Страница:
Константин Мзареулов
Звездный блицкриг. Зовите меня Смерть
Пролог
Жизни смертных напоминают молнии, сверкающие короткое мгновение в бездонном мраке ночного неба, и человеку везет, если его вспышка успела восхитить хоть кого-нибудь красотой извилистых ветвей. За миллиарды лет прогремело множество событий, потрясавших воображение современников и историков, иные войны, политические драмы или научные эксперименты длились века, однако все они были скоротечным мигом в сравнении с неторопливым вращением звездного острова. Впрочем, и сама Галактика была лишь ничтожным клочком пыли, рассыпанным на краю Мироздания.
Распластав хвосты и лапы спиральных рукавов, Галактика плывет сквозь бездну, равнодушная к страстям и деяниям своих обитателей. Рождались, достигали расцвета и гибли великие цивилизации; вспыхивали праздничным фейерверком и выгорали дотла звезды, превращаясь в белые карлики и черные дыры; приходили в мир и покидали его бесчисленные поколения, но влияние любого события на судьбу Вселенной остается ничтожным – словно исход блицтурнира, сыгранного горсткой любителей во время затянувшегося чемпионата мира.
Вот и в этой истории судьбы людей и народов, изломанные войной и особенно последовавшим миром, в очередной раз сверкнули, как огни придорожного полустанка, мимо которого промчался стремительный экспресс неумолимой Вечности. В ярости битв сошлись жажда мести и благородство возвышенных целей, отчаянное коварство и самоотверженная верность, стремление к власти и наивность альтруизма – водоворот безжалостного времени жадно всосал все и всех. А жизнь продолжалась, словно ничего не произошло, словно не рассыпались прахом мечты и надежды, когда удача улыбнулась неожиданному избраннику.
Воистину, тьма ДО и тьма ПОСЛЕ не имеют значения. Весь смысл существования – в той мимолетной вспышке, которая лишь на миг озаряет Вселенную. Ничто не происходит напрасно, пусть даже все деяния рушатся в бездну тысячелетий, чтобы кануть в забвении. Таков закон, который никем не был установлен и никем не может быть нарушен. Единственный закон, не знающий исключений.
Распластав хвосты и лапы спиральных рукавов, Галактика плывет сквозь бездну, равнодушная к страстям и деяниям своих обитателей. Рождались, достигали расцвета и гибли великие цивилизации; вспыхивали праздничным фейерверком и выгорали дотла звезды, превращаясь в белые карлики и черные дыры; приходили в мир и покидали его бесчисленные поколения, но влияние любого события на судьбу Вселенной остается ничтожным – словно исход блицтурнира, сыгранного горсткой любителей во время затянувшегося чемпионата мира.
Вот и в этой истории судьбы людей и народов, изломанные войной и особенно последовавшим миром, в очередной раз сверкнули, как огни придорожного полустанка, мимо которого промчался стремительный экспресс неумолимой Вечности. В ярости битв сошлись жажда мести и благородство возвышенных целей, отчаянное коварство и самоотверженная верность, стремление к власти и наивность альтруизма – водоворот безжалостного времени жадно всосал все и всех. А жизнь продолжалась, словно ничего не произошло, словно не рассыпались прахом мечты и надежды, когда удача улыбнулась неожиданному избраннику.
Воистину, тьма ДО и тьма ПОСЛЕ не имеют значения. Весь смысл существования – в той мимолетной вспышке, которая лишь на миг озаряет Вселенную. Ничто не происходит напрасно, пусть даже все деяния рушатся в бездну тысячелетий, чтобы кануть в забвении. Таков закон, который никем не был установлен и никем не может быть нарушен. Единственный закон, не знающий исключений.
Шах Смерти
1
От большинства миров Северной Зоны эта планетка выгодно отличалась относительной безопасностью и умеренным либерализмом режима. Здесь постоянно дежурили боевые корабли серьезных держав, что гарантировало систему от пиратских набегов. В свою очередь таможня и полиция сквозь пальцы смотрели на мелкие шалости залетных гостей.
Неудивительно, что Кастлинг стал главным транзитным узлом постимперского человечества. Уже третье десятилетие в этой системе сплетались торговые маршруты, соединявшие большинство миров, населенных людьми, и не только ими. Уменьшив пошлины вдвое, власти получили утроение прибыли за счет многократного увеличения числа прилетающих кораблей и заключаемых сделок.
А вот таверна в порту планеты Кастлинг была точной копией прочих заведений такого рода, щедро раскиданных по освоенной человеком части Вселенной. Развлечения ограничивались стандартным набором: карты, рулетка, порнобалет, визгливая певичка, пьяные драки. Посетителей в заведении было немного – с десяток. Причем почти все собрались у стойки бара. Лишь один человек сидел за дальним от входа столиком.
Упитанный шатен с зеленовато-желтыми глазами, одетый в потрепанный и неумело заштопанный мундир со споротыми погонами, задумчиво пил дешевую водку, заедая плохой закуской. Настроение было не в зуб копытом. Братишка Селимбай улетел и увез всех, кого они здесь нашли, а ему пришлось остаться. Без надежных документов и, можно сказать, без денег. Не впервой, конечно, только от этого не легче. «Не везет в любви – может, хоть в карты удача подвернется…» – рассеянно подумал он, однако к игрокам присоединяться не спешил. Знал, как ему счастье улыбается, – нет уж, лучше не надо.
Он был родом с Тюрбана и не привык рисковать понапрасну. Это лишь во второсортных фильмах его сородичи-делибаши по любому поводу рвутся в смертельные приключения. На самом же деле такие, как он, ввязывались в авантюры крайне редко: для них победа была важнее красивой смерти.
Оторвавшись от стойки, бритоголовый громила, глупо смотревшийся в штатском костюме, снова приблизился, сказал осуждающе:
– Все-таки подумай, парень. Не пожалеешь.
– В другой раз, братишка. – Тюрбанец устало улыбнулся. – У меня сейчас свои планы.
– Как знаешь. – Наемник пожал плечами. – Только Маньяк долго ждать не станет, у него тоже свои планы. Если до следующей пятницы надумаешь – тебе известно, как нас найти. Приведешь тысячу – быть тебе командиром батальона. Приведешь пять тысяч – сформируешь свою бригаду.
– Помню. – Тюрбанец кивнул. – Ты уже говорил.
Как-нибудь перетерплю эти дни, подумал он. А там брат доберется до базы и переведет деньги на счет.
