Страница:
В электронной памяти истребителя нашлись нужные звездные карты, и Кумран показал Солнечную систему, Землю и Эльдорадо.
– Неужели? – поразился Великий Демон. – Насколько я помню, во времена Лиара планета была заселена очень большими рептилиями… Хотя нет, потом, когда пал Нодмохет, меня снова занесло в эту глушь… Правильно, там появились двуногие особи вроде тебя. Таимы использовали вашу планету как место ссылки мелких преступников.
Кумран приготовился задать кучу важных вопросов, но его собеседник посмотрел в небо и сказал:
– Интересно было поболтать, но летят твои соплеменники, да и мне пора… Думаю, мы еще увидимся. Мне понравился твой друг, сказавший о тех, кто привык жить в огне.
Взмахнув рукой, он исчез. Возникший в шлемофоне голос легкого на помине экс-президента осведомился, может ли «Птеродактиль» подняться на орбиту.
– Хорошо, что ты взлетел сам, – добродушно ворчал Круль. – А то у нас весь борт в пробоинах, ангар с атмосферными капсулами вдребезги. Я с ужасом думал, как будем поднимать тебя гравилифтом. Просто чудо, как истребитель не рассыпался.
– Мне помогли подремонтировать машину, – скромно поведал эльдор.
Он прокрутил запись разговоров с лендаваном и Великим Демоном. Даже «волки» были потрясены, хотя каждый из них повидал среди звезд немало чудес и чудовищ. Сохранил невозмутимость лишь Танталов, сухо сказавший:
– Предсмертные слова лендавана дополняют собранные нами сведения.
– Ты уверен, что говоришь о главном? – полюбопытствовал Круль. – Гигант-экстрасенс – вот сенсация.
– Мы и прежде знали о могущественных соседях.
– Допустим, – согласился Max. – Те придурки, с которыми Кум столкнулся на Кордоне, встречались людям не раз. Но этот…
– Я слышал о них прежде, – отрезал Танталов. – Сейчас для нас куда важнее добраться до ближайшей обитаемой планеты или военной базы, где есть судоремонтный завод, и привести в порядок «Янычара».
Справившись с атласом, Кларисса доложила, что ближайшая планета – Инфлянт. Танталов проворчал, презрительно морщась:
– Мерзкий мирок, но ничего не поделаешь… Кум, запускай струнник.
Глава 15
– Неужели? – поразился Великий Демон. – Насколько я помню, во времена Лиара планета была заселена очень большими рептилиями… Хотя нет, потом, когда пал Нодмохет, меня снова занесло в эту глушь… Правильно, там появились двуногие особи вроде тебя. Таимы использовали вашу планету как место ссылки мелких преступников.
Кумран приготовился задать кучу важных вопросов, но его собеседник посмотрел в небо и сказал:
– Интересно было поболтать, но летят твои соплеменники, да и мне пора… Думаю, мы еще увидимся. Мне понравился твой друг, сказавший о тех, кто привык жить в огне.
Взмахнув рукой, он исчез. Возникший в шлемофоне голос легкого на помине экс-президента осведомился, может ли «Птеродактиль» подняться на орбиту.
***
– Хорошо, что ты взлетел сам, – добродушно ворчал Круль. – А то у нас весь борт в пробоинах, ангар с атмосферными капсулами вдребезги. Я с ужасом думал, как будем поднимать тебя гравилифтом. Просто чудо, как истребитель не рассыпался.
– Мне помогли подремонтировать машину, – скромно поведал эльдор.
Он прокрутил запись разговоров с лендаваном и Великим Демоном. Даже «волки» были потрясены, хотя каждый из них повидал среди звезд немало чудес и чудовищ. Сохранил невозмутимость лишь Танталов, сухо сказавший:
– Предсмертные слова лендавана дополняют собранные нами сведения.
– Ты уверен, что говоришь о главном? – полюбопытствовал Круль. – Гигант-экстрасенс – вот сенсация.
– Мы и прежде знали о могущественных соседях.
– Допустим, – согласился Max. – Те придурки, с которыми Кум столкнулся на Кордоне, встречались людям не раз. Но этот…
– Я слышал о них прежде, – отрезал Танталов. – Сейчас для нас куда важнее добраться до ближайшей обитаемой планеты или военной базы, где есть судоремонтный завод, и привести в порядок «Янычара».
Справившись с атласом, Кларисса доложила, что ближайшая планета – Инфлянт. Танталов проворчал, презрительно морщась:
– Мерзкий мирок, но ничего не поделаешь… Кум, запускай струнник.
Глава 15
ЗАГОВОР
На общеземном чиновник разговаривал с явным отвращением. Негативные эмоции без труда читались и в тембре голоса, и в надменном взгляде. Инопланетные сограждане были неприятны аборигену, и он не желал этого скрывать. Не выдержав такого хамства, Кумран вызывающе заявил:
– Если ваша верфь не способна выполнить пустяковый ремонт, я вызову буксир, и мы станем на ремонт в системе Тартальи.
Мигом присмирев, клерк понял, какой силы взбучка ожидает его за упущенный контракт, и пробурчал, злобно поглядывая на эльдора:
– Разумеется, верфь справится. Вы получите счет через час.
Во всех мирах Галактического Союза было известно, что Инфлянт населен махровыми националистами. В последние дни Пигмейской войны земная армия заняла пять планет гибнущей Федерации Плеяд, избавив их от поглощения Республикой. Тогда население восторженно встречало солдат-освободителей.
Сегодня инфы называли землян варварами и оккупантами. Местные власти то и дело принимали законы, противоречащие общегосударственным, и всячески притесняли некоренное население, вводили ограничения на въезд сограждан с других планет. Лишь армейский гарнизон и подразделения службы Глобез кое-как удерживали планету в составе Галсоюза: прагматичные аборигены понимали, что не стоит бросать открытый вызов такой силище.
Покинув кабинет, Кумран набрал на видеофоне номер Танталова, доложил ситуацию и добавил:
– Придется здесь задержаться. Ремонт «Янычара» может затянуться.
– Нестрашно, – сказал маршал. – Мне надо кое с кем встретиться.
– Этот кое-кто живет на Инфлянте?
– Кое-кто скоро прилетит на Инфлянт.
Стальной Хосе любил говорить загадками. Пожав плечами, Кумран отправился в техническую службу космодрома и спросил Гарри Буркявичуса, с которым учился на астроинженерном. Тогда, в студенческие годы, парнишка с Инфлянта производил впечатление вполне разумного человека.
