Страница:
Иоанн Предтеча почитался современниками как пророк. И его жизнь соотносили с жизнью пророков. Ветхий Завет знает нескольких пророков-девственников: это Даниил, Илия и Иеремия. Образы эти отдалены были от иудея начала нашей эры почти тысячелетием и считались явлениями высшего порядка. Безбрачия в повседневной жизни иудей представить не мог. И потому безбрачная жизнь Предтечи казалась исключением, почти анахронизмом, хотя носитель ее и обладал сильнейшим влиянием на людей. Кроме того, Иоанн Креститель был окружен ореолом аскета, пустынника, необыкновенного человека, как некогда Илия, и потому безбрачие терялось в массе других качеств, свойственных пророку.
Любой набожный иудей был знаком с очищающими обрядами омовения. Предложенный Предтечей образ омовения, очищения грехов вписывался в иудейские представления о покаянии. Так что Креститель, с точки зрения обычного иудея, не сделал ничего нового, он казался знаком давно прошедшего Царства Иудейского. Однако народ иудейский почитал пророков, а в то время еще и надеялся на избавление от владычества римлян. Иоанн Креститель своей проповедью и образом жизни отвечал чаяниям народа и образу пророка, созданного Ветхим Заветом.
Христос поступает совершенно иначе. Евангельские повествования сохранили даже свидетельство о разногласии, которое случилось у Иоанновых учеников со Христовыми. С точки зрения обычного иудея того времени, Христос вел жизнь, только отчасти напоминающую жизнь пророка и только отчасти соответствовал образу пророка, созданного Ветхим Заветом. Христовы ученики не постились, как Иоанновы. А сам Учитель часто разделял трапезу с мытарями и грешниками, что не делал никто не только из пророков, но даже из благочестивых иудеев. То, что миловать грешных – значит привлекать Божественную милость к самому себе, иудею понятно не было. Святость древнего иудея собиралась как капитал и в строго отведенном пространстве. В самой идее этой ограниченности есть рациональное зерно: самосохранение. Но практически возможности милосердия древнего иудея были весьма ограничены. Все, что находилось вне определенных рамок, милосердию не подлежало. Христос показывает, что милосердия достоин не только молящийся возле храма калека, но и обвиненная в прелюбодеянии женщина. Христос просто снимает рамки закона. Сознание древнего иудея без этих рамок гасло, как свеча на ветру.
Тем ярче и непонятнее выступало на фоне условностей древней иудейской жизни общение Христа с грешниками и его безбрачие. Если ты пророк, сетовали иудеи, то отчего ты водишься с отверженными, преступниками Моисеева закона? Ты тем самым нарушаешь закон, а если Ты пророк, то Ты должен исполнять этот закон. А если Ты не пророк, а только бродячий лекарь, то отчего ты не живешь, как положено законом? Безбрачная жизнь, наполненная жертвенным служением страждущим, могла восприниматься только как исключение, но не как норма.
Христос устанавливает новые нормы, дает урок новых человеческих отношений. Он ставит безбрачие наравне с браком, а порой и отдает первому предпочтение перед последним, так как Сам не вступал в брак. Среди апостолов особым благоволением Учителя пользовался Иоанн, также выбравший безбрачную жизнь. Святой, подражатель Христа, тоже выбирает безбрачие, часто в самом раннем возрасте.
Следовавшие за Христом люди тоже становились странниками и начинали вести жизнь святых. Апостолы Иоанн и Иаков оставили даже свое ремесло, приносящее им пропитание и небольшие средства для поддержания хозяйства, потому что рядом со Христом они ощутили веяние святости: новой и необычной жизни. Оно оказалось сильнее нажитых привычек. Ученики Христа разделили со своим Учителем трудности странствия и приняли участие в его занятиях: в помощи больным и отверженным обществом. Они первыми восприняли сам образ Христовой святости. Им первым и помогал Господь. В восьмой главе Евангелия от Матфея содержится повествование об исцелении тещи апостола Петра от лихорадки. Исцеленная женщина, уже пожилая, преодолев все свойственные ее возрасту немощи, посвятила свою дальнейшую жизнь Христу.
