Страница:
Наталья Александрова
Поцелуй на пожарной лестнице
– Смотри, смотри, Ленка появилась! – Дашка дернула Катерину за локоть, глаза ее округлились от восторга. – Я думала, она теперь месяца два не будет на людях показываться!
Мимо их стола шла в компании двух смуглых мачо известная светская львица Лена Лепс. Как только она поравнялась с их столиком, Дашка вскочила и бросилась к ней с поцелуями.
– Отлично выглядишь! Что-то тебя давно не видно…
Лена что-то проворчала, с трудом высвободилась из Дашкиных объятий и поплыла дальше, небрежно поправив бретельку алого платья от Donna Caran.
Дашка, сияя, плюхнулась обратно на свой стул. Вечер для нее прошел не впустую.
– Ты слышала, какой облом у нее вышел со свадьбой? – зашептала она Кате на ухо, как только Лена удалилась на безопасное расстояние.
Катя не слишком-то интересовалась светскими сплетнями, но из вежливости изобразила интерес.
– Она уже назначила дату свадьбы, разослала приглашения, заказала платье у какого-то потрясающего бельгийского дизайнера, одних стразов от Сваровски на него нашили килограмм двадцать, но тут ее жениху – ну, ты, конечно, знаешь, кому – кто-то рассказал о ее прошлогоднем шоу в Куршавеле… ну, он сказал, что на стриптизершах не женятся, и разорвал помолвку… а Ленка теперь повсюду трубит, что сама дала отбой, потому что он – голубой…
– Да что ты говоришь! – ахнула Катя, чтобы не испортить человеку удовольствие.
– Нам она тоже прислала приглашение, я заказала платье… хорошо, что подарок не купили, было бы обидно, а лишнее платье всегда пригодится…
Катя едва слышно вздохнула: она предпочла бы отпраздновать свой день рождения в самом узком кругу – вдвоем с мужем, но Виталик пригласил своего партнера и друга Лешу Гревского с женой, и ей ничего не оставалось, как изобразить большую радость по этому поводу.
– Лешик, налей девушкам шампанского! – манерным тоном протянула Даша. Гревский достал бутылку из серебряного ведерка, и Дашкино лицо вытянулось: – Фи, это что за бурда!
– Что б ты понимала! – беззлобно усмехнулся Леша. – Это Piper – Heidsieck cuvee девяносто шестого года! Такое мало где найдешь!
– Лучше бы ты заказал «Кристалл» или уж, на худой конец, «Moet&Chandon»! – Дашка пригубила напиток и сморщилась: – Жженой бумагой отдает!
– Тундра! Не жженой бумагой, а дымком жареных каштанов! Этот год ценят как раз за его специфический привкус!
– Вот и пей сам эту специфическую бурду!
– Между прочим, это любимый сорт Мерлин Монро! – Лешка подмигнул Виталику. – И Шэрон Стоун постоянно его заказывает – ящиками…
– Да что ты? – Даша еще немного отпила и задумалась. – А вообще-то, ты знаешь, ничего… если распробовать, вкус очень даже интересный… фруктовый оттенок…
– Я хочу выпить за мою жену! – прервал ее рассуждения Виталик, подняв бокал. – Встреча с Катей – это самая большая удача в моей жизни! За самую прекрасную женщину Москвы! За тебя, солнышко!
Катя поднесла к губам бокал с золотистым искрящимся напитком, сделала первый глоток и почувствовала то радостное, легкое головокружение, которое ощущаешь в первый день весны. Может быть, в этом было виновато не шампанское, а слова Виталика, но ей захотелось смеяться и говорить милые глупости.
– Это ты – самый лучший! – проговорила она. – Самый умный, самый сильный, самый щедрый…
– Солнышко, – Виталий приподнялся и торжественно взмахнул рукой, привлекая к себе ее внимание. Впрочем, Катя и так не сводила с него глаз. – Я, кроме всех перечисленных тобою достоинств, еще и замечательный фокусник!
– Что? – Леша посмотрел на компаньона с недоверием. – Так вот почему у нас так гладко прошла налоговая проверка!
– Не к ночи она будь помянута! – фыркнул Виталий. – Нет, я серьезно. Вот – смотрите: что лежит на этой тарелке?
– Ничего, – Катя привстала, уставилась на его тарелку в полном восторге, не сомневаясь, что муж устроит сейчас что-то совершенно замечательное.
– Совершенно верно! – Виталик накрыл тарелку крахмальной салфеткой, взмахнул руками и страшным голосом злого волшебника проговорил: – Эне, бене, ряба, квинтер, финтер, жаба!
Катя следила за происходящим с выражением лица, как у восторженного ребенка, который разворачивает сверток с новогодними подарками.
– Неверов, как ты выражаешься! – дурашливо воскликнул Леша. – Выбирай выражения, здесь все-таки дамы!
– Ну тебя! – фыркнул Виталик и ловким движением сдернул с тарелки салфетку.
Под ней оказался зеленый бархатный футляр в форме сердца.
– Браво! – захлопала в ладоши Даша. – Неверов, тебе нужно в цирке выступать! Или в этой программе – «Цирк со звездами»!
– Катя, – проговорил Виталий очень серьезно. – Ты не хочешь взглянуть, что там внутри?
Катя глубоко вздохнула.
Ей было немножко страшно: так серьезно смотрел на нее муж, таким ожиданием светились его глаза… она нажала на защелку, начала приподнимать крышку футляра – и зажмурилась, как зажмуривается ребенок, входя в комнату с только что наряженной елкой.
Наконец она открыла глаза – и ахнула: на зеленом бархате лежало старинное золотое кольцо. По овальному эмалевому бирюзовому полю, окруженному россыпью мелких изумрудов, бриллиантами была выложена буква Е – первая буква имени Екатерина, ее имени…
– Это чудо!.. – выдохнула Катя, поднимая глаза на мужа. – Настоящее чудо!
Виталий знал, что она любит только старинные украшения, предпочитает их модным поделкам современных дизайнеров. Подругам, которые фыркали и говорили, что не хотят носить чьи-то обноски, что надевать старые украшения – это все равно что покупать одежду в секонд-хенде, Катя возражала – только в изделиях восемнадцатого, в крайнем случае девятнадцатого, века чувствуется настоящее мастерство, настоящая душа вещи…
– Это кольцо принадлежало твоей тезке, Екатерине Великой, – скромно сообщил Виталий. – В то время, когда она была еще не императрицей, а всего лишь женой наследника престола, поэтому над литерой нет цифры два…
Катя встала, обошла стол и поцеловала мужа.
– Я рад, что тебе понравилось, – проговорил Виталий.
– Пойдем, попудрим носики, – потянула ее за руку Даша.
