Натали Вебер. Грех юности моей

   – А честностью в этом мире ничего и не добьёшься. Кто честно пашет, тот нищим и остаётся.
   Вера испуганно посмотрела на Сёмку.
   – О чём ты говоришь? Сёмка, мне за тебя страшно. Я тебя никуда не отпущу.
   – А какая тебе разница, – тоскливо произнёс он. – Я же тебе всё равно безразличен.
   – Как ты можешь так говорить? – Вера взяла его за руку и ласково заглянула в его добрые серые глаза. – Ты мне очень дорог, Сёмочка. Ты мне, как брат родной.
   Тот разочарованно вздохнул:
   – Ты же знаешь, что я испытываю к тебе не братские чувства.
   Вера нежно погладила его руку:
   – Но и ты ведь знаешь, что я не могу ответить тебе взаимностью.
   – Знаю, – нервно сглотнул Сёмка.
   – Но ты должен знать и то, что ты мне очень нужен. Без тебя я здесь пропаду. Ведь ты мне и за мать, и за отца, и за брата. Ты моя семья. Прошу тебя, не уезжай пока никуда. Ну, хоть этот годик доучись, – жалобно попросила Вера.
   Сёмка растерялся.
   – Ну, я не знаю…
   – Умоляю тебя, Сёмочка, не бросай меня, – не сводила с него своих огромных зелёных глаз Вера. – Этот дом опустеет без тебя. Мне будет очень одиноко.
   Сёмка почувствовал, как горячая волна прошла по его телу. Перед ним сидел самый дрогой ему человек и говорил такие важные для него слова. Забывшись от переполнявшего его чувства счастья, он, неожиданно для себя, резко прильнул к Вере и жадно поцеловал в плотно сжатые губы.
   Вера, не сразу поняла, что происходит. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы опомниться и оттолкнуть от себя Сёмку.
   Почти одновременно с этим прозвучал хорошо знакомый ей смех, заставивший её вздрогнуть.
   – Красивая сцена, – злорадно усмехаясь, с презрением произнёс Андрей. Он смотрел на них взглядом разъярённого быка, и Вера почувствовала немеющую боль.
   – Это не то, что ты думаешь, – испуганно посмотрела она на Андрея, понимая, как банально звучат её слова.
   Тот ничего не ответив, с угрожающим видом стал надвигаться на Сёмку, отчего Вера совсем растерялась. Андрей был намного выше и крепче, да и сил у него было значительно больше.
   – Андрейка, не надо… – кинулась к нему Вера.
   Тот, посмотрев на неё словно на пустое место, схватил Сёмку за шиворот рубахи и приподнял.
   – Отпусти его! – истерически прокричала Вера. – Немедленно!
   – Что, жалко? – красными от ярости глазами посмотрел на неё Андрей. – Может ты его ещё и любишь? – презрительно усмехнулся он.
   Веру просто взбесил его тон. Как он смеет так с ней разговаривать? Ведь она не сделала ничего плохого. Это же просто какая-то нелепость. Почему он так ей не доверяет?
   – Да люблю, – горделиво бросила она ему. – Отпусти его немедленно.
   – Ну, тогда держи его, – Андрей со всего размаху ударил Сёмку кулаком в лицо, а затем отпустил.
   Тот, застонав, упал на землю.
   Брезгливо сплюнув, Андрей быстро зашагал прочь.
   Вера растерялась, разрываясь между желанием догнать Андрея и необходимостью помочь Сёмке. Но когда тот снова застонал, она испуганно кинулась к нему:
   – Сёмочка, родненький, с тобой всё в порядке?
   – Да всё хорошо, – стыдливо посмотрел он на неё, приподнимаясь. – Вот же лапша, – с досадой произнёс он, – и постоять за себя не могу. Как мальчишку отделали.
   – По сравнению с ним ты и есть мальчишка, – заботливо обсмотрела его со всех сторон Вера. – Он же боксом занимается.
   – Да, удар у него сильный. Где он так научился?
