Началу К.. М. Я. Геллер

      Маленков, как это видно из его первых действий, понял, что необходимо дать народу материальное облегчение, в котором ему так долго отказывали.
      Программа триумвирата была суммарно изложена в первом официальном докладе Маленкова на заседании 4-й сессии Верховного Совета СССР 15 марта 1953 года, через неделю после того, как тело Сталина было внесено в Мавзолей и появилась еще одна надпись: «И. В. Сталин».
      «Законом для нашего правительства является обязанность неослабно заботиться о благе народа, о максимальном удовлетворении его материальных и культурных потребностей…»6 Этот лозунг был как бы вывеской нового руководства.
      В печати началась кампания за увеличение производства товаров легкой промышленности и продовольственных товаров. Спустя несколько месяцев, на шестой сессии Верховного Совета СССР, Маленков, отметив неблагополучие в сельском хозяйстве, призвал: «… в ближайшие 2-3 года добиться создания в нашей стране обилия продовольствия для населения и сырья для легкой промышленности».7
      Новый премьер призывал также изменить отношение к личному хозяйству колхозников, расширить жилищное строительство, развивать товарооборот и розничную торговлю.8 Значительно увеличились капиталовложения на развитие легкой, пищевой, рыбной промышленности.
      Уже первые мероприятия нового правительства, понизившего налоги на крестьян, создали ему широкую популярность. Именно Маленков, а не Хрущев, был в первое время наиболее популярной фигурой среди народа.
      Одним из особенно плачевных последствий тридцатилетней сталинской диктатуры был упадок сельского хозяйства. Наследникам Сталина предстояло принять важные решения, от которых зависела
      [79/80 (571/572)]
      не только судьба десятков миллионов колхозников, но и экономика страны на многие десятилетия вперед. Никто из новых руководителей не помышлял, конечно, о кардинальном решении вопроса - ликвидации полукрепостной колхозной системы. Но они пытались найти пути некоторого облегчения бремени колхозников, повышения рентабельности колхозного производства.
      В течение многих лет колхозники едва сводили концы с концами, особенно в центральной и северо-западной России. Их существование поддерживали не эфемерные доходы колхозов, о которых трубила советская печать, вызывая восторги умиления западной «прогрессивной» интеллигенции, а карликовые приусадебные участки, корова - кормилица семьи испокон веков.
      После войны натуральные и денежные налоги с колхозов и колхозников в пользу государства возросли неимоверно. Вместе с голодом 1946 и 1947 года новые поборы привели к гибели сотен тысяч крестьян и к окончательному обнищанию миллионов. Чтобы избежать уплаты налогов, а налоги взимались не в виде общей суммы, а с каждой единицы сельскохозяйственной культуры или с домашнего скота и птицы, колхозники вынуждены были свертывать многостороннее хозяйство и оставлять только те его части, налог на которые был меньше или без которых семье попросту грозила бы голодная смерть.
      Одним из первых мероприятий «триумвирата» было сокращение сельскохозяйственного налога с приусадебных участков, отмена натурального налога и замена его денежным и повышение закупочных цен на излишки сельскохозяйственной продукции. Были полностью сняты недоимки по сельскохозяйственному налогу за прошлые годы.
      Денежный налог по Закону о сельскохозяйственном налоге от августа 1953 года был фактически снижен с каждого колхозного двора в среднем в два раза.9
      В передовой статье первого номера за 1953 год центрального теоретического органа КПСС журнала «Коммунист» торжественно объявлялось: «Зерновая проблема, считавшаяся ранее наиболее острой проблемой, решена прочно и окончательно».10
      В 10 номере того же журнала были опубликованы материалы сентябрьского пленума ЦК КПСС, посвященного положению в сельском хозяйстве. К 13 номеру журнала от мажорного тона не осталось и следа.11
      Хрущев признал, что все заявления о разрешении зерновой проблемы, были лживыми. Налоги на индивидуальные хозяйства колхозников снова были понижены, владельцы коров получили льготы
      [80/81 (572/573)]
      Было решено поощрять впредь мелкое хозяйство рабочих и служащих: разведение свиней, домашней птицы, поощрялось даже обзаведение коровами. Фактически это было признанием, что приусадебное хозяйство крестьянина и рабочего в небольших провинциальных городах является главным источников поддержания не только собственного существования, но и источником снабжения сельскохозяйственными продуктами значительной части населения страны.12 Но в 1953 году четвертая часть из 20 миллионов крестьянских семей не имела коров.
