Наталья Бульба. Космический маршал. Недетские игры

   А Шторм, оправдывая свою фамилию, лютовал почище тропического урагана. Целеустремленность. Он знал, к чему идет, и не отступал ни на шаг.
   Ту операцию они отыграли, как по нотам. На похвалы полковник не поскупился, благодарность выражалась не только в словах, но и в представлении на новые звания. Шаевский был среди этих счастливчиков.
   Но что-то уже сломалось, оборвалось. Из кабинета полковника он выходил последним, положив перед этим на стол Шторма рапорт с просьбой перевести в другое подразделение.
   Полковник тогда ничего не сказал, лишь крутанул пальцами концы усов, давая понять, что несколько удивлен. Ни больше ни меньше.
   На разбор полетов вызвал спустя шесть дней. Виктор считал, что давал время еще раз все обдумать, но ошибся.
   Непростительно ошибся.
   Шторм своих не отпускал даже тогда, когда позволял уйти. Шаевский исключением не стал.
   Звание, повышение в должности, легенда, которая идеально объясняла его появление в службе безопасности, и… продолжение работы на полковника, пусть и в ином качестве.
   У Виктора и мысли не возникло отказаться. Чем подобное могло закончиться, он просчитал еще до того, как теперь уже бывший командир перешел к той части разговора, где собирался описывать перспективы столь опрометчивого шага.
   С тех пор прошло чуть больше трех стандартов.
   Полковник Воронов тенью Шторма не выглядел, тоже отличался соответствующей репутацией, но сами задачи, стоявшие перед новой службой, были иными. Возможно, более свойственными природе Виктора, или он просто еще не успел ими пресытиться.
   Сигнал информера вывел Шаевского из состояния полузабытья. И не отдыхал – в голове постоянно что-то крутилось, но некоторая расслабленность присутствовала.
   Глаза открывать не хотелось, но в этой ситуации вариант только один. А когда увидел, кого принесла нелегкая, пришлось еще и подобраться. Были основания предполагать, что разговор с Ромшезом будет нелегким.
   Невольная усмешка скользнула по губам. Воспоминание было совсем некстати, но… избавиться от него не удавалось вот уже два дня. Догнало и сейчас, тем более что в тему.
   Полковник на той стороне экрана был спокоен. Нет, полковник был столь непрошибаемо спокоен, что в какой-то момент у Шаевского мелькнула мысль о запрещенных препаратах. Представление, что самоконтроль мог дать такой результат, в сознании не укладывалось.
   Шторм поднял на него взгляд именно в это мгновение. Холодный, равнодушно-бесчувственный. Приговор в нем был не только вынесен, но и приведен в исполнение.
   – Ее зовут Элизабет Мирайя. Маршал Службы Маршалов Союза. Ее легенда и все, что тебе требуется знать, в информпакете.
   – Что я должен сделать? – Шаевскому удалось заставить свой голос не дрогнуть.
   Виктор знал Шторма вот уже тринадцать стандартов, но только в этот миг понял, почему имя полковника является синонимом успешных операций. Причина была проста. Тот умел быть настолько убедительным при постановке задач, что ни у кого не возникало сомнений в том, что может быть иначе.
   – Использовать ее и найти эту сволочь, – не задержался с ответом полковник. Шаевский даже слегка расслабился, посчитав, что последние напряженные дни добавили излишней мнительности. Собраться сумел вовремя, помог треснувший лед в глазах собеседника. Ассоциация была странной, однако спасла от неожиданности. – Но если с девочкой хоть что-нибудь… – Шторм прикрыл глаза и даже вздохнул, словно отпуская напряжение. – Ложкой… столовой… сам… все, что… вместо мозгов.
   Прозвучало грубо даже с учетом пропусков, но, стоило признать, действенно. Так работать головой Шаевского не стимулировали еще ни разу.
   – Не против? – вошедший Ромшез остановился на пороге каюты, без всяких эмоций наблюдая, как тяжело поднимается ему навстречу Шаевский.
   С Виктором он работал вместе с первого дня, как тот вошел в команду Воронова. Встретили его настороженно, как-никак, а из штормовских выкормышей, но спустя полгода мало кто вспоминал, откуда всплыл новоявленный каптри.