   – Да это сосед его, Палыч, – в голосе Веры почувствовалось уважение. – Поговаривают, что он в прошлом был профессиональным боксёром. Вот и Андрея научил. Хвалит его очень. Говорит, что у Андрея есть нужная упорность и огромная сила воли, поэтому с него может получиться настоящий борец. И Андрей действительно уже побеждал на многих соревнованиях.
   – Так что же он тогда трактористом работает? – сплевывая кровь, произнёс Сёмка. – Занимался бы своим боксом…
   – Вот и Палыч так говорит, – безнадёжно отмахнулась Вера. – Да мне этот бокс совсем не нравится. Что это вообще за спорт? – неодобрительно покачала она головой. Два человека бьют друг другу морды, а остальные с азартом на это смотрят. Побоище, да и только. – Вера кинула на Сёмку сочувствующий взгляд: – Вон, и тебе лицо разукрасил. Знает же, что удар у него такой сильный, а бьёт слабых.
   – Никакой я не слабый. Я просто растерялся, – обиженно буркнул Сёмка. – Я ведь тебя так подставил, – виновато заглянул он ей в глаза. – Как ты ему теперь всё объяснять будешь?
   – А ничего я ему объяснять не буду, – упрямо произнесла Вера, – я ни в чём не виновата.
   – Да не скажи, – несогласно покачал головой Сёмка. – Со стороны всё выглядело весьма однозначно.
   – Он должен доверять мне.
   – Ну, ты меня извини, – иронично хмыкнул Сёмка, – но если бы я увидел, что моя девушка целуется с другим, то всякое бы моё доверие напрочь улетучилось.
   – Да?.. – В глазах Веры застыла паника.
   – Нет, я бы ей спасибо сказал, – всё с той же иронией произнёс Сёмка. – Ты, Вер, или вправду такая наивная, или…
   Вера вдруг неожиданно кинулась бежать.
   – Ты куда? – растерянно посмотрел ей вдогонку Сёмка.
   – Андрея искать, – не оборачиваясь, ответила ему Вера.
   – Осторожно только…
   Ответа не последовало. Вера быстро скрылась из виду. Сёмке ничего не оставалось, как с болью смотреть ей вслед, хотя ему так хотелось догнать её и никуда не отпускать. Он любил её и желал ей счастья. Но он прекрасно понимал, что это счастье зависит не от него. И как бы горько ему не было, он должен был смириться с её чувствами. Ради её блага. Так что, ему только и оставалось, что смиренно ждать её возвращения.
   Но день подходил к концу, уже начинало темнеть, а Веры всё ещё не было. Сёмка старался не впадать в панику, уговаривая себя в том, что с ней всё в порядке.
   – Сидят, небось, где-нибудь в кафе, да мороженное едят, или чайком с тортиком балуются, – завистливо воображал он. – Они там воркуют себе, как голубки, и обо мне совсем не вспоминают, – накручивал он сам себя. – И нечего за неё переживать, – твёрдо решил он.
   Но, когда дежурная тётя Катя, стала замыкать входную дверь, Сёмка занервничал.
   – Подождите ещё немного, попросил он её. – Вера сейчас должна вернуться.
   – А где её носит? – обеспокоенно произнесла тётя Катя. – Уже ведь поздно. Мне надо доложить, что она до сих пор отсутствует.
   – Нет, нет, – умоляюще посмотрел на дежурную Сёмка, – не говорите пока никому. Она сейчас придёт.
   – Ну, не знаю… Мне же, если что, потом достанется.
   – Пожалуйста, тёть Катя, вы же Веру знаете…
   – Ну, да, – согласно кивнула пожилая, худенькая женщина, приветливо посмотрев на Сёмку, – она девочка хорошая. Ещё никогда не подводила.
   – Ну, вот, – довольно протянул Сёмка.
   – Хорошо, – сдалась тётя Катя, – подожду ещё пол часика. Но, а потом буду сообщать.
   – Вот спасибо. Вернётся она сейчас, – благодарно произнёс Сёмка, хотя и сам был не уверен в своих словах.
   Обеспокоенно смотря на входную дверь, он начал нервно ходить из стороны в сторону.
