто не сможет плюнуть в глаза Зонорну, кроме единственного человека, более сильного чем я.
– Судя по тому, что ты говоришь, такого вообще нет, – заметил я.
– Я говорю о нашем собственном бради – Рокине Золотом. Ты можешь оскорблять меня, и я оценю оскорбление по достоинству. Жаловаться я буду только, если оно окажется слабым. Но скажи мне хоть слово против Рокина, истинного военного бради, и я разрежу тебя на части. Мне не нужен меч или щит, когда я имею дело с человеком.
– Так значит вы по приказу Рокина украли машины. Это так?
– Приблизительно так.
– А где теперь эти машины? Все еще по эту сторону Западного моря?
– Некоторые да, некоторые нет.
– Вы дураки, если имели смелость копаться в них. Они так же легко могут уничтожить вас, как и тех, против кого вы планировали их направить.
– Не пытайтесь озаботить меня подобной болтовней, – проворчал Зонорн.
– Мы знаем, что делаем. Никогда не называй дураком человека из Багарада, пока не отрастишь свою бороду, – он разразился хохотом, явно наслаждаясь обычной шуткой своего народа.
– У меня нет бороды, – напомнил я ему. – А вы будете мудрецами, если вернете украденное. Вы не можете понять смысла того, что сделали, даже если бы я объяснил вам его.
– Мы тебя не боимся, – пробормотал он. – И не боимся твоего здоровенного друга. Нас много, и мы – лучшие бойцы по любую сторону океана.
– Тогда мы заключим сделку.
– Какую сделку?
– Если мы побьем вас в честном бою, вы привезете оборудование обратно, – я подумал, что это может оказаться привлекательным для простых варварских обычаев.
– Нельзя, – отказался он, качая головой, словно разочарованно. – По такому делу должен принять решение сам Рокин.
– Тогда что же нам делать?
– Я честный человек, – задумчиво проговорил он. – И у нас в настоящее время маловато сил. Я позволю вам уйти. Как насчет этого?
– Вы боитесь с нами драться, не правда ли? – рассмеялся, поглаживая меч Хул Хаджи.
Этого говорить не следовало.
Если бы Зонорн отпустил нас восвояси, мы смогли бы вернуться с силами Мендишара и остановить их прежде, чем они погрузятся на свои корабли и отплывут на западный континент.
Но Хул Хаджи задел варварскую гордость Зонорна.
Теперь решить дело могла только кровь.
Заревев от гнева, Зонорн бросился на Хул Хаджи.
Его люди тоже кинулись на нас.
Вскоре мы дрались с несколькими варварами, окружившими нас. Варвары оказались крепкими, сильными бойцами, но в их фехтовании отсутствовало искусство.
Защищаться было довольно легко, даже против столь многих, но мы уже знали, что скоро будем убиты, если только нам исключительно не повезет.
Мы дрались, стоя спиной к стене, и наши клинки скоро окрасились от острия до рукояти кровью противников.
Я уклонился от неловкого выпада и ударил над краем щита, попав нападающему в горло. И только когда я убил его и схватился с другим противником, я понял, что убил самого Зонорна.
Через некоторое время моя рука, державшая меч, стала побаливать, но я продолжал отчаянно драться, зная, что в этом бою ставка была намного больше, чем наши собственные жизни.
На чаше весов лежала судьба Кенд-Амрида. Наверное, даже судьбы всего Марса.
Мы должны найти нужную машину, либо в подземельях, либо в имуществе необразованного варвара, называвшего себя Рокин Золотой.
Я блокировал удар сверху и обернулся, когда нападавший уперся мне щитом в грудь.
Я скользнул лезвием меча по его оружию до рукояти, внезапно расцепился, а затем вновь сделал выпад вперед, метя ему в сердце.
И все же казалось, что как бы быстро мы не убивали их, находились другие, занимавшие их места и, как обычно, я вскоре потерял представление обо всем, кроме боя. Я сам стал боевой машиной, хотя и ненавидел это, сфокусировав внимание на сохранении своей жизни, даже если это стоило многих других жизней.
При всех своих прекрасных идеалах, когда доходило дело до этого, я был таким же убийцей, как и другие.