Рядом снова разгоралась драка. Две компании – каждая численностью в три-четыре пары кулаков – громко ссорились, явно собираясь взяться за оружие. Пьяные звездопроходцы уже переходили на запредельный тон, однако полицейский патруль разогнал скандалистов, и обошлось без кровопролития.
Никого, конечно, не арестовали. Здешние законы были весьма либеральны. По крайней мере, в границах космопорта.
Динамики, прокашлявшись, поведали, что в скором времени по маршруту Кастлинг – Цирцея – Венера отправится парусник «Афродита». Не по пути, мысленно вздохнул тюрбанец. Впрочем, чем черт не шутит.
Отдав официанту предпоследнюю десятку, он отправился бродить по злачным местам. Как и следовало ожидать, экипаж «Пьяной девки» засел в самом дешевом заведении, заправляясь горючим перед рейсом к Солнцу. Заправка производилась успешно, поэтому капитан Фатулла с трудом понял, о чем ему говорят, но в конце концов пренебрежительно буркнул:
– Не могу, старик. Спешу в Центральную Зону. Срочный груз ждет.
– Тебе хорошо заплатят… – В голосе шатена не было надежды.
– Отвяжись, оборванец, – брезгливо сказал Ян. – Я только что привез на Динго громадную партию снаряжения для королевского флота, так что твои гроши меня не интересуют. И не стану я делать зигзаг до Бахуса – неохота с пиратами встречаться.
– Путь к Венере неблизок, – тонко намекнул тюрбанец.
Посмеиваясь, Фатулла сообщил:
– Мы везем важный груз. Целый караван отправится. А королевское Адмиралтейство выделяет охрану до границ Центральной Зоны.
Сказав об этом, астронавт равнодушно отвернулся и вновь потянулся к бутылке. Наверное, на его месте любой поступил бы точно так же. Времена альтруистов давно канули в бездну веков. Возможно, таких времен и не было никогда.
Черная полоса невезения грозила затянуться, но уходить из космопорта не стоило – вдруг подвернется попутный кораблик.
Становилось совсем уныло. За эти десятилетия он научился ждать, не обращая внимания на убийственную тоску, сжигавшую нервные клетки. Только любая выдержка имеет пределы, любую пружину можно сломать чрезмерно сильным нажимом, даже самая надежная машина рано или поздно превращается в груду испорченных деталей. И сегодня, кажется, он сломался, окончательно потеряв надежду.
Медицина вернула ему молодость, но никто не сможет вернуть бездарно потраченные годы. А ведь было безоблачное детство, была полная радужных мечтаний юность, были какие-то способности, были немыслимые победы, громкая слава и целый океан любви. Но потом все кончилось, и нет больше державы, которой он служил, нет будущего, нет шансов вырваться из этого ада. Есть лишь тоскливо беспросветные будни, на прозябание в которых он обречен судьбой…
Бесцельные блуждания привели тюрбанского беженца в секцию, где горели десятки информационных голограмм. Одни показывали разные участки посадочного поля, на других высвечивалась информация о кораблях и рейсах, по многим каналам транслировали фильмы, концерты или новости. Усевшись в жестковатое кресло, тюрбанец развернул перед собой две картинки. Под ритмичную музыку разных миров казались менее омерзительными даже политические новости.
Один сюжет оказался вполне пристойным: почти свежее обращение верховного семперского повелителя Аристотеля Сузуки. Старый воин не отличался ораторским даром и говорил довольно тихо, но произносимые маршалом фразы буквально гремели:
– Уже неделю блокирован Фомальгаут… Человечество покроется позором и подпишет себе смертный приговор, если не решится спасти братьев и сестер, истребляемых проклятым врагом… Если остальные миры не пожелают выступить единым фронтом, Семпер готов сражаться в одиночестве… Мы создадим новую расу сверхлюдей, которая возглавит потрясенную Галактику…
Хандра легонько отпустила ледяные когти, сжимавшие сердце, утомленное четвертьвековой войной. Тюрбанец даже перестал ощущать себя ничтожным одиночкой, всеми забытым ничтожеством. Пусть где-то очень далеко, но все-таки оставались единомышленники, хотевшие того же, что и он. И пока сохранялся самый ничтожный шанс, он не имел права сдаваться.
Мониторы сообщили, что на площадке 49–04 совершил посадку корабль, выполняющий рейс 8253. Тюрбанец в потрепанной одежде машинально ткнул пальцем в номер рейса. Никакой информации – ни названия корабля, ни типа, ни конечных точек маршрута, ни фамилии капитана. Такое случалось нередко: контрабандист или пират.
Заинтересовавшись, обладатель потрепанного мундира нашел монитор, отображавший названный сектор. Ого! Махина, загромоздившая площадку в дальнем конце посадочного поля, подозрительно напоминала легкий крейсер довоенной постройки. Сильно пострадавший в коллизиях последних десятилетий, облепленный нештатными пристройками, но – крейсер.
Значит – пираты.
Прослужив большую часть своей жизни в штурмовой пехоте, тюрбанец так и не научился разбираться в типах кораблей. Он знал немало людей, способных назвать имя фрегата, едва взглянув на силуэт или бортовой номер, однако сам подобным дарованием не обладал.
Насколько он знал, в Северной Зоне оперировали несколько десятков пиратских шаек. Некоторые совершали набеги на кораблях старого флота, другие пользовались для тех же целей вооруженными транспортами. Можно было бы узнать подробности, запросив нейросеть космопорта, но за эту услугу пришлось бы выложить последние гроши, а потом голодать завтра, послезавтра и еще неизвестно сколько дней. Удовольствие явно не стоило такой жертвы.
Впрочем, детали станут известны, как только пираты зайдут в ближайший трактир.
Проследив за мониторами, он засек заведение, куда вломилась шумная толпа. Судя по виду и манерам, это были именно пираты. Пока тюрбанец добирался в ту секцию космопорта, бандиты успели пропустить и по первой, и даже по третьей-четвертой. Десяток колоритных персонажей сразу бросились в глаза, едва человек с Тюрбана переступил порог. Подобравшись к стойке бара, он жалостливо попросил:
– Угостите старого спейсмена, добрые люди. Совсем поиздержался, вынужден стать на мертвый якорь.
– Что, не везет? – оскалился небритый громила в черной майке, выставлявшей на всеобщее обозрение внушительную мускулатуру. – Пей, старик, тебе мало осталось.