Катя с сожалением закрыла футляр с кольцом, спрятала его в сумочку и пошла за приятельницей. Надеть сразу такое потрясающее кольцо на руку она не могла, к этому нужно было морально подготовиться, и Виталий это, кажется, понял.
– Не понимаю твоей страсти к этому старью, – проговорила Даша, едва они вошли в туалет. – По мне, самый лучший подарок – это денежки на карточку, и чем больше, тем лучше. Но у каждого – свои увлечения… ну что – будешь?
– Что? – растерянно переспросила Катя.
– Как – что? Мы же пришли попудрить носики…
– Ах да… – Катя достала из сумочки пудреницу – восемнадцатый век, синяя эмаль, бриллианты…
– Ты что – и правда собралась пудриться? – Дашка захлопала ресницами и расхохоталась. – Ну, ты даешь!
Она подняла правую руку – на среднем пальце красовалось кольцо с овальным аметистом. Нажала на камень, и он откинулся в сторону, открыв маленький тайник, наполненный белым порошком.
– Вот это – действительно хорошее кольцо… хоть и не восемнадцатый век, но две дозы помещаются!
Она высыпала порошок на стеклянную полочку, разровняла его кредиткой, повернулась к Кате:
– Ну, именинница, давай ты первая!
– Нет, я не буду! Ты же знаешь…
– Как хочешь! – Дашка поднесла к носу свернутую купюру, втянула порошок, проговорив: – Ну, с днем рождения, подруга! – На секунду она замерла, потом встряхнула волосами и вполголоса проговорила: – Конец света! Просто полный улет! Не понимаю, как ты обходишься без кокса? Как ты расслабляешься? Я бы без кокса, наверное, просто с ума бы сошла. Впрочем, ты у нас вообще странная… настоящая тургеневская девушка… ты ведь, кажется, даже мужу не изменяешь?
– Конечно нет, – довольно-таки сухо ответила Катя. Она не любила разговоров на эту тему и старалась их не поддерживать. – Зачем же портить самое лучшее, что у меня есть в жизни?
– Ну, ты даешь! – Дашка снова расхохоталась. – Вот, допустим, тебе очень нравятся лобстеры. Но это же не значит, что нужно отказываться от фруктов или мяса? В жизни много приятных вещей! Если одними лобстерами питаться…
– Ну, пойдем, раз ты готова, – Катя ясно дала понять, что этот разговор ей не нравится.
Дашка фыркнула, оглядела свое отражение в зеркале и явно осталась собою довольна.
В дверях туалета они столкнулись с тощей брюнеткой в синем платье от Kenzo. Вид у нее был такой, как будто за ней гонится вся тамбовская группировка – горящие глаза, трясущиеся руки… не успев закрыть за собой дверь, она вытащила из сумочки бумажный конверт.
– Не рассыпь, подруга! – фыркнула ей в спину Даша. – Ишь, как тебя разбирает!
Когда они вернулись в зал, мужчины о чем-то разговаривали, и, судя по их лицам, разговор был не очень-то приятный.
– Имей в виду – не больше недели! – проговорил Алексей. – И это – только ради тебя!
Тут он увидел приближавшихся к столику женщин и поспешно стер с лица деловое выражение.
– О чем это вы тут болтали? – осведомилась Даша. – Наверняка о бабах! Стоило нам на секунду уйти…
– А вот и нет! – ответил Виталий, дурашливо улыбаясь. – Мы обсуждали сырное меню. Вы какой сыр будете есть?
– Каприз богов! – выпалила Дашка.
– Каприс де дье? – переспросил Леша. – Не срамись! Это можно купить в любом супермаркете! Выбери что-нибудь поприличнее!
– А я хочу каприз богов! – уперлась Дарья. – Имею я право на собственный каприз?!
– А я буду Sent Agure, – заказала Катя. – И еще этот пастушеский сыр… как его… с золой…
– Берите Стилтон, – посоветовал Виталий, просмотрев меню. – Он здесь действительно хороший, в меру выдержанный. И замечательно подходит к белому Orvieto Classico Superiore!
Официант подошел к столику, чтобы сменить приборы, и случайно задел рукавом Дашкин бокал.
– Смотреть надо! Тебе что – работа твоя не нравится?! – Дашка побагровела, сделалась ужасно некрасивой. – Где только таких находят? Понаехали в Москву…
Официант попятился, рассыпался в извинениях.
– Наша обслуга никуда не годится! – кипятилась Даша. – То ли дело филиппинцы! Вот мы с Лешиком ездили в круиз на английском лайнере, там была филиппинская прислуга – это что-то! Входишь в бар, там, кроме тебя, ни одного человека, а они стоят, как статуи! Даже не шелохнутся! И подносы вот так держат! Я сначала так и подумала, что это статуи, даже потрогала одного… – Даша хихикнула. – Оказалось – живой… – Она обвела присутствующих горящим взглядом. – Но стоит тебе сесть за столик – один из них тут же подлетает, чтобы принять заказ. Примет, все принесет, и снова, как статуя, застывает! А как они сказочно делают коктейли!
Даша закатила глаза, изобразив восторг.
– А какой был круиз? – спросила Катерина, чтобы поддержать разговор.
– Я же говорю – классный! Английский лайнер, пять звезд, восемь бассейнов, из них два – с искусственными волнами, два театра, казино, несколько бутиков… такой салон СПА – закачаешься! Я из него почти не вылезала!
– А какой был маршрут? Куда вы заходили?
– Лешик, куда мы заходили? – Даша повернулась к мужу. – Ах, ну да, в этот… в Гибралтар, потом в Лиссабон, потом на Канары и на эту… на Мадеру.
– Мадейру, – поправил ее муж.
– Ну я же так и сказала… А еще там, на лайнере, была такая классная команда аниматоров… – Даша снова закатила глаза, придвинулась к Кате и понизила голос: – Мальчики – просто блеск! Один лучше другого! Настоящие мачо! Один – аргентинец…
– Тебе понравился Лиссабон? – спросила Катя.
– Классно! – Даша оживилась. – Особенно эта их главная улица, Рамбла…
– Рамбла – это в Барселоне, – поправил ее Алексей. – В Лиссабоне Сеута…
– Ну что ты пристал! – надулась Даша. – Какая разница? Рамбла мне тоже понравилась… там такой классный бутик Prada… я только вошла, ко мне четыре человека бросились! Это я понимаю – обслуживание! Они борются за каждого клиента! А у нас в Третьяковке я вчера зашла в бутик – никого нет, я – единственная в магазине, и что ты думаешь? Эта корова даже не пошевелилась! Зад от стула не оторвала! Уткнулась носом в журнал, и хоть бы что! Такое впечатление, что ей покупатели не нужны! Ну, я, конечно, из принципа ничего не купила. Хотя там была одна сумка – просто отпад! Представляешь, такая огромная, и вся в стразах… Но я наступила себе на горло… – Даша вдруг задумалась, пошевелила губами и неуверенно проговорила: – Или это не там… этот бутик Prada, про который я говорила, кажется, он в Сен-Тропе… но в Лиссабоне тоже классно, я купила себе такие босоножки…
Оставшуюся часть вечера они ели изысканные сыры, пили хорошее вино и забавлялись легким разговором.
