Наталья Александрова. Дама в очках, с мобильником, на мотоцикле

   Аня подробно объяснила ей, как дойти до рынка, Надежда прихватила объемистую сумку в цветочек и пошла.
   Она осторожно открыла дверь пансионата и высунула голову для обозрения окрестностей на предмет падающих ведер с краской и хамских маляров. На этот раз все обошлось – козлы были сдвинуты к стене, ведро стояло рядом, аккуратно прикрытое картонкой: очевидно, маляр ушел на обед.
   Погода была по-прежнему отличная, Надежда пожалела даже, что надела куртку. Солнце светило как летом, деревья золотились в его свете и сами почти сияли оставшейся листвой. Вместо Державина вспомнился Пушкин, про осень: «Унылая пора, очей очарованье…»
 
   Рынок был небольшой, но шумный. Смуглые дети гор и степей торговали там румяными крепкими яблоками, золотистыми наливными грушами, полосатыми арбузами и неправдоподобно длинными дынями. У Надежды разбежались глаза, а нос тут же одурел от запаха. Фрукты, зелень, пряности, гортанные выкрики… Если закрыть глаза, то можно подумать, что ты на восточном базаре.
   Рынок был открытый, но сбоку примыкали к нему несколько небольших магазинчиков. Надежда Николаевна увидела хозяйственный и решила, пока налегке, зайти, чтобы купить терку, нож и еще кое-что необходимое.
   Внутри магазинчик оказался довольно большим, у кассы сидела румяная девица с таким высоким бюстом, что Надежде невольно вспомнился монолог актрисы Дорониной из старого фильма: «У меня был медальон. Так вот он не висел на моей груди. Он лежал горизонтально…»
   – Что хотели? – Девушка подняла глаза и улыбнулась, при этом на румяных щеках появились симпатичные ямочки.
   Надежда стала перечислять, сбилась, отвлеклась на симпатичные льняные полотенчики, там были вышиты рыжие коты.
   – Вы походите, посмотрите, – предложила продавщица, – может, еще что пригодится.
   И Надежда пошла по рядам. Нашелся и нужный нож, и терка, и еще очень славная пластмассовая мисочка для кота Бейсика, и миленькая занавесочка – на дачу, старую давно пора выбросить.
   Только она собралась выйти к кассе, как в магазине раздался знакомый наглый голос. Надежда осторожно выглянула из-за стеллажа с посудой – так и есть, рядом с кассой прочно обосновался вчерашний Валера, тот, что болтал с аптекаршей и нахамил Надежде ни за что ни про что.
   – Слышь, Верка, – лениво цедил он слова, – если ты насчет Лариски, то зря… У меня с ней ничего серьезного.
   – Ага, – посмеивалась продавщица, – она сама говорила, что вы к Новому году женитесь…
   – Жениться? – неподдельно удивился Валера. – На ней? Да она же крокодил, страшнее атомной войны! И ноги кривые! И зубы торчат, как у вампира!
   – Ты про всех так говоришь, – стояла на своем продавщица, – про меня тоже гадости разные. Ты уж, Валерочка, определись, кто тебе больше подходит. Лариска – девка скандальная, я не хочу, чтобы она мне на дискотеке волосы выдирала.
   – Да вот те крест святой – я к ней больше и не подойду! – жарко поклялся Валерка.
   – Ой, что-то не верится! – зло засмеялась Вера.
   – А ты поверь. Я к ней чего ходил, к Ларке-то? – заговорил Валерка. – Потому что она в аптеке работает. И нужным людям могла помочь с таблетками. А теперь ее из аптеки хозяйка вытурила, так на кой черт она мне нужна?
   – Вот оно как… – вздохнула Вера, – а ко мне чего ходишь? С моего товару тебе никакой пользы.
   – Это точно, – хохотнул Валерка, – стало быть, я к тебе с личным интересом.
   – Ой, да ладно! – отмахнулась Вера. – От твоего интереса мне ни жарко ни холодно.
