Мюррей Уилл. Призраки войны

   – Черт! Так и ноги потерять недолго.
   – Надо идти. Здесь тоже очень опасно.
   – Давай поговорим. Ты сказала, тебя зовут Лан?
   – Да. Лан. А ты?
   – Что я?
   – Сам не знаешь, как тебя зовут?
   – Знаю. Конечно, знаю. Мне казалось, ты говорила, что знаешь меня. Давай-ка не противоречь сама себе.
   – Тебя знаю, – твердо заявила Лан. – Ты спас меня из лагеря. Имя не знаю.
   – Римо. Морская пехота США.
   – О! – воскликнула Лан. – Морская пехота – номер первый!
   Римо рассмеялся.
   – Это верно. Мы – номер первый. Ну, пошли.
   Римо с девушкой шли по грунтовой дороге, пока не добрались до асфальтированного шоссе. Римо снял туфли и носки и понес их в руках. Утреннее солнце быстро их высушит. А пока лучше пройтись босиком. Дорога была теплой от солнца. После недавнего дождя над землей поднимался пар, как над стоящей на плите кастрюлей.
   Они прошли несколько миль и не встретили никого – ни машин, ни людей. Потом с севера донесся знакомый гул.
   – Вертолет, – сказал Римо.
   Лан ухватила его за пояс и попыталась стащить с дороги.
   – Эй! Завязывай! – заорал Римо, вырываясь из ее рук.
   Тогда Лан ухватила его за руки и попыталась проделать то же самое.
   – Уйди! – взмолилась она. – Спрячься. Вертолеты летят.
   – Ну и хорошо. Они нас подберут.
   – Нет. Не американские вертолеты. Вьетнамские.
   – Не свисти. У вьетнамцев нет вертолетов. А по звуку это – американский “Хьюи”.
   Шум мотора приближался. Лан еще раз попыталась стащить Римо с дороги.
   – Эй, послушай! – прикрикнул на нее Римо. – Не зли меня. Если хочешь – беги, а я остаюсь.
   Римо сорвал с себя майку и обернулся туда, откуда доносилось рокотание моторов. Лан бросилась к придорожным деревьям и в страхе притаилась.
   Вот показался вертолет. Огромный, весь увешанный ракетами. Вертолет летел медленно, как если бы люди в нем внимательно следили за тем, что происходит внизу.
   – Отлично, – пробормотал Римо, – так они меня обязательно заметят. – И принялся размахивать майкой.
   – Эй! Здесь американец! – кричал он. – Подберите меня!
   Вертолет пролетел над головой Римо, как бы и не заметив. Римо развернулся лицом в ту сторону, куда он улетел, и продолжал махать майкой и кричать:
   – Эй! Вернись!
   Вертолет так и сделал. Он круто развернулся и полетел назад. И тут Римо заметил у него на боку желтую звезду на красном поле и понял, что звал на помощь не друзей, а врагов.
   – Твою мать! – выругался он. – У вьетнамцев, оказывается, есть теперь вертолеты.
   – Я говорила тебе! – крикнула ему Лан из своего укрытия. – А теперь торопись!
   Римо рванулся прочь с дороги под защиту леса, притаился между двух больших деревьев, подальше от Лан. Сорвал с плеча автомат и принялся ждать.
   Вертолет зловеще завис над дорогой. Римо понял, что ищут именно его.
   Римо решил пока не стрелять, но тут вертолет начал снижаться, и Римо понял, что его засекли.
   В этот момент Лан бросилась бегом через дорогу прямо под брюхом вертолета, крича во все горло.
   Вертолет снова поднялся в воздух и понесся вслед за девушкой. Тяжелый пулемет Гатлинга открыл огонь. Пули сбивали ветки с каучуконосных деревьев, оголяя их, и деревья плакали молочно-белыми слезами.
   – Черт побери! – заорал Римо, выбежал из своего укрытия и открыл огонь одиночными выстрелами вслед удаляющемуся вертолету.
   И вдруг хвостовой винт разлетелся на куски. Шальная пуля вывела его из строя. Вертолет закрутился, как огромное елочное украшение, подвешенное на ниточке.
