Дверь захлопнулась, и слышно было, как ее заперли на засов.
Римо казалось, что он сидит в духовке печи. И плюс к тому – духота, застарелый запах человеческого пота. И кромешная тьма – лишь слабый свет пробивался сквозь отверстия, оставленные пулями в стенах контейнера.
Римо припал глазом к одному из отверстий и попытался разглядеть, что происходит снаружи. В этот момент он услышал чей-то негромкий голос и отпрянул от отверстия.
– Обычно сюда двоих сразу не сажают, – произнес голос. – Но я рад, что мне есть с кем поговорить.
– Кто тут? – спросил Римо.
– Кто-кто? Ты что, совсем с ума сошел, или тебя так хорошо обработали, придурок? Я Янгблад.
– Янгблад! – воскликнул Римо. – Дик?
– Эй! – удивленно отозвался Янгблад. – Я что-то не узнаю твой голос. Ты кто, черт тебя раздери?
– Это я, Римо.
– Э? Какой еще Римо?
– Уильямс. Сколько еще Римо ты знаешь?
– Уильямс… Римо Уильямс… – тихо произнес Янгблад, как бы пробуя свои слова на вкус. – Знал я одного парня в морской пехоте, которого так звали.
– Дик, это я.
– Докажи.
– Как?
– Дай мне посмотреть на твое лицо. Подойди вот к этим отверстиям, тут посветлее.
Римо на ощупь пробрался к стене. Глаза его уже почти привыкли к темноте, и он смог различить смутную темную фигуру, разглядывающую его недоверчивыми глазами.
Глаза приблизились к лицу Римо. Знакомые глаза. Но лицо было чужое – толще, более грубое и морщинистое, чем то, которое Римо помнил.
– Твою ма-а-ать! – протянул Янгблад. – Это ты и есть, сукин ты сын!
– А ты состарился, – заметил Римо.
– А чего бы ты хотел, кретин! – огрызнулся Янгблад. – Как-никак двадцать лет прошло. Что я тебе – портрет Дориана, мать его, Грея?
– Так значит, это и в самом деле правда?
– Что?
– Война. Она окончилась.
– А ты не слышал?
– Я как-то все не мог в это поверить, – признался Римо.
– Вон как! А что ты тут делаешь?
– Не знаю. Не помню. Я проснулся – и вот он я тут.
– Я был добровольцем, – усмехнулся Янгблад. – А про тебя всегда думал, что тебя призвали.
– Мне все говорят, что прошло двадцать лет, но я ничего не помню, кроме войны.
– Тебя что, в джунглях нашли?
– Нет. Я захватил танк. Привел его сюда. А здесь попал в ловушку. Мне навстречу выслали еще один танк.
– Старый “Т-54”?
– Ага.
– Ну, ты полный кретин! – расхохотался Янгблад. – Тебя накололи. У этой штуковины пушка деревянная. Она и рисовыми зернышками стрелять не умеет.
– Не вижу поводов для веселья, – заметил Римо.
– Извини, старина. Я здесь сижу уже так давно, что пытаюсь использовать любой повод, чтобы поразвлечься.
– А кто еще здесь?
– Нас осталось всего семеро. А было больше тридцати! Я теперь здесь старший по званию, поэтому меня и заперли в этом контейнере. Тебе тут понравится. Днем как в печке, а ночью как в холодильнике. А случилось вот что: один из пленников сбежал, вьетнамец по имени Фонг. Меня посадили в этот ящик в качестве наказания. Слушай, а уж не поэтому ли ты здесь? Тебя не Фонг послал?
– Я ж тебе уже сказал. Я не могу вспомнить, что я тут делаю. В моей голове по-прежнему шестьдесят восьмой год.
Янгблад коротко хохотнул.
– Ну да, у меня часы тоже вроде как встали. А знаешь, Римо, ты изменился.
– Ну?
– Да нет, точно. Совсем другой. Но постарел ненамного. Ч-черт, где бы ты ни находился все это время, оно на тебе ни капельки не сказалось.
– Мне кажется, я умер, – спокойно заметил Римо.
– Что?
– Мне кажется, я погиб в джунглях. Наверное, я призрак.
– Эй, послушай, приятель, хватит с меня рассказов про всяких призраков и невидимок. Со мной такое не проходит.
– Кстати, о невидимках, – сказал Римо. – Помнишь Капитана-Невидимку? Он здесь. Мы убили его, а он до сих пор жив. Тебе это о чем-нибудь говорит?
Дик Янгблад просто взорвался от смеха. Даже стальной контейнер – и тот затрясся от раскатов громового хохота черного великана.
– Римо, ты меня совсем заколебал! – наконец выдавил из себя Янгблад. – Но я понимаю, что ты должен чувствовать. Я и сам почувствовал, как у меня что-то дернулось в жопе, когда впервые его увидел.
– Кого?
– Это не Капитан-Невидимка. Это Невидимка Младший. Его сын! Называет себя капитаном Даем. Но вид у него и правда такой, будто их обоих расписывал один художник. Хреновый художник, между прочим.
– Сын? – изумленно выдохнул Римо. – Тс-с-с. Я слышу чьи-то шаги.
Дик Янгблад прижался ухом к стенке контейнера.
– А я ни черта не слышу.
– Шаги. Очень тихие.
– Это тебе мерещатся призраки. Наверное, твои родственники.
– Я и вижу их, – заявил Римо. – Смотри!
Янгблад припал к отверстию в стене.
– Косоглазый, – произнес он. – Старик какой-то. Никогда его раньше не видел.
– Это Дядя Хо.
– Хо Ши Мин тоже давно помер, но если это он, то я беру назад все свои слова.
– Это я его так называю – Дядя Хо. Мы с ним встретились в джунглях.
– Просто так взяли и встретились? Кто он такой?
– Я не знаю, как его зовут. Но он заявляет, что он мой отец.
– Точно, – сухо заметил Янгблад, – я сразу заметил потрясающее сходство между вами.
Мастер Синанджу подождал, пока лагерь угомонится на ночь. А до того он долго и терпеливо ждал, пока его ученик доберется до лагеря. Римо, как всегда, опоздал.
Легче было позволить вьетнамцам взять Римо в плен, чем вмешиваться в ход событий. Чиун не хотел рисковать – в своем нынешнем состоянии Римо вполне мог пасть жертвой случайной пули. Когда, по мнению Чиуна, Римо уже достаточно времени провел взаперти в металлическом ящике, Мастер Синанджу приблизился к контейнеру. Солдаты, расставленные по всему лагерю, его не заметили.
– Римо, – прошептал Чиун.
– Чего тебе, Дядя Хо? – угрюмо поинтересовался Римо.
– Просто хочу поговорить с тобой, сын мой, – любезно отозвался Чиун. – Тебе там удобно?
– Конечно же, нет. Я тут заперт, мать твою!
– Да? – удивился Мастер Синанджу так, словно впервые об этом узнал. – Так почему же ты не выйдешь наружу?
– Как?
