Страница:
---------------------------------------------------------------
Harald Mueller. Strandgut
(c) Suhrkamp Verlag, Frankfurt am Main, 1974
(c) Леонард Бухов, перевод с немецкого, 1987
Тел. (095) 257.69.41
e-mail: ls.buhov@mtu-net.ru
---------------------------------------------------------------
Действующие лица:
РУТ
КАРЛ
Сцена 1.
Рут и Карл на пляже.
РУТ. Да прыгай же снова.
КАРЛ. Нет, это не имеет смысла.
РУТ. Карл, там же наш ребенок!
КАРЛ. Мне не перебраться через волны прибоя.
РУТ. Ты еще видишь ее?
КАРЛ. Нет.
РУТ. Боже мой!
КАРЛ. Нам вечно вот так не везет.
Пауза.
РУТ. Сколько дерева, Карл, посмотри сколько дерева --
КАРЛ. Что?
РУТ. Сколько там плавает дерева. Палки. Доски. Бревна. Наверняка она за
что-нибудь ухватилась.
КАРЛ. Там нет никакого дерева, Рут.
РУТ. Есть. Повсюду.
КАРЛ. Да и девчушка слишком слаба, чтобы удержаться.
РУТ. Она слаба? Совсем наоборот. Манни необыкновенно сильная. Для своих
восьми лет - выше всякой нормы. Она поднимала по лестнице самокат. На самый
верх. Совсем одна. До самой двери. На пятый этаж.
КАРЛ. Рут, прими свои таблетки.
РУТ. Карл, она тащила его по лестнице на самый верх. Правда, по всей
высоченной лестнице. Вверх по лестнице, собственноручно. Тяжеленный самокат.
Ей же всего восемь. Этот тяжеленный самокат. Совсем одна. На седьмой этаж.
КАРЛ. Она поднималась по одной ступеньке. На, прими.
РУТ. Нет!
КАРЛ. И поднималась она медленно, совсем медленно.
РУТ. Чтобы она поднималась медленно? Совсем наоборот. Как бешеная. Она
неслась как бешеная. С этой неподъемной штукой в руках. С самокатом. С этим
тяжеленным самокатом. На девятый этаж. И была такая счастливая. И совсем
запыхавшаяся. И смеялась. Она смеялась, Карл.
КАРЛ. Да нет же, по одной ступеньке.
РУТ. Ты всегда должен все испортить, Карл.
КАРЛ. И живем мы на третьем этаже, Рут. Если честно.
РУТ. Как ты только можешь быть таким подлым?
КАРЛ. Открой рот. Открой рот! (Дает РУТ таблетки.)
РУТ. И смеялась. И была такая счастливая.
Затемнение.
Сцена 2.
РУТ спит, КАРЛ смотрит на море в бинокль. Кружит вертолет.
РУТ. Карл?
КАРЛ. Да, Рут?
РУТ. Сколько ты мне дал таблеток?
КАРЛ. Четыре.
РУТ. Четыре?
КАРЛ. Так было нужно. Ты уже начинала бесноваться как ненормальная.
РУТ. Все равно много -- И долго я так отсутствовала?
КАРЛ. Больше трех часов.
РУТ. Целых три часа? (Осматривается.) И что здесь происходило?
КАРЛ. Масса гостей. Такой несчастный случай со смертельным исходом
чертовски быстро делает из тебя знаменитость. А погода опять разгулялась.
Смотри, сколько облаков. Они, правда, и утром уже были. Когда мы шли от
кемпинга через дюны.
РУТ. Прекрати. Вы нашли Мануэлу?
КАРЛ. Нет. Но то, что она утонула, объявлено официально.
РУТ. Почему же они до сих пор ее не вытащили? Почему же, Карл, почему?
КАРЛ. Полнейшая беспомощность. Сплошь бездари. Спасатели, называется.
Да им себя самих не спасти. Просто взяли и прекратили поиски. Якобы, не
увенчались успехом. Вот были бы у самих дети. Чтобы почувствовать, что это
такое. Носятся там на своей паршивой моторке. Красуются, пижоны. Ну и типы.
Думаешь, они хоть раз полезли в воду? Как же, жди. Не окунулись ни разу.
Единственный, кто все время торчал в воде, был я. И вертолет наверху - тут я
ничего не скажу. Те честно стараются. А эти, в моторке - да если на них
понадеяться, считай, что пропал. А еще официально на работе числятся,
подонки. Один я не вылезал из воды. На абсолютно добровольных началах.
РУТ. Карл?
КАРЛ. Что?
РУТ. Пожалуйста, не надо.
КАРЛ. Что не надо?
РУТ. Ах, Карл, дорогой --
Пауза.
Иди сюда, Обними меня.
КАРЛ. Что-то новенькое.
РУТ. Глупый --
КАРЛ неловко обнимает РУТ.
(Тихо.) Карл, наше дитя --
КАРЛ. Осторожно, Рут, только не заводись снова.
РУТ. Ты же весь дрожишь.
КАРЛ. Слишком долго пробыл в воде. И все бестолку. Что ж, может, так
оно и лучше.
РУТ. Карл!
КАРЛ. Если представить себе как Манни сейчас выглядит --
РУТ. О, Боже мой --
Пауза.
КАРЛ. Ты такая тепленькая.
РУТ (хочет надеть на него пуловер). Давай.
КАРЛ. Я не это имел в виду.
РУТ. Ты же простудишься насмерть.
КАРЛ. Разве теперь это так уж важно?
Пауза.
(Затягивается погасшей сигаретой.) Плохо скрутил. Закорючка какая-то.
(Оба смеются.)
РУТ. Для твоей руки - высший класс.
КАРЛ. Что ты имеешь в виду?
РУТ. У тебя же недостает двух пальцев.
КАРЛ. Я скоро поступлю на курсы мастеров.
РУТ. Карл, милый, правда?
КАРЛ. Вот тогда я расстанусь со станком. Ведь мастер преимущественно
головой мастерит.
РУТ. Как чудесно --
Пауза. КАРЛ пытается скрутить новую сигарету, РУТ делает это вместо
него и прикуривает.
КАРЛ. Смотрю, у нас новые нравы и обычаи зарождаются.
РУТ (отдает ему сигарету). Тоже закорючка, только в другую сторону.
КАРЛ. Просто на зависть мастерам. Фирма выражает благодарность.
Пауза.
(Курит.) Смазать тебе спину кремом?
РУТ. Карл, моя спина смазана.
КАРЛ. Но уже чертовски давно.
РУТ. Ну, если тебе хочется.
КАРЛ (смазывает). Ты уже прилично подкоптилась.
РУТ. Сзади тоже?
КАРЛ. Только до бикини.
РУТ. Тут уж ничего не поделаешь.
КАРЛ. Ты так считаешь?
РУТ. Руки прочь.
КАРЛ (повинуется, раздраженно). Вот так приезжаешь сюда, чтобы хоть
немного расслабиться. По-настоящему делать, наконец, что захочется.
По-настоящему провести, наконец, приличный отпуск. Хоть что-то, наконец,
получить от жизни -- (Включает кассетный магнитофон, звучит шлягер.)
Проклятое море. Все загажено. Стопроцентное дерьмо. Зато настоящее.
Оба вслушиваются в сентиментальную мелодию.
РУТ. Да, и вот мы снова одни. Как восемь лет назад.
КАРЛ. Вообще-то, да. Пока не появилась Манни. По-настоящему желанный
ребенок. Ведь так оно и есть, да? Было, как никак, радостное событие.
РУТ. Но, Карл --
КАРЛ. Чертовски радостное. Только что возилась в песке. С этой вот
лопаткой.
РУТ. Нет, с ведерком.
КАРЛ. С ведерком и лопаткой.
Пауза.
Как-то раз они вытащили ребенка. Мальчик, лет пяти. Писали в каком-то
журнале. Посреди зимы провалился под лед. Был мертв уже двадцать минут. Но
реанимация помогла. Так тоже бывает.
РУТ. Карл, дорогой --
КАРЛ. Я же только рассказываю, что было напечатано.
РУТ. Манни уже три часа как мертва.
Пауза.
Господи, неужели мы ничего не можем сделать.
КАРЛ. Ждать.