   У пилота не было иного выхода, кроме как посадить вертолет. Огромная машина начала снижаться – сначала все шло спокойно, но только до тех пор, пока главный винт не соприкоснулся с верхушками деревьев. Тут началось светопреставление. Ветки ломались и летели во все стороны, как шрапнель. Раздались чьи-то крики.
   – Лан! – заорал Римо.
   Внезапно мотор вертолета заглох, и он завис, как в люльке, среди веток и листвы в нескольких футах от земли. Из его открытых дверей начали выпрыгивать люди.
   Римо увидел, что все они вооружены, и помчался им наперерез. Если он не нападет на них первым, пока они еще не вполне пришли в себя, то преимущество будет на их стороне.
   Римо пересек дорогу и нырнул в кусты. Он двигался, пригнувшись и сжимая в руках АК-47. Не самое удобное оружие для Римо – он ведь привык к винтовке М-16. Вертолет висел на дереве, словно огромный гнилой плод. Из люка вылезал вьетнамский солдат, на плече у него висел автомат. Римо прицелился и нажал на курок.
   Автомат щелкнул, но выстрела не последовало. Римо попытался еще раз. Опять ничего. Римо упал на траву и проверил магазин. Пусто! Вьетнамец держался обеими руками за край люка. Повисел так какое-то мгновение и спрыгнул на землю.
   Римо отбросил ставший бесполезным автомат и пополз вперед. Вьетнамец стоял к нему спиной, снимая с плеча автомат. Римо сжал кулаки и выпрямился во весь рост, как встающий из могилы призрак. Именно в этот момент вьетнамец обернулся, увидел Римо и в страхе попятился.
   Римо не успел среагировать на это движение. Его кулак просвистел над самым ухом вьетнамца. И тут же Римо почувствовал, как у него из-под ног уходит земля. Вьетнамец сделал подсечку, и оба повалились на землю – вьетнамец сверху, Римо снизу.
   Римо в ярости отбивался от ударов вьетнамца, но руки его не слушались. Каждый раз, сжимая кулаки, он чувствовал, что что-то не так. К своему удивлению, он обнаружил, что отбивает удары вьетнамца быстрыми движениями рук с раскрытыми ладонями. Что же, черт побери, с ним происходит?
   Римо ухватил вьетнамца за запястья. Борьба шла не на жизнь, а на смерть. И вдруг вьетнамец обмяк и повалился на Римо. Римо отпихнул его и увидел, что рядом стоит Лан и держит в руках автомат. Она целилась в него. Ну вот и все, решил Римо. Я покойник. Но Лан, дико сверкая глазами, кинула автомат ему.
   Римо поймал автомат и развернулся в ту сторону, откуда доносился шум: к нему приближались еще двое солдат. Продираясь сквозь траву, они издавали боевые кличи, как индейцы. Римо поставил переключатель на стрельбу очередями и нажал на курок.
   Ничего не произошло.
   – Черт! – выругался Римо.
   – Что не так? Почему не стреляешь?
   Римо взглянул на автомат. Казенная часть была забита грязью.
   – Вот черт! – выругался он снова и отбросил автомат в сторону. – Беги, Лан!
   – Нет!
   Римо с силой толкнул девушку.
   – Ди-ди мау! – повторил он по-вьетнамски.
   Лан заковыляла прочь. Римо рванулся в противоположную сторону. Солдаты побегут за ним. Римо спрятался за толстым деревом. Заставил себя сжать правую руку в кулак и начал прислушиваться к топоту ног, обутых в тяжелые ботинки.
   Сначала он увидел ствол автомата, а потом уже – солдата, в чьих руках этот автомат находился. Римо напряженно ждал. Один шаг, второй. Когда из-за ствола показалось лицо с приплюснутым носом – всего в нескольких дюймах от лица Римо, – Римо нанес удар.
   Столкновения кулака с лицом вьетнамца Римо не почувствовал. Фонтан крови обдал его собственное лицо, и Римо попятился, недоумевая, что это – выстрелили в него в упор или он наступил на мину.