Я говорю это только для того, чтобы показать, что я не наслаждаюсь убийством и избегаю его, когда могу даже на Марсе – планете, на которой войны часты.
Мы дрались и дрались до тех пор, пока не утратили всякое ощущение времени, и снова и снова казалось, что мы на волосок от смерти.
Но наконец, кажется, наши противники тоже стали уставать. Я увидел брешь и решил, что в данном случае мы лучше всего послужим своей цели, если попытаемся бежать.
Прокричав Хул Хаджи, я нырнул через разрыв в рядах врагов, видя уголком глаза, что он последовал за мной.
Затем я заметил, что откуда-то из темноты вынырнул еще один человек и сбоку бросился на Хул Хаджи. Инстинктивно я понял, что мой друг не заметит его во-время.
С предупреждающим криком я повернулся придти к нему на помощь.
Повернулся я слишком резко и поскользнулся на крови.
Последнее, что я запомнил – ухмыляющееся бородатое лицо и щит, которым меня бьют по моему лицу.
Я попытался не потерять сознания, попробовал подняться и увидел, как Хул Хаджи схватился за бок с гримасой боли на губах. Затем мое зрение омрачилось.
Я упал лицом вперед, уверенный, что никогда больше не очнусь.
Мы опустились перед очищенным нами раньше входом и, причалив воздушный корабль, оставили Алу Мару сторожить его.
У входа, накрытого нами в предыдущее путешествие листом сплава, не подверженным коррозии, мы заметили признаки того, что его потревожили.
Хул Хаджи указал на землю.
– С тех пор, как мы его оставили, здесь побывали люди, – сказал он. – Вот отпечатки ног. А вот следы, как будто по земле волокли что-то тяжелое.
Что ты об этом скажешь, Майкл Кэйн?
– На данный момент у меня не больше мыслей, чем у тебя, – нахмурился я. – Нам лучше вести себя осторожно. Наверное, внутри мы обнаружим следы, по которым сумеем распознать чужаков. Кто же мог залезть сюда?
Хул Хаджи покачал головой.
– Отпечатки ног показывают, что это люди не моей расы, а твоей – но, с другой стороны, никаких низкорослых людей в этих краях нет. Должно быть, они явились издалека.
Мы подняли крышку и прошли в прохладное помещение. Оно освещалось казавшимися неиссякаемыми огнями древней расы.
В свой последний визит мы соорудили деревянную лестницу, и ступеньки ее были теперь расщеплены и побиты, опять-таки доказывая, что по ним волокли тяжелые предметы.
Когда мы пробрались дальше в катакомбы якша, то ахнули от гнева, увидев учиненные разрушения. Машины валялись перевернутые и разбитые, сосуды с химическими веществами – сломаны и разнесены вдребезги, артефакты частично уничтожены.
Мы шли дальше, через многие помещения подземного города, находя дальнейшие доказательства бесчувственного вандализма, пока не вошли в одно достаточно большое помещение и не нашли его почти пустым. Я вспомнил, что в этом месте хранились многие из наиболее интересных машин, машин, которые принесли нам множество интересных знаний, если дело дошло бы до их исследования.
Но они исчезли!
Где они?
Я не мог догадаться.
Вот тут-то мои уши уловили впереди звук движения, и я выхватил меч.
Хул Хаджи последовал моему примеру.
Как только мы сделали это, из двери напротив той, которой воспользовались мы, вбежало, размахивая мечами, множество людей с круглыми щитами из грубо кованного металла.
Однако, больше всего меня поразил в них тот факт, что все они оказались бородатыми. Люди, виденные мною на Марсе, были лишены волосяного покрова на лице.
Эти приземистые мускулистые люди носили тяжелые кожаные нагрудники, начисто лишенные обычных драгоценных камней. Единственными их украшениями являлись воротники и ножные браслеты из кованого металла, похожего на железо, хотя у некоторых они, казалось, были сделаны из золота или бронзы.
Они недружно остановились, так как мы приготовились встретить их с мечами наготове.