РУТ. Ждать --
КАРЛ. Тут все выносит обратно на берег. Как сообщили эти типы,
спасатели. Здесь практически ни от чего не избавишься.
РУТ. Но, Карл!
КАРЛ. Может, правда, придется и подождать. Возьми бумажный носовой
платок.
РУТ. Зачем?
КАРЛ. Слезы вытереть.
РУТ. Я не плачу.
КАРЛ. Не плачешь?
РУТ. Нет.
КАРЛ. Но было бы лучше.
РУТ. Что?
КАРЛ. Тебе лучше как следует нареветься.
РУТ. Карл, Карл, это бесчеловечно. Болтаешь и болтаешь. Ты, собственно,
отдаешь себе отчет, что Мануэлы больше нет в живых?
КАРЛ. А я... Ты же не представляешь насколько разбит сейчас я.
Бесчувственный, как смерть. Разве это человечно?
РУТ. Прошу тебя, Карл --
КАРЛ. Мы должны поддерживать друг друга. Именно сейчас. Притом железно.
Я пошлю тебя в санаторий после всей этой свистопляски.
РУТ. Какой еще свистопляски?
КАРЛ. Ну, перевозка и похороны, и все прочее --
РУТ. Нет!
КАРЛ. Имеешь возражения?
РУТ. Карл, я никак не приду в себя, а ты --
КАРЛ. У твоих таблеток пролонгированное действие.
РУТ. Да нет же, такое чудовищное несчастье --
КАРЛ. Ну хорошо, чудовищное несчастье --
РУТ. Ты никогда не понимаешь меня.
Пауза.
Неужели мы ничего не можем сделать?
КАРЛ. Смотреть. (Подает ей бинокль.)
РУТ. Чего ты еще от меня хочешь?
Шум вертолета.
КАРЛ. А эти все ищут, стараются. Дорогое удовольствие.
РУТ. Прекрати.
КАРЛ. Сколько горючего уже спалили, для "Таунуса" хватило бы на целых
полгода.
РУТ. Прекрати сейчас же.
КАРЛ. Они ведь там большие специалисты, эти - наверху.
РУТ (барабанит по пустой бочке). Прекрати сейчас же, прекрати,
прекрати!
КАРЛ. Больших денег стоит.
РУТ. Прекрати.
КАРЛ. Ты что, рехнулась или хочешь что-то сказать?
Пауза.
Ты хочешь что-то сказать, Рут?
Пауза.
Ответь же, ты хочешь что-то сказать?
РУТ. У тебя длинный провод, Карл! Как всегда! Манни мертва! Тебе
понятно!? Моя дочь Манни! Мертва! Мертва! Мертва! Мертва! Мертва!
Затемнение.
Сцена 3.
КАРЛ с лопаткой возится в песке, РУТ ходит взад и вперед вдоль кромки
воды. Крики чаек, сначала одиночные, потом - целая стая.
КАРЛ. Ничего еще не видно?
РУТ. Ничего.
КАРЛ. Все ты, с этой короткой стрижкой.
РУТ. Так ей шло гораздо больше, Карл.
КАРЛ. Зато теперь ее невозможно заметить. Ведь тело плавает под водой.
Только голова --
РУТ. Карл!
Пауза.
(Возбужденно, нервно.) Да, так ей действительно больше шло. И, прежде
всего, это укрепляет волосы. Научно доказано. Чем чаще детей стригут, тем
больше это способствует росту. Волосы становятся прочнее и красивее,
одновременно. Лучше всего начинать как можно раньше. Тех, кого стригли еще в
колыбели, ты наверняка сразу же заметишь на улице. У них длинные, густые
волосы. Очень прочные. Не ломкие. Блестят, как шелк. Да, не ломкие, и шансы
тогда повышаются. Я хочу сказать, что в особенности для нас, женщин, это
важно. Волосы придают большую уверенность. Любой из вас сразу на это клюет.
Моя бабушка просто не знала. Иначе она и меня бы стригла. Совсем коротко. До
самых корней. Еще в колыбели. Тогда бы и у меня было больше шансов.
КАРЛ. В самом деле?
Пауза.
РУТ. О, Господи, я совсем не это имела в виду.
КАРЛ. Почему же нет? Выкладывай начистоту, всю правду. Или то, что ты
считаешь правдой.
РУТ (указывает на бинокль). А откуда, собственно, у тебя эта штука?
КАРЛ. Один тип из газеты. Тут же всучил мне. Угадай, сколько народу
здесь было.
РУТ. Откуда мне знать?
КАРЛ. Попробуй угадать.
РУТ. Двадцать.
КАРЛ. Двадцать? По меньшей мере - семьдесят. Минимум. А, может, даже и
сто.
РУТ. Правда?
КАРЛ. Да, запустили мы машину.
РУТ. Я бы с радостью отказалась от этого. Прекрати.
КАРЛ. Что?
РУТ. Твое копание сводит меня с ума. Оставь в покое песок.
КАРЛ. Опять эти твои нежности. Сидеть, уставившись на море, еще больше
сводит с ума. Если она появится, мы и так увидим.
Копает.
РУТ. Перестань копать.
КАРЛ. Но почему?
РУТ. Потому что я лечила нервы. Скоро я опять дойду до своей точки.
КАРЛ (перестает копать). Ну как, я паинька, скажи?
РУТ. А что это был за тип-из-газеты?
КАРЛ. Очень милый человек. Я даже тебя сфотографировал для него.
РУТ. Из какой газеты?
КАРЛ. Какая-то захудалая местная газетенка.
РУТ. Ах, так --
КАРЛ. Мы и в наш прицеп сходили.
РУТ. Зачем это?
КАРЛ. Сфотографировать кроватку Манни.
РУТ. Карл, как ты мог?
КАРЛ. За бинокль.
РУТ. Боже, но там же беспорядок.
КАРЛ. Для тебя это типично.
РУТ. У меня всего две руки.
КАРЛ. И обе левые. Бабушка упала бы в обморок, если бы знала.
Пауза.
РУТ. Я иногда просыпалась ночью. И тогда видела Манни в кроватке.
Светлая головка и маленькие ручки. Она так мирно лежала возле меня. Карл,
она была какая-то особенная!
КАРЛ. Ну, да --
РУТ. Разве нет?
КАРЛ. Конечно, в ней что-то было. Да, она всегда была чертовски милая.
РУТ. И умна. Очень умна.
КАРЛ. Ну, насчет мозгов она всегда была в порядке.
РУТ. Помнишь, когда дедушке повысили пенсию? Все в уме высчитала. С
января, вместе с доплатой.
КАРЛ. Но мы и вложили в нее немало. Одни балетные туфли - сто с лишним.
РУТ. Карл, она была по-настоящему одаренная. Подлинный балетный талант.
(Танцует несколько па тарантеллы.) Ее тарантелла - это был шлягер. О Боже,
мое дитя. Да-а-а --
КАРЛ подбирает детскую одежду.
Карл, что ты делаешь с ее вещами?
КАРЛ. Хочу собрать.
РУТ. Оставь, пожалуйста, на месте.
КАРЛ. Только не строй никаких иллюзий.
РУТ. Если я сказала, что вещи Манни останутся на месте, они останутся
на месте.
КАРЛ. Зачем шмоткам валяться на песке? Все денег стоит.
РУТ. Стыдись, Карл.
Пауза. КАРЛ фотографирует детские вещи.
Нельзя было ребенка пускать в воду.
КАРЛ. Конечно, нельзя. (Хочет сфотографировать РУТ, показывает на ее
прикрытие для носа.) Сними-ка эту штуку.
РУТ. Почему?
КАРЛ. Потому что - сейчас это выглядит как-то ненормально.
РУТ. Ты находишь?
КАРЛ. Выглядишь как мартышка.
РУТ. А завтра я должна мозолить тебе глаза своим облезлым носом?