Захохотав, он щедро налил полстакана.
Этот здоровяк явно был главным в компании. Остальные поглядывали на него с подобострастной опаской. Все, кроме обильно татуированной, смазливой чернявой девицы в обтягивающем трико, которая просто липла к главарю.
Лихо опрокинув пойло за здоровье уважаемых джентльменов и леди, тюрбанец сказал:
– Паланг Агабеков, готов завербоваться. А вы с какого корабля?
– Сначала положено спрашивать, на какой корабль вербуешься, а потом уже предлагаться, – резонно заметил крупногабаритный атлет в бороде, клетчатом комбинезоне и с бластером на поясе.
Подмигнув, назвавшийся Агабековым расстегнул ветхий плащ и показал висевшие по бокам два пистолета.
– Неважно, какой корабль. Вы наверняка зашли в эту дыру, чтобы загрузить припасы. Я подскажу, где взять провиант дешевле и хорошего качества. И не только на этой планете, но и в любой точке Северной Зоны. Южную знаю чуть похуже.
– Готовый квартирмейстер, – заржал бородатый парень. – Ты бы хоть рассказал, чем раньше занимался.
– Во время войны командовал пехотным батальоном, потом – полком, но недолго. Родом с Тюрбана.
– Что с Тюрбана – это мы уже поняли по акценту, – хохотнул главарь банды и тоже представился: – Мюррей. Старпом крейсера и командир абордажной команды.
Невысокий и немолодой мужичонка с лицом хронического пессимиста сухо буркнул:
– Жан-Луи Воронцов, пилот. Но все называют меня – Граф.
– Почему не Ворон? – машинально удивился тюрбанец.
– Старая аристократическая фамилия, – пояснил Жан-Луи. – Мои предки были принцами. Давно. Еще на Земле.
Логика показалась тюрбанцу странной: почему потомок принцев называет себя «графом»? Впрочем, отголоски древних языков приводили и к более загадочным казусам семантики.
– Люсия, – представилась смуглая татуированная девица. – Я – канонир.
– Я тоже, – сообщил бородатый в клетчатом. – Меня зовут Иван Беннет. Старший артиллерист.
Третьего пушкаря звали Клод Линк. Державшаяся особняком парочка оказалась мотористами – Дороти Соррентино по кличке Гондола и Такао Мишина, он же Микадо. Последним в компании был совсем зеленый юнец с интеллигентным лицом. Как и следовало ожидать, мальчишка завербовался к пиратам в качестве электронщика. Звали его Патрик.
Перезнакомившись со всеми, Паланг составил о них первое впечатление, которое редко его подводило. Наиболее симпатичными казались Беннет и Патрик, наименее – Мюррей, Люсия и Клод. По поводу Графа мнение пока не складывалось. И вообще, отставной пехотинец пока не решил, что делать с пиратами.
Для начала и вправду не мешало бы выяснить, как называется корабль, кто там командир и чем эта банда знаменита.
Однако события побежали непредсказуемой тропинкой. «Граф» Жан-Луи внезапно сбросил маску брезгливой мрачности и, оживившись, поведал:
– Парень, я тебя узнал… Братва, это же полковник Смерть, его портреты одно время по всей Империи висели. И в Федерации тоже. Во всех полицейских участках. Мол, разыскивается особо опасный…
– Похож, – согласилась Люсия. – Только отощал малость.
Все снова покатились со смеху. Опустившийся полковник, мягко говоря, не выглядел похудевшим.
– Это с голодухи, – скромно поведал Паланг. – Иной раз приходится жрать всякую дрянь. Калорий мало, зато жировые прослойки растут.
Отношение к нему сразу изменилось. Объявленный в розыск военный преступник – это вам не какой-нибудь забулдыга, стреляющий подачки в дешевом кабаке.
– Может, и стоит к тебе присмотреться, – процедил Мюррей. – Только решать будет капитан.
– И как же зовут вашего капитана? – наконец-то соизволил поинтересоваться тюрбанец. – Известная личность? И как называется ваш баркас?
– Баркас?! – возмутился Мюррей. – Да ты, я погляжу, законченный пехотинец! У нас крейсер. Настоящий крейсер старого флота. «Прекрасная Елена».
Полковник Смерть понял, что попал в не самый приятный переплет. Посудина была знаменитой: до недавнего времени «Прекрасная Елена» числилась флагманом эскадры самозваного адмирала Фальконета. Но в прошлом году «адмирала» потрепал имперский флот, так что от эскадры остался только крейсер. Встреча же с пиратским вожаком совершенно не улыбалась бывшему полковнику: однажды в прошлом их судьбы пересеклись, оставив у Фальконета не самые добрые воспоминания.
Впрочем, оценив обстановку, Паланг решил не отступать. Долгая жизнь и недавнее омоложение сделали его лицо малоузнаваемым. К тому же самовлюбленный психопат-уголовник с Барбарии видел его лишь мельком, так что вряд ли сообразит, кто вербуется в команду «Прекрасной Елены».
Изобразив восхищенное изумление, Паланг простонал:
– Так это вы обобрали Аидас? Говорят, взяли массу антиквариата из платины, иридия и палладия. Да уж, с таким командиром – хоть куда.
Вскоре банда покинула забегаловку. Старпом и пилот отправились в город – разведать оптовые ларьки, рекомендованные Палангом. Остальные разбрелись кто куда. И лишь татуированная Люсия, выполняя приказ Мюррея, повела отставного полковника на крейсер.
Возле трапа прогуливались трое в шортах и легких тапочках. Мускулатура парней впечатляла.
– Скоро эти ублюдки вернутся? – осведомился высокий, жилистый и широкоплечий блондин. – Мы тоже хотим повеселиться.
Не отвечая ему, Люсия представила Паланга, добавив:
– Имеешь удовольствие любоваться нашими абордажниками. Который с прозрачными глазами – Зигфрид. Двое чернявых – Абдул и Кемаль. Они то ли братья, то ли любовники.
– Тот самый Смерть? – Белесый взгляд Зигфрида немного потеплел. – Я слышал о тебе во время войны.
Пират коротко сообщил, что воевал в десантно-штурмовых частях Икланда. Паланг чуть было не поморщился – не хватало встретить сослуживца. К счастью, Зигфрид на этом замолчал, а Люсия потащила гостя в шлюз.