   – Только не маячь мне тут перед глазами, – недовольно хмыкнула тётя Катя. – Садись, вон, давай, – указала она Сёмке на стул рядом с собой.
   – Да нет, я постою, – нервно отмахнулся он.
   – Садись, садись, – требовательно произнесла тётя Катя. – А то у меня от тебя уже в глазах рябит.
   Сёмка послушно сел на указанное ему место, снова кинув озабоченный взгляд на дверь.
   Тётя Катя, заметив, что парень переживает, решила его немного отвлечь.
   – Ну, Сёмка, рассказывай, давай… – интригующе произнесла она.
   – О чём? – не понял тот.
   – О себе. Почему сюда попал. Когда мать последний раз навещала. Я что-то её давно не видела. Поначалу, помнится, она приходила пару раз.
   – Да когда это было, – незначаще отмахнулся Сёмка. – Я уже о ней и не вспоминаю.
   – А вот и зря. Она ведь твоя мать. За что тебя у неё забрали? – с искренним интересом посмотрела на Сёмку тётя Катя.
   – За пьянку, – с презрением ухмыльнулся тот. – Ей её хахари-алкаши были дороже, чем я. Я только её слюни должен был жевать, когда они её бросали. Плакалась мне… Фу, как противно было, – брезгливо передёрнулся он.
   – Но, но, но, – пожурила его тётя Катя, – ты брось мать судить. Мать, она хоть какая мать. Матерей не выбирают.
   – Да какая же она мне мать, если она обо мне не заботится, – зло бросил Сёмка. – Я из-за неё должен в этом детдоме гнить.
   – Но она ведь тебя посещала первое время?
   – Да, но я ей запретил. Приходила всегда пьяной. Только позорила меня.
   Тётя Катя тяжело вздохнула:
   – Ты, Сёмочка, не суди так легко людей. Тем более, мать. Ты знаешь, родной, – тепло посмотрела она на него, – жизнь очень тяжелая штука. В ней ведь не только белое и чёрное. Она, милок, очень уж разноцветная. Ты это поймёшь, когда начнёшь жить самостоятельно. И поверь, тебе часто придётся делать то, что тебе будет казаться неправильным. Твоей матери, может, тоже не нравится та жизнь, которой она живёт.
   – Так пусть пить бросает, – сердито бросил Сёмка.
   – Поверь, это не так легко. Она, думаешь, сама не страдает. Думаешь, она не переживает, что её единственный сын отказался от неё.
   – Если бы переживала, то постаралась бы измениться…
   – Ой… молодёжь, молодёжь, – обречённо протянула тётя Катя, – как у вас всё легко. Жизни вы просто ещё не знаете. Ну, ничего, Сёмочка, со временем ты, может, всё ещё и поймёшь. – Она посмотрела ему прямо в глаза и назидательно произнесла: – Я тебя только об одном попрошу, родной. Ты посмотри на свои отношения с матерью с совершенно другой стороны. Подумай над тем, что ты, может, ей очень нужен. Ты, тая в себе обиду, думаешь только о себе, о том, что мать о тебе не заботится. А ведь и о ней кроме тебя некому позаботиться. Ведь и у неё на этом свете кроме тебя никого нет.
   Сёмка ошеломлённо посмотрел на тётю Катю.
   – Я подумаю, – сухо произнёс он.
   – Вот подумай, сынок…
   Тётя Катя замолчала, услышав скрип входной двери.
   – А вот и пропажа, – довольно протянула она, увидев Веру. – Ну, наконец-то. Где ж тебя так долго носило? – кинула она на неё внимательный взгляд. – Так на тебе и лица нет, моя ты хорошая. Что случилось?
   Вера лишь отрицательно кивнула головой. Жалобно посмотрев на Сёмку, она устало направилась вдоль длинного коридора.
   Тот быстро догнал девушку.
   – Вот где ты пропадала целый день? Нельзя было прийти и сказать, что с тобой всё в порядке? Ты же знала, что я буду переживать.
   Вера, ничего не отвечая, продолжала идти дальше.