Представляю твою кислую физиономию. У меня очень чувствительная кожа. Стоит
носу облезть, потом это будет длиться до бесконечности. Ты знаешь о чем
Манни спросила меня однажды, ей тогда как раз исполнилось три годика. -
Мама, куда девается человек, когда умирает? - В землю, - ответила я. - Но
ведь тогда в глаза попадет песок. - Детка, тогда люди уже ничего не
чувствуют. - Ну, если так, то я хочу умереть, мама. Потому что ты все время
ругаешься с папой. Так что оставь, пожалуйста, мой нос в покое. Я должна
защищать его от солнца. Иначе нос совершенно облезет. Даже с кремом от
загара--
КАРЛ. Ну и чушь ты мелешь. Именно сейчас, когда мы ожидаем нашу
малышку-глупышку. Песок в глаза, когда умрешь. Чего только не болтают дети.
О собственной смерти. Они же ничего еще не соображают. Ну, сними эту штуку с
носа. Ради Мануэлы, хорошо?
РУТ. Нет. И уймись со своим фотографическим зудом.
КАРЛ. Ну, как хочешь.
Пауза.
РУТ. Да-а-а --, нельзя было пускать ее в воду.
КАРЛ. Можно, если присматривать.
РУТ. Что?
КАРЛ. Сейчас бы пива холодного.
РУТ вызывающе громко включает магнитофон, звучит шлягер.
РУТ. Придется потерпеть. Самое позднее, до следующего прилива. (Ложится
рядом с магнитофоном, закрывает глаза.)
КАРЛ. Типично для Близнецов.
РУТ. Что ты хочешь этим сказать?
Пауза.
Ах, ты еще и трус.
КАРЛ. Только ради мира в семье.
РУТ. Ты тоже сегодня утром спал здесь.
КАРЛ. Разве я что-нибудь говорю?
РУТ. Достаточно видеть твою физиономию.
КАРЛ. Не всегда.
РУТ. И эта бесконечная пьянка вчера ночью --
КАРЛ. Тебя никто не заставляет пить вместе со всеми.
РУТ. Я должна спать, а вы развлекаетесь. А потом мне любезно разрешают
помыть посуду.
КАРЛ. Зато с какой любовью я отнес тебя в кровать?
РУТ. С огромной любовью. Ребенок за завтраком не знал куда деваться от
смущения.
КАРЛ. Она прекрасно себя вела.
РУТ. Прекрасно! Тогда почему она сразу пошла в воду?
КАРЛ. Я тебе не позволю всю вину вешать на меня.
РУТ. Я тоже не позволю.
Пауза.
Ласкать жену можно было и по-другому. Но с твоим чувством такта --
КАРЛ (кричит). Да, у меня есть чувство такта!
РУТ. Господи, до чего мы так дойдем?
КАРЛ. Рут, я же говорил всего лишь о Близнецах. Человек не может
отвечать за свой знак зодиака.
Пауза.
РУТ. И о чем же выспрашивал этот журналист?
КАРЛ. Как она училась.
РУТ. Что же ты ему сказал?
КАРЛ. Чистую правду.
РУТ. Карл, но ведь она осталась на второй год только потому, что я
тогда как раз проходила обследование.
КАРЛ. Ты придумываешь себе болезни, а виноват потом я.
РУТ. Ничего себе - придумываешь: такой был жуткий период. Уколы и
таблетки с утра до вечера. И все эти идиотские вопросы. А моя работа летит к
чертям. - Вас заменит Хельга Зикорайт! Мир не видел подобной грязнухи. За
кассой продуктового отдела! А дома ребенок остается на второй год.
Пауза.
Из магнитофона звучит сентиментальный шлягер, КАРЛ обнимает РУТ.
КАРЛ. Только не вешать нос. У Манни действительно была светлая головка.
Все эти ее чудесные шуточки и словечки: "На диване баба с дедой после
сытного обеда. Деда громко пукает, баба его стукает".
РУТ. Карл!
КАРЛ. Этот тип записал все, что она говорила. Каждую фразу, сказанную
ее детскими устами. Чтобы она не ушла беззвучно. Я хочу сказать - не так
тихо и незаметно.
Пауза
А солнце жарит уже во всю.
РУТ. Бикини я все равно не сниму.
КАРЛ. А кто говорит о бикини?
РУТ. Даже наоборот - нам бы следовало прилично одеться.
КАРЛ. У тебя что, не все дома?
РУТ. В семье траур --
КАРЛ. Траур по Манни --
РУТ. Да.
КАРЛ. Черный костюм и лакировки, да?
РУТ. Только то, что принято... А как я, собственно, лежала, когда ты
снимал меня для того журналиста?
КАРЛ. А что?
РУТ. Будет заметно, что я сплю?
КАРЛ. Ну, а если да?
РУТ. Любая мать будет возмущена.
КАРЛ. Мне бы твои заботы. (Смотрит на вещи Мануэлы, лежащие на песке.)
И ребенок такой же безалаберный, как ты. Вместо того, чтобы приучать к
аккуратности --
РУТ. Может, ты попытаешься?
КАРЛ. Теперь уже ничего не исправишь, Рут.
РУТ. Она способный ребенок.
КАРЛ. Думаю, тебе действительно надо будет повторить курс.
РУТ. Как ты себе это представляешь?
КАРЛ. Вполне серьезно.
РУТ. А моя работа?
КАРЛ. Незаменимых людей нет.
РУТ. Да, в личной жизни нет незаменимых. Но не за моей кассой. Или ты
предлагаешь снова посадить туда Хельгу Зикорайт с ее прыщами на физиономии?
КАРЛ. Значит, тебе наплевать на лечение?
РУТ. Могу себе представить какую мину состроил бы Бушке.
КАРЛ. Да, некоторые живут только ради своего начальника отдела.
РУТ. А другие ради своего завода даже позволяют рвать себя на куски.
КАРЛ. Безумно смешно.
РУТ. Да, безумно смешно. Ты же все успел: отключить установку,
предупредить бригадира, стереть кровь с верстака и только тогда свалился без
чувств. Строго по инструкции. Безумно смешно.
КАРЛ. У нас бы любой так поступил.
РУТ. Нет, любой вырвал бы кабель из розетки.
КАРЛ. То есть, иными словами, навалил бы кучу дерьма. Ты хоть себе
представляешь сколько стоит такая машина! Я пятнадцать лет на заводе и все
делал как надо, и вкалывал --
РУТ. Ну и что?
КАРЛ. Думаешь, я собираюсь всем этим рисковать?
РУТ. Зато твои пальцы были бы на месте.
КАРЛ. Вы, бабы, ничего в этом не смыслите. А привыкнуть можно ко всему.
РУТ. К сожалению --
КАРЛ. Когда в кассе не хватило полсотни, ты тоже не спала ночами.
РУТ. Пятьдесят марок - это пятьдесят марок.
Пауза.
Почему ты постоянно так меня мучаешь?
КАРЛ. Что?
РУТ. Карл, я тебе задала вопрос.
КАРЛ. Идиотский вопрос.
Пауза.
Знаешь, Рут, есть люди, они как бы носят в себе счастье. В них есть
что-то, дающее счастье окружающим. Знаешь, они постоянно как бы светятся.
РУТ. В самом деле?
КАРЛ. Например, Эльфи Вебер. Как она всегда сияет! И дает Веберу
ощущение неизменного счастья.
РУТ. Это, наверное, потому, что ее интересуют только аборты Фабиолы.
КАРЛ. Неважно. Но он живет в каком-то счастливом состоянии. Рядом с
Эльфи человек чувствует себя безумно приятно. Каждый. А она окончила всего
лишь восемь классов.
РУТ. И что дальше?
КАРЛ. Ничего.
РУТ. Но ты ведь хочешь что-то этим сказать?
КАРЛ. Ну-у, что ты к таким не принадлежишь.
РУТ. Вот как?
КАРЛ. Знаешь, Рут, ты скорее относишься к тому типу женщин, которые
должны непременно все испакостить. В них есть что-то безрадостное. Знаешь,
они все делают скверно. И никогда не сияют. Потому что они практически
всегда всем недовольны. Несмотря на твой аттестат зрелости, Рут.
Пауза.
Рут? Что с тобой? Скажи что-нибудь. Ты что, немая, дар речи потеряла?
Сейчас же скажи что-нибудь. Иначе снова начнешь бесноваться. Я же знаю как
это бывает. Ты не виновата. Хоть это и не слишком приятно. Я говорю сейчас
совершенно объективно. Я же хочу только, чтобы ты вошла в норму. А то все
время - как лунатик.
Пауза.