Возвращаясь домой, Катя прикрыла глаза и подумала, что стала на год старше, но это ее нисколько не огорчает. Ее жизнь, несомненно, удалась, самое главное – рядом с ней любимый, единственный человек…
Однако какое-то облачко все же омрачало ее горизонт. Что-то ее смутно беспокоило, что-то сегодня вечером было не так, хотя она и не могла вспомнить, что именно. Ужасно неприятное чувство, когда пытаешься ухватить воспоминание, а оно ускользает, не хуже золотой рыбки.
Что же это было? Ах да: лицо мужа, когда они вернулись с Дашкой из дамской комнаты, – слишком серьезное, жесткое даже. А, пустое, он же деловой человек, не может же он смотреть на всех так же ласково, как на жену. Любимую жену! Она потрогала бархатный зеленый футляр в виде сердечка и счастливо улыбнулась.
Просыпаясь, она не спешила сразу открывать глаза. Это была такая игра с детства – стараться определить по окружающим звукам и запахам, что происходит вокруг. Если по крошечной квартирке распространялся запах кофе, а из ванной слышался шум воды, маленькая Катя знала, что сегодня будний день и мама готовит завтрак, а папа собирается на работу. Если же в квартире стояла благословенная тишина – значит, впереди длинный выходной день, можно поспать подольше, а потом родители обязательно поведут в какое-нибудь интересное место. Родители очень любили Катю. И она их – тоже.
Вообще в ее жизни было много любви. С детства ее баловали, ласкали и дарили подарки. И бабушка, и папа с мамой, и старый друг отца, дядя Вася, который бывал у них в доме так часто, что Катя считала его близким родственником.
И в школе ее любили – Катя никогда ни с кем не ссорилась и училась хорошо. Ласковая послушная девочка, она успешно переходила из класса в класс. Не то чтобы ее так уж сильно интересовали школьные предметы, просто не хотелось огорчать родителей и учителей.
Отец много работал, мама всегда была дома – неизменно предупредительная и заботливая. За все время, пока она жила с родителями, Катя не помнила никаких ссор и скандалов. Жизнь текла безоблачно, ее никто не обижал, конечно, было несколько юношеских романов, но расставалась она с молодыми людьми всегда по обоюдному согласию, они даже сохраняли дружеские отношения.
А потом Катя встретила Виталия.
Мама очень хотела пойти на концерт Лучано Паваротти, отец купил билеты, но сопровождать ее не смог – устал после трудного дня, почувствовал себя неважно. Он вообще в последнее время жаловался на переутомление. Будь это любой другой концерт или вечеринка, или даже встреча со старыми друзьями, мама, не колеблясь, осталась бы дома, с ним. Но великий тенор ездил по миру в прощальном турне и давал в Москве только один концерт. Мама позвонила Кате.
Они оглядели себя в большом зеркале и улыбнулись друг дружке. Мать и дочь были очень похожи. И тут же Катя поймала в зеркале взгляд проходившего мимо мужчины и прочла в этом взгляде такое неприкрытое восхищение, что даже выронила программку. Он поспешно поднял программку, а когда, отдавая ее, заглянул Кате в глаза, сердце ее сладко заныло, как в юности.
Мама почувствовала, что именно происходит с ее дочкой, завела какой-то незначительный разговор. Вскоре у них, как выяснилось в ходе беседы, нашлись общие знакомые, и вечером после концерта Катя поняла, что обожает этого человека. А проснувшись утром, она неистово захотела за него замуж.
Оказалось, что он тоже этого хотел. Виталик оказался замечательным мужем – нежным, внимательным, заботливым. И, естественно, богатым. То есть деньги, конечно, не главное в жизни, говорила мама своей дочке еще в школе, однако все же хотелось бы, чтобы твой избранник твердо стоял на ногах.
Все это было. Муж ее был владельцем хоть и небольшого, но вполне самостоятельного банка, и дела его после женитьбы пошли еще лучше прежнего. Главный конкурент неожиданно умер от инфаркта, с остальными Виталий сумел полюбовно договориться, и банк его значительно расширился. Впрочем, Катя не слишком-то интересовалась делами мужа. Главное, что он у нее есть – ласковый, любящий, внимательный, самый лучший… Он выполнял любые ее желания, да что там, он их предугадывал. Он построил для нее замечательный загородный дом, чтобы их будущие дети росли на свежем воздухе. Катя с восторгом окунулась в хлопоты по его отделке и обустройству интерьера.
Муж ее обожал и принимал любые ее идеи, они любили друг друга страстно – по ночам и нежно – днем. Виталик оказался замечательным любовником, Катя просто млела, таяла в его объятиях. Каждую комнату в доме они освятили своей любовью, муж всерьез утверждал, что только таким образом можно приманить в дом счастливых духов. Катя смеялась и закрывала ему рот ладонью, он целовал ее запястье, и, несмотря на то, что брови его были нахмурены, в глазах плясали смешинки. И ей хотелось целовать эти глаза – до тех пор, пока в них не загорался огонь страсти. И все начиналось сначала…
Как в детстве, просыпаясь, она не спешила открывать глаза. Она провела рукой по прохладной шелковой простыне. Место рядом с ней пустовало, значит, Виталик уже встал.
Было тихо, так что муж, очевидно, в бассейне. Он очень любил начинать день с плавания, говорил, что получает заряд бодрости на весь день. Катя сладко потянулась и зарылась в подушки. Нехорошо, сказала бы мама, замужней женщине следует вставать вместе с мужем и провожать его на работу. Ему будет приятно твое внимание. Ну и что, что прислуга справится с приготовлением завтрака лучше тебя, ему будет приятно получить утренний кофе из твоих рук. А то так скоро вы вообще видеться перестанете.
Мама, конечно, права. И только было Катя собралась вставать, как в спальню вошел муж. Она узнала его по шагам и по запаху одеколона Mistrale de Grasse. Не открывая глаз, Катя улыбнулась и обняла его – прохладного, чисто выбритого.
– Спи, малыш, – сказал он, – не вставай. Я уже выпил кофе.