      В 1954 году был отменен налог за владение коровой и свиньями. К этому времени налог на приусадебный участок снизился в 2,5 раза по сравнению с 1952 годом.
      Эффект новой меры был потрясающим: деревня и близлежащие к сельской местности города перестали испытывать острую нужду в продовольствии, хотя положение все еще оставалось достаточно серьезным. Главное же заключалось в том, что крестьяне еще раз поверили государству, что может быть улучшение в их беспросветной жизни. Легко себе представить, каковы были бы результаты перевода сельского хозяйства на иные рельсы, если относительная свобода использования приусадебного хозяйства, распространившаяся всего на 2% всех обрабатываемых земель в стране, так быстро и в такой короткий срок изменила положение.
      Значительным облегчением для населения явилось сокращение в два раза суммы подписки на очередной государственный заем развития народного хозяйства СССР (выпуск 1953 года).13
      Намерение нового руководства «успокоить нервы народа» проявилось в упорядочении рабочего дня в учреждениях. Практика ночного бдения была осуждена. Отныне работа в учреждениях союзного и республиканского значения начиналась в 9 часов утра и заканчивалась в 6 часов вечера с часовым перерывом на обед.14
      4 апреля 1953 года было опубликовано безо всяких комментариев сообщение Министерства внутренних дел СССР о том, что дело «врачей-убийц» было провокационно состряпано бывшим руководством бывшего Министерства государственной безопасности и что обвиненные врачи неповинны ни в каких преступлениях.15 То было удивительное заявление, ибо бывший руководитель бывшего Министерства государственной безопасности С. Д. Игнатьев немедленно после смерти Сталина был сделан секретарем ЦК КПСС.
      Игнатьев никак не мог бы быть избран в секретариат ЦК без согласия Хрущева. Но Игнатьев нес прямую ответственность за подготовку
      [81/82 (573/574)]
      «процесса врачей». Имел ли Хрущев какое-либо касательство к этому делу? Вопрос этот тем более закономерен, что Игнатьев никогда позднее не был привлечен к партийной и государственной ответственности, а был после освобождения его от обязанностей секретаря ЦК направлен на партийную работу в качестве первого секретаря Башкирского обкома партии.
      Как бы то ни было, но заявление МВД от 4 апреля имело огромное политическое значение, как декларация о разрыве с прежней практикой беззакония и террора. Многие семьи арестованных «врагов народа» увидели в этом возможность для пересмотра обвинений и приговоров по делу их родных. В прокуратуру СССР и в партийные органы посыпались сотни тысяч заявлений с просьбами пересмотреть дела осужденных.
      Позднее, после ареста Берия, в партийных кругах утверждали, что коммюнике не было согласовано Берией с секретариатом ЦК, иначе оно было бы опубликовано не от имени Министерства внутренних дел, а от имени правительства и формулировки были бы иными. Вероятно, так и было бы на самом деле. Коммюнике МВД создавало новую огромную и не очень желательную проблему для нового руководства - реабилитации сотен тысяч, а может быть и миллионов людей, исчезнувших в годы террористической диктатуры Сталина. Вероятно, не было ни одного крупного партийного или государственного деятеля, который не был бы прямо или косвенно причастен к массовым преступлениям советского режима, или во всяком случае не извлек бы для себя какой-либо выгоды во время террора 30-х и 40-х годов. Теперь число врагов Берия в руководстве значительно увеличилось, так как многие опасались разоблачений. Пока что Берия распорядился освободить родственников членов руководства, арестованных и посланных в лагеря в последние годы жизни Сталина. Берия лично вручил Молотову его супругу П. С. Жемчужину, попавшую в лагерь в последние годы жизни Сталина.16 Заодно он распорядился освободить бывшего министра госбезопасности Абакумова, угодившего в тюрьму по случаю дела «врачей-убийц». Выпустили из тюрьмы маршала артиллерии Н. Д. Яковлева и его сына, а также маршала авиации Новикова, арестованного по навету Василия Сталина.17
      Имя Берия стало довольно популярным среди интеллигенции и городских слоев на короткое время. Его популярность была связана с коммюнике от 4 апреля. Берия, а вместе с ним и «триумвират», сделали очень ловкий ход, соединив Министерство внутренних дел с Министерством государственной безопасности и создав новое под вывеской Министерства внутренних дел. Таким образом пугающие
      [82/83 (574/575)]
      слова «государственная безопасность» исчезли на короткое время, создав иллюзию перемен и вызвав бурю рукоплесканий среди левых интеллектуалов Запада.