Состояние корабля тюрбанцу сильно не понравилось. Здесь редко смазывали и подтягивали, не заменяли испорченные устройства, здесь вообще не прибирали. В затхлом воздухе ощущалась вонь дешевого табака и наркотиков. Не стоило даже надеяться, что за движками и пушками присматривают лучше, чем за порядком и чистотой. Если в воинской части хромает дисциплина, то порядка не будет нигде, включая боевую подготовку. Проще говоря, не крейсер, а летучий гроб.
Под стать оказался и командир. «Адмирал» был небрит, носил давно не стиранную майку, покрытую жирными пятнами, словно Фальконет уже который месяц не снимал этот изысканный наряд, причем всякий раз после жратвы вытирал об одежду грязные лапы. Штаны были форменные, из запасов старого флота – с двойными лампасами, которые в лучшие времена имели голубой цвет. Такие полагались барабанщикам парадного оркестра.
Люсия протянула Фальконету записку Мюррея и, показав пальцем на Паланга, сообщила:
– Он мне сразу не понравился.
Прочитав короткое послание и пропустив мимо ушей мнение канонирши, пиратский вожак осведомился:
– За что тебя назвали Смертью? Любишь убивать?
– Люблю, – подтвердил безденежный полковник. – Но кликуха не из-за этого.
– Расскажи.
– Где-то в середине войны я командовал десантом на Блайзере. Мы слишком долго возились. Адмирал Дунаев сказал: «Тебя только за смертью посылать». Так и прилепилась эта кличка.
Фальконет хмыкнул и продолжил допрос:
– Значит, ты – полковник спецназа?
– Нет, просто пехота.
– А ты знаешь, кто я?
– Говорят, что ты – очень жестокая сволочь.
– Это правда. – Фальконет самодовольно засмеялся. – Прежде случалось быть пиратом?
– Я служил в силах самообороны Королевства Карменсита.
– Да, это почти то же самое, – согласился «адмирал». – Ты родом с Тюрбана?
– Глупо скрывать.
Командир крейсера пристально посмотрел на него, затем, хмурясь, включил видеофон и показал портрет юноши в мундире кадета военно-космической академии.
– Знаешь его?
Наморщив лоб, Паланг недолго разглядывал изображение, после чего неуверенно проговорил:
– Похож на хана Омара, он был сыном правителя другого континента. Кровавая семейка. Наш народ изгнал их.
– В двадцать седьмом он подавил революцию на Барбарии, сволочь! – Фальконета передернуло. – И меня засадил в крепость – на тридцать лет без права на омоложение… Где ты был в двадцать седьмом году?
– Учился в Академии космической пехоты.
– Десантник… – с отвращением произнес пират. – Ваши мясники много повстанцев положили.
– Я в это время потел на полигоне, – полковник замахал руками, отводя от себя любые подозрения.
Конечно, ему не слишком поверили: курсантов тоже посылали на истребление повстанцев. Впрочем, сейчас «адмирала» интересовало другое. Фальконет спросил после мимолетной паузы:
– Тебя действительно зовут Паланг? Или настоящее имя осталось в прошлом?
– У меня нет имени, – помрачнев, сообщил Смерть. – И нет прошлого.
– У всех есть прошлое, – назидательно изрек пиратский вожак. – Даже у меня.
Тюрбанец насупился и упрямо процедил:
– Значит, я – исключение. После войны я стал просто Смертью. Меня это устраивает.
Выпятив челюсть, «адмирал» принялся сверлить его мутным взглядом. Тюрбанец напрягся, прикидывая, как бы вывернуться, если пират прикажет его прикончить. Выстрелы с двух рук – в сучку Люсию и подонка Фальконета, а потом прорываться коридорами к шлюзовому люку. Дело не простое, но выполнимое – и не такое приходилось делать.
Однако все обошлось без преждевременного кровопускания. Помотав головой, Фальконет изрек:
– Беру тебя. Квартирмейстером и абордажником. Пока твоя доля – двухсотая часть добычи, а там посмотрим. Вопросы есть?
– Есть, – сказал полковник, любуясь, как раздуваются от гнева ноздри адмирала-самозванца. – Где у вас можно курить?
«Если Фальконет узнает, с кем разговаривает, остаток моей жизни будет недолгим, но насыщенным…» – флегматично подумал тюрбанец, покинув командирский салон. Отсюда следовало два простых вывода: надо всеми силами сохранять инкогнито, пока жив Фальконет, причем необходимо как можно скорее убрать подонка и самому занять его место. Потому что кораблик весьма неплох, пусть даже требует основательного ремонта…
Новая задача тоже относилась к несложным. Полковник Смерть был привычен к таким делам. На самом-то деле прозвище проистекало не только из памятного изречения Звездного Дракона. Немалую роль сыграла его на редкость развитая – как у всех тюрбанских делибашей – способность сеять смерть и разрушения. Равных себе в этом деле он знал немного.
Неудивительно, что Кастлинг стал главным транзитным узлом постимперского человечества. Уже третье десятилетие в этой системе сплетались торговые маршруты, соединявшие большинство миров, населенных людьми, и не только ими. Уменьшив пошлины вдвое, власти получили утроение прибыли за счет многократного увеличения числа прилетающих кораблей и заключаемых сделок.
А вот таверна в порту планеты Кастлинг была точной копией прочих заведений такого рода, щедро раскиданных по освоенной человеком части Вселенной. Развлечения ограничивались стандартным набором: карты, рулетка, порнобалет, визгливая певичка, пьяные драки. Посетителей в заведении было немного – с десяток. Причем почти все собрались у стойки бара. Лишь один человек сидел за дальним от входа столиком.
Упитанный шатен с зеленовато-желтыми глазами, одетый в потрепанный и неумело заштопанный мундир со споротыми погонами, задумчиво пил дешевую водку, заедая плохой закуской. Настроение было не в зуб копытом. Братишка Селимбай улетел и увез всех, кого они здесь нашли, а ему пришлось остаться. Без надежных документов и, можно сказать, без денег. Не впервой, конечно, только от этого не легче. «Не везет в любви – может, хоть в карты удача подвернется…» – рассеянно подумал он, однако к игрокам присоединяться не спешил. Знал, как ему счастье улыбается, – нет уж, лучше не надо.
Он был родом с Тюрбана и не привык рисковать понапрасну. Это лишь во второсортных фильмах его сородичи-делибаши по любому поводу рвутся в смертельные приключения. На самом же деле такие, как он, ввязывались в авантюры крайне редко: для них победа была важнее красивой смерти.
