Наталья Александрова. Свекровь по вызову

   Иногда я ощущаю себя сродни Исааку Ньютону. Не потому, что меня также стукнуло яблоком, а потому, что обожаю задавать себе разные вопросы. Только в отличие от автора закона всемирного тяготения на свои вопросы я никогда не даю ответа.
   Вот и сейчас, повесив трубку, я задала себе вопрос: «Отчего я раз и навсегда не объясню бывшей свекрови, что я совершенно не желаю ходить с ней в салон красоты и по магазинам, не желаю слушать по телефону сплетни про ее знакомых (общих у нас нет), не желаю, чтобы она вмешивалась в мою жизнь?»
   Как было бы здорово высказаться, к примеру, так: «Меня достала ваша очаровательная семейка еще с тех времен, когда твой сын был моим мужем. Мое самое горячее желание – больше не видеть вас с сыночком никогда. При звуке твоего голоса в телефонной трубке у меня начинается головная боль, а идиотское имя Сандра вызывает в памяти соседскую бульдожку из детства – она вечно писала на резиновый коврик возле нашей двери».
   А вот интересно, какое в этом случае у свекрови будет выражение лица? Скорее всего она и тут вывернется, сведет все на шуточки, скажет, что я плохо отдохнула, и посоветует расслабиться, бегая по магазинам в ее обществе.
   Думаю, вы уже догадались, что я – полностью закомплексована, как трудный подросток. Только четырнадцатилетнее чудовище устраивает истерики и убегает из дому, а когда его отыскивают и возвращают в отчий дом, оно успешно превращает жизнь родителей в ад, мои же комплексы заключаются в том, что я не выношу шума и скандалов, не умею сопротивляться грубости и хамству, не могу заставить себя отказать человеку раз и навсегда.
   Всем знакомым прекрасно известно про мои комплексы, я не делаю из этого тайны. И можете себе представить, та же свекровь в свое время пыталась мне помочь! Это было два года назад, когда мы расстались с ее сыном.
   Не могу сказать, что свекровь очень расстроилась, более того, она тоже приложила к нашему разводу свою сухонькую ручку с наманикюренными пальчиками, но об этом после. Но ей обязательно нужно было вмешаться и окончательно испортить мне жизнь, поэтому она отыскала где-то самого настоящего психоаналитика и записала меня к нему на прием.
   – Дорогая, ты не понимаешь! – щебетала она по телефону. – Развод – это огромный стресс для организма! Особенно для женского! А со стрессом нужно бороться! Он может негативно сказаться на твоей внешности! В общем, тебе нужна помощь профессионала!
   Я, как всегда, не смогла отказаться.
   Фамилия профессионала была Леденцов, и похож он был на петушка на палочке – такие же прозрачные глаза и горделивый взгляд по сторонам из высокого кресла.
   При слове «психоанализ» в голове обычного человека всплывает только имя доктора Фрейда, и еще я знала, что в кабинете психоаналитика непременно должна быть кушетка, якобы для того, чтобы посетители могли расслабиться. Это-то меня и смущало, я считала, что неприлично разлечься перед незнакомым человеком средь бела дня в рабочее время, да еще и вываливать ему про себя не слишком интересные подробности. Еще я знала, что последователи доктора Фрейда ищут причины возникших у пациента комплексов в его раннем детстве. Но со мной в раннем детстве ничего такого не происходило: отец не драл ремнем за двойки (он вообще меня в жизни пальцем не тронул), гнусный сосед не подсматривал за мной в ванной (мы жили в отдельной квартире) и любимую курочку в деревне не резали в моем присутствии (наша семья сугубо городская, никаких родственников в деревне у нас не имеется, и в детстве меня возили отдыхать в Крым).
   Поэтому я сильно приободрилась, не обнаружив в кабинете психоаналитика никакой кушетки. Очевидно, доктор Леденцов не был последователем доктора Фрейда. Как показало дальнейшее, я была совершенно права.
   Доктор усадил меня за стол напротив себя и минут сорок читал лекцию о том, что такое стресс и как с ним бороться. Напрасно я боялась, что придется выворачивать перед ним душу, этот доктор слушал только себя (кстати, за мои деньги). Однако неудобно было его прерывать, и я выслушала его до конца. И даже почерпнула для себя кое-что интересное: как преодолевать стресс, как общаться с людьми и так далее. Очень хотелось записать кое-какие вещи, но доктор Леденцов был так великодушен, что подарил мне брошюру собственного сочинения, так что деньги за сеанс пропали не полностью. Комплексы же остались при мне, но, честно говоря, я так к ним привыкла, что не хотелось расставаться. Все-таки что-то родное…
 
   Горячий, сладкий чай – замечательное успокоительное, особенно когда его подает любящий, заботливый муж. Пусть даже и немножко зануда. Надежда Николаевна выпила две чашки, и ее неудержимо заклонило в сон.