   Римо в отчаянии вытер лицо. Руки его были обагрены кровью. Первой его мыслью было: о Боже! Я ранен. Но тут он увидел солдата.
   Вьетнамец лежал на спине, а голова его была развернута на сто восемьдесят градусов – там, где должно было быть лицо, теперь находился затылок. Руки и ноги дергались в предсмертной агонии.
   Римо наклонился и выдернул из-под вьетнамца его автомат. Проверил затвор. Похоже было, что все в порядке. Потом Римо увидел лицо убитого им солдата и в ужасе отпрянул.
   Челюсть вьетнамца болталась у того под правым ухом. Впрочем, от челюсти осталась лишь бесформенная масса, как будто кость искрошили молотом. И шея явно была сломана.
   Римо еще раз проверил, не ранен ли он сам, но лишь испачкал кровью лицо и руки. Потом он увидел полоску кожи у себя на костяшках пальцев и удивился, как это он мог содрать кожу, если удара даже не почувствовал. Он оторвал полоску кожи от своего кулака и увидел, что его собственная кожа не повреждена. На мгновение он даже забыл об опасности и недоуменно пробормотал вслух:
   – Неужели это я сделал?
   Еще раз тупо взглянул на свой кулак и вытер кровь о брюки.
   Шорох и треск сучьев подсказали ему, что второй вьетнамец уже совсем рядом. Римо нырнул за дерево.
   – Интересно, а во второй раз это сработает? – спросил он себя, сжал кулак и опять почувствовал какое-то неудобство. Для парня, выросшего в Ньюарке, драться на кулаках было второй натурой. Но теперь все стало иначе. Странно.
   На этот раз Римо не стал ждать, пока солдат выйдет из-за дерева. Он почувствовал, что тот совсем рядом, и прыгнул. И нанес удар, пока вьетнамец не успел среагировать.
   Раздался такой звук, словно кузнечный молот ударил по мешку с фасолью. Римо почувствовал, как под костяшками его пальцев крошится кость. Солдат взмахнул руками, как бы балансируя на проволоке, потом упал и замер. Лицо его представляло сплошное кровавое месиво, и Римо, всякого насмотревшийся во Вьетнаме, отвернулся. Его затошнило.
   Лан он нашел неподалеку от дороги – она притаилась в кустах.
   – Ты в порядке? – спросил он.
   – Лан о'кей. А ты?
   – Не уверен, – тяжело дыша, признался Римо.
   – Солдаты убиты?
   – Они нас больше не потревожат, – ответил Римо и поднял с земли несколько листьев гевеи.
   Листья были еще влажные после ночного дождя, и Римо удалось кое-как смыть кровь с рук. Затем он обернулся к Лан.
   – Спасибо, – сказал он.
   – За что?
   – За то, что помогла.
   – Ты мне помог раньше.
   – Не помню. Я тебе это уже говорил.
   Лан задумалась, нахмурив брови.
   – А что ты помнишь?
   Римо сел на землю, прислонившись спиной к грубой коре дерева, и уставился в чересчур яркое утреннее небо.
   – Вьетнам, – как бы в забытьи, произнес он. – Я помню Вьетнам.

Глава 14

   Армейский вертолет высадил капитана Дай Чим Сао на территории Камбоджи, в двенадцати километрах от границы.
   Дай соскочил на землю еще до того, как вертолет приземлился. Винты поднимали красновато-коричневую пыль, и капитану Даю пришлось зажмуриться, чтобы поберечь глаза.
   К нему подбежал невысокий офицер с гнилыми зубами.
   – Капитан Дай?
   – А кто же еще? Что вы можете мне сообщить об американце?
   – Мы знаем, что он находится в этом секторе, – начал рассказывать офицер, подводя капитана Дая к нескольким выстроенным шеренгой танкам “Т-72”. – Один из наших патрульных вертолетов сообщил по рации, что американец обнаружен. Потом связь прервалась. Мы полагаем, что вертолет пропал.
   – Как далеко?
   – В десяти километрах к югу отсюда. Максимум в пятнадцати. Вы сами поведете отряд?
   – Это мой долг, – заявил капитан Дай, садясь в “лендровер”. Усевшись поудобнее, он хлопнул водителя по плечу, чтобы тот трогался.