Оторвавшись от стойки, бритоголовый громила, глупо смотревшийся в штатском костюме, снова приблизился, сказал осуждающе:
– Все-таки подумай, парень. Не пожалеешь.
– В другой раз, братишка. – Тюрбанец устало улыбнулся. – У меня сейчас свои планы.
– Как знаешь. – Наемник пожал плечами. – Только Маньяк долго ждать не станет, у него тоже свои планы. Если до следующей пятницы надумаешь – тебе известно, как нас найти. Приведешь тысячу – быть тебе командиром батальона. Приведешь пять тысяч – сформируешь свою бригаду.
– Помню. – Тюрбанец кивнул. – Ты уже говорил.
Как-нибудь перетерплю эти дни, подумал он. А там брат доберется до базы и переведет деньги на счет.
Рядом снова разгоралась драка. Две компании – каждая численностью в три-четыре пары кулаков – громко ссорились, явно собираясь взяться за оружие. Пьяные звездопроходцы уже переходили на запредельный тон, однако полицейский патруль разогнал скандалистов, и обошлось без кровопролития.
Никого, конечно, не арестовали. Здешние законы были весьма либеральны. По крайней мере, в границах космопорта.
Динамики, прокашлявшись, поведали, что в скором времени по маршруту Кастлинг – Цирцея – Венера отправится парусник «Афродита». Не по пути, мысленно вздохнул тюрбанец. Впрочем, чем черт не шутит.
Отдав официанту предпоследнюю десятку, он отправился бродить по злачным местам. Как и следовало ожидать, экипаж «Пьяной девки» засел в самом дешевом заведении, заправляясь горючим перед рейсом к Солнцу. Заправка производилась успешно, поэтому капитан Фатулла с трудом понял, о чем ему говорят, но в конце концов пренебрежительно буркнул:
– Не могу, старик. Спешу в Центральную Зону. Срочный груз ждет.
– Тебе хорошо заплатят… – В голосе шатена не было надежды.
– Отвяжись, оборванец, – брезгливо сказал Ян. – Я только что привез на Динго громадную партию снаряжения для королевского флота, так что твои гроши меня не интересуют. И не стану я делать зигзаг до Бахуса – неохота с пиратами встречаться.
– Путь к Венере неблизок, – тонко намекнул тюрбанец.
Посмеиваясь, Фатулла сообщил:
– Мы везем важный груз. Целый караван отправится. А королевское Адмиралтейство выделяет охрану до границ Центральной Зоны.
Сказав об этом, астронавт равнодушно отвернулся и вновь потянулся к бутылке. Наверное, на его месте любой поступил бы точно так же. Времена альтруистов давно канули в бездну веков. Возможно, таких времен и не было никогда.
Черная полоса невезения грозила затянуться, но уходить из космопорта не стоило – вдруг подвернется попутный кораблик.
Становилось совсем уныло. За эти десятилетия он научился ждать, не обращая внимания на убийственную тоску, сжигавшую нервные клетки. Только любая выдержка имеет пределы, любую пружину можно сломать чрезмерно сильным нажимом, даже самая надежная машина рано или поздно превращается в груду испорченных деталей. И сегодня, кажется, он сломался, окончательно потеряв надежду.
Медицина вернула ему молодость, но никто не сможет вернуть бездарно потраченные годы. А ведь было безоблачное детство, была полная радужных мечтаний юность, были какие-то способности, были немыслимые победы, громкая слава и целый океан любви. Но потом все кончилось, и нет больше державы, которой он служил, нет будущего, нет шансов вырваться из этого ада. Есть лишь тоскливо беспросветные будни, на прозябание в которых он обречен судьбой…
Бесцельные блуждания привели тюрбанского беженца в секцию, где горели десятки информационных голограмм. Одни показывали разные участки посадочного поля, на других высвечивалась информация о кораблях и рейсах, по многим каналам транслировали фильмы, концерты или новости. Усевшись в жестковатое кресло, тюрбанец развернул перед собой две картинки. Под ритмичную музыку разных миров казались менее омерзительными даже политические новости.
Один сюжет оказался вполне пристойным: почти свежее обращение верховного семперского повелителя Аристотеля Сузуки. Старый воин не отличался ораторским даром и говорил довольно тихо, но произносимые маршалом фразы буквально гремели:
– Уже неделю блокирован Фомальгаут… Человечество покроется позором и подпишет себе смертный приговор, если не решится спасти братьев и сестер, истребляемых проклятым врагом… Если остальные миры не пожелают выступить единым фронтом, Семпер готов сражаться в одиночестве… Мы создадим новую расу сверхлюдей, которая возглавит потрясенную Галактику…
Хандра легонько отпустила ледяные когти, сжимавшие сердце, утомленное четвертьвековой войной. Тюрбанец даже перестал ощущать себя ничтожным одиночкой, всеми забытым ничтожеством. Пусть где-то очень далеко, но все-таки оставались единомышленники, хотевшие того же, что и он. И пока сохранялся самый ничтожный шанс, он не имел права сдаваться.
Мониторы сообщили, что на площадке 49–04 совершил посадку корабль, выполняющий рейс 8253. Тюрбанец в потрепанной одежде машинально ткнул пальцем в номер рейса. Никакой информации – ни названия корабля, ни типа, ни конечных точек маршрута, ни фамилии капитана. Такое случалось нередко: контрабандист или пират.
Заинтересовавшись, обладатель потрепанного мундира нашел монитор, отображавший названный сектор. Ого! Махина, загромоздившая площадку в дальнем конце посадочного поля, подозрительно напоминала легкий крейсер довоенной постройки. Сильно пострадавший в коллизиях последних десятилетий, облепленный нештатными пристройками, но – крейсер.
Значит – пираты.
Прослужив большую часть своей жизни в штурмовой пехоте, тюрбанец так и не научился разбираться в типах кораблей. Он знал немало людей, способных назвать имя фрегата, едва взглянув на силуэт или бортовой номер, однако сам подобным дарованием не обладал.
Насколько он знал, в Северной Зоне оперировали несколько десятков пиратских шаек. Некоторые совершали набеги на кораблях старого флота, другие пользовались для тех же целей вооруженными транспортами. Можно было бы узнать подробности, запросив нейросеть космопорта, но за эту услугу пришлось бы выложить последние гроши, а потом голодать завтра, послезавтра и еще неизвестно сколько дней. Удовольствие явно не стоило такой жертвы.