Оказалось, что Буркявичус сделал карьеру, став заместителем главного инженера. Кумрана он вспомнил мгновенно и вроде бы обрадовался встрече. Вскоре они сидели в кабачке, пили отличное пиво, закусывали огромными раками и великолепным острым салатом из мелко нарезанных овощей.
– Дешево у вас, – одобрительно и в то же время удивленно заметил эльдор. – К твоему сведению, на Эльдорадо такая роскошь обошлась бы раза в три дороже. Про Землю вообще молчу.
Помрачнев, Гарри махнул рукой, за ттом допил кружку и взялся за следующую.
– Все рушится, Кум, – сказал он тихо. – Бизнесмены просто стонут: склады затоварены, вывоза нет.
– С чего бы вдруг? – поразился Кумран. – Ваша продукция всегда имела спрос.
– Все наши идиоты-националисты устроили, – мрачно прошипел Гарри. – Приняли закон, что путевые документы должны заполняться исключительно на местном диалекте. Солидные компании плюнули и перестали летать, а мелкие перевозчики делают слишком большие накрутки. Приходится продавать свои товары только на местном рынке, из-за чего цены заметно упали.
– И во всех неприятностях, естественно, оккупантов обвиняют, – понимающе кивнул эльдор. – В смысле – Великую Семью.
– Допустим, не всю Великую Семью, а только Галсоюз. К Атлантам относятся с немыслимым почтением. Козлы…
Вспоминая историю, Кумран в очередной раз утвердился во мнении, что национализм никого и никогда не доводил до добра. Ни крохотное псевдогосударство, ни многопланетную сверхдержаву.
Можно сколько влезет вопить, будто виноваты жители других миров, центральная власть или законы природы, можно называть освободителей оккупантами или угнетателями, но свои-то соплеменники рано или поздно поумнеют и поймут: главная беда исходит от тех, кто громче всех вопит о правах нации…
– Сволочи они, – буркнул Буркявичус. – Но и Земля тоже виновата – слишком уж беззубое у нас правительство. Боится силу показать.
– Танталов бы с этой швалью цацкаться не стал, – усмехнулся Кумран.
Подняв на него глаза, Гарри произнес с неожиданной надеждой в голосе:
– Честное слово, Кум, иногда я тоже об этом думаю. Вернуть бы дедушку Хосе – пусть наведет порядок.
Утешив друга: дескать, через полгода на президентских выборах сможешь исполнить гражданский долг, Кумран перевел разговор на ремонт «Янычара». Гарри позвонил на орбитальную верфь и выяснил, что работы немного. Требовалось приварить заплаты на две пробоины, укрепить несколько переборок и заменить коммуникации в поврежденных отсеках.
– До завтра управитесь? – уточнил Кумран.
– Даже сегодня к вечеру. Монтажники уже ставят броневые плиты.
Заслышав его типично неместное произношение, аборигенки корчили презрительные гримасы и делали вид, будто не понимают человеческого языка. С горя Кумран завалился в уютное кафе, где почему-то не было мясных блюд, а только сладкое. Заказав пирожные и кофе, он подключил свой видеофон к Интернету. Глобальных новостей в планетной Сети оказалось совсем мало, искать же земные порталы – можно до вечера провозиться, а там и связь оборвется.
Естественно, результатов чемпионата Эльдорадо тоже не имелось, а ведь вчера играли «Динамо» (Тувия) и «Океанские буйволы» (Джеддак). Помянув недобрыми словами диких сепаратистов, Кумран заглянул на сайт «Острова сокровищ».
В свежем выпуске появилась очередная статья Багиры о торговцах оружием, а в конце заглавной страницы был помещен убойный анонс: в следующем номере читатели получат сенсацию – Багира Тарбани раскроет загадку «межзвездной любви», о которой почти месяц говорят на всех населенных людьми планетах. Рядом красовалась фотография Кумрана с подписью: «Кто он, таинственный землянин?»
– Вот стерва!
На него стали оглядываться. Расплатившись, эльдор поплелся в «Глорию», но чудеса продолжались: в вестибюле гостиницы он столкнулся с Багирой.
Настоящего скандала не получилось. Он не мог долго сердиться на эту женщину, а потому возмущение выразил в очень мягкой форме. Потрепав его по щеке, Багира сказала примирительно:
– Не бойся, дурачок. У нее продвинутая семья, жениться не заставят.
– Все равно неприятно, – проворчал смущенный ее догадливостью эльдор.
– Плюнь. – Она дернула роскошным плечом. – Ты ведь не собираешься навещать планету диких клонов?
– Замнем. А ты здесь каким ветром?
Оказалось, что Багира вышла на след очередной сенсации, поэтому через пару часов должна встретиться с очень важным свидетелем. Сообщив об этом, она вдруг прищурилась и проговорила разоблачающим тоном:
– Между прочим, я поняла, почему показалось знакомым лицо пилота «Волчьей стаи». Знаешь, кто прячется под именем старика Берданова?
– Уже знаю.
– Он этого не скрывает?! – Багира схватила эльдора за руку.
– Он этого просто не афиширует.
– Не подскажешь, где он сейчас?
Узнав, что Стальной Хосе живет в этом отеле, Багира затрепетала и взмолилась устроить интервью, обещая любые блага вплоть до отзыва статьи о космических влюбленных.
– Лучше уж натурой, как в добрые недавние времена, – развеселился Кумран. – Только не знаю, согласится ли он. Свирепо сверкая глазами, она пригрозила:
– Пусть только посмеет отказать. Я изнасилую тебя, его и всю «Волчью стаю»!
– В таком случае, само собой, вся «Волчья стая» даст тебе в том числе и интервью, – признал эльдор. – Мало кто откажется.
Лежавший на диване Круль, отложив книгу, буркнул:
– Это ж та самая телка с Каре…
Танталов сидел за монитором, поглощенный надиктовкой текста, и не сразу понял, чего от него хотят. Идею побеседовать со скандальной журналисткой он принял без энтузиазма, но и возражать не стал. Приветствовав Багиру как старую знакомую, отставной маршал попросил Кумрана организовать легкое угощение и разрешил задавать вопросы.
– Я не отниму у вас много времени, – скромно начала Багира.
– Спрашивайте сколько угодно. – Танталов усмехнулся. – Я свободен до субботы.
– Тогда начнем! Чем вы занимались после отставки?