   Офицер с гнилыми зубами запрыгнул в машину на ходу, и “лендровер” покатился по дороге на юг.
   – А вы не теряете времени, – заметил офицер и махнул рукой танкистам, чтобы следовали за ними.
   – У меня его просто нет, – мрачно отозвался капитан Дай, достал пистолет “Зауэр” калибра девять миллиметров и демонстративно осмотрел его.
   Вот человек, пытающийся самоутвердиться, подумал его спутник. Да, задание будет не из легких, и то, что этот американец действует в одиночку, не делает его более приятным.
   Солнце стояло высоко в безоблачном небе. Но даже и в полдень на дороге не было никакого движения. Время от времени на глаза Римо попадались воронки от мин, а рядом с ними – останки грузовиков. На дверце одного из них был нарисован вьетнамский флаг.
   – Красные кхмеры, – пояснила Лан. – Они дерутся с вьетнамцами так, как Вьетконг дрался с американцами.
   – Поменялись ролями? – усмехнулся Римо. Он все еще пытался разобраться в новой для себя ситуации. В том, что все изменилось, сомнения не было. Он доверял Лан, хотя и не мог до конца поверить в то, что она рассказывает. Не совсем. Пока не совсем.
   – Так ты говоришь, война кончилась? – переспросил Римо.
   Они старались держаться обочины – на тот случай, если придется прятаться среди деревьев. Римо раздел одного из убитых вьетнамцев и надел его форму и ботинки, предварительно сорвав с них все знаки отличия. Так он снова почувствовал себя солдатом, хотя и одежда и ботинки были ему малы.
   – Да. Война кончилась. Давно. Для Америки. Не для Вьетнама. Для Вьетнама всегда новая война. Вьетнам воевал с Китаем, когда американцы ушли. Теперь воюет с Кампучией. А завтра – кто знает?
   – И как давно она окончилась? – спросил Римо, роясь в своей памяти и пытаясь найти хоть какое-то воспоминание об этом.
   Вчерашний день – это черное пятно. Что было месяц назад, он тоже не помнил. Но чем дальше в прошлое, тем яснее становились воспоминания. Похоже было, что он вглядывается в темный тоннель. Вокруг темно. Но в конце – яркий свет. Что там ему говорили про свет в конце тоннеля?
   – Война кончилась десять-пятнадцать лет назад. Давно.
   – Пятнадцать лет! – присвистнул Римо.
   Лан резко остановилась.
   – Я говорю правду. Американцы ушли в семьдесят третьем. Сайгон пал в семьдесят пятом.
   – Врешь!
   – Не вру. Правда. Лан говорит правду.
   – А я что же, все эти годы проспал где-нибудь на рисовом поле? – криво усмехнулся Римо. – Как какая-нибудь спящая красавица.
   – Не понимаю.
   – Последнее, что я помню, – это то, что я воюю во Вьетнаме в шестьдесят восьмом. Что же я делал все эти двадцать лет?
   – Откуда Лан знает? – пожала плечами Лан. – Это твоя жизнь.
   Римо молча посмотрел на девушку. На лице ее было написано беспокойство и смятение. Ему хотелось верить, что она его друг – ему так нужен был друг! – но то, что она ему говорит, – это просто смешно. Это просто невозможно!
   – Не знаю, что мне с тобой делать, – задумчиво произнес Римо.
   – Тогда ничего не делай. Я пойду.
   Лан развернулась кругом и пошла в противоположном направлении. Римо глядел ей вслед, то ли печалясь, то ли боясь, что стоит ему отвернуться, как она выстрелит ему в спину. А может, она все-таки из Вьетконга? Может, его подставили и сделали жертвой какого-то странного эксперимента по промывке мозгов? Или напоили наркотиками? В голове так легко и пусто.
   Волосы Лан подрагивали при ходьбе, как хвост сердитого пони. Она ни разу не обернулась. Даже когда дорога свернула.
   А Римо стоял посреди дороги, чувствуя себя полным идиотом.
   – Вот черт! – выругался он, когда девушка скрылась за поворотом, и погнался за ней.