Впрочем, детали станут известны, как только пираты зайдут в ближайший трактир.
Проследив за мониторами, он засек заведение, куда вломилась шумная толпа. Судя по виду и манерам, это были именно пираты. Пока тюрбанец добирался в ту секцию космопорта, бандиты успели пропустить и по первой, и даже по третьей-четвертой. Десяток колоритных персонажей сразу бросились в глаза, едва человек с Тюрбана переступил порог. Подобравшись к стойке бара, он жалостливо попросил:
– Угостите старого спейсмена, добрые люди. Совсем поиздержался, вынужден стать на мертвый якорь.
– Что, не везет? – оскалился небритый громила в черной майке, выставлявшей на всеобщее обозрение внушительную мускулатуру. – Пей, старик, тебе мало осталось.
Захохотав, он щедро налил полстакана.
Этот здоровяк явно был главным в компании. Остальные поглядывали на него с подобострастной опаской. Все, кроме обильно татуированной, смазливой чернявой девицы в обтягивающем трико, которая просто липла к главарю.
Лихо опрокинув пойло за здоровье уважаемых джентльменов и леди, тюрбанец сказал:
– Паланг Агабеков, готов завербоваться. А вы с какого корабля?
– Сначала положено спрашивать, на какой корабль вербуешься, а потом уже предлагаться, – резонно заметил крупногабаритный атлет в бороде, клетчатом комбинезоне и с бластером на поясе.
Подмигнув, назвавшийся Агабековым расстегнул ветхий плащ и показал висевшие по бокам два пистолета.
– Неважно, какой корабль. Вы наверняка зашли в эту дыру, чтобы загрузить припасы. Я подскажу, где взять провиант дешевле и хорошего качества. И не только на этой планете, но и в любой точке Северной Зоны. Южную знаю чуть похуже.
– Готовый квартирмейстер, – заржал бородатый парень. – Ты бы хоть рассказал, чем раньше занимался.
– Во время войны командовал пехотным батальоном, потом – полком, но недолго. Родом с Тюрбана.
– Что с Тюрбана – это мы уже поняли по акценту, – хохотнул главарь банды и тоже представился: – Мюррей. Старпом крейсера и командир абордажной команды.
Невысокий и немолодой мужичонка с лицом хронического пессимиста сухо буркнул:
– Жан-Луи Воронцов, пилот. Но все называют меня – Граф.
– Почему не Ворон? – машинально удивился тюрбанец.
– Старая аристократическая фамилия, – пояснил Жан-Луи. – Мои предки были принцами. Давно. Еще на Земле.
Логика показалась тюрбанцу странной: почему потомок принцев называет себя «графом»? Впрочем, отголоски древних языков приводили и к более загадочным казусам семантики.
– Люсия, – представилась смуглая татуированная девица. – Я – канонир.
– Я тоже, – сообщил бородатый в клетчатом. – Меня зовут Иван Беннет. Старший артиллерист.
Третьего пушкаря звали Клод Линк. Державшаяся особняком парочка оказалась мотористами – Дороти Соррентино по кличке Гондола и Такао Мишина, он же Микадо. Последним в компании был совсем зеленый юнец с интеллигентным лицом. Как и следовало ожидать, мальчишка завербовался к пиратам в качестве электронщика. Звали его Патрик.
Перезнакомившись со всеми, Паланг составил о них первое впечатление, которое редко его подводило. Наиболее симпатичными казались Беннет и Патрик, наименее – Мюррей, Люсия и Клод. По поводу Графа мнение пока не складывалось. И вообще, отставной пехотинец пока не решил, что делать с пиратами.
Для начала и вправду не мешало бы выяснить, как называется корабль, кто там командир и чем эта банда знаменита.
Однако события побежали непредсказуемой тропинкой. «Граф» Жан-Луи внезапно сбросил маску брезгливой мрачности и, оживившись, поведал:
– Парень, я тебя узнал… Братва, это же полковник Смерть, его портреты одно время по всей Империи висели. И в Федерации тоже. Во всех полицейских участках. Мол, разыскивается особо опасный…
– Похож, – согласилась Люсия. – Только отощал малость.
Все снова покатились со смеху. Опустившийся полковник, мягко говоря, не выглядел похудевшим.
– Это с голодухи, – скромно поведал Паланг. – Иной раз приходится жрать всякую дрянь. Калорий мало, зато жировые прослойки растут.
Отношение к нему сразу изменилось. Объявленный в розыск военный преступник – это вам не какой-нибудь забулдыга, стреляющий подачки в дешевом кабаке.
– Может, и стоит к тебе присмотреться, – процедил Мюррей. – Только решать будет капитан.
– И как же зовут вашего капитана? – наконец-то соизволил поинтересоваться тюрбанец. – Известная личность? И как называется ваш баркас?
– Баркас?! – возмутился Мюррей. – Да ты, я погляжу, законченный пехотинец! У нас крейсер. Настоящий крейсер старого флота. «Прекрасная Елена».
Полковник Смерть понял, что попал в не самый приятный переплет. Посудина была знаменитой: до недавнего времени «Прекрасная Елена» числилась флагманом эскадры самозваного адмирала Фальконета. Но в прошлом году «адмирала» потрепал имперский флот, так что от эскадры остался только крейсер. Встреча же с пиратским вожаком совершенно не улыбалась бывшему полковнику: однажды в прошлом их судьбы пересеклись, оставив у Фальконета не самые добрые воспоминания.
Впрочем, оценив обстановку, Паланг решил не отступать. Долгая жизнь и недавнее омоложение сделали его лицо малоузнаваемым. К тому же самовлюбленный психопат-уголовник с Барбарии видел его лишь мельком, так что вряд ли сообразит, кто вербуется в команду «Прекрасной Елены».
Изобразив восхищенное изумление, Паланг простонал:
– Так это вы обобрали Аидас? Говорят, взяли массу антиквариата из платины, иридия и палладия. Да уж, с таким командиром – хоть куда.
Вскоре банда покинула забегаловку. Старпом и пилот отправились в город – разведать оптовые ларьки, рекомендованные Палангом. Остальные разбрелись кто куда. И лишь татуированная Люсия, выполняя приказ Мюррея, повела отставного полковника на крейсер.
Возле трапа прогуливались трое в шортах и легких тапочках. Мускулатура парней впечатляла.
– Скоро эти ублюдки вернутся? – осведомился высокий, жилистый и широкоплечий блондин. – Мы тоже хотим повеселиться.