   Однако сон ее был беспокойным.
   Снилось Надежде Николаевне, что она идет по длинным пустым коридорам то ли жилого дома, то ли какого-то учреждения, а за ее спиной раздаются приближающиеся шаги. Она идет все быстрее, постепенно переходит на бег – но преследователь не отстает от нее, его шаги становятся все громче, все ближе… уже слышно за спиной его хриплое, тяжелое дыхание…
   Вдруг впереди в коридоре появляется еще какой-то человек.
   Надежда бросается к нему, чтобы попросить о помощи, – и видит перед собой мертвенно-бледное лицо человека из маршрутки, залитую кровью рубашку… Мертвец вытягивает руку, пытается схватить Надежду, заступает ей дорогу, другой рукой он придерживает тонкую папочку с какими-то бумагами, эта папочка невольно притягивает к себе взгляд Надежды Николаевны, на ней вытиснено название конференции по каким-то технологиям…
   Надежда шарахается в сторону и тут видит перед собой обычную квартирную дверь, обитую коричневым стеганым дерматином, с кнопкой звонка на косяке. Возле звонка привинчена старинная медная пластинка с выгравированной на ней надписью: «П.В. Зайончковский».
   Надежда бросается к этой двери, нажимает на звонок… Негромкая трель доносится из глубины квартиры…
   И тут Надежда проснулась.
   Проснулась и поняла, что трель доносится с прикроватной тумбочки, где лежит тускло светящийся мобильник.
   Еще не вполне выкарабкавшись из вязкого сна, Надежда Николаевна схватила телефон и нажала кнопку, чтобы не потревожить спящего рядом мужа.
   Только после этого она окончательно проснулась и осознала одновременно две вещи: что звонок был короткий, извещающий о том, что на мобильник пришло SMS-сообщение, а самое главное – что телефон у нее в руке не ее собственный, а тот, который она по ошибке подобрала в маршрутке.
   Надежда Николаевна никогда не читала чужих писем. У нее с детства было твердое убеждение, что делать так неприлично, недостойно порядочного человека.
   Однако светящийся в темноте текст эсэмэски буквально притягивал ее взгляд, и против воли она прочитала: «Предмет в ГДР, ключ у более чем надежного человека. Я попытаюсь разрулить ситуацию».
   На этот раз неискоренимое любопытство Надежды преодолело врожденную щепетильность, и она нажатием кнопки вызвала на экран имя адресата.
   Впрочем, это имя – Вадим – совершенно ничего ей не дало.
   Неожиданно ровное сонное дыхание мужа прервалось, кровать скрипнула, Сан Саныч приподнялся на локте и сонным, озабоченным голосом проговорил:
   – Надя, что-то случилось? Тебе кто-то звонил?
   – Да нет… – Надежда поспешно убрала мобильник в ящик тумбочки. – Это от оператора сообщение пришло, что я приближаюсь к порогу отключения…
   – Надо же, посреди ночи… – пробормотал Сан Саныч и добавил со своей обычной педагогической интонацией: – А я тебе всегда говорил, что нужно…
   Дальнейшие слова потонули в сонном бормотании, муж лег на бок и тихо засопел.
   А Надежда Николаевна еще долго не могла заснуть, обуреваемая самыми разными мыслями.
   Первым ее побуждением было отключить чужой мобильник до утра, но затем она сообразила, что не знает PIN-кода и не сможет снова включить телефон. А ей с ее неуемным любопытством ужасно хотелось порыться в его записной книжке.
   Кроме всего прочего, Надежда чувствовала характерное покалывание в корнях волос, которое всегда предупреждало ее о том, что она в очередной раз столкнулась с криминальной загадкой. А с такими загадками она сталкивалась удивительно часто.
   Да тут и без всяких дополнительных примет было ясно – труп в маршрутке, двое мрачных уголовников, загадочная эсэмэска…
   Она вспомнила текст сообщения: «Предмет в ГДР, ключ у надежного человека…»
   ГДР, Германской Демократической Республики, уже много лет не существует, она вошла в состав Федеративной Германии. Как же тогда понимать текст сообщения?