Один из них, косоглазый человек, даже более волосатый, чем большинство других, чуть склонил голову на бок и обратился к нам резким наглым тоном:
– Кто вы? Что вы здесь делаете? Это наша область грабежа. Мы первые нашли ее.
– Да ну, неужели?
– Да, мы. Странно такой паре, как вы, оказаться здесь вместе. Я думал, что вы, синие гиганты, всегда деретесь с людьми вроде нас.
– С людьми вроде вас обязательно нужно драться, судя по тому, что вы сделали с этим местом, – ответил с отвращением в голосе Хул Хаджи.
– Я хочу сказать – и с людьми вроде него тоже, – уточнил бородатый, махнув мечом в моем направлении.
– Этот вопрос не имеет значения, – нетерпеливо бросил я. – Так что перейдем к делу. Кто вы?
– Не твое дело.
– Может оказаться, что это наше дело! – проворчал Хул Хаджи.
Бородатый резко и надменно рассмеялся.
– Ах вот как? Ну, можете попробовать, если хотите. Мы – багарады. И наш вождь – Рокин Золотой. Мы самые свирепые бойцы по обе стороны Западного моря.
– Так значит вы прибыли из-за Западного моря, – догадался я.
– Неужели ты слышал о нас?
Я покачал головой, но Хул Хаджи сказал:
– Багарады. Я немного слышал о вас от своего отца. Варвары, грабители, налетчики из страны за Западным морем.
Я только однажды посетил Западный континент, да и то случайно, когда пережил приключения в странном Городе Паука, откуда мы с Хул Хаджи едва сбежали, спасая свои жизни. Так значит они тоже с того таинственного континента, неисследованного до сих пор марсианскими путешественниками.
– Варвары! – бородатый снова издал утробный смех. – Может быть. Но скоро мы будем покорителями мира!
– Как так? – спросил я с подозрением.
– Потому что у нас есть оружие – оружие, и не снившееся человеческим существам. Оружие некогда обитавших здесь Богов!
– Они не были Богами, – поправил я его. – Скорее всего, жалкими демонами.
– Что ты знаешь о Богах? – нахмурился варвар.
– Я же сказал тебе: построившие этот подземный город, не были богами.
Они были простыми людьми.
– Ты говоришь ересь, гладкокожий! – прорычал варвар. – Поосторожней со словами! И все же, кто ты?
– Я – Майкл Кэйн, брадинак Варналя.
– Брадинак, да? Х-м-м, за тебя можно получить хороший выкуп, а?
– Несомненно, – холодно ответил я. – Но это будет выкуп за труп, так как я скорее умру, сражаясь, чем позволю коснуться рукам таких, как вы.
Варвар ухмыльнулся, наслаждаясь оскорблением, полученным им.
– А кто другой?
– Я – бради Хул Хаджи из Мендишара. Мне нет нужды повторять слова моего друга, поскольку они такие же, как мог бы сказать я. – Хул Хаджи слегка переменил стойку.
Варвар задумчиво опустил свой косой взгляд.
– Отлично, отлично. Два хороших приза, если мы сможем взять вас живыми, не так ли? Я – Зонорн Растерзай – имя мое вполне заслуженное. В свое время я любил отрывать у людей конечность за конечностью.
– Полезное занятие, – насмешливо заметил я.
Его лицо стало серьезным.
– Да, это так там, где правят багарады. Никто не сможет плюнуть в глаза Зонорну, кроме единственного человека, более сильного чем я.
– Судя по тому, что ты говоришь, такого вообще нет, – заметил я.
– Я говорю о нашем собственном бради – Рокине Золотом. Ты можешь оскорблять меня, и я оценю оскорбление по достоинству. Жаловаться я буду только, если оно окажется слабым. Но скажи мне хоть слово против Рокина, истинного военного бради, и я разрежу тебя на части. Мне не нужен меч или щит, когда я имею дело с человеком.
– Так значит вы по приказу Рокина украли машины. Это так?
– Приблизительно так.
– А где теперь эти машины? Все еще по эту сторону Западного моря?
– Некоторые да, некоторые нет.
– Вы дураки, если имели смелость копаться в них. Они так же легко могут уничтожить вас, как и тех, против кого вы планировали их направить.