   Сёмка, схватив её за руку, резко развернул к себе:
   – Ты мне можешь хоть что-нибудь ответить? – сердито посмотрел он на неё, но увидев в её глазах боль и отчаяние, растерянно промямлил: – Что случилось, Вер?
   Та вместо ответа заплакала.
   – Перестань, Вер, ну, что ты, – нежно гладил он её волосы, – всё образуется.
   – Я не нашла его. Его нигде не было. Он уехал домой, даже не попрощавшись со мной. Через несколько дней его заберут в армию, и я его больше никогда не увижу, – обречённо произнесла она.
   – Ах, – незначаще отмахнулся рукой Сёмка, – ерунда это всё. Почему это ты его больше не увидишь? Отслужит и вернётся.
   – Вернётся, да только не ко мне. Я потеряла его, – ещё сильнее расплакалась Вера.
   – Всё будет хорошо. Если он тебя по-настоящему любит, то обязательно вернётся к тебе.
   Но Вера не слушала его. Она была уверена, что Андрей никогда её не простит.
   – Я его потеряла, я его потеряла, – безутешно повторяла она.

Глава 8

   Антон Ковалёв кинул грустный взгляд на высокий железный забор, обвитый колючей проволокой. Долгие восемнадцать лет провёл он за этим забором. Какими тяжелыми и непосильными оказались они для него. В свои тридцать шесть лет, он чувствовал себя разбитым, изжившим стариком, и было невыносимо горько и обидно за впустую растраченные годы. И самым обидным было то, что какая-то нелепая случайность стала причиной его трагической судьбы.
   Перед глазами Антона предстали картины давно минувшего. Он почти явно перенёсся в прошлое, ощутив боль и отчаяние тех роковых дней. Он снова был восемнадцатилетним мальчишкой, только что закончившим школу, и считавшим, что ему в этой жизни всё по плечу. Он был красив, молод и безумно влюблён в свою соседку Машу, самую красивую девушку села. Молодые люди встречались уже больше двух лет, и хотя они и не давали друг другу никаких обещаний, но Антон считал, что в их отношения всё ясно и без слов. Он был уверен, что они просто созданы друг для друга, и ничто в жизни не помешает им быть вместе. Когда Маша сказала ему, что едет в Ставрополь поступать в педагогический институт, то он всё же отпустил её с лёгким сердцем.
   – Ничего, – сказал он ей тогда, – разлука только укрепит нашу любовь. Как раз проверим силу наших чувств, – без всяких опасений сказал он, совершенно уверенный в честности и преданности Маши.
   – Если я ещё поступлю, – озабоченно произнесла Маша.
   – Да куда ж ты денешься? – не понимал её переживаний Антон. – С твоими-то знаниями!.. Будешь так же, как и твоя мама преподавать детишкам литературу. Только, – ласково улыбнулся он ей, – боюсь я, что они тебя, такую хрупкую и кроткую, съедят в первый же день.
   – Да нет, – твёрдо произнесла Маша, – я могу быть очень строгой. Тем более, я очень выносливая. Так что, так легко я не сдамся.
   – Да кому ты это рассказываешь? Ты же у меня такая романтичная, летаешь вечно где-то в облаках.
   Антон попытался её обнять, но Маша осторожно отбросила его руку.
   – Я же просила, Антон, – сердито произнесла она, – давай пока без «этого».
   – Как скажешь, – обиженно буркнул он. – Когда только будет можно? Когда я старым и серым стану?
   – Ну, до этого тебе ещё далеко, – звонко рассмеялась Маша.
   Вся обида Антона вмиг улетучилась. Он вообще не мог долго на неё сердиться. А когда она так простодушно смеялась, при этом на её нежных щеках появлялись две выразительные ямочки, он совсем терял голову от любви к ней.
   – Машенька, милая, – серьёзно посмотрел он на неё, – только обещай мне, что ты там, в городе будешь со всеми так же строга, как и со мной.
   Она ошеломлённо посмотрела на него:
   – Что ты хочешь этим сказать? – оскорблённым тоном произнесла она. – Ты такого плохого мнения обо мне?
   – Да нет, – виновато произнёс он, – просто я знаю, что городские они-то парни шустрые. Любой скромнице голову вскружат.