– Эти дырочки очень удобные, – объяснил Чиун и просунул палец с длинным ногтем в отверстие от пули. – Как раз по размеру. За них так легко держаться, если хочешь оторвать кусок стены.
– Эй, поаккуратнее! – рявкнул Римо. – Ты мне чуть глаз не выколол.
– Ты сам виноват – не надо подглядывать в дырочку. Ведь для того, чтобы понять мои слова, тебе не обязательно меня видеть.
– Ты прав, Римо, – вклинился в разговор третий голос. – Он и вправду совершенно сумасшедший – этот косоглазый.
– Кто там? – возвысил голос Чиун. – Кто это сказал?
– Это мой друг, – ответил Римо. – А что такого?
– Тот, которого зовут Янгблад?
– Он самый. А ты откуда знаешь?
Янгблад пыхтел, как разъяренный бык.
– Да потому что он косоглазый. Тебя подставили, Римо!
– Это очень плохо, – печально заметил Чиун.
– Что именно? – не понял Римо.
– То, что ты нашел своего боевого товарища, которого давно потерял. Это очень печально.
– Послушай, Дядя Хо! Почему бы тебе не прогуляться? – спросил Римо. – Нам тут еще много предстоит сделать.
– Как можешь ты так разговаривать с человеком, который сделал для тебя так много?
– Очень просто, я мертв. А мертвецам позволено делать все, что им заблагорассудится.
– Ах, так ты помнишь, что мертв. Это хорошо.
– Вот как?
– Эй, послушайте, мне надоел этот ваш треп! – вскипел Янгблад. – Вы несете полную ахинею.
Чиун не обратил на его слова никакого внимания.
– А что еще ты помнишь, Римо?
– Больше ничего.
– Ничего?! – взвизгнул Чиун.
Так, значит, Римо все-таки ничего не помнит! И до тех пор, пока он сам все не вспомнит, Чиун бессилен что-либо сделать.
– Да, именно так я и сказал. А теперь отгребывай!
– Но ты ведь помнишь, что мертв. И ты мертв уже давно – много-много лет.
– Это точно, – бесстрастно согласился Римо. – А ты откуда знаешь?
– Ну, дело в том… – замялся Чиун. И тут в голову Чиуну пришла блестящая идея. Он понял, как можно вновь наставить Римо на путь истинный. – Дело в том, что я твой ангел-хранитель. Да-да, твой бесценный ангел-хранитель. Я здесь для того, чтобы отвести тебя туда, где твой настоящий дом.
– Ты? У меня что, ангел-хранитель вьетнамец?
– Нет. Кореец.
– С Севера или с Юга?
– С Севера, конечно.
– Так мой ангел-хранитель – коммунист?
– Нет, упрямец! Твой ангел-хранитель – Синанджу.
– По-моему, тут какая-то ошибка. Я католик.
– Император Смит беспокоится о тебе.
– Кто такой Император Смит?
– Ну как же, это правитель Америки, разумеется. Он послал меня, чтобы я доставил тебя обратно.
– Ты слышал, Дик? Америка стала монархией. Наверное, это из-за того, что мы проиграли войну. Эй, послушай, а зачем этот Император послал тебя, чтобы привести назад мертвеца?
– Да он тебе мозги полощет, Римо! – не выдержал Янгблад. – Отошли его к чертовой матери.
– Я говорю правду, – надменно заявил Чиун.
– Так докажи это, – огрызнулся Римо.
– Как?
– Вытащи нас отсюда.
– Так что же ты раньше меня об этом не попросил? Подожди здесь.
– Чего ждать?
– Я собираюсь произвести отвлекающий маневр, чтобы вам было легче сбежать.
– Ты слышал. Дик? – горько ухмыльнулся Римо. – Дядя Хо собирается произвести отвлекающий маневр. Если у тебя много вещей, то пора начать упаковываться.
– Я не желаю слушать ни тебя, ни его. Вы оба психи.
– Не волнуйтесь, – пообещал Мастер Синанджу. – Это займет немного времени. Элефант неожиданности на нашей стороне.
Когда Мастер Синанджу скрылся из глаз, Дик Янгблад спросил Римо:
– Что он сказал – “элефант”? При чем тут слон?
– Я думаю, он имел в виду “элемент”. Элемент неожиданности, фактор внезапности, – ответил Римо, с интересом глядя сквозь отверстия, что происходит вокруг.
– Что ты там высматриваешь? – поинтересовался Янгблад.
– Я хочу посмотреть, что он собирается делать.
– Что делать? Он пойдет к начальнику лагеря, они выпьют рисового вина и будут потешаться над нами, пока не настанет сезон дождей. А ты как думаешь – что еще он может собираться сделать?
– Не знаю, – неуверенно отозвался Римо. – Я своими глазами видел, как он стер в порошок автомат Калашникова.
Дик Янгблад задумчиво разглядывал еле видный в темноте контейнера профиль Римо Уильямса. На широком лице черного великана застыло недоуменное выражение.
– А знаешь, что я думаю? – сказал он наконец.
– Что?
– Я думаю, что сплю, а ты – мой кошмар на сегодняшнюю ночь. А теперь я, пожалуй, лягу поспать – пусть даже мы оба знаем, что я и так уже сплю. Надеюсь только, что когда я проснусь, ни тебя, ни этого старого косоглазого психа тут не будет.
Глава 20
Римо казалось, что он сидит в духовке печи. И плюс к тому – духота, застарелый запах человеческого пота. И кромешная тьма – лишь слабый свет пробивался сквозь отверстия, оставленные пулями в стенах контейнера.
Римо припал глазом к одному из отверстий и попытался разглядеть, что происходит снаружи. В этот момент он услышал чей-то негромкий голос и отпрянул от отверстия.
– Обычно сюда двоих сразу не сажают, – произнес голос. – Но я рад, что мне есть с кем поговорить.
– Кто тут? – спросил Римо.
– Кто-кто? Ты что, совсем с ума сошел, или тебя так хорошо обработали, придурок? Я Янгблад.
– Янгблад! – воскликнул Римо. – Дик?
– Эй! – удивленно отозвался Янгблад. – Я что-то не узнаю твой голос. Ты кто, черт тебя раздери?
– Это я, Римо.
– Э? Какой еще Римо?
– Уильямс. Сколько еще Римо ты знаешь?
– Уильямс… Римо Уильямс… – тихо произнес Янгблад, как бы пробуя свои слова на вкус. – Знал я одного парня в морской пехоте, которого так звали.
– Дик, это я.
– Докажи.
– Как?
– Дай мне посмотреть на твое лицо. Подойди вот к этим отверстиям, тут посветлее.
Римо на ощупь пробрался к стене. Глаза его уже почти привыкли к темноте, и он смог различить смутную темную фигуру, разглядывающую его недоверчивыми глазами.
Глаза приблизились к лицу Римо. Знакомые глаза. Но лицо было чужое – толще, более грубое и морщинистое, чем то, которое Римо помнил.
– Твою ма-а-ать! – протянул Янгблад. – Это ты и есть, сукин ты сын!
– А ты состарился, – заметил Римо.
