Наталья Александрова. Убийство в спальном вагоне

   Ее не удостоили ответом.
   Сидевший рядом с водителем мужчина средних лет достал мобильник, позвонил кому-то, вполголоса сообщил:
   – Да, мы его взяли… везем… и женщину тоже…
   «Точно, они не милиция, – думала Надежда. – Эх, поздно я сообразила, надо было на перроне орать „караул“! Люди бы заметили, если не заступились, то настоящей милиции сообщили бы… Хотя милиции Виктор как раз и боится, а эти-то кто такие еще на нашу голову…»
   Она переглянулась с Виктором – мол, кто такие? Он едва заметно развел руками и покачал головой – понятия не имею, сам в догадках теряюсь… Салон микроавтобуса был без окон, но через окошко водителя Надежда видела, что свернули на Лиговский.
   Кроме них, вместе с водителем в автобусе было четверо. Мужчина средних лет в неприметном сером плаще, вроде бы старший в группе, двое рослых плечистых парней в одинаковых черных куртках, одинаковой рыжеватой масти, только один был еще к тому же в черных очках, а другой нет. Водителем оказался тот самый коренастый мужичок в кожаной куртке, что остановил Надежду под видом таксиста.
   Машина повернула, Надежда вытянула шею, чтобы проследить куда именно, и тут же сильная рука опустилась на плечо.
   – Сидеть смирно! – прошипел парень в темных очках. – Головой не вертеть! – Он еще сильнее вдавил ее в сиденье.
   – Отпусти, больно! – буркнула Надежда, но парень будто не слышал и давил на шею.
   Надежда Николаевна Лебедева всегда считала себя женщиной крепкой и подвижной, на здоровье не жаловалась. Однако кто в наше время может похвастаться абсолютным здоровьем? Были и у Надежды в организме свои слабые места. Одним из них являлась шея.
   Шея причиняла Надежде множество неприятностей. Обычная простуда начиналась у нее с резкой боли в шее. Потом, конечно, выпадал полный набор: насморк, кашель, боли в горле, но шея проходила позже всех. Стоило в жаркий летний день посидеть на легком сквознячке или проехать в электричке с раскрытыми окнами – и готово дело, тупая ноющая боль в шее, да еще и головы не повернуть. А бывало и так: вроде бы ложишься спать совершенно здоровой, ночью все спокойно, а проснешься – так скособочит, хоть инвалидность оформляй!
   Так что к шее своей Надежда относилась трепетно. А тут какой-то гамадрил ее давит!
   – Пусти, сволочь! – заорала Надежда, пытаясь вырваться, и бестолково замахала руками.
   Особого вреда она парню не причинила, только смахнула черные очки. И тут же поняла, отчего тот носит их осенним утром, когда солнце вовсе не такое яркое. Под левым глазом у парня уютно расположился огромный темно-лиловый синяк.
   – Ух ты! – восхитилась Надежда. – Это кто ж тебя так любит?
   Очки упали под ноги Виктору, парень буркнул что-то непечатное и полез вниз. Но Виктор одной ногой раздавил очки в пыль, а другой угостил парня хорошим ударом в челюсть. Тот охнул и отлетел на Надежду. Второй парень ударил Виктора в живот привычным приемом, и Надежда поняла, что в печень на перроне ее бил тоже он.
   Виктор согнулся от боли, и пока парень любовался делом своих рук, озверевшая Надежда отпихнула от себя другого, с синяком, который очумело тряс головой и вообще был пока не боец, и вцепилась зубами второму злодею в руку. Парень взвыл от неожиданности, Надежда же с удовлетворением почувствовала, что прокусила руку до крови.
   – Отставить! – рявкнул старший с переднего сиденья, и Надежда краем глаза увидела, что на нее смотрит дуло пистолета. – Всем сесть по местам, а то стреляю!
   – Ага, – заметила Надежда, отплевываясь, – средь бела дня, посреди улицы он стрелять будет! Очень смешно!
