Набокова Юлия. Легенда Лукоморья

Юлия Набокова
Легенда Лукоморья

ПРОЛОГ

   Баба-яга оказалась страшной, злобной и негостеприимной старухой. Накормила его подгоревшими пирогами, напоила водянистым квасом – полнейшая гадость! Попарить его в баньке так и вовсе отказалась, старая ведьма! В кои-то веки заехал в ее края настоящий царевич – с виду пригожий, сердцем добрый, удалью не обделенный. Нет чтобы расстараться для дорогого гостя, подарков волшебных надарить, судьбу славную предсказать. А старуха знай только горелые пирожки с крапивой подкладывает да намекает, что темнеет за окном да устала она за день. Он тоже – и так и этак, мол, холодно в лесу, притомился путешествовать, пусти, бабушка, на ночлег. А старуха знай его к сеням подталкивает, мол, пора бы уже и честь знать, добрый молодец!
   Иван-царевич и сам не понял, как во дворе очутился. Только ступеньки из-под его ног исчезли, а сапожки красные сафьяновые в пыль провалились. Бабкина избушка все ставенки разом захлопнула и повернулась к нему, царевичу, задом. К нему, к царевичу! Совсем распоясалась бабка.
   – Да, времена нынче не те, как когда мой дед к Яге хаживал, – вздохнул царевич и разочарованно добавил. – И Яга, видать, совсем не та…
   А может быть, и солгал дед ради красного словца. Ведь Соловей-разбойник и Серый волк тоже оказались не похожими на героев дедовских рассказов. Вот только Змей Горыныч – тот не разочаровал. Злодей, каких редко встретишь.
   Горько вздыхая о своем, молодецком, царевич подозвал коня и ускакал восвояси.
   Баба-яга, наблюдавшая за ним сквозь щелку в ставнях, рассеянно погладила черного кота.
   – Довольна твоя душенька? – Кот сощурил искрящиеся зеленые глаза. – Твою доброту царевич вовек не забудет. Это надо же – пирожки с крапивой! Квас, болотной водой разбавленный. Хорошо хоть поганки не додумалась к столу подать.
   – Как дураком был, когда ко мне сватался, так дураком и остался, – буркнула Баба-яга.
   – Не пойму, за что ты на него гневаешься, – заметил кот. – Ты ведь сама ему отказала.
   – Отказала… – эхом отозвалась Баба-яга, задумавшись о своем.
   – Потому что дурой была, – ехидно вставил кот.
   – Между прочим, меня все Премудрой величали! – вскинулась Баба-яга.
   – Подлизывались, – хмыкнул кот. – Кто тебе еще правду кроме меня скажет?
   – Знаешь, Варфоломей, иногда лучше мурлыкать, чем говорить, – сердито отозвалась Яга, плотно запирая ставни и отходя от окна.
   Кот не сводил с хозяйки глаз – начиналось самое любопытное ежевечернее волшебство.
   Вот старушка переместилась к бочке с водой и, наклонившись над ней, принялась колдовать. Выпростала руку из грязных лохмотьев и, подцепив кожу у запястья, словно варежку, стащила с ладони морщинистую рябую кожу, похожую на отрубленную куриную лапу – с узловатыми пальцами и крючковатыми желтыми когтями. Полюбовалась белой узкой ладонью с короткими розовыми ноготками и завернула жуткие кожаные варежки в серую тряпицу, припрятав ее в сундук с травами. Затем вернулась к бочке и продолжила ворожить: потянула за желтый выпирающий клык и сплюнула его в ладонь. Стоило клыку покинуть свое место, как чудесным образом изменились и крупные, неровные зубы – стали уменьшаться на глазах. Любой лукоморец испытал бы шок при виде произошедших метаморфоз: квадратные щеки Бабы-яги округлились, высокие скулы придали ее морщинистому лицу миловидность, серые губы растянулись, обнажив белые, словно жемчуг, зубы. Аккуратно уложив клык в березовый туесок и поставив его на полку среди заготовок с вареньями и соленьями, бабулька вернулась к ведру и поскребла подбородок, густо усеянный седыми щетинками. И – вот диво! – на кончиках пальцев, ставших липкими, встопорщились волоски, а подбородок старушки словно макнули в сок молодильных яблок: кожа сделалась гладкой и белой, так что теперь он светлым пятнышком выделялся на потемневшем от старости лице.