Но не одни только ученики становились святыми. Подчас и простые люди, следовавшие за Христом, уверовавшие от всего сердца, получали талант святости. В восьмой главе Евангелия от Матфея говорится о благочестивом сотнике, некогда построившем молельный дом для иудеев и пославшем к Иисусу старейшин общины, чтобы просить Иисуса Христа об исцелении своего слуги. Сам характер сотника, о котором можно узнать из описанных евангелистом поступков, необычный. Евангелист не говорит о самом сотнике, а только передает речь старейшин о нем и его просьбу. Казалось бы, какое дело тому, у кого множество слуг, до одного из них; не все ли равно, какой именно слуга болеет. Вряд ли тот раб, о котором говорится в Евангелии, был особенно любим своим хозяином или был незаменим в управлении домом. Хотя, конечно, ни того, ни другого полностью отрицать нельзя. Но все-таки забота о здоровье слуги для того времени не была типичным явлением, хотя в некоторых иудейских семьях слуги были на правах членов семьи, приживалов. Впрочем, сотник жил в Галилее, в городе Капернауме.
На кроткий ответ Господа, окруженного огромной толпой: «Я приду и исцелю его», – сотник отвечает не согласием, а отказом: «Я недостоин, Господи, чтобы Ты вошел в мой дом». И снова сотник скрывается от Иисуса, он посылает друзей, чтобы они передали Иисусу ответ. «Скажи только слово, и мой слуга выздоровеет». Такое сильное чувство рождено было в сердце сотника познанием святости Господа. Сотник, осознав святость Богочеловека, получает ее частицу. Иисус так свидетельствует об этом: «Истинно, что и в Израиле Я не нашел такой веры». Так сотник из Капернаума уподобляется абсолютному Страннику.
В Евангелии от Иоанна, в четвертой главе, некий вельможа предпринял странствование в прямом смысле: пришел из Иудеи в Галилею, чтобы только видеть и говорить с Господом о своем неизлечимо больном сыне. В этой части евангельское событие отчасти отражается в современности. Родители неизлечимо больного ребенка порой предпринимают путешествие в другой город, а часто и в другую страну, чтобы только поговорить (проконсультироваться) с известным профессором. Часто одной консультацией дело не ограничивается. Начинаются просьбы о госпитализации в тот или иной медицинский центр, подарки и другое, на что способна человеческая изобретательность. На этом сходство между поведением обычного человека и поведением святого, которое видим у вельможи из Галилеи, заканчивается.
Предприняв долгий и утомительный путь, а затем довольно долго, должно быть, ожидая случая приблизиться к Иисусу, вельможа, наконец, смог высказать свою просьбу Господу. За этой просьбой уже стояла не только скорбь и тревога отца, но еще и утомление немолодого человека. К тому же вельможе было не свойственно смешиваться с толпой простолюдинов, из которой состояло тогда окружение Господа. Но такова была вера этого человека, что перед ней все перенесенные тяготы и неудобства отступили.
И вот прозвучала просьба. Она очень короткая и простая: «Сын мой смертельно болен. Вылечи его». Облеченный властью человек не стыдится обращаться к сыну зодчего, странствующему лекарю. Иисус отвечает: «Иди, сын твой поправится». И у вельможи не возникло ни тени сомнения в истинности сказанного. Он тотчас же предпринимает новое, обратное странствие, и венцом его становится радость: смертельно больной сын жив и здоров! Вельможа так послушал Господа, как, должно быть, не слушал и самого царя. Ощущение новой, будущей жизни наполняло все его сердце. И этот земной вельможа стал уже послом Царствия Небесного, святым. Милосердие, исходящее от Иисуса Христа, часто вызывающее у людей одно только удивление, здесь раскрывается, как бутон цветком, верой в милосердие и всемогущество Божие. Но и сотник, и вельможа были готовы к принятию Божественной благодати, без которой любой бескорыстный поступок похож на пищу без соли. А подготовка дается усиленными трудами.