   Дружбы между ними не получилось. Шаевский держался со всеми ровно, никого к себе близко не подпускал. Но если была такая возможность, Истер старался попасть в группу, которую возглавлял Виктор. Нестандартный подход к проблемам, оригинальные решения… Воронов не зря тянул Виктора наверх, несмотря на активное сопротивление самого Шаевского. Тот предпочитал оставаться на своем месте.
   – Вошел уже, – отозвался Виктор, погасив дисплей планшета до того, как Ромшез успел хоть что-нибудь заметить. Правила и ничего более.
   – Ты просил сводку.
   Шаевский на мгновение оглянулся – отвернувшись, застегивал китель.
   – Мог переслать. Или что важное?
   – Это с какой стороны посмотреть, – глухо произнес Ромшез, проходя в глубь каюты. – Я в списке подозреваемых?
   Шаевский чуть откинул голову, добравшись до верхнего фиксатора. Покрутил шеей, регулируя натяжение воротника-стойки.
   – Да. Так же, как и я. В твоем.
   Ромшез разубеждать не стал. Просто уточнил, криво усмехнувшись:
   – Считаешь, копаю под тебя?
   Виктор на мгновение сдвинул брови.
   – Считаю, что память у Воронова хорошая. Сомневаюсь, что с меня когда-нибудь сотрут клеймо Шторма.
   И опять Истер не стал комментировать реплику. Что добавить?! Все и так очевидно.
   – Кто эта девица, скажешь?
   Шаевский потер ладонью подбородок, утомленно вздохнул. На девицу Элизабет никак не тянула.
   – Сам бы хотел знать. – Заметив недоверчивый взгляд Ромшеза, добавил: – На борт ее пристроил Шторм, Райзер признался.
   – Именно поэтому ты и переслал ей наши послужные списки?
   Виктор довольно демонстративно сдвинул предохранитель на блоке заряда парализатора. В набедренную кобуру засунул машинально, как только Истер вошел.
   Казалось, что машинально.
   Ромшез на предупреждение никак не отреагировал. Стоял практически в центре каюты и просто наблюдал за Шаевским. Полной откровенности не ждал, но чувствовал, кому-то нужно сделать первый шаг хотя бы к намеку на доверие.
   – Кого ты контролировал? Меня? Ее? – Глядя прямо в глаза Ромшезу, равнодушно поинтересовался Шаевский. Тоже, видно, думал о намеке… на доверие.
   Истер взгляда не отвел.
   – От моего ответа что-нибудь зависит?
   Ромшез был уверен, если понадобится, Шаевский выстрелит. Не по полномочиям – по вбитой в него убежденности, что при достижении цели все средства хороши.
   Для себя Истер решение уже принял. Как раз по этой самой причине Виктор пойдет на все, но ту тварь, которую они разыскивают, найдет даже в том случае, если останется один против всех. По-другому он просто не умел.
   Словно вторя его мыслям, Шаевский произнес:
   – Через два дня мы будем на Зерхане. Либо мы вместе, либо…
   – Я предпочитаю первое.
   Виктор выдохнул сквозь стиснутые зубы.
   За переписку со Штормом он не беспокоился, при всем желании Ромшезу не удалось бы перехватить информацию, передаваемую полковником.
   Но сам факт… Опять перепутье, опять выбор…
   Мысли были не о том.
   – Я успею закончить операцию?
   Ромшез фыркнул и поинтересовался:
   – Доверять-то ей можно?
   Шаевский от вопроса вздрогнул, словно освобождаясь от тяжелых дум.
   – Да… Можно.
   Но эту фразу Истер уже не услышал, как и следующую. Выстрел из парализтора сбил с ног, отключил сознание.
   – Извини, друг, но мне нужен предатель.

* * *

   Сдержалась я не из последних сил, а из понимания, что, когда закончится эта история, Шаевский ответит мне за все. В том числе и за унижение. В подобной транспортировке я совершенно не нуждалась, он об этом прекрасно знал. Мне было даже известно, от кого, но это уже другая история – со Славой разговор будет отдельный.
   Я ничего не имела против использования себя в целях поиска источника утечки, но лишь до определенных пределов.
   Сначала весьма личная в моем понимании информация, а затем? В отличие от Шторма, я не считала, что при достижении цели все средства хороши.
   Расправу могла бы начать и раньше, но Виктор догадался о моем настроении и подставил вместо себя Левицкого. Впрочем, и насчет этих его мотивов я не заблуждалась, он просто давал мне возможность прощупать, чем дышит Станислав. Хватка у Шаевского была знакомая.