Экс-президент поведал, что за двадцать четыре года сменил много занятий. Преподавал в Академии госуправления, читал курс глобальной стратегии в разных военных вузах,был советником президентов нескольких малых негуманоидных народов.
– В последнее время стал космическим пилотом, – закончил он. – Прекрасная работа. Здорово успокаивает нервы. Багира напористо продолжила допрос:
– Как бывший президент, вы получили статус Почетного Сенатора. Почему же пренебрегаете этой обязанностью и не посещаете сессии Сената?
– Не совсем так. Я регулярно бываю на Земле, выступаю с законодательными и политическими инициативами. Просто обо мне забыли и не обращают внимания – все-таки в Сенате больше тысячи душ, за всеми не уследить.
– Намерены ли вы вернуться в большую политику?
– Не уверен. Я стал президентом в уникальной ситуации, когда человечество, переживавшее тяжелый кризис, было окружено врагами. Галактический Союз в любой момент мог быть уничтожен или, по меньшей мере, раздроблен на нежизнеспособные обломки. Наша цивилизация нуждалась в диктаторе, который был бы способен принимать и доводить до исполнения жестокие непопулярные решения, дабы остановить развал и катастрофу. Тогда мне удалось указать верную цель, воодушевившую многих, и привести человечество к этой цели. Однако, выполнив свою миссию, я стал более не нужен, и человечество предпочло других, не столь эксцентричных лидеров.
– Хотите сказать, что ваше время ушло безвозвратно?
– Безусловно, то время ушло. Не обязательно безвозвратно.
– Допустим, Стальной Хосе все-таки решит вернуться в большую политику. Как бы вы оценили шансы своей партии на успех во время парламентских или президентских выборов?
– Очень высоко. Впрочем, то же самое вам скажет любой политик. Даже лидер партии, состоящей из двух человек.
– Какими будут ваши действия в случае возвращения во власть?
– Моя программа общеизвестна.
Тактично улыбнувшись, Багира намекнула, что за четверть века человечество сильно изменилось и вдобавок общество продолжает развиваться, а потому сомнительно, чтобы кого-нибудь сегодня прельстили старые рецепты Стального Хосе. Танталов ответил равнодушно и снисходительно:
– Какие там четверть века… Наш вид и за тысячу лет изменился разве что физически. Люди стали выше ростом, крепче здоровьем. А вот в плане этичности, интеллекта или психологии эволюция, увы, незаметна. Мои рецепты будут пригодны к употреблению еще много веков.
– Вы циник, – осуждающе пробормотала Багира. Маршал услышал ее и флегматично уточнил:
– Я прагматик. – Затем он заговорил, задумчиво глядя в звездное небо:
– Здоровый цинизм – полезное качество, синоним здравого смысла, не замутненного предрассудками. Побудительные мотивы у людей те же самые, какие были в двадцать втором или двадцатом столетиях, в средние века, в античную эпоху. Большинством управляют приоритеты, мало отличимые от примитивных инстинктов: деньги, власть, секс, голод, честолюбие. Лишь немногие действуют во имя чистой идеи, но и это не ново. Социум в целом также подчиняется хорошо известным законам, которые сохранились в неизменности с незапамятных времен. Общественные процессы покорно ползут по спирали, раз за разом повторяя замкнутый цикл: диктатура – демократия – анархия – диктатура. Или, если вам так больше нравится, демократия – анархия – диктатура – демократия…
Он сделал паузу, подошел к бару, налил себе сок, добавил коньяка и отпил половину стакана маленькими глотками. Вернувшись к собеседнице, маршал сел в кресло и продолжил:
– Возьмем другую сферу. В динамичном, прогрессирующем государстве доминируют простые искренние отношения, энтузиазм масс и отдельных личностей, свободная любовь. Когда начинается застой, сразу появляется институт чрезмерно крепкой семьи, растет социальная усталость, входит в моду нигилизм. Власть вынуждена принимать массу мелких и совершенно ненужных законов, чтобы цементировать рыхлые связи, которые еще недавно были прочными и не нуждались в искусственных подпорках. Наконец приходит эпоха упадка, которой неизменно сопутствуют фактический переход власти к неформальным структурам, всеобщее озлобление, массовая апатия, расцвет половых извращений, кризис всех форм отношений между индивидами, обществом и окружающей реальностью. Это анархия, гибель государства, и тогда приходят властители, которые дают уставшим от безобразий согражданам высокую цель и железной рукой ведут к ее достижению.
Багира, словно ждавшая такого поворота, немедленно спросила:
– Вы полагаете, что земная цивилизация приближается к упадку?
– Вы не правильно поняли либо не хотите понять, – с неудовольствием заявил маршал. – Человечество по уши увязло в упадке и анархии. Сами посудите: половина депутатов Сената лоббируют интересы не своих планет, но олигархов или организованной преступности. В периферийных мирах стремительно растет сепаратизм. Вот, к примеру, планета, на которую нас занесло. От таких вольностей недалеко до развала державы.
– Преувеличиваете, – легкомысленно отмахнулся Кумран.
– Ошибаетесь, юноша! – Взгляд отставного диктатора сделался строгим. – История знает такие прецеденты.
– И что прикажете делать? Не применять же против них силу.
– Почему бы и нет? Круль засмеялся:
– Уж ты бы их…
– Естественно, – меланхолично подтвердил Танталов. – Необходимо выполнить всего несколько элементарных действий: сначала концентрация спецвойск, затем – ковровые зачистки, превентивное оздоровление. Подобные меры всегда благотворно сказывались на положении дел во всем государстве.
На это Багира ехидно заметила:
– Если человечество – лишь стадо разумных животных, зачем вы стремитесь возглавить Великую Семью?
– Я этого вовсе не хочу, – грустно поведал Танталов. – Но в эпоху кризисов люди имеют привычку объединяться, в душах просыпаются лучшие качества, появляются высокие цели, и человечество мощным рывком выходит на более верную дорогу… Если удастся подтолкнуть Великую Семью к выходу из тупика, то я буду считать свой долг выполненным. И не важно, кто возглавит Галактический Союз на следующее пятилетие.
Поблагодарив за интереснейшую беседу, Багира выключила камеру и тихонько попятилась к выходу. Вид у журналистки был такой, словно она опасалась неожиданной выходки эксцентричного экс-диктатора. Потом вдруг решительно вернулась, нацелила объективы на Танталова и, зажмурившись от собственной отчаянности, спросила:
– Что вы скажете о тех обвинениях, которые постоянно звучат в ваш адрес? Я имею в виду миллиард осужденных и миллион смертных приговоров.