– А чего бы ты хотел, кретин! – огрызнулся Янгблад. – Как-никак двадцать лет прошло. Что я тебе – портрет Дориана, мать его, Грея?
– Так значит, это и в самом деле правда?
– Что?
– Война. Она окончилась.
– А ты не слышал?
– Я как-то все не мог в это поверить, – признался Римо.
– Вон как! А что ты тут делаешь?
– Не знаю. Не помню. Я проснулся – и вот он я тут.
– Я был добровольцем, – усмехнулся Янгблад. – А про тебя всегда думал, что тебя призвали.
– Мне все говорят, что прошло двадцать лет, но я ничего не помню, кроме войны.
– Тебя что, в джунглях нашли?
– Нет. Я захватил танк. Привел его сюда. А здесь попал в ловушку. Мне навстречу выслали еще один танк.
– Старый “Т-54”?
– Ага.
– Ну, ты полный кретин! – расхохотался Янгблад. – Тебя накололи. У этой штуковины пушка деревянная. Она и рисовыми зернышками стрелять не умеет.
– Не вижу поводов для веселья, – заметил Римо.
– Извини, старина. Я здесь сижу уже так давно, что пытаюсь использовать любой повод, чтобы поразвлечься.
– А кто еще здесь?
– Нас осталось всего семеро. А было больше тридцати! Я теперь здесь старший по званию, поэтому меня и заперли в этом контейнере. Тебе тут понравится. Днем как в печке, а ночью как в холодильнике. А случилось вот что: один из пленников сбежал, вьетнамец по имени Фонг. Меня посадили в этот ящик в качестве наказания. Слушай, а уж не поэтому ли ты здесь? Тебя не Фонг послал?
– Я ж тебе уже сказал. Я не могу вспомнить, что я тут делаю. В моей голове по-прежнему шестьдесят восьмой год.
Янгблад коротко хохотнул.
– Ну да, у меня часы тоже вроде как встали. А знаешь, Римо, ты изменился.
– Ну?
– Да нет, точно. Совсем другой. Но постарел ненамного. Ч-черт, где бы ты ни находился все это время, оно на тебе ни капельки не сказалось.
– Мне кажется, я умер, – спокойно заметил Римо.
– Что?
– Мне кажется, я погиб в джунглях. Наверное, я призрак.
– Эй, послушай, приятель, хватит с меня рассказов про всяких призраков и невидимок. Со мной такое не проходит.
– Кстати, о невидимках, – сказал Римо. – Помнишь Капитана-Невидимку? Он здесь. Мы убили его, а он до сих пор жив. Тебе это о чем-нибудь говорит?
Дик Янгблад просто взорвался от смеха. Даже стальной контейнер – и тот затрясся от раскатов громового хохота черного великана.
– Римо, ты меня совсем заколебал! – наконец выдавил из себя Янгблад. – Но я понимаю, что ты должен чувствовать. Я и сам почувствовал, как у меня что-то дернулось в жопе, когда впервые его увидел.
– Кого?
– Это не Капитан-Невидимка. Это Невидимка Младший. Его сын! Называет себя капитаном Даем. Но вид у него и правда такой, будто их обоих расписывал один художник. Хреновый художник, между прочим.
– Сын? – изумленно выдохнул Римо. – Тс-с-с. Я слышу чьи-то шаги.
Дик Янгблад прижался ухом к стенке контейнера.
– А я ни черта не слышу.
– Шаги. Очень тихие.
– Это тебе мерещатся призраки. Наверное, твои родственники.
– Я и вижу их, – заявил Римо. – Смотри!
Янгблад припал к отверстию в стене.
– Косоглазый, – произнес он. – Старик какой-то. Никогда его раньше не видел.
– Это Дядя Хо.
– Хо Ши Мин тоже давно помер, но если это он, то я беру назад все свои слова.
– Это я его так называю – Дядя Хо. Мы с ним встретились в джунглях.
– Просто так взяли и встретились? Кто он такой?
– Я не знаю, как его зовут. Но он заявляет, что он мой отец.
– Точно, – сухо заметил Янгблад, – я сразу заметил потрясающее сходство между вами.
Мастер Синанджу подождал, пока лагерь угомонится на ночь. А до того он долго и терпеливо ждал, пока его ученик доберется до лагеря. Римо, как всегда, опоздал.
Легче было позволить вьетнамцам взять Римо в плен, чем вмешиваться в ход событий. Чиун не хотел рисковать – в своем нынешнем состоянии Римо вполне мог пасть жертвой случайной пули. Когда, по мнению Чиуна, Римо уже достаточно времени провел взаперти в металлическом ящике, Мастер Синанджу приблизился к контейнеру. Солдаты, расставленные по всему лагерю, его не заметили.
– Римо, – прошептал Чиун.
– Чего тебе, Дядя Хо? – угрюмо поинтересовался Римо.
– Просто хочу поговорить с тобой, сын мой, – любезно отозвался Чиун. – Тебе там удобно?
– Конечно же, нет. Я тут заперт, мать твою!
– Да? – удивился Мастер Синанджу так, словно впервые об этом узнал. – Так почему же ты не выйдешь наружу?
– Как?
– Эти дырочки очень удобные, – объяснил Чиун и просунул палец с длинным ногтем в отверстие от пули. – Как раз по размеру. За них так легко держаться, если хочешь оторвать кусок стены.
– Эй, поаккуратнее! – рявкнул Римо. – Ты мне чуть глаз не выколол.
– Ты сам виноват – не надо подглядывать в дырочку. Ведь для того, чтобы понять мои слова, тебе не обязательно меня видеть.
– Ты прав, Римо, – вклинился в разговор третий голос. – Он и вправду совершенно сумасшедший – этот косоглазый.
– Кто там? – возвысил голос Чиун. – Кто это сказал?
– Это мой друг, – ответил Римо. – А что такого?
– Тот, которого зовут Янгблад?
– Он самый. А ты откуда знаешь?
Янгблад пыхтел, как разъяренный бык.
– Да потому что он косоглазый. Тебя подставили, Римо!
– Это очень плохо, – печально заметил Чиун.
– Что именно? – не понял Римо.
– То, что ты нашел своего боевого товарища, которого давно потерял. Это очень печально.
– Послушай, Дядя Хо! Почему бы тебе не прогуляться? – спросил Римо. – Нам тут еще много предстоит сделать.
– Как можешь ты так разговаривать с человеком, который сделал для тебя так много?
– Очень просто, я мертв. А мертвецам позволено делать все, что им заблагорассудится.
– Ах, так ты помнишь, что мертв. Это хорошо.
– Вот как?
– Эй, послушайте, мне надоел этот ваш треп! – вскипел Янгблад. – Вы несете полную ахинею.
Чиун не обратил на его слова никакого внимания.
– А что еще ты помнишь, Римо?
– Больше ничего.
– Ничего?! – взвизгнул Чиун.
Так, значит, Римо все-таки ничего не помнит! И до тех пор, пока он сам все не вспомнит, Чиун бессилен что-либо сделать.
– Да, именно так я и сказал. А теперь отгребывай!