Открой же рот, наконец. Иначе будет поздно. Сейчас же скажи что-нибудь,
Рут! Ты должна что-нибудь сказать!
РУТ смеется, КАРЛ бьет ее.
РУТ. Хочешь моего картофельного салата?
КАРЛ. Картофельного салата -- ?
РУТ. И пару сосисок.
КАРЛ. Мою плоть и кровь пожирают рыбы, а я буду набивать себе брюхо
картофельным салатом?
РУТ. Мне показалось, ты хочешь, чтобы я вошла в норму. Мы завтракали
уже очень давно.
КАРЛ. Для картофельного салата наступит черед --
РУТ. Когда?
Пауза.
Когда же, Карл?
КАРЛ. По прибытии бренных останков.
РУТ. Бренных останков --
КАРЛ. Все, я сыт тобой по горло.
Крики чаек.
РУТ. Ах, твари! Проклятые твари!
КАРЛ. Да ты что, Рут!
РУТ. Настоящие стервятники.
КАРЛ. Чайки - стервятники?..
РУТ. Смотри! Как они беспрестанно бьют клювом по воде. Они выклевывают
глаза у мертвецов.
КАРЛ. Причем тут чайки.
РУТ бросается камнями в чаек.
РУТ. Именно чайки.
КАРЛ. Какая чушь.
РУТ. Нет, правда, они - как коршуны. Особенно когда на них нападает эта
неутолимая прожорливость. Прямо настоящие стервятники. Ты не смотри на их
окраску. Не смотри, что они похожи на голубей - это подлая уловка.
Проваливайте отсюда! Гадкие твари! Проваливайте! Попала, Карл! Я попала в
нее!
КАРЛ. Они наверное уже тебе выклевали глаза.
РУТ. Но я почти попала. Рядом с крылом. Там у этих гадин самое
чувствительное место. Ах, вы твари! Проклятые твари! (Убегает вслед за
чайками.)
КАРЛ срывает ленту с платьица Мануэлы. Потом зарывается лицом в ее
одежду.
КАРЛ. Малышка-глупышка с плюшевыми ушками... Какое подонство... Какое
проклятое подонство! Чтобы такое стопроцентное подонство --
Затемнение.
Сцена 4.
КАРЛ украдкой что-то пишет на полях газеты, РУТ читает в школьной
тетради.
КАРЛ. Такая трагическая смерть изменяет все.
РУТ. В каком смысле?
КАРЛ. Я имею в виду - духовно. Но зато уж по-настоящему. Если
переживаешь это всем сердцем. Прежней жизни приходит конец.
РУТ. Ах, Карл, дорогой --
КАРЛ. Для меня, во всяком случае, в будущем остаются только высшие
ценности.
РУТ. Так, так --
КАРЛ. Да. Прежде всего куплю велосипед. От машины могу спокойно
отказаться. Вебер, конечно, тут же заявит, что я тронулся. Ну и ладно, его
дело. И телевизору тоже конец. Куда лучше по вечерам наслаждаться покоем.
Кое-какая закуска и немного вина--
РУТ. Ага --
КАРЛ. Все это за мой счет. Рассматривать фотографии --
РУТ. Те, что ты сделал здесь, на море.
КАРЛ. Да.
РУТ. Немного музыки, когда Манни уже в постели --
КАРЛ. Почему нет?
РУТ. Да ты просто --
Пауза.
КАРЛ. Не обязательно же думать об этом постоянно. А ты все время
думаешь об этом?
РУТ. Да.
Пауза.
Что это ты там подсчитываешь?
КАРЛ. Мое чисто личное дело. Погода бы не испортилась. Не то - одна
капля, и я бегу в машину.
РУТ. Я останусь.
КАРЛ. Я только хотел сказать --
Пауза.
Тебе все еще снятся числа?
РУТ. А что?
КАРЛ. Ну, здесь такой бодрящий климат. Для твоих нервов, вообще-то,
идеально.
РУТ. Ты находишь?
КАРЛ. Да. Лучше любого санатория.
РУТ. А я уже как-то настроилась.
КАРЛ. Вот как? У тебя это, однако, быстро получается.
РУТ. Просто скажу Бушке, что перетрудилась.
КАРЛ. После трех недель отпуска --
РУТ. Но тогда тебе придется самому заботиться о себе и о ребенке.
Пауза.
КАРЛ. Завяжи узелок. Чтобы не забывала - у тебя остался один я.
РУТ. Ну вот, сам видишь в каком я состоянии.
Пауза. Доносится легкая музыка.
И еще этот праздник в кемпинге. Именно сейчас, когда мы такое
переживаем.
КАРЛ. Тебе сейчас лучше взять бумажный платок.
РУТ. Не беспокойся, я держу себя в руках. Я не доставлю тебе
неприятностей.
КАРЛ. Иди ты, знаешь куда -- (Насвистывает доносящуюся мелодию.)
РУТ. Это так необходимо сейчас?
КАРЛ. Не выходит из головы с того последнего заводского вечера.
РУТ. Что у тебя не выходит из головы, я прекрасно знаю.
КАРЛ. Еще бы. А вечер был классный.
РУТ. Потому что Вебер все время пытался лапать меня?
КАРЛ. Он же в шутку.
РУТ. Есть места, где это перестает быть шуткой.
КАРЛ. Рут, хозяева поставили угощение. Так, что дым коромыслом. Все за
счет центральной дирекции. Достаточно было телекса из Нью-Йорка. На будущий
год я получу часы с кукушкой. Пятнадцать лет стажа. (Пытается ущипнуть РУТ.)
Тогда я смогу делать ку-ку! Ку-ку! Ку-ку!
РУТ. Прекрати, пожалуйста.
КАРЛ. Но вокруг ни души.
РУТ. А вертолет?
КАРЛ. Всякий раз, когда у человека радость, тебе надо все испортить. А
я, идиот, еще надеялся, что с такой как ты можно быть счастливым.
РУТ. Все от тебя зависит. (Читает в тетради.)
КАРЛ. Что там такое ужасно интересное.
РУТ. Мое личное дело.
КАРЛ. Как угодно.
РУТ. Здесь записи Мануэлы на тему: "Что ты видишь вокруг себя на
пляже".
КАРЛ. И что же?
РУТ. Оглянись вокруг.
КАРЛ. И все правильно?
РУТ (читает). Жестяные банки, пластиковые пакеты, железная проволока,
бочки из-под смолы, бутылки от Кока-колы, картонные тарелки, потерянные
туфли, небо --
КАРЛ. Что?
РУТ. Небо.
КАРЛ. Где это написано?
РУТ. Вот.
КАРЛ. Это ничего не значит.
Пауза.
Небо --
Пауза.
Жаль, что она больше не с нами.
РУТ. Господи, наш ребенок!
Хватает бинокль, но КАРЛ отнимает его.
КАРЛ. Ты же сказала, смотреть - ниже твоего достоинства.
РУТ. "И что мы видим, если закрыть глаза" - это написано на другой
странице.
КАРЛ. Что за ерунда?
РУТ. Тогда можно дальше не читать.
КАРЛ. Ну, пожалуйста.
РУТ рвет тетрадь.
А ведь ей иногда несладко приходилось с тобой.
РУТ. Твоя обожаемая Эльфи наверняка не водит свою дочь Улли в балетную
школу.
КАРЛ. Вот именно. Одно мучение для ребенка.
РУТ. Кто из нас больше мучил Манни, Карл --
КАРЛ. Да? А когда она разрисовала стену? Ребенок просто разыгрался. За
такое не запирают в подвал.
РУТ. А кто избил ее так, что у нее носом шла кровь? Кто разбил ей лицо?
КАРЛ. Потому что она хлопнула дверью. Как ненормальная.
РУТ. Карл, ты же сам знаешь, что это был сквозняк.
КАРЛ (кричит). Человек может ошибаться! Но то, что ты не отвела ее к
глазному врачу --
РУТ. А почему это, собственно, всегда я?
КАРЛ. Потому что она никогда не могла сразу взять нужную вещь.
РУТ. Но почему я?
КАРЛ. Глазной врач - это женская работа. Когда на море волнение, надо
чертовски хорошо видеть.
РУТ. Прошу тебя -- !
КАРЛ. Да, Рут, так губят то, что дороже всего.