      Но о преждевременности этих надежд свидетельствовал указ Верховного Совета СССР об амнистии от 27 марта 1953 года.18 По этому указу, получившему неправильное название «ворошиловского» (по имени нового председателя Президиума Верховного Совета СССР К. Е. Ворошилова, подписавшего этот указ. На самом деле, указ об амнистии был подготовлен при активном участии Берия), освобождались из заключения те, кто был осужден на срок до 5 лет, иногда до 8 лет, некоторые категории инвалидов, несовершеннолетних и женщин. Амнистия не касалась политических заключенных.
      Летом 1953 года массы уголовников, освобожденные из лагерей по мартовскому указу об амнистии, наполнили города страны. Даже в Москве стало небезопасным появляться вечерами на улицах из-за риска быть убитым или ограбленным. В Москву были введены части внутренних войск, появились конные патрули. Позднее, после устранения Берии, ему инкриминировалось в числе прочих преступлений намерение использовать выпущенных из тюрем уголовников для захвата власти.
      Берия стал популярным в национальных республиках. С его именем связывали поворот в области национальной политики, за предоставление больших прав союзным республикам и против русификаторских тенденций.
      В республиках прошли пленумы ЦК местных компартий, на которых осуждалась практика великодержавной политики. На пленуме ЦК компартии Украины говорилось о «серьезных извращениях» ленинско-сталинской национальной политики. Главу украинской партии Л. Мельникова, в частности, упрекали в том, что на руководящую работу в западные области Украины были посланы работники из других областей Украины и что преподавание в высших учебных заведениях Западной Украины было фактически переведено на русский язык. На пленуме ЦК в Литве отмечалось то же самое: слабое выдвижение национальных литовских кадров на руководящую работу.19 Открытые протесты против русификаторства в той или иной форме можно было услышать в то время на всех без исключения пленумах ЦК национальных компартий.
      Берия представил проект в Президиум ЦК относительно этнического состава руководящих органов на Украине. Его мысль заключалась в том, чтобы на местах руководили местные, украинские кадры и чтобы их не передвигали в Москву. Президиум ЦК КПСС освободил русского Л. Мельникова от обязанностей первого секретаре
      [83/84 (575/576)]
      на Украине и назначил на его место украинца Кириченко. Несомненно, что перемены были сделаны с согласия Хрущева, так как Кириченко был его ставленником. Писатель Корнейчук был введен в состав Президиума Украинского ЦК. Подобного же рода перемещения были проведены в прибалтийских республиках и в Белоруссии. Как свидетельствует Хрущев в своих мемуарах, Президиум ЦК КПСС принял решение, что пост первого секретаря в каждой республике должен быть предоставлен местному выходцу, а не русскому, посланному из Москвы.20 Хрущев признает, что точка зрения Берия о том, что преобладание русских в руководстве республик должно быть изменено, совпадала с точкой зрения ЦК. Обвинение Хрущева, что Берия рассчитывал таким путем обострить отношения внутри руководства в республиках и между центральным руководством в Москве и республиканскими руководителями,21 не выдерживает критики: если Берия действительно стремился к захвату власти, то это прямо бы противоречило его цели. Была ли у Берия программа по национальному вопросу, хотел ли он действительно усилить национальный элемент в республиках и в каких целях, остается открытым. Но немедленно после ареста Берия во всех национальных республиках снова прошли пленумы и митинги, на которых Берия осуждался за попытки поссорить национальности Советского Союза «под фальшивым предлогом борьбы с нарушениями национальной политики партии».22 Впрочем, это было в порядке вещей.