– Не пытайтесь озаботить меня подобной болтовней, – проворчал Зонорн.
– Мы знаем, что делаем. Никогда не называй дураком человека из Багарада, пока не отрастишь свою бороду, – он разразился хохотом, явно наслаждаясь обычной шуткой своего народа.
– У меня нет бороды, – напомнил я ему. – А вы будете мудрецами, если вернете украденное. Вы не можете понять смысла того, что сделали, даже если бы я объяснил вам его.
– Мы тебя не боимся, – пробормотал он. – И не боимся твоего здоровенного друга. Нас много, и мы – лучшие бойцы по любую сторону океана.
– Тогда мы заключим сделку.
– Какую сделку?
– Если мы побьем вас в честном бою, вы привезете оборудование обратно, – я подумал, что это может оказаться привлекательным для простых варварских обычаев.
– Нельзя, – отказался он, качая головой, словно разочарованно. – По такому делу должен принять решение сам Рокин.
– Тогда что же нам делать?
– Я честный человек, – задумчиво проговорил он. – И у нас в настоящее время маловато сил. Я позволю вам уйти. Как насчет этого?
– Вы боитесь с нами драться, не правда ли? – рассмеялся, поглаживая меч Хул Хаджи.
Этого говорить не следовало.
Если бы Зонорн отпустил нас восвояси, мы смогли бы вернуться с силами Мендишара и остановить их прежде, чем они погрузятся на свои корабли и отплывут на западный континент.
Но Хул Хаджи задел варварскую гордость Зонорна.
Теперь решить дело могла только кровь.
Заревев от гнева, Зонорн бросился на Хул Хаджи.
Его люди тоже кинулись на нас.
Вскоре мы дрались с несколькими варварами, окружившими нас. Варвары оказались крепкими, сильными бойцами, но в их фехтовании отсутствовало искусство.
Защищаться было довольно легко, даже против столь многих, но мы уже знали, что скоро будем убиты, если только нам исключительно не повезет.
Мы дрались, стоя спиной к стене, и наши клинки скоро окрасились от острия до рукояти кровью противников.
Я уклонился от неловкого выпада и ударил над краем щита, попав нападающему в горло. И только когда я убил его и схватился с другим противником, я понял, что убил самого Зонорна.
Через некоторое время моя рука, державшая меч, стала побаливать, но я продолжал отчаянно драться, зная, что в этом бою ставка была намного больше, чем наши собственные жизни.
На чаше весов лежала судьба Кенд-Амрида. Наверное, даже судьбы всего Марса.
Мы должны найти нужную машину, либо в подземельях, либо в имуществе необразованного варвара, называвшего себя Рокин Золотой.
Я блокировал удар сверху и обернулся, когда нападавший уперся мне щитом в грудь.
Я скользнул лезвием меча по его оружию до рукояти, внезапно расцепился, а затем вновь сделал выпад вперед, метя ему в сердце.
И все же казалось, что как бы быстро мы не убивали их, находились другие, занимавшие их места и, как обычно, я вскоре потерял представление обо всем, кроме боя. Я сам стал боевой машиной, хотя и ненавидел это, сфокусировав внимание на сохранении своей жизни, даже если это стоило многих других жизней.
При всех своих прекрасных идеалах, когда доходило дело до этого, я был таким же убийцей, как и другие.
Я говорю это только для того, чтобы показать, что я не наслаждаюсь убийством и избегаю его, когда могу даже на Марсе – планете, на которой войны часты.
Мы дрались и дрались до тех пор, пока не утратили всякое ощущение времени, и снова и снова казалось, что мы на волосок от смерти.
Но наконец, кажется, наши противники тоже стали уставать. Я увидел брешь и решил, что в данном случае мы лучше всего послужим своей цели, если попытаемся бежать.
Прокричав Хул Хаджи, я нырнул через разрыв в рядах врагов, видя уголком глаза, что он последовал за мной.
Затем я заметил, что откуда-то из темноты вынырнул еще один человек и сбоку бросился на Хул Хаджи. Инстинктивно я понял, что мой друг не заметит его во-время.