– Но ты ведь помнишь, что мертв. И ты мертв уже давно – много-много лет.
– Это точно, – бесстрастно согласился Римо. – А ты откуда знаешь?
– Ну, дело в том… – замялся Чиун. И тут в голову Чиуну пришла блестящая идея. Он понял, как можно вновь наставить Римо на путь истинный. – Дело в том, что я твой ангел-хранитель. Да-да, твой бесценный ангел-хранитель. Я здесь для того, чтобы отвести тебя туда, где твой настоящий дом.
– Ты? У меня что, ангел-хранитель вьетнамец?
– Нет. Кореец.
– С Севера или с Юга?
– С Севера, конечно.
– Так мой ангел-хранитель – коммунист?
– Нет, упрямец! Твой ангел-хранитель – Синанджу.
– По-моему, тут какая-то ошибка. Я католик.
– Император Смит беспокоится о тебе.
– Кто такой Император Смит?
– Ну как же, это правитель Америки, разумеется. Он послал меня, чтобы я доставил тебя обратно.
– Ты слышал, Дик? Америка стала монархией. Наверное, это из-за того, что мы проиграли войну. Эй, послушай, а зачем этот Император послал тебя, чтобы привести назад мертвеца?
– Да он тебе мозги полощет, Римо! – не выдержал Янгблад. – Отошли его к чертовой матери.
– Я говорю правду, – надменно заявил Чиун.
– Так докажи это, – огрызнулся Римо.
– Как?
– Вытащи нас отсюда.
– Так что же ты раньше меня об этом не попросил? Подожди здесь.
– Чего ждать?
– Я собираюсь произвести отвлекающий маневр, чтобы вам было легче сбежать.
– Ты слышал. Дик? – горько ухмыльнулся Римо. – Дядя Хо собирается произвести отвлекающий маневр. Если у тебя много вещей, то пора начать упаковываться.
– Я не желаю слушать ни тебя, ни его. Вы оба психи.
– Не волнуйтесь, – пообещал Мастер Синанджу. – Это займет немного времени. Элефант неожиданности на нашей стороне.
Когда Мастер Синанджу скрылся из глаз, Дик Янгблад спросил Римо:
– Что он сказал – “элефант”? При чем тут слон?
– Я думаю, он имел в виду “элемент”. Элемент неожиданности, фактор внезапности, – ответил Римо, с интересом глядя сквозь отверстия, что происходит вокруг.
– Что ты там высматриваешь? – поинтересовался Янгблад.
– Я хочу посмотреть, что он собирается делать.
– Что делать? Он пойдет к начальнику лагеря, они выпьют рисового вина и будут потешаться над нами, пока не настанет сезон дождей. А ты как думаешь – что еще он может собираться сделать?
– Не знаю, – неуверенно отозвался Римо. – Я своими глазами видел, как он стер в порошок автомат Калашникова.
Дик Янгблад задумчиво разглядывал еле видный в темноте контейнера профиль Римо Уильямса. На широком лице черного великана застыло недоуменное выражение.
– А знаешь, что я думаю? – сказал он наконец.
– Что?
– Я думаю, что сплю, а ты – мой кошмар на сегодняшнюю ночь. А теперь я, пожалуй, лягу поспать – пусть даже мы оба знаем, что я и так уже сплю. Надеюсь только, что когда я проснусь, ни тебя, ни этого старого косоглазого психа тут не будет.
Глава 20
Ждать долго не пришлось. Раздался страшный треск – это развалилась на части бамбуковая хижина. Видеть этого Римо не мог, но по звуку точно определил, что происходит. Трещал бамбук. Крыша из пальмовых листьев потрескивала, как при пожаре.
Раздались крики ужаса. По-вьетнамски кричали люди, но все перекрывал жуткий рев какого-то огромного животного.
Дик Янгблад подскочил к Римо.
– Что там? Что происходит?
– Не знаю, – отозвался Римо, перемещаясь от одного отверстия к другому и пытаясь хоть что-нибудь разобрать.
И вдруг сквозь отверстия, прямо рядом с лицом Римо, внутрь контейнера проникли острые, как кинжалы, ногти. Римо попятился.
– Снова Дядя Хо! – воскликнул он.
Ногти двинулись вниз. Визг разрезаемой стали заставил Римо и Янгблада заткнуть уши. Янгблад даже забился в дальний угол контейнера.
– Я не верю своим глазам! – заорал он.
Часть стены контейнера была разорвана на полосы. Чьи-то руки быстро развели рваную сталь в стороны, освободив отверстие, в которое мог пролезть человек.
Сквозь отверстие в контейнер заглянуло морщинистое и желтое, как пергамент, лицо.
– Ну, чего вы ждете? – спросил Чиун. – Выходите.
Римо не стал долго раздумывать.
– Ну, ты идешь? – обернулся он к Янгбладу.
– Я знаю, что мне все это снится.
– Потом проснешься.
– А можешь умереть прямо сейчас, – жестко добавил Чиун. – Ну, выходите!
Янгблад вылез из контейнера, ворча себе под нос:
– Читал я где-то когда-то, что если во сне увидишь, что умираешь, то будешь мертвым и когда проснешься. Так что, похоже, терять мне нечего.
– За мной! – скомандовал Римо.
Лагерь был объят паникой. Но, как ни странно, стрельбы не было.
– Как ты это сделал, Хо? – спросил Римо.
– Меня зовут Чиун. Я Мастер Синанджу.
– А я король Сиама, – представился Янгблад.
– Так мне будет легче сделать то, что я должен сделать, – зловещим тоном произнес Чиун.
Все трое нырнули в заросли. Римо бросился на землю и начал сквозь ветки смотреть, что происходит в лагере.
– Что ты хочешь сказать, ты, косоглазый старик? – спросил Янгблад, не понявший смысла последней реплики Чиуна.
– Ничего, – невозмутимо ответил Чиун и обернулся к Римо: – Чего ты ждешь? Нам надо уходить отсюда.
– Там осталась Лан.
– И мои люди, – добавил Янгблад. – Я их не брошу.
– Согласен, – сказал Римо.
– Не согласен, – возразил Чиун. – Я спас вас. А поэтому вы должны мне подчиняться.
– Не помню, чтобы я когда-то на это соглашался. А ты, Дик?
– Не-а. Этот косоглазый старик просто сумасшедший. Видишь вон тот барак? Как думаешь, мы до него доберемся?
– Почему бы и нет? Шум доносится с противоположного конца лагеря. Такое впечатление, что танк взбесился.
– Нет, танки ревут не так. Это, похоже, какой-то зверь.
– Именно зверь, – подтвердил Чиун.
– Что еще за зверь? – удивился Римо.
В этот момент вспыхнул луч прожектора. И при свете его Римо и Дик увидели огромное серое чудовище. Толстая серая змея обхватила вьетнамского солдата и ударила его о стену. Потом огромная серая масса навалилась на хижину. Хижина рассыпалась, как карточный домик.
– Ядрена мать! – изумленно воскликнул Янгблад. – Да это же слон, мать его в душу!