      Берия, повинный во множестве преступлений против человечности, был ведущей силой первого «триумвирата». Об этом можно судить по обвинениям, выдвинутым против Берия в закрытом письме ЦК после его ареста. Оказывается, что именно Берия выступал за международную разрядку, за объединение Германии и ее нейтрализацию, за примирение с Югославией, за предоставление национальным республикам больших прав, прекращение русификации в области культуры, за выдвижение на руководящие должности выходцев с мест. В письме ЦК КПСС указывалось на необычайную активность Берия, засыпавшего Президиум ЦК всевозможными проектами.
      Третий член триумвирата В. М. Молотов был сделан министром иностранных дел. Ему, искушенному в политике «холодной войны», предстояло теперь урегулировать необычайно обострившиеся в связи с корейской войной и германской проблемой отношения с западными странами и особенно с США.
      Уже в программе нового правительства, изложенной в речи Маленкова 15 марта 1953 года, помимо обычных заверений в миролюбивости внешней политики СССР, содержалось косвенное обращение
      [84/85 (576/577)]
      США с призывом к пересмотру советско-американских отношений.23
      Американское правительство реагировало, если не очень быстро,
      вполне определенно. В выступлении президента Эйзенхауэра от 16 апреля 1953 года, которое, вопреки обычной практике, было полностью опубликовано в СССР спустя 10 дней, говорилось: «Мы приветствуем каждый честный акт мира. Нас не интересует одна лишь риторика».24 Конкретно президент США предлагал: заключить почетное перемирие в Корее, заключить договор с Австрией, создать широкое европейское сообщество, которое включало бы объединенную Германию. Он настаивал также на полной независимости восточно-европейских государств, ограничении в вооружениях, международном контроле над атомной энергией.25 Комментарии «Правды» от 25 апреля 1953 года «К выступлению президента Эйзенхауэра» были выдержаны в спокойном тоне.26 Лондонский «Тайме» назвал статью «Правды» «самым разумным заявлением о советской политике, появившемся за многие долгие месяцы».27
      Реакция британского правительства также была положительной. Британский премьер-министр Черчилль заявил: «Мы ободрены рядом дружественных жестов со стороны нового советского правительства», и предложил созвать совещание в верхах.28
      Результаты поворота в советской политике не замедлили сказаться - 27 июля 1953 года было подписано перемирие в Корее и корейская война окончилась.
 

***

 
      Отзвуки на смерть Сталина, на арест Берия, на кампанию в печати в защиту законности прокатились по всей стране и достигли миллионов заключенных, томившихся в концентрационных лагерях. И они начали бастовать и восставать повсюду: в лагерях Коми АССР, Урала, Сибири, Средней Азии и Казахстана. Наиболее важным было восстание в Кенгире весной-летом 1954 г.29 В восстании приняли участие 9 тысяч заключенных мужчин и 4 тысячи женщин.
      Попытка администрации лагеря спровоцировать уголовников на расправу с политическими заключенными обернулась неожиданно всеобщей стачкой и восстанием заключенных. Восстание продолжалось 42 дня. В ходе его заключенные выставили требования политического и социального характера. Среди них: пересмотр приговоров и амнистия, введение 8-часового рабочего дня, превращение лагерей особого режима в обыкновенные, удаление с одежды заключенных
      [85/86 (577/578)]
      номеров, улучшение условий заключения. Восставшие потребовали также приезда из Москвы представителя ЦК КПСС. Восстание проходило под лозунгом: «Да здравствует Советская Конституция!». Через несколько лет под тем же лозунгом уважения к Конституции сформируется правозащитное движение в СССР…
      По приказу из Москвы против заключенных Кенгира были пущены танки и 3 тысячи солдат. Неравный бой, начавшийся на рассвете 26 июня 1954 года, продолжался 4 часа. Восставшие оказывали отчаянное сопротивление, забрасывая танки бутылками с горючей смесью… Однако сила взяла верх.