   Тогда Маша очень обиделась на слова Антона, совсем не подозревая о той беде, которая ждала её в городе. И когда она, уже через три месяца вернулась домой, то больше всего она боялась встречи с Антоном. Ей было стыдно рассказать ему о том, что с ней произошло, она боялась посмотреть ему в глаза. Но она знала, что этой встречи не избежать. Ей оставалось только надеяться на то, что он поймёт её и простит.
   Антон, узнав, что Маша неожиданно вернулась домой, сразу же отпросился с работы. Придя домой, он переоделся, наскоро поел, и собрался уже бежать к Маше, но тут в дом неожиданно ворвалась мать, Анна Дмитриевна, и умоляющим голосом стала причитать:
   – Сынок, прошу тебя, не ходи ты к ней.
   Тот непонимающе смотрел на мать:
   – Что это с тобой? Почему я не должен к ней ходить?
   – Ой, сынок, нехорошее по селу говорят, – озабоченно покачала она головой.
   – Мам, знаешь что, – сердито бросил Антон, – ты брось мне тут. Опять все сплетни по селу собрала. Вам в вашей конторе делать нечего, вот вы целый день всем косточки и промываете. За что деньги получаете?
   – Ты Антон, не умничай, – строго бросила ему Анна Дмитриевна, – ты мать слушай. Это не сплетни. Говорят, что к ней сегодня какой-то хахарь городской приезжал. Не успела она домой приехать, а он уже тут как тут. Зачем спрашивается?
   – Вот я сейчас пойду и спрошу её, – начал злиться Антон, почувствовав какое-то внутреннее волнение.
   – Ой, не ходи сынок, – умоляющим голосом произнесла Анна Дмитриевна, – чувствует моё материнское сердце, что беда будет. Не ходи…
   Антон, ничего не ответив, выбежал из дому. Он был очень взволнован. Зайдя во двор Маши, он нервно огляделся по сторонам. Никого не было. Он постучался в дверь дома. Никто не ответил. Он толкнул дверь. Она была не заперта.
   – Маша?! – крикнул он.
   Снова тишина.
   – Маша, ты дома?
   Антон неуверенно прошёл в гостиную и замер. Маша, застыв словно статуя, сидела на диване, бессмысленно смотря в одну точку, а её мать, Анастасия Андреевна, сидела рядом и тихо плакала.
   – Что случилось? – испуганно посмотрел на них Антон.
   Маша даже не шевельнулась. Анастасия Андреевна, устало взглянув на Антона, продолжала горько плакать.
   – Ну, что случилось? – повысил голос Антон.
   Снова в ответ молчание и горькое всхлипывание.
   Антон начал терять терпение:
   – Вы можете мне, наконец, ответить? – Он подошёл к Маше, взял её за плечи и слегка встряхнул: – Что произошло?
   Она посмотрела на него пустым взглядом.
   – Маша, родная, ответь мне. Я всё пойму, – преданно заглянул он ей в глаза.
   Её взгляд оживился. В нём промелькнула боль.
   – Прости меня, Антон, – упавшим голосом произнесла она. – Я виновата перед тобой. – Её глаза снова покрылись ледяной плёнкой.
   Поняв, что от Маши ему уже ничего не добиться, он обратился к Анастасии Андреевне:
   – Ну, вы хоть мне объясните, что случилось? – в отчаянье произнёс он.
   Та постаралась успокоиться.
   – Ой, Антоша, беда случилась с нашей Машей. Беременна она, – всхлипывая, произнесла она. Позор-то, какой.
   Да Антона не сразу дошёл смысл слов, сказанных Анастасией Андреевной.
   – Не понял? – бессмысленным взглядом посмотрел он на неё.
   – А что тут понимать, – Анастасия Андреевна вытерла платочком мокрое от слёз лицо, – грех совершила Маша, связалась с этим городским, да забеременела. А он теперь её и знать не хочет. Он-то сынок очень богатого и важного человека, ему наша Маша не нужна. Вот, приезжал откупаться.