   Кровь у парня текла ручьем.
   – У тебя, наверно, свертываемость плохая, – заметила Надежда. – Знала я одного человека. Ему зуб вырвали, а ночью кровь пошла. Он когда проснулся – уже поздно, остановить не смогли, так и помер.
   Она сама не понимала, для чего их злит. На самом деле она находилась в тихой панике. Их похитили люди явно бандитского вида. И совершенно непонятно для чего. Во всяком случае, Надежда им точно не нужна, она тут вообще человек посторонний.
   «Вот попала-то я, – мысленно пригорюнилась она. – В чужом пиру похмелье…»
   Машина так часто сворачивала, что она совершенно потеряла направление и понятия не имела, куда их везут. Мелькнули по бокам деревья, листья еще зеленые, потом какая-то железная ограда, автобус поехал медленнее. Виктор, похоже, очухался, тот, с синяком, тоже, чего нельзя было сказать о втором. Он обмотал руку носовым платком, сквозь который просвечивало пятно крови. Парень очень волновался и поминутно проверял руку.
   – Пластырем залепи! – посоветовала Надежда.
   Парень посмотрел на нее волком и спросил у водителя:
   – Вась, у тебя пластырь есть?
   Водитель перебросил назад упаковку изоляционной ленты:
   – Чем богаты, тем и рады!
   Парень зубами отодрал ленту, причем кусок прилип к губе намертво, и попытался залепить ранку на руке. Было очень неудобно, лента постоянно соскальзывала.
   – Дай помогу! – сжалилась Надежда, характер у нее всегда был отходчивый, так что сейчас, несмотря на то, что печень все еще побаливала, она решила с похитителями не ссориться.
   – Отвали… – бранное слово повисло в салоне микроавтобуса.
   – Ах так! – рассердилась Надежда. – Ну и черт с тобой, чтоб у тебя вообще рука отсохла!
   Парень покосился на нее с испугом и зачем-то перемотал руку изолентой крест-накрест, как коробку с посудой, на которой написано «Не кантовать!».
   Пользуясь тем, что он был занят, Надежда вертела головой во все стороны, пытаясь определиться на местности. Вроде бы они едут мимо какого-то зеленого массива – парк или лес. Хотя лесу откуда быть, они еще из города не выехали…
   Автобус снизил скорость, вот колеса дробно простучали по мостику, затем машина запетляла, ветки хлестнули по переднему стеклу, стало светлее – видно, выехали на открытую площадку перед высоким бетонным забором, и водитель выскочил, чтобы открыть ворота. Въехали внутрь, и мотор заглох.
   Старший вышел из машины и открыл снаружи дверь салона:
   – Выходите по одному!
   «Как в тюрьме!» – подумала Надежда, спрыгивая на землю.
   Разумеется, никто и не подумал подать ей руку – Виктора не подпускали близко, а остальным и в голову не взбрело.
   Она огляделась по сторонам. Двор был большой и когда-то аккуратный, сейчас же завален всякой всячиной – распиленными деревьями, полусгнившими бочками, покрышками для автомобиля, в углу притулился покосившийся сарай.
   Дом тоже был большой, двухэтажный, с резными наличниками и красивым крыльцом. Сейчас крыльцо покосилось, один резной столбик был заменен простым, едва струганным бревном, ступеньки неровные. Двор зарос кустами непонятного происхождения, из чего следовало, что люди в нем живут нехозяйственные, как с неодобрением отметила Надежда. У хорошего хозяина деревенского дома двор чистый, а если и есть кусты, то декоративные – сирень там либо жасмин, а то и вовсе розы. Здесь же одна помойка, бандитский притон, хозяина нету.
   И точно, никто их не встретил, никто не вышел на крыльцо и собака не залаяла.
   – Проходи! – крикнул старший. – Не стой столбом!
   – Погодите! – спохватилась Надежда. – Я вещи возьму! – Но ее резко толкнули к крыльцу.