– Это не просто слон, – с довольным видом заявил Чиун. – Это элефант.
– Что еще за элефант? – спросил ошарашенный Янгблад.
– Это элефант неожиданности, о котором вы, американцы, так любите толковать.
– Ну, я же тебе говорил, – сказал Римо.
– Ничего не хочу слышать. Постоите, нам надо раздобыть хоть какое-нибудь оружие. Что скажешь, Римо?
– Я с тобой.
– Ну да, – язвительно заметил Чиун. – Если вы высунетесь наружу, то можете считать себя цыплятами на вертеле. Сидите здесь и ждите. Я найду ваших друзей.
– Кто тебя назначил командиром? – обернулся к нему Римо.
Ответа не последовало. Римо толкнул Янгблада локтем.
– Что такое? – не понял великан.
– Обернись.
Янгблад обернулся. Старик-азиат исчез без следа. Янгблад застонал.
– Хватит с меня этих ваших призраков и невидимок. Я этого терпеть не могу.
– Эй, смотри! – вдруг воскликнул Римо.
– Не выйдет. Никуда я больше смотреть не собираюсь. Я сплю и вижу сон.
Но все же Дик Янгблад посмотрел туда, куда указывал Римо. Старик-азиат шел по территории лагеря, направляясь к баракам. Вот он остановился и поднес руки к губам. Раздался странный звук.
Слон протрубил в ответ и бросился вон из лагеря. Размахивая хоботом из стороны в сторону, он направился прямиком в заросли, круша все на своем пути. Трудно было поверить, что слоны могут передвигаться с такой скоростью.
За слоном с палками в руках бежало несколько вьетнамских солдат.
– А почему они его просто не пристрелят? – удивился Римо.
– Ты шутишь, приятель? Мы же в Камбодже. Для здешних жителей слон – это все равно что лошадь. Это вьючное животное – грузовик и тягач в одном лице. А если он вдруг начнет жрать слишком много, то его всегда можно и пристрелить, чтобы потом целой деревне было чем питаться в течение месяца.
– Они его не скоро поймают, – заметил Римо. – Пошли.
– Я с тобой. “Семпер Фи” – умри, но сделай.
Римо и Дик выбежали из зарослей и начали продвигаться в сторону бараков. Шум в лагере понемногу стихал.
– Я пойду первым, – сказал Янгблад, заглядывая за угол одного из строений.
– Если увидишь девушку-вьетнамку с зелеными глазами, не убивай ее. Это друг, – предупредил Римо и хлопнул Янгблада по спине.
Янгблад, спотыкаясь, побежал вперед. Впервые за все это время Римо удалось рассмотреть его при свете. Янгблад обрюзг. Он был крупным человеком, но за долгие годы заключения весь как-то обмяк и сильно постарел. Римо взглянул на гладкую кожу своих рук и задал себе вопрос: как могут эти руки принадлежать ему, ровеснику Янгблада?
Впрочем, размышлять на эту тему времени не было. Римо решил, что пора последовать за другом.
Прямо у него за спиной раздался щелчок предохранителя, и Римо почувствовал, как у него по позвоночнику словно бы проползла холодная змея.
– Руки вверх! – раздался голос капитана Дая. Высокий, резкий, нервный.
Хотя капитан Дай выкрикнул свой приказ по-вьетнамски, Римо его хорошо понял. Он поднял руки и медленно обернулся.
– Похоже, опять мы с тобой остались один на один, – заметил Римо. Что бы ни случилось, Дику Янгбладу надо дать время исполнить то, что он задумал.
Капитан Дай знал, как заставить людей говорить.
С женщинами дело обстояло просто. Девчонку-полукровку отвели в его кабинет. Руки у нее были связаны за спиной, под вывернутые локти просунут бамбуковый шест, и она висела на нем так, что руки едва не выскакивали из плечевых суставов. Одного этого обычно бывало достаточно для того, чтобы заставить говорить даже самых сильных мужчин.
Но для этой девчонки Лан потребовались дополнительные пытки.
Капитан Дай воспользовался сигаретой. Сначала он приложил ее к мягким ладоням упрямой девчонки. Потом – к ступням ее ног. Он стоял сзади, наслаждаясь не самой пыткой, а тем страхом, который девчонка испытывала перед каждым новым прикосновением горящей сигареты. Она не могла видеть, в какой именно момент капитан Дай прикоснется к ней. И это давало капитану неоспоримое психологическое преимущество.
Девчонка плакала и кричала. Она искусала губы до крови. Но ни о чем не стала умолять капитана Дая. Как этот ненавистный Фонг. В какой-то момент она стала ругаться, и капитан Дай ударил ее по лицу. Она плюнула ему в рожу, и он опять ее ударил. Совсем, как было с Фонгом. Что ж, ей придется заплатить ту же цену, которую заплатил Фонг.
На то, чтобы сломить ее, не потребовалось много времени. И сделать это оказалось очень просто. Капитан Дай просто поднес зажигалку к ее длинным волосам. Лан завизжала. Капитан Дай окатил ей голову водой. От головы пошел пар. Лицо начало распухать.
– Нет, – прошептала Лан. – Не надо больше. Пожалуйста.
– Я плохо говорю по-английски, – по-вьетнамски сообщил ей капитан Дай. – Но у меня простой вопрос. Этот американец что-то сказал о том, что он меня уже убил. Что он имел в виду?
– Он сказал мне, что убил вас во время войны, – сквозь рыдания ответила Лан.
– Вот как, – произнес капитан Дай. Глаза его пылали холодным пламенем.
– Я больше ничего не знаю, – сказала Лан. Распухшие губы с трудом повиновались ей.
Капитан Дай пристально посмотрел на нее.
– Ты мне напоминаешь Фонга, – с жестокой ухмылкой заметил он.
– Я не знаю никакого Фонга.
– Ну, это дело поправимое, – заявил капитан Дай и приставил пистолет к виску девушки. – Скоро ты с ним встретишься.
Капитан Дай выстрелил.
Лан завалилась набок и повисла на бамбуковом шесте, который был просунут ей под локти. Очень медленно мертвая Лан склонилась вперед, пока голова ее не коснулась лужи воды на полу. Вода окрасилась в красный цвет.
Капитан Дай вышел из хижины, в которой он производил допрос. Он не мог поверить в то, что только что услышал. Судьба сама послала в его руки того единственного американца, увидеть которого он даже и не смел надеяться. Того самого, убившего его отца, на которого капитан Дай был похож как две капли воды. И был несказанно горд этим.
Капитан Дай направился к стальному контейнеру. Шум и суета, поднявшиеся в лагере, его нисколько не занимали. Он лишь смутно различал трубные звуки, издаваемые каким-то слоном. Что значит слон в такую ночь! Для капитана Дая имел значение только американец, убийца его отца.
Капитан Дай откинул засов и распахнул дверь. Челюсть у него отвисла, и сигарета упала на землю.
В контейнере было пусто. Лунный свет лился сквозь зияющую дыру.