   Антон не мог поверить в то, что услышал. Ведь он так доверял Маше, верил в её честность. Как она могла так поступить? Он сгорал от обиды и отчаяния. Но обжигающее чувство ненависти к человеку, который сначала украл у него любимого человека, а потом так подло с ним поступил, было куда сильнее обиды, и он не позволит ему просто так уйти от ответственности. Он заставит его ответить за свои поступки.
   – Так это он приезжал сегодня к вам? – стальным взглядом посмотрел Антон на Анастасию Андреевну.
   Та согласно кивнула.
   – Давно он ушёл?
   – Где-то с часик. А зачем тебе это? – заволновалась она.
   – Значит он ещё на остановке. Автобус в город придёт только через полчаса.
   – Что ты надумал? – почувствовала беду Анастасия Андреевна.
   Антон ничего не ответил. Он кинулся бежать. От охватившей его ненависти к поддонку, который отобрал у него самое дорогое, он уже не понимал, что делает. Всё последующее происходило, словно в тумане. И то, как он со всей силой ударил ничего не подозревающего городского наглеца, и то, как тот неудачно упал на каменную глыбу, и то, как, стоявшие рядом женщины начали испуганно кричать: «ты его убил», и то, как приехала скорая, потом полиция, и суд, и приговор. Антону, казалось, что всё это происходит не с ним, что он скоро проснётся, и всё окажется плохим сном. И только тогда, когда в зале суда к нему подбежала Маша, упала на колени, и стала умолять его простить её, он вдруг очнулся и понял насколько всё это серьёзно. Он хотел было подойти к ней, обнять и сказать, что он ни в чём её не винит, но ему не дали. Машу насильно вывели из зала суда, и у Антона ещё очень долго стоял в ушах её крик, умоляющий о прощение.
   А потом началось ожидание её писем. Он с таким нетерпением ожидал от неё хоть маленькой весточки, но Маша молчала. Сам он не мог ей написать, так как знал из письма матери, что Маша переехала, и никто не знает куда. Антон умолял мать разыскать её, но та, держа на неё обиду, отказывалась. И вот только пять лет назад, Антон наконец-то получил известие о Маше. Но это известие было трагическим.
   Мать сообщила ему, что Маша умерла. Для Антона в один миг существование потеряла всякий смысл. И кто его знает, чтобы он с собой сделал, если бы не письмо, которое он неожиданно получил от отца. Антон очень удивился. Отец никогда не писал писем.
   Антон поспешно раскрыл конверт. Кроме одного листа маленькой тетрадки, на котором было написано несколько строк неразборчивым отцовским почерком, он обнаружил ещё один запечатанный конверт. Антон почувствовал неимоверное волнение. Он прочитал слова отца: «Здравствуй сын. Вот решился тебе переслать письмо Маши. Это письмо она приносила нам незадолго до своей смерти. Но мать строго запретила тебе говорить об этом. И я в первый раз за всю нашу совместную с ней жизнь, пошёл против её воли. Но больше не мог терпеть. Мучает меня твоя Маша. Она мне каждый день снится и умоляет отдать тебе это письмо. Не знаю, что это такое, моя ли совесть ко мне взывает, или что другое, но не могу больше, пересылаю тебе письмо. Ты только не держи обиды на мать. Она это не со зла. Прости и до свидания, сынок. Целую».
   Антону, стало очень плохо. Ему не терпелось прочитать письмо Маши, но у него не хватало смелости его раскрыть. Он очень боялся. Он и сам не знал чего, но ему было очень страшно его читать. Но и не прочитать его он тоже не мог. После нескольких минут нерешительности, он дрожащей рукой вскрыл конверт и стал читать:
   «Здравствуй мой дорогой, любимый Антоша.