   В сенях было темно и пахло гнилью – не то борщ прокис, не то мышь сдохла. Надежда споткнулась о порог и по инерции пролетела в кухню – обычная кухня деревенского дома, только очень захламленная. Плита почти развалилась, над ней висели старые закопченные кастрюли. Стол был покрыт вылинявшей клеенкой. Их с Виктором провели через кухню в комнату, потом пришлось нагнуться, чтобы протиснуться в маленькую дощатую дверцу. Они оказались в небольшой темной комнатке, пустой и пыльной. Из мебели там присутствовал старый полуразвалившийся комод и ломаная табуретка. В комнате было темно, потому что окно забрано снаружи ставнями. Однако свет все же проникал через маленькое окошко под потолком.
   Дверь за ними закрыли, и лязгнул засов.
   Виктор утомленно присел на табуретку и закрыл лицо руками, Надежда же бодро обежала комнату, подергала шпингалеты на окне и остановила свой взгляд на комоде.
   – Помоги-ка! – Надежда, пыхтя, пыталась сдвинуть с места комод. Несмотря на небольшие размеры, он оказался удивительно тяжелым.
   – Зачем? – уныло осведомился Виктор, подняв голову.
   – Пододвинем под это окошко и выглянем наружу! – пропыхтела Надежда.
   – А смысл? – вздохнул Виктор. – Что тебе неймется, береги силы…
   – Смысл? – злым шепотом ответила Надежда. – Очень большой смысл, мне нужно номер того автобуса узнать, что нас сюда вез. У меня там вещи остались! Между прочим, ценные!
   Собираясь на юбилей, Надежда перебрала свою одежду и осталась недовольной. Все-таки в ресторан идти, а у нее… Нет, конечно, костюм-то приличный легкий у нее был, да не какой-нибудь летний в жутких малиновых розочках, а дивного серо-голубого цвета с серебристым отливом. Костюм сидел отлично, ей очень шел, и мужу нравилось. Но кто его знает, что там за ресторан, может, надо в вечернем… Бегать по магазинам не было ни времени, ни лишних денег, так что Надежда поступила просто: попросила что-нибудь приличное у своей школьной подруги Сони Бломберг. Сонька одна из немногих в их классе сделала шикарную карьеру: стала владелицей модельного агентства, сама же вовсе не походила на тощеньких своих девочек. Фигура, однако, была у нее хорошая – положение обязывает, так что Надежда очень возгордилась, когда ей подошло платье подруги.
   Сонька всегда была человеком, открытым для друзей. Выслушав запинающуюся просьбу Надежды, она подвела ее к шкафу и велела выбирать что душе угодно.
   Душа Надежды, узрев такое количество дорогих и красивых шмоток, взвыла от восторга. Вечер за примеркой пролетел незаметно. Надежда перебрала шкаф и растерялась – все было для нее немножко слишком. Нет, вкус у Соньки был безупречный, все платья были просто бесподобны, но то, что прекрасно смотрится на преуспевающей владелице известного модельного агентства, не слишком подходит скромной домохозяйке (ух как Надежда ненавидела это слово, почти так же, как свой возраст, эту круглую дату с пятеркой и ноликом в конце). В конце концов Надежда остановила свой выбор на простом платье чудного брусничного цвета. По длине платье доходило до середины икры, и это тоже повлияло на ее выбор. Длинное платье, конечно, красиво, но подразумевает наличие спутника, на чью руку всегда можно опереться, кто будет поддерживать даму и ловко лавировать с ней в толпе гостей. Надежда же будет на юбилее одна, так что лишняя маневренность ей не помешает.
   – Что это ты выкопала? – нахмурилась Сонька. – Это же из позапрошлогодней коллекции, я и не думала, что оно в шкафу завалялось! Брось его, сама же говорила, что московская родня богатая, будешь на их фоне как бомжиха смотреться!
   – Дай хоть померить! – взмолилась Надежда. – Уж очень цвет хорош!
   – И то верно. – Сонька придирчиво оглядела подругу в платье. – Сидит неплохо, цвет опять же… Носи на здоровье!