С предупреждающим криком я повернулся придти к нему на помощь.
Повернулся я слишком резко и поскользнулся на крови.
Последнее, что я запомнил – ухмыляющееся бородатое лицо и щит, которым меня бьют по моему лицу.
Я попытался не потерять сознания, попробовал подняться и увидел, как Хул Хаджи схватился за бок с гримасой боли на губах. Затем мое зрение омрачилось.
Я упал лицом вперед, уверенный, что никогда больше не очнусь.
6. РОКИН ЗОЛОТОЙ
Я очнулся, но пробуждение было не из приятных. Меня подбрасывало на спине животного.
Открыв глаза и зажмурившись от яркого солнечного света, я увидел, что связан по рукам и ногам и приторочен ремнями к спине большого дахара, универсального ездового и вьючного животного всех, когда-либо встреченных мною марсиан.
Солнце светило мне прямо в глаза, у меня болела голова и все мускулы тела. Но в общем я, кажется, был цел.
Я гадал, что стало с Хул Хаджи.
А потом я подумал, что стало с Алой Марой, оставленной нами сторожить воздушный корабль.
Я молился, чтобы эти грубые варвары не обнаружили ее!
Потом я закрыл глаза от солнца, раздумывая о способах бегства от пленителей, способах найти машину, если только она существовала, для исцеления чумы в Кенд-Амриде. Я так устал, что мне трудно было мыслить логично.
Когда я открыл глаза в следующий раз, то смотрел прямо в хитрое лицо варвара.
– Так значит ты жив, – ухмыльнулся он. – Я думал, что южане слабые, но там, в подземельях, мы убедились в обратном.
– Дай мне меч и развяжи мне руки, и ты усвоишь этот урок лично, – проговорил я, еле ворочая языком.
Он в удивлении покачал головой.
– Если бы у тебя была борода, ты мог бы быть багарадом. Думаю, ты понравишься Рокину Золотому.
– Куда мы едем?
– На встречу с Рокином.
– Что случилось с моим другом? – я намеренно не упомянул о девушке.
– Он тоже жив, хотя и получил легкую рану, – пока варвар говорил, мы по-прежнему двигались. Оказалось, что он ехал на дахаре.
Словно камень упал у меня с плеч, когда я узнал, что Хул Хаджи жив.
– Мы не смогли найти ваших дахаров, – сказал варвар. – Как вы сюда попали?
Услышав этот вопрос, я испытал еще большее облегчение, так как это означало, что они не обнаружили Алу Мару. Но где же она? Почему они не заметили воздушного корабля? Я попытался ответить таким образом, чтобы прояснить для себя эти вопросы, по крайней мере частично.
– У нас было воздушное судно, – сказал я. – Мы прилетели сюда.
Варвар засмеялся.
– Наглости у тебя хватает, – одобрил он. – Ты можешь врать, как и драться, не хуже, чем багарад.
– Разве вы не видели воздушного корабля?
– Мы не видели никакого корабля. Ты называешь нас варварами, друг мой, но даже мы знаем достаточно, чтобы не верить в детские сказки. Все знают, что людям не предназначено летать – следовательно, они не могут это делать.
Я слабо улыбнулся в ответ. Я не мог ему сказать, что улыбаюсь его наивности, и потому что это наверняка означало, что они не видели ни моего воздушного корабля, ни Алу Мару. Я по-прежнему недоумевал, что же случилось с девушкой.
Наверное, воздушный корабль каким-то образом унесло ветром. Я не знал, что случилось, и мог только надеяться, что они в безопасности.
Через некоторое время упадок сил заставил меня заснуть несмотря на тяжелую тряску, которой я подвергался.
Когда я очнулся в следующий раз, было темно, и дахары двигались медленнее.
Сквозь рокот варварского разговора я услышал другой звук – прибой моря.
С упавшим сердцем я понял, что мы приехали к лагерю варваров, и мне вскоре придется встретиться с их обожаемым вождем – Рокином Золотым.
Через некоторое время дахар остановился и тяжелые руки отвязали ремни от моего тела и сбросили меня на землю. Один из варваров, наверное тот, с кем я разговаривал прежде, поднес к моим губам бурдюк с теплой водой, и я жадно принялся хлебать ее.