   – Зря отмахиваешься, – серьезно заметил Валерка, – я ведь не простой человек. Я человек со связями, а связи в нашей жизни – первое дело, даже первее денег…
   – А то я не знаю, с кем ты ошиваешься! – вскипела Вера. – Толку от тебя никакого, только в историю какую-нибудь впутаешь! Уходи отсюда, мне работать надо!
   В это время у Валеры из кармана послышалось кряканье мобильного телефона. Он послушал с серьезным лицом и вышел, не кивнув даже Вере на прощание.
   Надежда Николаевна подождала еще пять минут и решилась выйти. Вера была в дурном настроении, так что пробила молча товар и бросила на прилавок сдачу.
   Надежда накупила еще фруктов и еле дотащила до пансионата тяжеленную сумку.
 
   В холле царило необычное оживление.
   На диванчике под искусственной пальмой возлежал молодой парень в заляпанном краской комбинезоне, в котором Надежда узнала давешнего хамоватого маляра – того самого, что уронил чуть не прямо на нее ведро с розовой краской. Маляр громко стонал, а вокруг него суетились курносая дежурная Лида, повариха Софья Степановна и еще две женщины из обслуги пансионата.
   – Потерпи, Витенька! – уговаривала Лида страдальца. – Сейчас «скорая» приедет, сделают все, что надо!..
   – Ой, какая боль! – восклицал маляр, закатывая глаза к потолку. – Сил нет терпеть! Знаю я эту «скорую», они небось по дороге к Нинке Сазоновой заехали, у нее с Виталием любовь! Когда Колю Смородина собака покусала, тоже «скорую» вызвали, так она только на третий день приехала! Ой, как больно!
   – Что с ним случилось? – вполголоса спросила Надежда Николаевна знакомую горничную.
   – С козел свалился, – ответила та, искоса взглянув на Надежду. – Хорошо, невысоко падал…
   – Тебе бы так невысоко упасть! – отозвался маляр, отличавшийся, судя по всему, отличным слухом. – Обе ноги, наверное, сломал и руку правую! А главное, мозги у меня сотряслись, а это не шутки! Как я теперь работать буду?
   Он заметил среди толпы сочувствующих Надежду и проговорил капризным и раздраженным голосом:
   – Это вот она! Не иначе, она!
   – Что?! – удивленно переспросила Надежда Николаевна. – Я-то тут при чем?
   – Небось пожелала мне плохого, вот леса и подломились! Сразу видно, что у нее глаз нехороший!
   – Ну, знаете ли! – фыркнула Надежда.
   Окружающие женщины, однако, посмотрели на нее с заметным неодобрением.
   В это время дверь пансионата распахнулась, и в холл вошел быстрой походкой молодой врач в крахмальном халате, а за ним – рослый санитар с носилками.
   – Ну, где тут у нас пострадавший? – проговорил врач, потирая руки.
   – Я пострадавший! – проговорил маляр слабым голосом. – Все себе переломал и сотрясение мозгов получил в придачу!
   – Чего, говоришь, сотрясение? – переспросил врач, подходя к нему. – Мозгов у тебя в жизни не было! Сколько пальцев видишь?
   Он растопырил перед больным два пальца. Маляр секунду подумал и все же ответил правильно. Врач посветил ему в глаз маленьким фонариком, еще поводил перед лицом рукой и уверенно проговорил:
   – Ну, сотрясения мозга у тебя точно нет. Сейчас проверим насчет остального…
   Он наклонился над маляром, ощупал руки и ноги, а затем повернулся к санитару:
   – Поставь пока носилки, поможешь мне! Госпитализация не понадобится!
   – Как это – не понадобится? – возмутился маляр. – У меня все руки-ноги переломаны!
   – Ничего у тебя не переломано, ноги вообще целы, только ушибы и растяжения, а рука вывихнута, но мы ее сейчас вправим…
   – Как – вправим? Зачем – вправим? Без наркоза? – перепугался маляр и попытался встать с дивана.
   – Лежать! – строго прикрикнул на него врач. Он мигнул санитару, тот схватил пострадавшего за плечи, врач взялся за правую руку и сильно дернул.