 
   – Ну женщины! – Виктор сделал пренебрежительный жест. – Тут жизни можно лишиться, а она о тряпках думает!
   – И вовсе там не тряпки! – обиделась Надежда. – Платье дорогущее у подруги взяла поносить, костюм любимый, туфли итальянские – тоже недешевые, а мужу подарки? Рубашка, галстук, кстати, кепочку отдай! И еще, между прочим, мобильник и ключи от квартиры, как я, интересно, домой попаду?
   – Ты, Надя, только не паникуй, но сдается мне, что в планы этих уродов не входит нас домой отпускать, – осторожно подбирая слова, заговорил Виктор. – Сама посуди, не стали бы они так перед нами раскрываться. В лицо мы их запомнили, адрес этого дома тоже выяснить нетрудно…
   – Ты хочешь сказать, что нас убьют? – удивилась Надежда. – С какого это перепугу? Что мы им сделали? Я уж точно ничего не знаю…
   Виктор промолчал, и Надежде стало стыдно – вдруг он подумает, что она хочет от него отмежеваться.
   – Слушай, ты совершенно не представляешь, кто они такие и что им от тебя нужно? – тихо спросила она, тронув его за плечо.
   – Ну не понимаю я! – Он взъерошил волосы. – Чушь какая-то, бред полнейший!
   – А что за бумаги были в портфеле? Ну там, в поезде… Конечно, если секретные… – заторопилась Надежда.
   – Секретные, – ответил Виктор, – и очень важные. Но понимаешь, важны они для узкого круга людей. К примеру, если бы ты их нашла, то тебе с них никакой пользы, даже и не разобрала бы, что это такое и с чем его едят…
   – Это почему же не разобрала? – обиделась Надежда. – У меня, между прочим, высшее образование, ты не забыл?
   – Извини… – Он сделал вид, что смутился. – Ты же не разбираешься в бизнесе…
   – Ну, насколько я понимаю, тот, кто украл портфель с бумагами, прекрасно знал, что там находится, – ехидно заметила Надежда. – И бумаги эти были ему очень нужны, знал он, куда их применить, раз даже убил твою спутницу. Вот, кстати, зачем он это сделал?
   – Ну… может, она проснулась и видела его… – неуверенно ответил Виктор.
   – Ты, значит, не проснулся, а она проснулась? – прищурилась Надежда.
   – Выпили мы виски… – Он отвел глаза. – То есть она-то почти не пила, а я…
   – Ты что, вообще-то увлекаешься этим? – спросила Надежда протокольным, занудным голосом.
   – Ну нет, конечно… Но сплю всегда плохо в поезде, думал расслабиться…
   – Вот и расслабился, – констатировала Надежда, которая сама плохо спала в поезде, но вылакать перед сном едва ли не целую бутылку виски ей не приходило в голову.
   – С другой стороны, может, и к лучшему, жив остался… – Она решила Виктора подбодрить.
   – Не факт, – серьезно возразил он. – Эти вот еще на нашу голову. Ну в толк не возьму, кто они такие! Судя по виду, бумаги им мои напрочь не нужны, не те люди! Да и не спрашивали они ничего про них. А мне, понимаешь, срочно нужно передать одному человеку, что эти бумаги пропали. Я потому и от милиции схоронился. Потому что они сцапали бы и позвонить не дали. Да такую информацию по телефону никак нельзя передавать.
   – Все-таки… нельзя ли в общих чертах разъяснить про бумаги, – деликатно попросила Надежда, которая не любила ничего недосказанного.
   – Ну слово «акция» тебе, надеюсь, знакомо?
   – Уж как-нибудь, – мгновенно обиделась Надежда. – Что ты меня за полную дуру-то держишь… И слово «биржа» тоже знаю, и «котировка», и «брокер».
   – Умница, – похвалил Виктор, как будто она была собачкой, которая по команде встала на задние лапы и тявкнула три раза. – Значит, представь себе, что один крупный концерн…
   – «Норильский никель»? – тотчас встряла Надежда.