   Никакого разумного объяснения у нее не было. Впрочем, неразумного – тоже.
   Надежда еще немного поворочалась с боку на бок и неожиданно для самой себя снова заснула.
   И, как это иногда бывает, попала в продолжение прежнего сна.
   Снова она стоит перед дверью, обитой коричневым стеганым дерматином, снова к ней приближается мертвенно-бледный человек в окровавленной рубашке, но на этот раз Надежда понимает, что он не угрожает ей, а наоборот – просит о помощи, пытается что-то сказать, разевая рот, как выброшенная на берег рыба…
   Надежда Николаевна хочет разобрать его безмолвную речь, прочитать его просьбу по губам, и ей это наконец удается.
   «Предупредите Вадима!» – говорит ей мертвец.
   Она кивает, обещая ему – она готова пообещать все, что угодно, лишь бы не видеть его бледное лицо, окровавленную рубашку, безмолвно открывающийся рот…
   И словно поняв ее страх, мертвец закрывает свое мертвенно-бледное лицо папкой – той самой тоненькой кожаной папочкой, которая в маршрутке лежала у него на коленях. Вместо мертвого лица Надежда видит теперь золотое тиснение: «Восьмая международная конференция по энергосберегающим технологиям».
   И тут она окончательно просыпается.
   Из коридора доносится голос мужа:
   – Надя, я ухожу! Завтрак на столе!
   – Саша! – Надежда вскрикнула, скатилась с кровати, не попала с ходу в тапки, один из них оказался далеко под кроватью, и выбежала в коридор, шлепая одной босой ногой. – Саша, что же ты меня не разбудил? Я хотела тебя проводить…
   – Ты так сладко спала, не хотелось тебя беспокоить! – Муж обернулся в дверях, ласково взглянул, и на сердце сразу потеплело.
 
   Утром, едва я переступила порог офиса, где работаю уже несколько лет, жизнь, как водится, взяла меня в оборот.
   Навстречу выскочила Жанна, менеджер из отдела претензий. Лицо ее было покрыто красными пятнами, руки тряслись.
   – Там… там Крыжова!
   Я сочувственно взглянула на Жанну, протянула ей сигарету. Она благодарно кивнула, закурила и стала более вменяемой.
   – Как всегда! – Жанна страдальчески прикрыла глаза, повертела пальцем у виска.
   Тут же в коридоре появился Гена, увидел Жанну, прошипел:
   – Скворцова, ты почему ушла? Марш на место!
   – Не могу! – Жанна бросила на него полный ненависти взгляд. – Хочешь – увольняй!
   Наш начальник Гена – реалист. Когда он видит, что ничего не может сделать, он отступает. Вот и сейчас он понял, что Жанна ни за что не вернется к Крыжовой. Вплоть до увольнения. Тут он увидел меня и залебезил:
   – Даша, я понимаю, это не твой клиент, но я тебя очень прошу… только с твоим золотым характером…
   – Кто-то говорил, что у меня отвратительный характер – мягкий, не бойцовский… – мстительно припомнила я ему. – Кто-то говорил, что с таким характером не сделаешь карьеры…
   – Я был не прав! Прошу тебя, только ты можешь ее урезонить… на тебя смотрит весь наш дружный коллектив!
   Ну почему я никогда не могу сказать «нет»?!
   Я вздохнула и вошла в кабинет.
   Развалившись в удобном гостевом кресле, там сидела Нелли Ивановна Крыжова, одна из наших ВИП-клиенток. Вдова крупного банкира, убитого в конце девяностых, богатая женщина, истеричка со следами былой красоты. Характерной особенностью Крыжовой было то, что на ней дорогие вещи от известных итальянских дизайнеров выглядели так, как будто их купили на вещевом рынке.
   Перед Крыжовой стояла чашка кофе, вазочка с печеньем. Все-таки она ВИП-клиент. Я вспомнила, что не успела позавтракать, и привычно расстроилась.
   – Долго я буду здесь сидеть?! – завопила Нелли Ивановна мне навстречу. – Долго вы будете тратить мое время? Оно стоит дорого, очень дорого, милочка! Я много раз серьезно подумывала, не ошиблась ли я, доверившись вашей фирме…
   – Над седой равниной моря ветер тучи собирает, – спокойно продекламировала я, вспомнив брошюру доктора Леденцова. – Между тучами и морем гордо реет Буревестник, черной молнии подобный… то крылом волны касаясь, то стрелой взмывая к тучам… или взлетая? Нет, кажется, все-таки взмывая…
   – Что? – Крыжова удивленно заморгала накладными ресницами и уставилась на меня.