Не отвечая ему, Люсия представила Паланга, добавив:
– Имеешь удовольствие любоваться нашими абордажниками. Который с прозрачными глазами – Зигфрид. Двое чернявых – Абдул и Кемаль. Они то ли братья, то ли любовники.
– Тот самый Смерть? – Белесый взгляд Зигфрида немного потеплел. – Я слышал о тебе во время войны.
Пират коротко сообщил, что воевал в десантно-штурмовых частях Икланда. Паланг чуть было не поморщился – не хватало встретить сослуживца. К счастью, Зигфрид на этом замолчал, а Люсия потащила гостя в шлюз.
Состояние корабля тюрбанцу сильно не понравилось. Здесь редко смазывали и подтягивали, не заменяли испорченные устройства, здесь вообще не прибирали. В затхлом воздухе ощущалась вонь дешевого табака и наркотиков. Не стоило даже надеяться, что за движками и пушками присматривают лучше, чем за порядком и чистотой. Если в воинской части хромает дисциплина, то порядка не будет нигде, включая боевую подготовку. Проще говоря, не крейсер, а летучий гроб.
Под стать оказался и командир. «Адмирал» был небрит, носил давно не стиранную майку, покрытую жирными пятнами, словно Фальконет уже который месяц не снимал этот изысканный наряд, причем всякий раз после жратвы вытирал об одежду грязные лапы. Штаны были форменные, из запасов старого флота – с двойными лампасами, которые в лучшие времена имели голубой цвет. Такие полагались барабанщикам парадного оркестра.
Люсия протянула Фальконету записку Мюррея и, показав пальцем на Паланга, сообщила:
– Он мне сразу не понравился.
Прочитав короткое послание и пропустив мимо ушей мнение канонирши, пиратский вожак осведомился:
– За что тебя назвали Смертью? Любишь убивать?
– Люблю, – подтвердил безденежный полковник. – Но кликуха не из-за этого.
– Расскажи.
– Где-то в середине войны я командовал десантом на Блайзере. Мы слишком долго возились. Адмирал Дунаев сказал: «Тебя только за смертью посылать». Так и прилепилась эта кличка.
Фальконет хмыкнул и продолжил допрос:
– Значит, ты – полковник спецназа?
– Нет, просто пехота.
– А ты знаешь, кто я?
– Говорят, что ты – очень жестокая сволочь.
– Это правда. – Фальконет самодовольно засмеялся. – Прежде случалось быть пиратом?
– Я служил в силах самообороны Королевства Карменсита.
– Да, это почти то же самое, – согласился «адмирал». – Ты родом с Тюрбана?
– Глупо скрывать.
Командир крейсера пристально посмотрел на него, затем, хмурясь, включил видеофон и показал портрет юноши в мундире кадета военно-космической академии.
– Знаешь его?
Наморщив лоб, Паланг недолго разглядывал изображение, после чего неуверенно проговорил:
– Похож на хана Омара, он был сыном правителя другого континента. Кровавая семейка. Наш народ изгнал их.
– В двадцать седьмом он подавил революцию на Барбарии, сволочь! – Фальконета передернуло. – И меня засадил в крепость – на тридцать лет без права на омоложение… Где ты был в двадцать седьмом году?
– Учился в Академии космической пехоты.
– Десантник… – с отвращением произнес пират. – Ваши мясники много повстанцев положили.
– Я в это время потел на полигоне, – полковник замахал руками, отводя от себя любые подозрения.
Конечно, ему не слишком поверили: курсантов тоже посылали на истребление повстанцев. Впрочем, сейчас «адмирала» интересовало другое. Фальконет спросил после мимолетной паузы:
– Тебя действительно зовут Паланг? Или настоящее имя осталось в прошлом?
– У меня нет имени, – помрачнев, сообщил Смерть. – И нет прошлого.
– У всех есть прошлое, – назидательно изрек пиратский вожак. – Даже у меня.
Тюрбанец насупился и упрямо процедил:
– Значит, я – исключение. После войны я стал просто Смертью. Меня это устраивает.
Выпятив челюсть, «адмирал» принялся сверлить его мутным взглядом. Тюрбанец напрягся, прикидывая, как бы вывернуться, если пират прикажет его прикончить. Выстрелы с двух рук – в сучку Люсию и подонка Фальконета, а потом прорываться коридорами к шлюзовому люку. Дело не простое, но выполнимое – и не такое приходилось делать.
Однако все обошлось без преждевременного кровопускания. Помотав головой, Фальконет изрек:
– Беру тебя. Квартирмейстером и абордажником. Пока твоя доля – двухсотая часть добычи, а там посмотрим. Вопросы есть?
– Есть, – сказал полковник, любуясь, как раздуваются от гнева ноздри адмирала-самозванца. – Где у вас можно курить?
«Если Фальконет узнает, с кем разговаривает, остаток моей жизни будет недолгим, но насыщенным…» – флегматично подумал тюрбанец, покинув командирский салон. Отсюда следовало два простых вывода: надо всеми силами сохранять инкогнито, пока жив Фальконет, причем необходимо как можно скорее убрать подонка и самому занять его место. Потому что кораблик весьма неплох, пусть даже требует основательного ремонта…
Новая задача тоже относилась к несложным. Полковник Смерть был привычен к таким делам. На самом-то деле прозвище проистекало не только из памятного изречения Звездного Дракона. Немалую роль сыграла его на редкость развитая – как у всех тюрбанских делибашей – способность сеять смерть и разрушения. Равных себе в этом деле он знал немного.
2
Два грузовика – нелетающих, на больших пневматических шинах – остановились возле нижнего люка «Прекрасной Елены». Транспортер крейсера, конечно, работал отвратительно, поэтому пираты, построившись цепочкой, принялись вручную перетаскивать увесистые коробки с провиантом.
Вкалывали все, включая женщин и здоровяка-старпома. Полковник Агабеков по прозвищу Смерть, хоть и не был обижен бицепсами, физический труд не уважал, а потому работал с прохладцей, умело выбирая упаковки полегче. Особых угрызений совести Смерть не испытывал: в конце концов, свое дело он уже сделал, организовав закупку дешевого продовольствия.
– А ты лентяй, пехотинец, – неодобрительно заметил Беннет, когда они устроили перекур, прячась от зноя в тени корабельного корпуса. – Не любишь ручки мозолить.
– Каждому свое, как было написано над входом в наш гарнизон, – философски откликнулся Паланг. – Кого-то делает свободным работа, кого-то – истина, а кого-то – умение стрелять навскидку.