Катя расстроилась – на минутку, но Виталик потерся щекой о ее плечо, поцеловал в шейку, в нежную ложбинку за ухом, и у нее вновь стало спокойно и радостно на душе. Услышав, как закрылась дверь, она расслабленно откинулась на подушки. Начал наплывать сон – красивый, солнечный, они с мужем стоят на палубе круизного лайнера, а вокруг блестит и синеет бескрайнее море. И вдруг в тишину спальни ворвался телефонный звонок.
– Катерина! – требовательно взывал на том конце женский голос. – Ты мне очень нужна!
– Да кто это? – чужим со сна голосом спросила Катя.
В ответ в трубке разорались так сердито, что Катя окончательно проснулась. Звонила Лидка Дроздова. Она кричала, что ей очень, просто очень срочно нужно с Катей поговорить!
– Ну, говори, – обреченно вздохнула Катя.
– Да ты что? – возмутилась Дроздова. – Чтобы я важный разговор телефону доверила?! А ты знаешь, что в принципе все линии могут прослушиваться?
Катя хотела спросить, какие же секреты ей хочет доверить подруга, вроде бы никаких важных сведений у нее не может быть.
Лида Дроздова была ей не то чтобы близкой подругой, просто давней знакомой. Они общались в юности, потом потеряли друг друга из виду, потом, полгода тому назад, случайно встретились в бутике Roberto Cavalli. На Лидке был шикарный, просто умопомрачительный плащ от Celvin Klein и красные сапоги от Prada. Она сама окликнула Катю, то есть, надо полагать, высмотрела ее первой и успела прикинуть, стоит ли подходить к старой знакомой. Надо думать, Катин внешний вид ее вполне удовлетворил, а когда она узнала, кто такой Катин муж, в глазах бывшей приятельницы появилась самая настоящая зависть.
В разговоре выяснилось, что Лида недолго побывала замужем, потом удачно развелась, муж положил ей хорошее содержание. Лидка и не скрывала, что сейчас находится в стадии свободной охоты на нового мужа. Разумеется, ее интересовали только хорошо обеспеченные претенденты на ее руку и сердце.
С тех пор они часто виделись. Все планы Дроздовой были написаны у нее на лбу крупными буквами – как можно быстрее найти нового мужа. А в компании друзей Виталия это было вполне осуществимо. Виталий отчего-то Лидку недолюбливал, Катя только посмеивалась – всем охота получить свой кусок счастья. Она не очень волновалась за приятельницу: с ее энергией и пробивным характером Лида скоро устроит свою судьбу, это очевидно.
Да уж, энергии Дроздовой было не занимать. Если уж она что-то вобьет себе в голову, то ее никто и ничто не остановит. Во всяком случае, не Катя.
– Жду тебя через полтора часа в «Галерее»! – не терпящим возражений тоном сказала Лида и отключилась.
Катя тяжело вздохнула: придется ехать в город.
До выезда на МКАД оставалось минут пять, когда впереди на шоссе показалась приземистая фигура в милицейской форме.
Катя затормозила, «надела» на лицо самую обаятельную улыбку, выглянула навстречу подходящему гаишнику:
– Лейтенант, что я сделала не так?
– Лейтенант Смородин, – проговорил тот сквозь зубы, не реагируя на улыбку. – Ваши документы.
Был он мрачный, лицо какого-то серого цвета, смотрел куда-то вбок, так что не видно было глаз. Это производило весьма неприятное впечатление. Впрочем, какое ей до него дело? Она видит его в первый и последний раз в жизни.
Катя достала бумаги из бардачка, протянула лейтенанту.
Тот проглядел документы, пожевал губами, проговорил сухо и неприязненно:
– Выйдите из машины, Екатерина Антоновна!
– Да в чем дело? – Катя недоуменно взглянула на милиционера.
– Я сказал – выйдите из машины! – жестким тоном повторил тот и потянулся к кобуре.
Катя окончательно расстроилась: ей почти не приходилось сталкиваться с суровой действительностью, Виталий тщательно оберегал ее душевный покой, и поэтому каждый такой случай выбивал ее из колеи. Гаишник явно напрашивался на взятку, но Катя ничего не нарушала, не чувствовала за собой вины и не торопилась совать ему деньги. В крайнем случае можно позвонить мужу, он все уладит.
Она машинально поправила волосы, открыла дверцу, выбралась из машины и огляделась. В стороне, метрах в двадцати, стояла милицейская машина, возле нее скучал второй гаишник.
– Ну, в чем дело, лейтенант? – повторила она, нетерпеливо переступая с ноги на ногу и постаравшись вложить в свой вопрос как можно больше твердости.
– Похожая машина числится в угоне, – ответил тот неохотно.
– Но у меня же все документы в порядке… – растерялась Катя.
– Багажник откройте!
– Багажник-то зачем…
– Откройте, я сказал! – Он набычился, взглянул на нее исподлобья, на его серых щеках заходили желваки.
Катя вздохнула, обошла свою «Ауди», открыла багажник.
Она хотела отступить в сторону, чтобы показать содержимое багажника вредному лейтенанту, но не успела этого сделать. Сзади мелькнула какая-то тень, и на нее словно обрушились небеса.
Пришла в себя она от боли.
Болело все: голова, ноги, спина… болели даже такие части тела, о существовании которых она раньше и не подозревала.
Катерина застонала, открыла глаза, но ничего не увидела. Вокруг была кромешная тьма.
Она попыталась понять, где находится.
Не дома, это точно. Вокруг нее была не уютная шелковая темнота ее спальни, а какая-то тесная, жесткая, колючая тьма.
Кроме всего прочего, эта тьма двигалась.
Катю то и дело подбрасывало, она перекатывалась, ударяясь обо что-то жесткое то локтем, то плечом, то коленом. Вот отчего болело все тело… но голова не просто болела – она раскалывалась, трещала от боли, мешая сосредоточиться…
Катя больно ударилась спиной, перекатилась на бок, вскрикнула и вдруг все вспомнила.
Вспомнила утренний звонок Лидки Дроздовой, вспомнила, как выехала из дому, как подъехала к повороту на МКАД… вспомнила хамоватого гаишника, вспомнила, как она открыла багажник…
После этого вспоминать было нечего. После этого была только темнота.
И тут до нее дошло, где она!
В багажнике собственной машины…
Катю подбросило на ухабе, она ударилась боком о крышку багажника и застонала. Застонала не столько даже от боли, сколько от страха и безысходности.
Она слышала рассказы о женщинах, которых вот так же останавливали на дороге, завозили в лес и там убивали. Ради дорогой машины, ради украшений, часов и прочего дорогостоящего хлама.
Катя слышала такие рассказы много раз, но не воспринимала их всерьез, ей казалось, что это – вроде детских страшилок, которые шепотом рассказывают друг другу на ночь лет в десять. И уж во всяком случае – такое не может случиться с ней самой…
И вот – случилось.