   Сначала шагом, потом бегом. Брезентовые вьетнамские ботинки висели у него на ногах, как гири. Странно. Американские ботинки куда тяжелее. Он бы вообще не должен был чувствовать вес тряпичной обуви. Ведь он же морской пехотинец. И все же он ощущал ломоту во всем теле. Может, он и правда проспал несколько лет? А иначе как все это объяснить?
   Неподалеку раздался треск автоматных очередей. Римо нырнул в заросли.
   – Стой! Стой! – кричал по-вьетнамски мужской голос.
   – Помогите! Римо! – Голос Лан.
   И опять заговорил “Калашников”.
   Римо помчался по дороге, как нападающий футбольной команды высшей лиги. Там, где дорога делала изгиб, он срезал путь через лес и выскочил на дорогу рядом с тяжелым танком. Из верхнего люка торчала фигура вьетнамского солдата с крупнокалиберным пулеметом.
   Римо снял его одним выстрелом.
   За первым танком стоял второй, а еще чуть дальше – третий. В грязи застрял “лендровер” – у него лопнула шина. За “лендровером”, пригнувшись, сидели три вооруженных вьетнамца.
   Римо заметил фигурку Лан, мелькающую среди деревьев. Вьетнамцы открыли огонь.
   – Эй! – крикнул им Римо, стараясь припомнить самое страшное вьетнамское ругательство. – До май! До май!
   Вьетнамцы услышали его голос и обернулись к нему. Римо помахал им рукой, потом вспрыгнул на башню танка и нырнул в люк.
   Капитан, Дай Чим Сао услышал, как американец обвинил его в том, что он переспал с собственной матерью, и задрожал от гнева. Не разгибаясь, он развернулся кругом и крикнул своим подчиненным:
   – Вон он! Американец!
   Но не успели они открыть огонь, как американец уже исчез в танке. Изнутри донеслись приглушенные выстрелы. А потом – тишина.
   – Ты и ты, – приказал Дай офицеру и шоферу “лендровера”. – Прикройте меня, чтобы девчонка не высовывалась. А я достану труп американца.
   – Откуда вы знаете, что он мертв? – спросил офицер.
   – Потому что в танке находятся три мужественных вьетнамских солдата. Они убили его. Делайте, как я вам приказал.
   Офицер пожал плечами и принялся стрелять по деревьям.
   Капитан Дай подбежал к танку, в котором скрылся американец, и вскочил на его корпус.
   И тут же спрыгнул обратно на дорогу.
   Башня танка начала вращаться, и ствол пушки 125-го калибра едва не сбил капитана Дая с ног. Что происходит?!
   Вот пушка развернулась в направлении двух других танков и выстрелила. Раз, другой. Капитан Дай закричал. От грома выстрелов у него едва не лопнули барабанные перепонки. Дай бросился на землю. В воздухе со свистом пронеслись осколки. Над головой капитана пролетело стальное колесо и упало рядом с ним на землю, очень напоминая собой крышку люка.
   Капитан Дай поднял голову. Один из танков горел. Потом Дай заметил дымок – это завелся мотор того танка, в котором сидел американец. Дай едва успел увернуться от гусениц, а танк объехал своего бывшего товарища, ныне объятого пламенем, и направился к третьему “Т-72”.
   Люки третьего танка разом пооткрывались, и из них, как муравьи, полезли солдаты. Они успели вылезти наружу как раз вовремя. Капитан Дай был уверен, что его отчаянный крик звучал громче, чем выстрел. Третий танк был расстрелян прямой наводкой, и пламя тут же охватило его.
   А танк, в котором сидел американец, развернулся и направился к “лендроверу”. Офицер и водитель машины решили держаться до последнего. Их пули отскакивали от брони танка, но в конце концов офицер бросился в одну сторону, солдат – в другую. Танк подмял под себя машину и расплющил ее в лепешку. Раздался громкий хлопок – под тяжестью безжалостных гусениц лопнула шина.
   А танк все шел и шел вперед. И тут из люка раздался клич:
   – Лан! Прыгай сюда! Я не знаю, как остановить эту штуковину.