Последние в земной жизни Иисуса Христа уроки святости были преподаны в дни Пасхи, во время суда и распятия на Голгофе. То, что совершалось в те дни, почти непостижимо умом человека, это тайна искупления всего человечества от мук и бед, грозивших в вечности, это установление Нового Завета Бога с человеком, в котором грех каждого смывается кровью единственной на все времена жертвы – Христовой.
Однако из того, как евангелисты описали последние дня Христа, можно увидеть, какие еще образы святости предложил человеку Господь. На Тайной вечере Иисус Христос показал, что любовь человека к человеку есть та же святость. И именно в любви святость человеческая достигает совершенства и полноты. Но только если это любовь жертвенная и нелицеприятная. Господь показывает, предлагая Иуде Искариоту хлеб, что миловать нужно не только тех, кто нас любит, но в гораздо большей степени тех, кто нас ненавидит. Потому что единственная сила, уничтожающая силу греха, это любовь. Отвергая покаяние, Иуда Искариот отверг любовь Христову, которая тем не менее не оскудела к нему и которой не вынес сам предатель.
Урок покорности воле Божией, воле Отеческой – и вместе с тем урок стойкости, терпения и верности своим убеждениям ввиду Царствия Небесного был преподан Иисусом на суде перед Пилатом и иудейскими первосвященниками. Христос показывает, что даже самые несправедливые обвинения и скорби не бывают напрасными. Что человек в этом мире страдает не бесцельно, если он верит в Бога и верен своим убеждениям. Это образ исповедничества, которое тоже является формой святости. В самых скорбях человеку Богом подается утешение и извещение о том, что Царство Небесное существует, и что именно там находится истина. «Правду распяли, она воскресла», – говорит народная пословица. Иисус Христос в последние дни своей земной жизни не искал избавления от страданий и смерти, хотя это было бы так естественно для человека. Он предпочитает смерть за своего Небесного Отца, с которым было нераздельно Его Божество.
Урок любви преподан и на кресте, когда Господь молился за тех, кто распинал его. Искупая грехи всего человечества, Господь, конечно, искупал и грехи тех, кто распинал его, умоляя своего Небесного Отца о милости к ним.
Именно смерть Христа на кресте, ожидаемого Царя, поруганного своим народом и распятого как злодей, утверждает, что есть нечто, которое сильнее смерти. И что в мире царят далеко не справедливые правила, и что человек – скорее пленник этих правил, нежели их хозяин. Восстановить утраченное человеческое достоинство может только жертва. Христос отказался от ветхозаветных жертв, превратившихся в пустой обряд. Вместо крови животных Он принес единственную на все времена Жертву, благодаря которой людям стал возможен вход в Царство Небесное.
Так состоялись первые в истории человечества уроки христианской святости. В Евангелиях есть множество свидетельств таких уроков. Можно вспомнить женщину, двенадцать лет страдавшую кровотечением и получившую исцеление, и женщину из страны Хананейской, просившую об исцелении душевнобольной дочери, и самарянку, и паралитика, принесенного своими знакомыми и осторожно опущенного сквозь разобранную крышу в помещение, где находился Господь. Все названные случаи свидетельствуют об одном: о вере в помощь Божию. И вера эта не является целью; она – первая степень и средство святости. Но как же трудно достается она и какой бывает шаткой! Сам апостол Петр трижды отрекся от Христа, внезапно охваченный страхом смерти. Так Господь обучает человека не только верить, но и не бояться своих слабостей, а противостоять им. Вся жизнь святого идет вопреки сложившимся в обществе представлениям и нормам, и часто нужно немалое мужество, чтобы им противостоять. «Если бы вы жили по законам мира сего, мир полюбил бы вас, как нечто, свойственное ему. Но мир вас так же возненавидел, как и Меня». Но святой не отвечает ненавистью на ненависть.
3. Во времена апостольские
Евангелие от Марка говорит нам, что Иисус Христос молился в начале дня, «утро, ночи сущей зело», то есть еще затемно. Однажды Петр даже стал свидетелем этой ранней молитвы и был очень ею изумлен.