Добродушно покивав, маршал вполне благожелательно заметил, что цифры не совсем точны. В действительности же за почти сорок лет его правления суды всех инстанций вынесли свыше 1380 миллионов приговоров, в том числе почти два миллиона – смертных. Всего к моменту передачи власти Лео Хольту в местах заключения находилось около ста пятидесяти миллионов осужденных.
– Всего лишь каждый тысячный гражданин, – спокойно закончил Стальной Хосе. – Уверяю вас, в сегодняшних тюрьмах постояльцев не меньше. Поймите, милочка, и передайте своим читателям: мы не нарушали закон, мы всего лишь исполняли его во всей строгости. Жестокий порядок не опасен, ибо справедлив.
Кумран вышел проводить Багиру. Она была непривычно молчалива и задумчива. Лишь у двери своего номера неожиданно сказала:
– Это не Стальной Хосе, а всего лишь жалкая пародия… Ведь настоящий Танталов был генератором идей, без конца ставил и решал парадоксальные задачи. И вдруг – десятилетия в узких рамках скучной повседневности рядового гражданина. Согласна, жизнь пилота могла быть бурной, но это слишком мелко в масштабах такой личности. А ведь мозг, привыкший к непрерывной работе в запредельном режиме, не способен остановиться и наверняка продолжает выдавать новые идеи, разрабатывает пути их реализации… Ты представляешь, сколько замыслов, сколько энергии накопилось в этом человеке? И не только в нем самом, но и в огромных массах тех, кто продолжает верить в гениальность Стального Хосе. Стоит только разбудить энтузиазм этих фанатиков, и среди сотни миллиардов погруженных в апатию беззаботных обывателей вдруг проснутся несколько процентов, готовых сражаться за торжество своих идеалов. И они взбудоражат, поведут за собой аморфную, апатичную массу сограждан. Это страшно – ведь Танталов превратился в сжатую пружину, и невозможно предсказать, что он станет делать!
Эльдор пошутил: дескать, она говорит как махровый функционер танталовской партии. Криво усмехнувшись, Багира поведала, что никакой танталовской партии не существует – лишь горстка стариков, не способных забыть великую мечту своей молодости.
Он пожал плечами. Большая политика сильно занимала его лишь в школьные годы. Став старше, Кумран сделался отпетым прагматиком. Красивые обещания и хлесткие речи лидеров не имели цены – все эти болтуны были хороши только на экране, но, достигнув вожделенной власти, стремительно глупели и разваливали любое дело, за которое брались.
Сейчас эльдора вовсе не интересовало число стороников омолодившегося маршала. Были проблемы поважнее.
– У нас все кончилось? – спросил он.
– Ничего толком и не начиналось. Ты – не мой персонаж.
– В чем моя беда? – Он печально усмехнулся.
– Ты – типичный «маленький человек», которого так любят создатели модных фильмов, обреченных на престижные премии.
– А может, поужинаем вместе? Отметим расставание…
– Почему бы и нет, – легко согласилась она. – Друзьями-то мы останемся.
– Я помню чудный ресторан…
– Нет-нет. – Багира решительно отодвинула его руку. – Я должна взять очень важное интервью. Через час-другой позвоню тебе, и решим, где встретимся.
Кумран печально смотрел ей вслед. От созерцания покачивающихся бедер его отвлек звонок видеофона.
– Кум, если ты не выключил связь, значит, не сильно занят, – сказал Танталов. – Загляни ко мне, пожалуйста.
У текста не было начала. Конца тоже не было, но выводы напрашивались сами. Танталов, как всегда, тщательно подбирал систему доказательств, выстроив убедительную картину, скрепленную неодолимой логикой.
Среди самых разных цивилизаций постоянно циркулировали противоречивые и невероятные, но весьма назойливые – словно не без умысла вбрасываемые – слухи о назревающей войне и о созданном соседями сверхоружии. Неизвестные злоумышленники – вероятно, Кристалли-ды-1 – уничтожили мозговой центр расы Тонхойра. Те же Кристаллиды-1 углубились в нейтральный космос, чтобы уничтожить Огунарси Пшима – видного руководителя военной разведки Кендако. В той же стычке едва не погиб синтет Полиархинт. Другой синт – правительственный агент Луанг Теннор – отправился в дальний рейд, и его корабль бесследно исчез.
Также обнаружен звездолет Кендако, уничтоженный неизвестным оружием. Усилиями спецслужб и «Волчьей стаи» пресечены несколько попыток передать лендаванский сверхсветовой привод варварам Диких Звезд, однако некоторое количество таких двигателей попало адресатам, и вот-вот может начаться нашествие. Малые страны подозревают, что в ближайшее время сверхдержавы будут заняты своими проблемами, а потому не смогут выполнить требования «Пакта об умиротворении».
В последнем абзаце Танталов проводил аналогию с ситуацией накануне Пятилетней войны, когда правительство преступно игнорировало явные признаки угрозы.
Дочитав, Кумран поинтересовался:
– Это статья или отрывки из книги? – Он добавил, перечитывая эпизод, посвященный синтетам:
– Вообще-то убеждает. Многих фактов я прежде не знал.
– Я набрасываю черновик речи в Сенате. – Танталов стоял возле окна, разглядывая панораму города. – Может быть, я излишне подозрителен и между этими событиями нет никакой связи. Но мне тревожно.
Он застыл, упираясь ладонями в подоконник. Внешне равнодушный и бесстрастный, словно возвращенное омоложением здоровье отобрало большую часть воли и целеустремленности. Тень диктатора.
Эльдор мягко произнес:
– Багира сравнила вас со сжатой пружиной…
– Ты сам видишь, это не так. – Танталов говорил, не оборачиваясь к собеседнику. – А девушка… Она красивая и умная, но стерва.
– Разве это плохо?
Экс-президент наконец посмотрел на него, скривив губы в скептической усмешке. Произнес задумчиво:
– Почему-то принято считать, что мужчины любят стервозных баб. Глупая выдумка. Экстремальные ощущения такого рода хороши лишь на очень короткое время.
– Наверное… Но вы уходите от темы.
– Я к ней приближаюсь. Любовь и политика подчиняются похожим законам. От экстремальности устают не только в постели. Поэтому сегодня никому не нужен вождь, напоминающий сжатую пружину. Нужен лидер, который сыграет роль ключа, чтобы завести разболтанную пружину державы.