Катю снова подкинуло на рытвине. Значит, они едут не по шоссе, не по городской улице. Они едут по проселку или, того хуже, по лесной дороге.
Ее везут в лес…
Мимо их стола шла в компании двух смуглых мачо известная светская львица Лена Лепс. Как только она поравнялась с их столиком, Дашка вскочила и бросилась к ней с поцелуями.
– Отлично выглядишь! Что-то тебя давно не видно…
Лена что-то проворчала, с трудом высвободилась из Дашкиных объятий и поплыла дальше, небрежно поправив бретельку алого платья от Donna Caran.
Дашка, сияя, плюхнулась обратно на свой стул. Вечер для нее прошел не впустую.
– Ты слышала, какой облом у нее вышел со свадьбой? – зашептала она Кате на ухо, как только Лена удалилась на безопасное расстояние.
Катя не слишком-то интересовалась светскими сплетнями, но из вежливости изобразила интерес.
– Она уже назначила дату свадьбы, разослала приглашения, заказала платье у какого-то потрясающего бельгийского дизайнера, одних стразов от Сваровски на него нашили килограмм двадцать, но тут ее жениху – ну, ты, конечно, знаешь, кому – кто-то рассказал о ее прошлогоднем шоу в Куршавеле… ну, он сказал, что на стриптизершах не женятся, и разорвал помолвку… а Ленка теперь повсюду трубит, что сама дала отбой, потому что он – голубой…
– Да что ты говоришь! – ахнула Катя, чтобы не испортить человеку удовольствие.
– Нам она тоже прислала приглашение, я заказала платье… хорошо, что подарок не купили, было бы обидно, а лишнее платье всегда пригодится…
Катя едва слышно вздохнула: она предпочла бы отпраздновать свой день рождения в самом узком кругу – вдвоем с мужем, но Виталик пригласил своего партнера и друга Лешу Гревского с женой, и ей ничего не оставалось, как изобразить большую радость по этому поводу.
– Лешик, налей девушкам шампанского! – манерным тоном протянула Даша. Гревский достал бутылку из серебряного ведерка, и Дашкино лицо вытянулось: – Фи, это что за бурда!
– Что б ты понимала! – беззлобно усмехнулся Леша. – Это Piper – Heidsieck cuvee девяносто шестого года! Такое мало где найдешь!
– Лучше бы ты заказал «Кристалл» или уж, на худой конец, «Moet&Chandon»! – Дашка пригубила напиток и сморщилась: – Жженой бумагой отдает!
– Тундра! Не жженой бумагой, а дымком жареных каштанов! Этот год ценят как раз за его специфический привкус!
– Вот и пей сам эту специфическую бурду!
– Между прочим, это любимый сорт Мерлин Монро! – Лешка подмигнул Виталику. – И Шэрон Стоун постоянно его заказывает – ящиками…
– Да что ты? – Даша еще немного отпила и задумалась. – А вообще-то, ты знаешь, ничего… если распробовать, вкус очень даже интересный… фруктовый оттенок…
– Я хочу выпить за мою жену! – прервал ее рассуждения Виталик, подняв бокал. – Встреча с Катей – это самая большая удача в моей жизни! За самую прекрасную женщину Москвы! За тебя, солнышко!
Катя поднесла к губам бокал с золотистым искрящимся напитком, сделала первый глоток и почувствовала то радостное, легкое головокружение, которое ощущаешь в первый день весны. Может быть, в этом было виновато не шампанское, а слова Виталика, но ей захотелось смеяться и говорить милые глупости.
– Это ты – самый лучший! – проговорила она. – Самый умный, самый сильный, самый щедрый…
– Солнышко, – Виталий приподнялся и торжественно взмахнул рукой, привлекая к себе ее внимание. Впрочем, Катя и так не сводила с него глаз. – Я, кроме всех перечисленных тобою достоинств, еще и замечательный фокусник!
– Что? – Леша посмотрел на компаньона с недоверием. – Так вот почему у нас так гладко прошла налоговая проверка!
– Не к ночи она будь помянута! – фыркнул Виталий. – Нет, я серьезно. Вот – смотрите: что лежит на этой тарелке?
– Ничего, – Катя привстала, уставилась на его тарелку в полном восторге, не сомневаясь, что муж устроит сейчас что-то совершенно замечательное.
– Совершенно верно! – Виталик накрыл тарелку крахмальной салфеткой, взмахнул руками и страшным голосом злого волшебника проговорил: – Эне, бене, ряба, квинтер, финтер, жаба!
Катя следила за происходящим с выражением лица, как у восторженного ребенка, который разворачивает сверток с новогодними подарками.
– Неверов, как ты выражаешься! – дурашливо воскликнул Леша. – Выбирай выражения, здесь все-таки дамы!
– Ну тебя! – фыркнул Виталик и ловким движением сдернул с тарелки салфетку.
Под ней оказался зеленый бархатный футляр в форме сердца.
– Браво! – захлопала в ладоши Даша. – Неверов, тебе нужно в цирке выступать! Или в этой программе – «Цирк со звездами»!
– Катя, – проговорил Виталий очень серьезно. – Ты не хочешь взглянуть, что там внутри?
Катя глубоко вздохнула.
Ей было немножко страшно: так серьезно смотрел на нее муж, таким ожиданием светились его глаза… она нажала на защелку, начала приподнимать крышку футляра – и зажмурилась, как зажмуривается ребенок, входя в комнату с только что наряженной елкой.
Наконец она открыла глаза – и ахнула: на зеленом бархате лежало старинное золотое кольцо. По овальному эмалевому бирюзовому полю, окруженному россыпью мелких изумрудов, бриллиантами была выложена буква Е – первая буква имени Екатерина, ее имени…
– Это чудо!.. – выдохнула Катя, поднимая глаза на мужа. – Настоящее чудо!
Виталий знал, что она любит только старинные украшения, предпочитает их модным поделкам современных дизайнеров. Подругам, которые фыркали и говорили, что не хотят носить чьи-то обноски, что надевать старые украшения – это все равно что покупать одежду в секонд-хенде, Катя возражала – только в изделиях восемнадцатого, в крайнем случае девятнадцатого, века чувствуется настоящее мастерство, настоящая душа вещи…
– Это кольцо принадлежало твоей тезке, Екатерине Великой, – скромно сообщил Виталий. – В то время, когда она была еще не императрицей, а всего лишь женой наследника престола, поэтому над литерой нет цифры два…
Катя встала, обошла стол и поцеловала мужа.
– Я рад, что тебе понравилось, – проговорил Виталий.
– Пойдем, попудрим носики, – потянула ее за руку Даша.
Катя с сожалением закрыла футляр с кольцом, спрятала его в сумочку и пошла за приятельницей. Надеть сразу такое потрясающее кольцо на руку она не могла, к этому нужно было морально подготовиться, и Виталий это, кажется, понял.