      Уцелевшие были арестованы, судимы и отправлены на Колыму.
      В ходе восстания стачка солидарности с взбунтовавшимся Кенгиром была объявлена 10 июня в лагере Джезказган. После 26 июня каратели появились с танками у Джезказгана. 20 тысяч заключенных здесь не были подготовлены к сражению и капитулировали.
      Однако 42 дня восстания в Кенгире не пропали даром. Произошли изменения в жизни заключенных: теперь они начинали работу не в 6 утра, а в 8 и работали до 5. Решетки с окон бараков, снятые во время восстания, не были восстановлены. Номера были удалены с одежды. Инвалиды и малолетние заключенные были частью освобождены, другим был уменьшен срок наказания.
      Начальство решило ввести в лагерях «культуру». Начали приезжать театральные труппы и оркестры…
      За два года до революции в Венгрии советские заключенные восстали в лагерях. Их подвиг остался тогда незамеченным, но они совершили историческое дело, частично сломив терроризм и эксплуатацию заключенных и их бесправие, процветавшие в лагерях десятилетиями. Знаменитый XX съезд КПСС стал возможным также и благодаря движению Сопротивления заключенных советских концентрационных лагерей.
 

***

 
      Смерть Сталина и первые шаги по либерализации, предпринятые советским руководством, нашли немедленный отзвук в странах-сателлитах СССР Восточной и Юго-Восточной Европы. Повсеместно начались волнения, ожесточилась борьба между старым сталинским руководством и антисталинистами. Только Албания, Румыния и Болгария остались более или менее спокойными. В Албании убежденный сталинист Энвер Ходжа расправился заранее со всеми возможными и невозможными оппозиционерами. В Румынии и Болгарии
      [86/87 (578/579)]
      сталинисты также держали в руках бразды правления. Только позднее, после XX съезда КПСС там активизировались антисталинские силы.
      Первые серьезные волнения в социалистическом блоке произошли в Чехословакии в начале июня 1953 года. Непосредственным поводом для волнений послужила денежная реформа 30 мая 1953 года, серьезно ударившая по интересам рабочих. 1 июня начались волнения в Пльзене, одновременно началась всеобщая стачка на угольных шахтах Моравска Остравы. 5000 демонстрантов в Пльзене ворвались в городскую ратушу и порвали портреты Сталина и Готвальда. Вызванные войска отказались стрелять по демонстрантам. Раздавались требования проведения свободных выборов. Имена Массарика, Бенеша и Эйзенхауэра вызывали бурю оваций. Однако не было призывов к свержению власти. Движение было стихийным и никем не возглавлялось. Не было и кровопролития: после отказа войск открыть огонь по демонстрантам, были вызваны специальные полицейские силы, которым не было оказано сопротивления.30 Волнения в Чехословакии были показателем назревшего недовольства политикой коммунистической партии, захватившей власть в феврале 1948 года.
      Возмущение экономической политикой было поводом для восстания в Восточной Германии в июне 1953 года. Форсированная индустриализация и принудительная коллективизация, проводимая восточногерманским правительством, привела к массовому бегству населения из Восточной части Германии в Западную. Ответом правительства было увеличение обязательных поставок продуктов с крестьянских дворов и принудительная уплата задолженности по налогам. В апреле 1953 года было прекращено распределение продовольственных карточек среди «классово-чуждых элементов» и среди восточных берлинцев, работавших в западном секторе Берлина. Одновременно начался нажим на рабочих с требованием поднять производительность труда. В конце мая 1953 года было издано постановление совета министров ГДВ об увеличении производственных норм на 10%.31
      Отлив населения на Запад усилился. В течение первых пяти месяцев 1953 года в Западную Германию ушло 190 тысяч человек из Восточной, в то время как за весь 1952 год ГДР покинуло 182 тысяч немцев.32
      В это же время в Москве были получены сведения об ухудшении ситуации в Венгрии.
