Страница:
— Это мне известно. — Дивим Твар снова вздохнул и потер лицо рукой, на пальцах которой сверкали драгоценные камни. — Но это никак не объясняет, почему ты здесь. Между тобой и твоими соплеменниками не должно быть никаких дел. Мы не доверяем тебе, Элрик. Если бы мы позволили тебе вести нас, то ты пошел бы проклятым путем и погубил бы нас. У нас с тобой нет общего будущего.
— Согласен. Но мне нужна ваша помощь. Всего один раз. А потом наши пути снова разойдутся.
— Нам следовало бы убить тебя, Элрик. Но что стало бы большим преступлением — наша неспособность восстановить справедливость и покончить с предателем или убийство собственного императора? Ты добавил к моим немалым проблемам еще одну. Стоит ли мне пытаться разрешить ее?
— Я всего лишь сыграл свою роль в истории, — серьезно сказал Элрик. — Если бы не я, это же рано или поздно сделало бы само время. Я просто приблизил эти события, спровоцировал их, когда ты и наш народ еще могли оказывать сопротивление и не желали принять новый образ жизни.
Дивим Твар иронически улыбнулся.
— Это только твоя точка зрения, хотя и в ней есть правда. Но как сказать об этом людям, которые из-за тебя потеряли родных и жилище? Скажи об этом воинам, у которых на руках остались искалеченные друзья, братья, отцы, скажи об этом мужьям, чьи жены, дочери и сестры — эти гордые мелнибонийки — были обесчещены варварами.
— Да. — Элрик опустил глаза. Когда он заговорил снова, голос его звучал спокойно. — Я не могу возместить то, что они потеряли, как бы я ни старался. Я часто тоскую по Имрриру, по его женщинам, по его винам и развлечениям. Но я могу предложить неплохую добычу — самый богатый дворец в Бакшаане. Забудь старые обиды и помоги мне в этот раз.
— Тебе нужны богатства Бакшаана, Элрик? Тебя никогда не интересовали драгоценности! Зачем тебе это нужно, Элрик?
Элрик провел руками по своим белым волосам. В его красных глазах блеснула тревога.
— Это месть. Снова месть, Дивим Твар. У меня должок одному чародею из Пан-Танга — Телебу К'аарне. Возможно, ты слышал о нем — это довольно сильный колдун, хотя и принадлежит к относительно молодому народу.
— Что ж, в таком случае мы поможем тебе, Элрик, — мрачно сказал Дивим Твар. — Ты не единственный мелнибониец, который хочет отдать долг Телебу К'аарне. Год назад один из наших людей погиб страшной и отвратительной смертью из-за этой стервы, королевы Йишаны из Джаркора. Его убил Телеб К'аарна, потому что Йишана, искавшая замену тебе, приняла его в свои объятия. Мы можем объединить наши усилия, чтобы отомстить за эту кровь, король Элрик. И эта цель будет подобающим извинением для тех, кто хотел бы пустить твою кровь.
Элрик не испытывал радости. Он вдруг почувствовал, что это счастливое совпадение будет иметь мрачные и непредсказуемые последствия. И все же он улыбнулся.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
— Согласен. Но мне нужна ваша помощь. Всего один раз. А потом наши пути снова разойдутся.
— Нам следовало бы убить тебя, Элрик. Но что стало бы большим преступлением — наша неспособность восстановить справедливость и покончить с предателем или убийство собственного императора? Ты добавил к моим немалым проблемам еще одну. Стоит ли мне пытаться разрешить ее?
— Я всего лишь сыграл свою роль в истории, — серьезно сказал Элрик. — Если бы не я, это же рано или поздно сделало бы само время. Я просто приблизил эти события, спровоцировал их, когда ты и наш народ еще могли оказывать сопротивление и не желали принять новый образ жизни.
Дивим Твар иронически улыбнулся.
— Это только твоя точка зрения, хотя и в ней есть правда. Но как сказать об этом людям, которые из-за тебя потеряли родных и жилище? Скажи об этом воинам, у которых на руках остались искалеченные друзья, братья, отцы, скажи об этом мужьям, чьи жены, дочери и сестры — эти гордые мелнибонийки — были обесчещены варварами.
— Да. — Элрик опустил глаза. Когда он заговорил снова, голос его звучал спокойно. — Я не могу возместить то, что они потеряли, как бы я ни старался. Я часто тоскую по Имрриру, по его женщинам, по его винам и развлечениям. Но я могу предложить неплохую добычу — самый богатый дворец в Бакшаане. Забудь старые обиды и помоги мне в этот раз.
— Тебе нужны богатства Бакшаана, Элрик? Тебя никогда не интересовали драгоценности! Зачем тебе это нужно, Элрик?
Элрик провел руками по своим белым волосам. В его красных глазах блеснула тревога.
— Это месть. Снова месть, Дивим Твар. У меня должок одному чародею из Пан-Танга — Телебу К'аарне. Возможно, ты слышал о нем — это довольно сильный колдун, хотя и принадлежит к относительно молодому народу.
— Что ж, в таком случае мы поможем тебе, Элрик, — мрачно сказал Дивим Твар. — Ты не единственный мелнибониец, который хочет отдать долг Телебу К'аарне. Год назад один из наших людей погиб страшной и отвратительной смертью из-за этой стервы, королевы Йишаны из Джаркора. Его убил Телеб К'аарна, потому что Йишана, искавшая замену тебе, приняла его в свои объятия. Мы можем объединить наши усилия, чтобы отомстить за эту кровь, король Элрик. И эта цель будет подобающим извинением для тех, кто хотел бы пустить твою кровь.
Элрик не испытывал радости. Он вдруг почувствовал, что это счастливое совпадение будет иметь мрачные и непредсказуемые последствия. И все же он улыбнулся.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
В дымящейся бездне где-то за границами времени и пространства зашевелилось некое существо. Вокруг него двигались тени. Это были тени человеческих душ, и эти тени, двигавшиеся сквозь яркую темень, были хозяевами зашевелившегося существа. Оно позволяло теням командовать им, пока они платили за это оговоренную цену. На языке людей у этого существа было имя. Его звали Кваолнаргн, и оно отзывалось на это имя.
И вот оно зашевелилось. Оно услышало свое имя, проникшее сквозь барьеры, которые обычно препятствовали прохождению звука. Когда это имя было названо, в непроницаемых барьерах образовался временный проход. Существо снова зашевелилось, когда во второй раз услышало имя. Существо не знало ни зачем его зовут, ни куда. Оно лишь смутно осознавало сам зов. Когда путь был открыт, оно могло питаться. Оно не ело плоть и не пило кровь. Оно питалось умами и душами взрослых мужчин и женщин. Время от времени оно позволяло себе закуску — лакомые частички невинной жизненной силы, которую высасывало из детей. Оно не интересовалось животными, потому что те не обладали сознанием. Существо это, несмотря на всю его глупость, было ценителем и гурманом.