   – Упаси тебя Боже называть имена! – Виктор замахал руками. – Значит, концерн… ну, к примеру, «Тамбовская сметана» собирается объединиться… с «Казанскими сливками»!
   – У них же кумыс, – удивилась Надежда, – какие уж там сливки…
   – Это монголы кумыс пьют, – терпеливо ответил Виктор, – а татары молоко. И вообще, не сбивай меня!
   – Молчу! – пискнула Надежда.
   – Информация секретная, поскольку после объединения акции обоих концернов возрастут в цене, то есть тот, кто будет знать об этом заранее, может сделать большие деньги – сначала купить, а потом – продать. А если еще учитывать тот факт, что на объединение претендуют не только «Казанские сливки», но и…
   – «Урюпинский творог»! – радостно крикнула Надежда.
   – Точно! – согласился Виктор и поглядел на Надежду с уважением. – Дело получается выгодное, но рискованное. Поэтому я и должен предупредить о пропаже портфеля, должен предупредить, что информация может попасть в чужие руки. Тот человек, что мне доверился, денег не заработает, но хоть свои не потеряет.
   Виктор тяжело вздохнул, и Надежда поняла, что даже если он успеет предупредить нужных людей, все равно у него будут серьезные неприятности.
   Она хотела еще подробнее расспросить о девушке – кто такая да кем она приходилась Виктору, но в это время из соседней комнаты послышались голоса. Надежда бесшумно подскочила к двери и приникла к плохо пригнанным доскам. Дверь с той стороны запиралась на здоровенный железный крюк, но доски рассохлись, между ними образовались щели. В комнате говорили на повышенных тонах.
   – Что это за кадры мне достались? – бушевал старший. – Охламоны какие-то, честное слово! Ну что я Профессору скажу, когда он приедет? Где люди? – он спросит. А я – ох извините-простите, заболели мои люди! Одному в морду вчера дали, так у него в ушах звон и глаз заплыл.
   – В ушах звенит после того, как этот козел ботинком в челюсть врезал, – обидчиво заметил парень с синяком.
   Надежда теперь не только слышала, но и видела всех действующих лиц, поскольку нашла в доске дырку от выпавшего сучка и приникла к ней глазом.
   – Второй, видите ли, больничный собирается брать, потому что его баба в руку укусила! – орал старший.
   – Так рука-то болит! – проныл второй. – Вон, гляди, распухла вся и посинела!
   Надежда вгляделась и действительно оказалось, что рука отекла и стала под цвет изоленты – идиот слишком сильно ее перетянул. Надежда хотела стукнуть в дверь и посоветовать парню просто убрать изоленту, но вспомнила, что он обозвал ее в машине неприличным словом, и решила промолчать, тем более что печень все еще побаливала.
   – Отпусти его, свезу в травмпункт, – сказал вошедший водитель, – а то и правда рука отсохнет.
   Надежда по голосу почуяла, что он прикалывается, однако парень понял все буквально и взвыл:
   – А вдруг она туда яду напустила?
   – Ага, змеиного, – саркастически заметил старший.
   – Скорпионы тоже ядовитые, – на полном серьезе добавил водитель, – или тарантулы.
   – Черт с вами! – выругался старший. – Езжайте, только быстро, пока Профессор не приехал.
   – Не горюй, Колян! – Водитель хлопнул пострадавшего по плечу. – Главное дело, надейся, что не бешеная она. Тогда пришлось бы тебе шестьдесят уколов делать, а потом девять месяцев спиртного капли в рот не брать!
   – Да ну? – поразился первый парень, с синяком. – Не врешь, Васята?
   – Вот те крест! – побожился водитель. – Даже пива нельзя!