   На этом Баба-яга не остановилась. Она потерла жесткие и кустистые седые брови и содрала их со лба, обнажив тонкие дуги светлых бровей. Затем осторожно надавила пальцем на зрачок, обмакнула его в кружку с налитой водицей и повторила те же действия со вторым глазом. Большой черный кот с недовольством покосился на хозяйку и стукнул хвостом по лавке, выражая свое неодобрение. Разве положено Бабе-яге иметь такие молодые сияющие васильковые глаза? Прежние, желтые, с хищным блеском, были куда предпочтительней! Накрыв кружку крышечкой и прибрав ее на полку, Яга вернулась к бочке, зачерпнула горсть воды, стерла с щек борозды морщин и неровности, помолодев на добрую сотню лет.
   Развязала платок, обнажив всклокоченную шевелюру. Провела ногтем у края волос и сняла похожий на паклю парик, затем выпустила наружу толстую пшенично-русую косу, доставшую до пояса, и расхохоталась:
   – Кажется, все! Или нет?
   Баба-яга, обернувшаяся красной девицей, придирчиво склонилась над бочкой и недовольно пробурчала:
   – Вот ведь липучая, мерзость! – Она надавила ногтем на серую бородавку на носу и сковырнула ее, обнажив чистую розовую кожу. – Теперь все!
   С поверхности воды на нее смотрела хорошенькая ясноглазая девушка лет двадцати. Красавица, разве что немного бледная.
   – Вот вам и Баба-яга! – Девушка показала язык своему изображению и поспешила закончить метаморфозу: сбросила ворох серых лохмотьев, оставшись в чистой белой сорочке и лаптях.
   Затем подскочила к сундуку с большим навесным замком и загремела ключом. Кот отвел глаза – ох что сейчас будет! Хозяйка склонилась над сундуком и ахнула:
   – Мой сарафан!
   Варфоломей удовлетворенно сощурился. Пусть ему сейчас достанется, и хозяюшка рассердится, но лучше стерпеть ее немилость, чем остаться одному-одинешеньку в дремучем лесу.
   Однако девушка гневаться не стала, а продолжила перебирать тряпье в сундуке, бормоча себе под нос:
   – Это мне не пригодится… А вот это – в самый раз! Это нет… А вот это беру! Лучше не придумаешь!
   Наконец она окликнула кота:
   – Варфоломеюшка, я собралась!
   Кот открыл глаза и потрясенно вякнул.
   Перед ним стояло огородное пугало, отдаленно напоминающее деревенского дурачка Антипку, частенько захаживавшего в избу Бабы-яги. Рубаха навыпуск, широкие штаны, на голове – воронье гнездо, только глаза на удивление ясные и разумные.
   – Ну и чучело ты! – не выдержал кот. – Ягой и то краше была.
   – Наконец-то голос подал, – обрадовалась девушка. – А то я уж думала, до моего ухода словечком не обмолвишься.
   – Ты же знаешь, я этого не одобряю, – мяукнул кот. – А вдруг случится что?
   – Да что со мной случиться-то может? – отмахнулась девушка. – Одним глазком на родителей да сестер во время ярмарки взгляну и обратно вернусь. Ведь знаешь, как по ним истосковалась, сердешным.
   – А вдруг признают? – нахмурился кот.
   – В таком виде? – Девушка расхохоталась. – Да я еще щеки сажей измажу – вовек родная матушка не признает.
   – А голос, Василиса? – не сдавался кот.
   – Ни словечка не произнесу, – поклялась девушка. – Я решила немого дурачка изображать. Ведь у меня получится?
   – Дурачка-то? Вполне! – ехидно отозвался Варфоломей.