И вот оно услышало имя в третий раз. Оно шевельнулось и потекло. Приближалось время, когда оно снова могло покормиться…
Телеб К'аарна содрогался от ужаса. Он считал себя мирным человеком. И не его вина в том, что беспредельная любовь к Йишане превратила его в безумца. Не его вина, что в его власти было несколько сильных злобных демонов, которые в благодарность за рабов и врагов, которых Телеба К'аарна скармливал им, защищали дворец купца Никорна. Он искренне верил, что все это не его вина. Обстоятельства сделали его таким. Он проклинал день, когда встретил Йишану, он хотел бы больше никогда не возвращаться к ней после того прискорбного эпизода у стен Танелорна. Ужас пробирал его, когда он, стоя в центре магической фигуры, вызывал Кваолнаргна. Врожденный дар предвидения позволил ему заглянуть в ближайшее будущее, и он знал, что Элрик готовится к сражению с ним. И теперь Телеб К'аарна использовал все возможности, чтобы вызвать помощь. Нужно послать Кваолнаргна, чтобы он убил Элрика до того, как тот доберется до замка. Телеб К'аарна был рад, что сохранил прядь белых волос, — это и позволило ему в прошлом выслать другого, ныне уже мертвого демона против Элрика.
Кваолнаргн знал, что приближается к хозяину. Он неторопливо продвигался вперед, ощущая боль по мере вхождения в чуждый ему мир. Кваолнаргн знал, что хозяин где-то рядом, но по какой-то причине остается недостижимым. Что-то упало перед Кваолнаргном, он принюхался и понял, что должен делать. Это была часть его нового блюда. Кваолнаргн благодарно поплыл прочь, намереваясь найти свою жертву, прежде чем боль, неизбежное следствие длительного нахождения в чужом измерении, станет слишком сильной.
Элрик ехал во главе отряда соотечественников. Справа от него скакал Дивим Твар, Владыка драконов, слева — Мунглам из Элвера. Следом ехали две сотни воинов, а за ними — повозки с награбленным, военные машины и рабы.
Над отрядом развевались гордые знамена, всадники были вооружены имррирскими копьями с характерными удлиненными наконечниками. Воины были облачены в стальные доспехи с длинными наколенниками, в шлемы, наплечники. Нагрудники были отполированы и сверкали, когда распахивались одетые поверх них меховые куртки. Поверх курток воины носили яркие плащи из имррирской ткани, переливавшейся в свете дня. Сразу за Элриком ехали лучники. Они были вооружены луками огромной силы, управляться с которыми умели только они. Сейчас тетива с каждого из луков была снята. За спинами у них были колчаны, заполненные стрелами с черным оперением. За лучниками следовали копьеносцы со сверкающими копьями, которые приходилось держать чуть наклонно, чтобы не задевать низкие ветви деревьев. За ними следовала основная ударная сила — имррирские воины; каждый был вооружен мечом и еще одним колющим орудием — слишком коротким, чтобы называться мечом, и слишком длинным, чтобы называться кинжалом.
Отряд двигался в обход Бакшаана, потому что дворец Никорна стоял на севере города. Они ехали молча. Им нечего было сказать. Элрик, их король, вел их в бой впервые за пять лет.
Буревестник, Черный Меч, слегка вибрировал под рукой Элрика, предвкушая сражение. Мунглам нервничал, побаиваясь грядущей битвы, которая, как он понимал, будет включать черное колдовство. Он испытывал неприязнь к искусству колдовства и к существам, которых порождало это искусство. Он считал, что мужчины должны сражаться, не прибегая к помощи сверхъестественных сил.
В таком нервном напряжении отряд ехал дальше и дальше.
Буревестник задрожал на боку у Элрика. Металл издал слабый стон — это было предупреждение. Элрик поднял руку, и отряд остановился.
— Что-то движется нам навстречу, и разобраться с этим могу только я, — сказал он воинам. — Я поеду вперед.
Элрик дал шпоры коню, переведя его в осторожный галоп. Он внимательно смотрел вперед. Голос Буревестника стал громче, резче, и наконец меч издал приглушенный вопль. Лошадь дрожала, нервы Элрика тоже были на взводе. Он не ожидал нападения так скоро и молился, чтобы зло, притаившееся в лесу, поджидало не его.
— Ариох, будь со мной, — выдохнул он. — Помоги мне сейчас, и я посвящу тебе дюжину воинов. Помоги мне, Ариох.
Ужасное зловоние ударило Элрику в ноздри. Он закашлялся и закрыл рот руками, пытаясь глазами отыскать источник запаха. Конь его заржал. Элрик выпрыгнул из седла и хлопнул коня по крупу, отправляя его назад. Теперь он держал Буревестник в руке и медленно двигался вперед; черный металл вибрировал от рукояти до острия.
Прежде чем увидеть это глазами, он почувствовал его шестым чувством, которым обладали его предки. Он узнал его форму. Он сам был одним из его хозяев. Но сейчас Кваолнаргн не подчинялся ему, поскольку не Элрик стоял в центре магической фигуры, и единственной его защитой был меч, если не считать разума. Ему была известна сила Кваолнаргна, при мысли о которой его пробирала дрожь. Как он сможет в одиночку одолеть такую силу?
— Ариох! Ариох! Помоги мне! — Это был крик отчаяния — высокий, надрывный. — Ариох!
Времени, чтобы сотворить заклинание, у него не было. Кваолнаргн был уже прямо перед ним — огромное зеленое существо, похожее на рептилию. Он передвигался по тропе громадными прыжками, подвывая от боли, которую испытывал на чужой ему земле. Сейчас он возвышался над Элриком, оказавшимся в его тени, когда тот был еще в десяти футах. Элрик быстро выдохнул и крикнул еще раз:
— Ариох! Кровь и души, если ты поможешь мне теперь!
Демон, похожий на рептилию, прыгнул.
Элрик отскочил в сторону, но его все же зацепила когтистая лапа, и он от удара отлетел в кусты. Кваолнаргн неуклюже повернулся и открыл свою голодную нечистую пасть. Элрик увидел беззубую полость, из которой исходило зловоние.
— Ариох!
В своей неистребимой алчности существо не узнало имени столь сильного демона-бога. Да и невозможно испугать Кваолнаргна — с ним нужно сражаться.