– Не понимаю твоей страсти к этому старью, – проговорила Даша, едва они вошли в туалет. – По мне, самый лучший подарок – это денежки на карточку, и чем больше, тем лучше. Но у каждого – свои увлечения… ну что – будешь?
– Что? – растерянно переспросила Катя.
– Как – что? Мы же пришли попудрить носики…
– Ах да… – Катя достала из сумочки пудреницу – восемнадцатый век, синяя эмаль, бриллианты…
– Ты что – и правда собралась пудриться? – Дашка захлопала ресницами и расхохоталась. – Ну, ты даешь!
Она подняла правую руку – на среднем пальце красовалось кольцо с овальным аметистом. Нажала на камень, и он откинулся в сторону, открыв маленький тайник, наполненный белым порошком.
– Вот это – действительно хорошее кольцо… хоть и не восемнадцатый век, но две дозы помещаются!
Она высыпала порошок на стеклянную полочку, разровняла его кредиткой, повернулась к Кате:
– Ну, именинница, давай ты первая!
– Нет, я не буду! Ты же знаешь…
– Как хочешь! – Дашка поднесла к носу свернутую купюру, втянула порошок, проговорив: – Ну, с днем рождения, подруга! – На секунду она замерла, потом встряхнула волосами и вполголоса проговорила: – Конец света! Просто полный улет! Не понимаю, как ты обходишься без кокса? Как ты расслабляешься? Я бы без кокса, наверное, просто с ума бы сошла. Впрочем, ты у нас вообще странная… настоящая тургеневская девушка… ты ведь, кажется, даже мужу не изменяешь?
– Конечно нет, – довольно-таки сухо ответила Катя. Она не любила разговоров на эту тему и старалась их не поддерживать. – Зачем же портить самое лучшее, что у меня есть в жизни?
– Ну, ты даешь! – Дашка снова расхохоталась. – Вот, допустим, тебе очень нравятся лобстеры. Но это же не значит, что нужно отказываться от фруктов или мяса? В жизни много приятных вещей! Если одними лобстерами питаться…
– Ну, пойдем, раз ты готова, – Катя ясно дала понять, что этот разговор ей не нравится.
Дашка фыркнула, оглядела свое отражение в зеркале и явно осталась собою довольна.
В дверях туалета они столкнулись с тощей брюнеткой в синем платье от Kenzo. Вид у нее был такой, как будто за ней гонится вся тамбовская группировка – горящие глаза, трясущиеся руки… не успев закрыть за собой дверь, она вытащила из сумочки бумажный конверт.
– Не рассыпь, подруга! – фыркнула ей в спину Даша. – Ишь, как тебя разбирает!
Когда они вернулись в зал, мужчины о чем-то разговаривали, и, судя по их лицам, разговор был не очень-то приятный.
– Имей в виду – не больше недели! – проговорил Алексей. – И это – только ради тебя!
Тут он увидел приближавшихся к столику женщин и поспешно стер с лица деловое выражение.
– О чем это вы тут болтали? – осведомилась Даша. – Наверняка о бабах! Стоило нам на секунду уйти…
– А вот и нет! – ответил Виталий, дурашливо улыбаясь. – Мы обсуждали сырное меню. Вы какой сыр будете есть?
– Каприз богов! – выпалила Дашка.
– Каприс де дье? – переспросил Леша. – Не срамись! Это можно купить в любом супермаркете! Выбери что-нибудь поприличнее!
– А я хочу каприз богов! – уперлась Дарья. – Имею я право на собственный каприз?!
– А я буду Sent Agure, – заказала Катя. – И еще этот пастушеский сыр… как его… с золой…
– Берите Стилтон, – посоветовал Виталий, просмотрев меню. – Он здесь действительно хороший, в меру выдержанный. И замечательно подходит к белому Orvieto Classico Superiore!
Официант подошел к столику, чтобы сменить приборы, и случайно задел рукавом Дашкин бокал.
– Смотреть надо! Тебе что – работа твоя не нравится?! – Дашка побагровела, сделалась ужасно некрасивой. – Где только таких находят? Понаехали в Москву…
Официант попятился, рассыпался в извинениях.
– Наша обслуга никуда не годится! – кипятилась Даша. – То ли дело филиппинцы! Вот мы с Лешиком ездили в круиз на английском лайнере, там была филиппинская прислуга – это что-то! Входишь в бар, там, кроме тебя, ни одного человека, а они стоят, как статуи! Даже не шелохнутся! И подносы вот так держат! Я сначала так и подумала, что это статуи, даже потрогала одного… – Даша хихикнула. – Оказалось – живой… – Она обвела присутствующих горящим взглядом. – Но стоит тебе сесть за столик – один из них тут же подлетает, чтобы принять заказ. Примет, все принесет, и снова, как статуя, застывает! А как они сказочно делают коктейли!
Даша закатила глаза, изобразив восторг.
– А какой был круиз? – спросила Катерина, чтобы поддержать разговор.
– Я же говорю – классный! Английский лайнер, пять звезд, восемь бассейнов, из них два – с искусственными волнами, два театра, казино, несколько бутиков… такой салон СПА – закачаешься! Я из него почти не вылезала!
– А какой был маршрут? Куда вы заходили?
– Лешик, куда мы заходили? – Даша повернулась к мужу. – Ах, ну да, в этот… в Гибралтар, потом в Лиссабон, потом на Канары и на эту… на Мадеру.
– Мадейру, – поправил ее муж.
– Ну я же так и сказала… А еще там, на лайнере, была такая классная команда аниматоров… – Даша снова закатила глаза, придвинулась к Кате и понизила голос: – Мальчики – просто блеск! Один лучше другого! Настоящие мачо! Один – аргентинец…
– Тебе понравился Лиссабон? – спросила Катя.
– Классно! – Даша оживилась. – Особенно эта их главная улица, Рамбла…
– Рамбла – это в Барселоне, – поправил ее Алексей. – В Лиссабоне Сеута…
– Ну что ты пристал! – надулась Даша. – Какая разница? Рамбла мне тоже понравилась… там такой классный бутик Prada… я только вошла, ко мне четыре человека бросились! Это я понимаю – обслуживание! Они борются за каждого клиента! А у нас в Третьяковке я вчера зашла в бутик – никого нет, я – единственная в магазине, и что ты думаешь? Эта корова даже не пошевелилась! Зад от стула не оторвала! Уткнулась носом в журнал, и хоть бы что! Такое впечатление, что ей покупатели не нужны! Ну, я, конечно, из принципа ничего не купила. Хотя там была одна сумка – просто отпад! Представляешь, такая огромная, и вся в стразах… Но я наступила себе на горло… – Даша вдруг задумалась, пошевелила губами и неуверенно проговорила: – Или это не там… этот бутик Prada, про который я говорила, кажется, он в Сен-Тропе… но в Лиссабоне тоже классно, я купила себе такие босоножки…
Оставшуюся часть вечера они ели изысканные сыры, пили хорошее вино и забавлялись легким разговором.