   – Ну Варфоломеюшка, – она остановилась в сенях, – давай прощаться.
   – На ночь глядя, – проворчал кот. – Дождалась зари хотя бы.
   – Ты же знаешь, с самой зорьки посетителей полна избушка, – возразила она, – да и вдруг заметит кто? Нет, надо сейчас идти. Поздней ночью никто в избушку Бабы-яги не отважится сунуться, и я незаметно до дороги доберусь.
   – Ночь-полночь, – неодобрительно буркнул кот. – Вдруг обидит кто?
   – Да кому дурачок немой помешает? – засмеялась Василиса. – Да и Баба-яга себя в обиду не даст, ты не думай!
   Проводив хозяйку до крыльца, Варфоломей еще долго смотрел ей вслед, пока мешковатый силуэт не исчез между сосенок. Он сделал все возможное, чтобы удержать Василису в избушке: стращал, умолял, валялся в ногах, обижался и перестал с ней разговаривать. До последнего мига он был уверен, что Василиса откажется от своей затеи. У него был солидный козырь: нарядный сарафан Василисы, в котором она сбежала из дома в избушку Бабы-яги, пришел в полную негодность после того, как кот хорошенько прошелся по нему острыми коготками. А другой пристойной одежды у хозяйки не было – не пойдет же она в город в той ветоши, которую носит Баба-яга. Но девушка нашла другой выход и теперь стремительно удалялась от избушки в неизвестность. Значит, не в его силах противиться судьбе. Значит, надо готовиться к появлению новой хозяйки…

Часть первая
ТРЕБУЕТСЯ БАБА-ЯГА

   Неделя на необитаемом острове, которую подарили нам с Ивом магистры, пролетела одним днем. Фантастические розовые закаты, черничные ночи, наполненные шепотом волн, оранжевые рассветы и то изумрудное, то лазурное море, обступившее кусочек суши и отрезавшее нас от всех других миров, коих, как я уже имела возможность неоднократно убедиться, существовало бескрайнее множество.
   В первый же день, оказавшись на белом песчаном пляже, где никогда до нас не ступала нога Робинзона, я решила заняться обустройством территории. Мысленно листая туристические проспекты, наколдовала два пляжных грибка-зонтика, два пластиковых шезлонга с мягкими матрацами, ворсистые банные полотенца – все как в пятизвездочном отеле. Ив, все это время с восторгом плескавшийся в волнах, по возвращении на берег моих трудов не оценил и заявил, что я изуродовала сказочный пейзаж нелепыми лавками. Зато он с азартом ринулся строить шалаш из пальмовых ветвей, хотя я сомневаюсь, что ему известна пословица «С милым рай и в шалаше». Я тоже с ней не спорю. Но если милый может обеспечить и дворцом, то зачем нам шалаш?
   Полдня я поджаривалась на солнышке, лежа в шезлонге и наблюдая, как растет крыша над хижиной. Ив, увлекшись работой, и не замечал, что я на него дуюсь. А когда он позвал меня на «новоселье» и я ступила под тень шалаша… В общем, шезлонги мы потом отправили в плавание по волнам, полотенцами завесили вход от москитов. А один матрац я все-таки с боем отвоевала для ночлега. И корзинку с солнцезащитными средствами. И солнечные очки. И панамку с широкими полями. И хотя мне никогда не доводилось жить в пятизвездочном отеле на Мальдивах, уверена, там мне не могло бы быть лучше, чем в ветхом шалаше, построенном руками моего рыцаря.