– Скоро и еда, – пообещал он. – После этого на тебя посмотрит Рокин.
– Он ушел, и я лежал на твердой гальке, прислушиваясь к близкому шуму моря. Я все еще находился в ошеломленном состоянии.
Позже я услышал голоса, и раздался глухой стук. Я повернул голову и увидел лежащее рядом со мной огромное тело Хул Хаджи. Я осмотрел его рану и заметил, что у варвара хватило порядочности по крайней мере на то, чтобы перевязать ее, хотя и грубо.
Он повернул голову и мрачно улыбнулся мне.
– По крайней мере, мы живы, – философски заметил он.
– Но надолго ли? – отозвался я. – И стоит ли жизнь этого? Мы должны сбежать как можно скорее, Хул Хаджи. Ты знаешь, почему?
– Знаю, – ровным тоном ответил он. – Мысль о побеге не выходит у меня из головы. Но в настоящее время мы можем только ожидать своего часа. Что насчет девушки спасенной тобой в Кенд-Амриде? Где она?
– Насколько я знаю – в безопасности, – сообщил я ему. – Или, во всяком случае, не захвачена в плен варварами.
– Хорошо. Как ты это выяснил?
Я немного рассказал ему о том, что узнал.
– Наверное, она заметила, что что-то случилось, и отправилась за подмогой, – предположил он, хотя явно и не убежденный этим.
– Она не могла управлять кораблем, если только не наблюдала за моими действиями очень внимательно. Я не могу придумать никакого объяснения. Я просто надеюсь, что с нею все будет в порядке.
– Ты заметил, – спросил внезапно Хул Хаджи, – единственный, имеющийся у нас настоящий шанс?
– Какой именно?
– Спрятанный нож.
Вот это уже кое-что! Все синие марсиане носят все еще спрятанные в их разукрашенных боевых пакапу маленькие ножи. Для того, кто не привык искать подобные вещи, он покажется частью общего украшения. Я однажды раньше уже имел возможность поблагодарить изощренные военным умы тех, кто придумал эту одежду. К несчастью, на мне теперь был пакапу южного стиля, не содержавший ножа. И все жеодин лучше, чем ничего. Если я смогу дотянуться до него зубами, то может быть сумею перерезать путы Хул Хаджи.
Открыв глаза и зажмурившись от яркого солнечного света, я увидел, что связан по рукам и ногам и приторочен ремнями к спине большого дахара, универсального ездового и вьючного животного всех, когда-либо встреченных мною марсиан.
Солнце светило мне прямо в глаза, у меня болела голова и все мускулы тела. Но в общем я, кажется, был цел.
Я гадал, что стало с Хул Хаджи.
А потом я подумал, что стало с Алой Марой, оставленной нами сторожить воздушный корабль.
Я молился, чтобы эти грубые варвары не обнаружили ее!
Потом я закрыл глаза от солнца, раздумывая о способах бегства от пленителей, способах найти машину, если только она существовала, для исцеления чумы в Кенд-Амриде. Я так устал, что мне трудно было мыслить логично.
Когда я открыл глаза в следующий раз, то смотрел прямо в хитрое лицо варвара.
– Так значит ты жив, – ухмыльнулся он. – Я думал, что южане слабые, но там, в подземельях, мы убедились в обратном.
– Дай мне меч и развяжи мне руки, и ты усвоишь этот урок лично, – проговорил я, еле ворочая языком.
Он в удивлении покачал головой.
– Если бы у тебя была борода, ты мог бы быть багарадом. Думаю, ты понравишься Рокину Золотому.
– Куда мы едем?
– На встречу с Рокином.
– Что случилось с моим другом? – я намеренно не упомянул о девушке.
– Он тоже жив, хотя и получил легкую рану, – пока варвар говорил, мы по-прежнему двигались. Оказалось, что он ехал на дахаре.
Словно камень упал у меня с плеч, когда я узнал, что Хул Хаджи жив.
– Мы не смогли найти ваших дахаров, – сказал варвар. – Как вы сюда попали?