   Капитан Дай понял, что девчонка-полукровка сейчас прибежит на зов американца, но не предпринял и попытки остановить ее. Он так и остался стоять на дороге, а девчонка преспокойно выбежала из кустов и скрылась в люке.
   “Т-72” шел вперед. И капитану Даю не оставалось ничего, кроме как вдохнуть полной грудью его зловонные выхлопы и попытаться сдержать рыдания. Он проиграл.
   – Посмотри, есть ли тут еда, – сказал Римо, с большим трудом ведя танк и глядя при этом в перископ. Сиденье было низкое, неудобное, явно предназначенное для человека миниатюрного сложения. Римо казалось, что он зажат со всех сторон.
   Лан обернулась к нему.
   – Ты теперь веришь Лан?
   – Я приберегу свое суждение на потом, – ушел от ответа Римо.
   – Не знаю, что это такое, – пожала плечами Лан. – Я поищу еду.
   Она обошла мертвые тела танкистов и открыла стальные ящики с боеприпасами. В них были снаряды. В углу стоял огромный ящик. Лан сняла крышку.
   – Еды нет. Но посмотри.
   Римо обернулся и увидел тускло мерцающие стволы новеньких “Калашниковых”.
   – Лучше бы ты нашла еду, – проворчал он.
   Лан нахмурилась.
   Римо вновь вернулся к перископу. И как раз вовремя. Ему едва удалось избежать столкновения с деревьями. С трудом выправив курс, он попытался ногой нащупать тормоз. Наконец ему это удалось, и танк остановился.
   – Надо выбросить трупы, – сказал Римо. – В такой жаре они скоро начнут вонять.
   – Я помогу.
   – Сиди.
   Римо вылез через люк в башне танка и вытащил трупы. Скинул их на дорогу и вернулся на сиденье водителя. Крышку люка он не стал закрывать, чтобы не задохнуться. Потом он снова завел мотор и знаком показал Лан, чтобы села рядом. Девушка молча повиновалась.
   – Ты вела себя очень храбро, – похвалил девушку Римо.
   – Не храбро. Испугалась.
   – Без разницы, – улыбнулся Римо. Лан сначала набычилась, но потом ответила на улыбку.
   – Мы друзья? – спросил Римо.
   – Да, – обрадовалась Лан. – Друзья. – Она пожала Римо руку, и Римо рассмеялся, хотя этот жест и тронул его.
   – Ты недавно сказала что-то о моих американских друзьях. Что ты имела в виду?
   – Ты говорил, что приехал во Вьетнам помочь американцам. Военным пленным.
   – Военнопленным? Они в плену у вьетнамцев?
   – Да.
   – А я что-нибудь говорил о том, где они находятся?
   – Нет. Я думаю, ты не знаешь.
   – Отлично! Я не знаю, где нахожусь сейчас, я не знаю, где был в прошлом, и я не знаю, куда мне двигаться в будущем.
   – Я не виновата.
   – Я понимаю. Боже, что с моей головой? Я ничего не помню. У меня такое чувство, что ответы на все вопросы плавают где-то в мозгу, но мысли никак не хотят остановиться хоть на секунду, чтобы я мог их разобрать.
   – Я знаю одну вещь.
   – Какую?
   – Нам нужна еда.
   – Да, может, нам повстречается какая-нибудь деревня, где мы найдем союзников.
   – Не здесь. Нигде.
   – Ладно, что-нибудь придумаем, – махнул рукой Римо, но что именно, он и сам не знал.
   Они не успели далеко уехать, как вдруг что-то перекрыло солнечный свет, лившийся сквозь открытый люк. Римо поднял глаза. Лан завизжала. Римо нажал на тормоз. Танк остановился.
   Сверху на Римо и Лан смотрело лицо. Худое лицо, изрытое оспой, как поле для гольфа. Узкие жестокие глаза. Лицо показалось Римо знакомым. Но у него не было времени рассматривать лицо – его внимание больше привлекал ствол направленного на него пистолета.
   – Руки вверх!