Предание повествует, что первоверховный апостол после распятия и Воскресения Христовых оплакивал свое отступничество, так что у него даже выпали ресницы, а веки были постоянно воспалены от слез. И что Петр, как и некогда Господь, вставал затемно для молитвы.
В Евангелии от Луки говорится, что Ученики стали просить Господа, чтобы он научил их молитве. Этот урок – урок молитвы – оказался для христианской жизни одним из первых и основных.
Молитва – центр и основа христианской жизни, это как бы влага святости. Учение о молитве было заповедано Самим Господом и развито апостолами. В описании исцеления хромого от рождения человека апостолом и евангелистом Лукой показано, какой силой обладает истинная христианская молитва. При чтении этого фрагмента Деяний неожиданно возникают параллели с Евангелием от Иоанна, гл. 9 – об исцелении слепорожденного.
Апостолы Петр и Иоанн идут в храм для молитвы, «в час девятый», то есть около полудня. Господь исцеляет слепорожденного, и апостолы исцеляют хромого «от чрева матери своея», возможно, пережившего родовую травму. Человек этот был уже в годах – ему было лет сорок. Так что это исцеление никак иначе, как чудом, объяснить было невозможно. Как всякий калека, хромой был окружен состраданием, но и неприязнью тоже. Калеку укладывали возле входа в храм, он просил милостыню и на это, возможно, жил. Так что к каждому человеку хромой относился как к подателю милостыни. Так же смотрел он и на апостолов.
Подавать милостыню в Древней Иудее считалось делом похвальным, делом святых. И все, что сердобольные граждане совершали для хромого, было милостыней. Но каждый, кто подавал милостыню, считал долгом рассказывать о ней, стараясь показать себя человеком добрым и милосердным в глазах других. Часто такая фарисейская милостыня служила унижением для того, кому она подавалась. Милостыня была средством социальной адаптации, а вовсе не бескорыстным действием.
Потому Петр и говорит хромому: «Серебра или золота у меня нет; даю тебе, что есть у меня. Во имя Иисуса Христа Назорея встань и ходи». Это призывание имени Господа, заповеданное Им самим на Тайной вечере накануне Страстей, скрывает сам факт милостыни. Петр как бы говорит: не я тебя исцеляю, но Сам Господь Иисус Христос. Хромой встал; его с рождения слабые ноги обрели силу и крепость. Апостол и евангелист Лука особенно упоминает о голенях и стопах, как об основных опорных членах. Хромой настолько был изумлен тем, что с ним произошло, что последовал, не помня себя, в храм, за апостолами, подпрыгивая и восклицая, «хваля Бога». Этот танец радости исцеленного хромого напоминает танец царя Давида перед Ковчегом Завета и обозначает присутствие Божие.
Так что и само исцеление совершается Учениками как бы в присутствии Учителя. В том, что сказал Петр, есть два противоположных, казалось бы, качества: дерзновение и смирение. Ученик во всем следует своему Учителю, воплощая один из его уроков и призывая Его имя. Это покорность Божественной воле, или смирение. С другой стороны, прямого разрешения Учителя на исцеление нет, и его можно считать делом доброй воли, то есть милостыней самой по себе. В этом дерзновение.
Один из первых уроков святости закончился исцелением для хромого и судом для апостолов. Начиная с этого первого урока, все последующие святые как бы выносятся за черту общества, не совершив при этом никакого противозаконного с социальной точки зрения действия. Петр и Иоанн исцелили человека, страдавшего тяжким недугом от самого рождения. И за это вынуждены предстать перед судом, как некогда и их Учитель.