   Маляр взвыл, побледнел и без сил откинулся на диван.
   – Ну все! – проговорил врач, ловко пристроив вправленную руку на перевязь. – Зайдешь потом, я тебе ушибы обработаю…
   – А как насчет больничного? – осведомился маляр, приподнимаясь на локте. – Это, между прочим, производственная травма, так что мне все сто процентов положено…
   – Тут еще разбираться нужно, – проговорил врач, помрачнев. – Я, когда сюда шел, на эти козлы взглянул, с которых ты свалился. Так там, между прочим, одна опора подпилена.
   – Это ты что же хочешь сказать? – забеспокоился пострадавший. – Ты не думаешь ли, что я сам ее подпилил?
   – Я ничего такого не думаю, только я должен в милицию сообщить, а они там пускай сами разбираются!
   – Это, значит, покушение на меня! – воскликнул маляр. – Этот, как его… террористический акт!
   – Да кому ты нужен… – хмыкнул врач и покинул пансионат.
   – Во, слыхали? – Маляр обвел глазами присутствующих. – Как с покалеченным человеком обращаются! У меня, может, перед глазами все плывет, я встать не могу!
   Тут в холл вбежала запыхавшаяся Аня. Коса ее растрепалась и развевалась сзади.
   – Ну, что у вас стряслось? – спросила она Лиду. – Что ты звонила-то?
   – Да вот… – Лида кивнула на диван.
   – Это ты чего на новый диван завалился? – с ходу заверещала Аня. – Да он дороже тебя в десять раз стоит! Весь в грязи, как свинья, а туда же! И ты меня из-за этого вызвала? – набросилась она на Лиду.
   – Я думала, он ногу сломал… – слабо отбивалась та.
   – Да ничего он не сломал, я доктора встретила! – орала Аня. – А вы что вылупились? Мигом тут прибрать, и пошли на рабочие места! Хозяин завтра приедет – всем вломит! А мне первой, за то что не уследила! Пошел вон с дивана!
   Она даже замахнулась на маляра полотенцем, которое принесла доверчивая Лида, чтобы обтереть лицо раненого. Тот встал, кривясь, и потащился к выходу, демонстративно хромая на обе ноги.
   – Врачи, называется, – хмуро ворчал он, – должны пострадавшего на «скорой» до больницы довезти!
   А он говорит – сам придешь… А если я идти не могу?
   – Иди-иди, – крикнула ему в спину Аня, – все равно никакой с тебя работы. Неделю на своих козлах проваландался – ничего толком не покрасил. Ох, влетит мне завтра! А вы что хотели? – с неудовольствием обратилась она к Надежде.
   Надежда отвернулась и собралась идти к себе в номер, но спохватилась, что не видит рядом сумки с фруктами. Она развела руками и сообразила, что сумка осталась на улице перед входом. Надежда поставила ее на ступеньки, чтобы передохнуть, а потом отвлеклась на суматоху с пострадавшим маляром. Никогда на нее не находила такая забывчивость, это уж чересчур.
   Сумка стояла там же, никто не польстился. Надежда наклонилась к ней, а когда разогнулась, то нос к носу столкнулась с Валерой. То есть буквально столкнулась, впилившись носом ему в плечо.
   – Смотреть надо, куда идете! – прошипела она сердито.
   Манеры у Надежды Николаевны в этом городе сильно ухудшились. Видимо, хамство заразительно. Носу было больно. Валера, однако, не стал скандалить. Он отвел глаза и буркнул что-то неразборчивое, но явно нелестное, а сам поскорее нырнул в сторону. Надежда поглядела ему под ноги. Показалось ей или нет, что один ботинок у него вымазан был в розовой краске?
   Галка встретила ее радостно, хотя обед давно остыл. Надежда с отвращением откусила холодную резиновую сосиску и поморщилась. Вот за какие грехи ее Бог наказывает такой бурдой?
   – Надь, ты извини, давай фруктов поедим, – виновато сказала Галка.