Harald Mueller. Strandgut
(c) Suhrkamp Verlag, Frankfurt am Main, 1974
(c) Леонард Бухов, перевод с немецкого, 1987
Тел. (095) 257.69.41
e-mail: ls.buhov@mtu-net.ru
---------------------------------------------------------------
Действующие лица:
РУТ
КАРЛ
Сцена 1.
Рут и Карл на пляже.
РУТ. Да прыгай же снова.
КАРЛ. Нет, это не имеет смысла.
РУТ. Карл, там же наш ребенок!
КАРЛ. Мне не перебраться через волны прибоя.
РУТ. Ты еще видишь ее?
КАРЛ. Нет.
РУТ. Боже мой!
КАРЛ. Нам вечно вот так не везет.
Пауза.
РУТ. Сколько дерева, Карл, посмотри сколько дерева --
КАРЛ. Что?
РУТ. Сколько там плавает дерева. Палки. Доски. Бревна. Наверняка она за
что-нибудь ухватилась.
КАРЛ. Там нет никакого дерева, Рут.
РУТ. Есть. Повсюду.
КАРЛ. Да и девчушка слишком слаба, чтобы удержаться.
РУТ. Она слаба? Совсем наоборот. Манни необыкновенно сильная. Для своих
восьми лет - выше всякой нормы. Она поднимала по лестнице самокат. На самый
верх. Совсем одна. До самой двери. На пятый этаж.
КАРЛ. Рут, прими свои таблетки.
РУТ. Карл, она тащила его по лестнице на самый верх. Правда, по всей
высоченной лестнице. Вверх по лестнице, собственноручно. Тяжеленный самокат.
Ей же всего восемь. Этот тяжеленный самокат. Совсем одна. На седьмой этаж.
КАРЛ. Она поднималась по одной ступеньке. На, прими.
РУТ. Нет!
КАРЛ. И поднималась она медленно, совсем медленно.
РУТ. Чтобы она поднималась медленно? Совсем наоборот. Как бешеная. Она
неслась как бешеная. С этой неподъемной штукой в руках. С самокатом. С этим
тяжеленным самокатом. На девятый этаж. И была такая счастливая. И совсем
запыхавшаяся. И смеялась. Она смеялась, Карл.
КАРЛ. Да нет же, по одной ступеньке.
РУТ. Ты всегда должен все испортить, Карл.
КАРЛ. И живем мы на третьем этаже, Рут. Если честно.
РУТ. Как ты только можешь быть таким подлым?
КАРЛ. Открой рот. Открой рот! (Дает РУТ таблетки.)
РУТ. И смеялась. И была такая счастливая.
Затемнение.
Сцена 2.
РУТ спит, КАРЛ смотрит на море в бинокль. Кружит вертолет.
РУТ. Карл?
КАРЛ. Да, Рут?
РУТ. Сколько ты мне дал таблеток?
КАРЛ. Четыре.
РУТ. Четыре?
КАРЛ. Так было нужно. Ты уже начинала бесноваться как ненормальная.
РУТ. Все равно много -- И долго я так отсутствовала?
КАРЛ. Больше трех часов.
РУТ. Целых три часа? (Осматривается.) И что здесь происходило?
КАРЛ. Масса гостей. Такой несчастный случай со смертельным исходом
чертовски быстро делает из тебя знаменитость. А погода опять разгулялась.
Смотри, сколько облаков. Они, правда, и утром уже были. Когда мы шли от
кемпинга через дюны.
РУТ. Прекрати. Вы нашли Мануэлу?
КАРЛ. Нет. Но то, что она утонула, объявлено официально.
РУТ. Почему же они до сих пор ее не вытащили? Почему же, Карл, почему?
КАРЛ. Полнейшая беспомощность. Сплошь бездари. Спасатели, называется.
Да им себя самих не спасти. Просто взяли и прекратили поиски. Якобы, не
увенчались успехом. Вот были бы у самих дети. Чтобы почувствовать, что это
такое. Носятся там на своей паршивой моторке. Красуются, пижоны. Ну и типы.
Думаешь, они хоть раз полезли в воду? Как же, жди. Не окунулись ни разу.
Единственный, кто все время торчал в воде, был я. И вертолет наверху - тут я
ничего не скажу. Те честно стараются. А эти, в моторке - да если на них
понадеяться, считай, что пропал. А еще официально на работе числятся,
подонки. Один я не вылезал из воды. На абсолютно добровольных началах.
РУТ. Карл?
КАРЛ. Что?
РУТ. Пожалуйста, не надо.
КАРЛ. Что не надо?
РУТ. Ах, Карл, дорогой --
Пауза.
Иди сюда, Обними меня.
КАРЛ. Что-то новенькое.
РУТ. Глупый --
КАРЛ неловко обнимает РУТ.
(Тихо.) Карл, наше дитя --
КАРЛ. Осторожно, Рут, только не заводись снова.
РУТ. Ты же весь дрожишь.
КАРЛ. Слишком долго пробыл в воде. И все бестолку. Что ж, может, так
оно и лучше.
РУТ. Карл!
КАРЛ. Если представить себе как Манни сейчас выглядит --
РУТ. О, Боже мой --
Пауза.
КАРЛ. Ты такая тепленькая.
РУТ (хочет надеть на него пуловер). Давай.
КАРЛ. Я не это имел в виду.
РУТ. Ты же простудишься насмерть.
КАРЛ. Разве теперь это так уж важно?
Пауза.
(Затягивается погасшей сигаретой.) Плохо скрутил. Закорючка какая-то.
(Оба смеются.)
РУТ. Для твоей руки - высший класс.
КАРЛ. Что ты имеешь в виду?
РУТ. У тебя же недостает двух пальцев.
КАРЛ. Я скоро поступлю на курсы мастеров.
РУТ. Карл, милый, правда?
КАРЛ. Вот тогда я расстанусь со станком. Ведь мастер преимущественно
головой мастерит.
РУТ. Как чудесно --
Пауза. КАРЛ пытается скрутить новую сигарету, РУТ делает это вместо
него и прикуривает.
КАРЛ. Смотрю, у нас новые нравы и обычаи зарождаются.
РУТ (отдает ему сигарету). Тоже закорючка, только в другую сторону.
КАРЛ. Просто на зависть мастерам. Фирма выражает благодарность.
Пауза.
(Курит.) Смазать тебе спину кремом?
РУТ. Карл, моя спина смазана.
КАРЛ. Но уже чертовски давно.
РУТ. Ну, если тебе хочется.
КАРЛ (смазывает). Ты уже прилично подкоптилась.
РУТ. Сзади тоже?
КАРЛ. Только до бикини.
РУТ. Тут уж ничего не поделаешь.
КАРЛ. Ты так считаешь?
РУТ. Руки прочь.
КАРЛ (повинуется, раздраженно). Вот так приезжаешь сюда, чтобы хоть
немного расслабиться. По-настоящему делать, наконец, что захочется.
По-настоящему провести, наконец, приличный отпуск. Хоть что-то, наконец,
получить от жизни -- (Включает кассетный магнитофон, звучит шлягер.)
Проклятое море. Все загажено. Стопроцентное дерьмо. Зато настоящее.
Оба вслушиваются в сентиментальную мелодию.
РУТ. Да, и вот мы снова одни. Как восемь лет назад.
КАРЛ. Вообще-то, да. Пока не появилась Манни. По-настоящему желанный
ребенок. Ведь так оно и есть, да? Было, как никак, радостное событие.
РУТ. Но, Карл --
КАРЛ. Чертовски радостное. Только что возилась в песке. С этой вот
лопаткой.
РУТ. Нет, с ведерком.
КАРЛ. С ведерком и лопаткой.
Пауза.
Как-то раз они вытащили ребенка. Мальчик, лет пяти. Писали в каком-то
журнале. Посреди зимы провалился под лед. Был мертв уже двадцать минут. Но
реанимация помогла. Так тоже бывает.
РУТ. Карл, дорогой --
КАРЛ. Я же только рассказываю, что было напечатано.
РУТ. Манни уже три часа как мертва.
Пауза.
Господи, неужели мы ничего не можем сделать.
КАРЛ. Ждать.