   Я бы не отказалась провести здесь всю оставшуюся жизнь, питаясь бананами, кокосовым соком и жаренной на костре рыбой, но моя жизнь, увы, перестала принадлежать мне одной. Да, собственно, она мне никогда и не принадлежала. Уже с самого моего рождения все было решено наперед. Я лепила куличики на детской площадке, зубрила таблицу умножения в школе, изучала литературу в институте, бегала на вечеринки и неуклонно двигалась к тому, чтобы однажды очутиться в другом мире, в средневековом королевстве Вессалия, где меня примут за пропавшую волшебницу, похожую на меня как две капли воды, поселят в ее замке и заставят ворожить на потребу местной публике. Дальше потрясения последовали одно за другим: сперва во мне пробудился дар к волшебству, потом выяснилось, что знаменитая колдунья, за которую меня все принимают, не кто иная, как моя сестра-близняшка, разлученная со мной во младенчестве. Просто «Санта-Барбара»! Сестричка оказалась той еще «лапочкой»: своими черными делишками все сказочное королевство чуть на уши не поставила, а меня, значит, вызвали, чтобы я ее уму-разуму поучила да к порядку призвала. Да только в результате трогательной встречи двух сестер чудом обе живы остались. Особенно мне пришлось поволноваться, когда сестричка меня каким-то хитроумным заклинанием парализовала, а сама мной вздумала притвориться. Глядите, мол, люди добрые, одолела злую ведьму! Хорошо, что Ив рядом оказался и расколдовал меня, рыцарь мой влюбленный… Я с нежностью посмотрела на Ива, резвящегося в волнах с дельфином, который приплывал к нам с первого дня. Дельфин – добрый, ласковый, совсем ручной – с удовольствием катал нас по волнам и дрейфовал поблизости от берега, когда мы выбирались на сушу. За эти дни он стал для нас чем-то вроде домашней зверушки. «А ведь я буду по нему скучать», – поняла я, откидывая за плечи выгоревшие добела волосы и потянувшись за маслом для загара.
   Ветер донес до меня возглас Ива, и я с беспокойством и обернулась. Рыцарь торопливо выбирался на берег, а рядом с ним вышагивал… магистр Белимар в прилипшей к телу длинной белой сорочке. Дельфин куда-то исчез. Видимо, когда магистр свалился прямо в море (как бы не ему на голову), дельфин в панике уплыл подальше от берега.
   Я разочарованно вздохнула – наши каникулы только что закончились – и поднялась с песка, чтобы поприветствовать магистра, явившегося нагрузить меня новыми обязанностями. Ступив на берег, магистр поспешно приоделся, обведя себя волшебной палочкой и наколдовав подобающую официальному визиту мантию. Ив с перекошенным лицом шел следом и подавал мне какие-то странные знаки.
   – Как отдохнули? – бодро приветствовал меня Белимар, стеснительно отводя глаза от моего купальника. Согласна, слишком смело для сознания средневекового жителя. Пощадим старичка от потрясений. Мне на плечи упало длинное парео, и я закуталась в него, как арабская наложница.
   – Сказочно, – искренне ответила я и многозначительно вздохнула: – Только мало.
   Магистр нахмурился:
   – К сожалению, пора возвращаться. Дела!
   – Что на этот раз? – полюбопытствовала я.
   По словам магистров, чтобы сполна овладеть магией, я должна была пройти три испытания в трех мирах. Первым была Вессалия, где моей задачей было обезвредить сестричку, увлекшуюся черной магией. Там я впервые открыла в себе способности к волшебству и научилась материализовывать свои желания по поводу и без повода. А рыцарь-волшебник, поначалу приставленный Советом магистров, чтобы следить за отбившейся от рук Селеной, помог мне поверить в свои силы, а перед поединком с сестричкой и вовсе влил в меня всю свою магию, чтобы дать преимущество перед более искушенной в волшебстве и жестокой Селеной. Сестру я тогда одолела, в качестве досадного бонуса получив часть ее темного дара и гневного характера. К счастью, Ива это не испугало, и рыцарь последовал за мной.