В отчаянии капитан Дай помчался обратно в лагерь. Он очень надеялся, что никто не убьет американца до того, как он сам до него доберется. Он молил всех своих богов и предков, чтобы они не отказали в этом высшем из всех возможных наслаждений.
Когда капитан Дай увидел сержанта-негра, выбегающего из-за одного из зданий, он незаметно отошел в сторону. На изрытом оспинами лице светилась жестокая радость.
Американец тут. И вот он уже стоит с поднятыми руками.
Капитан Дай без колебаний выстрелил бы ему и в спину. Ведь таким образом он уже убил бесчисленное множество американцев – из засады, во время войны. Но он желал, чтобы этот американец знал, за что он должен умереть.
– Ты убил моего отца, – по-вьетнамски сказал капитан Дай.
– Я стою с поднятыми руками, – ответил американец. – Хорошо?
Нет, этот американец ничего не понимает. А так важно, чтобы понял!
– Мой отец. Армия Северного Вьетнама, – сказал капитан Дай.
Американец в ответ только пожал плечами.
– Ты убил его. За этот я убил много американцев. А теперь убью тебя. Понял?
Американец смотрел на него ничего не выражающим взглядом. Ах, если бы только капитан Дай знал, как будет по-английски “убивать”!
Мастер Синанджу освободил заключенных очень простым способом. Он нашел барак, в котором они были заперты. Узнать этот барак не составляло труда. Он стоял чуть поодаль от остальных, а перед дверью прохаживались два вооруженных солдата.
Чиун обошел барак сзади и ногтями выдрал небольшой прямоугольный кусок стены возле самой земли. Проникнув внутрь, он пригласил американских военнопленных и детей американских солдат следовать за ним.
– Меня послало американское правительство, – шепотом сообщил он. – Идите тихо. Нас ждет подводная лодка.
Заключенные смотрели на него, ничего не понимая. Лица их выражали смешанные эмоции: подозрительность, недоверие, страх. Никто не сдвинулся с места.
Чиуну пришлось слегка пришпорить их, для чего он использовал свои длинные ногти.
Боль заставила заключенных выбраться наружу, им показалось, что барак вдруг оказался наполненным осами.
Чиун отвел их в безопасное место в зарослях и знаком показал, чтобы сидели тихо. Оставалось еще найти девушку. Да, с ней дело будет посложнее.
Потом Чиун увидел чернокожего великана, Янгблада, который перебегал от одного здания к другому, совсем как неуклюжий медведь. Чиун закатил глаза. Ох уж эти американцы! Вечно ведут себя, как дети, и никогда не сидят там, где им было ведено.
Он помчался вслед за Янгбладом и увидел Римо. Римо стоял возле одного из строений, подняв руки. Офицер-вьетнамец держал его на прицеле и нес какой-то вздор. Судя по озадаченному выражению лица Римо, он ничего не понимал.
– Римо! – закричал Чиун.
Римо обернулся. На лице его был написан страх.
– Эй, Дядя Хо! Помоги мне!
Чиун не знал, что ему делать. До Римо и до вьетнамца очень далеко. При первой же попытке тронуться с места вьетнамец начнет стрелять. А как будет жалко потерять Римо из-за какого-то глупого маленького камешка!
– Если ты причинишь зло моему сыну, – по-вьетнамски крикнул Чиун, – то ужасная смерть падет на твою голову.
– Я не боюсь смерти, старик.
– Я – Синанджу. И этот белый человек – тоже Синанджу. Подумай хорошенько над этим фактом, – угрожающе произнес Чиун.
– Эй, Хо, кончай трепаться! Не знаю, что ты там несешь, но его это только еще больше злит.
– Этот американец убил моего отца, – поведал вьетнамец Чиуну, и палец, лежащий на курке, напрягся.
– По-моему, он сейчас выстрелит! – заорал Римо.
– Вспомни все, чему я тебя учил, Римо! – крикнул в ответ Чиун.
– Что?
– Твой мозг называет это пулями, но на самом деле это только камешки.
– Нашел время читать лекции по геологии! Меня сейчас пристрелят!
– Ты боишься маленького камешка только потому, что твое сознание заставляет тебя делать это, – продолжал Чиун, потихоньку продвигаясь вперед. – Ты не станешь бояться человека, который бросит в тебя большой камень.
– Я боюсь пуль, – отозвался Римо, не сводя глаз с дула пистолета.
– Так, – произнес Чиун. – Правильно. Смотри на дуло. Не своди с него своих глаз. Расслабься. Не двигайся сам, пока не увидишь движение пули.
– Двигаться? Да я от страха пошевелиться не могу.
– Старик! – крикнул вьетнамец. – Скажи этому американцу, что он убил моего отца, капитана Дай Ма Ки. И тогда я пощажу его.
– Римо! – позвал Чиун. – Этот идиот говорит, что ты убил его отца.
– Скажи ему, что я знаю, – отозвался Римо, все так же пристально глядя на дуло пистолета.
– Он говорит, что знает, – перевел Чиун.
Капитан Дай выстрелил.
– Помни! – крикнул Чиун и бросился вперед.
Но Римо его не услышал. Темное отверстие дула наполнилось огнем и дымом, а за какую-то долю секунды перед этим показалось серое пятно. Пуля. Римо показалось, что в голове у него разорвалась бомба. Тело полностью вышло из-под контроля. Оно самостоятельно пришло в движение, причем с такой скоростью, что весь мир словно замер.
Раздались крики ужаса. По-вьетнамски кричали люди, но все перекрывал жуткий рев какого-то огромного животного.
Дик Янгблад подскочил к Римо.
– Что там? Что происходит?
– Не знаю, – отозвался Римо, перемещаясь от одного отверстия к другому и пытаясь хоть что-нибудь разобрать.
И вдруг сквозь отверстия, прямо рядом с лицом Римо, внутрь контейнера проникли острые, как кинжалы, ногти. Римо попятился.
– Снова Дядя Хо! – воскликнул он.
Ногти двинулись вниз. Визг разрезаемой стали заставил Римо и Янгблада заткнуть уши. Янгблад даже забился в дальний угол контейнера.
– Я не верю своим глазам! – заорал он.
Часть стены контейнера была разорвана на полосы. Чьи-то руки быстро развели рваную сталь в стороны, освободив отверстие, в которое мог пролезть человек.
Сквозь отверстие в контейнер заглянуло морщинистое и желтое, как пергамент, лицо.
– Ну, чего вы ждете? – спросил Чиун. – Выходите.
Римо не стал долго раздумывать.
– Ну, ты идешь? – обернулся он к Янгбладу.
– Я знаю, что мне все это снится.
– Потом проснешься.
– А можешь умереть прямо сейчас, – жестко добавил Чиун. – Ну, выходите!
Янгблад вылез из контейнера, ворча себе под нос:
– Читал я где-то когда-то, что если во сне увидишь, что умираешь, то будешь мертвым и когда проснешься. Так что, похоже, терять мне нечего.
– За мной! – скомандовал Римо.
Лагерь был объят паникой. Но, как ни странно, стрельбы не было.
– Как ты это сделал, Хо? – спросил Римо.