      Новое советское руководство настоятельно посоветовало своим сателлитам немедленно изменить экономическую политику, прекратить
      [87/88 (579/580)]
 

***

 
      нажим на рабочих, крестьян и средние слои, отказаться от дорогостоящих и не оправданных программ по индустриализации (сателлиты СССР старались в сталинские времена во всем копировать своего «старшего брата», абсолютно не считаясь с экономическими возможностями своих стран).
      Под нажимом из Москвы Политбюро ЦК СЕПГ приняло резолюцию, в которой осуждалась прежняя экономическая политика, признавались серьезные ошибки и отменялись все непопулярные мероприятия последних месяцев. Однако среди допущенных ошибок и мер по их устранению не упоминалось о повышении рабочих норм Более того, последовало подтверждение о вводе в действие новых норм с 30 июня 1953 года. Рабочие Восточного Берлина ответили немедленным прекращением работы 16 июня и массовыми демонстрациями. Тысячи рабочих пришли к зданию правительства с требованием отмены повышения рабочих норм, снижения цен. Они выставили также и политические требования: отставки главы партии Вальтера Ульбрихта, объединения Германии и проведения после этого свободных выбором. На следующий день, 17 июня, началась всеобщая забастовка в Восточном Берлине и волнения во многих городах ГДР, включая Лейпциг, Дрезден, Магдебург.33 Рабочие в этих городах нападали на полицейские участки и тюрьмы, освобождали политических заключенных. В движении приняли участие до 100 тысяч человек.
      Для подавления начавшегося всеобщего восстания в ГДР советское командование ввело в дело танки. Советским войскам помогала полиция ГДР.34 По некоторым данным погибло до 500 человек.35
      Кровавое подавление рабочего восстания в ГДР было представлено правительством СССР как ликвидация попытки мятежа фашистов. Более тридцати лет спустя после этих событий население СССР так и не знает правды о событиях, случившихся в Германии в июне 1953 года.
      Новое советское руководство с большим беспокойством наблюдало за развитием событий в Венгрии.
      Глава венгерской коммунистической партии Матиас Ракоши был, пожалуй, наиболее преданным Советскому Союзу лидером социалистической страны. Он стремился во всем подражать политике Советского Союза. В результате Венгрия уже в начале 50-х годов оказалась в крайне бедственном положении, экономическом и политическом.
      Ракоши и другие венгерские деятели были вызваны весной 1953 года в Москву, где советские руководители потребовали от Ракоши
      [88/89 (580/581)]
      прекращения неоправданного, авантюристического курса на сверх-индустриализацию и прекращения насильственной коллективизации. В Москве настаивали на реорганизации правительства, уходе Ракоши с поста премьера, удалении двух других министров - тяжелой индустрии и обороны и принятии решения ЦК Венгерской компартии, осуждающего сделанные ошибки.36 На место Ракоши главой правительства был назначен старый коминтерновец Имре Надь, считавшийся умеренным и находившийся фактически в оппозиции к политике Ракоши. Хотя Политбюро Венгерской компартии и приняло требуемую резолюцию, но держало ее содержание в секрете, отделавшись опубликованием туманного коммюнике. Но Имре Надь, встав во главе правительства, начал проводить политику, сходную с политикой НЭПа».
      Ракоши продолжал оставаться во главе партии. Очень скоро внутри Венгерского руководства завязалась острая борьба. Имре Надь был обвинен в правом уклоне и смещен с поста премьера в апреле 1955 г.38
      Но в то же время, в Венгрии так же, как и в СССР, началась реабилитация, возвращение репрессированных режимом Ракоши, восстановление их на партийных постах (чего не было в СССР).
      В Венгрии развернулось также широкое движение за либерализацию, охватившее интеллигенцию, от студентов и до писателей.