– Вы смогли бы.
Танталов покачал головой слева направо и обратно. Потом тихо произнес:
– Вряд ли.
Он опустил взгляд, прикрыл глаза и долго сидел, не шевелясь. Круль шепнул:
– Пошли отсюда. Пусть побудет один.
Через полчаса позвонила Багира, и они договорились встретиться возле башни старых часов. Место было знаменитое – всю площадь еще во времена колонизации застроили в новоготическом стиле, так что здесь снималась половина фильмов на средневековые сюжеты.
Конечно же Багира опоздала, и Кумрану пришлось долго слоняться по скверу. Мимо сновали люди и машины, лишь сине-белый спортивный аэромобиль стоял возле башни, причем оба его пассажира совершенно не интересовались красотами архитектуры. Рослый мулат с огромной челюстью все время сидел за рулем, а его спутник расположился снаружи и – точь-в-точь как Кумран – разглядывал прохожих. Наверное, тоже ждал кого-нибудь.
Эльдор мгновенно забыл об этих людях, потому что у сквера приземлилось аэротакси, из которого четким движением вырвалась пара длинных ножек безупречной формы. Высокие каблучки одновременно уткнулись в тротуар, затем показалась сама Багира. Сверкая неизменной улыбкой, она завертела головой, высматривая истосковавшегося в ожидании поклонника.
Тридцать шагов отделяли от нее Кумрана. Он поспешил к Багире, но на полпути между ними приткнулась сине-белая спортивная машина, и человек, облокотившийся на бампер, небрежно двинул рукой, доставая из-под куртки большой пистолет – то ли кольт, то ли браунинг 52-го калибра, – стрелявший огромными пулями, после которых бессильны все методы восстановительной медицины, включая волшебное желе стационарных регенераторов. Причем ствол уже тянулся в сторону Багиры, но та не видела киллера, поэтому весело помахала Кумрану и тут же замерла в растерянности, увидав, как эльдор выхватывает свой «глок» и бьет лучом навскидку, а мулат, который сидел за рулем, начал поднимать бластер с тяжелым откидным прикладом. Однако следующая серия лучей «глока» прошила его наискосок, и киллер уже выронил пистолет, не успев даже прицелиться, падал возле машины, слабо дрыгая рукой, отрубленной очередью по плечо, а водила ткнулся в баранку окровавленной рожей.
– Если ваша верфь не способна выполнить пустяковый ремонт, я вызову буксир, и мы станем на ремонт в системе Тартальи.
Мигом присмирев, клерк понял, какой силы взбучка ожидает его за упущенный контракт, и пробурчал, злобно поглядывая на эльдора:
– Разумеется, верфь справится. Вы получите счет через час.
Во всех мирах Галактического Союза было известно, что Инфлянт населен махровыми националистами. В последние дни Пигмейской войны земная армия заняла пять планет гибнущей Федерации Плеяд, избавив их от поглощения Республикой. Тогда население восторженно встречало солдат-освободителей.
Сегодня инфы называли землян варварами и оккупантами. Местные власти то и дело принимали законы, противоречащие общегосударственным, и всячески притесняли некоренное население, вводили ограничения на въезд сограждан с других планет. Лишь армейский гарнизон и подразделения службы Глобез кое-как удерживали планету в составе Галсоюза: прагматичные аборигены понимали, что не стоит бросать открытый вызов такой силище.
Покинув кабинет, Кумран набрал на видеофоне номер Танталова, доложил ситуацию и добавил:
– Придется здесь задержаться. Ремонт «Янычара» может затянуться.
– Нестрашно, – сказал маршал. – Мне надо кое с кем встретиться.
– Этот кое-кто живет на Инфлянте?
– Кое-кто скоро прилетит на Инфлянт.
Стальной Хосе любил говорить загадками. Пожав плечами, Кумран отправился в техническую службу космодрома и спросил Гарри Буркявичуса, с которым учился на астроинженерном. Тогда, в студенческие годы, парнишка с Инфлянта производил впечатление вполне разумного человека.
Оказалось, что Буркявичус сделал карьеру, став заместителем главного инженера. Кумрана он вспомнил мгновенно и вроде бы обрадовался встрече. Вскоре они сидели в кабачке, пили отличное пиво, закусывали огромными раками и великолепным острым салатом из мелко нарезанных овощей.
– Дешево у вас, – одобрительно и в то же время удивленно заметил эльдор. – К твоему сведению, на Эльдорадо такая роскошь обошлась бы раза в три дороже. Про Землю вообще молчу.
Помрачнев, Гарри махнул рукой, за ттом допил кружку и взялся за следующую.
– Все рушится, Кум, – сказал он тихо. – Бизнесмены просто стонут: склады затоварены, вывоза нет.
– С чего бы вдруг? – поразился Кумран. – Ваша продукция всегда имела спрос.
– Все наши идиоты-националисты устроили, – мрачно прошипел Гарри. – Приняли закон, что путевые документы должны заполняться исключительно на местном диалекте. Солидные компании плюнули и перестали летать, а мелкие перевозчики делают слишком большие накрутки. Приходится продавать свои товары только на местном рынке, из-за чего цены заметно упали.
– И во всех неприятностях, естественно, оккупантов обвиняют, – понимающе кивнул эльдор. – В смысле – Великую Семью.
– Допустим, не всю Великую Семью, а только Галсоюз. К Атлантам относятся с немыслимым почтением. Козлы…
Вспоминая историю, Кумран в очередной раз утвердился во мнении, что национализм никого и никогда не доводил до добра. Ни крохотное псевдогосударство, ни многопланетную сверхдержаву.
Можно сколько влезет вопить, будто виноваты жители других миров, центральная власть или законы природы, можно называть освободителей оккупантами или угнетателями, но свои-то соплеменники рано или поздно поумнеют и поймут: главная беда исходит от тех, кто громче всех вопит о правах нации…
– Сволочи они, – буркнул Буркявичус. – Но и Земля тоже виновата – слишком уж беззубое у нас правительство. Боится силу показать.
– Танталов бы с этой швалью цацкаться не стал, – усмехнулся Кумран.
Подняв на него глаза, Гарри произнес с неожиданной надеждой в голосе:
– Честное слово, Кум, иногда я тоже об этом думаю. Вернуть бы дедушку Хосе – пусть наведет порядок.