   – И то верно, – повеселела Надежда, – для здоровья полезней!

* * *

   Остаток дня прошел спокойно. Надежда ела груши и яблоки и читала детектив, завалявшийся в тумбочке. Детектив был без начала, но это все же лучше, чем без конца. И только было она собралась лечь пораньше, как Галка запросилась на прогулку.
   – Ну идем, – вздохнула Надежда, – а то ты и правда зачахнешь. Только недолго.
   Галина надела темный плащ с высоким воротником, закрывающим нижнюю часть лица, как у грабителя банков, да еще обмоталась шарфом, так что остались видны только глаза. После этого взглянула в зеркало и тяжело вздохнула:
   – Ничего не помогает! Душераздирающее зрелище! Мне остается только ходить в парандже!
   – Галка, прекрати стонать! – оборвала ее Надежда. – Ты мне напоминаешь ослика Иа-Иа из детского мультфильма! Вспомни, какая ты всегда была живая, жизнерадостная! От тебя можно было мобильники заряжать!
   – Так это когда было! – отмахнулась Галина и взяла сумку.
   – А сумка-то тебе зачем? – недоуменно спросила ее Надежда. – Мы же идем всего лишь на прогулку!
   – Ну как же! У меня здесь только самое необходимое – тональный крем, тот самый спрей для маскировки синяков, который ты купила, увлажняющие салфетки, компактная пудра, расческа, зеркало…
   – Зачем тебе зеркало? Ты что – мазохистка? И к тому же на улице темно. – Надежда заглянула в сумку. – Ну паспорт-то тебе зачем? Его уж ты точно выложи, ночью он тебе не понадобится!
   – Паспорт – ладно, но уж ключ от номера я обязательно возьму!
   С этим Надежда не стала спорить, и подруги вышли из номера.
   Проходя мимо ресепшена, Галина как можно выше подняла воротник и отвернулась.
   – На прогулочку? – осведомилась вновь заступившая Аня.
   Была она спокойна и доброжелательна, коса аккуратно уложена вокруг головы. Аня улыбнулась и напутствовала их заботливо:
   – Смотрите, осторожнее, по вечерам здесь хулиганья хватает!
   Подруги вышли на улицу.
   В сентябре темнеет рано, и городок уже давно погрузился в глухой осенний мрак, который рассеивал только свет из окон пансионата. Кое-где светили тусклые фонари, но они освещали только маленький пятачок пространства, за пределами которого темнота становилась еще гуще и непроницаемее.
   Чуть в стороне от пансионата светилась призрачным светом стекляшка круглосуточного магазина, похожая на аквариум с экзотическими рыбами. Возле нее толклась небольшая группа молодежи, видимо, решая, куда направиться.
   Галина резко свернула в другую сторону – даже в темноте она хотела избежать любых встреч с людьми.
   Пройдя пару кварталов, подруги оказались рядом с оградой старого парка.
   Воздух сразу стал свежее и вкуснее, в нем запахло палой листвой и грибами. Мощные купы деревьев казались в темноте сгустками еще более густого мрака.
   Изредка по ним пробегал порыв ветра, и деревья оживали, испуская глухой печальный вздох.
   Надежда подняла голову и увидела над собой в разрывах стремительно бегущих туч горстки серебряных звезд.
   – Хорошо! – проговорила она взволнованно. – В большом городе и неба-то не увидишь!
   – Это тебе только с непривычки здесь нравится, – проворчала Галина, кутаясь в шарф. – За неделю знаешь как все осточертеет! И вообще, этот парк скоро вырубят.
   – Вырубят? – расстроилась Надежда. – Да кому же он помешал? Ах да, мне уже говорили…
   – Кажется, дорогу здесь будут…
   Галина не успела договорить, потому что таинственная тишина ночи внезапно раскололась, разорвалась, как холст, ее разрушил оглушительный рев, и из темноты вырвалось огромное чудовище с единственным ослепительно пылающим глазом. Надежда не сразу поняла, что этот рев – рев мотора, а одноглазое чудовище – несущийся на них ревущий, рыкающий мотоцикл.