К ним присоединились Мюррей с Абдулом и Зигфридом. Абордажники слышали последнюю фразу полковника, и по этой причине завязалось оживленное переругивание на тему ручного оружия. Пираты предпочитали короткоствольные модели, предназначенные для пальбы в тесных отсеках, а Смерть не скрывал симпатий к тяжелым винтовкам вроде «Трезубца» или «Носорога», поражавшим противника в пределах десятка километров.
– Ты мне брось эти пехотные замашки, – строго сказал Мюррей. – Наше дело – взять корабль без серьезных повреждений и при этом самим не схлопотать беды от рикошетов. Иначе можно не только без рук-ног – без трофеев остаться.
– Это мне понятно, – вздохнул Паланг. – Если ты заметил, у меня на поясе два «Тарана» висят.
– Вот и пользуйся, когда до дела дойдет! – рявкнул старпом. – И забудь про машинки тяжелее «Дятла».
– «Дятел» твой хорош, чтобы пленных расстреливать, – пробурчал тюрбанец без прошлого. – Между прочим, об оружии… Боеприпасы нужны?
– Не помешают… – Мюррей посмотрел на него с таким интересом, что у Паланга возникли опасения по поводу старпомовской ориентации. – Знаешь, где взять?
Оружием в числе других предметов первой необходимости торговали практически все тыловые службы большинства держав Северной Зоны, исключая Республику. Вопрос сводился к выбору нужного ассортимента и приемлемых цен. Сейчас Агабеков должен был подтвердить реноме знатока черных рынков.
– Лучший товар легче всего раздобыть на отдаленных базах, – задумчиво начал полковник. – Стрелковое снаряжение для ближнего боя, причем хорошего качества, есть на Сабрине и Центурионе…
Мюррей прервал его:
– У нас проблемы с тяжелым оружием. Торпед почти не осталось, и совсем мало кассет для пушек.
– Ясно, не продолжай.
Теперь он задумался всерьез. В последние годы Паланг практически не занимался такими игрушками – в том деле, которое затеяли они с братом, оружие космического боя требовалось как бы не в последнюю очередь. Очень не хотелось признаваться в некомпетентности, но тут к месту вспомнился вчерашний разговор с Яном Фатуллой, когда капитан «Пьяной шлюхи» упомянул крупную партию вооружения для флота Королевства Карменсита. Услыхав эти подробности, Мюррей посмотрел на тюрбанца диким взглядом и вприпрыжку скрылся внутри крейсера.
Докурив, младший состав вернулся к постепенно убывающей горе провизии. Отставной полковник, издавая жалобные стоны, примостил на плечо пластиковую коробку с концентратами витаминизированных фруктовых соков и поплелся в сторону тамбура. Такая же упаковка пивного концентрата ценилась у команды гораздо больше, но и тяжелее была почти вдвое.
Вкалывали все, включая женщин и здоровяка-старпома. Полковник Агабеков по прозвищу Смерть, хоть и не был обижен бицепсами, физический труд не уважал, а потому работал с прохладцей, умело выбирая упаковки полегче. Особых угрызений совести Смерть не испытывал: в конце концов, свое дело он уже сделал, организовав закупку дешевого продовольствия.
– А ты лентяй, пехотинец, – неодобрительно заметил Беннет, когда они устроили перекур, прячась от зноя в тени корабельного корпуса. – Не любишь ручки мозолить.
– Каждому свое, как было написано над входом в наш гарнизон, – философски откликнулся Паланг. – Кого-то делает свободным работа, кого-то – истина, а кого-то – умение стрелять навскидку.
К ним присоединились Мюррей с Абдулом и Зигфридом. Абордажники слышали последнюю фразу полковника, и по этой причине завязалось оживленное переругивание на тему ручного оружия. Пираты предпочитали короткоствольные модели, предназначенные для пальбы в тесных отсеках, а Смерть не скрывал симпатий к тяжелым винтовкам вроде «Трезубца» или «Носорога», поражавшим противника в пределах десятка километров.
– Ты мне брось эти пехотные замашки, – строго сказал Мюррей. – Наше дело – взять корабль без серьезных повреждений и при этом самим не схлопотать беды от рикошетов. Иначе можно не только без рук-ног – без трофеев остаться.
– Это мне понятно, – вздохнул Паланг. – Если ты заметил, у меня на поясе два «Тарана» висят.
– Вот и пользуйся, когда до дела дойдет! – рявкнул старпом. – И забудь про машинки тяжелее «Дятла».
– «Дятел» твой хорош, чтобы пленных расстреливать, – пробурчал тюрбанец без прошлого. – Между прочим, об оружии… Боеприпасы нужны?
– Не помешают… – Мюррей посмотрел на него с таким интересом, что у Паланга возникли опасения по поводу старпомовской ориентации. – Знаешь, где взять?
Оружием в числе других предметов первой необходимости торговали практически все тыловые службы большинства держав Северной Зоны, исключая Республику. Вопрос сводился к выбору нужного ассортимента и приемлемых цен. Сейчас Агабеков должен был подтвердить реноме знатока черных рынков.
– Лучший товар легче всего раздобыть на отдаленных базах, – задумчиво начал полковник. – Стрелковое снаряжение для ближнего боя, причем хорошего качества, есть на Сабрине и Центурионе…
Мюррей прервал его:
– У нас проблемы с тяжелым оружием. Торпед почти не осталось, и совсем мало кассет для пушек.
– Ясно, не продолжай.
Теперь он задумался всерьез. В последние годы Паланг практически не занимался такими игрушками – в том деле, которое затеяли они с братом, оружие космического боя требовалось как бы не в последнюю очередь. Очень не хотелось признаваться в некомпетентности, но тут к месту вспомнился вчерашний разговор с Яном Фатуллой, когда капитан «Пьяной шлюхи» упомянул крупную партию вооружения для флота Королевства Карменсита. Услыхав эти подробности, Мюррей посмотрел на тюрбанца диким взглядом и вприпрыжку скрылся внутри крейсера.
Докурив, младший состав вернулся к постепенно убывающей горе провизии. Отставной полковник, издавая жалобные стоны, примостил на плечо пластиковую коробку с концентратами витаминизированных фруктовых соков и поплелся в сторону тамбура. Такая же упаковка пивного концентрата ценилась у команды гораздо больше, но и тяжелее была почти вдвое.