   Вторым миром стало подводное царство, принцесса которого вздумала поднять затонувшую Атлантиду на сушу при помощи четырех мощнейших артефактов, а я должна была помешать ей в этом. С этой задачей я тоже благополучно справилась, за что в благодарность от древних атлантов получила право на исполнение одного желания и, недолго сомневаясь, вернула рыцарю его магический дар. Как выяснилось, в подводное царство магистры отправили меня не случайно, а спасая и сухопутный мир тоже. После поединка с Селеной ко мне перешла часть ее магии, а стихией сестры был огонь. Магистры, чтобы перестраховаться, и сослали меня под воду, дабы я ненароком, в припадке бешенства, не испепелила кого на суше. А там вода гасила мою разрушительную магию, и я постепенно научилась справляться с приступами гнева и другими «подарками» Селены. Потом нам с Ивом был дарован отпуск на райском островке, а теперь меня ждала третья, самая главная миссия. Если верить магистрам, то к концу предстоящего испытания я овладею магией настолько, что смогу открыть портал в свой мир и вернуться домой. Итак, я уже изнываю от любопытства, что же на этот раз меня ждет?
   – Лукоморье, – провозгласил магистр с таким видом, как будто только что презентовал мне тур на Гавайи. – Это же мир из сказок, известных тебе с детства, – с беспокойством добавил он, не дождавшись желаемой реакции.
   Интересно, я сейчас должна прыгать выше верхушек пальм и кричать: «СПАСИБО! Вы исполнили мою детскую мечту»?!
   – Ну спасибо, – выдавила я. – Всю жизнь мечтала потусить с Бабой-ягой и Горынычем.
   Ив с беспокойством заглядывал мне в лицо. Он сказок про трехглавого змея не слышал и не мог догадываться, что за веселое приключение нам предстоит.
   – С Бабой-ягой не получится, – как-то виновато улыбнулся магистр. – Ее сперва разыскать надо.
   – Как это «разыскать»? – поразилась я. – Она что, в бега подалась?
   – Мы не знаем, – трагическим тоном возвестил магистр. – Но факт есть факт – Баба-яга исчезла, народ волнуется. Наш долг – вмешаться.
   Я немного повеселела: это и есть моя последняя миссия? Да дел-то на пару дней. Куда может деться такая знаменитость, как Баба-яга, в крохотном Лукоморье? Да еще с ее-то приметной внешностью?
   – Считайте, что мы ее уже нашли, – клятвенно пообещала я, чувствуя признательность к магистру и его коллегам. Хорошо хоть на этот раз меня не заставляют играть чужие роли, как раньше.
   – Мне нравится такой настрой, – поощрительно улыбнулся магистр, утирая пот со лба. Я его понимаю – солнце палит немилосердно. – А пока, чтобы народ не волновался, тебе придется побыть ею.
   Я остолбенела. Что? Мне? Мне побыть мерзкой, злобной, дряхлой, беззубой, с бородавкой на носу…
   – … Бабой-ягой, – подтвердил мои опасения подлец Белимар.
   Ив переводил взгляд с магистра на меня, искренне недоумевая, о чем речь и кто такая эта баба, в которую мне предстоит перевоплотиться.
   – Надеюсь, это шутка? – выдавила я, начиная закипать под тропическим солнцем.
   Отводя глаза, Белимар взмахнул палочкой и протянул мне бумажный пакет, соткавшийся из воздуха. Я с опаской взяла его и заглянула внутрь.
   – Это такой розыгрыш? – с угрозой спросила я, выуживая из недр пакета ужасающую квадратную челюсть с крупными желтыми зубами, которые, видимо, делали со слепка породистой лошади. Я ткнула челюсть Белимару в лицо, та ужасающе лязгнула, и он отшатнулся. А Ив захохотал.
   – Что смешного? – огрызнулась я.
   – Как я понял, ваша Баба-яга – это какая-то отвратительная, внушающая ужас старуха, – сказал Ив.
   – Я потрясена твоей проницательностью. Смешного-то что?
   – Просто представил себе, если уж одна челюсть в отдельности способна испугать до полусмерти, какой же ты будешь в полном образе. – Ив давился от смеха, а магистр промокал пот со лба и не чаял поскорее покончить с неприятной миссией.