Возвращаясь домой, Катя прикрыла глаза и подумала, что стала на год старше, но это ее нисколько не огорчает. Ее жизнь, несомненно, удалась, самое главное – рядом с ней любимый, единственный человек…
Однако какое-то облачко все же омрачало ее горизонт. Что-то ее смутно беспокоило, что-то сегодня вечером было не так, хотя она и не могла вспомнить, что именно. Ужасно неприятное чувство, когда пытаешься ухватить воспоминание, а оно ускользает, не хуже золотой рыбки.
Что же это было? Ах да: лицо мужа, когда они вернулись с Дашкой из дамской комнаты, – слишком серьезное, жесткое даже. А, пустое, он же деловой человек, не может же он смотреть на всех так же ласково, как на жену. Любимую жену! Она потрогала бархатный зеленый футляр в виде сердечка и счастливо улыбнулась.
Просыпаясь, она не спешила сразу открывать глаза. Это была такая игра с детства – стараться определить по окружающим звукам и запахам, что происходит вокруг. Если по крошечной квартирке распространялся запах кофе, а из ванной слышался шум воды, маленькая Катя знала, что сегодня будний день и мама готовит завтрак, а папа собирается на работу. Если же в квартире стояла благословенная тишина – значит, впереди длинный выходной день, можно поспать подольше, а потом родители обязательно поведут в какое-нибудь интересное место. Родители очень любили Катю. И она их – тоже.
Вообще в ее жизни было много любви. С детства ее баловали, ласкали и дарили подарки. И бабушка, и папа с мамой, и старый друг отца, дядя Вася, который бывал у них в доме так часто, что Катя считала его близким родственником.
И в школе ее любили – Катя никогда ни с кем не ссорилась и училась хорошо. Ласковая послушная девочка, она успешно переходила из класса в класс. Не то чтобы ее так уж сильно интересовали школьные предметы, просто не хотелось огорчать родителей и учителей.
Отец много работал, мама всегда была дома – неизменно предупредительная и заботливая. За все время, пока она жила с родителями, Катя не помнила никаких ссор и скандалов. Жизнь текла безоблачно, ее никто не обижал, конечно, было несколько юношеских романов, но расставалась она с молодыми людьми всегда по обоюдному согласию, они даже сохраняли дружеские отношения.
А потом Катя встретила Виталия.
Мама очень хотела пойти на концерт Лучано Паваротти, отец купил билеты, но сопровождать ее не смог – устал после трудного дня, почувствовал себя неважно. Он вообще в последнее время жаловался на переутомление. Будь это любой другой концерт или вечеринка, или даже встреча со старыми друзьями, мама, не колеблясь, осталась бы дома, с ним. Но великий тенор ездил по миру в прощальном турне и давал в Москве только один концерт. Мама позвонила Кате.
Они оглядели себя в большом зеркале и улыбнулись друг дружке. Мать и дочь были очень похожи. И тут же Катя поймала в зеркале взгляд проходившего мимо мужчины и прочла в этом взгляде такое неприкрытое восхищение, что даже выронила программку. Он поспешно поднял программку, а когда, отдавая ее, заглянул Кате в глаза, сердце ее сладко заныло, как в юности.
Мама почувствовала, что именно происходит с ее дочкой, завела какой-то незначительный разговор. Вскоре у них, как выяснилось в ходе беседы, нашлись общие знакомые, и вечером после концерта Катя поняла, что обожает этого человека. А проснувшись утром, она неистово захотела за него замуж.
Оказалось, что он тоже этого хотел. Виталик оказался замечательным мужем – нежным, внимательным, заботливым. И, естественно, богатым. То есть деньги, конечно, не главное в жизни, говорила мама своей дочке еще в школе, однако все же хотелось бы, чтобы твой избранник твердо стоял на ногах.
Все это было. Муж ее был владельцем хоть и небольшого, но вполне самостоятельного банка, и дела его после женитьбы пошли еще лучше прежнего. Главный конкурент неожиданно умер от инфаркта, с остальными Виталий сумел полюбовно договориться, и банк его значительно расширился. Впрочем, Катя не слишком-то интересовалась делами мужа. Главное, что он у нее есть – ласковый, любящий, внимательный, самый лучший… Он выполнял любые ее желания, да что там, он их предугадывал. Он построил для нее замечательный загородный дом, чтобы их будущие дети росли на свежем воздухе. Катя с восторгом окунулась в хлопоты по его отделке и обустройству интерьера.
Муж ее обожал и принимал любые ее идеи, они любили друг друга страстно – по ночам и нежно – днем. Виталик оказался замечательным любовником, Катя просто млела, таяла в его объятиях. Каждую комнату в доме они освятили своей любовью, муж всерьез утверждал, что только таким образом можно приманить в дом счастливых духов. Катя смеялась и закрывала ему рот ладонью, он целовал ее запястье, и, несмотря на то, что брови его были нахмурены, в глазах плясали смешинки. И ей хотелось целовать эти глаза – до тех пор, пока в них не загорался огонь страсти. И все начиналось сначала…
Как в детстве, просыпаясь, она не спешила открывать глаза. Она провела рукой по прохладной шелковой простыне. Место рядом с ней пустовало, значит, Виталик уже встал.
Было тихо, так что муж, очевидно, в бассейне. Он очень любил начинать день с плавания, говорил, что получает заряд бодрости на весь день. Катя сладко потянулась и зарылась в подушки. Нехорошо, сказала бы мама, замужней женщине следует вставать вместе с мужем и провожать его на работу. Ему будет приятно твое внимание. Ну и что, что прислуга справится с приготовлением завтрака лучше тебя, ему будет приятно получить утренний кофе из твоих рук. А то так скоро вы вообще видеться перестанете.
Мама, конечно, права. И только было Катя собралась вставать, как в спальню вошел муж. Она узнала его по шагам и по запаху одеколона Mistrale de Grasse. Не открывая глаз, Катя улыбнулась и обняла его – прохладного, чисто выбритого.
– Спи, малыш, – сказал он, – не вставай. Я уже выпил кофе.
Катя расстроилась – на минутку, но Виталик потерся щекой о ее плечо, поцеловал в шейку, в нежную ложбинку за ухом, и у нее вновь стало спокойно и радостно на душе. Услышав, как закрылась дверь, она расслабленно откинулась на подушки. Начал наплывать сон – красивый, солнечный, они с мужем стоят на палубе круизного лайнера, а вокруг блестит и синеет бескрайнее море. И вдруг в тишину спальни ворвался телефонный звонок.