Усвоен был и этот урок. Святой, вполне осознающий себя послом Небесной Державы, не боится ради славы и достоинства своей страны быть изгнанным из пределов той, послом в которой он является. Но сначала надо попытаться убедить «местных жителей» в том, что ничего противозаконного совершено не было, и не разжигать напрасной вражды. Петр объявляет иудеям, что верует в Иисуса Христа, и Его именем хромой был исцелен. Пытается убедить суд в неправоте совершенного над Христом, называет себя и Иоанна Его свидетелями и заключает речь тем, что все, совершенное над Господом людьми, было совершено по неведению и выражает надежду, что и все слушающие уверуют в Иисуса Христа, как истинного Бога.
Речь Петра построена по всем правилам юриспруденции, хотя он по происхождению только рыбак. В речи этой чувствуются такт и мудрость. Но разумные доводы Петра порождают более чем странную реакцию судей. Апостолов решили наказать, запретили им проповедовать и потом отпустили. Мир испугался и озлобился на святых за их слова, и уже мир поступает по отношению к святым противозаконно. Так апостолами был усвоен еще один урок Христа: верность своим убеждениям.
Христос ради вверенного Ему человечества перенес одну из самых тяжелых в истории человечества казней. Апостолы, вспоминая о ней, не думали, что и их судьба будет иной. Однако святых не остановила даже смерть. Любовь и вера, связывающие Учителя с Учениками, оказались больше и выше страха смерти. «Не можем мы, еже видели, не глаголати» – «Горе мне, если не благовествую», – говорят Апостолы. Так урок терпения и верности сплетается с первыми уроками благовестия.
Существует множество богословских исследований о том, какой же на самом деле была жизнь первых христиан, первых святых. Тщательно прочитаны древние рукописи, принадлежащие жившим в то время писателям, часть из них переведена на современные европейские языки и доступна для чтения как фрагмент в исследовании на данную тему, или как отдельное издание, что встречается значительно реже. Однако думается, что основные сведения об образе жизни первых христиан есть в «Книге Деяний», и стоит внимательно ее прочитать, тогда возникает впечатление ясное и законченное. Нужно только пояснить, что почти все жившие в Иерусалиме ученики Христовы были по вере иудеями, и оттого в первых общинах последователей нового учения так ощутим привкус иудейства. Многие из иудейских обычаев (например, соблюдение покоя в субботу) сохранялись и последователями Христа.
Апостольская община предложила совершенно новый образ, в корне от иудейского отличающийся. Почитая храм Соломонов как святыню, как дом Божий, ученики Господа в то же время собирались в том или другом доме для молитвы. Чаще всего это была Сионская горница. И чем напряженнее становились отношения с иудейской общиной, тем чаще устраивались собрания в Сионской горнице. Накануне Сошествия Святого Духа почти все ученики, сто двадцать, как повествует святой апостол Лука, собрались вместе для молитвы. Именно это чувство – всегда быть рядом – и отличало апостольскую общину от иудейской.
Представление о роли семьи, рода в жизни человека, о самом образе рода и семьи в среде учеников Христа было другим. Оно изменилось так скоро и сильно, что окружающее их иудейской общество не сразу поняло, что сквозь его тело прошел и развился другой тип общества, бытие в отношениях. При видимом сходстве в основах разница была непостижимой.
Последователи Христа так же, как и иудеи чтили десять Моисеевых заповедей и пользовались теми же книгами. Но совершенно по-другому к ним относились: для них Ветхий Завет был только прообразом, началом. Многие ценности, например, значение священника или отца, сохраняли свое значение, но точка зрения на них была совершенно иная: как иудейское священство, так и род воспринимался не как нечто самоценное, а как выражение Небесного Царствия, в котором только один первосвященник – Господь Иисус Христос. Иудей считал такой взгляд богоборческим, оскорблением святыни; ведь Распятого на Кресте благонамеренный иудей не мог почитать обетованным Мессией! Центром общины последователей Христа была именно личность Христа, и все соизмерялось с Его Учением. Центростремительность нового общества и создала новый тип отношений между людьми, невозможный в обществе иудейском: более динамичный, более свободный, но и более сложный.