РУТ. Ждать --
КАРЛ. Тут все выносит обратно на берег. Как сообщили эти типы,
спасатели. Здесь практически ни от чего не избавишься.
РУТ. Но, Карл!
КАРЛ. Может, правда, придется и подождать. Возьми бумажный носовой
платок.
РУТ. Зачем?
КАРЛ. Слезы вытереть.
РУТ. Я не плачу.
КАРЛ. Не плачешь?
РУТ. Нет.
КАРЛ. Но было бы лучше.
РУТ. Что?
КАРЛ. Тебе лучше как следует нареветься.
РУТ. Карл, Карл, это бесчеловечно. Болтаешь и болтаешь. Ты, собственно,
отдаешь себе отчет, что Мануэлы больше нет в живых?
КАРЛ. А я... Ты же не представляешь насколько разбит сейчас я.
Бесчувственный, как смерть. Разве это человечно?
РУТ. Прошу тебя, Карл --
КАРЛ. Мы должны поддерживать друг друга. Именно сейчас. Притом железно.
Я пошлю тебя в санаторий после всей этой свистопляски.
РУТ. Какой еще свистопляски?
КАРЛ. Ну, перевозка и похороны, и все прочее --
РУТ. Нет!
КАРЛ. Имеешь возражения?
РУТ. Карл, я никак не приду в себя, а ты --
КАРЛ. У твоих таблеток пролонгированное действие.
РУТ. Да нет же, такое чудовищное несчастье --
КАРЛ. Ну хорошо, чудовищное несчастье --
РУТ. Ты никогда не понимаешь меня.
Пауза.
Неужели мы ничего не можем сделать?
КАРЛ. Смотреть. (Подает ей бинокль.)
РУТ. Чего ты еще от меня хочешь?
Шум вертолета.
КАРЛ. А эти все ищут, стараются. Дорогое удовольствие.
РУТ. Прекрати.
КАРЛ. Сколько горючего уже спалили, для "Таунуса" хватило бы на целых
полгода.
РУТ. Прекрати сейчас же.
КАРЛ. Они ведь там большие специалисты, эти - наверху.
РУТ (барабанит по пустой бочке). Прекрати сейчас же, прекрати,
прекрати!
КАРЛ. Больших денег стоит.
РУТ. Прекрати.
КАРЛ. Ты что, рехнулась или хочешь что-то сказать?
Пауза.
Ты хочешь что-то сказать, Рут?
Пауза.
Ответь же, ты хочешь что-то сказать?
РУТ. У тебя длинный провод, Карл! Как всегда! Манни мертва! Тебе
понятно!? Моя дочь Манни! Мертва! Мертва! Мертва! Мертва! Мертва!
Затемнение.
Сцена 3.
КАРЛ с лопаткой возится в песке, РУТ ходит взад и вперед вдоль кромки
воды. Крики чаек, сначала одиночные, потом - целая стая.
КАРЛ. Ничего еще не видно?
РУТ. Ничего.
КАРЛ. Все ты, с этой короткой стрижкой.
РУТ. Так ей шло гораздо больше, Карл.
КАРЛ. Зато теперь ее невозможно заметить. Ведь тело плавает под водой.
Только голова --
РУТ. Карл!
Пауза.
(Возбужденно, нервно.) Да, так ей действительно больше шло. И, прежде
всего, это укрепляет волосы. Научно доказано. Чем чаще детей стригут, тем
больше это способствует росту. Волосы становятся прочнее и красивее,
одновременно. Лучше всего начинать как можно раньше. Тех, кого стригли еще в
колыбели, ты наверняка сразу же заметишь на улице. У них длинные, густые
волосы. Очень прочные. Не ломкие. Блестят, как шелк. Да, не ломкие, и шансы
тогда повышаются. Я хочу сказать, что в особенности для нас, женщин, это
важно. Волосы придают большую уверенность. Любой из вас сразу на это клюет.
Моя бабушка просто не знала. Иначе она и меня бы стригла. Совсем коротко. До
самых корней. Еще в колыбели. Тогда бы и у меня было больше шансов.
КАРЛ. В самом деле?
Пауза.
РУТ. О, Господи, я совсем не это имела в виду.
КАРЛ. Почему же нет? Выкладывай начистоту, всю правду. Или то, что ты
считаешь правдой.
РУТ (указывает на бинокль). А откуда, собственно, у тебя эта штука?
КАРЛ. Один тип из газеты. Тут же всучил мне. Угадай, сколько народу
здесь было.
РУТ. Откуда мне знать?
КАРЛ. Попробуй угадать.
РУТ. Двадцать.
КАРЛ. Двадцать? По меньшей мере - семьдесят. Минимум. А, может, даже и
сто.
РУТ. Правда?
КАРЛ. Да, запустили мы машину.
РУТ. Я бы с радостью отказалась от этого. Прекрати.
КАРЛ. Что?
РУТ. Твое копание сводит меня с ума. Оставь в покое песок.
КАРЛ. Опять эти твои нежности. Сидеть, уставившись на море, еще больше
сводит с ума. Если она появится, мы и так увидим.
Копает.
РУТ. Перестань копать.
КАРЛ. Но почему?
РУТ. Потому что я лечила нервы. Скоро я опять дойду до своей точки.
КАРЛ (перестает копать). Ну как, я паинька, скажи?
РУТ. А что это был за тип-из-газеты?
КАРЛ. Очень милый человек. Я даже тебя сфотографировал для него.
РУТ. Из какой газеты?
КАРЛ. Какая-то захудалая местная газетенка.
РУТ. Ах, так --
КАРЛ. Мы и в наш прицеп сходили.
РУТ. Зачем это?
КАРЛ. Сфотографировать кроватку Манни.
РУТ. Карл, как ты мог?
КАРЛ. За бинокль.
РУТ. Боже, но там же беспорядок.
КАРЛ. Для тебя это типично.
РУТ. У меня всего две руки.
КАРЛ. И обе левые. Бабушка упала бы в обморок, если бы знала.
Пауза.
РУТ. Я иногда просыпалась ночью. И тогда видела Манни в кроватке.
Светлая головка и маленькие ручки. Она так мирно лежала возле меня. Карл,
она была какая-то особенная!
КАРЛ. Ну, да --
РУТ. Разве нет?
КАРЛ. Конечно, в ней что-то было. Да, она всегда была чертовски милая.
РУТ. И умна. Очень умна.
КАРЛ. Ну, насчет мозгов она всегда была в порядке.
РУТ. Помнишь, когда дедушке повысили пенсию? Все в уме высчитала. С
января, вместе с доплатой.
КАРЛ. Но мы и вложили в нее немало. Одни балетные туфли - сто с лишним.
РУТ. Карл, она была по-настоящему одаренная. Подлинный балетный талант.
(Танцует несколько па тарантеллы.) Ее тарантелла - это был шлягер. О Боже,
мое дитя. Да-а-а --
КАРЛ подбирает детскую одежду.
Карл, что ты делаешь с ее вещами?
КАРЛ. Хочу собрать.
РУТ. Оставь, пожалуйста, на месте.
КАРЛ. Только не строй никаких иллюзий.
РУТ. Если я сказала, что вещи Манни останутся на месте, они останутся
на месте.
КАРЛ. Зачем шмоткам валяться на песке? Все денег стоит.
РУТ. Стыдись, Карл.
Пауза. КАРЛ фотографирует детские вещи.
Нельзя было ребенка пускать в воду.
КАРЛ. Конечно, нельзя. (Хочет сфотографировать РУТ, показывает на ее
прикрытие для носа.) Сними-ка эту штуку.
РУТ. Почему?
КАРЛ. Потому что - сейчас это выглядит как-то ненормально.
РУТ. Ты находишь?
КАРЛ. Выглядишь как мартышка.
РУТ. А завтра я должна мозолить тебе глаза своим облезлым носом?
Представляю твою кислую физиономию. У меня очень чувствительная кожа. Стоит
носу облезть, потом это будет длиться до бесконечности. Ты знаешь о чем
Манни спросила меня однажды, ей тогда как раз исполнилось три годика. -
Мама, куда девается человек, когда умирает? - В землю, - ответила я. - Но
ведь тогда в глаза попадет песок. - Детка, тогда люди уже ничего не
чувствуют. - Ну, если так, то я хочу умереть, мама. Потому что ты все время
ругаешься с папой. Так что оставь, пожалуйста, мой нос в покое. Я должна
защищать его от солнца. Иначе нос совершенно облезет. Даже с кремом от
загара--
КАРЛ. Ну и чушь ты мелешь. Именно сейчас, когда мы ожидаем нашу
малышку-глупышку. Песок в глаза, когда умрешь. Чего только не болтают дети.