Когда он во второй раз приблизился к Элрику, тучи изрыгнули дождь, который с шумом стал хлестать по деревьям леса.
Полу ослепленный струями, бьющими ему в лицо, Элрик встал за деревом, держа рунный меч наготове. Кваолнаргн не обладал зрением в обычном понимании этого слова. Он не мог видеть ни Элрика, ни леса. Он не чувствовал дождя. Он лишь мог чуять людские души — то, чем он питался. Демон протопал мимо него, и Элрик, высоко подпрыгнув, двумя руками вонзил меч по рукоять в мягкую подрагивающую спину чудовища. Плоть или то, что образовывало тело демона, тошнотворно хлюпнуло. Элрик налегал на эфес, и меч рассекал спину адской твари вдоль позвоночника, только вот позвоночника-то у нее и не было. Кваолнаргн взвыл от боли. Голос у него был тонкий и пронзительный. Он нанес ответный удар.
Элрик почувствовал вдруг, как онемел его мозг, а потом голова наполнилась болью, которая никак не могла быть естественной. Он даже закричать не мог. Глаза его расширились от ужаса, когда он понял, что с ним происходит. Из него вытягивали душу. Он это знал. Он не чувствовал физической слабости, он только осознавал, что смотрит вовне…
Но даже это сознание начало увядать в нем. В нем увядало все, даже боль, даже эта жуткая, рожденная самим адом боль.
— Ариох! — прохрипел Элрик.
И вдруг он почувствовал прилив энергии. Он зачерпнул ее не в себе, даже не в Буревестнике — он сам не знал где. Наконец что-то помогало ему, давало ему силу — достаточно силы, чтобы сделать то, что он должен был сделать.
Он извлек меч из спины демона. Он стоял рядом с Кваолнаргном. Нет, над ним. Он плавал в чем-то, но не в воздухе Земли. Он просто плыл над демоном.
Он определил место в черепе демона — единственное, как он чувствовал, куда Буревестник может нанести смертельный удар. Медленно и осторожно опустил он Буревестник и вонзил его в череп Кваолнаргна.
Отвратительная тварь завизжала, рухнула наземь — и исчезла.
Элрик лежал распростершись на лесной траве. Все его тело дрожало от боли. Он медленно поднялся. В нем почти не осталось энергии. Казалось, жизненные силы ушли и из Буревестника, но Элрик знал, что меч восстановит свою энергию и поможет восстановиться ему.
Потом он почувствовал, как тело стало обретать силы. Он был удивлен. Что происходит? Чувства его начали притупляться. Ему казалось, что он смотрит в длинный черный туннель, ведущий в никуда. Все было словно в тумане. Он чувствовал движение. Он перемещался. Как и в каком направлении — этого он не знал.
В течение нескольких секунд он двигался, ощущая только это неземное перемещение и то, что он сжимает Буревестник, свою жизнь, в правой руке.
Потом он почувствовал под собой твердый камень и открыл глаза — неужели, спрашивал он себя, зрение вернулось? Он поднял взор и увидел над собой злорадно ухмыляющееся лицо.
— Телеб К'аарна — хрипло прошептал он. — Как ты это сделал?
Чародей наклонился, протянул руку в рукавице и взял Буревестник — хватка Элрика совсем ослабла.
— Я следил за твоей похвальной схваткой с помощью моего посланника, господин Элрик. Когда мне стало очевидно, что тебе удалось вызвать подмогу, я быстро сотворил новое заклинание — и вот ты здесь. Теперь твой меч и твоя сила стали моими. Я знаю, что без меча ты ничто. Ты целиком в моей власти, Элрик из Мелнибонэ.
Элрик с трудом вдохнул воздух. Все его тело испытывало мучительную боль. Он попытался улыбнуться, но не смог. Не в его привычках было улыбаться, терпя поражение.
— Отдай мне мой меч.
Телеб К'аарна самодовольно ухмыльнулся.
— Так что ты скажешь насчет мести теперь, Элрик?
— Отдай мне мой меч! — Элрик попытался подняться, но не мог — он был слишком слаб. Видел он все как в тумане, а потом злорадное лицо волшебника исчезло вообще.
— А что ты можешь предложить взамен? — спросил Телеб К'аарна. — Ты болен, Элрик. А больные не торгуются. Они просят.
Элрик затрясся от бессильного гнева. Он сжал губы. Он не собирался ни просить, ни торговаться.
— Пожалуй, для начала я его спрячу, — улыбаясь сказал Телеб К'аарна. Он поднял Буревестник, который теперь был в ножнах, и повернулся к находившемуся за ним шкафу. Он извлек из кармана ключ, открыл им дверцу, положил рунный меч внутрь, а потом тщательно запер дверь. — А теперь я, пожалуй, покажу нашего мужественного героя его бывшей любовнице… сестре человека, которого он предал четыре года назад.
Элрик ничего не сказал.
— После этого, — продолжил Телеб К'аарна, — моему нанимателю Никорну будет показан наемный убийца, который решил, будто сможет сделать то, что не смогли другие. — Он улыбнулся. — Какой прекрасный день. — Телеб К'аарна издал смешок. — Какой прекрасный день! Такой насыщенный. Такой богатый радостью.
Телеб К'аарна снова засмеялся и позвонил в колокольчик. Дверь за спиной Элрика открылась, и вошли два высоких воина. Они посмотрели на Элрика, а потом на Телеба К'аарну. Они явно были удивлены.
— Никаких вопросов, — отрезал Телеб К'аарна. — Отнесите этот мусор в покои королевы Йишаны.
Элрик кипел. Двое подняли его, поддерживая с двух сторон. Эти люди были темнокожими, бородатыми, с глубоко посаженными глазами под густыми, мохнатыми бровями. На них были тяжелые металлические шапки на шерстяной подкладке, какие носят их соплеменники, а доспехи их были не металлические, а деревянные, обтянутые кожей. Они волокли обессиленное тело Элрика по длинному коридору, потом один из них резко постучал в дверь.
Элрик узнал голос Йишаны, ответившей на стук. Следом за воинами, тащившими Элрика, шел хихикающий, возбужденный чародей.
— Подарочек тебе, Йишана, — сказал он. Воины вошли в комнату. Элрик не видел Йишану, но он услышал ее удивленный возглас.
— На диван, — приказал чародей.
Элрика положили на мягкий диван. Он лежал в полном изнеможении, глядя на яркую непристойную фреску на потолке.
Йишана склонилась над ним. Элрик почувствовал запах ее эротических духов. Охрипшим голосом он сказал:
— Небывалое воссоединение, королева.