   Именно на такую реакцию я и рассчитывала. Пока клиент орет, советовал доктор Леденцов, разговаривать с ним бесполезно. Он тебя все равно не слушает, он слушает только себя и упивается своей значимостью. Наслаждается тем, какой он крутой и грозный. Тем, как его все боятся, а значит – уважают. Поэтому его надо удивить, или напугать, или на худой конец растрогать – все, что угодно, лишь бы сменить его настроение, его установку на скандал.
   – Здравствуйте, Нелли Ивановна, – начала я приветливо, убедившись, что она затихла и готова слушать меня. – Я хочу вас обрадовать.
   – Обрадовать? – удивленно переспросила Крыжова. – Чем же это вы меня можете обрадовать? Ваша сотрудница только что «обрадовала» меня, она сказала мне, что вы не купили для меня высокодоходные акции «Балтфинанса»…
   – Именно этим я и хочу вас обрадовать! – воскликнула я, повысив градус оптимизма в своем голосе. – Специально для вас мы купили привилегированные акции этой компании!
   – Но ведь у них значительно меньшая доходность… – засомневалась Крыжова.
   – Доходность? При чем здесь доходность? Вы, как наш ВИП-клиент, вправе рассчитывать только на привилегированные акции! Мы не простили бы себе, если бы упустили такую возможность…
   Кажется, это на нее подействовало, и Нелли Ивановна немного успокоилась.
   Это достаточно простой и известный способ – чтобы успокоить нервного клиента, нужно, во-первых, дать ему понять, что он – единственный и неповторимый, что ты только о нем и думаешь, и, во-вторых, внушить, что то, что он считает отрицательной стороной сделки, напротив, его главный выигрыш.
   Все знают этот способ, но во время разговора с нервным клиентом очень трудно об этом вспомнить. Вся энергия, вся сила воли, все нервные ресурсы уходят на то, чтобы сдержаться и не разбить о голову клиента какую-нибудь дорогостоящую оргтехнику. Доктор Леденцов очень подробно освещает этот вопрос в своей брошюре.
   Только к одиннадцати часам я наконец добралась до своей комнаты, плюхнулась в удобное кожаное кресло и включила компьютер в надежде заняться своими собственными делами, от которых меня, между прочим, никто не освобождал.
   И в эту секунду зазвонил телефон.
   Я поднесла трубку к уху и привычно проговорила:
   – «Ариадна»!
   – Какая Ариадна? – прозвучал в трубке смутно знакомый голос. – Мне нужна Дарья, Дарья Березкина!
   – Эта наша фирма так называется – «Ариадна»! – со вздохом проговорила я. – Что вы хотели?
   – Тебя! – выпалил голос. – И не прикидывайся, что это не ты! Я тебя узнала!
   – Вот как? – холодно спросила я, с удивлением и неприязнью сообразив, кто меня домогается. – И откуда вы узнали мой служебный телефон?
   Звонила вторая жена моего бывшего мужа.
   – Странный вопрос! – фыркнула Карина. – У Вадима, само собой! Могла бы и сама догадаться!
   Действительно, странный вопрос.
   Если мне звонит теперешняя жена моего бывшего мужа, эта знойная женщина, мечта поэта с экзотическим именем и столь же экзотической внешностью, логично предположить, что мой рабочий телефон дал ей Вадим, мой бывший…
   – Я на работе! – тихо, но твердо проговорила я, чтобы поставить точки над i.
   – Нужно встретиться! – выпалила Карина. – Очень нужно!
   Вот мило! Как будто мы с ней близкие подружки! И расстались только вчера… Да я вообще видела ее только два раза в жизни, первый – когда застала их с Вадимом в нашей еще тогда общей с ним спальне в очень интересной позе, второй – в прошлом году в ресторане на дне рождения свекрови, куда она затащила меня обманом.
   В первый раз я даже не видела Карининого лица – меня очень поразила татуировка у нее на заднице: из крупного темно-красного цветка вместо Дюймовочки вылезает какая-то ящерица. Зато во второй раз эта стерва взяла реванш. Она сидела во главе стола, как царица бала, в ярко-красном очень открытом платье, и вызывающая силиконовая грудь почти скрылась под обилием золотых цепочек (на бриллианты-то мой бывший не зарабатывает, мне ли не знать).
   Кстати, про силиконовую грудь я не по злобе клевещу, а точно знаю, сведения верные – от свекрови.