– Катерина! – требовательно взывал на том конце женский голос. – Ты мне очень нужна!
– Да кто это? – чужим со сна голосом спросила Катя.
В ответ в трубке разорались так сердито, что Катя окончательно проснулась. Звонила Лидка Дроздова. Она кричала, что ей очень, просто очень срочно нужно с Катей поговорить!
– Ну, говори, – обреченно вздохнула Катя.
– Да ты что? – возмутилась Дроздова. – Чтобы я важный разговор телефону доверила?! А ты знаешь, что в принципе все линии могут прослушиваться?
Катя хотела спросить, какие же секреты ей хочет доверить подруга, вроде бы никаких важных сведений у нее не может быть.
Лида Дроздова была ей не то чтобы близкой подругой, просто давней знакомой. Они общались в юности, потом потеряли друг друга из виду, потом, полгода тому назад, случайно встретились в бутике Roberto Cavalli. На Лидке был шикарный, просто умопомрачительный плащ от Celvin Klein и красные сапоги от Prada. Она сама окликнула Катю, то есть, надо полагать, высмотрела ее первой и успела прикинуть, стоит ли подходить к старой знакомой. Надо думать, Катин внешний вид ее вполне удовлетворил, а когда она узнала, кто такой Катин муж, в глазах бывшей приятельницы появилась самая настоящая зависть.
В разговоре выяснилось, что Лида недолго побывала замужем, потом удачно развелась, муж положил ей хорошее содержание. Лидка и не скрывала, что сейчас находится в стадии свободной охоты на нового мужа. Разумеется, ее интересовали только хорошо обеспеченные претенденты на ее руку и сердце.
С тех пор они часто виделись. Все планы Дроздовой были написаны у нее на лбу крупными буквами – как можно быстрее найти нового мужа. А в компании друзей Виталия это было вполне осуществимо. Виталий отчего-то Лидку недолюбливал, Катя только посмеивалась – всем охота получить свой кусок счастья. Она не очень волновалась за приятельницу: с ее энергией и пробивным характером Лида скоро устроит свою судьбу, это очевидно.
Да уж, энергии Дроздовой было не занимать. Если уж она что-то вобьет себе в голову, то ее никто и ничто не остановит. Во всяком случае, не Катя.
– Жду тебя через полтора часа в «Галерее»! – не терпящим возражений тоном сказала Лида и отключилась.
Катя тяжело вздохнула: придется ехать в город.
До выезда на МКАД оставалось минут пять, когда впереди на шоссе показалась приземистая фигура в милицейской форме.
Катя затормозила, «надела» на лицо самую обаятельную улыбку, выглянула навстречу подходящему гаишнику:
– Лейтенант, что я сделала не так?
– Лейтенант Смородин, – проговорил тот сквозь зубы, не реагируя на улыбку. – Ваши документы.
Был он мрачный, лицо какого-то серого цвета, смотрел куда-то вбок, так что не видно было глаз. Это производило весьма неприятное впечатление. Впрочем, какое ей до него дело? Она видит его в первый и последний раз в жизни.
Катя достала бумаги из бардачка, протянула лейтенанту.
Тот проглядел документы, пожевал губами, проговорил сухо и неприязненно:
– Выйдите из машины, Екатерина Антоновна!
– Да в чем дело? – Катя недоуменно взглянула на милиционера.
– Я сказал – выйдите из машины! – жестким тоном повторил тот и потянулся к кобуре.
Катя окончательно расстроилась: ей почти не приходилось сталкиваться с суровой действительностью, Виталий тщательно оберегал ее душевный покой, и поэтому каждый такой случай выбивал ее из колеи. Гаишник явно напрашивался на взятку, но Катя ничего не нарушала, не чувствовала за собой вины и не торопилась совать ему деньги. В крайнем случае можно позвонить мужу, он все уладит.
Она машинально поправила волосы, открыла дверцу, выбралась из машины и огляделась. В стороне, метрах в двадцати, стояла милицейская машина, возле нее скучал второй гаишник.
– Ну, в чем дело, лейтенант? – повторила она, нетерпеливо переступая с ноги на ногу и постаравшись вложить в свой вопрос как можно больше твердости.
– Похожая машина числится в угоне, – ответил тот неохотно.
– Но у меня же все документы в порядке… – растерялась Катя.
– Багажник откройте!
– Багажник-то зачем…
– Откройте, я сказал! – Он набычился, взглянул на нее исподлобья, на его серых щеках заходили желваки.
Катя вздохнула, обошла свою «Ауди», открыла багажник.
Она хотела отступить в сторону, чтобы показать содержимое багажника вредному лейтенанту, но не успела этого сделать. Сзади мелькнула какая-то тень, и на нее словно обрушились небеса.
Пришла в себя она от боли.
Болело все: голова, ноги, спина… болели даже такие части тела, о существовании которых она раньше и не подозревала.
Катерина застонала, открыла глаза, но ничего не увидела. Вокруг была кромешная тьма.
Она попыталась понять, где находится.
Не дома, это точно. Вокруг нее была не уютная шелковая темнота ее спальни, а какая-то тесная, жесткая, колючая тьма.
Кроме всего прочего, эта тьма двигалась.
Катю то и дело подбрасывало, она перекатывалась, ударяясь обо что-то жесткое то локтем, то плечом, то коленом. Вот отчего болело все тело… но голова не просто болела – она раскалывалась, трещала от боли, мешая сосредоточиться…
Катя больно ударилась спиной, перекатилась на бок, вскрикнула и вдруг все вспомнила.
Вспомнила утренний звонок Лидки Дроздовой, вспомнила, как выехала из дому, как подъехала к повороту на МКАД… вспомнила хамоватого гаишника, вспомнила, как она открыла багажник…
После этого вспоминать было нечего. После этого была только темнота.
И тут до нее дошло, где она!
В багажнике собственной машины…
Катю подбросило на ухабе, она ударилась боком о крышку багажника и застонала. Застонала не столько даже от боли, сколько от страха и безысходности.
Она слышала рассказы о женщинах, которых вот так же останавливали на дороге, завозили в лес и там убивали. Ради дорогой машины, ради украшений, часов и прочего дорогостоящего хлама.
Катя слышала такие рассказы много раз, но не воспринимала их всерьез, ей казалось, что это – вроде детских страшилок, которые шепотом рассказывают друг другу на ночь лет в десять. И уж во всяком случае – такое не может случиться с ней самой…
И вот – случилось.
Катю снова подкинуло на рытвине. Значит, они едут не по шоссе, не по городской улице. Они едут по проселку или, того хуже, по лесной дороге.
Ее везут в лес…