– Меня зовут Чиун. Я Мастер Синанджу.
– А я король Сиама, – представился Янгблад.
– Так мне будет легче сделать то, что я должен сделать, – зловещим тоном произнес Чиун.
Все трое нырнули в заросли. Римо бросился на землю и начал сквозь ветки смотреть, что происходит в лагере.
– Что ты хочешь сказать, ты, косоглазый старик? – спросил Янгблад, не понявший смысла последней реплики Чиуна.
– Ничего, – невозмутимо ответил Чиун и обернулся к Римо: – Чего ты ждешь? Нам надо уходить отсюда.
– Там осталась Лан.
– И мои люди, – добавил Янгблад. – Я их не брошу.
– Согласен, – сказал Римо.
– Не согласен, – возразил Чиун. – Я спас вас. А поэтому вы должны мне подчиняться.
– Не помню, чтобы я когда-то на это соглашался. А ты, Дик?
– Не-а. Этот косоглазый старик просто сумасшедший. Видишь вон тот барак? Как думаешь, мы до него доберемся?
– Почему бы и нет? Шум доносится с противоположного конца лагеря. Такое впечатление, что танк взбесился.
– Нет, танки ревут не так. Это, похоже, какой-то зверь.
– Именно зверь, – подтвердил Чиун.
– Что еще за зверь? – удивился Римо.
В этот момент вспыхнул луч прожектора. И при свете его Римо и Дик увидели огромное серое чудовище. Толстая серая змея обхватила вьетнамского солдата и ударила его о стену. Потом огромная серая масса навалилась на хижину. Хижина рассыпалась, как карточный домик.
– Ядрена мать! – изумленно воскликнул Янгблад. – Да это же слон, мать его в душу!
– Это не просто слон, – с довольным видом заявил Чиун. – Это элефант.
– Что еще за элефант? – спросил ошарашенный Янгблад.
– Это элефант неожиданности, о котором вы, американцы, так любите толковать.
– Ну, я же тебе говорил, – сказал Римо.
– Ничего не хочу слышать. Постоите, нам надо раздобыть хоть какое-нибудь оружие. Что скажешь, Римо?
– Я с тобой.
– Ну да, – язвительно заметил Чиун. – Если вы высунетесь наружу, то можете считать себя цыплятами на вертеле. Сидите здесь и ждите. Я найду ваших друзей.
– Кто тебя назначил командиром? – обернулся к нему Римо.
Ответа не последовало. Римо толкнул Янгблада локтем.
– Что такое? – не понял великан.
– Обернись.
Янгблад обернулся. Старик-азиат исчез без следа. Янгблад застонал.
– Хватит с меня этих ваших призраков и невидимок. Я этого терпеть не могу.
– Эй, смотри! – вдруг воскликнул Римо.
– Не выйдет. Никуда я больше смотреть не собираюсь. Я сплю и вижу сон.
Но все же Дик Янгблад посмотрел туда, куда указывал Римо. Старик-азиат шел по территории лагеря, направляясь к баракам. Вот он остановился и поднес руки к губам. Раздался странный звук.
Слон протрубил в ответ и бросился вон из лагеря. Размахивая хоботом из стороны в сторону, он направился прямиком в заросли, круша все на своем пути. Трудно было поверить, что слоны могут передвигаться с такой скоростью.
За слоном с палками в руках бежало несколько вьетнамских солдат.
– А почему они его просто не пристрелят? – удивился Римо.
– Ты шутишь, приятель? Мы же в Камбодже. Для здешних жителей слон – это все равно что лошадь. Это вьючное животное – грузовик и тягач в одном лице. А если он вдруг начнет жрать слишком много, то его всегда можно и пристрелить, чтобы потом целой деревне было чем питаться в течение месяца.
– Они его не скоро поймают, – заметил Римо. – Пошли.
– Я с тобой. “Семпер Фи” – умри, но сделай.
Римо и Дик выбежали из зарослей и начали продвигаться в сторону бараков. Шум в лагере понемногу стихал.
– Я пойду первым, – сказал Янгблад, заглядывая за угол одного из строений.
– Если увидишь девушку-вьетнамку с зелеными глазами, не убивай ее. Это друг, – предупредил Римо и хлопнул Янгблада по спине.
Янгблад, спотыкаясь, побежал вперед. Впервые за все это время Римо удалось рассмотреть его при свете. Янгблад обрюзг. Он был крупным человеком, но за долгие годы заключения весь как-то обмяк и сильно постарел. Римо взглянул на гладкую кожу своих рук и задал себе вопрос: как могут эти руки принадлежать ему, ровеснику Янгблада?
Впрочем, размышлять на эту тему времени не было. Римо решил, что пора последовать за другом.
Прямо у него за спиной раздался щелчок предохранителя, и Римо почувствовал, как у него по позвоночнику словно бы проползла холодная змея.
– Руки вверх! – раздался голос капитана Дая. Высокий, резкий, нервный.
Хотя капитан Дай выкрикнул свой приказ по-вьетнамски, Римо его хорошо понял. Он поднял руки и медленно обернулся.
– Похоже, опять мы с тобой остались один на один, – заметил Римо. Что бы ни случилось, Дику Янгбладу надо дать время исполнить то, что он задумал.
Капитан Дай знал, как заставить людей говорить.
С женщинами дело обстояло просто. Девчонку-полукровку отвели в его кабинет. Руки у нее были связаны за спиной, под вывернутые локти просунут бамбуковый шест, и она висела на нем так, что руки едва не выскакивали из плечевых суставов. Одного этого обычно бывало достаточно для того, чтобы заставить говорить даже самых сильных мужчин.
Но для этой девчонки Лан потребовались дополнительные пытки.
Капитан Дай воспользовался сигаретой. Сначала он приложил ее к мягким ладоням упрямой девчонки. Потом – к ступням ее ног. Он стоял сзади, наслаждаясь не самой пыткой, а тем страхом, который девчонка испытывала перед каждым новым прикосновением горящей сигареты. Она не могла видеть, в какой именно момент капитан Дай прикоснется к ней. И это давало капитану неоспоримое психологическое преимущество.
Девчонка плакала и кричала. Она искусала губы до крови. Но ни о чем не стала умолять капитана Дая. Как этот ненавистный Фонг. В какой-то момент она стала ругаться, и капитан Дай ударил ее по лицу. Она плюнула ему в рожу, и он опять ее ударил. Совсем, как было с Фонгом. Что ж, ей придется заплатить ту же цену, которую заплатил Фонг.
На то, чтобы сломить ее, не потребовалось много времени. И сделать это оказалось очень просто. Капитан Дай просто поднес зажигалку к ее длинным волосам. Лан завизжала. Капитан Дай окатил ей голову водой. От головы пошел пар. Лицо начало распухать.
– Нет, – прошептала Лан. – Не надо больше. Пожалуйста.
– Я плохо говорю по-английски, – по-вьетнамски сообщил ей капитан Дай. – Но у меня простой вопрос. Этот американец что-то сказал о том, что он меня уже убил. Что он имел в виду?