   Я же притулилась в уголке, среди самых дальних родственников, как полная дура, и провела вечер, как всегда, задавая себе вопросы, на которые не могла ответить, самый главный среди них был: за каким чертом я все это терплю?
   Сейчас первая мысль была послать теперешнюю жену моего бывшего мужа как можно дальше, причем самым открытым текстом. Но… телефон служебный, кто-нибудь из моих милых сотрудников снимет параллельную трубку, услышит наш волнующий разговор и настучит Геннадию. И будет прав, потому что я работаю в крупной финансово-консультационной фирме и разговаривать с кем бы то ни было по телефону в хамской манере не имею права.
   – Я на работе! – повторила я с тоской, не в первый раз за сегодняшний день рассердившись на свой нерешительный, амебный, как говорит Гена, характер.
   – Это вопрос жизни и смерти! – взмолилась Карина. – Я тебя очень прошу… Хочешь, я на колени встану?
   – Я этого все равно не увижу… – проворчала я, понимая, что в итоге уступлю.
   – У тебя во сколько обед? – Она почувствовала слабину в моем голосе и ковала железо, не отходя от кассы. – Давай встретимся в два в «Антилопе»…
   Я еще не согласилась, а она уже диктует свои условия!
   – Только не в два, а в полвторого, – перебила я Карину, – и не в «Антилопе», а в «Папе Карло».
   «Папа Карло» – отвратительная забегаловка, гораздо хуже «Антилопы», но я должна была доставить этой нахалке хоть какое-то неудобство.
   Работы накопилось невпроворот, и я спохватилась, когда на часах было уже двадцать пять минут второго. Я охнула, вскочила, бросила взгляд в зеркало, привычно ужаснулась и помчалась на встречу. В коридоре меня попыталась остановить Ольга из бухгалтерии, у нее был какой-то срочный вопрос, что-то связанное с последним квартальным отчетом, но я только нетерпеливо махнула рукой, сделала большие глаза и промчалась мимо, стуча каблуками.
   Ольга, привыкшая к моей безотказности, очень удивилась.
   Подозреваю, что теперь в бухгалтерии распространится слух, что у меня кто-то появился. А всякий слух, появившийся в бухгалтерии, ровно через пятнадцать минут расползается по всему нашему дружному коллективу.
   Когда я влетела в бистро, на часах было уже без четверти два.
   Карина сидела за угловым столиком, но от этого не казалась менее заметной. Надо признать, где бы она ни появлялась, Карина тут же оказывалась в центре внимания: пышная грива черных волос, яркие глаза, кроваво-красные губы, неумеренная боевая раскраска, да еще и бешеный, истинно африканский темперамент. Вот и сейчас, увидев меня в дверях, она, по своему обыкновению, собралась устроить показательный скандал по поводу моего опоздания, но вовремя опомнилась, сообразив, что это не в ее интересах, что она сама просила меня о встрече, и взяла себя в руки.
   Может ведь, если ей это нужно!
   Может, вы думаете, что я сильно расстроилась, оттого что проигрываю рядом с ней? Действительно, мы совершенно не похожи, и в свое время, когда прошел первый шок от той, первой нашей встречи, когда я увидела голую Карину на нашей с мужем семейной постели, я перестала задавать себе вопрос «Что он в ней нашел?». На этот вопрос у меня как раз ответ был, бывший муженек нашел в ней то, чего никогда не было и не будет у меня.
   Я – неяркая пепельная блондинка с серыми, как осенний день, глазами и хрупкой фигурой, характер имею мягкий и уступчивый, говорю преимущественно тихим голосом, смеюсь редко, больше улыбаюсь. Слышали про улыбку Джоконды? Вот это про меня. Шучу.
   Глядя на Карину, улыбаться не хотелось.
   Нет, конечно, все было при ней – яркий макияж, пышные волосы, под замшевой курточкой виднелось что-то блес тящее, с открытым вырезом – еще бы, столько денег за бюст отдала! Еще у нее были губы – пухлые и красные. Такое удовольствие тоже стоит немалых денег. Но вблизи было видно, что макияж наложен небрежно, щеки отвисли и даже руки немного тряслись. Как ни мало я знала жену своего бывшего мужа, я поняла, что с Кариной явно что-то не так.
   Перед ней стояла тарелка с цветной капустой и овощным салатом. Тоже борется с лишними калориями. Кстати, ей это нужно, потому что за год, что мы не виделись, Карина ощутимо прибавила в весе, даже на глаз заметно. С необъяснимым злорадством я сообразила, что теперь в голом виде она не будет выглядеть так сексапильно. Вот интересно, оставила ли она татуировку на бедре, или пришлось убрать из-за подступившего целлюлита?