   Я долго не решалась тебе написать. Но вот чувствую, что силы кончаются, что, видно, уйду я скоро, вот и набралась смелости обратиться к тебе за помощью. Ты извини меня, родной, что я на тебя свой груз взваливаю. Я-то прекрасно понимаю, что жизнь твою сгубила, что не имею права простить тебя о чём-то, но больше не кого. Мама умерла, так что, у меня кроме тебя и моей дочери никого нет. Вот за неё и прошу. Умоляю тебя, Антон, позаботься о ней. Не бросай её. Одна остаётся она на этом свете. Знаю, что поступаю нечестно, что бросаю её, что мне ради неё бороться надо со своей болезнью, но не могу. Нет сил, родной. Простите вы меня, умоляю. Я не хотела, чтобы всё так было. Ах, Антоша, если бы я могла повернуть назад время, то я бы больше не совершила той роковой ошибки. Какой же наивной я была. Этот парень, Артур, был другом моей однокурсницы. Очень такой вежливый, скромный, порядочный, я даже подумать не могла о нём чего-нибудь плохого. Поэтому когда он меня с однокурсницей на своё День рождения пригласил, то я ничего конечно не заподозрила. Ничего не заподозрила я и тогда, когда он предложил мне подняться на второй этаж в его комнату, чтобы показать свой аквариум. Сказал, что у него там рыбки самых разных видов. Ну, я и поднялась. Ну, а когда он неожиданно толкнул меня на кровать и стал одежду с меня срывать, то я очень испугалась и стала звать на помощь. Но никто не пришёл. Вот так вот и случилась со мной беда. Ну, что теперь об этом вспоминать. Уже ничего не исправишь. Теперь главное, чтобы дочь уберечь от таких ошибок, чтобы она хоть счастлива была. Умоляю тебя, Антоша, не бросай её, позаботься о ней, как о родной дочери. А я, если там, наверху, действительно есть продолжение жизни, то я буду вам оттуда помогать. Я тебе верю, мой родненький. Береги мою Верочку. Да благословит вас Господь.
   Прощай и прости, Антоша.
   Твоя Маша».
   Прочитав это письмо, Антон долго не мог прийти в себя. Ему было невыносимо больно, всё его нутро сгорало от неисполнимой утраты, он ненавидел себя за свою беспомощность, за то, что не смог уберечь самого родного ему человека. Ему так не хотелось жить дальше. У него просто не было на это сил. Но он уговаривал себя в том, что просто обязан взять себя в руки и выполнить предсмертную просьбу Маши. Она ведь никогда ему не простит, если он не позаботится о её дочери. Антон понимал, что должен быть мужественным и жить дальше, несмотря ни на что. И вот теперь, оказавшись на свободе, им руководило только одно желание: разыскать Веру. Он поклялся себе в том, что сделает всё, чтобы девочка была счастлива, и ради этого он готов был преодолеть любые трудности.

Глава 9

Ставрополь, июнь 2007 года.

   Сёмка с восхищением смотрел на Веру.
   – Какая ты красивая! Прямо принцесса.
   Вера недовольно хмыкнула:
   – Да какая же я принцесса? По сравнению с остальными девчонками я буду больше похожа на Золушку. Они к выпускному вечеру себе такие наряды приобрели, а я в этом простом розовом платьице будут выглядеть гадким утёнком.
   – Не одежда делает человека прекрасным. Поверь, никакие наряды не сделают их такими красивыми как ты. И вообще, вы девчонки, слишком уж большое значение придаёте одежде. Вот я, одет, в чём всегда, и не парюсь.
   – Да… – окинула она его сочувствующим взглядом, – мы с тобой – два сапога пара. Даже стыдно идти туда.
   – Ничего и не стыдно. Они хорошо нас знают и не ожидают от нас ничего необычного. С одноклассниками нам повезло, они хорошие.
   – Зато их родители и остальные гости будут кидать на нас жалостливые, или того хуже, брезгливые взгляды. – Вера грустно улыбнулась, – да и больно будет смотреть, как остальных будут поздравлять родители, а у нас с тобой никого нет.
   – У нас с тобой есть мы. Будем держаться вместе, и никто нам больше не нужен. – Сёмка недовольно посмотрел на Веру: – Или ты меня стыдишься?
   – Перестань болтать глупости, – Вера присела на свою кровать и растерянно посмотрела на Семку. – Ты единственный мой друг, все остальные меня бросили. Сначала бабушка, потом мама, – Вера замолчала, стараясь справиться с дрожью в голосе, – потом Андрей…