В глазах Йишаны на мгновение появилась искра сочувствия, которое сменилось жестким выражением. Она цинично рассмеялась.
— Значит, мой герой наконец-то вернулся ко мне. Но я бы предпочла, чтобы он вернулся по собственному желанию, а не так, чтобы его притащили как щенка за шкирку: Волчьи зубы вырваны, и некому теперь ублажать меня по ночам.
Она отвернулась. На ее покрытом косметикой лице появилось выражение отвращения.
— Убери его, Телеб К'аарна. Ты доказал то, что хотел.
Чародей кивнул.
— А теперь, — сказал он, — мы посетим Никорна. Я думаю, он уже ждет нас.
И вот оно зашевелилось. Оно услышало свое имя, проникшее сквозь барьеры, которые обычно препятствовали прохождению звука. Когда это имя было названо, в непроницаемых барьерах образовался временный проход. Существо снова зашевелилось, когда во второй раз услышало имя. Существо не знало ни зачем его зовут, ни куда. Оно лишь смутно осознавало сам зов. Когда путь был открыт, оно могло питаться. Оно не ело плоть и не пило кровь. Оно питалось умами и душами взрослых мужчин и женщин. Время от времени оно позволяло себе закуску — лакомые частички невинной жизненной силы, которую высасывало из детей. Оно не интересовалось животными, потому что те не обладали сознанием. Существо это, несмотря на всю его глупость, было ценителем и гурманом.
И вот оно услышало имя в третий раз. Оно шевельнулось и потекло. Приближалось время, когда оно снова могло покормиться…
Телеб К'аарна содрогался от ужаса. Он считал себя мирным человеком. И не его вина в том, что беспредельная любовь к Йишане превратила его в безумца. Не его вина, что в его власти было несколько сильных злобных демонов, которые в благодарность за рабов и врагов, которых Телеба К'аарна скармливал им, защищали дворец купца Никорна. Он искренне верил, что все это не его вина. Обстоятельства сделали его таким. Он проклинал день, когда встретил Йишану, он хотел бы больше никогда не возвращаться к ней после того прискорбного эпизода у стен Танелорна. Ужас пробирал его, когда он, стоя в центре магической фигуры, вызывал Кваолнаргна. Врожденный дар предвидения позволил ему заглянуть в ближайшее будущее, и он знал, что Элрик готовится к сражению с ним. И теперь Телеб К'аарна использовал все возможности, чтобы вызвать помощь. Нужно послать Кваолнаргна, чтобы он убил Элрика до того, как тот доберется до замка. Телеб К'аарна был рад, что сохранил прядь белых волос, — это и позволило ему в прошлом выслать другого, ныне уже мертвого демона против Элрика.
Кваолнаргн знал, что приближается к хозяину. Он неторопливо продвигался вперед, ощущая боль по мере вхождения в чуждый ему мир. Кваолнаргн знал, что хозяин где-то рядом, но по какой-то причине остается недостижимым. Что-то упало перед Кваолнаргном, он принюхался и понял, что должен делать. Это была часть его нового блюда. Кваолнаргн благодарно поплыл прочь, намереваясь найти свою жертву, прежде чем боль, неизбежное следствие длительного нахождения в чужом измерении, станет слишком сильной.
Элрик ехал во главе отряда соотечественников. Справа от него скакал Дивим Твар, Владыка драконов, слева — Мунглам из Элвера. Следом ехали две сотни воинов, а за ними — повозки с награбленным, военные машины и рабы.
Над отрядом развевались гордые знамена, всадники были вооружены имррирскими копьями с характерными удлиненными наконечниками. Воины были облачены в стальные доспехи с длинными наколенниками, в шлемы, наплечники. Нагрудники были отполированы и сверкали, когда распахивались одетые поверх них меховые куртки. Поверх курток воины носили яркие плащи из имррирской ткани, переливавшейся в свете дня. Сразу за Элриком ехали лучники. Они были вооружены луками огромной силы, управляться с которыми умели только они. Сейчас тетива с каждого из луков была снята. За спинами у них были колчаны, заполненные стрелами с черным оперением. За лучниками следовали копьеносцы со сверкающими копьями, которые приходилось держать чуть наклонно, чтобы не задевать низкие ветви деревьев. За ними следовала основная ударная сила — имррирские воины; каждый был вооружен мечом и еще одним колющим орудием — слишком коротким, чтобы называться мечом, и слишком длинным, чтобы называться кинжалом.
Отряд двигался в обход Бакшаана, потому что дворец Никорна стоял на севере города. Они ехали молча. Им нечего было сказать. Элрик, их король, вел их в бой впервые за пять лет.
Буревестник, Черный Меч, слегка вибрировал под рукой Элрика, предвкушая сражение. Мунглам нервничал, побаиваясь грядущей битвы, которая, как он понимал, будет включать черное колдовство. Он испытывал неприязнь к искусству колдовства и к существам, которых порождало это искусство. Он считал, что мужчины должны сражаться, не прибегая к помощи сверхъестественных сил.
В таком нервном напряжении отряд ехал дальше и дальше.
Буревестник задрожал на боку у Элрика. Металл издал слабый стон — это было предупреждение. Элрик поднял руку, и отряд остановился.
— Что-то движется нам навстречу, и разобраться с этим могу только я, — сказал он воинам. — Я поеду вперед.
Элрик дал шпоры коню, переведя его в осторожный галоп. Он внимательно смотрел вперед. Голос Буревестника стал громче, резче, и наконец меч издал приглушенный вопль. Лошадь дрожала, нервы Элрика тоже были на взводе. Он не ожидал нападения так скоро и молился, чтобы зло, притаившееся в лесу, поджидало не его.
— Ариох, будь со мной, — выдохнул он. — Помоги мне сейчас, и я посвящу тебе дюжину воинов. Помоги мне, Ариох.
Ужасное зловоние ударило Элрику в ноздри. Он закашлялся и закрыл рот руками, пытаясь глазами отыскать источник запаха. Конь его заржал. Элрик выпрыгнул из седла и хлопнул коня по крупу, отправляя его назад. Теперь он держал Буревестник в руке и медленно двигался вперед; черный металл вибрировал от рукояти до острия.
Прежде чем увидеть это глазами, он почувствовал его шестым чувством, которым обладали его предки. Он узнал его форму. Он сам был одним из его хозяев. Но сейчас Кваолнаргн не подчинялся ему, поскольку не Элрик стоял в центре магической фигуры, и единственной его защитой был меч, если не считать разума. Ему была известна сила Кваолнаргна, при мысли о которой его пробирала дрожь. Как он сможет в одиночку одолеть такую силу?