   У медиков мы пробыли недолго. Диагност выдал заключение, ничего нового для меня в нем не обнаружилось. Да и рекомендации были именно такими, какими я и ожидала их увидеть, – короткий отдых, желательно в горизонтальном положении. И поберечься, хотя бы пару дней.
   Соблюдать я их не собиралась, но этот вариант тоже предусмотрели. По приказу Райзера, который принес извинения за необдуманные действия своих офицеров (при чем тут они, я так и не поняла, но спорить не стала), приказал Левицкому продолжить опеку надо мной.
   Я не заметила, чтобы Станислав этим приказом тяготился.
   Обедали мы в моей каюте. Я – предпочтя держать тарелку в руках и бродя от переборки и переборке, он – сидя у стола.
   Разговор не клеился, хоть и было о чем поговорить. Я в какой-то мере испытывала его терпение, он… был вежлив, заботлив, но не любопытен.
   Мне нравился принцип, по которому он действовал (назывался он: «кому больше надо»), но не тогда, когда тот работал против меня. Только вариантов он мне не оставил. Судя по тому, что я наблюдала, молчание моего опекуна нисколько не тяготило.
   Косметичка лежала на койке, оставила, когда уходила на экскурсию. На приманку она не тянула, просто создавала антураж присутствия женщины в каюте.
   Проходя в очередной раз мимо, подцепила ее двумя пальцами, отметив, как Станислав слегка прищурился.
   Возвращаясь, избавилась от тарелки. Теперь Левицкий чуть качнул головой, я практически ничего не съела.
   Не объяснять же ему, что я, как гончая, взяла след.
   Достав из сумочки небольшое саше из грубой льняной ткани, положила на стол рядом со Станиславом. Двинув подбородком в сторону мешочка, сама отошла, прихватив бокал с водой.
   Я волновалась. В данном случае скрывать беспокойство не было причин.
   За спиной раздался так ожидаемый мною шорох.
   – Не думал, что храните.
   Оборачиваться я не стала.
   Признаться честно, не знала точно, как себя вести. Кинуться на грудь в рыданиях: «Мой спаситель!» Просто поблагодарить… Сделать вид, что в данном факте нет ничего особенного…
   – Как видишь, – все-таки отозвалась, когда пауза начала затягиваться.
   – Опять задание?
   Хмыкнув, неопределенно двинула плечами. То ли смеяться, то ли плакать…
   – Служба. – Пришлось обернуться.
   Станислав смотрел на меня и улыбался.
   – Ты не слышала, как… выражался твой шеф, когда появился в палате. Я с трудом поверил, что это помощник директора Службы Маршалов.
   Неожиданный поворот, но не самый худший.
   – Ровер? Выражался? – недоверчиво уточнила я, понимая, что смысла врать у Левицкого не было.
   Но, даже удивляясь, обратила внимание, что Станислав принял мое обращение на «ты».
   – Некоторые из этих эпитетов я уже слышал однажды. – Улыбка мгновенно исчезла с его лица, сделав его жестким и бескомпромиссным.
   Я тяжело вздохнула.
   – Мой начальник и Слава – давние товарищи. Учились вместе в школе.
   Удовлетворения в его взгляде не было, просто оценка ситуации.
   – А я тебя искал, – неожиданно вырвалось у него, заставив меня вздрогнуть.
   Его признание отказывалось вписываться в схему происходящего, которая начала вырисовываться у меня в голове. Нет, не переворачивало с ног на голову, просто добавляло личных ноток.
   Мне бы очень хотелось избежать подобных нюансов, но оставался аромат нероли, преследующий меня эти годы.
   Не влюбленность – я уже давно не играла в эти игры, но что-то, заставляющее замирать в предвкушении.
   – У тебя было больше возможностей, – нашла я нейтральный ответ. Вроде как дала понять, что я о нем тоже помнила, но без излишней сентиментальности.
   – Если не брать во внимание мое нечастое появление на Земле и цербера по имени Геннори Лазовски.
   Склонив голову, увела взгляд в сторону.
   – По первой части сказанного вопросов нет, а что делать со второй?
   – А вот это решать тебе, – поднялся он неторопливо. И добавил, сделав шаг в мою сторону и… неожиданно остановившись. – И мне, раз уж судьба снизошла до моего желания.
   Что будет дальше, я могла сказать и не прибегая к аналитической части моего ума.