О собственной смерти. Они же ничего еще не соображают. Ну, сними эту штуку с
носа. Ради Мануэлы, хорошо?
РУТ. Нет. И уймись со своим фотографическим зудом.
КАРЛ. Ну, как хочешь.
Пауза.
РУТ. Да-а-а --, нельзя было пускать ее в воду.
КАРЛ. Можно, если присматривать.
РУТ. Что?
КАРЛ. Сейчас бы пива холодного.
РУТ вызывающе громко включает магнитофон, звучит шлягер.
РУТ. Придется потерпеть. Самое позднее, до следующего прилива. (Ложится
рядом с магнитофоном, закрывает глаза.)
КАРЛ. Типично для Близнецов.
РУТ. Что ты хочешь этим сказать?
Пауза.
Ах, ты еще и трус.
КАРЛ. Только ради мира в семье.
РУТ. Ты тоже сегодня утром спал здесь.
КАРЛ. Разве я что-нибудь говорю?
РУТ. Достаточно видеть твою физиономию.
КАРЛ. Не всегда.
РУТ. И эта бесконечная пьянка вчера ночью --
КАРЛ. Тебя никто не заставляет пить вместе со всеми.
РУТ. Я должна спать, а вы развлекаетесь. А потом мне любезно разрешают
помыть посуду.
КАРЛ. Зато с какой любовью я отнес тебя в кровать?
РУТ. С огромной любовью. Ребенок за завтраком не знал куда деваться от
смущения.
КАРЛ. Она прекрасно себя вела.
РУТ. Прекрасно! Тогда почему она сразу пошла в воду?
КАРЛ. Я тебе не позволю всю вину вешать на меня.
РУТ. Я тоже не позволю.
Пауза.
Ласкать жену можно было и по-другому. Но с твоим чувством такта --
КАРЛ (кричит). Да, у меня есть чувство такта!
РУТ. Господи, до чего мы так дойдем?
КАРЛ. Рут, я же говорил всего лишь о Близнецах. Человек не может
отвечать за свой знак зодиака.
Пауза.
РУТ. И о чем же выспрашивал этот журналист?
КАРЛ. Как она училась.
РУТ. Что же ты ему сказал?
КАРЛ. Чистую правду.
РУТ. Карл, но ведь она осталась на второй год только потому, что я
тогда как раз проходила обследование.
КАРЛ. Ты придумываешь себе болезни, а виноват потом я.
РУТ. Ничего себе - придумываешь: такой был жуткий период. Уколы и
таблетки с утра до вечера. И все эти идиотские вопросы. А моя работа летит к
чертям. - Вас заменит Хельга Зикорайт! Мир не видел подобной грязнухи. За
кассой продуктового отдела! А дома ребенок остается на второй год.
Пауза.
Из магнитофона звучит сентиментальный шлягер, КАРЛ обнимает РУТ.
КАРЛ. Только не вешать нос. У Манни действительно была светлая головка.
Все эти ее чудесные шуточки и словечки: "На диване баба с дедой после
сытного обеда. Деда громко пукает, баба его стукает".
РУТ. Карл!
КАРЛ. Этот тип записал все, что она говорила. Каждую фразу, сказанную
ее детскими устами. Чтобы она не ушла беззвучно. Я хочу сказать - не так
тихо и незаметно.
Пауза
А солнце жарит уже во всю.
РУТ. Бикини я все равно не сниму.
КАРЛ. А кто говорит о бикини?
РУТ. Даже наоборот - нам бы следовало прилично одеться.
КАРЛ. У тебя что, не все дома?
РУТ. В семье траур --
КАРЛ. Траур по Манни --
РУТ. Да.
КАРЛ. Черный костюм и лакировки, да?
РУТ. Только то, что принято... А как я, собственно, лежала, когда ты
снимал меня для того журналиста?
КАРЛ. А что?
РУТ. Будет заметно, что я сплю?
КАРЛ. Ну, а если да?
РУТ. Любая мать будет возмущена.
КАРЛ. Мне бы твои заботы. (Смотрит на вещи Мануэлы, лежащие на песке.)
И ребенок такой же безалаберный, как ты. Вместо того, чтобы приучать к
аккуратности --
РУТ. Может, ты попытаешься?
КАРЛ. Теперь уже ничего не исправишь, Рут.
РУТ. Она способный ребенок.
КАРЛ. Думаю, тебе действительно надо будет повторить курс.
РУТ. Как ты себе это представляешь?
КАРЛ. Вполне серьезно.
РУТ. А моя работа?
КАРЛ. Незаменимых людей нет.
РУТ. Да, в личной жизни нет незаменимых. Но не за моей кассой. Или ты
предлагаешь снова посадить туда Хельгу Зикорайт с ее прыщами на физиономии?
КАРЛ. Значит, тебе наплевать на лечение?
РУТ. Могу себе представить какую мину состроил бы Бушке.
КАРЛ. Да, некоторые живут только ради своего начальника отдела.
РУТ. А другие ради своего завода даже позволяют рвать себя на куски.
КАРЛ. Безумно смешно.
РУТ. Да, безумно смешно. Ты же все успел: отключить установку,
предупредить бригадира, стереть кровь с верстака и только тогда свалился без
чувств. Строго по инструкции. Безумно смешно.
КАРЛ. У нас бы любой так поступил.
РУТ. Нет, любой вырвал бы кабель из розетки.
КАРЛ. То есть, иными словами, навалил бы кучу дерьма. Ты хоть себе
представляешь сколько стоит такая машина! Я пятнадцать лет на заводе и все
делал как надо, и вкалывал --
РУТ. Ну и что?
КАРЛ. Думаешь, я собираюсь всем этим рисковать?
РУТ. Зато твои пальцы были бы на месте.
КАРЛ. Вы, бабы, ничего в этом не смыслите. А привыкнуть можно ко всему.
РУТ. К сожалению --
КАРЛ. Когда в кассе не хватило полсотни, ты тоже не спала ночами.
РУТ. Пятьдесят марок - это пятьдесят марок.
Пауза.
Почему ты постоянно так меня мучаешь?
КАРЛ. Что?
РУТ. Карл, я тебе задала вопрос.
КАРЛ. Идиотский вопрос.
Пауза.
Знаешь, Рут, есть люди, они как бы носят в себе счастье. В них есть
что-то, дающее счастье окружающим. Знаешь, они постоянно как бы светятся.
РУТ. В самом деле?
КАРЛ. Например, Эльфи Вебер. Как она всегда сияет! И дает Веберу
ощущение неизменного счастья.
РУТ. Это, наверное, потому, что ее интересуют только аборты Фабиолы.
КАРЛ. Неважно. Но он живет в каком-то счастливом состоянии. Рядом с
Эльфи человек чувствует себя безумно приятно. Каждый. А она окончила всего
лишь восемь классов.
РУТ. И что дальше?
КАРЛ. Ничего.
РУТ. Но ты ведь хочешь что-то этим сказать?
КАРЛ. Ну-у, что ты к таким не принадлежишь.
РУТ. Вот как?
КАРЛ. Знаешь, Рут, ты скорее относишься к тому типу женщин, которые
должны непременно все испакостить. В них есть что-то безрадостное. Знаешь,
они все делают скверно. И никогда не сияют. Потому что они практически
всегда всем недовольны. Несмотря на твой аттестат зрелости, Рут.
Пауза.
Рут? Что с тобой? Скажи что-нибудь. Ты что, немая, дар речи потеряла?
Сейчас же скажи что-нибудь. Иначе снова начнешь бесноваться. Я же знаю как
это бывает. Ты не виновата. Хоть это и не слишком приятно. Я говорю сейчас
совершенно объективно. Я же хочу только, чтобы ты вошла в норму. А то все
время - как лунатик.
Пауза.