— Ариох! Ариох! Помоги мне! — Это был крик отчаяния — высокий, надрывный. — Ариох!
Времени, чтобы сотворить заклинание, у него не было. Кваолнаргн был уже прямо перед ним — огромное зеленое существо, похожее на рептилию. Он передвигался по тропе громадными прыжками, подвывая от боли, которую испытывал на чужой ему земле. Сейчас он возвышался над Элриком, оказавшимся в его тени, когда тот был еще в десяти футах. Элрик быстро выдохнул и крикнул еще раз:
— Ариох! Кровь и души, если ты поможешь мне теперь!
Демон, похожий на рептилию, прыгнул.
Элрик отскочил в сторону, но его все же зацепила когтистая лапа, и он от удара отлетел в кусты. Кваолнаргн неуклюже повернулся и открыл свою голодную нечистую пасть. Элрик увидел беззубую полость, из которой исходило зловоние.
— Ариох!
В своей неистребимой алчности существо не узнало имени столь сильного демона-бога. Да и невозможно испугать Кваолнаргна — с ним нужно сражаться.
Когда он во второй раз приблизился к Элрику, тучи изрыгнули дождь, который с шумом стал хлестать по деревьям леса.
Полу ослепленный струями, бьющими ему в лицо, Элрик встал за деревом, держа рунный меч наготове. Кваолнаргн не обладал зрением в обычном понимании этого слова. Он не мог видеть ни Элрика, ни леса. Он не чувствовал дождя. Он лишь мог чуять людские души — то, чем он питался. Демон протопал мимо него, и Элрик, высоко подпрыгнув, двумя руками вонзил меч по рукоять в мягкую подрагивающую спину чудовища. Плоть или то, что образовывало тело демона, тошнотворно хлюпнуло. Элрик налегал на эфес, и меч рассекал спину адской твари вдоль позвоночника, только вот позвоночника-то у нее и не было. Кваолнаргн взвыл от боли. Голос у него был тонкий и пронзительный. Он нанес ответный удар.
Элрик почувствовал вдруг, как онемел его мозг, а потом голова наполнилась болью, которая никак не могла быть естественной. Он даже закричать не мог. Глаза его расширились от ужаса, когда он понял, что с ним происходит. Из него вытягивали душу. Он это знал. Он не чувствовал физической слабости, он только осознавал, что смотрит вовне…
Но даже это сознание начало увядать в нем. В нем увядало все, даже боль, даже эта жуткая, рожденная самим адом боль.
— Ариох! — прохрипел Элрик.
И вдруг он почувствовал прилив энергии. Он зачерпнул ее не в себе, даже не в Буревестнике — он сам не знал где. Наконец что-то помогало ему, давало ему силу — достаточно силы, чтобы сделать то, что он должен был сделать.
Он извлек меч из спины демона. Он стоял рядом с Кваолнаргном. Нет, над ним. Он плавал в чем-то, но не в воздухе Земли. Он просто плыл над демоном.
Он определил место в черепе демона — единственное, как он чувствовал, куда Буревестник может нанести смертельный удар. Медленно и осторожно опустил он Буревестник и вонзил его в череп Кваолнаргна.
Отвратительная тварь завизжала, рухнула наземь — и исчезла.
Элрик лежал распростершись на лесной траве. Все его тело дрожало от боли. Он медленно поднялся. В нем почти не осталось энергии. Казалось, жизненные силы ушли и из Буревестника, но Элрик знал, что меч восстановит свою энергию и поможет восстановиться ему.
Потом он почувствовал, как тело стало обретать силы. Он был удивлен. Что происходит? Чувства его начали притупляться. Ему казалось, что он смотрит в длинный черный туннель, ведущий в никуда. Все было словно в тумане. Он чувствовал движение. Он перемещался. Как и в каком направлении — этого он не знал.
В течение нескольких секунд он двигался, ощущая только это неземное перемещение и то, что он сжимает Буревестник, свою жизнь, в правой руке.
Потом он почувствовал под собой твердый камень и открыл глаза — неужели, спрашивал он себя, зрение вернулось? Он поднял взор и увидел над собой злорадно ухмыляющееся лицо.
— Телеб К'аарна — хрипло прошептал он. — Как ты это сделал?
Чародей наклонился, протянул руку в рукавице и взял Буревестник — хватка Элрика совсем ослабла.
— Я следил за твоей похвальной схваткой с помощью моего посланника, господин Элрик. Когда мне стало очевидно, что тебе удалось вызвать подмогу, я быстро сотворил новое заклинание — и вот ты здесь. Теперь твой меч и твоя сила стали моими. Я знаю, что без меча ты ничто. Ты целиком в моей власти, Элрик из Мелнибонэ.
Элрик с трудом вдохнул воздух. Все его тело испытывало мучительную боль. Он попытался улыбнуться, но не смог. Не в его привычках было улыбаться, терпя поражение.
— Отдай мне мой меч.
Телеб К'аарна самодовольно ухмыльнулся.
— Так что ты скажешь насчет мести теперь, Элрик?
— Отдай мне мой меч! — Элрик попытался подняться, но не мог — он был слишком слаб. Видел он все как в тумане, а потом злорадное лицо волшебника исчезло вообще.
— А что ты можешь предложить взамен? — спросил Телеб К'аарна. — Ты болен, Элрик. А больные не торгуются. Они просят.
Элрик затрясся от бессильного гнева. Он сжал губы. Он не собирался ни просить, ни торговаться.
— Пожалуй, для начала я его спрячу, — улыбаясь сказал Телеб К'аарна. Он поднял Буревестник, который теперь был в ножнах, и повернулся к находившемуся за ним шкафу. Он извлек из кармана ключ, открыл им дверцу, положил рунный меч внутрь, а потом тщательно запер дверь. — А теперь я, пожалуй, покажу нашего мужественного героя его бывшей любовнице… сестре человека, которого он предал четыре года назад.
Элрик ничего не сказал.
— После этого, — продолжил Телеб К'аарна, — моему нанимателю Никорну будет показан наемный убийца, который решил, будто сможет сделать то, что не смогли другие. — Он улыбнулся. — Какой прекрасный день. — Телеб К'аарна издал смешок. — Какой прекрасный день! Такой насыщенный. Такой богатый радостью.
Телеб К'аарна снова засмеялся и позвонил в колокольчик. Дверь за спиной Элрика открылась, и вошли два высоких воина. Они посмотрели на Элрика, а потом на Телеба К'аарну. Они явно были удивлены.