   – Берегись! – вскрикнула Надежда Николаевна и потащила подругу в сторону. Галина же от ужаса впала в совершенное оцепенение, и сдвинуть ее с места оказалось труднее, чем памятник Порфирию Камчадалову на привокзальной площади.
   Надежда уже думала, что в следующую секунду мотоцикл собьет их с ног и расплющит в лепешку, точнее, в две лепешки, – но тот в самый последний момент притормозил и слегка изменил направление, промчавшись меньше чем в полуметре от оцепеневших подруг.
   Однако Надежда не успела осознать, что чудом избежала гибели, и порадоваться этому несомненному успеху. Проезжая мимо них, мотоциклист протянул руку, схватил Галинину сумку и дернул на себя. Галина попыталась ее удержать, но силы были явно не равны, и сумка оказалась в руке мотоциклиста.
   Надежда успела разглядеть эту руку, затянутую в глянцевую черную кожу, и черную куртку, и круглый блестящий шлем, из-за которого мотоциклист был похож на инопланетянина или на какое-то таинственное существо, порождение осенней ночи. В следующую секунду мотоцикл снова громко взревел и умчался в темноту. Надежда посмотрела ему вслед и успела разглядеть надпись на спине куртки, сделанную на черном фоне крупными белыми буквами, – «Ангел ада».
   Снова наступила тишина, нарушаемая только печальными вздохами листвы в парке.
   Подруги стояли в полной растерянности, оглядываясь по сторонам и пытаясь понять, не померещился ли им ночной мотоциклист.
   Однако сумки у Галины не было, что доказывало несомненный факт события.
   – Погуляли! – проговорила, придя в себя, Надежда и засмеялась – видимо, так нашел выход только что перенесенный стресс.
   – Смеешься? – обиженно отозвалась Галина. – Не вижу ничего смешного! Что мне делать без сумки?
   – Ну, во-первых, все могло кончиться еще хуже. Представляешь, мы бы сейчас валялись тут на дороге с переломанными руками и ногами! Во-вторых, в сумке у тебя не было ничего особенно ценного, слава Богу, паспорт мы выложили. И в-третьих, не обижайся, я вовсе не над тобой смеюсь, это чисто нервный смех… и пойдем скорее домой… то есть в пансионат.
   – Да, а ключ от номера… – ныла Галина, но все же зашагала следом за подругой обратно к дому.
   Войдя в двери пансионата, Галина попыталась было снова незаметно проскользнуть мимо дежурной, но вовремя сообразила, что у нее нет ключа, и остановилась.
   Аня, увидев подруг, всплеснула руками:
   – Что с вами случилось?
   Надежда бросила взгляд в большое зеркало и увидела, что они обе забрызганы грязью и растрепаны, как будто все же не избежали столкновения с мотоциклом.
   – На нас напали! – воскликнула Галина истерично. – Нас ограбили! Нас чуть не убили!
   – Правда? – переспросила Аня, и в ее глазах, кроме сочувствия, мелькнула искорка живейшего интереса. Видимо, у них и правда редко что-нибудь случалось, и каждое событие было на вес золота.
   – Ну, не то чтобы ограбили, – попыталась спустить на тормозах Надежда Николаевна. – Но сумку у Гали вырвали… какой-то тип на мотоцикле, весь в коже – знаете, из этих, то ли рокеров, то ли байкеров…
   – В черной кожаной куртке? – раздался рядом озабоченный мужской голос.
   Надежда Николаевна обернулась и увидела невысокого плотного мужчину лет пятидесяти с ежиком коротко стриженных седоватых волос. Судя по тому, как опасливо оглянулась на него Аня, это и был тот самый хозяин пансионата, который приехал не завтра утром, а сегодня вечером, и сделал это не случайно, а намеренно, чтобы его подчиненным жизнь раем не казалась.
   – Ну да, в черной куртке, – подтвердила она. – На ней еще надпись белыми буквами…
   Она не успела сказать, какая именно надпись, потому что мужчина произнес это за нее:
   – «Ангел ада»?