Утешив друга: дескать, через полгода на президентских выборах сможешь исполнить гражданский долг, Кумран перевел разговор на ремонт «Янычара». Гарри позвонил на орбитальную верфь и выяснил, что работы немного. Требовалось приварить заплаты на две пробоины, укрепить несколько переборок и заменить коммуникации в поврежденных отсеках.
– До завтра управитесь? – уточнил Кумран.
– Даже сегодня к вечеру. Монтажники уже ставят броневые плиты.
***
Заслышав его типично неместное произношение, аборигенки корчили презрительные гримасы и делали вид, будто не понимают человеческого языка. С горя Кумран завалился в уютное кафе, где почему-то не было мясных блюд, а только сладкое. Заказав пирожные и кофе, он подключил свой видеофон к Интернету. Глобальных новостей в планетной Сети оказалось совсем мало, искать же земные порталы – можно до вечера провозиться, а там и связь оборвется.
Естественно, результатов чемпионата Эльдорадо тоже не имелось, а ведь вчера играли «Динамо» (Тувия) и «Океанские буйволы» (Джеддак). Помянув недобрыми словами диких сепаратистов, Кумран заглянул на сайт «Острова сокровищ».
В свежем выпуске появилась очередная статья Багиры о торговцах оружием, а в конце заглавной страницы был помещен убойный анонс: в следующем номере читатели получат сенсацию – Багира Тарбани раскроет загадку «межзвездной любви», о которой почти месяц говорят на всех населенных людьми планетах. Рядом красовалась фотография Кумрана с подписью: «Кто он, таинственный землянин?»
– Вот стерва!
На него стали оглядываться. Расплатившись, эльдор поплелся в «Глорию», но чудеса продолжались: в вестибюле гостиницы он столкнулся с Багирой.
Настоящего скандала не получилось. Он не мог долго сердиться на эту женщину, а потому возмущение выразил в очень мягкой форме. Потрепав его по щеке, Багира сказала примирительно:
– Не бойся, дурачок. У нее продвинутая семья, жениться не заставят.
– Все равно неприятно, – проворчал смущенный ее догадливостью эльдор.
– Плюнь. – Она дернула роскошным плечом. – Ты ведь не собираешься навещать планету диких клонов?
– Замнем. А ты здесь каким ветром?
Оказалось, что Багира вышла на след очередной сенсации, поэтому через пару часов должна встретиться с очень важным свидетелем. Сообщив об этом, она вдруг прищурилась и проговорила разоблачающим тоном:
– Между прочим, я поняла, почему показалось знакомым лицо пилота «Волчьей стаи». Знаешь, кто прячется под именем старика Берданова?
– Уже знаю.
– Он этого не скрывает?! – Багира схватила эльдора за руку.
– Он этого просто не афиширует.
– Не подскажешь, где он сейчас?
Узнав, что Стальной Хосе живет в этом отеле, Багира затрепетала и взмолилась устроить интервью, обещая любые блага вплоть до отзыва статьи о космических влюбленных.
– Лучше уж натурой, как в добрые недавние времена, – развеселился Кумран. – Только не знаю, согласится ли он. Свирепо сверкая глазами, она пригрозила:
– Пусть только посмеет отказать. Я изнасилую тебя, его и всю «Волчью стаю»!
– В таком случае, само собой, вся «Волчья стая» даст тебе в том числе и интервью, – признал эльдор. – Мало кто откажется.
***
Лежавший на диване Круль, отложив книгу, буркнул:
– Это ж та самая телка с Каре…
Танталов сидел за монитором, поглощенный надиктовкой текста, и не сразу понял, чего от него хотят. Идею побеседовать со скандальной журналисткой он принял без энтузиазма, но и возражать не стал. Приветствовав Багиру как старую знакомую, отставной маршал попросил Кумрана организовать легкое угощение и разрешил задавать вопросы.
– Я не отниму у вас много времени, – скромно начала Багира.
– Спрашивайте сколько угодно. – Танталов усмехнулся. – Я свободен до субботы.
– Тогда начнем! Чем вы занимались после отставки?
Экс-президент поведал, что за двадцать четыре года сменил много занятий. Преподавал в Академии госуправления, читал курс глобальной стратегии в разных военных вузах,был советником президентов нескольких малых негуманоидных народов.
– В последнее время стал космическим пилотом, – закончил он. – Прекрасная работа. Здорово успокаивает нервы. Багира напористо продолжила допрос:
– Как бывший президент, вы получили статус Почетного Сенатора. Почему же пренебрегаете этой обязанностью и не посещаете сессии Сената?
– Не совсем так. Я регулярно бываю на Земле, выступаю с законодательными и политическими инициативами. Просто обо мне забыли и не обращают внимания – все-таки в Сенате больше тысячи душ, за всеми не уследить.
– Намерены ли вы вернуться в большую политику?
– Не уверен. Я стал президентом в уникальной ситуации, когда человечество, переживавшее тяжелый кризис, было окружено врагами. Галактический Союз в любой момент мог быть уничтожен или, по меньшей мере, раздроблен на нежизнеспособные обломки. Наша цивилизация нуждалась в диктаторе, который был бы способен принимать и доводить до исполнения жестокие непопулярные решения, дабы остановить развал и катастрофу. Тогда мне удалось указать верную цель, воодушевившую многих, и привести человечество к этой цели. Однако, выполнив свою миссию, я стал более не нужен, и человечество предпочло других, не столь эксцентричных лидеров.
– Хотите сказать, что ваше время ушло безвозвратно?
– Безусловно, то время ушло. Не обязательно безвозвратно.
– Допустим, Стальной Хосе все-таки решит вернуться в большую политику. Как бы вы оценили шансы своей партии на успех во время парламентских или президентских выборов?
– Очень высоко. Впрочем, то же самое вам скажет любой политик. Даже лидер партии, состоящей из двух человек.
– Какими будут ваши действия в случае возвращения во власть?
– Моя программа общеизвестна.
Тактично улыбнувшись, Багира намекнула, что за четверть века человечество сильно изменилось и вдобавок общество продолжает развиваться, а потому сомнительно, чтобы кого-нибудь сегодня прельстили старые рецепты Стального Хосе. Танталов ответил равнодушно и снисходительно:
– Какие там четверть века… Наш вид и за тысячу лет изменился разве что физически. Люди стали выше ростом, крепче здоровьем. А вот в плане этичности, интеллекта или психологии эволюция, увы, незаметна. Мои рецепты будут пригодны к употреблению еще много веков.