   – Конечно, конечно, дружище, – отозвался Римо и поднял руки вверх. – Только не надо волноваться. – А Лан он шепнул: – Не волнуйся. Я с ним справлюсь.
   Вьетнамец что-то кричал.
   – Что он говорит? – спросил Римо.
   – Он говорит: выходите из танка. Быстро.
   – Я пойду первым, – сказал Римо, ухватился за ручку люка и полез наружу. Вьетнамец – в чине капитана, определил Римо, – отошел немного назад. Взглянув еще раз ему в лицо, Римо почувствовал, как все внутри у него сжалось, а по спине пробежал холодок.
   – Нет, – простонал Римо. – Только не ты!
   Вьетнамец опять начал что-то кричать.
   – Да-да, конечно, я иду, – отозвался Римо и вылез на башню танка. Ноги у него стали ватными. Руки он держал на высоте плеч. Видно было, как сильно они дрожат.
   – Капитан-Невидимка, – произнес Римо. В глазах у него потемнело.
   Лан тоже вылезла наружу.
   Капитан знаком показал им, чтобы они спустились на землю и встали рядом с танком. При этом он что-то беспрерывно кричал по-вьетнамски.
   – Чего кричишь? – спросил его Римо, недостаточно хорошо понимавший вьетнамский язык, и получил пощечину.
   – Он хочет, чтобы мы подошли к танку сзади, – пояснила Лан. – Я думаю, он хочет убить нас.
   – А почему бы и нет? – отозвался Римо и пошел туда, куда ему указывали. – Он мертв. С какой стати мы должны быть живыми?
   – Что ты хочешь сказать?
   – Я знаю этого парня. Он мертв.
   Лан ничего не ответила.
   Римо подошел к танку сзади, а капитан жестом показал им, чтобы стали лицом к танку. Римо повиновался. Лан, вся дрожа, стояла рядом. Звук взведенного курка сказал Римо, что сейчас его и девушку расстреляют без долгих проволочек.
   Инстинкты Римо заставили его начать двигаться. Но Лан его опередила.
   Она закричала. Не от страха – от ярости. Вьетнамец-капитан, не ожидавший такого, на мгновение опешил.
   Лан набросилась на него, пытаясь дотянуться до пистолета. Римо подскочил с другой стороны и ударом в корпус сбил капитана с ног. Капитан повалился на землю и спрятался между гусеницами танка.
   Лан держала в руках его пистолет. Она заглянула под танк, пытаясь найти капитана. Выстрелила раз, но никуда не попала.
   Римо отобрал у нее пистолет.
   – Забудь об этом.
   – Я убью его! – кричала Лан.
   – Это невозможно. Ты не можешь его убить. Он уже мертв.
   Лан вопросительно воззрилась на Римо.
   – Ладно, пошли, – сказал Римо и затащил девушку обратно в танк. Пролезши в люк за ней следом, он плотно закрыл крышку – черт с ней, с жарой! Его самого била дрожь – обуял мистический ужас.
   – Почему ты боишься? – спросила Лан, когда Римо снова завел мотор.
   – Долго рассказывать.
   – Ехать тоже долго.
   – Я этого парня уже убил однажды.
   – Когда?
   Римо задумался. В самом деле – когда? Наконец он сказал:
   – Хороший вопрос. Я не знаю. Кажется, это было два, может быть, три месяца назад. Может, раньше.
   – Сейчас он не мертв.
   – Верно. Но я убил его во время войны. Ты понимаешь?
   – Нет. Не понимаю.
   – Я убил его во время войны. В шестьдесят седьмом году. А теперь он снова оказался у меня на пути. И он не просто живой, а совсем не состарился. Во всяком случае, не на пятнадцать-двадцать лет.
   – Ты опять не веришь Лан?
   – Я не знаю, чему верить. Мне не приходит в голову никакого разумного объяснения.
   – Может быть, это призрак?
   – Нет, на ощупь он был довольно плотный, – ответил Римо, внимательно глядя в перископ. Впереди лежала от крытая дорога, без всяких препятствий.
   – Тогда, может быть, ты призрак? – предположила Лан.
   И снова Римо почувствовал, как на него повеяло каким-то мистическим холодом.

Глава 15