   – Точно!
   – Ну так это Юрка!
   – Точно, Юрка! – поддержала его дежурная. – Юрка Костоломов, больше некому!
   – Ну, доиграется он! – с угрозой проговорил мужчина. – Совсем с цепи сорвался, подонок! Вы в милицию обязательно сообщите, пускай с ним разберутся!
   На протяжении всего разговора Галина куталась в шарф и пряталась за спину Надежды Николаевны. Сейчас она не выдержала и подала голос из своего укрытия:
   – Завтра! Завтра подадим, а сейчас мы хотим отдохнуть! Дайте нам дубликат ключа…
   – Завтра так завтра… – согласился мужчина.
   Дежурная подала Надежде запасной ключ, и подруги отправились в свой номер.
   Спала Надежда Николаевна ужасно.
   Во-первых, ей мешала заснуть удивительная, непривычная провинциальная тишина.
   Дома, в Петербурге, Надежда вечно жаловалась на городской шум – на доносящиеся из-за окна звуки проезжающих машин и автобусов, на вой случайно включившейся автомобильной сигнализации, на сирену «скорой помощи», мчащейся по ночным улицам по вызову какого-то несчастного, на звуки выхлопов и прочие шумы. Но тем не менее она прекрасно засыпала под все это звуковое сопровождение, а здесь сама тишина действовала ей на нервы.
   Когда же она все-таки проваливалась в сон – ей тут же мерещился несущийся прямо на нее грохочущий мотоцикл, и Надежда просыпалась в холодном поту.
   Наконец уже под утро она смогла заснуть, но вскоре проснулась от бьющего в глаза солнца.
   – Надо же, какая погода хорошая! – проговорила Надежда, приподнявшись в кровати и увидев возле окна Галю в длинной ночной рубашке.
   – Не вижу ничего хорошего! – проворчала Галина, плотнее задергивая шторы. – Все равно мне нельзя из номера носу высунуть, так в плохую погоду хоть не так обидно!
   – Ого, как мы разоспались! – удивилась Надежда, взглянув на часы. – А что, завтрак еще не приносили?
   Ей отчего-то зверски хотелось есть.
   – Нет, – удивилась, в свою очередь, Галка, – да и ну их с этим завтраком! У меня все равно аппетита нету.
   Увидев голодный блеск в глазах подруги, она смутилась:
   – Да ты не переживай, с голоду не умрем. Я сейчас позвоню вниз, принесут.
   Она сняла телефонную трубку, поднесла ее к уху и удивленно замолчала.
   – Не работает! – произнесла наконец. – Надь, может, ты сходишь вниз и попросишь, чтобы принесли завтрак? Мне неудобно тебя гонять, но с моим лицом…
   – Да, конечно, схожу! – Надежда облачилась в тренировочный костюм и спустилась на первый этаж.
   На ресепшене сидела все та же Аня. Вид у нее был заспанный, глаза припухли и коса растрепалась.
   – Что-то у нас в номере телефон не работает! – пожаловалась Надежда. – Я вообще-то хотела заказать завтрак… А вы все еще дежурите?
   – Да вот сейчас меня должны сменить, – ответила дежурная, позевывая. – Вам омлет или сырники?
   Ответить Надежда не успела: входная дверь распахнулась, и в холл влетела молодая женщина с выпученными глазами и растрепанными светлыми волосами.
   – Там… – проговорила она, подскочив к стойке, и замахала руками, как мельница крыльями. – Там…
   – Да что с тобой случилось-то, Нина? – недовольно осведомилась дежурная. – Мало того что опоздала, так еще выглядишь так, будто привидение увидела!
   – Хуже! – с трудом выдавила растрепанная блондинка и снова замахала руками.
   – Беда с тобой!
   Дежурная вышла из-за стойки, налила в стаканчик холодной воды из кулера и плеснула на девушку. Ту передернуло, зато глаза ее стали более осмысленными.