   Надежда сообразила, что сейчас автобус уедет, а потом можно сумки не досчитаться. Водитель – тот еще прохиндей, глазки так и бегают, скажет, что потерял. А что? Вещи все ценные, платье немереных денег стоит, хоть и из позапрошлогодней коллекции, подарки мужу вообще запакованные, а еще особый сувенир коту Бейсику – две запаянные в полиэтилен игрушечные мыши, одна белая, а вторая серая. Племянник Димка, который помогал выбирать подарки, утверждал, что мыши пропитаны каким-то составом, особенно притягательным для кота.
   Этого подарка тоже жалко, к тому же кот обидится на нее навеки.
   Надежда попыталась сдвинуть комод с места. Виктор глядел на нее нелюбезно, но потом усовестился и подключился к трудовому процессу. Вдвоем они легко сдвинули комод к окну. Надежда с помощью приятеля взгромоздилась на самый верх и успела заметить, как выезжает со двора синий микроавтобус с надписью на боку «Доставка цветов» за номером УГУ 7840.
   – Постой-ка! – Надежда уселась на комоде, расстегнула две пуговки на кофточке и вытащила на свет божий кошелек на веревочке, именуемый в народе «ксивник». Там у нее лежал паспорт, использованный билет из Москвы в Петербург и немного денег.
   – У тебя не отобрали? – удивился Виктор.
   – Не доперли, – усмехнулась Надежда. – Эх, если бы я еще сюда и ключи от квартиры положила!
   Она записала номер машины карандашом для бровей, который случайно завалялся в кармане.
   – Опаньки! – воскликнул Виктор, уставившись себе под ноги.
   На том месте, где только что стоял комод, в полу оказался квадратный люк.
   – Вот видишь, – оживилась Надежда, – а ты не хотел мне помогать! Главное, не опускать руки…
   – Ага, только не надо рассказывать мне притчу про двух лягушек в кувшине со сметаной! И вообще, неизвестно, куда ведет этот люк и ведет ли он куда-нибудь…
   – А вот это мы сейчас и выясним! – И Надежда ухватилась за кольцо.
   – Ну, Надя, ты только не надрывайся! – Виктор оттеснил ее и сам потянул кольцо вверх.
   Люк не открывали, должно быть, много лет, он разбух и не поддавался на усилия. Виктор побагровел от напряжения, на лбу у него выступили капли пота.
   – Какой ты сильный! – проговорила Надежда. – Ты его непременно откроешь!
   Виктор крякнул, охнул, поднатужился… и едва устоял на ногах, когда люк со скрипом распахнулся.
   Из открывшегося проема потянуло холодом и сыростью.
   – Ну вот видишь… я в тебе нисколько не сомневалась! – Надежда покосилась на дверь. – Теперь быстро удираем, пока эти не спохватились… И знаешь что, давай-ка забаррикадируем дверь, это даст нам дополнительное время!
   Вдвоем они передвинули комод к входной двери, и Надежда устремилась к открытому люку.
   – Пусти меня вперед! – Виктор отодвинул ее в сторону. – Мало ли что там…
   Он спустился по скрипучей лестнице, и снизу донесся приглушенный голос:
   – Ну погреб как погреб… что мы тут будем делать…
   Надежда торопливо спустилась следом за ним.
   Это действительно был погреб – темный, сырой и холодный. По углам прятались глухие тени.
   – Ну вот, я поддался на твои уговоры, и что мы выиграли?.. – ворчал Виктор. – Тебе здесь больше нравится? Там хоть было тепло и сухо…
   – Ага, и в тепле мы должны были покорно ждать, когда с нами расправятся? Чем ворчать и ныть, лучше осмотрись – нет ли здесь другого выхода…
   Виктор, продолжая ворчать, достал зажигалку, выщелкнул из нее язычок теплого, живого огня. Тени расступились, но выхода из подвала не было видно, только в самом дальнем углу стоял прислоненный к стене мешок, из-под которого доносился подозрительный писк. Надежда попятилась: мышей она не слишком опасалась, благодаря коту Бейсику, который на даче приучал ее к виду дохлых мышей, мелких птичек и ящериц, но с крысами совершенно другое дело, крыс Надежда Николаевна, как всякая женщина, боялась панически.