   Злобно ткнув в капусту вилкой, она поморщилась и спросила:
   – Закажешь что-нибудь? Только это не бери! Капуста переварена, а салат вообще несъедобный.
   Я вспомнила, что со вчерашнего дня ничего не ела, и заказала котлету с брокколи.
   – Что у тебя стряслось? – Я решила начать разговор первой.
   – У него кто-то есть! – прошипела Карина, как только официантка отошла от стола.
   – Что? – переспросила я.
   – У Вадима роман! – Карина скомкала салфетку и яростно швырнула в свою тарелку. – Я это чувствую!
   – И ради этого ты вытащила меня с работы? – осведомилась я с нескрываемым сарказмом.
   Действительно, кем надо быть, чтобы жаловаться мне на моего бывшего мужа?
   Однако Карина моего сарказма совершенно не заметила. Она вообще не расслышала моих слов. Нет, при всей их с Шурочкой взаимной ненависти они в чем-то очень похожи! Правда, я уже давно сделала вывод, что подавляющее большинство людей ненавидит именно тех, кто на них чем-то похож.
   – Последнее время нам постоянно кто-то звонит. Если я подхожу к телефону – трубку тут же вешают…
   Да, мне такое очень знакомо. Когда Вадим закрутил роман с Кариной, она сама доводила меня такими звонками. Дышала в трубку, выразительно молчала или сразу ее вешала, услышав мой голос.
   В конце концов я вообще перестала подходить к телефону.
   – Кроме того, он стал очень поздно возвращаться с работы. В десять, в пол-одиннадцатого, а то и позже… А когда я спрашиваю, в чем дело, заливает про какой-то срочный отчет… и при этом отводит глаза! Что это значит, как ты считаешь?
   Я прекрасно помню, как в последние полгода нашей совместной жизни мой бывший внезапно начал проявлять небывалое трудовое рвение. И точно так же воровато отводил взгляд, когда я спрашивала, где он пропадает каждый вечер. Или, наоборот, смотрел очень честными глазами и начинал многословно объяснять про какого-то важного московского заказчика, про какую-то срочную работу. При этом голос его становился сладким и тягучим, как сахарный сироп. Как же я ненавидела эти его сладкие фальшивые интонации!
   Одного не пойму до сих пор: отчего мужчины считают нас полными дурами? Мы прожили с моим бывшим почти три года, за это время он имел возможность изучить меня досконально и признавал некоторые мои достоинства. Даже свекрови он говорил, что в некоторых вещах я разбираюсь лучше его.
   Не говоря о разных бытовых приборах, я гораздо лучше знаю компьютер, он всегда звал меня на помощь, если что-то не ладилось. И вообще, я лучше его управляюсь с любой техникой. Именно я сумела запустить бракованную кофеварку, мы купили ее перед Новым годом с большой скидкой. Я лучше мужа читаю карты местности и могу вывести машину к цивилизации по любым дорогам. Наконец, я быстрее его разгадываю кроссворды. Конечно, это мелочь, но все же тоже о чем-то говорит.
   Все это муж знал. Но как только стал мне изменять, решил, что будет достаточно его глупых отговорок, чтобы я ничего не заподозрила. Да тут и ума никого не нужно было, чтобы его разоблачить, достаточно простой наблюдательности!
   И уж если даже Карина его заподозрила в измене, значит, все так и есть!
   «Так тебе и надо, заразе. За что боролась, на то и напоролась. Вот он тебя теперь бросит, и что ты станешь делать? У меня хоть квартира была и работа, а у тебя и того нет. И если ты пришла ко мне за сочувствием, то ошиблась адресом» – вот что надо было ей сказать! Но как обычно, я не решилась идти в открытую.
   – Думаю, ты права, – проговорила я с самым невинным видом, – очень похоже на то, как он вел себя, когда познакомился с тобой.
   Карина заскрежетала зубами и едва не сломала стальную вилку, сжав ее в руке.
   Официантка принесла мне мою котлету. Карина с завистью покосилась на нее и сглотнула слюну. Я мстительно отрезала большой кусок и принялась жевать.
   Карина отвернулась, взяла себя в руки и проговорила немного тише:
   – Замок-то ты поменяла?
   – Замок? Какой замок? – Я отложила вилку и уставилась на нее. – Вы что, сговорились с Шурочкой? Вчера она спрашивала про какой-то замок, сегодня ты…