— Никаких вопросов, — отрезал Телеб К'аарна. — Отнесите этот мусор в покои королевы Йишаны.
Элрик кипел. Двое подняли его, поддерживая с двух сторон. Эти люди были темнокожими, бородатыми, с глубоко посаженными глазами под густыми, мохнатыми бровями. На них были тяжелые металлические шапки на шерстяной подкладке, какие носят их соплеменники, а доспехи их были не металлические, а деревянные, обтянутые кожей. Они волокли обессиленное тело Элрика по длинному коридору, потом один из них резко постучал в дверь.
Элрик узнал голос Йишаны, ответившей на стук. Следом за воинами, тащившими Элрика, шел хихикающий, возбужденный чародей.
— Подарочек тебе, Йишана, — сказал он. Воины вошли в комнату. Элрик не видел Йишану, но он услышал ее удивленный возглас.
— На диван, — приказал чародей.
Элрика положили на мягкий диван. Он лежал в полном изнеможении, глядя на яркую непристойную фреску на потолке.
Йишана склонилась над ним. Элрик почувствовал запах ее эротических духов. Охрипшим голосом он сказал:
— Небывалое воссоединение, королева.
В глазах Йишаны на мгновение появилась искра сочувствия, которое сменилось жестким выражением. Она цинично рассмеялась.
— Значит, мой герой наконец-то вернулся ко мне. Но я бы предпочла, чтобы он вернулся по собственному желанию, а не так, чтобы его притащили как щенка за шкирку: Волчьи зубы вырваны, и некому теперь ублажать меня по ночам.
Она отвернулась. На ее покрытом косметикой лице появилось выражение отвращения.
— Убери его, Телеб К'аарна. Ты доказал то, что хотел.
Чародей кивнул.
— А теперь, — сказал он, — мы посетим Никорна. Я думаю, он уже ждет нас.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Никорн из Илмара был немолод. Ему давно перевалило за пятьдесят, однако он сумел сохранить свежесть. У него было худое лицо крестьянина — кожа, натянутая на кости. Глаза его смотрели проницательно и жестко — таким взглядом он смерил Элрика, которого издевательски бросили на стул.
— Значит, ты и есть Элрик из Мелнибонэ, Волк рычащего моря, предатель, грабитель и женоубийца. А сейчас ты не сможешь убить и ребенка. Должен сказать, мне не доставляет удовольствия видеть человека в таком положении, в особенности такого активного человека, как ты. Правда ли то, что говорит волшебник? Тебя послали мои враги, чтобы убить меня?
Элрик опасался за судьбу своих людей. Что они предпримут? Будут ждать или пойдут дальше? Если попытаются взять дворец штурмом, то они обречены. Как и он.
— Это правда? — настаивал Никорн.
— Нет, — прошептал Элрик. — У меня старые счеты с Телебом К'аарной. Ты тут ни при чем.
— Меня не интересуют твои старые счеты, мой друг, — недобрым голосом сказал Никорн. — Меня интересует сохранение моей жизни. Кто тебя послал?
— Телеб К'аарна лжет, если говорит, что меня кто-то послал, — солгал Элрик. — Мне важно было только расплатиться по старым счетам.
— Мне об этом сообщил не только чародей, — сказал Никорн. — У меня много шпионов в городе, и два из них независимо друг от друга сообщили мне о заговоре местных купцов, которые наняли тебя, заказав мое убийство.
Элрик слабо улыбнулся.
— Да, — согласился он. — Это правда. Но я не собирался делать то, о чем они просили.
Никорн на это сказал:
— Я бы мог поверить тебе, Элрик из Мелнибонэ. Но пока я не знаю, что с тобой делать. Я бы никого не передал на милость Телеба К'аарны. Ты готов поклясться, что не будешь покушаться на мою жизнь?
— Ты предлагаешь мне сделку, господин Никорн? — слабым голосом спросил Элрик.
— Да.
— Тогда что же я получу в обмен на свое слово?
— Жизнь и свободу, господин Элрик.
— А мой меч?
Никорн с сожалением пожал плечами.
— Извини, но меча ты не получишь.
— Тогда возьми мою жизнь, — разбитым голосом сказал Элрик.
— Не противься. Мое предложение не такое уж плохое. Жизнь и свобода в обмен на обещание не покушаться на меня.
Элрик глубоко вздохнул.
— Хорошо.
Никорн отошел в сторону. Телеб К'аарна, стоявший в тени, притронулся к руке купца.
— Ты собираешься его освободить?
— Да. Он больше не представляет угрозы ни для меня, ни для тебя.
Элрик чувствовал, что Никорн дружески расположен к нему. Он тоже испытывал нечто похожее по отношению к Никорну. Перед ним был смелый и умный человек. Но — боролся с наступающим безумием Элрик — как нанести ответный удар, не имея Буревестника?
Две сотни имррирских воинов прятались в лесу. На смену дню пришла ночь. Они смотрели и удивлялись. Что произошло с Элриком? Где он теперь — в замке, как то предполагал Дивим Твар? Владыка драконов, как и все, в ком текла королевская мелнибонийская кровь, знал толк в искусстве прорицания. Он совершил малое колдовство, которое показало ему, что Элрик, судя по всему, находится в стенах замка.
Вступать в схватку с Телебом К'аарной без Элри-ка было бы чистым безумием.
К тому же дворец Никорна представлял собой настоящую крепость, мрачную и суровую. Он был окружен глубоким рвом с застоявшейся темной водой. Он царил высоко над окружающим его лесом, не столько построенный на скале, сколько встроенный в нее. Он стоял, коренастый и мощный, занимая большую площадь, и был окружен естественными преградами. Скала местами была обветрена, а по стенам внизу сочилась, напитывая темный мох, вязкая жижа. Словом, судя по внешнему виду, сооружение было не из приятных и почти наверняка неприступное. Без помощи магии две сотни воинов взять его не могли.
Многие из мелнибонийцев начали проявлять нетерпение. Некоторые даже говорили, что Элрик предал их еще раз. Но Дивим Твар и Мунглам не верили в это. Они видели следы схватки (и слышали ее звуки) в лесу.
Они ждали, надеясь, что Элрик подаст им какой-нибудь знак.
Они следили за огромными главными воротами замка — и их терпение в конце концов было вознаграждено. Громадные деревянные с металлом цепные ворота открылись, и, ведомый двумя воинами пустыни, появился белолицый человек в потрепанных мелнибонийских одеяниях. Воины поддерживали его, потом подтолкнули вперед, и он на нетвердых ногах с трудом преодолел несколько ярдов скользкого каменистого моста, перекинутого через ров.