Открой же рот, наконец. Иначе будет поздно. Сейчас же скажи что-нибудь,
Рут! Ты должна что-нибудь сказать!
РУТ смеется, КАРЛ бьет ее.
РУТ. Хочешь моего картофельного салата?
КАРЛ. Картофельного салата -- ?
РУТ. И пару сосисок.
КАРЛ. Мою плоть и кровь пожирают рыбы, а я буду набивать себе брюхо
картофельным салатом?
РУТ. Мне показалось, ты хочешь, чтобы я вошла в норму. Мы завтракали
уже очень давно.
КАРЛ. Для картофельного салата наступит черед --
РУТ. Когда?
Пауза.
Когда же, Карл?
КАРЛ. По прибытии бренных останков.
РУТ. Бренных останков --
КАРЛ. Все, я сыт тобой по горло.
Крики чаек.
РУТ. Ах, твари! Проклятые твари!
КАРЛ. Да ты что, Рут!
РУТ. Настоящие стервятники.
КАРЛ. Чайки - стервятники?..
РУТ. Смотри! Как они беспрестанно бьют клювом по воде. Они выклевывают
глаза у мертвецов.
КАРЛ. Причем тут чайки.
РУТ бросается камнями в чаек.
РУТ. Именно чайки.
КАРЛ. Какая чушь.
РУТ. Нет, правда, они - как коршуны. Особенно когда на них нападает эта
неутолимая прожорливость. Прямо настоящие стервятники. Ты не смотри на их
окраску. Не смотри, что они похожи на голубей - это подлая уловка.
Проваливайте отсюда! Гадкие твари! Проваливайте! Попала, Карл! Я попала в
нее!
КАРЛ. Они наверное уже тебе выклевали глаза.
РУТ. Но я почти попала. Рядом с крылом. Там у этих гадин самое
чувствительное место. Ах, вы твари! Проклятые твари! (Убегает вслед за
чайками.)
КАРЛ срывает ленту с платьица Мануэлы. Потом зарывается лицом в ее
одежду.
КАРЛ. Малышка-глупышка с плюшевыми ушками... Какое подонство... Какое
проклятое подонство! Чтобы такое стопроцентное подонство --
Затемнение.
Сцена 4.
КАРЛ украдкой что-то пишет на полях газеты, РУТ читает в школьной
тетради.
КАРЛ. Такая трагическая смерть изменяет все.
РУТ. В каком смысле?
КАРЛ. Я имею в виду - духовно. Но зато уж по-настоящему. Если
переживаешь это всем сердцем. Прежней жизни приходит конец.
РУТ. Ах, Карл, дорогой --
КАРЛ. Для меня, во всяком случае, в будущем остаются только высшие
ценности.
РУТ. Так, так --
КАРЛ. Да. Прежде всего куплю велосипед. От машины могу спокойно
отказаться. Вебер, конечно, тут же заявит, что я тронулся. Ну и ладно, его
дело. И телевизору тоже конец. Куда лучше по вечерам наслаждаться покоем.
Кое-какая закуска и немного вина--
РУТ. Ага --
КАРЛ. Все это за мой счет. Рассматривать фотографии --
РУТ. Те, что ты сделал здесь, на море.
КАРЛ. Да.
РУТ. Немного музыки, когда Манни уже в постели --
КАРЛ. Почему нет?
РУТ. Да ты просто --
Пауза.
КАРЛ. Не обязательно же думать об этом постоянно. А ты все время
думаешь об этом?
РУТ. Да.
Пауза.
Что это ты там подсчитываешь?
КАРЛ. Мое чисто личное дело. Погода бы не испортилась. Не то - одна
капля, и я бегу в машину.
РУТ. Я останусь.
КАРЛ. Я только хотел сказать --
Пауза.
Тебе все еще снятся числа?
РУТ. А что?
КАРЛ. Ну, здесь такой бодрящий климат. Для твоих нервов, вообще-то,
идеально.
РУТ. Ты находишь?
КАРЛ. Да. Лучше любого санатория.
РУТ. А я уже как-то настроилась.
КАРЛ. Вот как? У тебя это, однако, быстро получается.
РУТ. Просто скажу Бушке, что перетрудилась.
КАРЛ. После трех недель отпуска --
РУТ. Но тогда тебе придется самому заботиться о себе и о ребенке.
Пауза.
КАРЛ. Завяжи узелок. Чтобы не забывала - у тебя остался один я.
РУТ. Ну вот, сам видишь в каком я состоянии.
Пауза. Доносится легкая музыка.
И еще этот праздник в кемпинге. Именно сейчас, когда мы такое
переживаем.
КАРЛ. Тебе сейчас лучше взять бумажный платок.
РУТ. Не беспокойся, я держу себя в руках. Я не доставлю тебе
неприятностей.
КАРЛ. Иди ты, знаешь куда -- (Насвистывает доносящуюся мелодию.)
РУТ. Это так необходимо сейчас?
КАРЛ. Не выходит из головы с того последнего заводского вечера.
РУТ. Что у тебя не выходит из головы, я прекрасно знаю.
КАРЛ. Еще бы. А вечер был классный.
РУТ. Потому что Вебер все время пытался лапать меня?
КАРЛ. Он же в шутку.
РУТ. Есть места, где это перестает быть шуткой.
КАРЛ. Рут, хозяева поставили угощение. Так, что дым коромыслом. Все за
счет центральной дирекции. Достаточно было телекса из Нью-Йорка. На будущий
год я получу часы с кукушкой. Пятнадцать лет стажа. (Пытается ущипнуть РУТ.)
Тогда я смогу делать ку-ку! Ку-ку! Ку-ку!
РУТ. Прекрати, пожалуйста.
КАРЛ. Но вокруг ни души.
РУТ. А вертолет?
КАРЛ. Всякий раз, когда у человека радость, тебе надо все испортить. А
я, идиот, еще надеялся, что с такой как ты можно быть счастливым.
РУТ. Все от тебя зависит. (Читает в тетради.)
КАРЛ. Что там такое ужасно интересное.
РУТ. Мое личное дело.
КАРЛ. Как угодно.
РУТ. Здесь записи Мануэлы на тему: "Что ты видишь вокруг себя на
пляже".
КАРЛ. И что же?
РУТ. Оглянись вокруг.
КАРЛ. И все правильно?
РУТ (читает). Жестяные банки, пластиковые пакеты, железная проволока,
бочки из-под смолы, бутылки от Кока-колы, картонные тарелки, потерянные
туфли, небо --
КАРЛ. Что?
РУТ. Небо.
КАРЛ. Где это написано?
РУТ. Вот.
КАРЛ. Это ничего не значит.
Пауза.
Небо --
Пауза.
Жаль, что она больше не с нами.
РУТ. Господи, наш ребенок!
Хватает бинокль, но КАРЛ отнимает его.
КАРЛ. Ты же сказала, смотреть - ниже твоего достоинства.
РУТ. "И что мы видим, если закрыть глаза" - это написано на другой
странице.
КАРЛ. Что за ерунда?
РУТ. Тогда можно дальше не читать.
КАРЛ. Ну, пожалуйста.
РУТ рвет тетрадь.
А ведь ей иногда несладко приходилось с тобой.
РУТ. Твоя обожаемая Эльфи наверняка не водит свою дочь Улли в балетную
школу.
КАРЛ. Вот именно. Одно мучение для ребенка.
РУТ. Кто из нас больше мучил Манни, Карл --
КАРЛ. Да? А когда она разрисовала стену? Ребенок просто разыгрался. За
такое не запирают в подвал.
РУТ. А кто избил ее так, что у нее носом шла кровь? Кто разбил ей лицо?
КАРЛ. Потому что она хлопнула дверью. Как ненормальная.
РУТ. Карл, ты же сам знаешь, что это был сквозняк.
КАРЛ (кричит). Человек может ошибаться! Но то, что ты не отвела ее к
глазному врачу --
РУТ. А почему это, собственно, всегда я?
КАРЛ. Потому что она никогда не могла сразу взять нужную вещь.
РУТ. Но почему я?
КАРЛ. Глазной врач - это женская работа. Когда на море волнение, надо
чертовски хорошо видеть.
РУТ. Прошу тебя -- !
КАРЛ. Да, Рут, так губят то, что дороже всего.