– Он сказал мне, что убил вас во время войны, – сквозь рыдания ответила Лан.
– Вот как, – произнес капитан Дай. Глаза его пылали холодным пламенем.
– Я больше ничего не знаю, – сказала Лан. Распухшие губы с трудом повиновались ей.
Капитан Дай пристально посмотрел на нее.
– Ты мне напоминаешь Фонга, – с жестокой ухмылкой заметил он.
– Я не знаю никакого Фонга.
– Ну, это дело поправимое, – заявил капитан Дай и приставил пистолет к виску девушки. – Скоро ты с ним встретишься.
Капитан Дай выстрелил.
Лан завалилась набок и повисла на бамбуковом шесте, который был просунут ей под локти. Очень медленно мертвая Лан склонилась вперед, пока голова ее не коснулась лужи воды на полу. Вода окрасилась в красный цвет.
Капитан Дай вышел из хижины, в которой он производил допрос. Он не мог поверить в то, что только что услышал. Судьба сама послала в его руки того единственного американца, увидеть которого он даже и не смел надеяться. Того самого, убившего его отца, на которого капитан Дай был похож как две капли воды. И был несказанно горд этим.
Капитан Дай направился к стальному контейнеру. Шум и суета, поднявшиеся в лагере, его нисколько не занимали. Он лишь смутно различал трубные звуки, издаваемые каким-то слоном. Что значит слон в такую ночь! Для капитана Дая имел значение только американец, убийца его отца.
Капитан Дай откинул засов и распахнул дверь. Челюсть у него отвисла, и сигарета упала на землю.
В контейнере было пусто. Лунный свет лился сквозь зияющую дыру.
В отчаянии капитан Дай помчался обратно в лагерь. Он очень надеялся, что никто не убьет американца до того, как он сам до него доберется. Он молил всех своих богов и предков, чтобы они не отказали в этом высшем из всех возможных наслаждений.
Когда капитан Дай увидел сержанта-негра, выбегающего из-за одного из зданий, он незаметно отошел в сторону. На изрытом оспинами лице светилась жестокая радость.
Американец тут. И вот он уже стоит с поднятыми руками.
Капитан Дай без колебаний выстрелил бы ему и в спину. Ведь таким образом он уже убил бесчисленное множество американцев – из засады, во время войны. Но он желал, чтобы этот американец знал, за что он должен умереть.
– Ты убил моего отца, – по-вьетнамски сказал капитан Дай.
– Я стою с поднятыми руками, – ответил американец. – Хорошо?
Нет, этот американец ничего не понимает. А так важно, чтобы понял!
– Мой отец. Армия Северного Вьетнама, – сказал капитан Дай.
Американец в ответ только пожал плечами.
– Ты убил его. За этот я убил много американцев. А теперь убью тебя. Понял?
Американец смотрел на него ничего не выражающим взглядом. Ах, если бы только капитан Дай знал, как будет по-английски “убивать”!
Мастер Синанджу освободил заключенных очень простым способом. Он нашел барак, в котором они были заперты. Узнать этот барак не составляло труда. Он стоял чуть поодаль от остальных, а перед дверью прохаживались два вооруженных солдата.
Чиун обошел барак сзади и ногтями выдрал небольшой прямоугольный кусок стены возле самой земли. Проникнув внутрь, он пригласил американских военнопленных и детей американских солдат следовать за ним.
– Меня послало американское правительство, – шепотом сообщил он. – Идите тихо. Нас ждет подводная лодка.
Заключенные смотрели на него, ничего не понимая. Лица их выражали смешанные эмоции: подозрительность, недоверие, страх. Никто не сдвинулся с места.
Чиуну пришлось слегка пришпорить их, для чего он использовал свои длинные ногти.
Боль заставила заключенных выбраться наружу, им показалось, что барак вдруг оказался наполненным осами.
Чиун отвел их в безопасное место в зарослях и знаком показал, чтобы сидели тихо. Оставалось еще найти девушку. Да, с ней дело будет посложнее.
Потом Чиун увидел чернокожего великана, Янгблада, который перебегал от одного здания к другому, совсем как неуклюжий медведь. Чиун закатил глаза. Ох уж эти американцы! Вечно ведут себя, как дети, и никогда не сидят там, где им было ведено.
Он помчался вслед за Янгбладом и увидел Римо. Римо стоял возле одного из строений, подняв руки. Офицер-вьетнамец держал его на прицеле и нес какой-то вздор. Судя по озадаченному выражению лица Римо, он ничего не понимал.
– Римо! – закричал Чиун.
Римо обернулся. На лице его был написан страх.
– Эй, Дядя Хо! Помоги мне!
Чиун не знал, что ему делать. До Римо и до вьетнамца очень далеко. При первой же попытке тронуться с места вьетнамец начнет стрелять. А как будет жалко потерять Римо из-за какого-то глупого маленького камешка!
– Если ты причинишь зло моему сыну, – по-вьетнамски крикнул Чиун, – то ужасная смерть падет на твою голову.
– Я не боюсь смерти, старик.
– Я – Синанджу. И этот белый человек – тоже Синанджу. Подумай хорошенько над этим фактом, – угрожающе произнес Чиун.
– Эй, Хо, кончай трепаться! Не знаю, что ты там несешь, но его это только еще больше злит.
– Этот американец убил моего отца, – поведал вьетнамец Чиуну, и палец, лежащий на курке, напрягся.
– По-моему, он сейчас выстрелит! – заорал Римо.
– Вспомни все, чему я тебя учил, Римо! – крикнул в ответ Чиун.
– Что?
– Твой мозг называет это пулями, но на самом деле это только камешки.
– Нашел время читать лекции по геологии! Меня сейчас пристрелят!
– Ты боишься маленького камешка только потому, что твое сознание заставляет тебя делать это, – продолжал Чиун, потихоньку продвигаясь вперед. – Ты не станешь бояться человека, который бросит в тебя большой камень.
– Я боюсь пуль, – отозвался Римо, не сводя глаз с дула пистолета.
– Так, – произнес Чиун. – Правильно. Смотри на дуло. Не своди с него своих глаз. Расслабься. Не двигайся сам, пока не увидишь движение пули.
– Двигаться? Да я от страха пошевелиться не могу.
– Старик! – крикнул вьетнамец. – Скажи этому американцу, что он убил моего отца, капитана Дай Ма Ки. И тогда я пощажу его.
– Римо! – позвал Чиун. – Этот идиот говорит, что ты убил его отца.
– Скажи ему, что я знаю, – отозвался Римо, все так же пристально глядя на дуло пистолета.
– Он говорит, что знает, – перевел Чиун.
Капитан Дай выстрелил.
– Помни! – крикнул Чиун и бросился вперед.
Но Римо его не услышал. Темное отверстие дула наполнилось огнем и дымом, а за какую-то долю секунды перед этим показалось серое пятно. Пуля. Римо показалось, что в голове у него разорвалась бомба. Тело полностью вышло из-под контроля. Оно самостоятельно пришло в движение, причем с такой скоростью, что весь мир словно замер.