Потом он упал. И начал медленно, мучительно ползти вперед.
Мунглам застонал:
— Что они с ним сделали? Я должен ему помочь!
Однако Дивим Твар удержал его.
— Нет, нельзя выдавать наше присутствие. Пусть он доберется до леса, и тогда мы ему поможем.
Даже те, кто проклинал Элрика, теперь испытывали сочувствие к альбиносу, который то ползком, то нетвердой походкой продвигался к ним. До тех, кто находился внизу, доносился тонкий смех с зубчатой стены замка. Они даже смогли разобрать несколько слов.
— Ну, что скажешь теперь, волк? — раздавался голос — Что скажешь?
Мунглам сжимал кулаки и дрожал от гнева. Ему было невыносимо видеть, как издеваются над его гордым другом, вдруг утратившим свою силу.
— Что с ним случилось? Что они с ним сделали?
— Терпение, — сказал Дивим Твар. — Скоро мы все узнаем.
Они с трудом дождались, пока Элрик на коленях доползет до леса.
Мунглам вышел вперед помочь своему другу. Он обнял альбиноса за плечи, но тот зарычал и сбросил его руку. Он весь горел от сжигавшей его ненависти, которая была тем страшнее, чем дольше не находила выхода. Элрик ничего не мог предпринять для уничтожения того, что ненавидел.
Дивим Твар взволнованно сказал:
— Элрик, расскажи, что случилось. Если хочешь, чтобы мы тебе помогли, мы должны знать, что произошло.
Элрик, тяжело дыша, согласно кивнул. Когда эмоции перестали владеть его лицом, он слабым голосом принялся пересказывать происшедшее.
— А это значит, — простонал Мунглам, — что наши планы перечеркнуты, а ты навсегда потерял свою силу.
Элрик отрицательно покачал головой.
— Должен быть какой-то способ, — выдохнул он. — Должен.
— Какой? Если у тебя есть план, поделись со мной, Элрик.
Элрик сглотнул и прошептал:
— Хорошо, я тебе скажу, Мунглам. Только слушай внимательно, потому что сил повторять у меня нет.
Мунглам ничего не имел против ночи, но при одном условии: чтобы улицы были освещены фонарями. Он не любил ночей, когда оказывался далеко от городских огней, и ему не понравилась ночь, опустившаяся на замок Никорна, однако он надеялся на лучшее и действовал согласно плану.
Если Элрик не ошибся в своих выводах, то сражение еще можно было выиграть — и захватить дворец Никорна. Но это было опасно для Мунглама, который не любил лезть на рожон.
Он с отвращением смотрел на стоячую воду рва, думая, что их дружба теперь подвергается самому серьезному испытанию. Смирившись с неизбежным, он погрузился в воду и поплыл.
Мох, покрывавший стены, был скользким, но он все же сумел добраться по нему до стеблей плюща, который давал более надежную опору. Мунглам медленно поднимался по стене. Он надеялся, что Элрик прав — и Телебу К'аарне нужно некоторое время отдохнуть, прежде чем он сможет совершить новое колдовство. Поэтому-то Элрик и торопил его. Мунглам продолжал свое восхождение и наконец добрался до маленького незарешеченного окна. Человек нормального телосложения не смог бы пролезть внутрь, но небольшие габариты Мунглама в этом случае оказались весьма полезными.
Он, дрожа от холода, пробрался в помещение, потом оказался на узкой каменной лестнице, по которой можно было как подняться выше, так и спуститься вниз. Мунглам нахмурился, подумал немного — и направился вверх. Элрик лишь в самых общих чертах объяснил ему, как добраться до нужного места.
Ожидая худшего, он на цыпочках шел по каменным ступеням. Он приближался к покоям Йишаны, королевы Джаркора.
Через час Мунглам вернулся. Его трясло от холода, с него лилась вода, но при нем был Буревестник. Он нес рунный меч с осторожностью, опасаясь таящегося в нем зла. Меч снова жил черной пульсирующей жизнью.
— Слава богам, я оказался прав, — слабым голосом пробормотал Элрик со своего места, на котором лежал, окруженный двумя или тремя имррирцами, включая и Дивима Твара, сочувственно поглядывавшего на альбиноса. — Я молился, чтобы мое предположение оказалось справедливым и Телеб К'аарна отдыхал после трудов, связанных с моей персоной…
— Значит, ты и есть Элрик из Мелнибонэ, Волк рычащего моря, предатель, грабитель и женоубийца. А сейчас ты не сможешь убить и ребенка. Должен сказать, мне не доставляет удовольствия видеть человека в таком положении, в особенности такого активного человека, как ты. Правда ли то, что говорит волшебник? Тебя послали мои враги, чтобы убить меня?
Элрик опасался за судьбу своих людей. Что они предпримут? Будут ждать или пойдут дальше? Если попытаются взять дворец штурмом, то они обречены. Как и он.
— Это правда? — настаивал Никорн.
— Нет, — прошептал Элрик. — У меня старые счеты с Телебом К'аарной. Ты тут ни при чем.
— Меня не интересуют твои старые счеты, мой друг, — недобрым голосом сказал Никорн. — Меня интересует сохранение моей жизни. Кто тебя послал?
— Телеб К'аарна лжет, если говорит, что меня кто-то послал, — солгал Элрик. — Мне важно было только расплатиться по старым счетам.
— Мне об этом сообщил не только чародей, — сказал Никорн. — У меня много шпионов в городе, и два из них независимо друг от друга сообщили мне о заговоре местных купцов, которые наняли тебя, заказав мое убийство.
Элрик слабо улыбнулся.
— Да, — согласился он. — Это правда. Но я не собирался делать то, о чем они просили.
Никорн на это сказал:
— Я бы мог поверить тебе, Элрик из Мелнибонэ. Но пока я не знаю, что с тобой делать. Я бы никого не передал на милость Телеба К'аарны. Ты готов поклясться, что не будешь покушаться на мою жизнь?
— Ты предлагаешь мне сделку, господин Никорн? — слабым голосом спросил Элрик.
— Да.
— Тогда что же я получу в обмен на свое слово?
— Жизнь и свободу, господин Элрик.
— А мой меч?
Никорн с сожалением пожал плечами.
— Извини, но меча ты не получишь.
— Тогда возьми мою жизнь, — разбитым голосом сказал Элрик.
— Не противься. Мое предложение не такое уж плохое. Жизнь и свобода в обмен на обещание не покушаться на меня.
Элрик глубоко вздохнул.
— Хорошо.