   – Ну, что с тобой случилось-то? – раздраженно спросила дежурная.
   – Со мной – ничего! – отозвалась блондинка. – А вот с ним…
   – Слушай, ты можешь нормально говорить?
   – Сама посмотри!
   Аня покачала головой и подошла к двери. Надежда Николаевна устремилась следом и, как только дверь распахнулась, выглянула через плечо дежурной.
   На улице было солнечно и очень тепло для конца сентября. На клумбах возле пансионата еще цвели поздние астры и хризантемы. И возле одной из клумб, прямо напротив двери, сидел, привалившись к мотоциклу, человек в кожаной куртке и черном блестящем шлеме.
   В первый момент Надежда Николаевна увидела только этот шлем и кожаные доспехи. Потом она увидела на груди мотоциклиста черную кожаную сумку. Несомненно, это был тот самый мотоциклист, который минувшей ночью напал на них с Галиной.
   В мозгу у Надежды мелькнула совершенно дикая мысль, что мотоциклист устыдился своего ночного поступка и вернулся, чтобы извиниться перед ними и вернуть Галине сумку.
   В следующее мгновение она осознала всю нелепость такого предположения.
   А еще мгновением позже увидела на шее мотоциклиста туго затянутую цепь.
   – Господи! – выдохнула она в ужасе. – Да он же…
   Аня решительно подошла к неподвижному мотоциклисту, наклонилась над ним.
   Поскольку он был в шлеме, лица не было видно. Женщина боязливо потрогала его руку, отпрянула от мотоциклиста, повернулась к Надежде и очень тихо проговорила:
   – Он уже холодный!
   Тут же рядом с ней возник вчерашний мужчина с седоватым ежиком и взял ее за плечо:
   – Анна, не трогай ничего! Я уже вызвал милицию!
   Надежда Николаевна вернулась в холл, постояла минутку в растерянности и побрела наверх.
   – Ну что, заказала завтрак? – спросила Галя, как только она вошла в номер.
   – Что? Какой завтрак? – растерянно переспросила Надежда. – Ах, ты про завтрак!
   – Ну да, завтрак! А ты зачем вообще ходила?
   – Понимаешь, Галя, там такое случилось…
   – Что еще? – по инерции спросила Галка.
   Не зря они знакомы были с Надеждой бог знает сколько лет, Галка тотчас поняла по ее тону, что случилось что-то нехорошее. Но объяснений получить не успела.
   В это время в дверь номера постучали.
   – Нельзя! – вскрикнула Галина и заметалась по комнате. – Ни в коем случае!
   – Это милиция, – донесся из-за двери недовольный, слегка простуженный мужской голос.
   – Думаю, нам все же придется открыть! – проговорила Надежда Николаевна. – Ты же не хочешь, чтобы они сломали дверь?
   Галина ничего не ответила. Она застыла посреди комнаты в позе каменного изваяния, закрывая лицо руками. Надежда подошла к двери и открыла ее.
   В номер вошел плотный немолодой дядечка с шишковатым носом и тяжелым подбородком, в милицейской форме с погонами майора. Оглядев комнату, он недовольно проговорил:
   – Что это у вас так темно? Нельзя ли шторы раздернуть?
   – Ни в коем случае! – вскрикнула Галина. – Я не могу… мне нельзя находиться на ярком свете…
   – Ну ладно. – Милиционер пожал плечами, нашел стул и уселся посреди комнаты. – Ну, давайте познакомимся. Я майор милиции Дятлов, если по имени – Семен Иванович. А вы, значит, Галина Ильинична Войтенко? – Он уставился на Надежду.
   – Нет, Галина Ильинична – это она. – Надежда повернулась к подруге. – А я Лебедева Надежда Николаевна, я к ней в гости приехала.
   – В гости? – переспросил майор. – В гости – это хорошо. А вы вчера вечером вместе прогуливались?
   – Вместе, – кивнула Надежда.
   – И на вас, как мне сообщили, было совершено нападение!
   – Совершенно верно, – кивнула Надежда. – У Гали сумку вырвали.