   – А я тебе сейчас покажу! – пригрозила я и запустила руку в пакет. Пальцы нащупали что-то жесткое, как мочалка, – это оказался парик. Я нахлобучила его на голову, вызвав очередной приступ смеха у рыцаря. Следующей моей находкой стала омерзительная перчатка с узловатыми пальцами и толстыми загнутыми когтями, я напялила ее на руку и с рычанием принялась душить ею хохочущего Ива.
   – Пожалуй, я пойду, – попятился Белимар. – Смотрю, ты уже со всем разобралась.
   – Стойте! – спохватилась я. – Вы зачем напугали нашего дельфинчика? С ним все в порядке? Вы его, случаем, не зашибли, когда приводнились?
   – Спасибо, – смущенно кашлянул Белимар, – все в порядке.
   – Что значит «спасибо»? – не поняла я.
   Магистр смешался и, поспешно пожелав нам удачи на новом месте, стал таять, как в дымке.
   – Это он и был, – выдавил Ив. – Все это время.
   Я только ахнула. Каков предатель! Все это время следить за нами, крутиться рядом, когда мы в море, слушать все наши разговоры. А я-то, не стесняясь в выражениях, костерила магистров, которые эксплуатируют меня, как Золушку, а отдохнуть толком не дадут, и еще много чего такого, не подумав, говорила.
   – Ну я ему это припомню! – Я пригрозила когтистым пальцем в пространство, которое менялось на глазах. Пальмы таяли, как пустынный мираж, и сквозь них все отчетливей проступали очертания дремучего леса.
   – Смотри! – Ив сжал меня за другую руку, и я повернулась, успев заметить, как истончается силуэт нашего райского шалаша. Мгновение спустя на его месте уже стояла, крепко держась на куриных ногах, настоящая сказочная избушка.
   Не сводя с нее глаз, я машинально стянула перчатку и парик, сунула их вместе с челюстью в пакет.
   – Ты когда успел переодеться? – удивилась я, глядя на Ива в привычной ему средневековой одежде путешественника: рубаха, перевязанная широким бархатным поясом, и штаны, заправленные в высокие сапоги. И тут заметила, что изменился и мой наряд: вместо парео на мне был длинный голубой сарафан, тот самый, в котором попала из Москвы в Вессалию. Одежда, конечно, выдаст в нас чужаков, зато внешность у нас самая подходящая для Лукоморья. Я – блондинка, у Ива волосы светло-русые да еще веснушки на щеках просматриваются, глаза у обоих голубые. Авось сойдем за своих, когда в наряды по местной моде переоденемся. Впрочем, мне это все равно без надобности, мне же Бабой-ягой рядиться придется да народ пугать.
   В следующее мгновение шум волн и пение птиц с необитаемого острова окончательно стихли, уступив место звукам природы этого мира. Только звуки эти были отнюдь не из коллекции дисков для релаксации. За нашей спиной трещали деревья и грохотали шаги неведомого чудища.
   Ив одним рывком дернул меня в сторону, и мы укрылись в кустах бузины. Как раз вовремя: мгновение спустя по тропке, на которой мы только что стояли, вихрем пронеслось что-то огромное, пестрое, с рыжими ногами. Избушка при виде чудовища подтянулась и как будто приготовилась к бою. Втянула в себя ступеньки, захлопнула ставенки – точь-в-точь неприступная крепость. К чести избушки, она стойко вынесла удар, когда чудо-юдо со всей прыти врезалось в одну из стен, и даже не пошатнулась. А вот чудо-юдо удара не пережило: развалилось на две части, одна из которых оказалась тощим рыжим конем, а другая – низкорослым, но очень крепким мужичком в кольчуге и богатырском шлеме. Мужичонка поднялся на ноги, потряс головой, словно отгоняя от себя звон в ушах, и грозно рявкнул:
   – Баба-яга, выходи немедля!
   – Щас, бегу и падаю! – проскрипел вредный старушечий голосок.
   Я потрясенно замерла. Получается, никуда Баба-яга не пропала? Или уже вернуться успела, пока магистры Совет собирали да меня на замену спроваживали?
   – Выходи, убивать тебя буду! – не унимался мужик и воинственно воздел над головой погнутый меч.