Никорн отошел в сторону. Телеб К'аарна, стоявший в тени, притронулся к руке купца.
— Ты собираешься его освободить?
— Да. Он больше не представляет угрозы ни для меня, ни для тебя.
Элрик чувствовал, что Никорн дружески расположен к нему. Он тоже испытывал нечто похожее по отношению к Никорну. Перед ним был смелый и умный человек. Но — боролся с наступающим безумием Элрик — как нанести ответный удар, не имея Буревестника?
Две сотни имррирских воинов прятались в лесу. На смену дню пришла ночь. Они смотрели и удивлялись. Что произошло с Элриком? Где он теперь — в замке, как то предполагал Дивим Твар? Владыка драконов, как и все, в ком текла королевская мелнибонийская кровь, знал толк в искусстве прорицания. Он совершил малое колдовство, которое показало ему, что Элрик, судя по всему, находится в стенах замка.
Вступать в схватку с Телебом К'аарной без Элри-ка было бы чистым безумием.
К тому же дворец Никорна представлял собой настоящую крепость, мрачную и суровую. Он был окружен глубоким рвом с застоявшейся темной водой. Он царил высоко над окружающим его лесом, не столько построенный на скале, сколько встроенный в нее. Он стоял, коренастый и мощный, занимая большую площадь, и был окружен естественными преградами. Скала местами была обветрена, а по стенам внизу сочилась, напитывая темный мох, вязкая жижа. Словом, судя по внешнему виду, сооружение было не из приятных и почти наверняка неприступное. Без помощи магии две сотни воинов взять его не могли.
Многие из мелнибонийцев начали проявлять нетерпение. Некоторые даже говорили, что Элрик предал их еще раз. Но Дивим Твар и Мунглам не верили в это. Они видели следы схватки (и слышали ее звуки) в лесу.
Они ждали, надеясь, что Элрик подаст им какой-нибудь знак.
Они следили за огромными главными воротами замка — и их терпение в конце концов было вознаграждено. Громадные деревянные с металлом цепные ворота открылись, и, ведомый двумя воинами пустыни, появился белолицый человек в потрепанных мелнибонийских одеяниях. Воины поддерживали его, потом подтолкнули вперед, и он на нетвердых ногах с трудом преодолел несколько ярдов скользкого каменистого моста, перекинутого через ров.
Потом он упал. И начал медленно, мучительно ползти вперед.
Мунглам застонал:
— Что они с ним сделали? Я должен ему помочь!
Однако Дивим Твар удержал его.
— Нет, нельзя выдавать наше присутствие. Пусть он доберется до леса, и тогда мы ему поможем.
Даже те, кто проклинал Элрика, теперь испытывали сочувствие к альбиносу, который то ползком, то нетвердой походкой продвигался к ним. До тех, кто находился внизу, доносился тонкий смех с зубчатой стены замка. Они даже смогли разобрать несколько слов.
— Ну, что скажешь теперь, волк? — раздавался голос — Что скажешь?
Мунглам сжимал кулаки и дрожал от гнева. Ему было невыносимо видеть, как издеваются над его гордым другом, вдруг утратившим свою силу.
— Что с ним случилось? Что они с ним сделали?
— Терпение, — сказал Дивим Твар. — Скоро мы все узнаем.
Они с трудом дождались, пока Элрик на коленях доползет до леса.
Мунглам вышел вперед помочь своему другу. Он обнял альбиноса за плечи, но тот зарычал и сбросил его руку. Он весь горел от сжигавшей его ненависти, которая была тем страшнее, чем дольше не находила выхода. Элрик ничего не мог предпринять для уничтожения того, что ненавидел.
Дивим Твар взволнованно сказал:
— Элрик, расскажи, что случилось. Если хочешь, чтобы мы тебе помогли, мы должны знать, что произошло.
Элрик, тяжело дыша, согласно кивнул. Когда эмоции перестали владеть его лицом, он слабым голосом принялся пересказывать происшедшее.
— А это значит, — простонал Мунглам, — что наши планы перечеркнуты, а ты навсегда потерял свою силу.
Элрик отрицательно покачал головой.
— Должен быть какой-то способ, — выдохнул он. — Должен.
— Какой? Если у тебя есть план, поделись со мной, Элрик.
Элрик сглотнул и прошептал:
— Хорошо, я тебе скажу, Мунглам. Только слушай внимательно, потому что сил повторять у меня нет.
Мунглам ничего не имел против ночи, но при одном условии: чтобы улицы были освещены фонарями. Он не любил ночей, когда оказывался далеко от городских огней, и ему не понравилась ночь, опустившаяся на замок Никорна, однако он надеялся на лучшее и действовал согласно плану.
Если Элрик не ошибся в своих выводах, то сражение еще можно было выиграть — и захватить дворец Никорна. Но это было опасно для Мунглама, который не любил лезть на рожон.
Он с отвращением смотрел на стоячую воду рва, думая, что их дружба теперь подвергается самому серьезному испытанию. Смирившись с неизбежным, он погрузился в воду и поплыл.
Мох, покрывавший стены, был скользким, но он все же сумел добраться по нему до стеблей плюща, который давал более надежную опору. Мунглам медленно поднимался по стене. Он надеялся, что Элрик прав — и Телебу К'аарне нужно некоторое время отдохнуть, прежде чем он сможет совершить новое колдовство. Поэтому-то Элрик и торопил его. Мунглам продолжал свое восхождение и наконец добрался до маленького незарешеченного окна. Человек нормального телосложения не смог бы пролезть внутрь, но небольшие габариты Мунглама в этом случае оказались весьма полезными.
Он, дрожа от холода, пробрался в помещение, потом оказался на узкой каменной лестнице, по которой можно было как подняться выше, так и спуститься вниз. Мунглам нахмурился, подумал немного — и направился вверх. Элрик лишь в самых общих чертах объяснил ему, как добраться до нужного места.
Ожидая худшего, он на цыпочках шел по каменным ступеням. Он приближался к покоям Йишаны, королевы Джаркора.
Через час Мунглам вернулся. Его трясло от холода, с него лилась вода, но при нем был Буревестник. Он нес рунный меч с осторожностью, опасаясь таящегося в нем зла. Меч снова жил черной пульсирующей жизнью.
— Слава богам, я оказался прав, — слабым голосом пробормотал Элрик со своего места, на котором лежал, окруженный двумя или тремя имррирцами, включая и Дивима Твара, сочувственно поглядывавшего на альбиноса. — Я молился, чтобы мое предположение оказалось справедливым и Телеб К'аарна отдыхал после трудов, связанных с моей персоной…