– Вы циник, – осуждающе пробормотала Багира. Маршал услышал ее и флегматично уточнил:
– Я прагматик. – Затем он заговорил, задумчиво глядя в звездное небо:
– Здоровый цинизм – полезное качество, синоним здравого смысла, не замутненного предрассудками. Побудительные мотивы у людей те же самые, какие были в двадцать втором или двадцатом столетиях, в средние века, в античную эпоху. Большинством управляют приоритеты, мало отличимые от примитивных инстинктов: деньги, власть, секс, голод, честолюбие. Лишь немногие действуют во имя чистой идеи, но и это не ново. Социум в целом также подчиняется хорошо известным законам, которые сохранились в неизменности с незапамятных времен. Общественные процессы покорно ползут по спирали, раз за разом повторяя замкнутый цикл: диктатура – демократия – анархия – диктатура. Или, если вам так больше нравится, демократия – анархия – диктатура – демократия…
Он сделал паузу, подошел к бару, налил себе сок, добавил коньяка и отпил половину стакана маленькими глотками. Вернувшись к собеседнице, маршал сел в кресло и продолжил:
– Возьмем другую сферу. В динамичном, прогрессирующем государстве доминируют простые искренние отношения, энтузиазм масс и отдельных личностей, свободная любовь. Когда начинается застой, сразу появляется институт чрезмерно крепкой семьи, растет социальная усталость, входит в моду нигилизм. Власть вынуждена принимать массу мелких и совершенно ненужных законов, чтобы цементировать рыхлые связи, которые еще недавно были прочными и не нуждались в искусственных подпорках. Наконец приходит эпоха упадка, которой неизменно сопутствуют фактический переход власти к неформальным структурам, всеобщее озлобление, массовая апатия, расцвет половых извращений, кризис всех форм отношений между индивидами, обществом и окружающей реальностью. Это анархия, гибель государства, и тогда приходят властители, которые дают уставшим от безобразий согражданам высокую цель и железной рукой ведут к ее достижению.
Багира, словно ждавшая такого поворота, немедленно спросила:
– Вы полагаете, что земная цивилизация приближается к упадку?
– Вы не правильно поняли либо не хотите понять, – с неудовольствием заявил маршал. – Человечество по уши увязло в упадке и анархии. Сами посудите: половина депутатов Сената лоббируют интересы не своих планет, но олигархов или организованной преступности. В периферийных мирах стремительно растет сепаратизм. Вот, к примеру, планета, на которую нас занесло. От таких вольностей недалеко до развала державы.
– Преувеличиваете, – легкомысленно отмахнулся Кумран.
– Ошибаетесь, юноша! – Взгляд отставного диктатора сделался строгим. – История знает такие прецеденты.
– И что прикажете делать? Не применять же против них силу.
– Почему бы и нет? Круль засмеялся:
– Уж ты бы их…
– Естественно, – меланхолично подтвердил Танталов. – Необходимо выполнить всего несколько элементарных действий: сначала концентрация спецвойск, затем – ковровые зачистки, превентивное оздоровление. Подобные меры всегда благотворно сказывались на положении дел во всем государстве.
На это Багира ехидно заметила:
– Если человечество – лишь стадо разумных животных, зачем вы стремитесь возглавить Великую Семью?
– Я этого вовсе не хочу, – грустно поведал Танталов. – Но в эпоху кризисов люди имеют привычку объединяться, в душах просыпаются лучшие качества, появляются высокие цели, и человечество мощным рывком выходит на более верную дорогу… Если удастся подтолкнуть Великую Семью к выходу из тупика, то я буду считать свой долг выполненным. И не важно, кто возглавит Галактический Союз на следующее пятилетие.
Поблагодарив за интереснейшую беседу, Багира выключила камеру и тихонько попятилась к выходу. Вид у журналистки был такой, словно она опасалась неожиданной выходки эксцентричного экс-диктатора. Потом вдруг решительно вернулась, нацелила объективы на Танталова и, зажмурившись от собственной отчаянности, спросила:
– Что вы скажете о тех обвинениях, которые постоянно звучат в ваш адрес? Я имею в виду миллиард осужденных и миллион смертных приговоров.
Добродушно покивав, маршал вполне благожелательно заметил, что цифры не совсем точны. В действительности же за почти сорок лет его правления суды всех инстанций вынесли свыше 1380 миллионов приговоров, в том числе почти два миллиона – смертных. Всего к моменту передачи власти Лео Хольту в местах заключения находилось около ста пятидесяти миллионов осужденных.
– Всего лишь каждый тысячный гражданин, – спокойно закончил Стальной Хосе. – Уверяю вас, в сегодняшних тюрьмах постояльцев не меньше. Поймите, милочка, и передайте своим читателям: мы не нарушали закон, мы всего лишь исполняли его во всей строгости. Жестокий порядок не опасен, ибо справедлив.
Кумран вышел проводить Багиру. Она была непривычно молчалива и задумчива. Лишь у двери своего номера неожиданно сказала:
– Это не Стальной Хосе, а всего лишь жалкая пародия… Ведь настоящий Танталов был генератором идей, без конца ставил и решал парадоксальные задачи. И вдруг – десятилетия в узких рамках скучной повседневности рядового гражданина. Согласна, жизнь пилота могла быть бурной, но это слишком мелко в масштабах такой личности. А ведь мозг, привыкший к непрерывной работе в запредельном режиме, не способен остановиться и наверняка продолжает выдавать новые идеи, разрабатывает пути их реализации… Ты представляешь, сколько замыслов, сколько энергии накопилось в этом человеке? И не только в нем самом, но и в огромных массах тех, кто продолжает верить в гениальность Стального Хосе. Стоит только разбудить энтузиазм этих фанатиков, и среди сотни миллиардов погруженных в апатию беззаботных обывателей вдруг проснутся несколько процентов, готовых сражаться за торжество своих идеалов. И они взбудоражат, поведут за собой аморфную, апатичную массу сограждан. Это страшно – ведь Танталов превратился в сжатую пружину, и невозможно предсказать, что он станет делать!
Эльдор пошутил: дескать, она говорит как махровый функционер танталовской партии. Криво усмехнувшись, Багира поведала, что никакой танталовской партии не существует – лишь горстка стариков, не способных забыть великую мечту своей молодости.