   А крепкая у Яги избушка, если сталь от столкновения с бревнышками гнется, как фольга. Видимо, богатырь дефект оружия заметил только сейчас, потому что сперва крепко ругнулся, а потом попытался сделать хорошую мину при плохой игре – опустил меч к земле и оперся на него двумя руками. Ни дать ни взять – Горец с плаката кино.
   – А силенок хватит? – ехидно спросила Яга.
   Богатырь как-то разом поник и, оглядевшись по сторонам и забыв про воткнутый в землю меч, подскочил к избушке и приглушенно зашептал что-то в закрытое окошко. Избушка вздрогнула, распахнув ставенки, как веки, и откуда-то изнутри проскрипело:
   – Ах вот как! А что, Илюша, убивать меня ты уже раздумал? Или подождешь сперва, пока я тебе отварчик для мужской силы сварю?
   – Тише, – зашикал богатырь, в панике оборачиваясь по сторонам. – Я ж тебя обидеть не хотел, сама понимаешь – положено! Если ж меня тут кто увидит…
   – Положено, – передразнила Яга. – Положено молодцам с плечами в косую сажень беззащитных старушек обижать и смертью им грозить, да не положено молодцам с плечами в косую сажень к бабке за травками бегать, чтобы потом девок молодых портить.
   – Ну что ты в самом деле, – взмолился Илья. – Я ж не для баловства. Я, может, остепениться хочу, семьей обзавестись. Я уже и невесту приглядел, Злату. Помоги, век не забуду!
   – Лучше бы ты навек дорогу к моей избе забыл, – проворчала Яга.
   – Как скажешь, бабушка, все сделаю, – торопливо запричитал богатырь. – Только помоги!
   – Завтра приходи, – сжалилась Яга.
   – Вот спасибо! – расчувствовался богатырь.
   – Только смотри мне, – строго добавила Яга, – узнаю, что обманул, что семьей не обзавелся, накажу так, что ни одна чернавка на тебя после не взглянет.
   Илья ощутимо поежился, но намерения свои подтвердил.
   – Что ж, завтра к вечеру будет тебе отвар, – сообщила Яга, и избушка повернулась к богатырю задом, давая понять, что аудиенция окончена.
   Илья подошел к мечу и попытался его выдернуть. Однако тот штопором вонзился в землю, и теперь вынуть его было не так просто. Богатырь изрядно попотел, бегая вокруг меча и пыжась его вытащить. Даже избушка заинтересованно повернулась, приоткрыв ставенки и поглядывая на старания богатыря, точь-в-точь как любопытная сорока.
   – Что, не выходит меч-кладенец? – не выдержала Яга.
   – Не выходит! – пожаловался Илья и взмолился: – Помоги, бабушка!
   – Не старушечье это дело – богатырские мечи из земли дергать, – ехидно отозвалась Яга. – Сам вогнал, сам и тащи.
   Богатырь еще попотел минут пять, потом злобно сплюнул, со всех сил пнул неподдающийся меч лаптем и взгромоздился на рыжего конька, испуганно жмущегося в сторонке.
   Каким образом отнюдь не богатырских размеров конь умудрялся удерживать на себе Илюшину тушу и мчаться со скоростью кометы, для меня так и осталось загадкой. Конь сорвался с места – и лес возмущенно застонал, роняя сломанные ветви и сорванные листья. Скорости Илюшиного коня мог бы позавидовать и железный конь Шумахера.
   Выждав пару минут, мы выбрались из кустов и направились к избушке, которая при виде нас гостеприимно распахнула ставенки, спустила ступеньки и открыла дверь, выпустив на крылечко большого черного кота.
   Рыцарь из спортивного интереса попытался выдернуть меч из земли, но был вынужден признать свое поражение.
   Я же, приближаясь к крыльцу, заглядывала в темное нутро избушки, все ожидая, когда же появится сама хозяйка.
   – Ты, что ли, новая Яга будешь? – строго спросил кот, не сводя с меня пронизывающих зеленых глаз.