   Виктор в несколько шагов обошел подвал, светя перед собой огоньком зажигалки.
   – Нет ничего, ты же видишь…
   – Постой-ка, – остановила его Надежда, – посвети снова там, в углу…
   Виктор послушно поднес огонек к мешку. Писк под ним усилился.
   – Тебя что, интересует здешняя живность? Знаешь, ты уникальная женщина…
   – Да нет. – Надежда шагнула к нему, боязливо поглядывая на мешок. – Ты посмотри на пламя…
   Действительно, огонек зажигалки тянулся в сторону мешка, как будто хотел получше его разглядеть.
   – Пожалуйста, отодвинь мешок! Оттуда тянет сквозняком!
   Виктор недоуменно пожал плечами, брезгливо ухватился за грязный мешок, оттащил его в сторону. Из-под мешка во все стороны прыснули крошечные розовые крысенята. Надежда охнула и схватилась за сердце. В первый момент она хотела оглушительно завизжать, но немыслимым напряжением воли сумела удержать себя: на визг непременно явились бы их тюремщики.
   Однако нет худа без добра: когда Виктор оттащил мешок, в стене за ним обнаружился темный лаз.
   – Что и требовалось доказать! – проговорил Виктор и с уважением взглянул на Надежду.
   До этого момента Надежда проявляла чудеса решительности и смекалки, но теперь, когда они нашли выход из, казалось бы, безвыходного положения, она испуганно отшатнулась от этого выхода.
   – Ну что – полезли? – проговорил Виктор, оглянувшись на нее.
   – Туда?! – Надежда побледнела. – Да я в такую узкую нору ни за что не пролезу!
   – Ну ты зря! Ты и не толстая совсем! – поспешил уверить ее Бегунов. – По-моему, ты легко пройдешь… Ты сколько весишь?
   – Да ты что! – возмутилась Надежда. – Как ты смеешь даме такие неприличные вопросы задавать? Да эта информация засекречена почище, чем твои акции! Да я под пыткой не признаюсь! А самое главное… – Надежда испуганно понизила голос, – самое главное… вдруг там… вдруг там крысы?!
   – Не знаю как там, а здесь крысы точно есть, так что в твоих же интересах скорее сбежать отсюда! – Виктор поднял зажигалку над головой, и Надежда увидела наглую здоровенную крысу, которая сидела прямо посреди погреба и недовольно поводила кончиком носа. Видимо, она хотела выяснить, кто разорил ее гнездо и лишил крова ее многочисленное потомство.
   – Ой, мама! – вскрикнула Надежда и попятилась, отступив к темному лазу.
   В это же время сверху до них донеслись тяжелые удары – это их тюремщики попытались войти в комнату и наткнулись на придвинутый к двери комод.
   – Скорее, Надя, нужно уходить! – заволновался Виктор.
   – Ну давай, только ты первый…
   Виктор кивнул, опустился на четвереньки и юркнул в лаз.
   – Ну что там? – осведомилась Надежда.
   – Ничего страшного… – пропыхтел из темноты Виктор. – Давай догоняй меня…
   Сверху послышался громкий скрип отъезжающего комода.
   Надежда опасливо приблизилась к отверстию в стене, оглянулась…
   Крыса посмотрела на нее злобными красными глазками и немного приблизилась. Надежда вскрикнула, нырнула в темноту и поползла вперед, опираясь на колени и локти.
   – Зарядку надо делать, – вздыхала она, медленно подвигаясь вперед и тяжело отдуваясь. – Каждый день, а не раз в год… И на диету давно собираюсь сесть… Алка Тимофеева рассказывала про отличную диету, называется «диета папы римского»… правда, я не заметила, чтобы ей самой эта диета помогла… Хорошо хоть в дыру пролезла, а то перед Витькой со стыда сгоришь…
   Спереди доносилось равномерное шуршание ползущего Виктора.