Разницу можно изобразить так. Для иудея Мессия – это земной царь и воин, он всегда находится в будущем. И пока его пришествие не совершилось. Вся жизнь иудея была ожиданием Мессии, и все действия и мысли были ей подчинены. Но в то, что Мессия может прийти просто, не как царь, а как человек, иудей поверить не мог. Для ученика Христова Мессия уже пришел, он распят и воскрес. Ученик Христов ожидает Второго пришествия и Страшного суда. Для иудея все названные события не существуют в земном времени, они только предполагаются.
Иудей видит в земном благополучии выражение милости Божией, в то время как христианин, наоборот, считает именно нищету признаком посещения Божия. Ученик Христов исполнен любви ко всем, но прежде всего – к Богу и близкому человеку, тоже ученику Христову, какого бы рода он ни был. Иудей придает очень большое значение происхождению, «колену», из которого он произошел. Род и Бог для иудея сливаются, он предпочитает «своих», «избранных». То же можно сказать и об ученике Христовом, но «свои» для него те, кто познал Христа и живет по данным Им заповедям. Для иудея сама эта мысль не была возможна. Мессия отдален от него в пространстве и во времени, в то время как ученик Христов соединяется со Христом в молитве и в Таинствах Церкви. Жизнь первой апостольской общины для древнего иудея была непонятна и даже в чем-то опасна. Чувствовалась угроза основам общества.
Больше всего первые апостольские общины напоминали именно посольства. Там царили совсем другие принципы и законы, иудейским обществом не приемлемые. Сама мысль отказа от воздаяния за праведность в земной жизни смущала иудея. Сокровище на небесах, которое собирает последователь Христов, может вызывать у иудея только смех. Четкое и жесткое разделение на мир земной и мир небесный, свойственное мировоззрению Ветхого Завета, потеряло прежнюю остроту. Для последователя Христа оно так же существует, но сам он живет по законам Царствия Небесного, и потому мир для него един. Ученик Господа не ведет двойного счета; он всегда живет в присутствии Бога. Те уроки святости, которые преподнес Иисус Христос, теперь усваивало целое общество, а не отдельные личности, как это было в евангельские времена.
Ученики Христовы ощущали себя как нечто целостное, как один организм, как Церковь, Тело Христово. И потому их общение отличалось особенной доверительностью. Каждый относился к другому, как относился бы к самому себе, потому что все были одного духа. «Не делать другим, чего себе не хотим» – позже апостолы именно так выразят отношение человека к человеку в христианском мире. У первых последователей Христа было очень сильное чувство единства, их связывала особенная дружба, вплоть до того, что каждый был готов принять смерть за другого. Общность проявлялась прежде всего в молитве.
Когда Петра и Иоанна отпустили из-под стражи и они смогли вернуться в молельный дом, «к своим», было устроено большое моление, в котором выражалась благодарность Богу и надежда на его помощь. Все сотрудники апостолов были готовы разделить их судьбу.
Эта готовность воспринимать другого как самого себя, как близкого и родного человека, выражалась и в бытовых отношениях. Многие из последователей Христовых продавали свои земли или имущество, и вырученные средства приносили «к ногам апостолов». Так, молодой человек знатного рода, по имени Иуст, нареченный апостолами Варнава, в будущем – апостол и помощник апостола Павла, начал свой путь следования Христу именно с того, что продал свое владение.
Общение учеников Христовых между собою было самым оживленным и разнообразным. Едва только совершилось Вознесение Господне, едва апостолы вышли на проповедь, образовалось новое общество, которое очень быстро увеличивалось и очень скоро смогло создать свою особенную структуру и распорядок; уже в первых главах
«Книги Деяний» встречаем упоминания о структуре апостольской общины. Старшие (Двенадцать), их помощники (диаконы), и так далее. В общине существовало довольно четкое распределение обязанностей, и выполнялись они весьма тщательно и ответственно. Эта оживленная и слаженная деятельность привлекала ежедневно все новых людей и вызывала уважение у простого народа. Первые последователи Христа предпочитали обращаться с какой-либо просьбой именно внутри своего сообщества. Но многие иудеи с подозрением, а порой и агрессивно относились к секте, как они называли учеников Господа.