Он пожал плечами. Большая политика сильно занимала его лишь в школьные годы. Став старше, Кумран сделался отпетым прагматиком. Красивые обещания и хлесткие речи лидеров не имели цены – все эти болтуны были хороши только на экране, но, достигнув вожделенной власти, стремительно глупели и разваливали любое дело, за которое брались.
Сейчас эльдора вовсе не интересовало число стороников омолодившегося маршала. Были проблемы поважнее.
– У нас все кончилось? – спросил он.
– Ничего толком и не начиналось. Ты – не мой персонаж.
– В чем моя беда? – Он печально усмехнулся.
– Ты – типичный «маленький человек», которого так любят создатели модных фильмов, обреченных на престижные премии.
– А может, поужинаем вместе? Отметим расставание…
– Почему бы и нет, – легко согласилась она. – Друзьями-то мы останемся.
– Я помню чудный ресторан…
– Нет-нет. – Багира решительно отодвинула его руку. – Я должна взять очень важное интервью. Через час-другой позвоню тебе, и решим, где встретимся.
Кумран печально смотрел ей вслед. От созерцания покачивающихся бедер его отвлек звонок видеофона.
– Кум, если ты не выключил связь, значит, не сильно занят, – сказал Танталов. – Загляни ко мне, пожалуйста.
***
У текста не было начала. Конца тоже не было, но выводы напрашивались сами. Танталов, как всегда, тщательно подбирал систему доказательств, выстроив убедительную картину, скрепленную неодолимой логикой.
Среди самых разных цивилизаций постоянно циркулировали противоречивые и невероятные, но весьма назойливые – словно не без умысла вбрасываемые – слухи о назревающей войне и о созданном соседями сверхоружии. Неизвестные злоумышленники – вероятно, Кристалли-ды-1 – уничтожили мозговой центр расы Тонхойра. Те же Кристаллиды-1 углубились в нейтральный космос, чтобы уничтожить Огунарси Пшима – видного руководителя военной разведки Кендако. В той же стычке едва не погиб синтет Полиархинт. Другой синт – правительственный агент Луанг Теннор – отправился в дальний рейд, и его корабль бесследно исчез.
Также обнаружен звездолет Кендако, уничтоженный неизвестным оружием. Усилиями спецслужб и «Волчьей стаи» пресечены несколько попыток передать лендаванский сверхсветовой привод варварам Диких Звезд, однако некоторое количество таких двигателей попало адресатам, и вот-вот может начаться нашествие. Малые страны подозревают, что в ближайшее время сверхдержавы будут заняты своими проблемами, а потому не смогут выполнить требования «Пакта об умиротворении».
В последнем абзаце Танталов проводил аналогию с ситуацией накануне Пятилетней войны, когда правительство преступно игнорировало явные признаки угрозы.
***
Дочитав, Кумран поинтересовался:
– Это статья или отрывки из книги? – Он добавил, перечитывая эпизод, посвященный синтетам:
– Вообще-то убеждает. Многих фактов я прежде не знал.
– Я набрасываю черновик речи в Сенате. – Танталов стоял возле окна, разглядывая панораму города. – Может быть, я излишне подозрителен и между этими событиями нет никакой связи. Но мне тревожно.
Он застыл, упираясь ладонями в подоконник. Внешне равнодушный и бесстрастный, словно возвращенное омоложением здоровье отобрало большую часть воли и целеустремленности. Тень диктатора.
Эльдор мягко произнес:
– Багира сравнила вас со сжатой пружиной…
– Ты сам видишь, это не так. – Танталов говорил, не оборачиваясь к собеседнику. – А девушка… Она красивая и умная, но стерва.
– Разве это плохо?
Экс-президент наконец посмотрел на него, скривив губы в скептической усмешке. Произнес задумчиво:
– Почему-то принято считать, что мужчины любят стервозных баб. Глупая выдумка. Экстремальные ощущения такого рода хороши лишь на очень короткое время.
– Наверное… Но вы уходите от темы.
– Я к ней приближаюсь. Любовь и политика подчиняются похожим законам. От экстремальности устают не только в постели. Поэтому сегодня никому не нужен вождь, напоминающий сжатую пружину. Нужен лидер, который сыграет роль ключа, чтобы завести разболтанную пружину державы.
– Вы смогли бы.
Танталов покачал головой слева направо и обратно. Потом тихо произнес:
– Вряд ли.
Он опустил взгляд, прикрыл глаза и долго сидел, не шевелясь. Круль шепнул:
– Пошли отсюда. Пусть побудет один.
***
Через полчаса позвонила Багира, и они договорились встретиться возле башни старых часов. Место было знаменитое – всю площадь еще во времена колонизации застроили в новоготическом стиле, так что здесь снималась половина фильмов на средневековые сюжеты.
Конечно же Багира опоздала, и Кумрану пришлось долго слоняться по скверу. Мимо сновали люди и машины, лишь сине-белый спортивный аэромобиль стоял возле башни, причем оба его пассажира совершенно не интересовались красотами архитектуры. Рослый мулат с огромной челюстью все время сидел за рулем, а его спутник расположился снаружи и – точь-в-точь как Кумран – разглядывал прохожих. Наверное, тоже ждал кого-нибудь.
Эльдор мгновенно забыл об этих людях, потому что у сквера приземлилось аэротакси, из которого четким движением вырвалась пара длинных ножек безупречной формы. Высокие каблучки одновременно уткнулись в тротуар, затем показалась сама Багира. Сверкая неизменной улыбкой, она завертела головой, высматривая истосковавшегося в ожидании поклонника.
Тридцать шагов отделяли от нее Кумрана. Он поспешил к Багире, но на полпути между ними приткнулась сине-белая спортивная машина, и человек, облокотившийся на бампер, небрежно двинул рукой, доставая из-под куртки большой пистолет – то ли кольт, то ли браунинг 52-го калибра, – стрелявший огромными пулями, после которых бессильны все методы восстановительной медицины, включая волшебное желе стационарных регенераторов. Причем ствол уже тянулся в сторону Багиры, но та не видела киллера, поэтому весело помахала Кумрану и тут же замерла в растерянности, увидав, как эльдор выхватывает свой «глок» и бьет лучом навскидку, а мулат, который сидел за рулем, начал поднимать бластер с тяжелым откидным прикладом. Однако следующая серия лучей «глока» прошила его наискосок, и киллер уже выронил пистолет, не успев даже прицелиться, падал возле машины, слабо дрыгая рукой, отрубленной очередью по плечо, а водила ткнулся в баранку окровавленной рожей.