Услышав этот вопрос, я испытал еще большее облегчение, так как это означало, что они не обнаружили Алу Мару. Но где же она? Почему они не заметили воздушного корабля? Я попытался ответить таким образом, чтобы прояснить для себя эти вопросы, по крайней мере частично.
– У нас было воздушное судно, – сказал я. – Мы прилетели сюда.
Варвар засмеялся.
– Наглости у тебя хватает, – одобрил он. – Ты можешь врать, как и драться, не хуже, чем багарад.
– Разве вы не видели воздушного корабля?
– Мы не видели никакого корабля. Ты называешь нас варварами, друг мой, но даже мы знаем достаточно, чтобы не верить в детские сказки. Все знают, что людям не предназначено летать – следовательно, они не могут это делать.
Я слабо улыбнулся в ответ. Я не мог ему сказать, что улыбаюсь его наивности, и потому что это наверняка означало, что они не видели ни моего воздушного корабля, ни Алу Мару. Я по-прежнему недоумевал, что же случилось с девушкой.
Наверное, воздушный корабль каким-то образом унесло ветром. Я не знал, что случилось, и мог только надеяться, что они в безопасности.
Через некоторое время упадок сил заставил меня заснуть несмотря на тяжелую тряску, которой я подвергался.
Когда я очнулся в следующий раз, было темно, и дахары двигались медленнее.
Сквозь рокот варварского разговора я услышал другой звук – прибой моря.
С упавшим сердцем я понял, что мы приехали к лагерю варваров, и мне вскоре придется встретиться с их обожаемым вождем – Рокином Золотым.
Через некоторое время дахар остановился и тяжелые руки отвязали ремни от моего тела и сбросили меня на землю. Один из варваров, наверное тот, с кем я разговаривал прежде, поднес к моим губам бурдюк с теплой водой, и я жадно принялся хлебать ее.
– Скоро и еда, – пообещал он. – После этого на тебя посмотрит Рокин.
– Он ушел, и я лежал на твердой гальке, прислушиваясь к близкому шуму моря. Я все еще находился в ошеломленном состоянии.
Позже я услышал голоса, и раздался глухой стук. Я повернул голову и увидел лежащее рядом со мной огромное тело Хул Хаджи. Я осмотрел его рану и заметил, что у варвара хватило порядочности по крайней мере на то, чтобы перевязать ее, хотя и грубо.
Он повернул голову и мрачно улыбнулся мне.
– По крайней мере, мы живы, – философски заметил он.
– Но надолго ли? – отозвался я. – И стоит ли жизнь этого? Мы должны сбежать как можно скорее, Хул Хаджи. Ты знаешь, почему?
– Знаю, – ровным тоном ответил он. – Мысль о побеге не выходит у меня из головы. Но в настоящее время мы можем только ожидать своего часа. Что насчет девушки спасенной тобой в Кенд-Амриде? Где она?
– Насколько я знаю – в безопасности, – сообщил я ему. – Или, во всяком случае, не захвачена в плен варварами.
– Хорошо. Как ты это выяснил?
Я немного рассказал ему о том, что узнал.
– Наверное, она заметила, что что-то случилось, и отправилась за подмогой, – предположил он, хотя явно и не убежденный этим.
– Она не могла управлять кораблем, если только не наблюдала за моими действиями очень внимательно. Я не могу придумать никакого объяснения. Я просто надеюсь, что с нею все будет в порядке.
– Ты заметил, – спросил внезапно Хул Хаджи, – единственный, имеющийся у нас настоящий шанс?
– Какой именно?
– Спрятанный нож.
Вот это уже кое-что! Все синие марсиане носят все еще спрятанные в их разукрашенных боевых пакапу маленькие ножи. Для того, кто не привык искать подобные вещи, он покажется частью общего украшения. Я однажды раньше уже имел возможность поблагодарить изощренные военным умы тех, кто придумал эту одежду. К несчастью, на мне теперь был пакапу южного стиля, не содержавший ножа. И все жеодин лучше, чем ничего. Если я смогу дотянуться до него зубами, то может быть сумею перерезать путы Хул Хаджи.